Текст книги "Фатерлянд"

Автор книги: Рю Мураками

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)

Шеф промчался мимо КПП «С» в сторону стадиона, купол которого высился справа. При повороте налево байкер положил мотоцикл почти горизонтально, так что колено Синохары едва не коснулось асфальта. Белые полосы дорожной разметки неслись навстречу с космической скоростью, тугой поток воздуха едва позволял открыть глаза, полы куртки Синохары оглушительно хлопали, словно собирались разлететься в клочья. До палаток Экспедиционного корпуса оставалось всего ничего. На обочину высыпали десятки солдат с автоматами Калашникова в руках, но, видимо, им не дали команды стрелять.

Неподалеку от медцентра к Шефу присоединились машины и мотоциклы, проехавшие через другие КПП. Оба помощника Шефа теперь мчались рядом. За спинами Коидзуми и Чонмаге сидели, скрючившись, Хино и Татено, пытаясь укрыться от хлещущего в лицо ветра. Они орали во всю глотку – то ли от страха, то ли от восторга. В принципе, Синохара выглядел не лучше. Вдруг он почувствовал, как туловище Шефа напряглось. Впереди показалось несколько корейских солдат. Солдаты подняли вверх левые руки, приказывая остановиться, но Шеф не сбавил скорость. «Неужели они откроют огонь?» – мелькнуло в мозгу Синохары.

И Шеф, и сопровождавшие его помощники громко орали: «Корё Вончжунгун, чвего-о-о!» Синохара оглянулся. Из окон автомобилей позади почти наполовину высунулись Канесиро, Фукуда и Андо, они тоже вопили: «Мансаэ-э-э! Чвего-о-о!» Синохара заверещал во всю глотку, не отставая от товарищей. Слышат солдаты или нет – неважно; главное – орать погромче, чтобы сдержать рвущийся изнутри страх.

Свет фар выхватил солдатские лица. Стволы автоматов смотрели вниз. Синохара увидел ухмылку на чьем-то лице, словно солдат говорил товарищам: «Смотрите, что за идиоты!» Он понял, что корейцы приняли их выходку за чистую монету, – действительно поверили, что они хотят записаться в Экспедиционный корпус!

По мере приближения к КПП «А» Шеф постепенно снижал скорость. Когда он проезжал мимо входа в отель, к дороге подбежали еще несколько корейцев, обнаженных до пояса; они тоже заорали: «Мансаэ-э-э! Чвего-о-о!» Солдаты хлопали друг друга по спинам и жестами изображали, будто они управляют байками и размахивают флагами.

На вышке КПП «А» стояли два корейца и курили, их автоматы были опущены стволами вниз. Синохара молился, чтобы корейцы продолжали думать, что имеют дело с придурками. «Ухмыляйтесь! Смейтесь над нами! Забудьте про бдительность! Мы приехали, чтобы поразвлечь вас!» – думал он.

Колонна повернула у КПП «А» и помчалась по двухполосной дороге по направлению к морю, затем резко свернула вправо, в сторону контрольно-пропускного пункта «Е». Экспедиционный корпус занимал территорию, прилегающую к отелю «Морской ястреб», стадиону «Фукуока Доум», торговому центру «Хоук Таун», Национальному медицинскому центру, китайскому и южнокорейскому консульствам. Феликс и Мацуяма, внимательно изучив карту, обнаружили одно место, которое не было видно ни с одного из КПП. К отелю примыкало застекленное помещение, похожее на каплю, оно перекрывало обзор с корейских вышек, и именно там можно было войти.

Корейцы больше всего опасались атаки с моря и выстроили свои наблюдательные пункты так, чтобы с них просматривалась береговая линия. Оснащенные пулеметами вышки, бронетранспортеры Специальной полиции – все это было, но командование Корпуса не смогло предусмотреть наглой выходки японских мальчишек.

Проехав поворот, Шеф и его помощники притормозили, пропустив большую часть следовавшей за ними кавалькады. С противоположной стороны мимо пронеслись байки и машины, въехавшие на территорию лагеря через КПП «D». К обочине подъехали пять машин с Канесиро, Такегучи и остальными. Багаж был мигом сгружен.

