Текст книги "Крыло бабочки (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 81 страниц)

Могу. Иду.

Под ногами нимфы взрываются магические всполохи, окружая ее разноцветным свечением . Магия клубится вокруг нее, магия танцует, переливается и направляет Дафну. Шаг, еще шаг, и с каждым движением ее магия – свита – готова все больше составить конкуренцию шептунам. Дафна заявляет свои права. Кричит о себе. Цепляется за мягкие руки Бескрайнего.

Думаю. Вижу.

Океан словно проходит через нее, это не объяснить, но она вдруг начинает задыхаться, ибо видит все: каждый уголок Бескрайнего, в мельчайших деталях, со всеми переливами, рыбами и пещерами, и все вместе, все разом. Голова словно раскалывается от такого потока информации. Дафне кажется – ее разорвет, не ее уровень, не ее возможности, но что-то не дает свернуть назад, что-то тащит все дальше и дальше. Дафна делает шаг...

Все во мне.

В Дафне все бурлит и клокочет, ее крутит, разрывая на части, и все же она цела, невредима. Что-то собирается на спине, нимфа всей кожей ощущает это. Что-то загорается там, выжигается, Дафна кричит, словно ее коснулось Его Пламя. Спина болит и жжет нестерпимо, слишком горячо и невыносимо, нимфа сжимает зубы, но ее пьянит.

Новые ощущения, эмоции, чувства.

Я дошла. И поэтому...

Губы приоткрываются, и Дафна широко распахивает глаза, находясь на своем пике.

– Я говорю, – и в этот миг все заканчивается. Слишком резко, слишком быстро, но сила выходит из нее, зрение схлопывается обратно, образы тускнеют и пропадают, а Дафна без сил валится на песок. Она садится и замечает, что облик нимфы, маска нимфы... Пропали. Обнаженная, раздетая, оголенная перед взором целого мира. Она молча прикрывает грудь руками, когда к ней подплывает Сиреникс. Дафна смотрит на него, ничего не говоря. Но чувствует, что на спине что-то появилось. Что-то еще горит, что-то сосредоточено там, между ее лопатками.

– Только что ты перестала быть человеком, – спокойно сообщает Сиреникс, нимфа неотрывно следит за ним. – И на твоей спине выжжено клеймо.

– Как у Блум, – понимает Дафна.

Она не холодеет. Но беззвучно кричит.

Чарли внимательно изучает правила. Чарли хорошо ездит по улицам, соблюдает сигналы светофора, не тормозит резко, не давит ублюдков, не обращает внимание на тварюг, что так и лезут подрезать учебную машину. Но запоминает. Каждого. В лицо. Откладывает в недрах своей памяти, чтобы потом, при встрече... Да мало ли что. Каждого за нарушение закона поймать можно.

У Чарли, ко всему прочему, отличная память на лица.

Чарли сидит дома, закидывая ногу на ногу, просматривает бесконечные новости в интернете. Она – ребенок своей эпохи. Без интернета ни дня. Бесконечно зависать в социальных сетях. Тупо пяляться в ленту. И изучать. Смотреть. Предсказывать. Оценивать обстановку. Узнавать, что происходит в мире. А потом выполнять очередное задание и получать за него деньги.

У Чарли дома – куча книг о магии. Ежедневно читает, ежедневно черпает знания. И изучает свою магию. Великолепную и строптивую магию, непослушную, как тот черт, но верную. Проклятая делится на блоки, которые изучать еще и изучать. Но три из них Чарли уже открыла. Бытовые заклинания. Чары, необходимые для работы. Странная категория, но как ее еще обозвать, Чарли не знает. Развязать собеседнику язык, пройти сквозь стены, подслушать, увидеть, повернуть оружие... И третья, пожалуй, самая пригодная для битв. И самая ужасная. Болевые чары. Спеть отрывок из песни определенным голосом и воздействовать на тело человека. В виде галлюцинаций или по-настоящему. Любой орган, часть тела или на все вместе. Чарли не нашла у себя пока еще смертельных заклинаний. Но обязательно, черт возьми, обязательно это сделает.

