Текст книги "Невозвращенцы (СИ)"

Автор книги: Михаил Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 75 страниц)

– Но почему именно так? Почему вы просто не стерли нас с лица земли? Вы ведь могли?

– Да могли.

– И почему же не сделали так?

– Не сделали мы этого по нескольким причинам. Во-первых, как не парадоксально, виновата в этом физика. Вы пришли из мира, который полностью чист от нашего влияния. Поэтому, как не смешно и как это не покажется тебе необычным, но атомы и молекулы ваших тел, и не только тел, но и всего из того мира, полностью хм… защищены. Но, как знают в вашем мире, клетки тела полностью обновляются раз в 6–7 лет. И дабы полностью защититься от нашей власти вашем воям пришлось бы не то, что не есть взращенной в нашем мире пищи, но даже не пить воды! Более того, даже не дышать! Конечно, то что нельзя сломать силой, можно сломать большой силой. Но тут работать начинает «во-вторых». Те места далеко от центра силы, и для таких действий потребуется слишком много энергии. Ломать иммунитет к Нашей воле, на большой дистанции… Просто невыгодно.

– Но ведь там погибло много ваших детей!

– Да. И это «в-третьих». То было серьезное, но не смертельное испытание для наших детей. И они его достойно встретили, прошли и победили.

– Но разве…

– Мы не пастыри, которые видят в вас скот. Мы родители. Конечно, больно видеть страдания детей наших, но без них не вырастут они!

– А вы меня не обманываете? – усомнился Ярослав.

– Да как ты мог только подумать об этом? – в ответ возмутился Даждьбог. – Да будет тебе известно, Боги не могут обмануть смертных, это слишком дорого им обойдется! И еще! Разве не помогали мы тебе? Разве не я сломал твою темницу, когда завяз ты в силе своей черной? И другам твоим тоже? Разве не дочь моя Мокошь расколола ложный амулет Тора, спася Игоря? Или не сын мой Перун образумили князя Любослава, и тот принял сумасшедший план Александра? Или не уберегли мы еще раньше, в бою у ворот Прижитка вашего приятеля Максима?

– Ну ладно, ладно. Значит творите добрые дела просто так. Хорошо, поверю, ибо сам был свидетелем этому. Не могу не поверить… Кстати! – подозрительно насупился Ярослав, – А откуда берется сила на эти незапланированные добрые дела? От вас самих? Или?… Или вы отдаете людям столько же силы, сколько получаете? Я прав?

– Хм… Умеешь ты задавать правильные тяжелые вопросы. Конечно же, мы отдаем людям силы… гораздо меньше, чем они дают нам. Но не спеши считать нас упырями, обложившими тяжелой кровавой податью всех молящихся. Не один, ну эрг, скажем так, не расходуется у нас даром.

– И куда они идут?

– В основном на то, чтобы сдерживать на своем континенте Кровавого Бога. Не будь этого, то давным-давно на нашем континенте гремели бы дикие войны, как на Западном, где все сражаются против всех. Поэтому, кстати, нам не нравятся крупномасштабные сражения: сила пролитой крови очень редко идет нам. И то, мы не можем закрыть всю границу намертво. Не имея возможности пробиться силой, он пробивается мыслями, желаниями и наветами, соблазняя слабых духом и подстрекая их творить зло. Причем это независимо от государства. Поэтому нам приходиться ставить границу по воде, в Восточном и Западном океанах, иначе, стоит только Кровавому Змею закрепиться хоть на пяточке, построить хоть один храм, силы и влияние его на нашей земле возрастут неимоверно.

– Понятно…

– Ну и на всякие непредвиденные случаи тоже. По типу вот вашего портала.

– А как, кстати, вы закрыли тот проход в наш мир?

– Хм. Очень просто. Портал не пропускает с одной стороны на другую только тогда, когда нет на принимающей стороне серьезного препятствия. Атмосфера, воздух, он тоже препятствие, но проходимое – как проходим воздух в обычном мире. Если же это земля камень, дерево или еще что, даже вода, то разговор идет совсем другой. Коли такое препятствие стоит на пути, то портал становится непроходимым, точнее, также проходимым как вода или камень.

