Текст книги "Невозвращенцы (СИ)"
Автор книги: Михаил Черных
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 75 страниц)
Глава 32
В этот год в порту города Харингхейм было не протолкнуться от различных судов. Встретить тут можно было и римского торговца на тяжелой и неповоротливой грузовой галере, и небольшие суденышки северных баронств, огромное количество разномастных драккаров всех кланов и даже несколько новогородских ладей. Причиной этого столпотворения являлся ярл Аскель Хельгисонар, ибо по слухам, один другого краше, он смог добыть голову князя и сейчас, спасаясь от преследования новогородскими ладьями, флот которых по слухам собрался на Торжке, плыл сюда.
Новогородцы, которые стояли в порту ничего не говорили, но судя по сжимаемым, так что белели пальцы, кулакам и стиснутым зубам, сквозь которые они говорили, слухи были правдивы.
Такое обилие гостей, многие из которых приходились друг другу кровниками в нескольких поколениях, не могло не породить такое же обилие драк и поединков. И чтобы город не оказался захлестнут волной крови, Торольв повторил древний наказ: «Воткнуть топоры на время тинга». Конечно, тинга еще не было, но и получать кучу кровников Бьярнарсонар не хотел, поэтому команда любого корабля, причалившего к каменным плитам порта, была обязана сойти на берег и сложить свое оружие в «оружейном доме», огромном каменном доме с каменными же дверьми. Конечно – оставались ножи, наладонники, кинжалы и кистени, а еще руки и ноги, но никакого длинного клинкового или тяжелого оружия, а также луков, ни у кого не было, что снижало на порядок накал страстей.
Оживление внесло прибытие в порт трех огромных грузовых кораблей ромейской постройки в сопровождении одного драккара. Это пришел Гудред Йофрид. Эти, как и другие, корабли были свободно пропущены сквозь оборонительные крепости, но по прибытие в порт им выделили самые дальние пристани и они сразу же оказались оцеплены личной дружиной Торольва. Досмотровая партия внимательно обыскала все три корабля. Два из них были забиты рабами, да так, что те чуть ли не на головах друг у друга стояли, а третий нагружен бочками с вином и прочими товарами Рима. Никакого оружия, ну кроме того, которым были вооружены Йофриды, или другой какой опасности найдено не было. Получив в дар бочонок отличного вина дружина удалилась на берег. Только командовавший дружиной сотник Хомунд, повинуясь своей непонятной тревоге, проявлял повышенный интерес.
Уже когда проверяющие покинули последний корабль, Хомунд остановился около Гудреда и спросил:
– Зачем все это?
– Я, мой ярл, и все мы не верим, что Бьярнарсонар сдержит свое слово, несмотря на клятву. Поэтому мы привезли то, чем выкупим жизни. Жизнь за жизнь.
– Хорошо. Я передам ярлу.
– Передавай.
– Но мне все равно кажется что вы что-то задумали. И это я тоже скажу ярлу.
– Скажи.
– А пока вам запрещается покидать эту стоянку. Если вы попробуете отчалить или сделать еще что-либо, то будете считаться врагами.
– Это касается и нашего драккара?
– Да.
– Нет. Я не обязан подчиняться вашим приказам. Драккар встанет вместе с другими родами. Или ты хочешь это оспорить?
– Пусть будет так. Но ярл будет недоволен. Учти это.
– Учту.
– Остальные корабли останутся здесь. И мы выставим охрану…
Но самый большой переполох вызвало появление в порту драккара Аскеля. Он вошел в порт за три два дня до конца срока. При виде этого корабля на берегу быстро собралась ликующая толпа, которая выкрикивала имя ярла Аскеля и все старалась углядеть голову князя. Ничего пока Аскель никому не собирался показывать. Пришвартовавшись рядом с четырьмя своими драккарами он сошел на берег, отстегнул оружие и быстрым шагом пошел по направлению к сараям на окраине города, которые были выделены семье Хельгисонар.
За его спиной с новогородских ладей сошли дружины отправились к арсеналу, где хранилось их оружие. Под предлогом скорого отплытия они потребовали вернуть мечи, на что получили следующий ответ:
– Ваши хитрость веслом по воде писана! Вы знаете закон нашего города! Никаких хольмгангов на священном острове! Хотите пустить друг другу кровь – выходите за Волков и рубитесь. А здесь – нет!
