Текст книги "Крыло бабочки (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 81 страниц)

– В основном я тусовалась с темой своего района. Потому что с тринадцати осознала, что я лесбиянка. Меня вообще не привлекали парни, никогда. Я искала понимания, искала себе подобных. Мне хотелось познавать себя. У нас была компания из шести или семи человек. Мы шатались в каких-то странных местах, напивались, накуривались, строили отношения, расходясь через месяц, гордо именовали себя гетерофобами... А потом в четырнадцать лет я увидела тебя. Пусть не в реальной жизни, но тогда ты никак не хотела выходить у меня из головы. Я влюбилась. Я решила начать соответствовать тебе, своему идеалу. Ты стала моей планкой. Когда я узнала, что поступлю в Алфею, я твердо решила измениться. Знаешь, раньше ведь я красила волосы в голубой цвет. А перед Алфеей я вернула свой родной цвет. Немного сменила стиль. Задвинула алкоголь и сигареты куда подальше. Пила очень мало в Алфее, по-крупному только тогда на Солярии и вместе с вами на Новый Год. И все это время наслаждалась тем, что ты рядом. Вернее, я пыталась. Но этого мне было мало. Я просто хочу, чтобы ты знала, Крис, я действительно люблю тебя. И хочу... Хочу доказать тебе это.

– Не надо мне ничего доказывать. Я... Верю, – выдыхает Кристалл.

– Только скажи, мы же теперь вместе? – еще раз спрашивает Лисса, будто не знает ответа. Но для нее это важно.

И так Кристалл делает еще одно открытие: сказать твердое и решительное “да” оказывается намного проще, чем такое же “нет”. В март она входит, уже состоя в отношениях.

– Лисса, эраклионка, фея драгоценных камней.

– Блейн, демон, – чинно пожимает Блейн руку немного притихшей, но сияющей Лиссе. Она во все глаза уставляется на искусственного демона, около которого вертится Ана.

– Блумикс, трансформация, – мурчит Блумикс, и Лисса все-таки не может сдержать восхищенного возгласа.

Она держит за руку Кристалл и совсем немного смущается – Рокси это очень странно видеть. Ведь обычно Лиссу не заткнуть. А здесь... Не иначе как влияние Кристалл сказывается. И ведь не менее странно видеть Лиссу здесь, с ними. Частью их компании.

– А вас... Тебя правда Блум создала? – любопытствует фея драгоценных камней.

– Да, – кивает Блумикс.

– Обалдеть! – выдает Лисса, с любопытством глядя на Блейна и Блумикса.

– Ну вот теперь ты знаешь почти все наши секреты, – объявляет ей Ана, – добро пожаловать в нашу компанию.

– Я никому ничего не скажу! – с жаром обещает Лисса, будто предвосхищая следующий вопрос. – Я все понимаю!

Кристалл облегченно выдыхает. Все прошло как нельзя лучше. Да, она сильно рисковала, когда вот так быстро привела к остальным свою теперь уже девушку, но Лисса... Она так стремилась доказать фее исцеления, что готова ради нее на все, что та просто не смогла устоять.

Кристалл знает: если она скажет, Лисса будет держать язык за зубами. Ведь Лисса – девочка неглупая. Шебутная, подвижная, порой еще по-детски непосредственная, но неглупая. Серьезность некоторых вещей она понимает в свои шестнадцать очень хорошо. И отлично знает, что некоторые секреты лучше не разбалтывать. Так что можно оставаться спокойным: завтра сообщенная информация не появится на стене алфейской подслушки. И сплетни по школе не разнесутся.

– Отлично, – соглашается Ана, – а теперь, дорогая, мы тебе расскажем две очень увлекательные истории.

– Какие? – Рокси заинтригована не меньше Лиссы.

– О том, как у нас вел Сиреникс, и о том, как мы познакомились с Блейном и я врезала профессору Велигду, – снисходительно объясняет Ана, – а он совершенно этого не помнит.

