Текст книги "Невозвращенцы (СИ)"

Автор книги: Михаил Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 75 страниц)

Пока шла привычная лабуда, это местный глашатай читал восхваления Единому, Игорь с интересом осматривался по сторонам. Нижний ряд арены, по латыни – подиум, был почти заполнен. В идеале, предназначавшийся для Императора и высших священников Единого, в этом провинциальном Колизее занимали местные набольшие и богатеи. Безвкусно расфуфыренные пожилые толстяки в сопровождении красивых молодых рабынь и строгие аристократы занимали нижние места, правда последние презрительно косились на первых. Из следующих трех ярусов только нижние ряды первого занимали свободные граждане, хотя он и предназначался в идеале для городских властей и лиц, принадлежащих к аристократии. Второй и третий ярус, предназначенные для людей, имеющих права гражданина и низших сословий соответственно были целиком оккупированы рабами.

Наконец молитва кончилась и фальшиво зазвучали ударные и духовые инструменты. Под их аккомпанемент каждому из десяти гладиаторов – прегенариев повязали на правое плечо ленточки пяти цветов: пять разных цветов гладиаторам школы Сцеволы и пять таких же, их противникам. Игорю досталась синяя. Для чего это делалось – Игорь понял спустя минуту, когда двое симпатичных девушек, причем свободных – полноценных граждан, в разноцветных лоскутных одеждах, выбежали на арену и стали искусно жонглировать маленькими мячиками таких же цветов, как и повязки на руках у гладиаторов. Не требовалось большого ума, чтобы сообразить – именно так проходит местная жеребьевка.

Отвлекшись от маняще изгибающихся смуглых женских тел Игорь принялся рассматривать самое главное на текущий момент – своих противников. Среди «его команды» был Франк (длинное копье, поножи, наручи и пояс), Мирмиллон (парные боевые серпы и деревянная пластинчатая броня), Пират (длинные ножи) и Дикарь (парные каменные топоры). Школу противников на этих играх представляли следующие прегенарии: один Северянин (боевой топорик, небольшой круглым щит и металлический шлем без забрала), один Барон (двуручный боевой молот и медный, или скорее бронзовый, пластинчатый доспех и шлем), один Лаквеарий (длинный нож и лассо), и два Мирмиллона. Таким образом шансы получить неприятного Мирмиллона в соперники были в два раза выше, чем относительно простых и приятных для него Барона или Лаквеария. Хуже всего, было бы сражаться с Северянином.

Внезапно резкий взвизг диссонансом вторгся в мысли Игоря. Рисунок рук акробатов на секунду утратил свою соразмерность, но зато к ногам распорядителя подкатились два разноцветных мячика. Тот наклонился, взял по одному в левую и правую руки и высоко поднял их, показывая цвета заревевшим трибунам. Синего среди них не было. Первая пара была определена – ее составили Дикарь и один из Мирмиллонов чужой школы.

Руфус узнал своего противника предпоследним. Говорят новичкам везет, может быть. Ему повезло: его противником стал Барон. Особого волнения перед схваткой Игорь не испытывал – ему было не привыкать, еще до направление в «экспедиционный корпус» он привык зарабатывать себе увалы выступая на соревнованиях по рукопашке, так что опыт жестких спаррингов у него был. Прокручивая в уме тактику предстоящего боя Игорь относительно спокойно встал на определенное распорядителем место и приготовился к бою. Намного напряженнее напротив него стоял его противник. «Итак. Немолодой уже мужик. Судя по тому, как он двигается, учили его всего ничего, зато мышцы огромные – Шварц удавился бы от зависти. Наверняка вкалывал где-то всю жизнь, лес или камень рубил… Такой быстро не «сдохнет». Скорее уж я вымотаюсь. У меня организм подорванный плохой экологией. А они здесь и слов то таких не знают… Хм… А вот с мастерством то у тебя, мужик, плоховато. Кто же так ходит? Ты же в своих ногах путаешься! Ясно. Буду работать второй вариант.»

