Текст книги "Исчезнувшая стихия (СИ)"

Автор книги: Мира Вольная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 50 страниц)

     Через лучей пять мы остановились возле увитого диким виноградом забора и сероглазый демон начал сосредоточенно кого-то высматривать с другой стороны. Чего он время то тянет, калитка ведь не заперта? Я протянула руку, собираясь толкнуть створку, но он перехватил мою уже начавшую светиться кисть.

     – Вы с ума сошли? Знаете, какая на этом доме защита стоит? Да вы в горстку пепла превратитесь раньше, чем сообразить успеете, что с вами случилось, – я покорно кивнула и отступила, не став уточнять, что мне в принципе плевать на любую защиту. Мои тени могут взломать и не такое. Хотя плетение конечно интересное...

     – А кто ее на дом ставил и зачем? – спросила я у снова отвернувшегося к забору демона.

     – Отец семейства. Он магом металла был хорошим ну, и экспериментировать любил. Его около года назад ограбить пытались, утащили пару хороших мечей из кузнецы, вот он и расстарался, – а талантливый мужик-то был, если судить по этим щитам. Такие на раз-два не сляпаешь. – Итира! – крикнул вдруг сероглазый, смотря куда-то поверх забора и недовольно хмурясь. – Открой нам.

     Я проследила за взглядом мужчины и на одной из веток растущей в огороде яблони увидела маленькую девочку в простом синем платьице, с растрепанной черной косичкой. Она радостно заулыбалась при виде врайта и начала спускаться.

     – Нет, Итира, ясам тебя сниму, – поспешно проговорил мужчина. – Просто калитку открой. Малышка кивнула, и врайт потянул за ручку. Как только мы вошли, он почти бегом кинулся к дереву и легко стащил с ветки улыбающуюся проказницу.

     – Дядя Гур, – она обняла его за шею, суча босыми ногами в воздухе.

     – Привет красавица, – он мягко отстранил ребенка от себя и поставил на землю, она прижалась к его ноге, с опаской поглядывая на нас, – а мы к твоей маме. Познакомься – это фина Диана, – указал на меня демон, слегка подталкивая девочку в спину. Ребенок заинтересованно посмотрел в мою сторону. Я сделала шаг к ней и протянула руку. Видимо, мои движения были слишком резкими, потому что малышка сжавшись в тугой комок, снова спряталась за ногу демона.

     – Не бойся Итира, фина Диана – хорошая, – я уже готова была рассмеяться, но вовремя сдержалась и только слегка улыбнулась. Девочка кивнула и высунула голову из своего укрытия. Она медленно и сосредоточенно меня разглядывала, словно что-то решая для себя, когда ее взгляд натолкнулся на Стэра и в удивлении замер.

     – Позови маму, милая, – напомнил ей врайт. – Или впусти нас в дом. Мы сами ее позовем.

     – К маме нельзя, – пробормотала девочка, зачарованно разглядывая балдевшего от такого неприкрытого восторга кота.

     – Почему? – спросила я.

     – Мама спит, – пожала она худенькими плечами, не отрываясь от своего занятия. Я услышала, как сдавленно выругался сероглазый капитан.

     – Ну, ее ведь можно разбудить? – снова задала вопрос я.

     – Она не любит, когда ее будят, – последовал грустный ответ.

     – Фин Гур, – обратилась я к врайту, отпуская Дневную к дому, – а на доме такая же защита как и на калитке?

     – Да, – Дневная вернулась, докладывая, что защиту сломать можно лучей за десять-пятнадцать. Ладно, это уже на очень крайний случай.

     – Итира, красавица, давай ты нас в дом впустишь, а мы твою маму сами разбудим, – предложил демон.

     – Нет, мама все равно ругаться будет на меня.

     – А мы ей скажем, что сами вошли, – ребенок одарил капитана таким взглядом, что я невольно улыбнулась.

     – Она не поверит, и мне еще больше достанется.

     – Итира, – тихо начала я, аккуратно и очень медленно опускаясь на корточки рядом с ней, – нам очень нужно поговорить с твоей мамой, а ты ведь такая красивая и умная девочка, впусти нас в дом, а мы сами ее разбудим, и я тебе обещаю, она не будет тебя ругать.