– И?

– На границе перехода силой нашей с высокой частотой, мечется частичка обыкновенного песка. Частота настолько велика, что любой объект стой стороны в любой момент времени напарывается как бы на монолитную преграду. Вот и все.

– А проще? Построить стену там…

– Стену? Что ж, может это и проще, но стена – оно временное явление. Ее может разрушить враг, ее может срыть друг, ее может поглотить и растворить время. А эта песчинка – это навсегда.

– Навсегда, это на сколько?

– Пока мы существуем как есть.

– К слову, а как вы выглядите по-настоящему? – Поинтересовался Ярослав.

Исчезла библиотека. Ярослав очутился на вершине горы, где стояли троны: два больших и четыре поменьше. На тронах сидели все те же Боги, только теперь они были одеты в более привычную одежду: расшитые прихотливыми узорами рубахи, подпоясанные наборными поясами, кольчуги и оружие у мужчин, венцы у женщин. И Сила… Теперь ее не прятали, наоборот, он изливалась на Ярослава свободно, но как не странно, не втаптывая, не вбивая в прах, а скорее судя, как отец проступки своего сына.

– Мы можем выглядеть так, – суровым голосом произнес Даждьбог, – Но… – Библиотека и все остальное вернулась на место, – Зачем? Нам это не нужно, да и детям нашим тоже, после Яви…

– О! – Вспомнил Ярослав еще один вечный вопрос человечества. – А что там? Ну, после?

– В вашем мире, и многие об этом знают, человек после смерти не исчезает бесследно. – На этот раз лекция читала Мара. – Его суть, назови ее как хочешь: память, энерго-информационная составляющая, биополе, душа, не умирает. И у нас точно так же. После смерти каждая душа, суть всходы нашей искры в тела людей, возвращается обратно к нам, принося с собой все умения, навыки, память и чувства. И объединяются с нами. Считай это раем.

– Раем?

– Конечно. Что может быть лучше, чем всегда быть с теми, кого любишь? С матерью и отцом… Любимой или любимым, братом, сестрой, товарищем, другом… Все они вместе. Все могут следить за своими любимыми на земле. Сопереживать, восхищаться, плакать… И помогать им, коли надо. Таковы законы, из тех, что даже нам не подвластны…

– Значит, жизнь после смерти есть?

– Да. Конечно!

– Хм… Здорово! И что, послежизнь – каждому? – обрадовался парень.

– Конечно!

– Любому-любому? – Теперь уже Ярослав удивился. – Грабителю, бандиту, насильнику, педофилу и прочим ублюдкам тоже «да»?

– Угу! Только есть одно «но»…

– Какое?

– Есть еще Смородина река да Калинов мост.

– И что?

– А как ты думаешь, «что»?

– Ну… Сказывают, что там всякие злодеи мучаются… Что-то типа чистилища, короче.

– Не совсем… Точнее, совсем не так. Как я вижу в твоей памяти, чистилище – это место где души посвященных богу претерпевают страдания за совершенные прегрешения. Это даёт им впоследствии возможность попасть в рай. У нас не так… У нас нет посмертного искупления. Молитвами да пожертвованиями трудно исправить совершенное зло. Поэтому так часты у нас призраки и всякая нечисть. Это, говоря понятными тебе формулировками, преступники, заключенные без срока, до полного искупления. Коли искупить смогут, то покинут землю и уйдут в Ирий. А коли нет… Вечно им скитаться!

– А?

– Ой! Отвлекалась от темы, извини. Трудно сказать, но на самом деле, то что называют рекой, на самом деле нечто среднее между хм… ситом и мясорубкой. Сначала отделяются негодные качества от человеческой души и памяти, а потом чистые остатки проходят в Правь.

– А что считается негодным?

– Только те качества, которые есть в нас, допускаются в людях. Согласись, это вполне честно – не иметь в раю никакого отребья. Это совсем не то, что требуется в вечности и нам, и людям. Так что ничего такого, что мы бы никогда не сделали, ничего этого не будет. А то, что раскаленная река, каленая, калинова – так это одно из весьма точных определений. Как ты думаешь, приятно когда выжигают часть себя?