Глаза Лиссы лихорадочно блестят. А Рокси смотрит на нее, и внутри нее появляется странное такое ощущение, что их компания... Наконец-то стала полной? Да, именно так. Будто появился один недостающий элемент, не самый важный, но без которого все же было что-то не так. Теперь они все по парам. Все с теми, с кем им так хорошо. И совершенно неважно, что у нее – это огненная трансформация, у Аны – древнее зло, а у Кристалл – фея-первокурсница. Любовь – такая штука, что способна соединять самых невероятных созданий. И сердце Рокси наполняется покоем. Она счастлива за Кристалл, за Лиссу, за себя и Блумикса, за Ану и Блейна. И просто за всех на свете.

====== Глава 63. Хороший знак ======

– Ты опять была с ним, да?!

Она рычит. Рычит, сжимая кулаки, рычит, заходясь в бессильной ярости, потому что Химера расположилась напротив нее, в этом вызывающем белье, с этим искусно наложенным макияжем, который хочется смыть с ее лица, чтобы никто больше не смел смотреть на темную фею, и ждет, пока Муза выпустит пар.

Время – деньги. Кажется, у Химеры такая любимая поговорка. А вот у Музы она поперек горло сидит.

– Была. Он хорошо платит, детка. Он обеспечивает мои капризы. Я обеспечиваю его. И твои.

– Ты только моя, слышишь?!

Этого богатенького папика – наверняка старого лысеющего пузатика, позарящегося на элитную проститутку, возжелавшего купить ее за хорошие деньги, хочется убить, размазать по стенке. А саму Химеру – крепко впечатать в кровать, долго бить по ее хорошенькому личику, чтобы, черт, не шастала по другим мужикам, а потом прижать к себе и не отпускать.

Но Муза знает: уйдет этот, появится другой. Они постоянно вьются вокруг Химеры, вокруг ее Химеры. Эта женщина никогда не принадлежала ей по-настоящему, только временами, урывками, пока Муза послушно несет новенькие блестящие купюры.

Тогда Химера ходит вокруг нее кошкой, тогда страстно ублажает и вытворяет в постели все, что только Музе хочется. Но это же самое она делает не только с ней, но и с другими, другими, другими. Не только с клиентами, но и с такими вот... Тварями. Зарящимися на ее шикарное тело, готовящими толстый кошелек.

А Химера и рада исполнять работу, которую она умеет, в обмен на дорогие и ценные подарки. И Музе хочется швырнуть ее в угол, чтобы та ударилась об стену, чтобы знала, что, нахер, так нельзя, нельзя делать!

Ей очень хочется, чтобы эта женщина была только ее. Но правда в том, что этого не хочет Химера. Муза бессильна, а потому ее накрывает злость. Химера – птичка независимая, холодная, неподдающая, огонь в постели, способная выслушать. Понять – этого Муза не знает. Но выслушать – да. Если Муза заплатит.

– Я хотя бы немного нужна тебе?!

– Нужна, – вальяжно кивает Химера.

Врешь, стерва, врешь!

– Я хочу, чтобы ты принадлежала мне! – она кричит это уже от бессилия. А что толку орать, на Химеру это все равно не подействует.

– Не-а, – тянет Химера, – ты хочешь гоняться за мной, потому что я тебе не принадлежу. Получишь желаемое, ты сгоришь.

И эта туда же. Сначала Баттерфликс твердила о том, что вторая – это ходячая месть, и если она совершит ее, то просто испепелится. Теперь вот Химера заладила о какой-то чертовой, непонятной херне.

– А еще ты сама не знаешь, чего хочешь, – сообщает она шипящей от злости второй, развалившись на кровати, – меня, твою рыжую или твоего официального бойфренда. И вообще, хватит спорить. Ты пришла получать удовольствие или выяснять отношения?

Которых у них нет. Или есть. Муза уже запуталась. В конце концов она яростно набрасывается на Химеру, вымещая свою злость в постели, с этой игривой, ненасытной шлюхой – высшее качество, лучший товар, сгорая от невозможности обладать этой стервой полностью.

Невыносимо жить, зная, что Химера всегда будет принадлежать кому-то другому. Что помимо нее, Музы, всегда будет кто-то другой.