     – Будет, – всхлипнула малышка. О, святые яйца, как же сложно с детьми. Вида детских слез я не переносила. Надо что-то срочно делать.

     – Итира, а хочешь моего леопарда погладить?

     – Хочу, – тут же оживилась девочка, забывая о своем горе. Стэр, не дожидаясь просьбы, подошел и сел возле нас. Но ребенок вдруг замер в нерешительности и испуганно заглянул мне в глаза. Вздохнув, я накрыла ее ладошку своей и пару раз провела по голове кота. Он блаженно сощурился и заурчал. Девочка улыбнулась. – Его имя Стэр, и он любит, когда его гладят такие хорошенькие девочки как ты, – улыбка засияла на перемазанном личике еще ярче. – Ты ему понравилась, смотри, как он мурлычет, – Стэр и действительно толи подыгрывая, толи, действительно от удовольствия, громко и утробно урчал.

     – Он тоже мне понравился. А что он умеет?

     – Много чего, может, например, тебя покатать, – кот открыл один изумрудный глаз и с возмущением уставился на меня, я наградила его ехидной улыбкой. Ничего, не сломается.

     – Ой, а, правда, можно? – загорелись ее глаза.

     – Можно, конечно, но боюсь только завтра, – нарочито тяжело вздохнула я.

     – Почему? – она надулась, словно воробушек.

     – Итира, понимаешь малышка, он у меня с характером и просто так никого не катает. У тебя молоко есть? – спросила я, в тайне надеясь, что оно стоит где-нибудь в погребе.

     – Есть, – закивала обрадованная девочка.

     – Тогда неси.

     – Не могу, – снова загрустил ребенок, – оно в погребе стоит, а мне крышку одной не поднять.

     – Что же делать? – я нахмурилась, стараясь сдержать смешок. – Видимо, придется все-таки отложить твое катание до завтра. Ну что ж, раз ничего не поделаешь нам пора, – видя, что девочка все еще колеблется, я начала подниматься. – Было приятно с тобой познакомиться.

     – Подождите, – сдалась малышка, – я вас впущу. Только пообещайте, что мама кричать не будет, – я серьезно кивнула.

     – Не будет, а пока я с ней разговариваю, дядя Лекс и дядя Арон, – я показала на волка и моль, – помогут тебе достать молоко для Стэра, и он тебя покатает, а дядя Гур за вами присмотрит, договорились?

     – Договорились, – я пожала тонкую и такую же перемазанную, как и вся девочка ладошку.

     Спустя пару вдохов я уже стояла в темном коридорчике. Надо сказать, дом снаружи выглядел лучше, чем внутри. Пол под ногами был грязным настолько, что к нему прилипала подошва обуви, везде на мебели лежал толстый слой пыли, шторы на всех окнах были закрыты и повсюду валялись детские игрушки. Девочка деловито, не обращая внимания на грязный пол и так и не отнимая руки от кошака, прошлепала босыми ногами вглубь дома. Я ошарашено оглянулась на демона.

     – А что мы можем сделать? – с вызовом спросил он. – До нашего появления было еще хуже, уж поверьте.

     – А ребенка вы отсюда забрать не могли?! – почти прорычала я, идя вслед за девочкой по темному коридору.

     – А куда? У них родственников нет.

     – А соседям?

     – Клисса не пускает никого в дом вот уже почти как полтора сумана. Обойти или сломать защиту мы не можем, среди нас нет магов металла. Да к тому же, кому нужен ребенок, когда у него есть живая мать? Вот если бы она умерла, тут другое дело.

     – Ну конечно, сразу бы желающие нашлись и за ребенком ухаживать и дом в придачу получить, – зло прошипел Арон, немало удивив этим и меня и Лекса. Тем временем мы зашли на кухню. Я нахмурилась, а врайт, сдавленно выругался.

     – И давно твоя мама спит, Итира? – тихо спросил начальник, пытаясь сдержать злость при виде усыпанной крошками скатерти, разбитой вазочки с вареньем и заплесневелого куска сыра на столе. Довершала картину сиротливо стоящая на стуле чашка с водой. Я подошла к печи и потрогала ее рукой – холодная. И даже углей нет, только пепел. Пришлось закрыть глаза, чтобы справиться с охватившей меня яростью.