Оружие у Росса быстрое но легкое, брони нет. У Барона – наоборот и броня и оружие мощное. Тяжелое. По идее – у Барона не единого шанса. Медленный и тяжелый молот не дает шансов в бою против быстрых клинков Росса. С другой стороны, защита давала латнику преимущество в выживаемости, а от двуручного молота трудно придумать вменяемую защиту. Первый вариант, правильный и осторожный, заключался в том, чтобы измотать противника пользуясь преимуществом в скорости, а потом закончить бой. Но в данном случае измотать не получится – слишком здоровый мужик, зато были вполне реальные шансы ошибиться первым. Одна ошибка – один пойманный удар, и все… Второй вариант – работать на опережение, на скорость, и закончить бой до того, как враг успеет опомниться.

Сколько Руфус не ждал начала, а все равно, длинный и тягучий звук рога оказался для него сюрпризом. По этому сигналу противники в парах, расположенные метров в десяти друг от друга, начали сходиться. Заревев, Барон, как кабан, бросился на Росса, занеся в замахе над головой молот. В принципе, после такого подарка, победа была у Игоря в кармане. Ему оставалось только подпустить орущую тушу поближе и либо дождаться, когда молот пойдет вниз – в этом случае траекторию движения изменить практически невозможно, и если не подставляться, то молот уже не опасен, и после этого нанести удары; либо ударить даже раньше – когда молот в замахе и еще не опасен.

Так он и сделал. Быстро двинувшись вперед и проскочив под ударом, он сначала рубанул саблей в правой руке по телу врага, а на мгновение позже ножом в левой полоснул по предплечью противника. После этого набранная взаимная скорость развела их метра на два, спасая Руфуса от возможного ответного удара.

«Хотя это лишнее. Какой ответный удар? Я уже победил. Или нет? Что-то не так….» – подумал Игорь и не спеша обернулся. Только рефлексы, вбитые за последние пару месяцев глубоко в спинной мозг, помогли ему увернуться от удара Барона. Руфус совершенно упустил из виду то, что его оружие сейчас было хорошенько затуплено (что кстати не скажешь о Баронском молоте – хоть он и был замотан в кожу, своей смертоносности он от этого не потерял), а броню заранее портить никто не собирался. Тупая сабля проехалась по бронзовым пластинам и не нанесла никакого вреда. Даже нож и тот принес больше пользы: Барон теперь с берег левую руку, на которой отчетливо была видна широкая красная полоса.

Но все же, это был не спорт, и результативные удары тут отмечались не поднятыми флажками боковых судей и не начислением очков, которые после 2–3 минут приносили победу. Тут все мерилось смертью или тяжелыми увечьями: отсеченными конечностями, разбитыми головами и проломленными ребрами. В такой ситуации бронированный противник, у которого незащищенными оставались только руки, ноги и лицо, имел огромное преимущество перед Игорем. Если бы был опытным. «Что ж, – подумал Руфус, уворачиваясь от следующего, теперь горизонтального удара молотом. – Придется побегать».

И Игорь побегал. А также попрыгал и попадал. Ему в показалось, что бой продолжался около часа, хотя уже минуты через две Барон с красно-синими от крови и синяков руками, а также без сознания от финального удара железом по шлему, валялся на песке арены. Руфус, повинуясь жесту распорядителя, отошел в сторону ворот и стал наблюдать за остальными боями. К этому времени счет стал благодаря стараниям парня один-один. Пирату не повезло: в поединке с Северянином у него не было шансов, и с превращенным в кровавую кашу ударом щита лицом, он сейчас валялся на арене. Без сознания или мертвый.

Глядя на поединки со стороны Игорь не мог не отметить полною «зеленость» гладиаторов. Если в поединках опытных воинов удары и атаки редки, там в основном шла игра, обмены финтами, занимание более удачной позиции, постоянный маневр и игра с дистанцией, то новичков можно узнать просто. По «мясу». Вот и сейчас на арене происходило не почти священнодействие, поединок мастеров, поединок ума и духа, а это самое кровавое крошево.