– Если что-нибудь случится, – сказал Шеф Синохаре, – я позвоню тебе на мобильник.

Он сразу же дал по газам, и вслед за ним умчались оба его помощника и машины, высадившие ребят. Каждый взвалил на плечи по большому рюкзаку, маленькие рюкзаки повесили на грудь, и все бросились вверх по ступенькам. В темноте было трудно удержать равновесие, ноги то и дело подворачивались, но все прошло благополучно. Канесиро первым добежал до самого верха лестницы, убедился, что рядом нет никого из корейцев, и шепотом позвал Хино. Тот с маленьким рюкзаком в руках подбежал к двери. За ним поспешили Синохара и Татено с баллонами.

Синохара все еще удивлялся: как это они проскочили корейский КПП? Сойдя с мотоцикла, он вообще утратил чувство реальности – вместо нее была беспорядочная последовательность стоп-кадров.

Хино вытащил свой резак и присоединил маленькие баллоны с кислородом и ацетиленом. Послышался свистящий звук выпускаемого газа. В следующее мгновение Хино чиркнул зажигалкой с рекламой «Йотчанс паб» и поднес огонек к соплу резака. Раздался характерный хлопок, и из сопла показалось оранжевое пламя. Синохара испугался, что огонь могут заметить корейцы, но Хино покрутил ручку регулятора, и пламя превратилось в тоненькую синеватую полоску.

– Вот именно таким пламенем можно разрезать сталь, – прошептал он, поднося резак к зазору между дверьми. – Упс, что за черт? Да она не заперта!

Выключив горелку, он толкнул дверную створку. В нос ударили запахи цветов и гнили. В помещении не было ни души.

– И чего это «корёйцы» оставили дверь открытой? – недоуменно пробормотал Хино.

– Среди них тоже, наверное, есть долбоебы, – захихикал Татено, зажимая рукой рот, чтобы не рассмеяться в голос.

Синохара тоже напрягся, чтобы не заржать, отчего у него свело живот. Зная, что смеяться категорически нельзя, он чуть не лопнул.

Ребята прошли внутрь. Канесиро держал наготове пистолет.

– Быстро мы… – произнес он, проходя мимо Синохары.

– Чертова дверь… – отозвался тот, но не смог окончить фразу, опасаясь нового приступа смеха.

– А где Тоёхара? – вдруг спросил кто-то.

Синохаре вмиг стало не до смеха.

Впереди, за большими темно-синими листьями какого-то тропического дерева, виднелась торговая галерея. Свет отсутствовал. «Черт возьми, куда мог подеваться Тоёхара?» – думал Синохара, но искать его не было времени. Ориентируясь по тусклому мерцанию указателей эвакуационных выходов, ребята стали продвигаться по широкому коридору.

Двери магазинов были распахнуты. Валялись какие-то бумаги и коробки. Должно быть, продавцы и посетители покидали это место в страшной спешке, как только узнали о террористической атаке. Ребята прошли мимо ателье проката одежды для торжественных случаев и фотостудии. В витрине ателье были выставлены свадебные платья и смокинги. Слева располагалось кафе. В темноте можно было различить недопитые стаканы с соломинками, чашки с остатками кофе, недоеденные куски пирожных.

– Что там с Тоёхарой? – спросил Синохара у Канесиро.

– Да тише ты! – прошипел тот в ответ.

Именно на этом этаже, как они знали, располагался командный пункт, и существовал большой риск, что кто-нибудь из корейцев может заглянуть в галерею.

Ребята двинулись дальше, одной рукой держась за стену. Они миновали магазин спортивной одежды, брендовый бутик, несколько галантерейных лавок с дамскими сумочками, парфюмерией и косметикой. Дальше была кондитерская – на прилавке они увидели большой стеклянный кувшин, наполненный заплесневелыми сливками. Затем – магазинчик, торговавший модными аксессуарами, сувенирная лавка, предлагавшая изделия из Центральной и Южной Америки, магазин китайского чая; около него, вероятно, работал художник – стоял мольберт с приколотой к нему карикатурой на японского политика.