     – Давно, – прошептала, почувствовавшая неладное, девочка. Все на мгновение замолчали. Посол прислушался, втянул носом воздух и нервно передернул плечами, расслабляясь.

     – Жива и не спит, – сообщил Арон спустя пару вдохов, стряхивая с рук остатки заклинания. Волк и врайт облегченно выдохнули, но тут же глаза обоих полыхнули злостью.

     – А ты обедала? – уже тверже поинтересовался демон. Девчушка отрицательно помотала головой. Я переглянулась с врайтом.

     – А завтракала? – Снова отрицательный кивок.

     – Малыш, а когда ты ела последний раз? – подал голос Лекс.

     – Вчера утром, – промямлила она и покраснела. Это стало той чертой, за которой я уже не смогла сдерживать злость. Только не при ребенке. Ей уже и так хватило потрясений.

     – Арон, Лекс, берите девочку и идите вместе с ней к старосте, – даже мне мой собственный голос показался жутким.

     – Но, – начала лепетать малышка.

     – Итира, солнышко, – я проталкивала слова сквозь зубы, удерживая нотки злости, – так надо. Тебе нужно сначала поесть...

     – Я не оставлю маму, – топнула она ногой.

     – Итира, – вмешался Гур, – твоя мама одна не останется, с ней буду я и фина Диана.

     – Нет.

     – Итира, будь послушной девочкой.

     – Нет.

     – Итира, это не обсуждается, – я слегка повысила голос.

     – Нет, – пропищала она.

     – Малыш, ты ведь не хочешь обижать маму, – подключился Гур.

     – Я никуда не пойду, – ее глаза начали наполняться слезами.

     – Итира...

     – Я не пойду без мамы! – выкрикнула она.

     – Арон, Лекс, действуйте. Стэр пойдешь с ними, – Лекс подхватил на руки извивающегося и уже плачущего вовсю ребенка и пошел на выход.

     – Мы позаботимся о ней, фина Диана, – я кивнула, и фея покинул комнату.

     – Гур, выйдите, пожалуйста, и посидите на крыльце, – обратилась я к демону.

     – Но...

     – Гур, я ей ничего плохого не сделаю. Просто поговорю, – мужчина неуверенно кивнул, а я сорвалась с места и понеслась на второй этаж, ведомая Дневной. Ворвавшись в комнату, я подлетела к кровати и, схватив лежащую на ней демоницу за шею, прижала к стене. Она не успела даже пикнуть, только сердце учащенно забилось. Я видела ее словно сквозь собственную тень, тощее лицо с выступающими скулами, искусанные в кровь губы и жалкий, умоляющий взгляд. Меня затрясло от злости с новой силой, как в лихорадке, непроизвольно удлинились ногти, разрывая перчатки, вытянулись шипы браслета, а над верхней губой показались клыки.

     – Хочешь, я облегчу твои страдания? – прошипела я ей в лицо, продолжая крепко удерживать за шею, от чего на тонкой коже выступила кровь. Женщина, услышав мой голос начала отбиваться, глядя на меня расширившимися от ужаса глазами. – Хочешь, сверну тебе голову, словно цыпленку и брошу здесь, как старую половую тряпку? Хочешь, прогрызу тебе шею и оставлю истекать кровью на радость местной нечестии? А может, ты хочешь, чтобы я вырвала твое никчемное трусливое сердце? Отвечай! – заорала я, встряхнув трясущуюся от страха и рыданий бабу. Он разжала сухие потрескавшиеся губы и что-то прохрипела. Пришлось ослабить хватку на шее. – Я не слышу, тварь!

     – Б..

     – Что?! – я снова ее встряхнула, впиваясь когтями глубже в кожу.

     – Бо...

     – Ты тянешь время!

     – Больно, – наконец выдавила она из себя.

     – Больно?! Ты думаешь, что это больно!? Тупая сука! Знаешь, кому сейчас по-настоящему больно!? – я слегка приложила ее головой о стену.