Главное, чего Чарли не делает никогда, так это то, что она не слишком сильно вмешивается в ход времени. После события будет проще, но до него еще нужно дожить. Нельзя менять историю, нельзя слишком сильно танцевать на арене. Чарли – разведчик. Чарли слишком редко посылают на передовую. Она будет лежать в кустах и оценивать обстановку.

Ее мать была феей до мозга костей. Отец, как бы ни звучало странно, простым специалистом. Мать бросалась на передовую, отец тоже любил погеройствовать, но... Гораздо реже. Он все же предпочитал наблюдение. Да, в ее времени он стал именно тем, кем она восхищается. И кого действительно стоит брать в пример.

Но здесь... Они... Еще такие чертовы люди. В свои шестнадцать Чарли чувствует себя взрослее их лет на десять.

Интересно, а что бы сказала мать из ее времени, встретившись с Чарли снова? Увидев, каких успехов та достигла? И еще продолжает достигать? Но Чарли жалеет об одном лишь. Что не убила тех ублюдков, которые над ней надругались. Сами издохли от того, что использовали заклинание запрещенной магии. А она бы с удовольствием пытала их тела.

Жалеть о том, что вылетела из своего времени? Есть такое немного, но так, лишь изредка накатывает. Ностальгия – вещь странная, дама своевольная. Чарли, может, просто скучает. Но не жалеет. Она живет какой никакой жизнью и ждет, когда произойдет событие. Лишь бы ничего не изменилось. Лишь бы какой ублюдок не вмешался. Но тогда Чарли с удовольствием любого преследует.

Сегодня вечером – на задание. Заказ поступил с дрянной такой планетки, подозрительной. На самом краю галактики расположилась, проклятая. До нее переть и переть на космическом корабле, но телепортация – наш друг и верный товарищ. Вот только у них там, как будто, своих нет. Впрочем, Чарли-то все равно. И деньги обещали нехилые. Какое там сегодня число? Оп-па. Она усмехается.

Батенька соизволил сдохнуть. Ну ничего, ему полезно. Может, так мозги на место встанут. У Музы там, наверно, состояние совсем хреновое. Как же фигово, когда тело может умирать. Но Чарли о смерти не задумывается. Она ей просто не светит. Тем более, Чарли отлично знает, что произойдет дальше, поэтому может расслабиться. Но на мать на всякий случай глянуть надо, чтобы та глупостей не натворила. А то резанет еще себя с перепугу. Мало ли. Хотя... Нет, едва ли. Ей не дадут.

О, Синхэ пописывает.

Синхэ: Крэкот?

Чарли: Угу, послезавтра с утра дома буду. Кинь фильмец, а.

Синхэ: Без проблем.

Вещи собраны, Чарли смотрит на часы: почти пять часов. В восемь надо будет телепортироваться. Она еще много чего успевает за это время: и в Алфею сгонять, и на Мелодию, чтобы посмотреть и убедиться, что с Музой все в порядке, и поесть себе приготовить, и кофе выхлебать, и планшет зарядить. Время пролетает незаметно. В восемь Чарли одевается и, не моргая, переносит свое тело на другую планету.

Это даже не больно. Это даже не крик. Это дрожащие губы и абсолютная слабость. Я дрожала на своей планете, около своей святыни без того, кто был моим светом в этой жизни. Хотя нет… Не светом. Засасывающей и поглощающей тьмой. Кто придавал мне сил. По кому я долго страдала. Кого добивалась. С кем хотела... Я просто не могу назвать его по имени. Изрытая земля вокруг знала больше. Мне некуда, не к кому было пойти. Лейла, другие девочки… Почему-то в тот момент они казались до противного далекими, и я поняла одну вещь: ни одна подруга никогда не разделит мое горе. Лейла пережила свою лихорадку сама. Я знала, прекрасно знала, что они поддержали бы меня. Помогли. Вытащили. Но я не могла пойти к ним. Слишком далекие, слишком недосягаемые. В этом мире просто не было людей, к которым я могла бы обратиться.

У меня абсолютно не было сил. Как показалось в начале. Их вполне хватило бы на одно маленькое перемещение. Нет, не в Алфею. Не вставая, не поднимаясь с земли, не трансформируясь. Я пошла в то единственное место, где могла найти поддержку. Я упала у могилы матери.