Вопрос был риторическим. Понятное дело, никому такое не понравиться. В разговоре повисла пауза. Вроде бы вопросов у Ярослава, когда он собирался сюда, было море, а сейчас и спросить нечего. Мысли разбегаются. «Правильно меня предупреждал Любослав… О!»

– Кстати, меня, когда я сюда собирался, предупреждали о том, что Правь весьма и весьма притягательна. Но ничего такого я не чувствую.

– Это потому, – ответил Перун, – что сейчас мы защищаем тебя от горнего мира.

– Хм… А нельзя ли?…

– А сдюжишь? – спросила Мара. – Учти, это очень трудно. Обычно, это самое сложное испытание для воли человеческой. Из Рая в мир боли и страданий уйти…

– Знаете, вы меня конечно же на сквозь видите, так что знаете о чем я думаю.

– Да, дитя. Думаешь ты: «Я и фильмы со спецэффектами смотрел, и с хренью всякой уже тут боролся… Мне ли бояться молочных рек и кисельных берегов? Или крылышек с арфой?» Что ж, не говори потом, что мы тебя не предупреждали…

Не успел Ярослав ухмыльнуться, как все вокруг изменилось.

– Папа! Мама! Я вернулся! – Ярослав влетел на кухню и бросил под табуретку свой портфель.

Отец оторвался от газеты и произнес.

– Молодец. Что сегодня ты принес?

– Пятерку по географии! И еще меня очень хвалила учительница по музыке! Говорила, что у меня абсолютный слух, и что я сыграл на гитаре просто совершенно! Она так и сказала: «Просто совершенно!»

– Молодец! – папа не любил, как он говорил, «всяких телячьих нежностей», поэтому всего лишь потрепал сына по голове своей огромной, мозолистой рукой. Отец работал в мебельной мастерской, был на хорошем счету у начальника, получал добрые премии, а дома от него всегда приятно пахло деревом.

– Он у нас просто умница. – Всю ласку, которую Ярослав недополучал от отца, он добирал здесь. Мама прижала сына к себе, поцеловала в темечко и чуть отодвинула от себя, глядя и никак ненаглядываясь. Но, понятное дело, отцовская ласка всегда ценилась выше.

– А что еще было?

– Да ничего… Вот только Надька пирожками угостила. Говорит, сама пекла.

Отец с матерью с улыбками понимающе переглянулись.

– А что еще она сказала? – поинтересовалась мама.

– Да ничего. Так ерунду всякую…

– Сама значит пекла? И вкусно?

– Съедобно. – Подражая взрослому мужскому высокомерию, с псевдо солидностью ответил Ярослав.

– Ну, и хорошо, что съедобно. Значит руки на месте. Добрая жена будет…

– Да ладно тебе, папа! Я вообще ничего… – покраснел и начал оправдываться сын, но был остановлен добродушных смехом.

– И когда свадьба? – поинтересовался молодой женский голосок.

– А! Сеструха-дерни-себя-за-ухо! – Обернулся Ярослав. «И откуда у меня мысли о том, что что-то неправильно? Что отца я никогда не знал, что мать я еле-еле помню, потому что она умерла, когда я был еще ребенком? Что братьев-сестер у меня никогда не было? Странные какие-то мысли…»

Дергать себя за ухо младшая не стала, зато отвесила брату небольного пинка и тут же спряталась от расправы за мамину спину. Впрочем, высшая справедливость тут же вернула ей причиненное «зло» в виде подзатыльника от матери со словами «Сколько раз я говорила тебе так не делать?» Самый младший братик, видимо из ревности, и желая получить свою долю родительской ласки, разорался в своей колыбельке, отвлекая маму.

«Как же мне хорошо! – с затаенной гордостью подумал Ярослав. – Что еще в мире может сравниться с таким счастьем? Чего еще надо?»