Убедившись, что в галерее нет корейцев, все отправились обратно. У ателье они наконец освободились от своих рюкзаков. Ребята тяжело дышали; некоторые жадно глотали воду. У Синохары на лбу и переносице выступили капельки пота. Он снова хотел спросить про Тоёхару, как внезапно у него в кармане зазвонил телефон. Сердце от неожиданности чуть не остановилось.

– Выключи звонок, идиотина! – зашипел Канесиро и больно треснул Синохару.

Тот хотел было извиниться, но совершенно сухое горло не могло издать ни звука. Хино протянул ему бутылку с водой.

– Синохара слушает, – кое-как выдавил он в трубку, сделав глоток.

– Вы уже внутри? Это Шеф. Слушай. С вами был парень с бритой головой. Коренастый такой. Да, Тоёхара. Он мертв…

Синохара прикрыл динамик рукой и сообщил о гибели товарища. Как оказалось, Тоёхара настолько переволновался, что не успел выйти из машины вместе со всеми. Машина поехала, и Тоёхара, очухавшись, устроил истерику, требуя, чтобы его немедленно выпустили. Когда «клановцы» остановились у КПП «D», парень обнажил катану и бросился на солдат Корё. Один из корейцев выстрелил ему по ногам, и Тоёхара рухнул. Когда он падал, запястье вывернулось, меч повернулся острием к его груди, и Тоёхара напоролся на него. Это зрелище поразило даже корейцев. Шеф, уже успевший проехать, немедленно развернулся и втащил тело в одну из машин. Он вытащил меч из груди Тоёхары – «кровь хлестала фонтаном», – но Тоёхара был уже мертв. Его последними словами были: «Прошу прощения…»

– Странный он был какой-то, – добавил Шеф. – Но он сделал свою работу.

Именно выходка Тоёхары отвлекла внимание корейцев в тот момент, когда остальные проникали в торговую галерею.

Шеф сказал, что они возьмут тело с собой, чтобы не привести полицейских к дому Исихары. Кроме того, он обещал проследить, чтобы с семьей Тоёхары связались, если, конечно, она у него была.

– У него дед живет в Саге, – сказал Синохара, но он не знал, как того зовут.

Ребята тоже не могли припомнить имени старика. Даже имени самого Тоёхары никто не смог назвать.

– Может, Кенсаку? – предложил кто-то, но остальные покачали головой.

Перебрали несколько вариантов: Сатору, Таро, Хироси – но все было не то.

– Не беспокойтесь, – сказал Шеф. – Мы сами позаботимся о его похоронах.

Синохара был спокоен, точнее, он вообще не испытывал никаких чувств, словно превратился в бетонную глыбу. Они были на вражеской территории, и острых ощущений было предостаточно. Впереди была опасная работа.

Синохара вдруг подумал, что если ему суждено погибнуть, то этот факт также не вызовет никаких эмоций у остальных. Просто один из семнадцати оставшихся огоньков потухнет – вот и все.

– Не пойму, за что хотел извиниться Тоёхара, – негромко произнес Ямада, но ему никто не ответил.

Хино, Татено, Синохара Канесиро и Фукуда отправились на поиски вентиляционной шахты. Остальные должны были пересидеть в ателье.

– Я понимаю, что мы основательно изучили расположение помещений, – сказал Канесиро перед тем, как уйти, – но дело в том, что мы проникли в здание с другой стороны и можем ошибиться. Это четвертый этаж, и здесь же находится главный гостиничный вестибюль, которым пользуются «корёйцы». Что бы ни произошло, не дергайтесь и ждите нашего возвращения.

Канесиро и Фукуда набили карманы гранатами, вооружились пистолетами и прихватили две сумки с баллонами. Хино взял сумку со сварочными аппаратами и резаками, а Синохара с Татено – рюкзаки с насекомыми. Выйдя из ателье, они двинулись по коридору, обсаженному с обеих сторон тропическими растениями. Пройдя некоторое расстояние, ребята увидели свет, пробивавшийся сквозь щели в простенке между галереей и вестибюлем. Накануне Канесиро и Фукуда снабдили всех копиями поэтажных планов и велели хорошенько запомнить расположение помещений. Но это было не так просто. Этажи с третьего по шестой были настоящими лабиринтами, так что никто с уверенностью не мог сказать, что и где находится. Здание отеля, если смотреть на него сверху, напоминало корпус корабля. На стороне, выходящей к стадиону, располагался комплекс помещений площадью с футбольное поле. Там были магазины и еще какие-то пространства, соединенные запутанной сетью коридоров, лестниц, эскалаторов и лифтов. На третьем этаже были зал для бракосочетаний в японском стиле, христианская часовня и несколько банкетных залов. Но самым сложным по планировке был именно четвертый этаж – кроме торговой галереи, здесь размещались десятки ресторанов, не говоря уже о большом холле со стойкой регистрации. На пятом этаже был фитнес-клуб, а шестой этаж выходил на террасу с ресторанами японской и корейской кухни.

