355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мира Вольная » Исчезнувшая стихия (СИ) » Текст книги (страница 49)
Исчезнувшая стихия (СИ)
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 21:15

Текст книги "Исчезнувшая стихия (СИ)"


Автор книги: Мира Вольная



сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 50 страниц)

     – Заткнись и послушай меня, – взревел он.

     – Хрен тебе! Теперь твоя очередь слушать! Зачем нужно было лезть ко мне в душу, выворачивать ее? Зачем ты заставил меня чувствовать? Хотел трахнуть?!

     – Ты же знаешь, что хотел! – глаза из-под капюшона зло сверкнули. Что принц, неприятно осознавать свои ошибки?

     – Оно того не стоило, мать твою! – он оказался рядом меньше чем за полвдоха. Сжал мои плечи, впиваясь пальцами, шумно вдыхая воздух.

     – Я поверил тебе потому, что ты так захотела. Я научил тебя чувствовать потому, что хотел показать, что есть еще что-то кроме боли и злости. Я спрашивал и выпытывал потому, что пытался понять тебя, научиться тебе верить. Ты забралась мне под кожу. И да, я хотел тебя хотел до боли, до судорог, до одури! – он встряхнул меня, как куклу. – Все, что я говорил, все, что делал, было ради тебя и для тебя! И да, я совершал ошибки, но я всего лишь демон! Я помешался на тебе! Хотел защитить, спрятать ото всех! И сейчас хочу! Хочу всю, со всеми твоими страхами, недомолвками, упреками, глупостями! – он впился в меня поцелуем, не дав времени даже на вдох. Церра, помоги! Помоги мне устоять, дай сил выдержать. Я оттолкнула от себя принца, пришла моя очередь прятать от него глаза.

     – Лжец, – я вытерла губы тыльной стороной ладони, обошла и взялась за ручку двери.

     – Беги, маленькая охотница, беги, я все равно тебя поймаю, – я громко шарахнула дверью. И тут же открыв воронку портала, ушла домой.

     Я продержалась четыре дня. Четыре дня, оказываясь в СВАМе, я чувствовала на коже Его дождь. Четыре дня по окончании занятий он оказывался возле дверей в мой кабинет. Не давая забыть, мешая строить новую клетку, разрывая меня на части. И эти четыре дня я молча, у него на глазах, активировала портал и уходила домой, где сползала вниз по стенке и из последних сил старалась сдержать слезы.

     Я стала дерганой, нервной, срывалась на всех, кто попадался мне под руку, а в памяти всплывали слова Рана: "поверил потому, что ты так захотела". Он действительно делал все так, как я захочу, а я дергала и дергала за ниточки, как заведенная, проверяя на прочность, испытывая его терпение, подпуская ближе и тут же отталкивая. И каждый раз хотелось лезть на стену от горькой правды.

     Дальше так продолжаться не может. Мне нужно отдохнуть. Действительно нужно. От всего, а особенно от себя самой.

     Я достала зеркало и связалась с Дакаром. Как я и ожидала, ректор мало удивился моему сообщению о том, что ухожу в отпуск. Куда отправлюсь, не говорила совершенно сознательно. Защита СВАМа чужих не пропускает, а это значит, что врайта все это время кто-то провожал в академию.

     Я покидала вещи в пространственный мешок, обновила защиту дома и уже через оборот зарывалась пальцами в горячий песок, слушая, как плещется у ног океан. Я отправилась к тиграм, тоже совершенно сознательно. Крошечный самый южный их остров посреди неспокойного, взбалмошного океана, согретый обжигающими лучами солнца и омытый тропическими дождями. Мне нужно было его тепло, физически нужно и эмоционально.

     А еще само племя. Они не будут спрашивать, не буду поучать, не будут лезть с бесполезными советами и никому не нужным участием. Я любила их за пофигизм. Пофигизм с большой буквы. Им было абсолютно все равно. Погиб урожай? Не важно. Вырастим новый. Смыло цунами полдеревни? Не важно. Отстроим. Ушли стада? Не важно. Вернутся. Мир летит ко всем упырям? Не важно. Говно в воде не тонет.