Не знаю, сколько прошло времени. Не знаю, сколько я здесь лежу. Может, час. А может, и целый день. Земля, на которой я столько раз жгла особые поминальные смеси. На которой стояла, закусив губу, скрестив руки и жалуясь тебе на жизнь. Ты всегда понимала меня, мама. Потому что ты уже мертва и не способна сказать ни одного слова.

«Мертвые не кусаются». Но именно от тебя мне нужна поддержка.

Я словно бы чувствую родную кровь в этом месте. Словно сама земля у твоей могилы питает меня. Поддерживает, когда последние силы отказывают. Я не могу встать. Лежу пластом, лежу без сил, лежу, уткнувшись в траву и смотря на земляные бугорки. Ты лежишь под землей, а я лежу на тебе. Забавный факт. Я бы посмеялась, но прости. Я не плачу. Не визжу. Не рыдаю. По моим щекам беспрерывно струятся слезы, а на душе пусто-пусто. Вообще никаких мыслей. Только такое странное чувство, что вот сейчас, именно сейчас должно наступить. Не наступает.

Молчи, мама. Ничего не говори. Я хотела бы, наверное, чтобы ты поговорила со мной. Но лучше не стоит. Здесь твое тело. Смотрит ли твоя душа за мной? Я не знаю. Я могу представлять, что ты наблюдаешь за мной, радуешься моим успехам и переживаешь мои поражения. Могу представить твою улыбку или твои нахмуренные брови. Я могу представить что угодно. И в этом заключается мое преимущество. Ты лучший собеседник, мама. Потому что не можешь ответить. Но я знаю, что ты где-то есть. И этого достаточно. Спасибо тебе.

А он уме…

Я не могу.

Что-то будто сжимает горло. Что-то не дает с полной уверенностью сказать четко и ясно: Ривена больше нет. Но я чувствую пустоту. Огромную, жуткую, дерьмовую пустоту. Его действительно нет, он исчез, растворился, но точно ли умер? Что-то буянило внутри. Рев? Ох, как же сейчас хочется разодрать себе грудь и выдрать поганое волшебство, что так меня подвело. Я хочу исповедоваться. Змею. И чтобы он наказал меня. Со всей болью и изощрениями, на которые только способен. А после разорвал на куски и бросил бы на корм рыбам. Подходящая смерть. Ведь это я убила его. Не прямым способом, но именно я взяла его с собой. Исключительно по моей вине.

Это как минимум невыносимо. Но в какой-то момент, когда вроде бы все силы покинули меня, я понимаю, что напиталась. Родная земля, могила моей мамы дала мне необходимую поддержку. Я готова подняться и сделать одно единственное перемещение. Я могу это. Мне дали сил.

Шатаясь, еще раз оглядывая все вокруг мутным взглядом, я закрываю глаза и оказываюсь в Алфее. Когда вхожу в общую гостиную, когда оглядываюсь вокруг, они сразу понимают, что что-то не так. Они обе, прежде сидя на мягком диване, вскакивают, подбегают ко мне и хватают под руки, не давая упасть.

Я почти их не вижу. Почти ничего не чувствую. Я большая-большая дыра.

– Муза, что случилось?! – Лейла кричит над самым моим ухом, но я не слышу. Тогда она бьет меня по щекам, пытаясь привести в чувство, не давая потерять сознание.

От ее хлестких ударов мне не становится легче, но я почти прихожу в себя, не отключаюсь, не впадаю в спасительно-губительную темноту.

– Милая, что происходит? – Стелла заходит с другой стороны, осторожно-учтиво, но собираясь добиться максимально четкого ответа.

Как будто бы я что-то могу сказать. Они, видимо, переглядываются и опускают меня. Я безвольно оседаю на пол, подгибаясь на ватных ногах. Сил нет, мне снова нужно на кладбище, на могилу мамы, потому что там, среди этой холодной и пустой тишины, среди трав и мелких цветов, я хотя бы чувствую, что еще способна жить.

Я пытаюсь сжать руками пол, ощущая под собой землю, но натыкаюсь только на гладкий пол. Он уме... Он уме... Я не могу произнести даже в голове последнюю букву. Меня разрывают противоречивые чувства. Я не могу себя понять. Не могу сказать, что он уме... Его нет, но и что он есть, я тоже не могу утверждать. Я не понимаю. Он будто перестал существовать как человек, но не полностью исчез из этого мира.