– Помимо меня тоже всегда есть кто-то другой, – лениво говорит Химера, – рыжая, официальный бойфренд. Да кто угодно.

“Она, – думает Муза, – чертовски не права”.

Ей нужны только трое. Трое. Просто она не может найти все в ком-то из них. Все они составляют части одного целого. Собрать бы их всех и не отпускать. Но с Химерой, чувствует Муза, все уже подходит к концу.

Раньше она хотя бы хорошо играла. А теперь, кажется, ей откровенно плевать. Бессилие заставляет ее рычать от злости. Бессилие заставляет драть Химеру с еще большим остервенением. Заключи ты хоть десять контрактов с демонами, чувства другого человека на них не купишь. Можно наложить хоть сотню сильнейших приворотов, но если в сердце человека нет к тебе ничего, то оно никогда не наполнится теплом под воздействием магии. Только суррогат, порой весьма качественный.

Музе же хочется настоящего. Чтобы перестать путаться в масках, пустых обертках и холодных глазах, которые ждут только деньги, но никогда не подарят взаимности. Только расчетливую, сильную страсть. Но огонь настоящих чувств она никогда в них не увидит.

Музе хочется идти за огнем – она почти наяву видит знакомые рыжие волосы.

Скоро она отпустит Химеру. Со злостью, ненавистью, окончательно разбившись о глухую стену и поняв, что стучится в никуда. Скоро она замкнется к себе. И будет идти лишь на яркий огонь – пожарище, свет в ее личном темном, холодном туннеле.

Блум.

Муза кончает от прекрасных длинных пальцев Химеры, кончает, но не с ее именем на губах. Не с ее именем в своих мыслях. Вторая устала бороться за то, что не делает никаких шагов навстречу. И доигрывает последние аккорды. Исполняет последнюю мелодию. Медленно, верно, с шармом и блеском.

Шлюха будет стонать, а Муза – ненавидеть, ненавидеть эту чертову жизнь и знать, что больше ничего не может сделать.

Текна и в постели – будто холодный андроид. Ее тело слишком идеально, чистое, без изъянов. Ни родинок, ни шрамов, ни родимых пятен. Оно удивительно пропорционально слажено, настолько симметрично, настолько правильно. Глазу бы и зацепиться за какой-нибудь изъян – их нет.

Ее глаза – даже здесь сфокусированы, внимательны, собраны. Яркие, цвета фуксии волосы, чуть отросшие, не спадают по спине. Их не намотаешь на кулак, их не поперебираешь руками.

Классическая, пугающая красота.

Эта фея – совершенно не тип Валтора.

Но есть что-то такое в том, как она кричит. Как она задыхается, почти с таким отчаянным вздохом, что это разве что не пробирает.

Есть что-то такое в ее руках, в ее талии, в ней самой – то самое холодное, не горящее, отдающее темнотой ее родных городов, блеклым монитором компьютера.

Текна двигается не скованно, просто в ней нет повадок игривой кошечки или сгорающей от страсти женщины. В сексе она та же, что и в жизни. В сексе она раскрепощается настолько, что не играет никаких ролей, не берет на себя инициативу и не возбуждается быстро и эффектно от самых изощренных ласк.

Вскоре Валтор понимает, что с Текной важна умеренная середина. Он находит подход к ее бледному и такому притягивающему телу, он не экспериментирует с ней слишком много, но двигается, отдается делу с удовольствием.

В сексе с Текной он тоже остается сосредоточенным. Поначалу. Но в последнее время все чаще расслабляется. Не так, как с другими, чтобы забыться до ночи, чтобы царапать спины, бороться и кричать до исступления.

Нет, Текна – это золотая, ровная середина. Он учится принимать ее руки на своей талии, она учится ощущать его поцелуи на своих ключицах. Они учатся доверять друг другу и в этой сфере.

Доверие – это не то, без чего Текна ляжет с кем-то. С ней не сработает игра тел или мгновенно пробежавшая искра. Предварительная стадия – долгое, вынужденное, но необходимое привыкание. Которое окупается.