     Они любили и ценили жизнь во всех ее проявлениях, умели предаваться бесшабашному веселью и свято чтили свои традиции. Их воины могли тягаться в скорости и мастерстве даже с нами. Их женщины – прекрасны. Мужчины – отважны. Они лишены предрассудков и условностей. И, святые яйца, сейчас это то, что мне просто жизненно необходимо.

     Как всегда Шата выделил мне один из незаселенных домов: бамбуковые стены, крыша из пальмовых листьев, за полупрозрачным белым пологом возвышение с матрасом, окно без ставен и дверной проем закрытый нитками сверкающих бусин.

     Одежду мне выделила улыбающаяся Парати, жена Шата, и вскоре я щеголяла в шортах и полоске ткани, едва-едва прикрывающей то, что по недоразумению я называю грудью. Я всегда особенно комично смотрелась на фоне полногрудых тигриц, не считавших нужным скрывать свои достоинства.

     – Ты к нам надолго? – спросила девушка, стискивая меня в стальных объятиях.

     – На суман точно, а там посмотрим. Я в отпуске.

     – О, поздравляю! – сверкнула она улыбкой. – На охоту с нами пойдешь?

     – В этот раз нет. Я же говорю, что отдыхаю, – ее брови недоуменно взметнулись, а слегка озадаченное выражение лица изрядно меня позабавило.

     – Тогда наслаждайся, – ее лицо снова осветила улыбка, – с молодняком справишься?

     – Как всегда, – кивнула я.

     – Мы вернемся к вечеру, в общем доме фрукты, рыба и рис. И глубоко не заплывай, мужчины видели у берегов акане, – мерзкая зверюшка насколько я помню, и редкая. Видела пару раз и то издалека.

     – Почему не поймали?

     – Не смогли, – пожала она плечами. – Тварь слишком быстрая. – Из дома мы вышли вместе.

     Я отправилась к шатру, а Мать стаи к своему мужу – готовиться к охоте.

     Вода приятно холодила разгоряченную, зацелованную солнцем кожу и было так лениво, что просто прелесть. Я наслаждалась тихим плеском волн, безмятежностью и одиночеством. Как же хорошо. Я улыбнулась и перевернулась на спину, позволяя океану нести меня, куда вздумается. Заходящее солнце раскрасило небо в оранжево-красные сполохи, а значит, тигры вот-вот вернутся с охоты, пора и мне возвращаться. Определившись с берегом, я поплыла в его сторону. Далековато меня оттащили волны.

     Правой ноги коснулось что-то скользкое, затем острое. Я нырнула, перестраивая зрение, и чуть не взвизгнула. Прямо на меня, не мигая, смотрела огромная серо-синяя скользкая тварь и скалила зубастую пасть. Вся приплюснутая, с коротенькими плавниками и глазами-плошками, тварюшка чуть ли не облизывалась. Конечно. Ну конечно. В этой бочке меда просто обязана быть ложка дегтя в виде одного очень голодного акане. Хрен тебе, костями подавишься!

     Никогда еще не пробовала пользоваться тенями под водой. Люга на мой призыв ответила легкой щекоткой в районе лопаток. Мы протянули руки и пробили брюхо, ища сердце. Но... Сердца не было. А рыба шире раскрыв невероятных размеров пасть, понеслась на меня. Мы вытащили руки и с чвакающим звуком, оставленная нами рана затянулась. С трудом увернувшись, мы попробовали ударить сверху. И снова тот же результат. Твою мать! Ну и куда бить? Я отступала к берегу. А тварь продолжала свои атаки, правую руку от плеча до запястья украсили глубокие царапины. Мы снова пробили брюхо, акане дернулся, когда мы начали растягивать края раны, не позволяя ей закрыться, заставляя терять кровь. Десять лучей и с помощью Дневной мне удалось вытащить рыбу на берег. Он еще дышала, на жабрах пузырилась вода, а из глаз вытекала какая-то серая муть.

     Не спеша одевшись, я отправилась в деревню. Сумеречная и Дневная тащили наш общий трофей. Я все пыталась привыкнуть к тому, что теперь не надо скрываться, и по привычке перед самой деревней спрятала теней.

     – Парати сказала, ты хочешь отдохнуть от охоты, – пробормотал Шата, задумчиво разглядывая меня и рыбину.