     – Нет! – прохрипела она.

     – А должна знать! Тварь! Обязана! Сейчас больно маленькой черноволосой девочке с доверчивыми карими глазами, которая недавно потеряла одно из двоих самых любимых существ, а теперь теряет и второе, – демоница съежилась как от удара, и слезы потекли еще сильнее, я слегка разжала пальцы. – Девочке, которая так сильно любит тебя, мразь, что не хочет уходить даже на время, хотя и знает, что ты едва ли заметишь ее отсутствие! Малышке, которая не может самостоятельно даже открыть погреб, чтобы достать еду и поэтому лезет на гребанную яблоню. Вот только она не знает, что для яблок еще слишком рано! Сейчас плохо ребенку, который так доверчиво впускает в дом посторонних, и который, мать твою, верит, что ее мама просто спит! – я отпустила ревущую женщину, и она сползла по стене на пол, закрывая лицо руками и дрожа всем телом. – Ну, так что? – уже тише спросила я. – Тебе все еще больно? Все еще хочешь сдохнуть? – она что-то пробулькала в ответ. – Не зли меня! Отвечай внятно.

     – Она так на него похожа, это так тяжело, – я опустилась рядом с ней на корточки.

     – Посмотри на меня! – демоница замотала головой. – Посмотри, – я с силой оторвала ее руки от лица, надавливая сверху своими тенями, чтобы картина стала поистине ужасной. – Ты меня боишься? – женщина кивнула. – Если не возьмешь себя в руки и будешь продолжать отворачиваться от нее, твоя дочь станет такой же как я, а может даже хуже, а может вообще не доживет до своего следующего дня рождения. Ты хочешь этого?! – врайт замотала головой, надрывно всхлипывая. – Отвечай! – рявкнула я. Но она опять захлебнулась рыданиями и соплями. – Успокойся! – я замахнулась и ударила ее по лицу, не сильно, но губу все-таки разбила. – Отв...

     – Диана, духи грома тебе в задницу! Что ты творишь!? – раздался от двери до боли знакомый глубокий голос с нотками злости. Не вовремя. Единственное, что радовало, удар сделал свое дело, и демоница прекратила истерику.

   Ширан дар Сараэн

     Феи закончили осматривать трупы на день раньше запланированного срока и, как и ожидалось, ничего нового не нашли. И если первые два дня они еще пытались скрывать свое разочарование от того, что охотнице удалось их обставить, то на третий сдались окончательно. Больше всех злился Станис, злился на девчонку с глазами цвета меда и злился на себя, хотя и пытался это скрывать. Я видел, насколько тяжело ему обходится этот контроль над эмоциями, наблюдал и изучал. Мне даже не нужно было снимать щиты, чтобы чувствовать его ненависть и отвращение. Все это наводило на мысли определенного свойства, но вмешиваться я пока не спешил из детского извращенного желания посмотреть, чем все кончится.

     После разговора с волками я отдал приказ Дэмиану обыскать комнаты делегации на предмет обнаружения в них настоек уссы. Спустя полтора оборота дознаватель вернулся и мрачно развел руками в стороны. Все это время я не оставлял попыток связаться с девчонкой, поглядывая на светящийся камушек, но результат был прежним – она не отвечала. И эта тишина сводила меня сума, я злился, ругался и матерился. В голове, словно палые осенние листья, носились мысли. От очень бредовых, до более или менее имеющих право на существование. Самым дальним уголком сознания я понимал, что, скорее всего, беспокоиться не о чем, что я напрасно извожу и себя, и что камень уже давно прекратил свое безумное свечение, но... Но успокоиться я все равно не мог, сколько не пытался. Это было нелогично, неразумно и сильно попахивало помешательством. Я поначалу даже отказывался верить, что все еще способен на подобные эмоции. Единственным существом, из-за которого я так переживал, была моя сестра. Но она уже очень давно не давала мне поводов для беспокойства. А тут какая-то девчонка, которую я знаю без году неделю, заставляет меня чуть ли не лезть на стену. Девчонка, которую чаще хочется придушить самостоятельно, чем волноваться о ее дальнейшем благополучии. Маленькая охотница, из-за одного взгляда на которую, меня бросает в жар, а демон внутри мягко рычит, признавая своей. Дико? Еще как. В итоге, плюнув на все и превратив когда-то красивый Малый сад в груду разрытой земли смешанной с осколками статуй, я принялся разгребать завал на столе, надеясь элементарно убить время. Но процесс изучения бумаг шел еще хуже и медленнее, чем до этого в архиве. Мысли постоянно метались от одного к другому: от пропавшей охотницы к ситуации с Литой, от случайно подслушанного разговора старшей графини к убийствам демонов, от сумасшедшего эльфа к слишком реальному сну и отравленных уссой волков. Снова и снова. Хождение по замкнутому кругу. Конченый лабиринт из вопросов.