Неожиданно все стало медленно удаляться. Ярослав всеми силами тянулся вперед, цеплялся скрюченными руками за пустоту, пытался хоть как-то противиться неведомой силе, но все было тщетно…

– Отец! Мама! Куда вы? Нет! Не бросайте меня! Не надо! Нет! НЕТ!!!..

Все вернулось на круги своя. Боги, библиотека, память о детстве, где не было только что испытанного счастья…

Ярославу потребовалось минут тридцать, чтобы хоть частично придти в себя. Успокоить рвущуюся на куски душу, перестать беззвучно плакать, только соленые капли одна за другой катятся вниз по мокрым щекам, и обрести хотя бы намек на душевное равновесие.

– Ты слышал очень правильную фразу, – отвечая на невысказанный вопрос сочувственно произнесла Лада. – «Если боги хотят наказать человека, они претворяют его самые сокровенные желания». Просто люди очень часто желают не того, что им нужно, а совсем другого. Так вот, в Ирии люди обретают не то, что хотят, а то, в чем они зачастую сами не отдают себе отчета, именно то, что им действительно требуется, и именно то, что сделает их счастливыми.

– Пора заканчивать. Все равное ему сейчас не до чего. Иначе он вообще не сможет удержаться, и останется. – Как мечом, разрубил возникшую тишину Даждьбог, глядя на все еще находящегося в шоке Ярослава.

– Да… Иди, дитя! Иди! И до свидания! – Улыбнулась на прощанье Мара.

– Пока! – помахала ладошкой Лада. Перун поднял в приветствии сжатый кулак, Велес и Мокошь ограничились вежливыми кивками.

– И помни. – Даждьбог внезапно оказался рядом с Ярославом. – То дело, которое вам поручит князь, вы должны выполнить и обязательно так, как вам скажут. Не отвлекаясь ни на что другое. Оно чрезвычайно важно. Не подведи всех.

– И сколько у меня времени?

– Время у тебя еще есть. Все начнется, как только ты станешь счастлив. А сейчас, прощай, – и толкнул Ярослава рукой в грудь.

Исчезла библиотека, исчезли камин, комната, книги, кресла… Исчез столп с тронами и прочие, взятые из памяти Ярослава, декорации, имеющие целью сделать общение как можно более неформальным. Голоса сбросили личины, хотя сложно назвать их таковыми. Яромир и его семья ради процветания своего народа добровольно принесшие себя в жертву стили внушительной частью того, что можно назвать персонификацией сил. Но истинная форма богов была все же другой, отличной как от вырезаемых из дерева идолов, так и от увиденного Ярославом. Безформие Энергий сиречь Сил, которые устанавливают непреложные Законы мироздания.

– Ты все же сделал это!

– Ты знаешь, что у нас не было выбора!

– Да. Но теперь все будет очень плохо.

– Да. Ты права. Но и не на сотую долю так ужасно, как не сделай мы этого.

Голоса на время замолчали.

– А дальше?

– Дальше? Дальше, надеюсь, посеянных семян хватит для того, чтобы взошли добрые всходы.

– А они?

– Они? – голос замолчал. Потом неуверенно произнес. – Надеюсь, они справятся, иначе все зря. Справятся и сейчас, и потом… И дети наши вырастут, сломав ЕГО печати, как ОН нам обещал…

– А мы не будем им помехой?

– Сейчас? – удивился голос. – Так ведь…

– Не юли! Ты отлично меня понял! Потом.

– Потом?… – голос опять замолчал. И тихо произнес. – Вряд ли. Не доживем…

Ничего этого Ярослав конечно же не узнал. Он несся вниз в Явь? Вверх в Явь? Вбок? Не ясно, но он быстро летел, вбирая в себя тонкую серебристую нить-проводик, на конце которой ждало его тело. В какой-то момент он утратил последние остатки ощущений окружающего ничто, и потерял сознание.

В себя, в Яви, он пришел уже тогда, когда заложенную камнем дверь с чудовищным, для отвыкших ушей, шумом разбирали с той стороны.

Прогулка к Богам завершилась удачно.