     – Она сама, – пожала я плечами. Получилось так по-детски, что все, кто стоял сейчас рядом с нами прыснули. – Это хоть есть можно? – я ткнула пальцем в тушу.

     – Можно. И очень даже вкусно.

     Рыбу отобрали и утащили куда-то в общий шатер, Парати, ворча себе под нос что-то про слишком удачливых охотников, лечила мне пострадавшую конечность, а Шата пытался угомонить расшалившихся детей.

     Когда на остров опустилась ночь, возле общего шатра разожгли костер, на котором сейчас жарился акане. Рыба и действительно оказалось вкусной, ну просто очень вкусной. Я остановилась лишь тогда, когда поняла, что еще кусочек и просто лопну. А племя продолжало посмеиваться надо мной и моими методами охоты. Выяснилось, что сердце у этой твари рядом со спинным плавником и я просто не туда била, промазав всего на пару ладоней.

     А потом тигры начали вспоминать, как сами охотились на акане, и каждый спешил поделиться своей историей. А я слушала и млела и вспоминала свою первую охоту, пока Дека заплетала мне волосы в косы.

     – Что такого ты вспомнила, что так радостно улыбаешься? – полюбопытствовала Парати, сыто облокотившись о полено и довольно сощурив фиалковые глаза.

     – Вспомнила свою первую охоту.

     – Расскажи, – встрял Ирт, старший сын Парати и Шата.

     – Расскажи, – тихо повторила его просьбу Дека.

     – Почему бы и нет? – пожала я плечами, отряхивая от пыли давние образы.

     Я тогда была на втором курсе, и Дакар решил, что пора потихоньку вводить меня в курс дела. Он долго распинался о значимости и необходимости этой охоты, о том, как будут счастливы и благодарны заказчики, а я, развесив уши, хлопала глазами и радостно кивала. С криком о помощи, буквально размазывая сопли по пухлым щекам, к нему обратился какой-то человеческий графчик. Исходя из слов мужичка его единственного сына, надежду и опору рода три дня до этого похитили злостные разбойники и силой удерживают любимое дитятко неизвестно где. Граф посулил неплохой гонорар, и Дакар не смог удержаться от такого легкого заработка. Три дня я шла по следу предполагаемых похитителей, тихо костеря на чем свет стоит Дакара и холодный зимний ветер. В ходе поисков нашла дом, в котором разбойники предположительно и удерживали несмышленое чадо, пробралась туда и, обшарив сверху донизу, нашла только старого слепого кота, довольно увесистый мешочек с деньгами и пьяных в хлам бандитов. Как же я тогда материлась! Связав первого попавшегося под руку пьянчугу, я вытащила его на улицу и окунула мордой в снег. Никогда не забуду его ошарашенный взгляд и взъерошенный вид, а еще попытки достать оружие связанными руками.

     – Где ребенок? – спросила я у мужика, нависая над ним аки топор над головой приговоренного. Мужик лишь икнул. Мне пришлось повторить вопрос раз десять, пока до его проспиртованного насквозь мозга дошло. Он таращился на меня как на Проводника, пока я пыталась узнать, куда они дели мальчика, а потом испуганно лепетал, что они лишь простые карманники и похищением детей не занимаются. Хотелось бы верить, что тогда он испугался меня, но рядом скалил зубы Стэр, и что-то мне подсказывало, что именного его так опасается мой собеседник.

     Я так увлеклась обличительной отповедью и обещаниями всяческих мук, что забыла озвучить ему имя, называя похищенного просто мальчиком. Дакар, отправляя меня на эту охоту, так и говорил: "сынишка". Короче, когда заветное слово слетело с языка, карманник сначала моргнул пару раз, а потом расхохотался и плюхнулся в сугроб, сгибаясь пополам.

     Я сначала думала, что у него нервное, но потом поняла, что мужик смеется абсолютно искренне. В общем, когда он успокоился, то поведал мне замечательную историю. Во-первых, "сынишке" уже стукнуло тридцать два, во-вторых, у него в печенках сидела навязчивая забота дражайшей маменьки и не менее дражайшего папеньки, ну и в-третьих, ему стало до банального скучно. Вот он и приплатил, простите святые яйца, банде, что бы они показали ему изнанку жизни. И на данный момент на эту самую изнанку он любовался в местном борделе, ибо захотелось ему любви и понимания.