Смотрю перед собой невидящим взглядом. И начинаю петь. Песня – последнее дело, гиблое дело, но только это мне остается. Похоронная, печальная, прощальная песня. Мне не выразить свою боль. Мне не сказать о том, что я чувствую. Но пока я пою, я дышу.

– Муза, – со мной рядом опускается Лейла, – что случилось?

– Онумерегонет, – бормочу я на одном дыхании, проглатывая последнюю “р” в этом дрянном слове. У-уме...

– Так, позволь-ка мне, – Стелла садится рядом и касается моего лба. Я чувствую приятное тепло. – Мне нужно истинное зрение. И ясность ее ума.

Я закрываю глаза. Мне все равно, все равно, все равно. Позволяю Стелле залезть в мою голову. Не скрываюсь. Просто я не способна сейчас говорить вслух. Смотрите, если это поможет. Быть может, вы увидите больше меня.

– Дракон, Муза... – Лейла обнимает меня, а я утыкаюсь ей в плечо и захожусь в судорожных рыданиях. Оказывается, я еще способна выдавливать из себя слезы.

– Так, – Стелла встает с места. – Лейла, держи Музу покрепче, сейчас мы кое-куда слетаем. Я действительно верю ее предсказаниям. Эта старуха отлично видит будущее. Ее род не раз помогал королям Солярии.

Я не понимаю. Стелла достает свой скипетр и перемещает нас на Солярию. Вдыхаю воздух и кашляю, задыхаясь. Слишком много благовоний.

– Куда ты нас притащила? – недовольно бурчит Лейла, морща нос. – Если ты что-то...

– Нам нужно конкретное знание, – жестко отвечает Стелла. – И только она может дать его.

Она открывает какую-то тяжелую дверь.

Мы входим в огромный зал, чей пол завален мягкими подушками и заставлен маленькими столиками. Везде стоят свечи, источающие дурманящий аромат. В зале царит полумрак, из углов поднимается густой туман. Еле различаю что-то вокруг себя, но вижу старуху в центре. Старуху в богатых тряпках и увешанную массивными украшениями. Старуха поднимает взгляд и смотрит на Стеллу, неодобрительно качая головой. Ее голос невероятно скрипуч.

– Королевский род никогда не славился своей воспитанностью, – сплевывает она. – Вы всегда являетесь без предупреждения и требуете немедленно ответить на все ваши вопросы.

– За это тебе столько и платят, – Стелла рывком выхватывает меня из объятий Лейлы и резко подталкивает к старухе. Я без сил падаю перед ней, опустив голову. – Ее смотри. И ей отвечай.

– Такая же, как твой отец, – бурчит старуха. – А между прочим, держи ухо востро, милая, причиной твоей смерти станет близкий друг. Тот, кому ты доверяешь, воткнет тебе нож в спину.

– Благодарю за предсказание, – холодно отвечает фея солнца и луны. – Однако сейчас не мне нужно.

– А ты... – старуха смотрит на Лейлу. – Наконец-то обрела свое счастье. Именно с этим мужчиной ты пойдешь дальше по жизни, – несмотря на ситуацию, я вижу, что Лейла невольно сияет. Я рада за нее. Она заслужила это больше, чем кто-либо другой.

– Благодарю, но давай уже к делу. Оплачу в тройном размере, – замечает Стелла.

Старухе это явно нравится. Она будто и ждала этих слов, тут же берет мою руку и приподнимает мой подбородок, пытаясь заглянуть мне в глаза. Я часто-часто моргаю и не могу выдержать взгляда резких и пронзительных старушечьих глаз. Сразу понимаю, что она ясновидящая.

И я боюсь ее слов. Я не хочу слышать, что она скажет. Мне хочется заткнуть уши и замотать головой, закричать, затопать ногами, лишь бы не слышать, что она скажет. Он уме...

– Все с тобой ясно, – отвечает старуха, ковыряя в зубах. – Значит, так. Все с твоим ненаглядным в порядке. Он жив, хотя и... Даже не знаю, как сказать, случай весьма странный, – она недовольно хмыкает.