С каждым разом Текна раскрывается все сильнее. С каждым разом все чаще тянется к лицу Валтора, чтобы погладить его по щеке. Как и сейчас, сидя на нем, ощущая его член в себе.

Текна сверху – это только звучит странно, а на самом деле – естественно. Валтор вообще удивляется, насколько же естественно она двигается в позах, которые, кажется, совершенно для ее характера не предназначены. Но сегодня она сама, вздохнув, села на него, внимательно смотря в глаза. И Валтор оценил. Валтор позволил себе быть снизу, лежать и наслаждаться, что с Текной они соединяются именно так.

С ее стороны – это очень большой шаг, доверие, которое он ни за что не предаст. Текна двигается удивительно бесстрастно, но так естественно, без страха, расслабленно в том смысле, что ей комфортно, что это не может не цеплять.

Валтор чуть приподнимается на локтях, сгибая одно колено, касаясь таким образом спины Текны. Она сидит на нем, открытая, обнаженная, с полностью вошедшим в нее его членом. И в этот момент они смотрят друг на друга – Текна любит зрительный контакт, Валтор это уже понял. И старается не отрывать от нее взгляда так долго, как может.

И тут Текна слабо улыбается, а затем вдруг наклоняется к нему и обнимает за шею, чуть зарываясь руками в мягкие волосы. Удивительное дело, но во время секса он все чаще принимает собственное обличие. Будто бы специально для того, чтобы никто из них не забывал, кто он есть такой.

Текна не целует Валтора, просто его лицо очень близко-близко от него. И оба двигаются в умеренном, ровном ритме. А на ее губах по-прежнему слабая улыбка. И это – понимает Валтор – хороший знак.

Текна расслабилась настолько, чтобы стать чуть смелее. И перестать бояться. Кого или чего, Валтор так ни разу и не спросил, она бы не ответила. Он просто дал ей привыкнуть: то, чего никогда и ни с кем не делал.

Позже Текна спрашивает его про знаки.

– Знак Валтора. Для чего он нужен? Он нес в себе много негативной энергии, я читала, что для некоторых демонов – это просто символ, скорее несущий информационное назначение, нежели предназначающийся для какого-то рационального использования. И к тому же это может быть просто заклинанием, делающим из людей марионеток. Но не все демоны используют его.

– Знак имеет несколько назначений, – объясняет Валтор, – чаще всего его используют для показательной цели, чтобы провозгласить, что именно этот демон нанес его и был здесь. Марионетки – тоже верно, но достаточно простое заклинание. Настоящий знак – это запрещенная магия, ставится на людей, чтобы подпитываться их силами, тянуть энергию из их магического начала или забирать жизненные силы. Не очень ощутимо для тех же самых людей, но чем больше помеченных, тем лучше.

– Ясно, – кивает Текна, – значит, запрещенная магия.

Даже в этом слове что-то есть. То, от чего мурашки по коже бегут. И сразу почему-то представляются коварные оскалы демонов, загребущие руки чертей, темные силуэты злых духов с пугающими рожицами. Мир, не доступный для человека, но к которому человек все равно тянется. А потом расплачивается.

– Ты никогда не будешь ее использовать, – замечает Валтор.

Текна рассеянно поднимает на него глаза. Это что-то новенькое.

– Я и не собиралась, – сообщает она, а потом вдруг с легкой улыбкой спрашивает. – А что, волнуешься?

– Может быть, – не скрывает Валтор.

На самом деле он и сам это себе объяснить не может: никогда такого раньше не было. Просто если раньше он достаточно философски относился к тому, как бы Текна не попала в беду, и спасал ее скорее потому, что лишаться собственного ужина не хотелось, то теперь мысль о том, что Текна может чисто теоретически использовать что-то такое из его арсенала... Это вызывает тревогу. Беспокойство за другое существо.

Для Валтора это – в новинку. Он, как и Текна, раскрывается, привыкает. Но это даже приятно.

Они договорились, что будут выделять в месяце один день, когда ото всех отдыхают. Остаются только вшестером, даже забивают на своих парней. Сегодня они кладут на всех один большой хер.