     Как я пробиралась в бордель, как вытаскивала из объятий сразу трех путан великовозрастного обалдуя, как пинками гнала его до родительского дома, вспоминать было смешно, до колик в животе. И такая тоска и мука сквозила во взгляде "надежды и опоры", что я даже прониклась к нему сочувствием. "Ребенок" предлагал мне деньги, чтобы я его отпустила, но граф заплатил больше, да и не могла я слить охоту, поэтому недрогнувшей рукой я передала "мальчика" родителям и отбыла.

     Под конец повествования, навернувшиеся от смеха слезы, вытирало все племя. А я вспомнила, за что именно так люблю свою работу. Разошлись мы под утро, и, как только голова коснулась подушки, я сразу же вырубилась.

     В блаженном ничего неделании прошло еще четыре дня. Я загорала, купалась, охотилась с тиграми, слушала истории, отогревала тело под горячим солнцем, а душу сидя вечером у костра, слушая истории. Но... Я не перестала вспоминать и задавать вопросы, на которые вряд ли сможет ответить хоть кто-то, просто все это как-то смазалось, ощущалось не так остро.

     А на пятый день, зайдя к себе в дом, я наткнулась взглядом на покрывшееся рябью зеркало. Ну и что опять случилось?

     – Забери его отсюда, мать твою! – прорычал Стэр, вместо приветствия.

     – Кого? – ух ты ж, это кто же так умудрился разозлить новоявленного короля, что даже мне почти страшно.

     – Твоего сумасшедшего демона! – я опустилась на пол, сразу растеряв большую часть запала и любопытства.

     – Если это шутка, то неудачная.

     – Что? Похоже, что мне весело? – выгнул он бровь, пытаясь прожечь во мне дыру взглядом. – Здесь дожди льют не прекращаясь с того момента, как ты ушла в отпуск, молниями вся земля изрыта. Инивур практически вымер, все сидят по домам и молятся, чтобы следующая в них не угодила. Гномы отказываются от договора, участились беспорядки. Продолжить список?

     – Стэр, прости мой хороший, но я не могу. Я просто пока не могу. Мне так больно рядом с ним, что я задыхаюсь.

     – Только из-за того, что он тебя не послушался?

     – Нет. Я... Уходя из дворца Илии, я услышала один разговор, – я набрала в грудь побольше воздуха и все пересказала леопарду.

     – До конца ты, конечно же, не дослушала? – зло бросил он.

     – Я просто не могла, мне казалось, с меня шкуру заживо спустили.

     – Спустили шкуру, говоришь? – прошипел мне кот. – А что ты с ним сейчас делаешь, ты не думала? А до этого?

     – Да что я...

     – Думаешь, он просто так не показывался все это время тебе на глаза? Думаешь, просто так прячется под капюшоном? – и действительно, он всегда был в капюшоне, а после своего пробуждения я вообще толком ничего не видела, только его глаза. И слезы. Слезы демона... – Да все это время его откачать пытались! – рыкнул леопард. – Ты врайта чуть за собой на грань не утянула, когда он пытался влить хоть каплю жизни в твое мертвое тело! И ты считаешь, что все только ради какой-то глупой возможности разорвать отношения с феями?! Не кажется ли тебе, что овчинка не стоит выделки? И вместо того, чтобы его выслушать, ты как всегда ударила побольнее и сбежала. Не думал, что ты такая..., – выплюнул он.

     – Не думал? – не дала я ему договорить, – Ты не думал? Стэр только ты действительно знал меня все эти годы, только ты знал, как я боюсь... любить, – слово вырвалось плевком, шипением и новой болью. – Конечно я трусиха. Я всегда это признавала.

     – Смелости влюбиться в него у тебя хватило. Смелости влюбить его в себя тоже. А смелости продолжать нет? Это не трусость Обсидиана, это глупость! – слезы катились по лицу. Так просто парой слов, кот вскрыл мне вены. – Говори, где ты. – Я молчала, долго молчала, стараясь собрать то, что от меня еще осталось в кучу. Принять решение. А он ждал.

     – Нет. – Помотала я головой, наконец. – Скажи ему, что я вернусь через три дня. Вернусь..., – я сглотнула, – и мы поговорим. И скажи... Скажи, что я прошу прощения.