Я тихо-тихо моргаю, не веря собственным ушам. Он. Жив. Жив... Не умер. Она подтверждает. С сердца тут же словно спадает огромный камень, но я все еще не могу понять, что хочет сказать мне эта... Гадалка? Ясновидящая?

– Где, где он? – я почти готова схватить старуху за одежду, но та резко перехватывает мою руку своей костлявой и неодобрительно хмыкает. И я снова сворачиваюсь перед ней, смотря в пол.

– Намутила ты воды, девочка. И намутишь еще больше, вижу, – неодобрительно хмыкает она. – А сейчас.. Так, слушай сюда, – тут старуха резко берет мое лицо и поднимает, чтобы заглянуть мне в глаза. Я с трудом ее вижу, но кажется, будто она хочет меня загипнотизировать.

– Давай уже к делу и без своих выкрутасов, – слышится голос Стеллы. Да за что фея солнца так пренебрежительно относится к ней?Она же может мне помочь. Она же видит. Она же... Она же спасает людей.

– Послушайте, – я шепчу, потому что говорить в полный голос сил просто нет. – Пожалуйста, помогите мне. Я... Я люблю его. Я виновата в его смерти. Это моя ошибка. Пожалуйста, если он жив, скажите мне, где он сейчас. Прошу вас. Я заплачу любые день...

– Платит Ее Высочество, – хмыкает старуха. – Перестань ныть, – я захлопываюсь на половине фразы. – Твой любимый жив. И вернется к тебе. Только ты ничего не должна делать. Не ищи его, не пытайся узнать, где он находится. Он сам придет к тебе. Просто сиди и жди. Не вытерпишь – намутишь еще больше воды. И каждая твоя попытка отыскать его отодвинет его возвращение. Жди, и через терпение и выдержку воздастся тебе.

И она тут же отпускает мое лицо, возвращаясь к своим делам. Я хочу узнать больше, я тянусь вперед, но меня тут же берет под руки Стелла.

– Пошли, нам больше ничего не скажут. Спасибо, мы поняли, что делать. Деньги тебе переведут к сегодняшнему закату, – бросает фея солнца, а затем телепортирует меня и Лейлу обратно в Алфею.

А там я еще долго отхожу, пытаясь осознать, что случилось. И понимаю, что мне подписали тот еще приговор. “Дерьмо”, – как сказал бы Ривен. Ибо ждать, сложа руки, я попросту не умею. Лейла сидит со мной, внимательно следя за моим состоянием, а Стелла задумчиво смотрит в окно, сложив руки за спиной.

– Впервые в жизни я хочу, чтобы уже быстрее начался учебный год, – наконец сообщает она. – И чтобы все уже закончилось.

Дракон, как же я с ней сейчас солидарна...

Все вокруг плавится. Последние дни августа балуют Солярию невыносимой жарой и тридцатью пятью градусами даже в тени. Все жители, особенно столицы, а особенно королевский двор, купаются в ленной праздности и каждую минуточку стараются отлынивать от дел.

До нового учебного года – совсем вот еще чуть-чуть.

Стелла, растянувшись на великолепном белом шезлонге, лениво сгибает одну стройную загорелую ногу с потрясающими икрами и аккуратным педикюром. На ней – салатовый купальник, единственный в своем роде, шедевр королевского портного. Эксклюзивные солнечные очки изящно сидят на аккуратной переносице; яркий зонт отбрасывает тень, чтобы принцесса не схватила солнечного удара, хотя, разумеется, едва ли ей, как коренной жительнице Солярии, такое грозило.

Прямо в двух шагах – огромный королевский бассейн с чистейшим дном и стенами, выложенными голубой плиткой, с прохладной и манящей водой, в которую так и хочется окунуться с головой.

На соседнем шезлонге солнцем Солярии наслаждается Дафна. Светлые волосы стянуты в небрежный пучок и спадают на плечи. Одетая в мятный купальник, что выгодно подчеркивает великолепную фигуру, Дафна прикрывает глаза и вбирает в себя солнечные лучи, что поджаривают ее румяную кожу.