     Медленно, но верно через два оборота я разобрался с накопившимися бумагами и, перебравшись из-за стола на диван напротив камина, стал ждать появления волков в зеркале, для себя решив, что если через пол оборота от них не будет вестей, то им придется на своей шкуре узнать, что такое взбешенный принц врайтов. По костяшкам пальцев, словно марионетка из театра кукол, привычно прыгала монетка. Аверс, реверс, ребро. Феи, мертвые крестьяне, сумасшедший эльф – вторили монетке мои мысли. Классическая алхимия, история Мирота, основы экономики – метался взгляд от одной книги к другой. Аверс, реверс, ребро. Охотница, Лита, Потеряшка из сна. Сборник стихов неизвестного автора, травология, подробные карты Тиоры. Аверс, реверс, ребро. Отравленные волки, графиня с замашками темного властелина мира, нервничающий Станис. Справочник по нежити, снова алхимия, сказки и легенды мира. Аверс, реверс, реб... Монетка, тихонько тренькнув, выскользнула из рук и упала рядом с креслом, так и не завершив свой бег.

     Бредовая, конечно, идея, ну а вдруг? Я потянулся за последней книгой, попутно стянув с полки еще две по древней истории. Видимо, во время учебы нужно было сильнее налегать и на то, и на другое...

     Спустя шесть оборотов меня оторвало от чтения тускло светящееся зеркало. Я на вдох закрыл воспаленные глаза и размял затекшую шею, с удивлением обнаружив, что за окном уже начали сгущаться сумерки, укутывая замок и его окрестности прохладным шелковым покрывалом дремоты.

     – Ваше Высочество, добрый вечер, – приветствовал меня Виллар.

     – Надеюсь, что это действительно так, – нахмурился я. Волк неуверенно кивнул.

     – Охотница вернулась, – он нервно дернул плечом и замолчал.

     – И? Нет, я не спорю, сам по себе этот факт, несомненно, заслуживает внимания, но мы оба понимаем, что меня интересует несколько другое.

     – Да, Ваше Высочество. Она догнала нас оборота три назад, и выглядит она паршиво и ведет себя странно, а еще от нее смертью пахнет.

     – Где была, не сказала? – спрашивал так, скорее, по привычке, чем надеясь на положительный ответ.

     – Нет. Мы попробовали выяснить, но она... – я выгнул бровь, не понимая, чем вызвана заминка, – отказалась отвечать, – в кои-то веке выдавил из себя оборотень.

     – Виллар, вы там совсем охренели?! Мне что, тебя учить надо, как получить ответ на заданный вопрос?

     – А что нам было делать? К дереву ее привязать и пытать?! – я рыкнул.

     – Ты забыл, с кем разговариваешь, – тихо и медленно произнес я, волк напрягся, а его ноздри нервно дрогнули.

     – Из...

     – Извиняю. И нет, пытать ее не надо было, а вот надавить чуть сильнее вполне возможно, – Виллар устало провел огромной ладонью по лицу и тяжело вздохнул.

     – Нельзя на нее давить Ваше Высочество. Особенно сейчас.

     – Что ты имеешь в виду?

     – Дерганной она стала. Оглядывалась всю дорогу до Амы, не разговаривала ни с кем, словно где-то в другом месте была. И взгляд такой... – волк снова замолчал.

     – Какой?

     – Злой, яростный и пустой... С такими глазами обычно убивать идут. И руки она сегодня постоянно на мече держала.

     – Она же его за спиной носит.

     – А сегодня вот на бедро перевесила.

     – Ты говорил, от нее смертью пахнет, она кого-то убила?

     – Не знаю. Я не смог понять. Но пахло так, словно она в чужой крови искупалась, – я нахмурился. Во что она вляпалась?! – А когда я спросить пытался, – продолжал тем временем оборотень, – она нам истерику закатила.

     – Диана? Истерику? – я отказывался верить услышанному. – Хотел бы я на это посмотреть.

     – Лучше не стоит. Это не похоже на то, чего обычно ожидаешь от сильно перенервничавшей и испуганной девушки.

     – Она была напугана? – я с силой сжал руки. Подлокотники жалобно скрипнули, заставляя меня ослабить хватку.

     – Не уверен, по ней же никогда ничего понять нельзя! – перед мысленным взором само собой возникло непроницаемое лицо маленькой охотницы. Я фыркнул. – Но она скорее растеряна была. Знаете, Ваше Высочество, словно ответ найти пытается и не может, – я кивнул.

     – Где она?

     – Свидетелей допрашивает.

     – А ты почему не с ней?

     – Она выгнала, не разрешила присутствовать, – я услышал, как заскрипели мои зубы.

     – А остальные где?

     – Эм... Тут такая история вышла, – усмехнулся волк. – Лекс с послом перед самым въездом в Аму поцапаться умудрились. Ну, Ди слегка разозлилась...

     – И?

     – И они теперь вниз головой на дереве висят. Думают... – я невольно усмехнулся.

     – Когда снимать планируешь?

     – Завтра с утра, как уезжать будем. Надеюсь, Диана к этому моменту успокоится.

     – Хорошо, – я кивнул, – пусть повисят. А теперь позови девчонку, – оборотень почему-то замялся. – В чем дело?

     – Боюсь, она не захочет с вами разговаривать, к тому же просила ее не беспокоить.

     – Виллар!

     – Как скажете Ваше Высочество, – физиономия оборотня исчезла из моего поля зрения и ее место заняла раскачивающаяся земля. Я услышал осторожный стук в дверь, – Диана, с тобой принц поговорить хочет, – прошло несколько вдохов, прежде чем волк предпринял еще одну попытку. – Ди, – снова также осторожно, почти шепотом. И снова гробовая тишина. – Диана, – уже немного громче.

     – Шли его лесом! – долетел до меня, приглушенный и раздраженный голос.

     – Не могу, – отозвался волк.

     – Ах, да политес..., – более ехидно, но не менее раздраженно. – Пошли его лесом культурно!

     – Все равно не могу.

     – Попроси Арона послать его лесом, он, в конце концов, посол дружественной державы и принц сильно орать не будет.

     – Ди, Арон сейчас не в состоянии вести беседы.

     – Почему? – почти удивленно. – Да сиди ты, мать твою, на месте. Дергается он мне тут, подумаешь, какие мы нежные!

     – Ты его на дереве оставила.

     – Ну хорошо! – раздалось уже громче и я услышал, как резко распахнулась дверь, ударившись о косяк, приглушенно скрипнув плохо смазанными петлями. Через вдох земля в зеркале покачнулась, и я увидел перед собой явно рассерженную Диану. Свет из дома рваными линиями падал из-за ее спины, высвечивая по-детски хрупкую фигурку, слегка растрепанные волосы, обрамляющие сильно заострившийся, но упрямо вздернутый подбородок и напряженные плечи. Выражение лица разглядеть было невозможно, впрочем, я был уверен, что снова не увижу ничего кроме ее коронной ехидной улыбки и издевательски вздернутой брови. А вот глаза горели уже знакомым нехорошим зеленым светом, невольно наводя на мысли о самоустранении.

     – Идите лесом, Ваше Высочество! – почти ласково промурлыкала она. Земля снова закачалась, послышался хриплый скрип все тех же дверных петель и легкий щелчок. За-ме-ча-те-ль-но! Собственно, а чего я хотел?

     Хоть убедился, что она жива и относительно здорова. Почему относительно? Потому, что выглядела охотница действительно злой и дерганной, а ярость, которая виднелась в ее взгляде, казалось, могла просочиться сквозь зеркальную поверхность, и как страстная, жестокая и расчетливая любовница удушить в своих ледяных объятиях.

     – Виллар, с девчонки глаз не спускать ни на вдох. Даже в туалет пусть с сопровождением ходит, понятно? – оборотень серьезно кивнул. – Как только придет в себя, пусть свяжется со мной. Попытайтесь добиться от нее возможности присутствовать на допросах, скажите, это мой приказ.

     – Есть что-то, о чем мне следует знать? – насторожился волк, пристально вглядываясь в гладкую поверхность.

     – Не уверен.

     – Если хотите...

     – Не нужно, пока не нужно. Просто присматривайте за ней по возможности.

     – Да, Ваше Высочество.

     – Это все. Свободен.

     Я откинулся на спинку кресла, переводя взгляд на лежащую на коленях детскую книгу и слегка потускневшую от времени гравюру. Теневые. Проклятые, забытые монстры. Чудовища, которыми пугали непослушных детей, и в существование которых уже никто не верил. Алчущие крови и страданий твари, изгнанные много веков назад.

     Я разглядывал рисунок, сравнивая с тем, что видел в памяти сумасшедшего эльфа. То же непропорционально вытянутое тело, та же кошмарная пасть и те же окровавленные культи вместо рук. Тварь словно вылепленная неумелым мастером из куска уже начавшей подсыхать глины, чудовищное порождение безумных богов, наше проклятие и наказание. Она скалилась на меня с пожелтевших страниц, разжигая холодную ярость и пробуждая демона, заставляя содрогаться от отвращения и тихого бешенства. Неужели у кого-то хватило идиотизма их вернуть? Или они прорвались сами? Нет. Такой расклад маловероятен, а это значит, что нужно искать кукловода.

   За окном сверкнула молния, врезаясь в сухую землю и рассыпая искры от столкновения с очередным уже бывшим шедевром дворцового скульптора, напоминая о том, почему мне следует держать эмоции под контролем. Я закрыл книгу и убрал ее на место, тихо выругавшись, когда одеревеневшие от долгого сидения в одной позе мышцы дали о себе знать. Чувство, что я каким-то непонятным образом оказался на пути шествования табуна диких лошадей на водопой, причем в обе стороны усиливалось с каждым следующим оборотом, проведенном мной в архиве за просмотром исторических хроник. Желудок все нежнее обнимал позвоночник, напоминая, что с самого утра кроме кофе ничего не видел. Из состояния лихорадочного поиска информации меня снова вывел исфит, что, похоже, становилось дурной традицией. Он мерцал и светился, но теперь не лихорадочными синими вспышками, а ядовито-голубым огнем, указывая на гнев и ярость своей хозяйки. И снова меня словно что-то ударило в грудь и сдавило кожаным ошейником горло, мешая нормально дышать. Я споткнулся от неожиданности и силы этого удара, когда потянулся за следующим историческим сборником. Да что, духи грани ее задери, с ней творится? Я упал в кресло и достал маленькое зеркало, вызывая девчонку, а затем, не дождавшись от нее ответа, плюнул на все и отправился спать.

     Этой ночью мне опять приснилась Потеряшка. Она металась по пещере, сжимая руки в маленькие кулачки, сотканная из тумана и сумеречных облаков, а в зеленых глазищах сверкала злость и ненависть. Моего появления малышка не заметила, только замерла напротив одного из огненных монстров и закрыла глаза, продолжая беззвучно что-то шептать, а по ее телу пробегала едва заметная рябь, такая же, как пробегает по отражению в воде, если бросить камень. Целый вдох ничего не происходило, а затем белые раскаленные лепестки цветка потянулись к худенькому ребенку, оплетая тугим жгучим коконом сначала ноги, лодыжки, голени, выступающие коленки, а затем все тело, словно пытаясь сожрать малышку. А я стоял на другом конце пещеры и не мог сдвинуться с места, захваченный этим страшным, но по-своему прекрасным зрелищем и лишь, когда цветок полностью поглотил ее, кинулся вперед. Так обычно душевнобольные, казавшиеся до этого неподвижными и спокойными, вдруг срываются с места и принимаются громить попадающиеся под руку предметы. Мыслей не было. Никаких. Исчезли куда-то все ощущения и эмоции, знания и воспоминания, даже гребаное чувство самосохранения и элементарная логика отошли, нет, не на второй, на десятый или даже сотый план. Лишь голые инстинкты – защитить, помочь, вытащить. Я не обратил внимания на тянущиеся ко мне цветы, не видел или не хотел видеть их почти болезненно белый цвет, не почувствовал усилившийся запах меда и корицы, и не заметил, что не слышу ничего кроме собственного надрывного дыхания, в том числе и криков девчонки. А ведь она всего лишь ребенок, хоть и странный, пусть даже созданный тьмой и серебряным светом луны, но лишь ребенок и свой страх выражает самым простым, но от этого не менее действенным способом – криком. Я уже протянул руку с отросшими когтями к верхушке цветка, когда до моих ушей донесся сначала едва слышный облегченный вздох, а потом звонкий смех. Этот звук, ее голос, заставил меня очнуться, прийти в себя и собраться с мыслями. Я рухнул на пол и, склонившись почти к самой земле, заржал. От облегчения и от идиотизма ситуации в целом. Невыносимо захотелось оглянуться назад, но я не стал, продолжая сидеть на полу и уже беззвучно смеяться. Зачем заглядывать в лицо смерти, у которой выторговал еще один день жизни? Она ведь может и передумать, заметив такой интерес.

   Постепенно вернулись чувства и ощущения, онемевшие кончики пальцев вновь обрели чувствительность. Я поднял голову и бросил взгляд на цветок. Он потускнел? Или это снова игры моего воображения? Но нет, действительно лепестки подрастеряли свои яркие краски и теперь выглядели уже не белыми, а скорее желтыми, особенно ближе к основанию. Не уверен, сколько точно прошло времени, но достаточно долго, чтобы я успел внимательно рассмотреть сводчатый потолок пещеры и пересчитать все сталактиты, попавшие в поле моего зрения. С каждым вдохом цветок менялся все больше и больше, от желтого к оранжевому и красному, словно его покидали силы, утих и изнуряющий, мешающий сделать нормальный вдох жар, теперь от растения исходило лишь вполне комфортное тепло и слабое свечение. Лепестки начали опадать один за другим, медленно и бесшумно они скользили вниз и превращались в холодный мелкий пепел, касаясь земли. На ум тут же пришла Айнелла. Ей было двадцать или около того, когда я увидел, как она разворачивает подарки на день первого совершеннолетия в своей комнате, после того, как ушли гости. Она сидела на полу посреди кучи свертков, мешочков и коробочек, все еще одетая в любимое платье цвета миндальной крошки, но уже с распущенными волосами, рядом валялись туфли, и стояла тарелка шоколадных пирожных. Мелкая держала в руках подарок Рика. Она не двигалась, казалось, что даже не дышала, глаза были крепко зажмурены, наверное, гадала, что там может быть. Спустя какое-то время она аккуратно потянула за ленту, пропуская ее между пальцами в мимолетной ласке, потом так же медленно слой за слоем сняла вощеную бумагу, оттягивая и смакуя каждый следующий момент. К тому времени, как она наконец-то заглянула внутрь, я уже успел изрядно издергаться от любопытства и протоптать дорожку на ковре, зато понял, почему она предпочитает делать это одна. Ни у кого ведь не хватит терпения выдержать подобное. Мелькнула мысль, что Айнелла хорошо бы вписалась в коллектив наших пытателей или пытчиков (всегда чувствовал себя неуверенно в вопросах словообразования), короче пыточных дел мастеров.

   Я хмыкнул, звук получился неожиданно громким, и его эхо еще пару вдохов играло где-то под самым сводом пещеры, перебирая тонкими пальцами каменные выступы. Последний лепесток упал к ногам как раз к тому моменту, когда утих последний уже еле слышный отголосок, открывая моим глазам уже другую мелкую, но почему-то не менее важную.