Потому что, твою мать, заслужили. Тем более, завтра им еще танцевать на одном из балов. Сказочные животные – обязательные участники. Высший свет умиляется на то, как Критти своими когтями создает потрясающие оригами, и приходит в восторг от волшебства Эласа.

Винкс разрываются между Землей, где им активно помогает в зоопарке Рокси и где они регулярно спасают те или иные виды, показанные на системе техномагических глобусов, которую фея животных перенесла из Алфеи в свой родной город, Магиксом, выполняя свои обязанности национальных героинь, а кто и наследных принцесс, и школой для фей, где они по-прежнему берут уроки.

Но в последнее время расслабляться особо некогда. Калшара и Браффилиус снова активизировались, будто бы наверстывая упущенное. В итоге Винкс бегают (чаще всего в первой половине дня) на Землю да в мини-миры, а по вечерам трахаются со своими парнями или в шикарных платьях и красивых туфлях танцуют на балах. А еще посещают светские мероприятия, выступают на телевидении, дают интервью радиостанциям и журналам.

Ладно хоть в их честь памятники пока не устаналивают. Пока.

– Слушай, ты ничего странного не замечаешь? – спрашивает тем временем Лейла, подсаживаясь к Стелле. Та удивленно поднимает брови: мол, что такое?

– Моя лучшая подруга активно клеится к твоей, – кивает фея морфикса.

Стелла бросает взгляд на Музу, вьющуюся около Блум, и пожимает плечами.

– И то правда.

– Забавно получается, – просто делает заключение Лейла. Без всякой злости. Стелла снова пожимает плечами. Да, Дракон, чего странного, в прошлом году вон Блум вилась около Музы. В этом – наоборот. Ну интересно им вместе, почему бы и нет.

А вторая с неприкрытой злостью засыпает, когда на место снова возвращается первая. И эта Муза уже спешит к Лейле к великому неудовольствию своей второй части, о которой та, что занимает главенствующую роль, даже не догадывается.

Сегодня они закрылись в общей гостиной, отключив все мобильники, заблокировав все двери. Кто захочет найти – не найдет. Они едят суши, пиццу, смотрят фильмы, красят ногти и смеются над чем-то очень забавным. Они просто отдыхают, восстанавливают силы, потому что завтра их снова начнут разрывать по частям.

Если мир так хочет их, пусть подождет. Хотя бы несколько часов. Отдых они заслужили.

– Я за этот год в библиотеке была больше, чем за два предыдущих курса вместе взятых, – вздыхает Лайла, со вздохом перелистывая какую-то толстую книгу.

– Ну не все то, что он задает, можно найти в интернете, – пожимает плечами Рокси.

Впятером они сидят в библиотеке Алфеи и конспектируют ту хренову четвертую главу этой гребаной монографии, потому что тетради сдавать вот прям завтра. И не сдашь – огребешь по полной. Несмотря на то, что уже наступил март, расслабляться Велигд не спешит. Абсолютно. Наоборот, его гонения вошли в активную стадию: феи целыми вечерами просиживали, сжимая в руках, которых уже отваливались, ручки. Ведь все писать без магии. Абсолютно.

– Педик он, – выдает Мейли, которая примостилась рядом с Кристалл.

– Или просто бабы нет, – пожимает плечами Рокси.

– Ну баба-то, положим, есть, – отвечает Ана, издавая странный звук, означающий, видимо, что все ее задолбало. – Одна целая Виола.

– Или Гриз, – ржет Лайла. – А че. Они будут прекрасной парой, рассуждать вместе о том, как мы все распустились, а потом начнут составлять коварные планы касательно того, как бы нам еще жизнь испортить. А потом он будет с любовью трахать ее.

– Или она его. Страпоном. Представляю Гриз в роле доминанта, – зевает Мейли.

– Вам заняться больше нечем, чем ему пару подбирать? – зевает Ана. – У меня эта тема уже в печенках сидит.

Мимо проходит Барбатея со стопкой книг в руках – библиотекарша вечно суетится где-то рядом. Лайле приходит в голову отличная идея подозвать Барбатею к ним и спросить, нет ли в библиотеки Алфеи такой-то и такой-то книг. А то профессор Велигд задал. Упоминание его имени приводит Барбатею в восторг.

– Благодаря нему третий курс стал так часто захаживать к нам, вспомнил, что такое библиотеки – в век-то электронных гаджетов! А вообще, девочки, вам очень повезло с вашим учителем... – тут феи стараются сохранить вежливые улыбки на лицах. – Какой же приятный молодой человек. И такой вежливый. И так аккуратно относится к книгам, в первые два месяца каждый день почти сюда ходил изучать то, что может предложить Алфея. Побольше бы таких учителей набирали... – качает головой Барбатея, обращаясь, наверное, скорее к своим книгам, нежели к феям, и отходит от них.

– О, да у Велигда-то огромный выбор, – присвистывает Лайла. – Еще и Барбатея.

– Да говорю же, он в жопу долбится, – не соглашается Мейли.

– А еще у нас конспекты не дописаны, – напоминает Кристалл.

С ней никто спорить не решается. И феи с тоской возвращаются к рутинной работе.

Они двигаются по залу – яростно, напряженно, контролируя каждое свое движение и в то же время еле сдерживаясь, чтобы не наброситься друг на друга. Вот только Мификс желает вырвать ей волосы, а Баттерфликс – выцарапать ему глаза. В их глазах пылает ненависть, вот только в его – сдавленность, а в ее плещется разрушающая, мощная, напирающая любовь, которая выплескивается на него водопадом, но он не может ее увидеть – из-за пелены черной злобы, в которую сам же и завернулся.

Они двигаются страстно, почти элегантно, не по-человечески, метая друг в друга молнии.

Они сливаются с другими парами и одновременно выделяются. На этом празднике светской верхушки, празднике лицемерия, лжи и показных улыбок, торжестве масок они лучше остальных олицетворяют атмосферу, творящуюся здесь.

Губы Баттерфликс изгибаются в ядовитой улыбке. Мификс отвечает такой же. Он знает, что сегодня (может, уже через час) будет принадлежать ей, и она будет медленно убивать его, капля за каплей, с яростным блеском в глазах и невероятным огнем внутри трахая его, несмотря на то, что член, вообще-то, имеется у него. В их отношениях, если это вообще можно так назвать, она – стопроцентный доминант. Альфа-самка.

Бабочка, которая трахает не-своего-сирина.

Как же она скучала по нему. Она была готова стелиться под него, признавая своим королем, но в нем полыхала лишь ненависть. Насмешка – вот что читалось в глубине его глаз. Что ж. Ее улыбка превращается в хищный оскал. Этой ночью, а также в любую другую, когда она пожелает, он принадлежит ей. И Аквела собирается получить свое сполна.

То, что они стали намного ближе, чувствуется. Даже в танце. Текна теперь крепче обнимает Валтора в теле Тимми, да и вообще, передвигаясь по залу, они как-то стали ближе друг к другу, чем раньше.

Потому что их объединяет общий секрет. Потому что их объединяет магический контракт. Да потому что, черт возьми, их много чего объединяет.

Текна улыбается, счастливая, непринужденная, Текна, почувствовавшая себя немного девушкой в красивом платье, которое для нее, как и для остальных Винкс, делала Стелла, а руки Валтора на ее талии – это еще один повод для гордости.

Сегодня он позволяет себе немножко поиграть. Представить, что он перенесся, например, на два века назад, на торжественный бал по случаю коронации наследного принца, и теперь активно сооблазняет понравившуюся девушку – наверняка личную фрейлину королевы, одну из красивейших дам этой планеты. Этой ночью они обязательно окажутся в одной постели.

Валтор – галантен. Валтор – вежлив. Валтор – уступчив. А Текне почти весело: ну чертов демон, одним словом. Но иногда почувствовать себя женщиной, на которую этот демон обратил внимание, оказывается, бывает чертовски приятно.

Они наслаждаются игрой, не забывая о том, что им известно на самом деле. И в конце танца Текна прижимается к Валтору как можно сильнее, смотря ему в глаза, а он как будто бы тянется к ней. Вот так они и замирают, всего на секунды, взгляд и взгляд, и их объятия позволяют им убедиться еще раз – все реально. Поддержка есть. Она никуда не делась. И в этот раз облегченно вздыхает не только Текна.

А бал продолжается. Краем глаза Текна заметила, что здесь среди гостей затесалась еще и Аквела, она же Баттерфликс. Куда же без нее в последнее время?

А высший свет наслаждается сказочными животными – очередным любопытным зрелищем в их жизни, которое они вскоре забудут. Сказочные животные позволяют разглядывать себя, гладить, восхищаться ими. Но все они следят за Винкс. Будто охраняют их. Потому что есть в этом мире такие узы, которые важнее всего остального. Они дали им ключи от мини-миров, они дали Винкс трансформацию Тайникс. Они выбрали их. И эти феи с достоинством выдержат свою миссию. Сказочные животные знают.

А пока танцуйте, феи, танцуйте. Ваш выход.

Ана быстро-быстро идет по коридору Алфеи. Ей надо еще успеть зайти в свою комнату и взять учебник на магофилософию, а то Авалон беситься будет. Не в прямом смысле, конечно, но все-таки. И еще телефон немного подзарядить, потому что вчера она забыла поставить его на ночь. В ее голове почти никаких мыслей, разве что Ана вспоминает краснеющую и счастливо пялящуюся на Велигда Виолу. То, что признанная ботанша их класса втрескалась, теперь заметили уже многие. Этой весной происходило вообще очень мало чего интересного, даже Винкс сражались где-то там и очень вяло (хотя в последнее время и наметились некоторые сдвиги), поэтому одним из развлечением фей-третьекурсниц стало наблюдение за разворачивающимся романом, а вернее, за тем, как Виола периодически пожирала глазами Велигда и счастливо вздыхала, когда он проходил мимо. Кто-то даже делал ставки на то, что ботанша вдруг возьмет да что-нибудь предпримет. Признается в своих чувствах, например. Еще спорили о том, ответит ли ей Велигд взаимностью, если таковое все-таки произойдет. Почему-то среди третьего курса твердо устоялось мнение, что у профессора природомагии и зельеварения никого не было. Главный аргумент, который приводили очень многие, в том числе и сама Ана, звучал так: Велигд дерет их на своих уроках так только потому, что в прямом смысле ему заняться этим не с кем. И Ана придерживалась этой точки зрения. Но за Виолой действительно было весело наблюдать. Ну потому что... Да кому вообще мог понравиться Велигд? Ана хмыкает. Ну вот таким только прибабахнутым, как Виола. Но зато самое то для него, им уж точно что будет обсудить. Глядишь, и правда что изменится. Хотя в этом Ана, в отличие от остальных, сильно сомневалась.

Задумавшись, она совершенно не смотрит по сторонам и под ноги, поэтому когда Ана делает очередной шаг и ее каблук вдруг едет вперед, становится слишком поздно, фея подскальзывается и теряет равновесие. Но когда ее пятая точка уже вот-вот готова встретиться с полом, ее подхватывают чьи-то руки и удерживают от внезапного падения. В итоге Ана зависает в очень странном положении, согнув ноги в коленях и почти касаясь задницей земли, но ее кто-то очень крепко удерживает. Ана поворачивает голову и с удивлением смотрит на сжимающего ее за одну руку и удерживающего за талию профессора Велигда. Сидя на корточках, он скептически смотрит в лицо ошалевшей феи.

– Профессор Велигд? – у Аны глаза лезут на лоб.

Велигд тем временем, все также придерживая ее, помогает ей сесть более в удобное положение, в итоге оба теперь оказываются на корточках.

– Что с вами, Анастейша? На вас как-то не похоже, – замечает он.

– Да, я обычно не подскальзываюсь на ровном месте, – соглашается Ана.

– Ну ничего удивительного, – Велигд убирает от нее руки и внимательно смотрит на пол, – зелье разлить – это всегда пожалуйста, а убрать за собой – да кому это надо. И еще, называется, феи.

Ана тем временем приглядывается к абсолютно вроде бы чистому и сухому полу, но замечает на нем бесцветную лужу чего-то... Не воды, кажется, более вязкое. Значит, вот в какой дряни она подскользнулась. Профессор Велигд тем временем делает пасы руками и произносит очищающее заклинание, и через несколько секунд на полу ничего не остается.

– Вот так, – заключает он, – не хотелось бы, чтобы кто-то действительно навернулся.

– Эм... Спасибо, профессор Велигд, – произносит Ана, смотря на невозмутимого Велигда. Она постепенно начинает отходить от шока и рада, что все-таки не упала.

– Да не за что, Анастейша, – Велигд снова аккуратно берет ее за руки и помогает подняться, а Ана немного с недоверием относится ко всему происходящему. Но он тут же отпускает ее, когда они встают с пола. – И впредь смотрите под ноги, – чуть усмехнувшись, добавляет он, после чего огибает Ану и уходит прочь, а та несколько секунд смотрит ему вслед, произносит философское: “Мда”, и движется по своим делам.

На магофилософию она приходит как раз к началу урока и сталкивается в дверном проеме с разъяренной Гризельдой. То, что будет плохо, Ана понимает почти сразу же, а потому очень вежливо здоровается с завучем Алфеи и прошмыгивает на свое место, старательно раскладывая учебники, тетради и готовясь слушать. А Гризельда бросается с места в карьер. И вещает долго.

– У вас непростительное поведение, юные леди! – расхаживает Гризельда между феями, сидящими на своих партах на уроке магофилософии. Авалон находится тут же, делает вид, что поглощен заполнением журнала, хотя на самом деле внимательно слушает каждое слово завуча. Рокси с трудом подавляет зевок, чтобы не огрести. Ана подпирает щеку рукой. Кристалл витает в своих мыслях. Гризельда отчитывает очередную фею.

– Это просто огромнейшая безответственность с вашей стороны! Почему после каждого занятия по природомагии или зельеварению на стол Фарагонды ложатся докладные? Почему профессор Велигд постоянно жалуется на то, что вы не готовитесь к занятиям или и вовсе не посещаете их? Это же непозволительная наглость! К третьему курсу вы совсем расслабились. Забыли, для чего вы здесь? Хотите вылететь отсюда в два счета? Я могу это устроить прямо сейчас. Третий курс... – раздраженно качает головой Гризельда. – Вы совершенно отбились от рук. Вы нарушаете правила и до безобразия распустились. Очевидно, вы решили, что вам все можно. В таком случае мне придется убедить Фарагонду, что пора ужесточить наказания, – по классу проносится вздох ужаса, – потому что это возмутительно. У меня слов нет, чтобы описать ваше поведение! Всех, кого я назвала, сегодня же после уроков к директору в кабинет! Простите, что отвлекла вас, профессор Авалон, – чуть ли не брызжет слюной завуч, – но это уже невыносимое хамство, – и с этими словами, все еще что-то бормоча себе под нос, Гризельда выходит из кабинета.

Авалон со вздохом обводит взглядом кабинет, встречаясь с глазами ошарашенных, подавленных и откровенно скучающих учениц, которые отходят от такого вдохновенного монолога Гризельды, и качает головой.

– Вы ведь уже почти выпускницы, – мягко журит их он. – А между прочим, природомагия и зельеварение являются очень важными предметами. На законах и свойствах природной магии строятся почти все ваши силы, а зельеварение просто необходимо вам в обычной жизни. И почему вы не можете найти общий язык с профессором Велигдом?

– Потому что он слишком много с нас спрашивает и требует невозможное! Вот профессор Палладиум...

– У профессора Палладиума была бы очень большая нагрузка, если бы он вел еще и у вас. Да, профессор Велигд – требовательный преподаватель, но честно сказать, у вас больше шансов как-то договориться с ним, нежели у первого курса, – вздыхает Авалон.

– Ясно, нас выбрали козлами отпущения, – мрачно констатирует кто-то.