Это почти дружеский визит, на самом деле принцессы Домино, Мелодии и принц Эраклиона прибыли на Солярию обсудить кое-какие вопросы, затрагивающие малую толику интересов трех планет. Младшая принцесса Домино и принц Эраклиона, разумеется, предпочли уединиться более тесной компанией и отправились в культурную прогулку по столице. Принцесса Галатея предпочла ознакомиться с местной кухней в обществе своих фрейлин.

Без пяти же минут королевы Солярии и Домино предпочитают компанию друг друга: блаженствовать около бассейна, лениво вытянув ноги на шезлонгах, порой перебрасываться комментариями относительно погоды и строить планы на будущее.

К ним подлетает зеленое табло, на экране которого тут же возникает дружелюбная мужская голова.

– Не желаете ли прохладительных напитков?

– Да, – небрежно кивает Стелла. – Один апельсиновый, и...

– Ананасовый.

Голова кивает, и табло, перемещающееся с помощью магии, улетает прочь. Феи снова молчат, наблюдая за почти незаметным колыханием воды в бассейне. Скоро, едва взглянув друг на друга, они нырнут в освежающую воду и блаженно закроют глаза, оттолкнутся упругими ногами и поплывут, гребя руками.

А пока они нежатся под теплым солнцем, впитывая в себя ласковые лучи. Испытывая сейчас абсолютное и невероятно ленивое блаженство, две феи почти не разговаривают друг с другом, предпочитая лежать с закрытыми глазами и наслаждаться так редко выпадающим свободным временем.

– Я ревную, – неожиданно бросает это Стелла. Это почти вызов, но не угроза.

– Я знаю, – откликается Дафна.

– Я очень ревную, – подчеркивает Стелла.

– Потому что ее внимание больше не принадлежит только тебе, верно? – Дафна приподнимается на локтях и смотрит на принцессу Солярии. – На Блум теперь приходится не только лучшая подруга, но и внезапно ожившая сестра.

– Да, – соглашается Стелла. – Все ее внимание теперь обращено на тебя. Я чувствую себя несколько обделенной. Хотя мы и по-прежнему лучшие подруги.

– Аватары Дракона всегда будет мало для этого мира, – изрекает Дафна, лениво закладывая руки за голову.

Стелла чуть не фыркает. Но старшая принцесса Домино права. Аватара Дракона принадлежит ни им, ни Скаю, ни даже себе. Блум – собственность мира. Блюдя интересы собственной Родины и собственной крови, фея огня Дракона не должна забывать обо всех остальных планетах. В трудный час, когда в Аватаре будет нуждаться мир, она забудет то, кем является и от кого рождена, зная лишь то, что в ней течет Его Пламя.

И двух фей, таких разных и едва ли имеющих что-то общее, объединяет одно лишь. Связь с Аватарой Дракона, дружеская и сестринская. Блум стала их личной точкой соприкосновения. Но просто так отдавать лучшую подругу Стелла не намерена. И Дафна это знает.

– А каково тебе живется замужем? – спрашивает Стелла, как бы меняя тему. Но обе друг друга поняли и обе договорились.

– Хорошо. Разницы, надо сказать, особой не вижу. Торен – отличный муж, другого я желать не могла, – потягивается Дафна.

К ним по воздуху, изящно приземляясь в специальные выемки в шезлонгах, подлетают бокалы с коктейлями. Стелла, держа трубочку двумя пальцами, неспешно потягивает прохладный напиток.

– Мы все были уверены, что первой замуж выйдет Блум, – замечает она. – Они со Скаем помолвлены, но постоянно случается та или иная напасть, отчего становится несколько не до личной жизни.

– Но я думаю, что до этого момента осталось не очень много, – отвечает нимфа. – А что Брендон? Вы еще не готовы. Мне кажется, что после Блум и Ская или даже раньше них мы отгуляем на вашей свадьбе.

Надо отдать должное Стелле, она не краснеет. Воистину железная выдержка. Она даже не выдает своего волнения, лишь делая чуть более глубокий глоток.

– Мы еще не говорили об этом, – неопределенно отвечает она.

– А на самом деле?

– Я чертовски жду, когда он сделает мне предложение, – усмехается Стелла. – Это будет самая громкая свадьба года, когда бы она ни случилась. Я слишком его люблю и готова ждать. Хотя мое чутье подсказывает, что это случится довольно скоро. А ты. Ты собираешься возвращаться в Алфею в качестве учителя? Феям нравится твой предмет и твои лекции.