Глава 62

Нельзя сказать, что после возвращения многое в отношении волхвов к Ярославу поменялось: «дитя – дитя и есть», но кое-что претерпело серьезные изменения. Как объясняли волхвы, касание самого Даждьбога никогда не бывает просто так. Такое благоволение обязательно что-то дарит человеку, лечит, успокаивает или прививает какие-то особые способности. И поиск этих новых способностей не занял много времени.

Все началось с самого дня по возвращении. Еще тогда, когда каменщики разбирали замурованный выход из келии, Ярослав отметил некую разноцветную… дымку? окружающую тело каждого человека. Сначала он списал это на глюки от долгого сидения в темноте или голода. Но после долгих разговоров с волхвами, оказалось что это не оптические галлюцинации, а великий божий дар. Теперь Ярослав не только мог чувствовать силу предметов, но и мог ее видеть. Более того, благодаря дару в Дажьдьбога он удачно перескочил несколько ступенек в обучении. Теперь волхв мог видеть истинную суть не только предметов, но и людей. Суть, душа, или как говорили у него дома, аура людей расскажет о человеке столько, сколько не расскажет подробнейшее досье. Волхвы называли это истинным видением.

В связи с этим поменялся и куратор. Вместо довольно молодого еще Любослава, теперь его куратором считался Ростивой. Очень старый, абсолютно седой и уже плохо двигающийся волхв был единственным в этом поколении, кто мог обучить Ярослава, так как тоже обладал истинным видением. Правда того, что одним прикосновением богов досталось молодому, старый волхв добивался молитвой, чистыми делами и помыслами всю свою долгую жизнь.

Теперь, обладая этой полезной способностью, совсем по-другому осознавалось то, о чем раньше приходилось только догадываться, разбираясь в оттенках своих чувств. Днями и ночами старый и молодой волхвы бродили по Главному Храму, а также по его обширным закромам, рассматривая и трогая многочисленные предметы старины. Ярослав должен был рассказать все, о том, что видит, а его наставник – поправить ученика в неточностях и ошибках. Попутно Ростивой обучил своего ученика как можно отключать истинное зрение, так как постоянно видеть не так, как привык за всю свою жизнь – непривычно, а перегружать мозг огромным пластом излишней информации – тяжело. Ярослав из-за этого в день, на первых порах, проводил во сне по 13–15 часов. И голова болела нещадно.

Последней, высшей ступенью видения, ради чего в идеале все и затевалось, была использование этой способности в чисто практических целей. «Чтение биополя человека», как про себя это иногда называл Ярослав, или «взор через Правь» как говорили волхвы, могло опытному чтецу дать огромный пласт информации о любом Даждьбожьем внуке. Практически все: кто, где, когда и откуда, как жил, чем болел или болеет, и чем лечить, кого любил, а кого – ненавидел и проклял, все это виделось огромным разноцветным сплетением разнообразных по форме геометрических фигур. Впрочем, в основном, все было просто: биополе-душа, облекала все живые тела (кстати, все живые, это значит и животные, и растения, и рыбы с птицами, более того – предметы древние, несущие отпечаток великого духом владельца, тоже обладали чем-то похожим, не будучи живыми) повторяя, в основном, контуры тела. Большая толщина слоя указывала на здоровье и/или духовную мощь, малая – на проблемы с состоянием организма. Цветовая гамма же говорила об испытываемых чувствах, добрых либо злых помыслах и совершениях и прочее, прочее, прочее…

Ярослав даже с любопытством частенько проводил следующий опыт. Подходил к какому-либо растению, например, к березе, и рассматривал ее реакцию. И не каждое существо на близость человека реагировало положительно. Бывало вообще полное отторжение, ощущавшееся как холод, бывало, чаще всего, полное равнодушие. Зато стоило Ярославу посетить свою делянку! Как там светились радостью растения, в которые он вложил столько своего труда. «Ну надо же. У них, получается, тоже есть личности со своими симпатиями и антипатиями.»