Из зарослей бенджамина и каучуковых деревьев несло смрадом разложения. Там стояли огромные клетки с птицами, но, поскольку с момента захвата отеля птиц никто не кормил, они погибли; на полу валялись трупики попугаев.

За рядами колонн виднелся тускло освещенный холл. Когда ребята подошли к эскалатору, ведущему вверх, фары машины с улицы вдруг выхватили силуэт корейского солдата. Автомат у него не висел на плече, а был прижат к груди. Синохаре почудилось, будто он находится в сафари-парке и наконец увидел первого льва…

На входе были установлены двойные двери с воздушной завесой между ними.

– На внутренней двери наверняка есть жалюзи, – прошептал Хино.

– Можно будет поставить противопехотные мины, как только здесь никого не будет, – отозвался Фукуда, указывая на вход.

Эскалатор, разумеется, не работал. Канесиро и Фукуда двинулись по ступеням пригнувшись, чтобы их рюкзаки не выступали за линию перил. Хотя то, что эскалатор не работал, давало основание предполагать, что корейцы не пользовались этажами выше.

Несмотря на то что Синохара выпил целую бутылку воды, пока разговаривал по телефону с Шефом, он снова почувствовал иссушающую горло жажду. Попытался сглотнуть слюну, но это не помогло. Еле удерживая на спине рюкзак, который по размерам был едва ли не с него самого, Синохара чувствовал, как у него горят спина, бедра и ягодицы.

Достигнув конца эскалатора, они увидели, что пятый этаж погружен во тьму. Синохара прошептал Канесиро, что у него так пересохло в горле, что невозможно дышать. Канесиро кивнул, все остальные тоже. Тьму едва пробивал слабый свет аварийных указателей, так что осмотреться было невозможно. Будучи в ателье, они выпили много воды, но запаса с собой не взяли, чтобы не утяжелять рюкзаки, и теперь жалели об этом.

– Ну, как бы то ни было, – сказал Хино, – давайте продолжать.

Они находились в коридоре, который соединял пристройку с основным зданием, где были гостиничные номера. В соответствии с планом этажа фитнес-клуб находился в конце коридора, а чтобы попасть в основное здание, нужно было повернуть из коридора направо. Тут были лифты, но «корейцы» их не использовали. Решено было поступить так: пройти через фитнес-клуб и бассейн, выйти через заднюю дверь, пересечь патио, а оттуда на шестой этаж вела лестница.

Ребята прошли вдоль стены и вскоре оказались возле тяжелой металлической двери. Было так темно, что они не сразу нашли дверную ручку. Татено зацепился рюкзаком за какой-то выступ, чтобы не упасть, оперся рукой на дверь, и та распахнулась (Хино и Фукуда схватили его за рюкзак и удержали в вертикальном положении). Вестибюль фитнес-клуба пестрел светящимися указателями. Повсюду валялись купальники, плавательные шапочки и шлепанцы. На стенах висели какие-то предметы, напоминавшие африканские ритуальные маски.

– Что это за хрень? – тихо буркнул Фукуда, глядя на блестящее в слабом свете призрачное дерево.

Они дошли до раздевалки. Канесиро едва не споткнулся о подставку для обуви. Скопление душевых, туалетов, массажных кабинетов и иных помещений здорово напоминало лабиринт, но в конце концов они нашли бассейн. Вокруг бассейна были расположены ванны-джакузи, большие и маленькие. Поскольку электричество было отключено и насосы не работали, вода застоялась. Над одной из ванн на стене была выполнена инсталляция в виде древесных корней, рядом с которой располагался бар. Тут были напитки. Холодильники, естественно, не работали, ну и черт с ним. Решили взять колу.