     – Сама ему скажешь, – клацнул Стэр зубами и исчез.

     Я вытерла слезы и улыбнулась. Святые яйца, я даю просто замечательные советы другим, а вот сама... Я усмехнулась, Елена бы оценила иронию.

     Кот действительно скрутил мне жилы. Не дослушала... Я не дослушала... Но что же тогда я слышала? Спрошу у Ширана. Я зажмурилась, снова улыбнулась. Обязательно спрошу, и мы обязательно поговорим. Да, за сказку нужно бороться и я обязательно вырву свою победу, вот только отпуск догуляю, силы мне понадобятся.

     Но старые страхи оказалось не так легко победить. Весь день и вечер в голове всплывало сослагательное наклонение, бесконечный хоровод а-что-если. Я глушила эти вопросы, как могла, ощущая молчаливую поддержку своих теней, слыша шепот Люги: "Церра обещала нам".

     Легла спать, как всегда поздно, еле найдя в себе силы, чтобы скинуть одежду. А вот очередную замысловатую косу так и не расплела. Плевать и так посплю.

     Мне снились едва ощутимые прикосновения, запах осенних костров и дождя, шершаво-бархатный шепот, тихое горячее дыхание. Его пальцы рисовали узоры на моей коже, его губы целовали запястья и ладони. И мне до ломоты захотелось прикоснуться в ответ, запустить руки в его волосы, ощутить очередной выдох на губах, выпить шепот. А когда мой хмельной сон исполнил это желание, я не удержалась от стона. Но это было лишь легкое касание. Нет! Я уже не слышала дыхания. Нет! Руки пропали. Нет!

     Я рывком села в постели, все еще не открывая глаз, стараясь удержать непонятные самой слезы.

     Глаза открыла резко, поняв, что меня подняли на руки.

     – Ран, – Он вздрогнул. Я провела рукой по его щеке, глядя в пасмурные глаза. Нуждаясь в этом прикосновении, как тени в солнечном свете. Я все еще сплю или уже нет?

     – Я же говорил, что ты от меня не сбежишь, маленькая охотница, – он улыбнулся, коснувшись губами моей ладони. Я блаженно зажмурилась. Не сон.

     – Ран.., – начала я, но договорить мне не дали.

     Мы целовались, как обезумевшие, забывая дышать, не в силах оторваться. Я стащила с него рубашку, штаны, прижалась всем телом. Он целовал так нежно, так горячо, так сладко. Он шептал какие-то слова, он смотрел в мои глаза, он сжимал меня в руках. А я не могла поверить, что такое наслаждение можно пережить, что эту нежность можно вынести, что такие эмоции вообще можно испытывать. Я гладила его сильные руки, царапала когтями спину, и целовала шею, грудь, кусала и тут же зацеловывала следы. Я обхватила его ногами, выгнулась и тоже что-то шептала в ответ. Мы дрожали вместе, дышали вместе, тонули в удовольствии тоже вместе. Он вошел одним быстрым движением, вжимая мое тело в себя, выбивая воздух. Замерев на вдох, и тут же начав двигаться. То замедляя, то ускоряя темп, пытаясь сдержаться. Зачем? Я опрокинула его на кровать и показала, как я действительно хочу, вырывая из него тягуче-хриплое рычание. Мой демон.

     Твою мать.

     Его рука скользнула мне на затылок, притягивая к себе. Поцелуй забрал весь воздух. Еще громче стало его рычание.

     Не. Могу. Больше.

     Мы растворились в лаве одновременно, а потом еще долго лежали, пытаясь отдышаться, прийти в себя, не разжимая рук.

     Я снова проснулась от легких поцелуев, так и привыкнуть не долго.

     – Девочка моя – прошептал он мне в волосы, я поерзала, потерлась о его грудь, блаженно вздохнула. – Извини, что разбудил. – Я вернула поцелуй, и только после этого, устроившись удобней, открыла глаза.

     – Эммм, Ран?

     – Да, моя маленькая.

     – А где мы?

     – Не у тигров, – хмыкнул он.

     – Ага, – я все еще разглядывала помещение. – И как я сюда попала?

     – Я тебя украл, – просто ответили мне.

     – Ага, а...