Торольв не хотел лишиться театрального представления с Аскелем в главной роли.
Но ничего этого Аскель не знал и не заметил бы, даже если бы это происходило прямо перед его глазами. Он рвался туда, где были его новые родичи, особенно – его молодая жена.
Еще на подходе к барак он почуял неприятный запах, но не обратил на него внимание. Но по мере приближения запах становился все сильнее и сильнее. В бараки Аскель зашел, с дрогнувшим сердцем и дыша ртом. К счастью, ничего страшного не случилось. Люди были живы, но в каком виде! Год назад, когда они жили по выделенным им домам, истратив все деньги и живя по сути дела на остатки былого, они выглядели плохо. Но по сравнению с тем, что с ними было сейчас, то плохо показалась бы раем.
Исхудавшие до скелета, все в грязи, с ползающими по волосам и коже паразитами, давно не мывшиеся и кутавшиеся в какие-то омерзительные на вид лохмотья они походили на узников концлагеря, а не на людей, оставшихся в вынужденных гостях у своих дальних родственников.
– Что? Что здесь произошло?
– Ярл! – бросились к нему люди.
– Ярл пришел! – прошелестело по бараку.
– Я спрашиваю, что тут случилось? Почему вы все выглядите, как ромейские рабы в каменоломнях? Я же оставлял…
– Нас…! Торольв…! Без всего!.. Все забрал!.. – посыпались со всех сторон выкрики.
– А ну! Тихо! – раздался выкрик сзади сквозь раздвинувшуюся толпу и вперед вышел старик.
Седая борода, висевшая клоками из-за множества шрамов, деревянная кочерыжка вместо ноги и отсутствие даже намека на правую руку – все это говорило о бурной и насыщенной сражениями молодости.
– Тихо! – еще раз сказал в наступающей тишине старик и дождавшись полной, громко и обстоятельно начал рассказ. – Значит дело было так. На третий день, после ухода вашего, пошли бабы на рынок. Там они попались на глаза Торольву. Увидев в их руках золото, он рассвирепел и приказал отобрать все. Пришли воины. Выгнали нас из домов. Привели сюда. Отобрали все золото, что вы оставили, с криками, что это все их. Не давали нам практически ничего, даже мыться. Иногда бросали как собакам объедки с кухни ярла. Даже помыться не давали…
– Торольв! Сссс – стиснув зубы от сводившей скулы злобы зашипел Аскель. – Как же вы тут жили?
– Как в голодную зиму. Что-то спрятать успели. На это покупали продукты какие, из них варили похлебку и делили на всех поровну… Спали все вместе, чтобы теплее было… Вот и пережили зиму… Мы привычные, ты не бойся так, ярл…
– Ну Торольв, ну погоди… Так. Понятно. Клятву я сполнил, – и когда стихли радостные крики продолжил, – готовьтесь к переезду.
Вокруг началось радостная и шумная, не смотря на крайнее истощение, деловая суета. Чуть успокоившись, и поклявшись про себя спустить с Торольва шкуру и пустить на пояс Хальдис Аскель задал оставшемуся рядом с ним старику самый главный вопрос:
– А где Хальдис?
Движение и шум после этого вопроса как по взмаху волшебной палочки затих. На кого бы Аскель не бросил взгляд, тот отворачивался и опускал голову. Наконец из задних рядов передали какой-то сверток и аккуратно всунули в руки ярлу.
Тряпки свертка были чуть-чуть почище, чем одежда окружающих. Аскель аккуратно откинул верхнюю и увидел там личико младенца, который тихо посапывал у него на руках. На его голове рыжеватым огнем горели маленькие волосенки. На шее младенца висел тот самый кулончик, который он подарил своей жене.
– Он родился у Хальдис почти сотню дней назад. Это твой сын…
– Мой… сын? – неверующе прошептал Аскель.
– Да. Хальдис назвала его в честь тебя, Аскель. – отчего-то хриплым голосом проговорил старик.
– А где же моя жена? Где она? Где та, что принесла мне такой бесценный дар?
– Она все время твердила, что больше не потеряет твоего ребенка… Она держалась как могла… Мы давали ей больше пищи, как и остальным непраздным, сколько могли… Но… Дитя было очень крупным… А еды мало и жизнь тяжелая… Ее нет с нами… – бормотал старик.