Дверь за бассейном вела в сад-патио. Она тоже оказалась незапертой. Почему «корейцы» не запирали дверей? Вероятно, не видели в этом надобности. Среди японцев, считали они, нет и не может быть людей, которые решились бы прорваться в командный пункт Экспедиционного корпуса Корё.

Ребята пригнулись и стали пробираться среди кустов и деревьев патио. Они видели купол стадиона, на фоне низких облаков напоминавший серебристый космический корабль. В патио оказались еще две ванны, пространство было беспорядочно заставлено стульями и шезлонгами. На земле валялись полотенца и купальные халаты. В самом дальнем углу сада находилась нужная им лестница. С ее нижних ступеней можно было разглядеть КПП «Е». Чтобы избежать риска быть замеченными, ребята сняли рюкзаки и, зацепив их одной рукой, поползли. Ползти по ступеням с тяжелым грузом было тяжело и больно.

Синохара представил, как в тело проникает яд и медленно распространяется по нему. Казалось, отель – это огромный организм, а он – капля яда. Чтобы яд «сработал», ему нужно сперва оказаться в организме – то есть его нужно съесть, выпить, вдохнуть, или кто-то должен сделать инъекцию. Но самый легкий путь для проникновения яда – открытая рана. «Мы и есть тот яд, что проникает в тело «корёйцев» через разрыв в их плоти», – думал Синохара, ползя по ступеням и стараясь не замечать боль в локтях и ногах.

Добравшись до верхней площадки, он увидел лежащего на животе Фукуду. Тот жестом приказал ему оставаться на месте и не двигаться. Канесиро тоже неподвижно распластался на кирпичном полу. Синохара открыл было рот, но Фукуда приложил палец к губам. Прямо перед ними были заросли азалий и гортензий. За этой живой изгородью располагался открытый сад площадью в две баскетбольные площадки. На другой его стороне можно было разглядеть несколько небольших старинных японских домиков, соединенных между собой крытыми дорожками и мостиками. Там были посыпанные гравием тропинки, росли сосны и сливы и просматривались два пруда – один в форме полумесяца, а другой очертаниями напоминал человеческую почку.

На площадку успели подняться Хино и Татено, и Фукуда также подал им знак, чтобы они не двигались с места. Канесиро медленно пополз назад, пока не оказался рядом с Синохарой.

– Там что-то шевелится, – прошептал он.

Синохара присмотрелся. Рядом с прудом в форме полумесяца действительно наблюдалось какое-то шевеление.

– Это собаки, – сказал Канесиро, пригибаясь еще ниже.

– Что тут могут делать собаки? – пробормотал Хино.

– Если мы смогли попасть сюда, – усмехнулся Фукуда, – то для них это вообще раз плюнуть.

– Как бы то ни было, но это все-таки собаки, – сказал Канесиро. – Если они нас увидят, то обязательно залают. И «корёйцы» начнут обыскивать тут все.

Похоже, собаки что-то обгладывали, отрывая кусок за куском. Скорее всего, пошустрили в каком-нибудь ресторане, наверняка там было чем поживиться. Фукуда предложил вернуться и пробираться по аварийной лестнице, но Хино покачал головой:

– Слишком опасно. Спалимся.

– Ты можешь убить их? – спросил Канесиро у Татено, кивая на собак.

Тот посмотрел и сказал, что это довольно сложно из-за того, что за собаками стоит домик.

– Но, впрочем, я попробую, – решился он.

Синохара не раз видел, как Татено бросает свои бумеранги возле святилища в Мейнохаме, где он собирал насекомых для своих ядовитых питомцев. В кино или манге брошенный бумеранг обычно отрубал жертве голову, а затем возвращался прямо в руки своего владельца. Но в реальности все было не так просто: попытка поймать вращающееся с бешеной скоростью заточенное лезвие, по словам Татено, была бы чистым самоубийством. Нужно было бросить бумеранг так, чтобы, возвращаясь, он упал, не долетев пары метров до бросающего.

Татено взял свой L-образный кожаный чехол и достал оттуда несколько сложенных вместе бумерангов с лезвиями примерно сантиметров двадцать в длину.

– Чтобы они не отрикошетили от гравия, постараюсь вернуть их вон в тот куст, – показал он кивком. – А вам лучше пока убраться отсюда.

Канесиро и Фукуда с сомнением переглянулись, но стоило Синохаре сказать, что лезвия смазаны ядом сороконожки, как оба сразу же вернулись на лестницу. Татено отделил от связки два бумеранга, взвесил их в руке и осторожно удалил с них пластиковую упаковку. Затем облизнул палец, чтобы проверить направление ветра… слегка приподнялся, держа бумеранги в левой руке… приблизился к живой изгороди. Синохара подумал, что в темноте ему будет трудно прицелиться, но Татено вдруг резко выпрямился и сделал два последовательных характерных движения правым предплечьем и запястьем. Раздался негромкий свист.

– Он что, уже бросил? – прошептал Хино.

– Куда они полетели? – напрягся Канесиро.

Над поверхностью пруда сверкнул первый бумеранг. В полете он выглядел не L-образным, а был похож на круг.

Пролетев над головами собак, бумеранг ушел вверх.

– Мимо, – поморщился Фукуда.

Собаки, услышав, что над ними что-то пролетело, задрали головы – и в ту же секунду второй бумеранг прошелся на уровне их челюстей. Собаки коротко взвизгнули и рухнули замертво.

Оба бумеранга, вернувшись, упали в заросли азалий. Татено извлек из кустов свое оружие, срезавшее несколько крупных ветвей. Крови на лезвиях не было. Парень быстро обтер их, обернул в пластик и сунул в чехол. Канесиро поинтересовался, как ему удалось убить собак без крови, на что Татено коротко бросил:

– Яд.

Потом он пояснил, что если разрез достаточно аккуратный, то крови может и не выступить.

– Если бы у нас не было яда, мне бы пришлось целить в головы или в сердце, – добавил он.

Фукуда засомневался, стоит ли оставлять трупы на открытом месте. Канесиро заметил, что, скорее всего, корейцы подумают, что собаки просто обожрались тухлятины, а Хино, улыбнувшись, добавил, что, вполне возможно, они их потом съедят.

– Интересно, они тогда отравятся? – спросил он.

Синохара ответил, что вряд ли, но проблем со здоровьем у корейцев в таком случае будет немало.

Судя по тому, как быстро умерли собаки, яд поразил сердечные мышцы. Смесь звездчатого аниса, японской родеи и яда сороконожки оказалась что надо.

Канесиро поинтересовался у Татено, зачем тот бросил первый бумеранг выше собачьих голов, но тот усмехнулся и сказал, что это его профессиональный секрет. Он не чувствовал себя героем – скорее, был похож на плотника, который просто взял и починил книжную полку для своего друга.

Команда двинулась через кусты и деревья в сторону ресторана морепродуктов, а затем зашла в коридор, ведущий к основному зданию отеля. Лифтовой холл был ярко освещен. Канесиро и Фукуда убедились, что рядом никого нет, и махнули остальным. Четыре лифтовых шахты располагались в самом центре здания. Со стороны моря номера, оформленные в японском стиле, именовались вычурно: «Небесная трава», «Цветок вербы», «Майская свежесть» и так далее.

Ребята вышли в служебный коридор, где находились комнаты для персонала и подсобные помещения. Там было еще четыре маленьких лифта – то ли аварийных, то ли просто запасных. За офисным помещением висела табличка «Посторонним вход воспрещен». Хино открыл дверь и понял, что это электрощитовая. Пройдя еще двадцать-тридцать метров по узкому коридору, вдоль которого тянулись трубы и кабели, ребята подошли к двери с указателем «Аварийный генератор». Напротив нее была дверь серого цвета, слышался грохот каких-то механизмов, пол заметно вибрировал. Замка не было, и Хино, уже уверенный в том, что дверь не заперта, потянул ручку.

Внутри было прохладно. Помещение заполняли ряды машин. Синохара в них не разбирался, но Хино деловито произнес:

– Так, это котел… Это блок кондиционирования…

Наконец он остановился у какого-то большого агрегата.

– О, то, что нам надо! – Это был вентиляционный блок.

Хино положил свои инструменты на каркас из нержавеющей стали и начал снимать изоляцию, затем вскрыл вентиляционный канал, настолько широкий, что в нем можно было бы разместить несколько человек.

Он поторопил Синохару, чтобы тот подготовил своих насекомых. Как только мухи будут выпущены, отверстие нужно будет немедленно закрыть, так как из-за падения давления агрегат мог выключиться.

Синохара и Татено открыли свои рюкзаки и с помощью Канесиро и Фукуды вынули оттуда контейнеры с мухами, сверчками и прочей нечистью. Следом показались плоские коробки «Тапперуэр» с многоножками.

– Тьфу! – скривился Канесиро, беря в руки контейнер с мухами.

В каждом контейнере объемом в литр Синохара умудрился поместить до десяти тысяч мушек. Больше не влезало, иначе мушки задохнулись бы. Они густо облепили стенки контейнеров, и казалось, будто внутри кефир или молоко.

Хино тем временем настроил свой резак.

– Смотри, – сказал он Синохаре. – Я сейчас вырежу отсюда чуток. Как только скажу, сразу запускай своих блох!

Он достал из кармана зажигалку и продолжал:

– Когда режешь оцинкованное железо, очень трудно правильно настроить конфигурацию пламени. Промахнешься, и металл будет плавиться и слипаться.

Он прикрутил регулятор, и пламя превратилось в узкую тонкую полоску. Железо мигом разошлось, словно это была бумага. Через пару секунд Хино сделал три разреза и вставил в щель отвертку, чтобы отогнуть металл. Из отверстия донеслось бормотание вентиляции. Синохара быстро приложил к дыре контейнер с мухами и прошептал:

– Счастливого путешествия! Bon voyage!

Из контейнера, словно гигантский одуванчик, вылетел рой мушек и сразу же устремился в вентиляционный канал.

В искусственных джунглях стояла духота. Татено стащил с себя зеленое свадебное платье и связал его в тугой узел. Синохара поинтересовался, зачем оно ему, на что Татено ответил, что привык к нему, а во время установки зарядов платье можно будет разорвать на тряпки.

– Слушай, мы тут проторчали целый день, – промолвил Синохара, глядя в стеклянный потолок. – А ведь если нам удастся взорвать этот отель, то и это помещение просто сдует нахрен. И от растений ничего не останется…

Синохара представил, что тут можно было бы устроить неплохой вольер для насекомых и пауков. И лягушкам нашлось бы место. На такой площади легко воссоздать и утренние туманы, и вечерний ветерок. Можно рассадить мох и удобрить почву опавшими листьями, можно прокопать ручейки. Тогда здесь прекрасно прижились бы и мелкие животные, и птицы, и даже крупные рептилии. В лужах и небольших водоемах лягушки пестовали бы своих головастиков, носили бы их на спинках среди зарослей испанского мха и осыпавшихся лепестков.

Впрочем, Синохара прекрасно понимал, что это все несбыточные мечты, ведь искусственные джунгли обречены на гибель при взрыве отеля. На стене еще виднелась табличка: «Кафе Лэггнагг». Название выдуманной Джонатаном Свифтом группы островов в южной части Тихого океана должно было создать для туристов «ощущение тропиков». Синохара, в принципе, стремился к тому же, но в основе его усилий лежало желание создать идеальные условия для своих питомцев. А это место, как, впрочем, и многие, подобные ему, являло собой обыкновенный пример притворства. До переезда в Фукуоку он неоднократно замечал, что люди, с кем ему доводилось общаться, все как один притворялись, старались казаться кем-то другим. Они старались соответствовать стереотипам – «семья», «достойный гражданин», «счастливая, обеспеченная жизнь»… Он не мог этого принять.

– Ну что, идем?