     – Нет, – он поцеловал меня в нос, – сначала душ, потом завтрак, а потом уже все вопросы.

     Душ мы принимали вместе, а посему столь простое занятие растянулось на неопределенный срок. Я сидела у него на коленях, завернутая в простыню и тихо балдела.

     – Мы не так уж далеко от тигров, – мурлыкнул демон мне в ухо. – Этот остров – собственность королевской семьи Санграна.

     – И зачем? – выгнула я бровь, ставя чашку с кофе на стол.

     – Чтобы ты опять не сбежала. Над островом купол, и чтобы нам не мешали. – Я покивала с умным видом, убирая такую же седую прядку с его лица, как и у меня. И зачем он скрывал е под капюшоном? Руки дрожали, когда я обводила острые скулы, хищный излом губ, нос, брови. Святые яйца, какой же он все-таки... демон. Мой демон.

     – Прости меня, – я спряталась у него на груди.

     – За что? – вот именно этого вопроса я и боялась. Так, ладно, собралась!

     – За не веру и недоверие, за то, что сделала больно, за трусость, за поспешные суждения, за эту седую прядь, – я никогда не умела разговаривать нормально, так чтобы меня поняли. Я не любила объяснять и не хотела. Говорить о своих чувствах Ему было стыдно, страшно и тяжело, но необходимо. – За глупость, за моих тараканов, за злость, за то, что наговорила тебе перед уходом, и за то, что не знаю, как правильно просить прощения. – Он молчал, так долго молчал, что мне стало страшно. Дура! Ну какая же я дура! Нет, не дура, баба! Я выбралась из его рук и подошла к окну, плотнее завернувшись в простыню, а он отпустил... Вот теперь стало хреново, по-настоящему хреново и хотелось выть.

     Ну да, а чего я собственно ждала? Он никогда ничего не обещал, никогда ничего не...

     – Моя маленькая девочка, – нежные поцелуи, как расплавленный металл, оставили следы на шее, спугнули горькие мысли. Ширан прижал меня к себе, уткнувшись носом мне в макушку. – Моя храбрая, упрямая, маленькая девочка. Тебе не за что извиняться. Я, знаешь ли, тоже не большой мастер просить прощения, – он глубоко вздохнул, разворачивая меня к себе, – но я попробую. Прости меня, прости за то, что поверил тебе тогда, прости, что не уберег, прости, что не удержал рядом, прости за каждую твою слезинку, прости за то, что так долго не приходил, прости за то, что отпустил, за то, что позволил уйти. Прости, – едва заметное прикосновение к губам.

     – Прощаю, – отозвалась я.

     – Прощаю, – эхом вторил врайт. Подхватил меня и усадил на подоконник, осторожно сжимая плечи в руках.

     – Ран?

     – Шшш. Я хочу, чтобы ты знала, – он закрыл глаза. – Не думал, что это будет так сложно... найти слова. И так странно... Я знаю, что нужно сказать толпе народа, чтобы успокоить, я могу найти общий язык с оборотнями, вампирами и людьми, я с легкостью руковожу солдатами и генералами. А с тобой... С тобой теряюсь, девочка моя, – демон наклонился и шумно вдохнул воздух возле моей ключицы. – И так было всегда.

     – Всегда? – вот уж если кто-то из нас двоих и не находил слов, то это я.

     – Да. Знаешь, когда я впервые потерял дар речи? – Я отрицательно мотнула головой. – Когда увидел тебя в первый раз в морге. Думал даже, что это шутка такая. Гадал, сколько тебе лет и не рехнулся ли Дакар, отправляя на задание ребенка. Ты казалась такой маленькой, такой хрупкой, а потом ты назвала меня "кошмаром" и я снова растерялся, а потом увидел твои невероятные глаза, твою кривую усмешку и подумал, что схожу с ума. И в кабинете, ты была такой отстраненной, такой холодной и я никак не мог прочитать тебя. О, ты представить себе не можешь, как раздражало меня твое каменное выражение лица. И я злился и бесился, а еще хотел тебя, просто до одури хотел, но сдерживал себя, иногда из последних сил. Тот поцелуй на башне, помнишь?