А вот с людьми было сложнее. Слишком все добрые и правильные вокруг, но нужно знать вид и плохих людей. А таких – увы… Среди волхвов, да и вообще во всем Святограде, встретить редкостного гада, по каждому понятным причинам, было очень сложно. Лишь иногда Ростивой водил Ярослава поглядеть на находящихся в городе храмов проездом, направляющихся по своим делам купцов. А так материала для учебы было бы совсем мало, если бы не одно но. К огромному удивлению Ярослава, волхвы показали себя не только благостными, честными и объективными, но и на редкость прагматичными и дальновидными. Примеры нашлись.

О том, что помимо келий для медитаций, раздумий и прочих возвышенных дел в Святограде присутствуют самые что ни наесть вульгарнейшие тюремные камеры, причем не пустующие, Ярослав конечно же не знал. Это не скрывалось, но и не афишировалось. «Чести много, чтоб о татях помнили и говорили. На перекрестке дорог, как положено, в назидание другим, на суку не вздернули, и то пусть благодарны будут.» Именно на этих везучих заключенных и тренировал свое истинное зрение Ярослав. И то, что ему открывалось, при этих упражнениях, ему очень не нравилось.

Истинное зрение на то и истинное, что его не обманешь и не затуманишь различными отговорками о плохой компании, тяжелом детстве с деревянными игрушками, прибитыми к полу, сумрачном состоянии рассудка, культурными традициями, а также правами человека не считать остальных окружающих за людей. Впрочем, безумцы тоже были – Ростивой подробно показывал их оттенок, а вот остальные… Остальные были совсем другого поля ягоды. Люди, для которых творить зло ради зла, грабить и убивать, растлевать и насиловать, было невероятным наслаждением. Оправдывались они при этом различными высокими и низкими помыслами, или вовсе не имея к этому никаких причин, кроме своей низменной природы. Так и говорили: «Я пожелал… Захотелось!..» После разговора и рассматривания очередного такого «желателя» и «хотетеля», рука Ярослава сама по себе тянулся к поясу. На куски рубить…

Но даже среди этого отребья встречались свои жемчужины. Черные жемчужны.

– Запоминай, дитя, – указывал старый волхв на очередного подопытного. В отличие от других, этот, несмотря на свою субтильность, был распят на толстом дубовом щите, прикованный к нему толстыми, разрисованные защитными наговорами цепи. Во рту – воронка-кляп, глаза завязаны толстой белой повязкой. И кожа у него была красного цвета. – Именно так выглядит в истинном зрении печать Чернобога. Кровавого змея, Бога краснокожих.

– Но откуда он здесь?

– Это редкий случай. Эмиссар. Похоже, он плыл к англам, но буря прибила его корабль почти к стенам Новогорода. Там его изможденного и повязали… Гляди внимательно, дитя. Это настоящая печать-посвящение. Ее накладывают жрецы. А есть еще другая печать, гораздо слабее. Она проявляется на муже, коли он вольно служит Чернобогу, являясь проводником его помыслов и силы. Для этого не нужно посвящения, и такие, к сожалению, иногда встречаются и среди россов. Не могут Боги и мы уследить за всеми.

Ярослав внимательно всмотрелся в черный, пульсирующий в районе сердца, комок. От него во все стороны, к каждой части тела, к каждому важному орган тянулись черные жирные, омерзительные штрихи. Мозг краснокожего, так он вообще представлял собой клубок таких нитей. И если сначала у Ярослава возникло предложение попробовать удалить этот чужеродный элемент, то потом ему стало окончательно ясно. Удалить это зло из краснокожего можно только вместе с жизнь. А тело, как положено, на костре сжечь и пепел по ветру развеять, желательно в безлюдной местности.

И вообще, чем больше Ярослав вспоминал потом этот комок, тем больше у него складывалось чувство, что он видел что-то знакомое. Что где-то он с этим уже встречался. Но только вот где?