Ребята направились в сторону холла. Такегучи хотел убедиться, что производимый ими шум не будет слышен. При креплении к колонне заряда нужно было оставить зазор, чтобы до максимума увеличить мощность режущей металлической струи. Для стального профиля толщиной тридцать миллиметров такой зазор должен быть не менее двух с половиной сантиметров. Такегучи и Фукуда притащили целую кучу кусков пенопласта, чтобы правильно установить заряды. Колонны были покрыты либо тканью, либо накладками из мрамора и дерева – все это нужно было снять и сделать правильный расчет для закладки. Хино сам взялся за эту работу, однако для нее требовалось применение шумных электроинструментов, и их могли услышать снизу, чего они все боялись больше всего.

Коридор, ведущий в сторону холла, был забран металлической решеткой. Синохара и Татено добрались до конца галереи и оказались в холле. Этим утром Корё спешно эвакуировал людей с четвертого этажа и запер все входы и выходы. Кроме того, они остановили лифты и опустили металлические перегородки. В воздухе стоял резкий запах инсектицидов.

– Странно, но мух уже нет, – произнес Татено, когда они миновали пустой холл.

Это объяснялось просто (по словам Синохары). Запустив в банкетный зал на третьем этаже своих мух, он выпустил еще около ста тысяч на четвертый, пятый и шестой этажи. Большую часть многоножек он тоже отправил в банкетный зал, а остатки разбросал в холле. Но один контейнер Синохара приберег на всякий случай. «Корёйцы» вроде бы предприняли все меры, чтобы избавиться от насекомых, но в воздуховод третьего этажа Синохара закинул и ту смесь, в которой мухи размножались. Хотя энтомологи не доказали еще этого факта, но, по наблюдениям Синохары, мухи всегда охотно возвращались в родную для них среду. Однажды Синохара случайно выпустил довольно большое количество мушек, а потом бросил в помойку содержимое их контейнера – и мухи дружненько полетели туда. Так что теперь он был уверен в том, что выпущенные на верхних этажах мухи, непременно доберутся и до третьего.

– Ты чё, думаешь, они тоскуют по родному дому? – спросил его Татено.

Синохара сказал, что точно не знает почему, но мухи всегда различают свой «дом» и чужой, хотя и выращиваются в одинаковых условиях.

В кармане у Синохары завибрировал сотовый. Звонил Такегучи. Он попросил зайти в мужской туалет рядом с шахтой скоростного лифта и послушать. Синохара прокрался в темноте к основному корпусу. В коридоре светились таблички эвакуационных выходов, но в сортире было темно, хоть глаз выколи. Синохара включил фонарик и доложил Такегучи, что находится на месте.

– Повернись к стене и посмотри в правом углу, где находится выпуклость. Это и есть колонна. Я ее сейчас прорежу – займет секунды три. Потом скажешь, как было слышно.

Через несколько мгновений раздался звук, напоминавший шум дождя. Синохара прижал руку к колонне и попросил повторить. Опять что-то зашуршало, а рукой Синохара почувствовал едва уловимую вибрацию.

– Ну как? – спросил его Такегучи.

– Зашибись! – прошептал Синохара.

Корейцы должны были находиться в банкетном зале двумя этажами ниже. Риск, что они что-то услышат, был минимальным.

– Норм, – сказал Такегучи. – Давай, двигай наверх.

Синохара снова услышал негромкий шум от газового резака. Операция по сносу отеля уже шла полным ходом. Такегучи заканчивал прокладку контактных проводов.

– Черт, еще одиннадцать часов, – пробормотал Синохара, возвращаясь на свой пост.

10. Тревога

11 апреля 2011 года

Оноэ Чикако вынула из духовки готовые вафли, полила их лотосовым медом и поставила на стол вместе с помидорками черри, свежевыжатым апельсиновым соком и пастеризованным молоком Koiwai. Все свои небольшие доходы она тратила на то, чтобы кормить детей здоровой пищей. Рисако, дочка, уже успела позавтракать и убежала в школу, где ей было поручено заботиться о кролике в живом уголке. Рисако только что перешла во второй класс муниципальной школы в Нисидзин, хотя Чикако планировала отдать ее в частную школу. Школа в Нисидзин считалась одной из лучших, однако общий уровень образования в Фукуоке стремительно снижался. Кроме того, в местных школах процветало детское хулиганство, хотя и не в той степени, как в Токио или Осаке. Чикако очень рассчитывала через два-три года все же перевести дочку в частную школу для одаренных детей.