Текст книги "Крыло бабочки (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 81 страниц)

Блум не дышит. Ее голос слишком бесцветный и странно медовый с железным привкусом.

– Однако... – продолжает Скай. – Скажи мне уже чертову правду.

– Ты всегда читал меня как открытую книгу, – хмыкает Блум. – Я не боюсь потерять человечность. Я не боюсь того, кем становлюсь. Но мне страшно, что этого боишься ты. Я боюсь раскрыться, потому что для тебя это буду уже не я. Я вижу страх в твоих глазах. Я сдерживаю себя, Скай, но – ах! – с каждым днем мне все сложнее. Если я перестану сдерживать... Ты не выдержишь.

– Но ты никогда не проверяла это. Блум, да, я боюсь, но так боялся бы на моем месте каждый. Да, мне страшно думать о том, кем однажды ты можешь стать, кем уже являешься, но... Прошу, не сдерживай себя. Это вредит тебе. Я вижу, что с каждым днем ты словно таешь, – Скай смотрит в глаза Блум. Та сидит, слегка сжимая кулаки. Лениво так, нехотя. Золотых вспышек в глазах больше нет, они снова обычные голубые, но... И вдруг они впиваются в него.

– А ты уверен, что готов? Готов принять меня? Готов, чтобы я больше не сдерживалась? Больше никогда не сдерживалась? – спрашивает фея на одном дыхании. Скай положительно кивает.

– Да, готов, – кивает Скай. Блум прожигает его взглядом.

– Уверен? – это почти вопрос жизни и смерти, вечный вопрос, отправная точка, от которого зависит дальнейшее существование. Но Скай для себя решил. Возможно, это решение продиктовано отчасти долгом, но во многом – его собственными чувствами. Скай – вместилище для Аватары Дракона.

– Да. Я готов разделить с тобой твою ответственность. Я отвечаю за последствия.

И в следующий миг Блум с рыком и нечеловеческой силой стальной хваткой сжимает его руки и валит под себя, валит на кровать, нависая над принцем Эраклиона. Небо для дракона. Ее глаза плавятся золотым, в них больше нет человеческой голубизны. Черты лица становятся будто острее, и в Блум разгорается ее сила. Ее огонь.

Скаю немного страшно, но Скаю интересно. В этот миг он не сомневается в своем решении.

Это – ярость. Это – почти до рвоты. Это шквал обжигающего пламени и почти животная потребность. Блум держит Ская хваткой собственника, и в ее золотых глазах читается четко: возьми меня прямо здесь. Она выгибается на кровати, словно задыхается, словно ей тесно, жарко, странно. Огонь выступает из-под кожи и ласкает Ская, обжигая его тело, но не оставляя ожогов. Огонь – волшебный. Огонь – послушный. Всю мощь Блум направляет на врагов. Скаю же... Скаю достается самое сокровенное.

Аватара Дракона бьется под Скаем, словно освобожденный от долгого заточения монстр. Из нее вырываются искры пламени, волосы пылают пожаром, а тело до бесконечности сильное, упругое и по-стальному нежное. Она почти шепчет Скаю: принимай меня, принимай. Всю. Абсолютно. Скай – идеальное вместилище для Аватары.

Как она гладит своей, словно бы раскаленной изнутри, ногой по его бедру. Как крепко хватает за светлые волосы и тянет, тянет на себя. Как заглядывает в небесно-голубые глаза. Справишься? Скай кивает. Их игра – обуздай-мое-пламя. Блум больше не сдерживается, она расходится все больше, больше, и Скай подстраивается под нее, под Аватару, перенимая... Ее фокусы? Потому что тело требует пламени все больше, тело заходит дальше. Жар, клокочущий внутри, раздувается еще сильнее, и Скай ощущает в себе сокрытый источник возможностей, которого раньше... Вроде бы не было.

Она впечатывает его, но вот они уже меняются ролями. Он не достиг ее силы – просто нащупал что-то в себе, что-то такое, что выразилось просто и ясно: в этом и была твоя суть. Ты – щит Аватары.

У Блум странно-восторженно закаченные глаза, там до фанатизма – еще шаг и влево, а золото струится из глаз, и Скай поддается ее настроению. Вот только что-то меняется, Блум рычит, словно разошедшийся дракон, тянет свой жар к жару Ская, секунда, трески, и вот уже они распластались в древнем забытом храме, сокрытом в горной гряде Домино. Ветер гоняет кости да каменную крошку по открытому кругу, что охраняют стражами полуобвалившиеся колонны. Вверху – солнце. Вокруг – ни звука. Они – на алтаре.

Блум трясет в экстазе, ее жар вспыхивает с небывалой силой. Скай работает на пределе своих возможностей. Или нет? На его губах появляется улыбка. В ту же секунду в него впиваются, и огонь вливается в человека. Алтарь. Забытый храм. Жертвоприношения.