Впрочем, истинный взор был не единственным подарком Даждьбога. Бог оказался по божественному щедр. В своей голове Ярослав обнаружил огромнейший пласт знаний об общение с невидимым и неощущаемым обычными людьми. Строение человеческого организма, как зримое, так и незримое, способы лечения различных болезней. Заговоры, наговоры, проклятия, технологии создания амулетов, подчинения и изгнание нежити, защита от злых сил, самым примитивным способом которой является, кстати, традиционная вышивка на одежды… Если раньше Ярослав считал, что выходивший его Ретус был опытным и знающим колдуном, то теперь он понимал, что ромей владел всего лишь небольшой, мизерной частью знания о истинном устройстве мира. Даже хранимая им злая сила, которая после посещения Ирия никак себя не обнаруживала, не владела таким объемом информации. Долгими вечерами, после насыщенных тренировками и учебой дней, приходилось надиктовывать записывающим за его словами волхвам важнейшую информацию, полученную от богов.

Но Любослав не зря предупреждал Ярослава о том, что ничто не дается просто так. Недаром, северяне так привечают гейсы. Лучше уж самому выбрать, чем за тебя это сделают другие. Пусть и Боги. Получил и Ярослав противовес своим талантам. А может не противовес, может это была обратная сторона истинного зрения? Кто знает? Разве что Боги… Но второй раз в Правь, несмотря на море вопросов, которые забыл или захотел задать, Ярослав пока не собирался, так что ситуацию приходилось принять такой, какая она есть. Теперь Ярослав чувствовал любую чужую душевную и физическую боль, как свою собственную. Конечно, он и раньше нечто такое ощущал, особенно когда разошелся с любимой и другом. Редко. Спонтанно. Чуть-чуть, на грани догадки. Теперь же все стало совсем по-другому. Конечно же, здесь, в Святограде, таких людей было единицы, да и накал чувств был не тот совсем, но… Ярослав с ужасом думал, как же ему будет, если ему придется оказаться среди по-настоящему больных и обездоленных?…

Рано или поздно все кончается. Так произошло и с Ярославом. В один прекрасный день Ростивой сказал Ярославу почти сакраментальную фразу: «Мне тебя больше нечему учить. Дальше, расти позволит опыт только твоих собственных лет. Так что, Ярослав, иди ка ты в люди!» И Ярославу ничего не оставалось делать, как покинуть Святоград. «Заодно и «зачеты» посдаю!»

На амулете-ярило остались не нанесенными насечки по «специальностям» Мары, Перуна и, как не парадоксально, Даждьбога. Перун – это взятая в честном бою жизнь врага или победа в сложном поединке, Мара – вылеченный больной, а Даждьбог, это не столько чудеса, сколько суд.

Конечно, никто не выгонял Ярослава на улицу, как Алешу Пешкова. Молодой волхв получил от Великих Семинарий все, что требуется для путешествия: оружие, коня, одежду, дорожный припас и немного денег. И вот, в начале пятого годя, если считать от дезертирства с поля боя, Ярослав отправился путешествовать по росским княжествам. Причем уже не как беглец, а как полноправный житель.

Сначала молодой волхв собирался отправиться на запад – выполнить данное несколько лет назад обещание вернуться в так понравившуюся ему деревню. Однако с этим пришлось повременить. Волхвы усиленно, ну просто очень усиленно, порекомендовали, почти приказали, насколько могли, отправиться на юго-восток. «Зело неспокойно там…Да и в Киев загляни…»

Где и что неспокойно, Ярослав так и не понял. Почти месяц он странствовал по Великому Княжеству Киевскому, но нигде не находил никаких проблем. Серьезных проблем. А так… Росские княжества, как он и подозревал, не были сказочным берендеевым царством, раем для всех и вся. Были тут и злые помещики, и постылые свадьбы, и воровство с грабежами, и бедность, и болезни, и почти что рабство, для новых холопов, но… Но все это не переваливало за определенную черту. Злые помещики сами собой, либо с помощью странствующих по земле волхвов сменялись на нормальных, постылые на первый взгляд свадьбы, очень часто через пару лет давали радостные, любящие семьи, татей нещадно вешали или сажали на колья, болезни – лечились все теме же волхвами, либо местными травниками или колдунами, а работящий человек всегда через пять-десять лет мог расплатиться со всеми долгами и зажить в достатке, а своих детей – так вообще вывести в люди.