– Я не скажу, – Дафна допивает свой коктейль и легким движением отправляет его в воздух, и бокал тут же улетает прочь.

– Почему? Ты еще не определилась? – удивляется фея солнца.

– Нет, я уже решила, – качает головой Дафна. – Просто вы все узнаете в начале учебного года.

Стелла пожимает плечами. На то ее воля.

Принцессы нежатся на солнце, а последние дни августа стремительно убегают в прошлое, приближая начало нового учебного года. И события, что навсегда изменят порядок волшебного измерения.

====== Глава 12. Здравствуй, Алфея! ======

Комментарий к Глава 12. Здравствуй, Алфея! https://vk.com/photo-64539921_369392416 – так выглядит Лисса.

Винкс говорят “Баттерфлаикс”. Все верно. Никакой ошибки. Объяснение узнаете в следующих главах.

Она идет по дну, словно зачарованная, ведомая кем-то, по ее телу бегут зелено-синие узоры, переливаясь и мерцая. На ней нет одежды; из трансформации за спиной трепещут крылья Энчантикса. Она идет вперед, разводя вокруг руками и смотря в никуда. Без цели, желаний и каких-либо планов. Ее ведет Океан, к которому она пришла одна, без Сиреникса, без того, кто ее защищал. Дафна дрожит от страха, позволяя ужасу проникнуть в самые темные закоулки души, она восхищается Бескрайним и позволяет безмолвным водам изучать ее, поглощать. Шепот давно свил в ней свои гнезда, расползся внутри ледяной паутиной, но она не чувствует холода – Дафна идет вперед.

Он проплывает мимо. Без какой-либо цели, просто плывет в неизвестность. И вроде прошло достаточно, но Тританнус помнит встречу со змеем, с хозяином этих вод. Он все еще не может отойти, все еще в изумлении, и, возможно, принять и понять все это русал сможет лишь через многие годы.

Однако сейчас все, что было, резко меняется, ибо Тританнус видит Дафну, покрытую рунами-символами, Дафну со странным сияющим взглядом, Дафну с двумя крыльями, раскрывшимися за спиной. Живая, еще как живая, но русал не ожидал увидеть ее здесь. Что нимфа забыла в Бескрайнем? Она же лишилась своего Сиреникса, как вообще она здесь появилась? Или... Океан для фей хуже наркотика?

– Ты, – Тританнус подплывает к Дафне, оказываясь вровень с ее лицом, но тут же резко захлопывает рот.

Дафна его не видит. Да она вообще ничего не видит! В нее входит Океан. На теле расцветают новые символы, теперь там ползут еще и рыжие, словно языки пламени, узоры, переплетаясь с зелеными, они полностью покрывают девичью кожу. Ни одни татуировки не сравнятся с подобным. Дафна открывает рот и изрыгает настоящий водяной смерч, вода вокруг бурлит и закручивается в воронку. А затем из ее рук вырываются языки пламени. Огонь, что не гаснет под водой. Истинно магический огонь. Дафна делает шаг, и по скалам под ней бегут трещины.

– Что за чертовщина? – Тританнус, не веря в то, что увидел, плывет за Дафной и оказывается за ее спиной, когда все резко заканчивается. По ее телу ползут символы. А по крыльям растекается разноцветными разводами пыльца. Дафна поворачивает голову и смотрит на русала.

– А, ты, – кивает она. – Ну здравствуй.

– И что это было? – недовольно спрашивает русал, еще отходящий от странного шока.

Дафна дышит ровно и глубоко, а затем вскидывает руки и всплывает повыше, оказываясь рядом с русалом.

– Я не знаю, – произносит Дафна, с сомнением глядя вдаль, – но он только что принял меня. И обрушит свои воды, если я его призову.

Они сидят в общей гостиной. Они прилетели на пару дней раньше положенного срока. Завтра Алфея официально распахнет ворота, дабы принять новых фей и прежних учениц, перешедших на новый курс. Завтра начнется учебный год. А пока у них еще есть время, чтобы обсудить то, что беспокоит их души и тревожит по ночам.