     – Помню, я думала, что это какое-то наваждение, дурман, – тихо прошептала я, накручивая на палец его седую прядь. Так вот оно какое, счастье. Огромное, пахнет дождем и листьями, и глаза у него цвета грозового неба.

     – А я считал себя психом. Я вел и чувствовал себя как озабоченный мальчишка. Следил за каждым твоим движением и жестом. Злился, когда ты не обращала на меня внимания, и думал, что ты действительно не умеешь чувствовать. Духи грома, я ревновал тебя к твоему же леопарду! Ты сводила меня с ума, я слышал твой голос во снах, вспоминал вкус твоих губ. От тебя пахнет медом и корицей, девочка моя, и этот запах для меня как дурман-трава. И ты казалась мне такой сильной, такой уверенной, такой упрямой, практически неуязвимой. А когда тот эльф напал на тебя в морге, рассудок чуть окончательно меня не покинул. Я даже не успел понять, насколько испугался.

     – Напрасно, – тихо выдохнула я. Глупый, глупый демон. Такой сильный, такой упрямый, такой гордый.

     – Это я теперь знаю, что напрасно, а тогда не знал. Я вообще ничего о тебе не знал, и это тоже сводило меня с ума. Я собирал информацию о тебе по крупицам, как фанатик-коллекционер. Считал тебя жестокой. Не желал тебе верить. Не хотел тебя слушать. Я так часто не понимал тебя и себя, не знал, чего от тебя ждать в следующий момент. А ты словно водила меня за нос, мне действительно казалось, что ты играешь...

     – Я не играла Ран. Никогда, – я твердо смотрела ему в глаза. – Ну, может только раз с оборотнем. Но эта игра предназначалась для него, я не думала, что ты увидишь, тем более не ожидала, что так разозлишься. Я вообще тебя не понимала. То ты набрасывался на меня с поцелуями, а в следующий миг отталкивал, то спокойно разговаривал, а потом взрывался вулканом. И Кэс, я думала...

     – Я был идиотом, – перебил меня принц, – не знал про феромоны, а твоя сестренка умело использовала мое незнание в своих целях. Да и Сибилла, и Илия все время норовили сбить меня с толку. Благо мой демон знает лучше меня.

     – Действительно благо, – улыбнулась я.

     – А еще я такой дурак, Обсидиана. Самый большой дурак на свете потому, что так долго закрывал глаза на то, что со мной происходит.

     – Оба хороши, – он осторожно поцеловал меня в уголок губ, и я плотнее прижалась к нему, обхватывая его ногами. Хочу, хочу прижаться, хочу раствориться, хочу потеряться.

     – Я не знаю, за что ты послана мне богами, хорошая моя. Действительно не знаю. Но я буду вечно благодарить их за этот подарок. Я теперь тебя никогда и никуда не отпущу. Слышишь? – Ран почти до боли сжал мои плечи. – Ты моя. Моя девочка, моя маленькая охотница. Моя самая нежная. Моя медово-коричная, дикая сказка. Я так люблю тебя, что мне больно и страшно и сладко. Очень. Сладко. – Я, улыбнувшись, прижалась к его губам, срывая поцелуй. Тягучий, бесконечный поцелуй. Как, оказывается, иногда хорошо сдаваться, как приятно, как невыносимо нежно. Как хорошо иногда быть не охотником, а бабой! Очень, очень хорошо.

     – Я тоже. – С трудом отдышавшись, сказала я.

     – Что тоже? – как просто, оказывается, сбить его с толку.

     – Тоже люблю. И мне тоже больно, страшно и сладко, – я тихо охнула, вцепившись в его плечи, крепче обхватывая ногами, когда она поднял меня на руки, а врайт со странной блаженной улыбкой покрывал поцелуями мое лицо, шею и плечи. Все, до чего мог дотянуться. Через вдох мы оказались на полу, и Ран нетерпеливыми движениями стаскивал с меня простыню. Он перевернул меня на живот, толи укусами толи поцелуями прошелся вдоль позвоночника, лизнул шею, сжал ягодицы. Его клыки царапали кожу, заставляя метаться, как в лихорадке, его руки гладили тело, вырывая всхлипы, его язык оставлял на теле ожоги, вынуждая хотеть большего. Но Мне Нужно Было Хотя Бы Дотронуться До Него. Я вывернулась, с наслаждением проведя руками по его плечам.