Удары сыпались противниками во всех парах как из рога изобилия, но так как мастерства и у обоих не хватало даже на что-то одно: ни на атаку, ни на защиту, то большинство кривых и косых попаданий оставляли на телах поединщиков кровавые отметины. Но той толпе, что сейчас смешанным с пренебрежением жадным интересом смотрела на арену, именно этого и надо было. Хлеба и зрелищ. А точнее: крови, страданий и смерти, ради удовлетворения своих низменных инстинктов…

Бой закончился проигрышем школы Сцеволы со счетом 2:3. Еще одну победу одержал Дикарь, который хоть и был опутан арканом Лаквеария, хоть и был сбит с ног внезапным рывком, но смог выпутать одну руку и неожиданно швырнуть свой каменный топорик. Сейчас мортусы уже уволакивали тело неудачливого Лаквеария в сторону рабского кладбища, на котором лет через десять пышный цветом расцветут богатые плантации местного Мецената. Неожиданную смерть среди прегенариев толпа приветствовала овацией.

Игорю неожиданно стало мерзко смотреть на то, что представляло по мнению многих историков золотой век человеческой цивилизации, и поспешил уйти с арены сквозь те же ворота, сквозь которые недавно их ввели.

Лично для Руфуса результаты первого боя были великолепными. Во-первых – и Тит, и, что самое главное, Ганник оказались удовлетворены дебютом нового гладиатора. Во-вторых все обещанное было дадено: его, вместе с молоденьким новичком, переселили в другой барак, где жили предпочтительно немцы. К новичкам отнеслись доброжелательно, приняли хорошо, без всяких «прописок», даже по-дружески приобняли Руфуса за спасение парнишки. На этом правда все хорошее отношение кончилось – в этом мире еще не доросли до всеобщего равенства, так что он для них так и остался иноплеменником, пусть и неплохим. В третьих Тит, который поставил несколько монет на его победу и выиграл, дал ему, от щедрот, пару мелких медных монет, так что теперь у Игоря появились деньги: целых две униции.[105]105
  Здесь униция – монета в 1/12 асса


[Закрыть]

Через пару дней в барак к Руфусу в редкое свободное от тренировок время заскочил Пилус и не слушая его отговорок потащил его к выходу. Короткий разговор с охраной около барака и вот дверь сектора открыта. Не останавливаясь Пилус тащит его дальше, в тот угол поселения, где располагался местный храм Единого. Небольшое здание храма ничем не напоминало христианских храмов, скорее древнегреческие: такие же колонны, прямоугольная форма и т. д. Вместо креста над входом был изображен меч, поразительно похожий на гладий.

Внутри храма стояло множество статуй, что еще больше подчеркивало сходство. Как объяснил Пилус: «Единый един, но у него множество Явлений». Каждому из этих явлений посвящена своя собственная статуя. Чем это отличается от пантеона на много богов, который был в древнем Риме, Игорь так и не понял. Вообще то храм производил впечатление редко посещаемого. Младший жрец подскочил к посетителям но увидев их браслеты, скривился и задрав нос ушел куда-то вглубь. Купив у служки несколько подношений в виде небольших восковых мечей, оба гладиатора подошли к стоявшей в самом темном углу статуе.

Эта статуя заметно отличалась от других. Для начала, во всем храме полированный как стекло пол здесь был протерт тысячами ног, что говорило о том, что эта статуя пользуется спросом. А во вторых… Когда-то, еще в детстве, довелось Игорю смотреть фильм «Обыкновенный фашизм» и один момент запал ему в душу и запомнился на всю жизнь. Там показывались статуи рабов, которые фашисты хотели расставить то ли на границе, то ли в захваченных городах, не важно. Важно то, что статуя раба оттуда как две капли воды походила на ту, что он увидел в этом углу.