Лейла сидит рядом с Музой, сжимая ее руку, как бы стараясь успокоить. Стелла делает вид, что ничего не произошло, и располагается около Блум, как бы готовясь прийти ей на помощь в любой момент. В Стелле это заложено, кажется, еще с самого первого дня, как она повстречала на первый взгляд обычную земную девчонку, оказавшуюся потом столь важной фигурой в магическом мире. Стелла всегда охраняет, всегда готова в любой момент сорваться на любую просьбу подруги и вообще еще тогда взяла над Блум шефство. Стелла и сейчас незаметно опекает ее, не замечая, что та уже выросла и способна без помощи феи солнца разобраться в этом огромном и непонятном мире. А еще Блум – о чем Стелла вообще не догадывается – бережно следит за своей подругой, чтобы та опять не совершила глупость.

Текна будто в своих мыслях, особо и не слыша остальных, а Флора, подперев рукой щеку, с интересом осматривается вокруг, готовая слушать и высказываться, если потребуется ее слово.

Они не встречались всем составом с момента победы над Ашероном, запечатывания Легендариума и свадьбы Дафны. Они отдыхали – сбежали, потому что больше не могли вынести присутствия друг друга. Они решали свои проблемы и заново учились быть собой, целыми и едиными. Но все же они вернулись абсолютно все, в один срок.

Кажется, будто они видят друг друга впервые после стольких лет разлуки, кажется, что больше не осталось общих тем или чего-то подобного. Никто не решается заговорить первым, потому что на языке не вертится никаких слов.

Лейла просто пытается собрать мысли в одну кучу, но они путаются. Она переживает за подругу, которая вынуждена сидеть сложа руки и не делать абсолютно ничего, хочет поскорее вернуться к Нексу, потому что уже соскучилась по нему, и испытывает странное, непонятное чувство.

Внутри будто скрежет такой раздается, противный до невозможности. Будто что-то такое гложет душу, выворачивает наизнанку, а избавление лежит на поверхности, прямо перед тобой, но ты никак не можешь его найти.

– Ну что ж.

Блум начинает говорить неожиданно, так что Лейла поднимает голову – слишком резко – и вздрагивает. Все пять голов поворачиваются к Аватаре, внимая ее тихому и уверенному голосу.

– Мы все-таки собрались здесь. Снова. Все вместе.

– Да, – Флора поигрывает ручкой, которую стащила со стола, – мы же так и решили еще в конце, если я ничего не забыла.

– Однако я знаю, что каждая из вас сомневалась, – внезапно говорит Блум.

Лейла цепенеет, потому что... Ну откуда Блум знает ее мысли?

– Каждая предполагала, что, возможно, не стоит. Что можно и отказаться. Бросить все это и стать... Свободной? Другой? Возможно. Я знаю, что это так. Вас всех посещали такие мысли. И все же вы прилетели. Каждая из вас решила рискнуть и пройти этот путь в последний раз. И я знаю, – Лейла слушает, затаив дыхание, – что каждая из вас была уверена, что остальные поступят точно так же. Никто из вас даже не сомневался в этом.

Винкс молчат. Потому что нечего сказать, нечем даже возразить. Блум говорит то, что крутится и у них на уме. Блум права во всем от первого до последнего слова.

– А знаете, почему так? – тем временем продолжает Блум, понимая общее настроение. – Потому что мы связаны. Вы можете и отрицать это, но я знаю, что вы чувствуете. Так было всегда. Мы можем бежать прочь, но мы связаны и никуда не денемся друг от друга. Мы бежим, но мы возвращаемся.

Лейла опускает голову. Так хочется закрыть лицо руками и замотать головой, закричать, заорать, убедить Блум, что та говорит неправду, но... Слов не находится. Рука не поднимается. Блум права. Слишком, даже до пугающей правоты.

– Мы все разные, но в этом вопросе похожи. И мы единственные, кто есть друг у друга, – говоря это, Блум складывает руки в замок и обводит всех долгим и внимательным взглядом. – Вспомните все... И, хотите того или нет, но придется признать, что родители, друзья, любимые, даже враги... Когда нам действительно будет плохо и когда помощи ждать будет неоткуда, мы ринемся друг к другу. Потому что связаны. Это странно, это, возможно, совсем ненормально, но это так.