– А где она? Ее забрал Торольв?
Дед совсем согнулся и тихонько ответил:
– Ее забрали к себе Боги…
– Это как? – все еще не понимая, не желая понимать, спросил Аскель.
– Она умерла родами…
– Нет! Ты врешь старик! – Аскель в приступе ярости схватил свободной левой рукой старика за горло и приподнял над землей. – Скажи, что соврал мне! Скажи, или я сломаю тебе твою лживую шею!
– Прости, – прошипел старик, – но это правда… Женщины кормили его, кто мог, своим молоком, так что теперь он нас общий сын… А Хальдис… Прости…
Аскель отпустил старика и упал на колени, сильно, что тот даже проснулся и заревел, прижал к себе младенца.
– Нет! Этого не может быть! Хальдис… Нет! ХАЛЬДИС!!!
Этим же вечером, в небольшой уютной комнате, стены которой были задрапированы шкурами крупных хищников, за широким столом ромейской работы, созданного из ценных пород дерева и покрытого искусной резьбой, сидели трое: ярл клана Бьярнарсонар Торольв, его ромейский советник Маркус и сотник Хомунд. На столе стояло блюдо с целиком запеченным кабанчиком, пойманным сегодня на охоте, стеклянные кубки и бутылка вина, оплетенная древней паутиной.
– Все равно у меня какое-то дурное предчувствие, – после очередного глотка из кубка сказал Хомунд.
– Чего ты все волнуешься? – оторвав от поросенка ногу и смачно впившись в нее пробормотал Торольв. – Все получилось даже лучше чем мы планировали.
– Ну не знаю…
– А что скажет наш ромейский друг? – чавкая спросил Торольв.
– Ну… – чуть пригубив вина из своего бокала, в который еще ни разу не подливали, пробормотал Маркус. – Я думаю что перестраховаться не помешает. А то, все этому Аскелю, ха! Благоволят Боги…
– Ну, говори, Хомунд.
– Пока у Аскеля есть в городе около трех сотен воинов. Все они безоружны…
– А у нас?
– У нас, учитывая дружины остальных кланов, которые будут нам помогать – около трех тысяч.
– Ха! И ты все волнуешься?
– Да. Из этих трех тысяч – по сто воинов на Волках, и полторы сотни на Воронах. Итого три с половиной сотни!
– Но ведь там не все только наши? Нашего клана…
– Нет. Поровну от всех четырех старших, но все равно…
– Все равно у нас остается еще двадцать пять сотен воинов!
– Но из них вооружены только пять, причем в городе только полторы!
– Ну ладно, чего бояться?
– Меня очень беспокоят два момента, – прервал спор нурманов ромей.
– Какие? – обернулись к нему оба.
– Во-первых – вы забываете о рабах, которые загружены в трех наших кораблях. Интересно, где он только их взял?…
– Я не забываю, – откликнулся Хомунд. – Они меня беспокоят!
– Чем? Что может сделать раб? – возмутился Торольв.
– Мало чего, но неприятности нам доставят…
– Тем более, кто вам сказал, что это рабы? – вкрадчиво спросил Маркус.
– Я тебя не понял.
– К примеру, за золото, у нас, можно все. Купить, продать… Нанять воинов тоже…
– Да?
– Наемники. Аскелю могла придти в голову неплохая идея. Нанять, к примеру, полторы-две когорты, десяти талантов золота, даже пяти, на это бы хватило. Погрузить их в корабль и представить как рабов. В нужный момент под командой Аскеля оказывается пять сотен опытных воинов.
– Я сейчас же прикажу перебить этих рабов. Хомунд иди и…
– Погоди. Идея Аскеля, конечно, хороша. Но не знает одной очень важной вещи. Ее вообще мало кто знает из «не римлян». Согласно уложению любого наемного отряда Рима, он не имеет права воевать под командованием не римлянина против римлян. Это сделано для того, чтобы варвары не заставляли сражаться нас друг с другом за их интересы.
– А если оба нанимателя римляне?
– То без проблем. Надо же нашим кланам как-то сводить друг с другом счеты…
– Хитрые вы, как… как ромеи!
– Благодарю. Я здесь представляю Рим. Я римлянин. Если это наемники из Римской империи, то одного моего слова, ну еще моих регалий, достаточно для того, чтобы они признали меня своим командиром… Так что, если это наемники, то у нас появилось пятьсот воинов.
– А если рабы?
– То тогда следует их хорошо охранять. Ведь даже если они просто разбегутся по городу – то уже будет достаточный переполох…
За столом установилась тишина, прерываемая только хрустом костей и шумными глотками из кубков. Наконец Торольв отбросил полуобглоданный мосол в кучу костей, запил вином и сыто рыгнул.
– А второе что?
– Что «второе»?
– Ты говорил, что мы упускаем из вида два момента.
– Второй момент… Вы забыли про россов…
– Что россов? Их всего три ладьи и они тоже хотят крови Аскеля.
– Да я не про этих. Я про тех, что бросились за ним в погоню. Купцы говорят, там «ну просто дюже огромный» флот собран. И его видели уже близко от Харингхейма.
– И что? Они же враги Аскелю и его кланам, а не нам, – удивился Торольв.
– Маркус хочет сказать, что в своей ненависти к Аскелю они вполне могут напасть на Харингхейм, чтобы добраться до его горла.
– Вы все знаете, что Харингхейм неприступен с моря, а по суши не пройти!
– Ну… Я бы не стал это утверждать так настойчиво. Для вашего флота – да, а для нашего… Вы видели, какие огромные корабли мы строим? На них свободно можно разместить осадные орудия. И с моря просто развалить ваши крепости…
– Но у россов нет вашего флота. И на их кораблях не стоят камнеметы. Не помещаются.
– Все равно, довольно крупный флот может просто, не считаясь с потерями, пройти мимо ваших фортов.
– Что предлагаешь?
– Надо усилить гарнизоны всех ваших укреплений. Также нужно хорошо охранять те суда с рабами.
– Хм… Ладно. Усилить на полторы сотни хирдманов каждого из Волков. Воронов оставить как есть. Оставшихся воинов старших кланов, а это четыреста человек, разместить около тех кораблей. Хомунд. Иди.
– Ярл, а кто будет охранять оружейную, город и тинг?
– Хорошо. Два десятка из нашей дружины оставь в оружейной. Остальное… Остальное поручи дружинам младших кланов. Найди каких посильнее на вид…
– Да. Еще ярл. Я по поводу острова Свенси…
– Опять ты по поводу этого! Я же тебе еще тогда сказал! Коли они все собираются в одном месте, тем лучше! Легче будет ловить их, а то разбегутся как мыши в подполе!
– Но их там нет!
– Как нет?
– Я специально посылал туда драккар! Остров Свенси пуст!
– Значит они просто спрятались! Или вымерли! Или еще что! Они не важны сейчас! Все – иди сполняй!
Сотник ушел выполнять приказы, а оставшиеся за столом еще раз наполнили свои бокалы. Спустя некоторое время Маркус решился задать вопрос Торольву.
– А он точно князь Любослав мертв?
– Да.
– А откуда ты знаешь?
– Все говорит об этом. И та ненависть, с которой россы смотрят на Аскеля, и огромный флот, брошенный в погонь…
– А что говорят в Новогороде?
– В Новогороде черни говорят, что князь тяжело заболел. Призывают молиться за его здравие. Видеться могут только самые доверенные лица и молодой сын, который выходит из покоев всегда заплаканный. И как мне доносил один подсыл мой, на княжеской кухне для князя уже давно не делали ни единого блюда…
Над столом опять повисла задумчивая пауза. Потом Маркус спросил опять:
– Скажи, а зачем ты так поступил с семьями?
– А что, пожалел?
– Да побойся Единого! Хоть в масле их вари, этих еретиков… Ой. Прости…
– Понимаешь, если бы я сварил их в масле, то меня бы не понял никто. Даже я сам бы такого не понял. Но мне нужно вполне предсказуемое поведение Аскеля. Мне нужно, чтобы этот герой, по вашему это так называется, сразу бы меня вызвал на поединок – не нужны мне живые враги, тем более такие знаменитые. А для этого его следует хорошо разозлить. Сделанного мною не простит никто, а если простит – то от него откажется и проклянет его же дружина.
– А ты так уверен, что сможешь его победить?
– Да.
На следующий день, ближе к вечеру, от драккара Аскеля к центру города, где был Тинг, двинулась невиданная процессия. Центр процессии оставляла огромная телега, такая, чтобы только-только пройти сквозь двери Тинга. На верхней стороне этой телеги, с забранными высокими щитами из плотно пригнанных друг к другу досок, так, что получался большой непрозрачный ящик, на золотом блюде лежала, распространяя вокруг себя трупную вонь, посиневшая голова великого князя Новогородского Любослава. Борта телеги были такими высокими, что людям, чтобы посмотреть на голову приходилось подпрыгивать. Впереди и позади влекомой двумя лошадьми телеги шли безоружные, как и все, оставшиеся в живых хирдманы кланов Хельгисонар, Сигвардсонар и Йофрид. Возглавлял этот поезд сам сильно поседевший за прошлый день ярл Аскель.
Через ликующий Харингхейм телега ехала около двадцати минут. Иногда приходилось буквально продираться сквозь праздничную толпу. На площади перед Тингом столпились все находившиеся в городе воины, кроме тех, кто был сейчас был на посту. Вытеснив за приделы всех женщин и детей они бушующим морем радостных криков приветствовали человека, совершившего подвиг, достойный упоминания в сагах.
На все эти крики Аскель никак не реагировал. Он шел как ходят куклы в руках у балаганных клоунов, казалось все его мысли сейчас витают далеко отсюда.
Наконец телега заехала внутрь Тинга. Для того, чтобы затащить ее внутрь понадобилось двадцать человек во главе с ярлом, которые так и остались стоять рядом с ней. Тяжелые двери, закрываемые в этот раз воинами из младших, а не из старших родов, с грохотом захлопнулись, отгородив шум толпы от заседающих на тинге ярлов.
Как и в прошлый все ярлы заняли свои родовые места в сопровождении двух-трех помощников. Вскоре и без того тихий ропот стих и громким голосом глашатай открыл тинг.
Дождавшись разрешающего жеста от самого старого ярла, который всегда являлся номинальным руководителем тинга, Аскель вышел вперед, положил руку на Алтарь Тора и громко проговорил:
– Cим свидетельствую! Я принес на Тинг голову великого князя Новогородского Любослава. Исполнено! – С этими словами Аскель почувствовал, что незримые оковы клятвы, которая довлела над ним и его родами, распались. – Свидетельствуйте же, ярлы!
– Свидетельствую! Свидетельствую! Свидетельствую! – прошелестело со всех сторон.
– А теперь, раз я выполнил свои обязательства, я хочу, согласно клятве Торольва, ярла клана Бьярнарсонар, получить живыми и невредимыми всех своих родственников! – распалялся Аскель.
– Что же, ты получишь их всех живыми! – нагло рассмеялся Торольв. – Сколько голов взял, столько и отдаю!
– Я хотел бы увидеть, мразь, как ты вернешь мне мою жену, которая умерла от голода по твоей вине! Из-за того, что ты ограбил моих людей, они потерпели ужасные мучения! – кричал Аскель, что еще больше раззадоривало Торольва.
– Пока они были у меня, они считались рабами, а у рабов не может быть ничего своего. А раз они рабы, то рабы должны трудом зарабатывать свою плошку похлебки. А раз они не работали, то и не ели! Ярлы! – воскликнул он. – Я верен своей клятве! Я возвращаю столько же живых людей, сколько принял год назад. Что же касается твоей жены, – обратился он персонально к Аскелю, – то ты был бы в большей радости, коли я бы велел, чтобы соблюсти клятву, бросить твоего новорожденного щенка на корм собакам?
– Тварь! – насаждался в крике ярл Хельгисонар, когда как по его щекам текли слезы.
– Ярлы! Подтверждением тому, что я прав, является то, что я не был покаран согласно клятве Судом Богов страшной гибелью, а значит клятва верна! Что же касается этого ярла, то если он не верит Божьей воли, может он поверит нашей общей? Свидетельствуете ли вы, ярлы, что моя клятва исполнена?
– Свидетельствую! Свидетельствую! Свидетельствую! – точно так же, как и раньше прошелестело со всех сторон.
– Ну что ж, – с притворной скорбью в голосе обратился к стоящему внизу ярлу Торольв. – Как видишь, все со мной согласны! Но коли ты считаешь, что потерпел обиду от меня, то я готов принять твой вызов! Ты, Аскель Хельгисонар, ярл клана Хельгисонар, хочешь вызвать меня, Торольва Хильдирсона, ярла клана Бьярнарсонар на смертный бой?
Тишину в зале громом разорвал тихий голос неожиданно спокойного Аскеля.
– Вы все выбрали. И ты выбрал, Торольв. Вызвать тебя, чтобы ты легко и чисто сдох от моей руки в круге? И отправился пировать к Одину?… Вечно ласкать валькирий и пить вино за Его столом?… Нет! Богами за нарушение клятвы ты обещал себе лютую погибель… И ты ее получишь. Вы все ее получите!!! ВСЕ!
Не успел еще подняться ропот и раздвинуться в презрительных гримасах рты, как Аскель воскликнул «Любослав! ВРЕМЯ ПРИШЛО!», и повинуясь этим словам мертвая голова на пьедестале открыла глаза…
– …Ничего особенного. Только твою голову! – воскликнул назвавшийся Аскелем из клана Хельгисонар и с обнаженным мечом прямо через столы прыгнул на князя. Стоявший чуть впереди Касим только успел выхватить саблю и попробовал перехватить прыжок убийцы, как тать легким движением своего меча на лету ударил того в висок и воин упал без движения.
Князь успел обернуться к входной двери, но из-за нее раздались вопли и воинственные крики – этот пришел сюда явно не один. Обернувшись обратно Любослав чуть сам себя не лишил головы – крепко, что даже волос не просунуть, прижатый к его шее меч нурмана делал любое движение головой смертельно опасным. Князь посмотрел в глаза своего убийцы и чуть расслабился. «Что ж, вот и все! Пришла пора мне покинуть явь! Но уходить надо так, чтобы не заставлять потом краснеть от стыда своих детей, которым расскажут о его последних мгновениях, и самому гордо взглянуть своим предкам в Ирии. Не вымаливать лишнюю миг, распластавшись подобно червю в навозе, а как внук божий со всей смелостью принять неизбежное, храбро усмехаясь в лицо своей судьбе!» – думал князь, глядя в коричневые глаза своего врага.
– Ну! Что встал? Руби! – спокойно сказал он.
– Мне обязательно нужна твоя голова князь. Но мне не обязательно нужна твоя смерть, хотя это самый легкий путь. – Он убрал от горла князя меч и сказал: – садись, княже, поговорим. Есть гораздо более сложная дорога. Сложная для всех…
Любослав осторожно поводил головой и сел напротив Аскеля.
– Что ты хочешь?
– Я уже устал повторять. Но если ты хочешь знать подробно, то слушай…
Аскель рассказал князю всю свою историю, начиная от побоища в деревне, правда умолчав о том, что берсерк, и заканчивая последними мгновениями. Также он без прикрас описал все ту сложную ситуацию, в которой он оказался.
– И что же ты хочешь мне предложить? За мою голову, отданную по доброй воле?
– Я хочу предложить тебе, князь, великую славу и богатство. Славу человека, который взял Харингхейм.
«Вот оно! То, о чем меня предупреждал Перун! Хорошо! Я конечно же соглашусь! От такого не отказываются. Правда, это не значит, что приму первое же его предложение и на его условиях… Щенок он еще в словесной битве супротив меня…» – подумал князь и напустил на себя равнодушный к такому предложению вид.
– И что от меня потребуется?
Аскель объяснил. Список был короткий, но емкий.
Аскель требовал от князя отправиться с ним в Харингхейм.
Аскель требовал от князя сбора всех его войск и похода, с некими хитростями, на столицу викингов.
Аскель требовал от князя приютить у себя на время битвы всех оставшихся на свободе женщин и детей.
Аскель требовал отдать ему всех захваченных ярлов, богатых и знатных жителей, не угонять никого в полон и не посягать на город после трех суток.
За это Аскель обещал князю: беспроигрышный план по легкому, ну относительно, взятию Харингхейма, все то, что смогут они взять за три дня грабежа и чистую славу победителя.
Требовал Аскель много, но предлагал еще больше. Князь думал недолго. Судя по всему этот ярл собирался на копьях россов сесть на престол в Харингхейме. Князя это вполне устраивало. В любом случае он оказывался в выигрыше – и если бы Аскеля приняли, и если бы нет – все равно все кланы ярлов оказывались бы ослаблены усобицей. Правда некоторые пункты плана внушали князю отвращение, но без них взять Харингхейм быстро бы не получилось. Конечно, сначала, Любослав попытался поторговаться, но Аскель спокойно сказал, что ему нужно, чтобы все было именно так, иначе ему придется вернуться к первому плану, и с выражением покосился на меч.
– Хорошо. Я согласен. – решился князь.
– Тогда клянись богами своими, князь, что не обманешь меня!
– Клянусь!..
Ярлы еще не успели выйти из ступора, когда борта телеги откинулись, и оттуда выскочил десяток одетых в кольчуги воинов – к сожалению больше там никак не поместилось – и так они лежали там как в братской могиле. В руках лучшие воины из старшей дружины князя сжимали сабли и мечи, которые они должны были по идее сдать в оружейню. На самом же деле, этот шаг Торольва был предусмотрен и в арсенал было сдано запасное. Но самое главное выяснилось когда крышка телеги, на которой лежала голова князя, распалась на две половинки. Сидевший на корточках живой и здоровый князь, одетый в полный доспех, медленно встал и захохотал. Проведя рукой по лицу он стер с себя трупную синева и вонь – один из дружинников князя сделал просто великолепный грим.
Пользуясь оцепенением десяток быстро разбежался по Тингу, раздавая стоящей внизу дружине ярла мечи и щиты, на которые пошли борта телеги. И вот спустя небольшой промежуток времени против сотни безоружных и бездоспешных, одетых в парадные одежды, ярлов и их охранников в Тинге появилась небольшая рать из трех десятков воинов.
– Ха, ха, ха! – рассмеялся Торольв! – Однако ты хитер! Благодарю тебя, Аскель! Я сам срублю голову и Любославу, и тебе!
– Живьем брать! Всех ярлов брать живьем! – закричал в ответ Аскель!
– И ты собираешься наш город Харингхейм захватить всего тремя десятками воев?
– Мне не нужно захватывать город. Потому что он уже МОЙ!
– Фу… – поморщился Торольв, – ты совсем потерял разум. Эй! Откройте ворота и позовите стражу. Пора заканчивать этот театр!
Послушный воле старшего клана один из порученцев, сидевших ближе всего к дверям, быстро вскочил, спрыгнул на землю и быстро, что никто из врагов не успел его перехватить, побежал к дверям. С разбега толчком приоткрыл одну из гигантских створок, и ужом проскользнул в приоткрывшуюся щель… Чтобы дать проникнуть в зал звукам чудовищного избиения, творившегося на площади, и самому медленно упасть обратно внутрь Тинга, держась обеими руками за проткнувшее тело насквозь копье.
– Предательство!
– Предатель! – завопили все ярлы.
– Да как ты посмел?! Я разорву тебя голыми руками! – закричал гигант Торольв и прямо со своего места спрыгнул вниз к Аскелю.
Увернувшись от одного удара сын Хильдира подхватил валявшийся на земле кусок телеги и закрылся им от следующего. Быстро отшвырнув импровизированный щит в голову ближайшему врагу справа, ярл совершил длинный прыжок влево и там схватил за кольчугу одного из воинов князя. Мгновение – и брошенный чудовищно сильными руками ярла воин попал в двух своих товарищей и те образовали там неопрятную шевелящуюся кучу. Торольв быстро нагнулся, чтобы поднять выпавший из руки дружинника меч, когда его настиг первый удар. Аскель и еще один воин из его дружины, размерами похожий на вставшего на дыбы медведя, подхватили оглобли телеги и теперь с крестьянской сноровкой просто дубасили ими Торольва. Немного побегав и поуворачивавшись ярл еще смог вырвать одну оглоблю из рук воина и ею же сильно ударить хозяина, но тут его достиг второй, чудовищной силы удар. Если бы этот удар наносился сверху – как топором или мечом, то скорее сломалась бы оглобля, но Аскель просто ткнул, как копьем, другим концом оглобли в Торольва, разорвав ему кожу на лбу, выбив несколько зубов и сломав нос. Кровь моментально залила глаза ярлу и ему потребовалось пару секунд, чтобы протереть их. В этот момент Аскель нанес еще один прямой удар, на этот раз удачно попавший прямо в солнечное сплетение. От дикой боли Торольв рухнул на пол. Последнее, что он еще успел заметить, это оголовка меча, с быстротой молнии сближавшаяся с его головой.