– Это кто такой?

– Это для рабов. Для нас. Нам не чаще одного раза в год можно сделать подношение к любому из других Явлений…

– А к этому можно каждый день? Ха!.. Странно. Надо же – ваш Единый значит еще и каким-то кусочком своей, хм, своего тела? Своей души? Да, своей души раб?

От такого неожиданного вывода Пилус опешил, после чего хрюкнув поперхнулся смехом. Чтобы не заржать во весь голос он руками стиснул себе челюсти, но все равно смех пробил себе дорожку наружу, тихим фырком через стиснутые зубы и катящимися по щекам слезами. Тихо отсмеявшись Пилус тихим веселым голосом сказал Руфусу:

– Ты молодец! Расскажу своим, пусть порадуются. Ты только никакому жрецу такого не скажи, а то тебя быстро за такую ересь сожгут.

– А кто же это тогда?

– Это Явление раба, который в земном воплощении, когда оно случается, всегда должен сопровождать своего хозяина Единого.

– И ему молятся рабы?

– Да, – ответил Пилус, после чего презрительно продолжил. – Коли ты будешь покорно и радостно служить всю свою жизнь, то в загробном мире, у в Царствии Единого, тебе достанется в господа хороший хозяин. Смотри как это делается. Берешь свой восковой меч, втыкаешь в специальную дырку в постаменте и все. Вот так это делается. Делай, тебе положено поблагодарить Единого за удачу. – Помолчав Пилус продолжил: – сюда приходят слабые духом рабы. Рабы, которые молят о прощении хозяев, о легком труде, о том, чтобы рабыня, которую он любил с первого взгляда, после хозяина и надсмотрщиков досталась сразу ему, а не другим рабам… Много о чем…

Пилус опять замолчал, стискивая зубы. Его слова, весь его вид явно говорил о том, что ранее сказанные слова о том, что рабская участь его совсем не тяготит были, э… не совсем соответствующие истине. А если точнее – то совсем ей не соответствовали. Когда тот немного подостыл, Руфус отважился задать вопрос:

– Но ты тоже сюда ходишь?

– Да. Тоже. Мы все сюда ходим. Нам не следует выделяться из остального стада, – Пилус как будто ждал этого вопроса. Множественное число он отчетливо выделил интонаций, при этом остро и прямо глядя в глаза Руфусу. – Но мы приветствуем рабского бога и бога хозяина немного по-другому. Вот так.

Пилус внимательно огляделся по сторонам, плюнул себе на ладонь, с силой впечатал плевок в первое попавшееся под руку место идола и тщательно размазал его по статуе.

– Вот такие мы приносим Им жертвы.

Спустя пару минут молчания Игорь все же решился задать давно напрашивающийся на язык вопрос.

– Кто «вы»?

– Мы – это Братство Свободных.

Глава 46

Со времени первого боя на арене прошло всего дней пять, как Игоря отправили на очередную арену. Потом снова и снова. Ганник, довольный первым выступлением, решил дальнейшие тренировки проводить в условиях «приближенных к боевым». За полтора месяца новый гладиатор изъездил все окрестные арены, при этом ни разу не побывав в «своем родном» бараке. За это время Руфус приобрел огромный опыт и научился сражаться против практически любых разновидностей гладиаторов.

Игорь быстро привыкал к новой жизни: утром тренировка, днем бой на песке арены, вечером он сидит на высоких местах, предназначенных для рабов, и наблюдает за поединками полноценных гладиаторов. Это было не только развлечение, но и в своем роде тренировка. Видя со стороны проводимые сражающимися приемы Игорь учился видеть возможности и запоминать их действия в той или иной тактической ситуации.

После игрищ, которые заканчивались уже затемно, народ растекался по городку в поисках бурного веселья. Дешевые распивочные, торгующие мерзким кислым вином ценой пол униции за кувшин и полуиспорченной рыбой; лупанарии, где жрицы любви могли наградить целым букетом непотребных болезней всего за полторы униции; кабаки, трактиры, небольшие труппы комедиантов и шикарные термы, где в кампании дорогих куртизанок вкушая изумительные блюда со всего света и запивая их изысканными винами можно было за ночь оставить небольшое состояние; все они предлагали целый спектр веселья, ограничиваемого только весом твоего кошелька и цветом монет в нем. Так как откровенными шлюхами Игорь брезговал, а природа от своего не отказывалась и парень он был видный, то на ночь он обычно находил себе какую-нибудь сговорчивую рабыню попроще, которая хотя и не занималась древнейшей профессией впрямую, но и от приятного во всех смыслах прибытка в одну-две униции не отказывалась.

Кстати, работа прегенариев не оплачивалась совершенно, в отличие от полноценных гладиаторов. Только иногда, от щедрот, хозяин подкидывал им несколько монет. Зато однажды Игорь со своей верхотуры рассмотрел изумительный поединок трех обычных гладиаторов с гладиатором-приором. По ходившим среди таких же зрителей-рабов слухам участие этого гладиатора стоило устроителям игр целых, страшно подумать, 10 ауреусов, причем самому гладиатору из них выделили целый золотой.

Как не обидно было Игорю, но приор, гладиатор-легионер, своих денег стоил. И хотя его противники тоже были не новичками, сделать они так ничего и не смогли. Быстро двигаясь и выстраивая своих противников в линию, тем самым не давая им использовать своего численного преимущества, приор не ждал нападения от врагов, а сам нападал на ближайшего, легко орудуя и гладием, и скутумом. Спустя всего десять минут зрители восторженным воем подтвердили победу мастера, после чего на арену обрушился, задевая валяющиеся на земле три трупа, настоящий дождь из монет, среди которых иногда мелькали и серебряные. По слегка завистливым подсчетам Игоря, к заплаченному гладиатору за выступление ауреусу сейчас прибавился еще один. Такое поведение толпы было в порядке вещей.

Через два месяца после первого боя Игорь первый раз за поседнее время появился в гладиаторской школе, где Ганник сразу же огорошил его известием. Через три десятка дней, на празднике Летнего Обретения состоятся крупные игры, в которых Игорь будет принимать участие как полноценный гладиатор, а не прегенарий. Посланный прочь новоявленный гладиатор Руфус пошел успокаивать нервы к пищевому складу, где за пару монет можно было почти официально разжиться кувшинчиком вина. Пить рабам не запрещали, но «залетчиков» пороли нещадно. На обратном пути ему встретился Пилус, с которым они обмыли купленным кувшинчиком, оказавшимся прискорбно небольшим, встречу и известия о производстве Игоря в следующий чин.

– Поздравляю вас, агент 007. Вам присвоено следующее звание, 008, – мрачно пошутил Игорь на русском.

– Что ты сказал? – переспросил Пилус, немного понимающий русский.

– Да я говорю, что хреново все.

– Что все? – удивился Пилус. – Наоборот! Ты радоваться должен. Теперь перед тобой все дороги открыты. Станешь знаменитым, богатым, в итоге получишь свободу из рук Ганника, или откупишься, и заживешь как хан! Чего еще надо?

– Да как тебе сказать… Убивают то тут, совсем-совсем по-настоящему.

– Так это от тебя зависит. Не дай себя убить, и все тут. Тем более, если ты не хочешь получить или откупаться, то ты всегда сможешь ее вырвать сам…

– Как? Что ты имеешь в виду?

– Ммм… – немного смутился Ганник. – Я еще не готов с тобой это обсудить. Скоро у тебя важный бой, и я не хочу смущать твой разум лишними знаниями. Давай обсудим это после.

– Хорошо, – покладисто согласился Игорь.

«Итак все понятно. Так претенциозно назваться, Братство Свободных, будет не клуб любителей пива. А с учетом постоянных восстаний рабов, понятно, откуда ветер дует. А самое поразительное, что свобода мне особо и не нужна. Точнее, не то, чтобы не нужна, мне просто она… она… Зачем? Идти мне некуда, делать я ничего не умею. Печально все это. Конечно, можно бежать, пройти Империю, баронства, княжества и оказаться опять в камере у своих, как дезертир. Ну а если даже не в камере, то есть ли они еще, свои? С одной стороны, и подумать смешно – мощь индустриальной страны против нескольких мелких средневековых княжеств, да хоть всего мира, а с другой, почему же все так произошло. И что произошло? Может, наши ввели нормальные войска и захватили там все? Но я специально расспрашивал всех подряд о новостях с севера. Ничего особенного. Никто ничего не знает, ничего не случилось. А ведь если бы наши ввели войска, то была бы битва. А уж о проигрыше ненавистных им россов ромеи трубили бы на каждом углу. Но все тихо. А может, наши ушли? Или еще что случилось? Куда мне идти, с этой свободой?»

– О чем задумался? Не обижайся, – неправильно истолковал поведения Руфуса Пилус. – Придет время, я все тебе расскажу. Потом, когда узнаешь правила, ты все поймешь. А ладно! Скажу тебе сразу. Чтобы в Братство не проник шпион Цезаря или Церкви, или еще чей-либо, у нас строгая дисциплина. Для приема требуется поручительство трех братьев, причем они не должны быть в одной цепочке. Если принятый окажется шпионом, то казнят всех трех поручителей, если поручители окажутся то их и так далее, так что, повторяю, потерпи.

– И сколько мне ждать? – «не то, чтобы оно мне было очень надо, но это всяко лучше, чем одному быть. Тем более, пока никто не восстает».

– По секрету, два поручительства ты уже имеешь. Осталось последнее, так что…

– Благодарю.

– Да ладно!

На этом разговор закончился, и слегка пьяный, скорее даже подвыпивший – что ему, привыкшему к водке парню, какой-то кувшинчик вина, да еще на двоих, отправился спать. Со следующего дня по приказу Ганника начались тренировки, которые можно было бы назвать поддерживающими: глупо было бы перед таким важным выступлением перегружать силовыми тренировками, зато показать пару хитрых приемов и заучить их, это вполне логично.

Город Атикула, в котором проводились игры, был крупным и совершенно обычным ромейским городом. Величественные дворцы и усадьбы, с мраморными колоннами, портиками и восхитительными садами, отгороженные фигурными стеночками вдоль которых гуляли знатные и богатые горожане, передвигающиеся в занавешенных шелковыми и парчовыми шторами паланкинах, воздух внутри которых ароматизировался душистыми цветочными маслами, соседствовали совсем с другим миром. Попрошайки, выставляющие на всеобщее обозрение свои язвы; калеки; смердящие хуже навозной ямы нищие, одетые в драные грязные тряпки, в которых кишели вши, либо вообще голые; проститутки, отдающиеся прямо на улице за кусок полусгнившего хлеба; умирающие рабы, хозяева которых «из милости» даровали тем свободу, а на самом деле, просто вышвырнули за ворота, чтобы не кормить бесполезные теперь существа. Все эти противоположности неведомым образом могли сосуществовать вместе. Из-за этого и получались картины на подобии увиденной Игорем: у ворот дворца, в котором даже боги после своих горних миров, наверное, не побрезговали бы отдохнуть, лежит полумертвая от голода, грязная женщина, прижимающая к себе кулек с умершим младенцем…

В город отряд гладиаторов школы Кая Муция Сцеволы под надзором его поверенного Ганника прибыл за день до начала торжеств. Особо гнать смысла не было. Хотя Атикула располагалась в двадцати днях пути на запад от их школы и Ларисс, времени на дорогу было отведене достаточно, поэтому никто не торопился, и, соответвенно, и не устал – вечера было вполне достаточно для отдыха. Гладиаторов разместили на ночь в небольших кельях в основании арены, покормили и заперли, а Ганник с парой слуг отправился ночевать в гостиницу средней руки.