     Такой большой, такой сильный, горячий, как пламя костра. Сумасшедший. И весь мой. Прикасаться к его коже и чувствовать, как дрожат от напряжения мышцы, смотреть в черные омуты его глаз, и видеть в них себя, ощущать на губах вкус его кожи на шее и тут же ловить сдавленное рычание – лучшее, что со мной случалось.

     Горячие твердые, как камень, плечи и грудь, напряженный живот и доказательство его желания ко мне, с капелькой влаги на самом кончике. Кайф.

     Он перехватил мои руки, завел их за голову, заставив разочарованно застонать.

     – Нет, – прорычал он мне в губы, тут же скользнув языком внутрь. Я подалась навстречу, выгнулась, потерлась о него.

     Демон куснул впадинку между шеей и плечом, обвел языком соски, подул, спустился ниже и... Святые Яйца! Что же он со мной делает? Разве это можно вынести? Я застонала, громко не сдерживаясь, а спустя два вдоха стон перешел практически в крик, и я забилась в его руках.

     Ран подтянулся выше, с самодовольной, практически наглой улыбкой, а в его глазах бушевала осенняя буря с громом и молниям. Его кожа потемнела, проступили шипы, за спиной распахнулись крылья.

     Да, мой сумасшедший именно так.

     Он вошел в меня медленно, так медленно, что превратил это в настоящую пытку. Я снова металась и стонала и кричала, когда он, наконец, начал двигаться.

     – Мой. Сумасшедший, – прошептала ему в шею, сжав сосок зубами, выцеловывая дорожку ко второму. Он уже дрожал.

     Пять вдохов, пять ударов сердца, и я цепляюсь за его руки, снова крича, оставляя кровавые отметины, и он кричит вместе со мной, срываясь вниз с обрыва.


   Ширан Дар Сараэн

     Я наблюдал, как она медленно обводит контуры татуировки на моей груди. Тонкие нежные пальчики едва касались кожи, заставляя дышать через раз, оставляя плавиться, умирать. Девочка моя. Наконец-то моя. Я не сдерживал улыбку. Я никогда ничего подобного не чувствовал и даже не подозревал, что так может быть. Это больше, чем полет, выше, чем небо, громче, самого громкого раската, ярче звезд, и горячее молний. Это удовлетворение, это радость, это гордость, это бесконечность. Это Счастье. Мое счастье с волосами цвета запекшейся крови и золотыми глазами, нежное, упрямое счастье. И только мое. Все мое. И эти маленькие ручки, и это хищное личико, и эти сладкие губки – все это мое. Я крепче обнял Ди, зарываясь лицом в волосы, вдыхая и вдыхая медово-коричный запах, выпивая, пока не закружится голова.

     – Обсидиана? – позвал я. Она приподнялась, заглядывая мне в глаза.

     – Да?

     – Почему Люга? – Она ласково, с тихой грустью улыбнулась, и мое сердце замерло, задрожало, разорвалось. Ди никогда прежде не улыбалась так открыто, так ярко, так тепло, не смотря даже на эту едва различимую грусть.

     – Когда я была совсем маленькой, папа называл меня Хитрюгой. Но выговорить слово полностью мне было тяжело, и я сократила его до Люги. Так и пошло, а почему моя Основная называет себя Люгой, я не знаю. – Я лишь хмыкнул, предпочитая оставить мысли на этот счет при себе.

     – Слушай, – вдруг встрепенулась она, – а как Стэр догадался?

     – О чем?

     – Нет, я, конечно, понимаю, что с учетом того, сколько я об этом говорила, додуматься не трудно, и все же...

     – Родная, я по-прежнему не совсем понимаю. Додуматься до чего?

     – Что я у тигров, я ведь следила за тем, чтобы он ничего кроме моего лица не видел. Где я промахнулась? – так, а вот теперь надо аккуратно.

     – Ммм, девочка моя, он и не догадался.

     – В смысле? А как тогда ты меня нашел? Дакар?

     – Дакар тоже не в курсе. Поверь, им было несколько не до этого.

     – Ага, черномордый говорил, что ты устроил там грань во плоти. Так все-таки? – маленькая охотница выжидательно заглянула мне в глаза. Я крепче сжал руки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю