Текст книги "Невозвращенцы (СИ)"

Автор книги: Михаил Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 75 страниц)

Жрецы поворчали, но все же теперь, когда решение уже принято, сопротивляться было поздно. Сейчас любое неповиновение было сопротивлением самому Кукулькану, а он такого не прощал. Судьба предыдущих верховных жрецов была тому свежим и наглядным примером.

– C чего начнем? – спросил мешика.

– С начала. С информации. – Ответил Ва-Амони. – Именно после оценки этих данных мы начнем планирование десантной операции. Итак… Как вы знаете, у нас есть некий канал связи с восточным материком. Наш брат уже много лет живет в столице одного из крупнейших государств того материка и регулярно посылает отчеты. Ситуация там складывается на редкость удачная для похода. Дело в том, что там и без нашего воржения назревает кровополитная война между…

Давно уже разошлись все жрецы. Стихли в коридорах пирамиды стенания купца, кровожадные крики фанатика и довольные предчувствия воина, а верховный жрец все так же сидел в своем кресле. Ва-Амони прикоснулся к своей великой стигме и улыбнулся. Кровь из ранки практически не текла, не то что раньше. «Значит, я все делаю правильно. Кукулькан мною доволен!»

Глава 66
Аскель

Что ни вечер, то мне, молодцу, ненавистен княжий терем,

И кручина, злее половца, грязный пол шагами мерит,

И вихрится над осинами жгучий дым истлевшим стягом,

Я тоску свою звериную заливаю пенной брагой.

– Князь! Князь! К тебе гости пожаловали! – раздался крик со двора.

Аскель на секунду оторвался от своих тяжелых мыслей и привычно уже ответил: «Пошли их прочь! Сегодня нет настроения убивать!» и опять вернулся к созерцанию лежащего перед ним на столе пергамента. Причины для тяжких раздумий у него были серьезные.

Пять лет прошло с тех пор, как он стал князем. «Всего лишь пять? Или целых пять?». Поначалу, особенно в первый год, для раздумий не было времени. И строиться надо было, и обороняться. Каждую неделю приплывали очередные мстители по одному-двум драккарам и складывали свои головы на берегу или в бухте. Кораблей и добычи оказывалось так много, что ставить их было некуда, а различная рухлядь: доспехи, дешевое оружие, утварь, валялись прямо на берегу. Из Торжка местные скупщики даже прислали постоянного представителя, который оценивал и скупал взятое на меч прямо на месте. Платили за это очень дешево, так как в этом году, после удачного набега на Харингхейм, всякого товара было «ну дюже много».

Аскель лично участвовал в каждом сражении, много раз оборачивался, полностью контролируя себя, стараясь поединками и адреналином чуть-чуть подернуть пеленой забвения память о своей любимой. Убивал много и совершенно равнодушно, а по ночам не спал, вникая во всякие мелкие детали управления и налогообложения в своем зарождающемся княжестве. Денег было в достатке, но и таяли они с ужасающей скоростью – князь Аскель не скупился для своих людей. Мужчин – и воинов, и работников, не хватало, поэтому приходилось работу покупать за полновесные новогородские гривны. Бригады наемных мастеровых валили лес и полностью отстраивали деревни, немного крестьян распахивали и подготавливали поля для посева на следующий году, опытные охотники добывал и коптили мясо на зиму, и все это не считая огромных затрат на покупку необходимых мелочей, начиная от скотины и заканчивая иголками.

А в середине первой зимы первый раз проявила себя его личная кара.

Однажды вечером, сидя за столом, Аскель внезапно почувствовал, как растет внутри него бешенство. Причин для оборота не было, все было спокойно, но удержать себя не получалось. Князь выскочил из-за стола и рванулся из своего недавно отстроенного терема вниз по лестнице, во двор и за ворота туда, где темной стеной на фоне звездного неба стоял лес.

Очнулся он только на утро. В лесу. В изорванной в клочья одежде. Вокруг было множество поломанных небольших деревьев, а снег на поляне покрывали капли крови. Посреди валялась чья-то изломанная туша, судя по размерам – не человеческая.

– Оборотился уже? – услышал он за спиной голос.

Повернувшись назад он встретился взглядом с стоящим на краю поляны Гудредом. Тот внимательно осмотрел издалека своего друга, особенно его глаза, положил в снег принесенный с собой сверток и копье и только потом подошел к князю.

– На. Испей вот, – и протянул Аскелю вытащенную из-за пазухи фляжку. Во фляге оказалось горячее вино со специями, и сделав первый глоток Аскель понял, на сколько же он замерз – даже когда его спихнули в северное море, даже тогда ему не было так холодно. Дрожь моментально охватила все тело, застучали зубы и на голой белой коже заструились первые серебристые линии изморози. Стуча зубами князь приник к фляге и не отрываясь выпил все вино. В это время Гудред успел сходить к своему свертку, развернуть его и накинуть на плечи своего князя шикарную теплую медвежью шкуру. Опираясь на копье и кутаясь в шкуру, поддерживаемый с другой стороны своим другом князь медленно поковылял к дому. Уже на опушке леса Аскель спросил у Гудреда.

– Что это было?

– О чем, княже?

– Ты понимаешь меня.

– Нет…

– Понимаешь… Я же не совсем дурак. Ты знал что с собой надо принести, ты был вооружен, значит опасался меня, следовательно, ты заранее предвидел то, что со мной произошло. Говори.

Гудред помялся, но все же решил сказать правду.

– Понимаешь, ты оборотень даренный, тебя этим отметили сами боги. Это великая сила, и великие возможности. Но есть у этой монеты и реверс. Коли обладатель не совладает с этой силой, или по другим каким причинам, то сила начнет сама управлять человеком, превращая его в дикого зверя. Как сейчас то было – ты будешь рычать как медведь, ломать деревья, срываться на первого встречного, зубами и когтями разрывая его тело… Именно за это берсерков и ульфхендаров страшатся и простые люди, и опытные воины. Раньше ничего такого не было за тобой, и я думал, что ты удержишь силу в узде, но теперь… Теперь все иначе.

– И чего мне теперь делать? Как с этим справиться? Чего ожидать?

– Ничего хорошего… Похоже, тебя прокляли северные боги за такую разруху, что учинил их молельщикам. Попытайся как можно меньше пользоваться своим вторым обликом, может это поможет замедлить это…

– Но только замедлить?

– Да. Полностью вылечить могут только Боги, или чудо, а чудеса редки… Еще, говорят, лечит море, долгая дорога в одиночестве… Я приготовлю тебе отвары, пей когда почувствуешь ярость, но ничего особого не обещаю…

– Спасибо тебе…

Этот разговор произошел почти пять лет назад. Одинокой дороги и долгого путешествия по морю князь не мог себе позволить – на его совести была судьба целого княжества и ребенок, нельзя все это бросить просто ради своего личного благополучия. А приступы продолжались, причем время между ними становилось все короче и короче. Каждый такой приступ Аскель отмечал на специальном пергаменте, и вот сейчас, глядя на кривую, напоминающую параболу, он с грустью думал, что нормально жить ему от силы осталось года два. В первый год приступ был один, во второй два, в третий четыре, а в этом году их было уже шестнадцать. Если так пойдет, то в следующем году приступы будут идти раз в две недели, а через год – раз в неделю. На третий год он будет в безмозглом зверином обличии проводить ровно столько же времени, сколько отходить от него в человеческом, а еще через год просветлений не будет вообще.

«Что ж, похоже мое внутреннее мироощущение придет в гармонию с внешностью… Все эти годы в душе выл и скреб о сердце волк, ну медведь, какая разница, и вот он выйдет наружу. Единственный мой просвет, это Аскель. Сынок…».

Действительно, мальчуган рос крепким, приветливым и смышленым. Детские болезти обходили его стороной, а веселый и открытый нрав, вместе с огненно рыжими волосами, он унаследовал от матери. От отца же он унаследовал часть той силы, что сейчас дикой яростью бросала его предка в лес.

«Надо бы что-то уже предпринять, а то вскоре мне навсегда уже уходить в лес» – равнодушно подумал о себе Аскель. «И вот думаешь, что она мне? Кто она? И всего вместе то были пару раз… А сердцу не прикажешь… Запала на сердце, на других и не взглянешь…» – на этой печальной ноте его размышления были прерваны распахнувшейся дверью.

Сказать что князь удивился, значит ничего не сказать. Шила в мешке не утаишь, и что князь Аскель был берсерком, причем в последнее время часто впадающем в бешенство знали все в княжестве, и многие соседи вокруг. И поначалу, это, а также огромное богатство, привлекало к князю излишние внимание. Жадные до легких денег воины, причем не только северяне – россы, германцы, даже пара ромеев было (последние, кстати, оказались очень неплохими бойцами, хотя правильнее было бы назвать их наемными убийцами – один раз его он заполучил царапину на руку – так знахари его потом ели-ели откачали) приходили к воротам его скромного замка и вызывали на хольмганг, понося непростительными словами, и требуя в случае своего выигрыша, почти сказачные, пол-царства.

Что-ж… После первой сотни жестоко порубленных на куски поединщиков, поток дураков иссяк. Тем интереснее были личности этих гостей.

«Кто же такой достаточно уже поживший желает на время развеять мою печаль?» – подумал Аскель, быстро встал и потянул из ножен клинок, висевший на стене поверх роскошного восточного ковра. Так, с обнаженным мечом в руке он и встретил гостей.

В раскрытую дверь вошли трое. Первым был здоровый, из-за большого количества натянутой на себя теплой одежды, воин, вооруженный двумя недлинными мечами и с исполосованным шрамами лицом. Хотя стояла уже поздняя весна, и температура была терпима, этот гость видимо ощутимо подмерзал. За ним стоял немного толстоватый, вооруженный саблей воин, непокрытую бритую голову которого украшал чуб. Третьим был странный мужчина с каким-то, неземным что ли, отсутствующим или светлым, в общем непонятно каким словом описать, взглядом.

– Не узнал, – констатировал толстый.

– Ну, будто ты нас узнал, – заявил одетый.

– Будет вам! Александр, привет тебе. Точнее, здрав будь князь Аскель из рода Седого Медведя, – сказал третий, и только тут, по голосу, тень узнавания промелькнула на лице у князя.

– Игорь? Ярослав? Макс? Это вы? – радостно – неверяще спросил хозяин.

– Ну вот, наконец признал, – сказал Ярослав. Аскель оправился от удивления и мгновенно превратился во владетельного князя.

– Эй! Астрид!

– Да, княже… – отворилась дверь и в комнату с опаской заглянул холоп. Не увидев впавшего в бешенство князя и валяющихся на полу разрубленных на куски гостей он приободрился и спросил: – Звал?

– Да! Быстро всех созывай. Други ко мне приехали, коих я в живых не чаял уже свидеть. На стол собирайте, вина ромейские вынимайте, пир сегодня будет! Коли кого к вечеру сегодня трезвым увижу – за врага посчитаю лютого!

– …Потом, когда чуть оправился, заскочили за Максимусом. А по пути сюда, слегка задержались в Святограде. Мужики сдавали экзамены. Вот, собственно говоря, так все и было, – последним закончил свою историю Руфус. – Но кто же знал, что они от этого так взбеленятся? И из-за этого они и собираются объявить войну…

– Ну не следует брать всю вину на себя. Тут и я приложил руку. – ответил Максимус.

Помолчали. Уже давно на землю спустилась ночь, хотя в этих северных местах она была по летнему времени светла. Друзья ушли наверх, в кабинет князя, оставив пирующую дружину и холопов в нижней горнице. На столе стояло только дорогое вино и немного закуски – все набили себе брюхо раньше, на пиру. Там же, за праздничным столом, осталась и радость встречи, и бурное, местами даже буйное веселье. Здесь же пришло время серьезному разговору.

– Оттого, что я не приложил к этому руку простым людям, которых на аркане или в колодках потащат на рабский рынок, старикам и детям малым, которых будут убивать на пороге своих собственных домов, легче не станет. Сейчас надо не голову пеплом посыпать, а думать. И делать. – После долгой задумчивой паузы заговорил Ярослав, по недавно приобретенной привычке крутя весящий на шее амулет.

Коротенькая задержка в Святограде была длиной аж в целый месяц. Ярослав и Максимус бегали как укушенные, но в конце концов каждый из них получил Ярило полноправного волхва. «Почти такой же, какой я снял со Вторуши» – отметил про себя Аскель. Амулет Максимуса был простейшим – все сектора заполнены по необходимому минимуму. Не больше и не меньше. И то, чтобы получить некоторые «зачеты» потребовались просьбы и поручительство Ярослава. А вот на амулете самого Ярослава, помимо всех остальных необходимых, сектор Даждьбога был заполнен насечками по-максимуму. Волхв Ярослав Избранник Даждьбога.

– И что вы собираетесь с этим делать? Как исправлять? – Спросил Аскель.

По благоприобретенной за последние годы привычке оценивать все происходящее с точки зрения выгод своему княжеству и своим людям, он пока никакой пользы не видел. «С одной стороны, надвигающаяся война может и не докатится до столь высоких широт. С другой стороны – Новогород, это драгоценнейший приз! Добыча во много раз превзойдет даже взятую Максимумом и Руфусом. Да и Ганза, может даже не тайно, профинансирует устранение конкурента. Когда ромеи захотят атаковать Новогород, то их флот обязательно примет в этом участие. Минимум, как транспортный. В любом случае – мое княжество заденет.

Это значит, что только-только появившееся население, призрак достатка, все это исчезнет. Дружину я, как вассал великого князя Новогородского, предоставить обязан. Выставляемое, согласно уговоренному в Правде размеру, войско высосет пылесосом практически всех до единого воинов, да что там воинов, всех мужчин, с моих земель. Я и так даже в обычные походы за добычей не хожу и не пускаю, людей берегу, несмотря на их глухое ворчание. Жадные идиоты, добычи им мало. Куда ее? Те мстители и так завалили нас по уши. Пятый год платим налоги именно ею. И ничего – живем припеваючи. Вон в каждой семье по 3–5 детей… Но если война начнется и дружина уйдет – территория княжества останется полностью беззащитна. Плохо. Война мне совсем сейчас не нужна. Да и вообще не нужна. Побережье большое, где натаскать своих сопляков лет через десять-пятнадцать я легко найду, а море в случае чего все спрячет. Да. Великий князь Лихомир еще поскромничал. И Руфус, и Максимус, особенно последний, у Игоря хоть причина уважительная есть, редкостные м. ки!»

– Плыть надо. На заход. В Америку местную, к краснокожим, – ответил Ярослав.

– А туда то зачем? Я еще понимаю, ты бы попробовал устранить хана или кесаря – с удачей это не невозможно, но к краснокожим? – удивился Аскель. Остальные, уже посвященные в детали плана, промолчали, оставив объяснения Ярославу. – Хрень получается полная! Или же вы хотите точно так же, как и в нашем мире сделать?

– В смысле? – не понял Максимус.

– Ну в смысле, как всю свою историю Европа с Англией воевала. Самым коротким путем: не через пролив, а через Россию… – еще в свою бытность студентом пришлось Александру подготовить пространный доклад о проведенных Российской империей воинах. Вот и запомнилась ему такая вот странность, на которою препод (кстати редкая сволочь, вымогавшая у студентов деньги за зачеты) ответил какую-то ерунду.

– Нет. Ты не понял совсем!

– Да. Согласен. Я ни х… не понял!

– Дело в том, – стал разъяснять Ярослав, – что по некоторым сведениям сейчас на восточном побережье западного материка живут остатки наших, с Земли. Солдат и тех, кто не пошел под руку князя. Это от тысячи до полутора человек. Воинов. С современным оружием. И еще около трех женщин и детей. И сейчас они нужны здесь. Нам. Этим людям. Князьям.

– Так они и вернуться. Они сильно поди обозлены.

– Именно поэтому идти придется нам. С местными разговора не будет, а нас хотя бы выслушают.

– Ну разговор будет все равно короткий. И состоять будет из нецензурных пожеланий обратной дороги. Предложить кроме битвы вам же нечего…

– А вот это не так. Ты думаешь, что среди князей есть идиоты? Нету. Не выживают в идиотах здесь князья. И память у них хорошая. Поэтому и предложить они нашли чего.

– И чего же?

– Рядовым – оплату щедрую. Офицерам – должности в приказах. Набольшим – княжества малые, род.

– Ну не знаю… Я бы подумал трижды, возвращаться мне или нет. К тем, кто меня вышвырнул, как котенка!

– Ну, тебе не понять. Ты и так тут, а они в совсем чужой стране… Так что, шансы есть.

– Ну вы даете. Я вам не завидую… Кстати, а вы так и не сказали, чем лично вас заманивали князья?

Ребята замялись.

– Все просто. В награду за это я получу Ольгу. А я ее люблю безмерно. И ради нее пойду куда угодно! – прямо ответил Руфус.

– Мне обещали решить проблемы с наложницей, – высказался Максимус.

– Подкаблучник трусливый. Свернул бы сам ей шею, и делов то! – пробурчал Ярослав.

– А сам то? Кто бы говорил!

– Тихо! Еще успеете набеситься! Дорога вам длинная… – Хозяин прервал спор до того как он превратился в безобразную свару. – Ты, Ярослав… Понятно, новорожденный фанатик! Как вы будете их уговаривать – ума не приложу.

– Как нибудь уговорим…

– Ну ладно, это ваши проблемы, замолить. От меня то чего хотите?

– Корабль нам нужен. С людьми.

– Корабль… Да еще с дружиной…

– Я все разумею, ты сам не можешь пойти с нами, но мы этого и не просим. На тебе люди твои, княжество…

– Это да… Хм… – Аскель встал, подошел к открытому окну и стал задумчиво смотреть в даль. – Так. Добро. Я разумею. А что с этого буду иметь я?

– Великий князь Любослав Новогородский, в обмен на исполнение своей просьбы, обещает в этот год взять с тебя вполовину меньше дани.

– Неинтересно! – Бросил Аскель, отвернулся от окна и посмотрел на Ярослава. – И вообще-то говоря! Почему я? В Новогороде исчезли разом купцы? Не толкутся у причалов Торжка ладьи? Нет судовой рати у любителей морской охоты на деревянных зверей, чревом полных товара? Почему я?

– Это все есть. И если ты не согласишься, то так и поступим. Но в таком решении есть много минусов. – Начал объяснения Ярослав. Во-первых, отправляя послов на корабле великого княжества, того, кстати, которое их изгнало…

– А моя ладья – не тоже самое? – перебил Аскель.

– Нет. Ты – свой собственный, хоть и данник…Не лучшее начало для переговоров, – закончил волхв свою фразу. – Во-вторых, как это не парадоксально, при всем своем опыте, новогородцы не особо привычные к плаванию в открытом океане. Те редкие специалисты нам по некоторым причинам не подходят. В-третьих, секретность. О том, что Новогород достаточно насыщен ромейскими шпионами, ты можешь поверить на слово. Хоть князья и вертятся, а воспитать кого-нибудь класса Абакумова пока здесь нельзя – не тот накал страстей, в частности. В-четвертых – маскировка. Маршрут движения будет с заходом на Новую Британь – просто иначе не переплыть океан. Банально не хватит припасов. И если северяне еще могут рассчитывать на пусть и прохладный, но мирный прием, то россы… Сам понимаешь!

– Хм… Конечно, не лишено некоторых здравых мыслей но…

– Твоя цена? – вздохнул Ярослав. Имея полномочия торговаться, он совсем не любил и не хотел этим заниматься.

– Если князь пообещает в предстоящей войне мою дружину не трогать, то я согласен. А налоги уж я заплачу.

– Совсем я смотрю, ты стал местным, – чуть презрительно проговорил Ярослав. – «Моя хата с краю…» Вот так и били нас всю историю, по кусочкам, когда такие как ты…

– Помолчи, не на трибуне, и не дави на меня. Я некоторых из этих людей из петли вынимал, с рук выкармливал, и не собираюсь из-за исправления чужих жадных косяков их в землю класть. Ты мне ответь, согласен князь на такие условия?

– Согласен, но тягло тогда ты выплатишь вдвойне. Все же 1–2 корабля с воинами не стоят полной дружины огромного княжества. Лады?

Князь внезапно, точно так же, как до этого вспыхнул, остыл и отвернулся к окну. «Море… Дорога…» – чуть слышно пробормотал он, и громко ответил – Что ж, значит так тому и быть. Согласен. Будет вам корабль. С дружиной.

– А когда?

– Завтра.

– Завтра? Но как? Ведь надо собраться, припасы… Люди… – теперь удивился Максимус.

– Да! Завтра! Отплывать надо сейчас же, а то не успеем дойти до места до начала зимних штормов.

– Погоди… Мне же надо весть послать, наказы оставить… – начал было Максим, когда его перебил Ярослав.

– Ты сказал, успеем. Означает ли это, то что я подумал?

– Да. Ты правильно понял. Я пойду с вами. И закончим на этом – завтра вставать очень рано. Комнаты ваши готовы.

На следующее утро Аскель проснулся раньше всех. С учетом того, во сколько они вчера легли, можно сказать, что это был не ночной сон, а легкая послеобеденная дрема. За открытым окном уже, или все еще, смотря как считать, было светло, хотя солнце еще не показалось. Его гости, умаявшиеся долгой дорогой, обильным столом и переговорами спали, и спать наверное будут до полудня. «А вот мне отдыхать некогда. Столько всего потребуется сейчас сделать! Ууу…!»

По здравым размышлениям, ночное решение уйти в поход уже сегодня, было признано утопическим. Но все равно сборы следовало начинать как можно раньше. Встав и слегка размявшись, Аскель вышел из своей спальни и спустился вниз. В общем зале, который был росской заменой длинному дому северян, праздничная пьянка как раз подходила к своему естественному концу.

Совсем слабых в зале не было. Их загодя, то есть ее тогда, когда большая часть была только еще слегка навеселе, разнесли по родным спальным местам. Те, что послабее, сейчас своими телами украшали либо деревянный, регулярно выскабливаемый пол, либо полусидели за столом в разнообразных позах из разряда «лицом в салат». Самые сильные все еще пировали, здраво рассудив, что: «чем поздно лечь и рано встать, лучше вообще тогда и не ложится.» От щедрейшего стола, обильных закусок и разнообразных дорогих напитков, начиная от пива и заканчивая росскими медами и ромейскими винами, сейчас осталось мало. Впрочем, остатки все равно не пропадут. Соберется и будет скормлено мужам позже. Об этом позаботятся уже проснувшиеся и начавшие потихоньку прибираться женщины.

Аскель посмотрел на это батальное панно и понимающе, с грустью улыбнулся. Грустил он в данном случае по своим прошлым заблуждениям. Было дело – и он верил в повальное N-ское пьянство, начитавшись заумных статей в прессе и наслушавшись с пеной у рта доказательств «из жизни». Попав сюда он с удивлением понял, что жизнь здесь, в этих северных широтах, настолько тяжела и трудоемка, что для пьянства банально не оставалось времени. Простой и естественный отбор – кто пьет, тот не выживет. Но праздники – это дело совсем другое. В этих редких случаях и едали обильно, и выпивали крепко, и ложились рано. На следующий день – рано. Благо здоровье большинству это позволяло.

– Гудред, – тихо позвал Аскель.

Один из мужчин, коротавших время беседой и копченым окороком с кубком вина, обернулся, и, увидев своего князя и друга, быстро поднялся. Гудред на пиру пил мало, хотя пить мощно умел. Однажды даже побившись об заклад перепил подряд четверых воинов. Просто, после того как князь ушел с гостями к себе, он неформально остался за старшего. А буйной пьянке всегда нужна пара другая трезвых, дабы вспыхивающие конфликты на доводить до смертоубийственных схваток.

– Княже? Случилось аль… аоуу, – с чувством зевнул воин, – чего?

– Ты как? Нормально?

– Да, княже. Ты же знаешь меня. Я редко перебираю.

– Вот и хорошо. Тогда мне нужно знать следующее. Какие два корабля у нас наиболее пригодны для длительного автономного путешествия. А так же, сколько и поименно кого можно в такое путешествие взять. Ну и посчитай необходимое количество припасов. Если сам не знаешь, спрос у старших.

– Добре, княже. Я к концу месяца подготовлю сравнительные сказки…

– К вечеру. Сегодня.

– Сегодня? Шутишь, князь?

– А что, не сможешь?

– Смогу, что ж тут не смочь. Просто не получишь ты полных сказок, как привык… А с чего такая спешка? Мы же никуда идем?

– Ммм… Не совсем.

– Что? – Послышался голос вроде бы только что крепко спавшего, рядом лежащего воина. – Князь наконец-то идет в вик? За добычей и славой?

– Вик? – Коротенькое и негромкое слово оказалось подобно раскатам грома от близкой грозы. То тут, то там стали от стола подниматься заспанные лица и почти моментально собираться в толпу около своего князя-хирдвинга.

Вопрос с боевыми походами был очень болезненным. Ведь как учат Речи Высокого:

И скот падет, и близкие уйдут, все люди смертны.

Я знаю, лишь одно бессмертно: слава великих дел!

И если в первые годы слава и добыча вместе с мстителями сами приходил к подданным князя Аскеля, то в последние годы сражения практически полностью исчезли из жизни иммигрировавших северян. И пусть многие бонны, которые хотели спокойно и мирно жить, пахать, сеять, разводить животину или ремесленничать, были этому только рады, бойцам, которые и сделали малочисленный северный народ знаменитым на весь мир, это было совершенно не по нраву. А как воину учиться, как не в сватке кровавой? Учебные поединки не дадут такого накала, не заставят выложиться по полной так, что сделаешь защищая свою жизнь. Вот и дурели хирдманы от безделья, иногда устраивая кровавые хольмганги между собой. А зная историю своего рода на многие десятки поколений, искать причину напасть на своего соседа долго не приходилось. Некоторые, без разрешения князя, отправлялись пошалить на море, и Акселю, дабы не получить бунта, приходилось на это закрывать глаза. Но самых зарвавшихся, из одного малого рода, вообще жестоко покарать, вырезав до последнего человека. Так что только это, а так же благодарность за спасение и страх перед князем-берсерком, и сдерживали пока народ. Но терпения был не бездонный колодец. И вот теперь, в это на редкость счастливое утро, все в раз вроде как изменилось.

– Когда?

– Куда идем, княже?!

– Меня возьми! Я же лучший на топорах!

– Я лучший на мечах среди своего рода!

– Да помолчи! Не я ли того дня драл тебя как…

– Да как ты смеешь…

– А ну ТИХО! – зарычал князь.

И стало тихо.

– Значится так. Поход будет долгим. Очень долгим. Куда – пока не скажу, сами понимаете. – Воины понимали. Столкнувшись с ромейскими интригами во всей их, так сказать, красе, в их лексикон прочно вошло росское слово – потаенный. – Добычи будет мало. – Несколько разочарованный гул, который сразу же сменил тональность, после заключительных слов князя. – Пойдем в два драккара. Мне нужно 60–80 хирдманов.

– А что так мало? Два драккара вместят и вдвое больше!

– Я же сказал, мы идем очень далеко. И еще. Я возьму только самых лучших.

К сожалению, только после произнесения последних слов Аскель понял, в какую ловушку он сам себя загнал. Стараясь сберечь воинов для того, чтобы семьи были полными и счастливыми, чтобы они банально наплодили и воспитали как можно больше детей – т. е. будущих воинов и данников, князь повсеместно сглаживал конфликты. Но теперь, после таких слов, все это пойдет прахом. Многочисленные кровавые поединки становились непреложным фактом. Ну и что, что воинская иерархия давным-давно каждому известна? Ведь годы идут – старшие хирдманы стареют, а молодые наоборот – наливаются силой, пусть зачастую дурной, и обретают, как им кажется, невероятное мастерство. Короче говоря – у молодых волчат режутся зубки, которые они пытаются пустить в ход. Первый вызов не заставил себя долго ждать.

– …Я, Кертьяльвад Рыжая Борода, отправлюсь со своим ярлом Аскелем Седым Медведем в поход! Есть ли здесь тот, кто хочет оспорить мое место у весла на его корабле?

– Я Скули, отправлюсь вместо тебя! Не место в дальних походах таким как ты старикам! Им должно сидеть у печи и потешать мальцов сказками о своих походах!

– Я принимаю твой вызов, Скули! И еще не зайдет солнце, как я…

– Но учтите! – Перебил начинающиеся вызовы Аскель. – Я с ранами на борт не возьму! Хоть пусть царапина кровить будет! Ясно вам? И еще. Чтоб без кровников! – хоть как-то князь попытался уменьшить возможные потери. – А теперь, пошлите гонцов по всем селениям! Пусть топор, меч и копье покажут нам, кто отправится в поход!

– Я смотрю, – в неожиданной паузе раздался чей-то незнакомый голос, – здесь все же иногда берут в руки меч. А ведь по виду и не скажешь! – опешившие северяне обернулись и с удивлением уставились на одного из гостей-друзей князя. Тот после сна еще не успел облачиться в свою теплую одежду и был в простой холщовой рубахе. Зато в руках тот небрежно держал свои пока что спрятанные в ножнах клинки.

На вызов следовало отвечать. Но пока не ясно было – кому именно. Ведь это был личной гость князя, но он задевает всех присутствующих. Впрочем, Аскель оправился быстрей всех.

– Хочешь ли ты увидеть поединок?

– Увидеть? Ха! Оставь это для женщин и детей! Настоящий воин видит поединок только через прорезь шлема! Он слышит удары стали о сталь сжимая ее в руках! – несмотря на оскорбительное начало речи, северяне вокруг одобрительно заворчали. Они жили по таким же принципам.

– Ты мой гость, но я тоже слышал твои слова. Хочешь ли ты увидеть в деле меня?

– Я много слышал о берсерках, но я не верю всем этим басням…

– С удовольствием развею твои сомнения! И?

– Дневной поединок. До второй крови. В полдень, когда будет пригревать солнце. Принимаешь ли ты мой вызов, Аскель?

– Да, принимаю! – под радостные возгласы согласился князь.

Мало того, что вскоре в поход, так в довесок к этому сейчас северянам представится редкая за последние годы возможность увидеть своего князя-берсерка в деле. Воистину этот день у северян начался просто изумительно, и продолжение обещало быть вполне подстать утру.