На следующее утро их подняли затемно. Перед началом праздника устроители игр провели «жеребьевку» среди гладиаторов, прибывших из различных школ так, чтобы, по возможности, ученики одной школы не сражались друг с другом. С Игорем произошло следующее: ничего не объясняя хозяева арены выкрикнули имя «Руфус», вытянули его из общей группы и присоединили к еще четверым гладиаторам, стоявшим немного особняком. После этого оставшихся распределили жребием по различным схваткам.

Чем ближе подходил полдень, тем нервнее становились служки. Среди них появились священники Единого, которые осматривали рабов на предмет удовлетворительного внешнего вида. Некоторых рабов заставляли помыться, некоторым – поправить одежду или воинскую справу, что тут же исполняли аренные служки. Наконец, громкий звук гонга возвестил о начале празднеств.

По команде священников служки выгнали на арену всех гладиаторов, которые собирались принимать участие в празднествах, и обильно разбавили рабов священниками и охранниками, дабы не допустить какого непотребства. Арена Атикула, как и положено столице провинции, оказалась величественной, и даже сверх того. По рассказам других гладиаторов, она не уступала своими размерами знаменитому Колизею в Риме, была богата украшена, а тончайший белый песок арены, который сейчас топтали ноги Игоря, привозили из карьера аж с другой стороны Империи, почти с самой границы Та-Кемет.

Ровно в полдень громкий звук горна провозгласил начало службы. Находившиеся среди рабов служки проследили затем, чтобы рабы простерлись ниц и сами упали на колени. На зрительских местах заканчивалось шевеление. Стоящему в пулвинарии[106]106
  Нижний ряд мест на арене, подий (лат.=podium), был назначен исключительно для императора, его семейства, знати и жрецов; император имел особое, возвышенное место (лат.=pulvinar).


[Закрыть] священнику, олицетворявшему сейчас самого Единого, каждый из присутствующих склонялся согласно своему положению: рабы падали ниц, свободные – становились на колени, богатые и мелкая знать, всадники, на одно колено; высшая знать, патриции и сенаторы, ограничивалась низким поклоном.

Над склонившейся паствой священник начал читать молитву Единому. Каждый из присутствующих, помимо разносимого благодаря отличной архитектуре голоса почувствовал такой сильный, яростный и обжигающий свет, что нечестивиц, посмевший поднять голову навсегда бы распростился с зрением. Много позже Игорь узнал, что происходило это благодаря хитрой системе гигантских медных, полированных перед этим до яркого блеска зеркал, фокусировавших потоки солнечных лучей внутрь арены. Между прочим, церковь таким образом казнила неугодных: тогда вместо медных использовались зеркала стеклянные, с серебряным напылением. Изломанные так, чтобы фокус приходился на относительно маленькую точку, зеркала концентрировали поток световых лучей на выбранной жертве. Сжечь они, конечно, не могли – слишком малая мощность, однако нанести заметные ожоги, вполне. А больше – и не надо. «Коли на празднестве в его честь Единый лично своим огненным перстом указал на еретика, то какие еще указания требуются его верным слугам?». Обычно человеку не давали долго мучаться от ожогов, а не посетить праздник богатым или знатным, то есть основным целям «Перста Единого», было нереально – за этим сразу следовало обвинение в ереси…

Наконец служба закончилась и началось «культурная программа». Зрители расселись по своим местам, гладиаторов загнали обратно в основание арены, по верхним рядам, где сидели бедняки и рабы, побежали шустрые лоточники, продавая страждущим дешевое вино и немудреную закуску. На нижних рядах, понятное дело, ловить им было нечего – и контингент не тот, да и в случае любой надобности под руками у тех есть слуги.

Тем временем на арене были быстро возведены декорации, большую часть которых уже в собранном виде на тележках провезли сквозь ворота, и началось представление. Суть его Игорь не понял – что-то на религиозную тему. Любопытно было посмотреть, как технически реализовано представление. Сложность же в чем? В том, что арена имеет круглую форму, а зрители сидят по всему периметру. И ладно бы, если облеченные властью сидели только с одной стороны, тогда можно было на всех остальных «положить». Но ведь из-за архитектуры это не так: каждый хочет сидеть поближе к арене – где и видно и слышно лучше, а на месте рабов ни один из них не сядет – это же оскорбление. Поэтому и приходилось устроителям и труппам выкручиваться кто как мог. По словам гладиаторов, а Игоря и еще четверых отобранных посадили вместе в небольшую каморку с маленьким, забранным решеткой оконцем (именно благодаря ему они и могли наблюдать действо), сейчас они имели честь наблюдать самую дорогую реализацию.

По центру арены всего за пять минут хорошо тренированной бригадой рабов-строителей была собрана конструкция, напоминавшая Игорю детскую карусель. Высокий закрытый нижний барабан, который для выступающих являлся помостом, вращался вдоль своей оси посредством запертых внутри рабов, которые, как ослики на колодце, ходили по кругу, топча в темноте песок арены. На верхней поверхности вращающегося диска были смонтированы декорации и закрытые помещения для суфлеров. Только суфлеры здесь не подсказывали тест забывчивым актерам, а совсем наоборот – произносили его за актеров в систему рупоров, чтобы было слышно большему числу людей. На долю актеров оставалось только подстраивать свои действия под читаемый текст. Конечно, происходящее все равно отчетливо было видно только из подия, зато слышно почти всем. Актеры, кстати, играли свои роли с затычками в ушах, так как шум на сцене стоял страшный.

Пока внимание зрителей было приковано к сцене, в невидимом чреве арены бешено шли приготовления к дальнейшему празднику. Сквозь решетчатую дверь, которая позволяла звукам свободно проходить в камеру, был слышен непрерывный мат, богохульствования, звуки ударов, вопли, стоны, плачи и крики. Кого-то откуда-то гнали, кого-то наоборот, тащили, кого-то наказывали, а кто-то никак не мог добиться от тупых исполнителей должного исполнения своих приказов.

Через некоторое время пьеса, или как ее тут называли, завершилась довольными криками толпы. Пока рабы быстро разбирали карусельный театр в представлениях образовалась пауза, которую многие зрители потребили на удовлетворение физиологических потребностей организмов. Минут через пятнадцать по звуку гонга начались гладиаторские игры. Как обычно, открывались они выступлениями прегенариев. Правда, на этот раз, в виду религиозности праздника, их выступления разыгрывали сражение, которое по летописям было благословлено и выиграно с помощью Единого.

Атакующими были варвары, за которых были «северяне», «бароны», «франки» и «россы». Понятное дело, что защищающейся стороной были «легионеры». Первых было больше, но присмотревшись вначале боя Игорь понял, что те сильно проигрывают в классе. И вообще легионеры не производили впечатление новичков-прегенариев, хотя были одеты в такие же поношенные и дешевые доспехи. Хотя бы потому, что у них был один общий командир, направляющий течение боя, тогда как варвары нападали не глядя друг на друга, тупой массой. Похоже, устроителям игр требовалась безусловная и красивая победа римского оружия, в целях поднятия духа и сплочения толпы.

Досмотреть бой до конца, хотя там и так было все понятно: было сделано все, чтобы не случилось никаких неприятных неожиданностей, им не дали. Распахнулась решетка, и оттуда в камеру влетел запыхавшийся служка.

– Скорее! Собирайтесь!

– Куда?

– Как куда? Ваша игра следующая!

Так как брать им было особо нечего, сборы прошли моментально. Идя по коридорам гигант-барон, одевая свои наплечные доспехи, попутно терзал служку по поводу предстоящего сражения. К сожалению, тот оказался нелюбопытен и туп как деревянная пробка кувшина, поэтому ничего кроме как «Это будет Зрелище!» от него добиться было невозможно.