«Короче, это скорее не рай, а сказка о идилизированном средневековье. Крестьяне спокойно пашут, воины воюют, а волхвы следят за тем, чтобы когда вдруг моча вдарит в княжескую голову, это не привело к особо ужасным последствиям. А всеблагие боги же следят за волхвами. Вот такая вот Система.»

– Да уж, всеблагие… – в голове Ярослава раздался знакомый, давно не слышанный голос.

– А! Наш затворник появился? Ну-ка… – волхв потянулся к клетке со злой силой, и с испугом обнаружил ее пустой. – Где ты?

– Здесь. В тебе. Теперь уже навсегда.

– Но как? – Ярослав ужаснулся. – И что…

– Не надо так бояться. Ну что за мысли – «одолеет», «подчинит». Скорее уж наоборот. Считай, что я теперь твой, хе, внутренний голос.

– А…

– Силы мои все теперь в твоем распоряжении. Теперь тебе не надо доить меня через тонкую пуповину. Что до черного, то оно хм… Оно выгорело почти все, когда перелетал через реку смородину, на пути в Правь.

– Да уж. Так тебе я и поверил!

– Сам же видишь. Так что считай, благодаря твоим жутким богам, у тебя раздвоение личности!

– Э-эй! Ты на богов наших не гони. С чего это они жуткие?

– А с того, что так даже я не издевался, когда удавалось захватывать контроль над телом слабого колдуна.

– Я то-то тебя не понимаю!

– А показать человеку рай, дать вкусить его сладость, а потом пинком вышвырнуть оттуда, потому что тебя впереди ждет важная для богов миссия? Это по-твоему что?

Ярослав передернулся. Вспоминать о потерянном рае было больно.

– Ладно, ладно… Прости. – Волхв даже опешил. Еще никогда та злая сила не вела себя так корректно. «Извинилась даже! Может и правду говорит?…»

– Ну хорошо. Пусть так. Как же мне тебя звать, о Моя Вторая Личность?

– Хм… Зови меня… Зови меня… Зови меня Уж!

– Уж?

– Ну да, змейка есть такая.

– Ааа… Понятно… Уж что ты по делу можешь сказать, Уж?

– Типа скаламбурил? Ну ладно… Лопата. Смеюсь. А если по делу, по делу… Не там ты ищешь. Сверни завтра на перекрестке на правую дорогу. Та, что вдет в сторону близкой границы с велики княжеством словенским. Чувствую я – там ты найдешь себе приключений на седалище…

– А откуда ты все эти выражения знаешь?

– Так я же – это ты! Я свободно читаю твою память, и знаю все о тебе.

– А я – твою?

– А ты нет! Ладно. Я умолкаю. Если что надо, то ты силой можешь воспользоваться моей. Без всяких условностей.

Уж оказался прав. Не прошло и пяти дней, как Ярослав нашел то, что искал. Совершенно случайно он оказался в нужном месте в нужное время, чтобы встать на след знаменитой разбойничьей шайки.

Слухи об этих разбойниках ходили по росским княжествам уже не первый год. Банда это была знаменита тем, что не сидела на месте, как все обычные, а путешествовала из одного княжества в другое, подолгу нигде не останавливаясь. После ее налетов оставались только трупы: мужчины, изнасилованные женщины, и дети. Банда не оставляла в живых никого, чтобы не было способных узнать их в лицо свидетелей. Это было очень необычно. Даже известные душегубы – степняки, и те старались брать полон. Второй удивительный момент – тати выбирали для своих черных дел пограничные области, где, по идее, купцы больше всего насторожены, и караваны имеют мощную охрану. В-третьих, особо банда не наглела, и пока не умудрилась настолько сильно досадить кому-либо (может именно из-за того, что гастролировала по волостям), чтобы по их следу бросили ищеек из волхвов. А без них, в отсутствии всеобщего паспортного контроля, поймать их было невозможно. И тут такая удача!

Налет банды был как всегда жестоким и кровавым. Убив из огнебойных палок лучших воинов из числа охраны купца, достреляв из самострелов и дорезав в ближнем бою остальных, тати занялись своим любимым делом.