После нескольких ударов, чтобы наверняка полностью успокоить Торольва, Аскель повернулся к центру Тинга, где сражались остальные воины. В это время они успешно отражали нападение других урман. Хоть и было их трое на одного, но что могут сделать безоружные, против одетых в броню отлично вооруженных бойцов? После падения Торольва битва прекратилась, и оставшихся в живых ярлов и их помощников, вместе с раненными, согнали в угол Тинга и оставили там под охраной.
Пока Аскель, Любослав и их дружинники сражались в Тинге, битва шла на всех участках обороны Харингхейма. Аскель, в ярости уходя из города в прошлом году, захватил в море неожиданным нападением драккар со знаками одного из старших кланов. К огромной удаче конунгом на ней был один из отвечавших за оборону города преданный ярлу сотник. После недели непрерывных пыток, на которые урманы всегда были мастерами, а уж в том состоянии и подавно выложились на полную катушку, воля пленника была сломана. Он подробно ответил на все вопросы и за это был награжден свободой. Тот еще живой кусок мяса, в который он превратился из-за своей непокладчивости выбросили посреди моря, с хохотом советуя передавать привет морским девам. Поэтому Аскель не только знал все тонкости обороны Харингхейма, но и смог найти в ней слабые места. В эти слабые места и был нанесен невиданный для этого времени по своему коварству и подлости удар. К чести князя Любослава он очень сильно сопротивлялся, узнав подробности плана, и даже предлагал Аскелю просто отрубить свою голову, чем пятнать его имя таким, но ярл все же смог настоять на своем видение боя.
Первыми, еще прошлым вечером пострадали полторы сотни воинов, которые должны были отправиться сменить гарнизон на Воронах. Один ярл, в цветах одного из младших кланов, подарил им огромный бочонок ромейского. До вечера было еще далеко, и собравшиеся вместе хирдманы решили вместе повеселиться на берегу, недалеко от своих драккаров. Спустя час последний, выпивший меньше всех, хирдман умер от отравы, подмешанной в вино, пытаясь предупредить на полпути к городу.
«За что отравил их ярл клана Скейвсонар?». «Мы этого не делали!» – так на этот вопрос мог бы ответить любой из дружины этого маленького клана. Но к сожалению их драккар был взят на абордаж далеко от Харингхейма, и сейчас от мяса их кости очищали глубоководные рыбы, поэтому вымолвить это было некому. Ради драккара, одежды цветов клана и присущего им оружия Аскель этим летом уничтожил поодиночке хирды пяти младших кланов. Много десятков россов были переодеты викингами и в сопровождении настоящих загодя приплыли в Харингхейм.
Ближе к вечеру сто пятьдесят переодетых воинов заняли места отравленных и на их же драккарах и отправились к крепостям Хугинн и Мунинн, запиравшим выход из фиорда. Попавший им на пути по городу припозднившийся гуляка был тихо спущен в воду с перерезанным горлом, чтобы никому не рассказал о том, что дружины с росских кораблей, в сопровождении нескольких викингов дружно куда-то пошли. Смена караула на крепостях прошла быстро и обычно. Погрузившись в драккары воины старших кланов поплыли к берегу через залив. И обязательно доплыли бы – легкая рябь на поверхности воды и крепкие корабли, если бы не небольшие кулечки с так нелюбимым росскими Богами порохом. Фитили, зажженные последними ушедшими обманщиками, догорели приблизительно на середине залива. Взрывы были очень тихими и небольшими – только для того, чтобы превратить корабль из плавательного средства в кучу несвязанных деревянных обломков. Дружинники даже и не поняли, что произошло – просто в одно мгновение они оказались в воде. Те воины, кому не посчастливилось умереть от взрыва медленно утонули в течение получаса, утащенные под воду своими доспехами и оружием. Как оказалось потом уже, было даже несколько спавшихся, но выплыли они по разные стороны от крепостей и измотанные борьбой за выживание не смогли вовремя предупредить Торольва.