Скай ходит в Блум, как мор по древним городам. Аватара сотрясается в переполняющем пламени, оно вырывается наружу и устремляется в воздух сильными выбросами. У Ская шок-восторг-страсть, что-то такое, что всегда было ему доступно, но он просто зашел чуть дальше и получил это сполна.

Секс для жрицы огня Дракона на алтаре – это высшее томление и высший экстаз. Это огненная боль и сладость. И пусть Блум не слагает молитв, пусть не выплясывает до посинения под чудо-травы на осенних кострах, пусть она даже не нимфа, не жрица, пусть она несет в себе божественное начало – кровь, кровь все решает. Кровь, текущая с самых первых людей, ступивших на обращенных в твердь Древних. А кровь несет в себе воспоминания, ужасающе древние и забытые умом, но не телом. У Блум это заложено на генетическом уровне: эта потребность, этот экстаз и это желание. Не жрица, не нимфа, Аватара, но тело помнит, тело десятки раз билось под испепеляющим солнцем, плавилось под злыми лучами, тело закалывало себя, приносясь в жертву Ему, умирало и возносилось к Его крыльям.

И так и хочется вонзить в себя кинжал, исполосовать грудь, живот, а лучше перерезать горло, чтобы умереть в собственной крови под финальные аккорды вырывающегося пламени. Блум пожирает саму себя: несущая в себе от Дракона желает умертвить себя же для своей сути. Но так повелось и так заложено... Что Блум, что Дафна – обе дочери Домино, обе несут в себе алтарные воспоминания.

Солнце клонится к закату, а они еще бушуют на алтаре, Скай – в ничто, Блум зависает где-то между прошлым и настоящим, силой и верой, экстазом и любопытством. Нет ничего крепче веры, обретенной в низменности и из низменности же выросших крыльев.

Под первыми звездами Блум выдыхается, и Скай словно возвращается в реальность. Они тяжело дышат и лежат на алтаре, смотря в дикое небо, на алтаре, помнящем все и принявшем не одну деву.

– Вот это я, Скай, – произносит Блум, поднимаясь и присаживаясь, поворачиваясь к Скаю спиной – утомленной и страстно-спокойной. – И так будет всегда.

– И я готов к этому. Не смог бы принять – ушел бы еще раньше, – Скай обнимает ее. – Я знаю, что ты Аватара Дракона. И это твоя суть. Не скрывай ее, – последние блики в золотых глазах – и к Блум возвращаются родные голубые. – Повезло мне любить Его привет, не находишь?

– Вполне, – улыбается Блум и целует его в губы: нежно, но сильно. Показывая, что она приняла и поняла. А затем мягко высвобождается из его объятий. И тут Скай вглядывается в ее спину.

– Блум, у тебя...

– Клеймо, – небрежно бросает она. – Знаю. У тебя тоже.

И впервые за это время тишину пронзает резкий крик ночной птицы. Скай вздрагивает.

Он подвешен за руки. Его бледные запястья закованы в металлические наручники. Подвешен на цепях, крепко вбитых в стену. Обнаженный, с растрепанными черными волосами, закрывающими лицо. Флора вьется рядом. Флора с толстыми стеблями, обвивающими шею, Флора с цепкими лианами, хватающими за пряди и больно оттягивающими. Еще чуть-чуть, и вырвать с корнем. На его шее – черный ошейник с металлическими шипами. На Флоре – ничего, кроме темно-синих туфель на высоком каблуке. Она улыбается и берет в руки плеть.

Страдай же, страдай.

Гелия содрогается от ударов. Хлестких, цепких, оставляющих красные полосы. Флора бьет с толком и знанием дела. В зеленых глазах – суровость первобытной природы. С каждым ударом все больнее, с каждым ударом все больше хочется закатить глаза и вырваться из надежных оков. Гелия – мазохист чистой масти. Флора – не то чтобы доминант, но что-то рядом с этим.

Иногда они это практикуют: привлекательное, интригующее и губящее БДСМ. Гелия – идеальный нижний, идеальный сабмиссив, а Флора стала его Госпожой. Ее глаза во время их игр зелено-стальные, сурово-добрые. Она словно становится выше и жестче, волосы заплетены в тугую и толстую косу. Сегодня им не хочется играть на полную. Сегодня так, легкая разминка.

Гелия находит в Флоре удовлетворение своих пугающих желаний. Другие его бы не поняли. А Флора... Флора – умница, Флора – чудо. При друзьях, конечно, они никогда себя не выдают. Но каждую секунду Гелия знает, что на его шее может сейчас затянуться тонкий ошейник, Флора положит руку на его плечо, и это сигнал к тому, что я-хочу-сегодня-ночью-насладиться. Безопасность, разумность и добровольность – три принципа, на которых зиждется эта субкультура, это эротическое исследование, открывающее новые грани и новые возможности.

Гелию всегда привлекало это, вот только... Только подходящей девушки не мог найти. У умницы Флоры такие идеи в печенках сидели еще давно. Два садомазохиста не сразу нашли друг друга, помог случай. Гелия уже не помнил, кто чей секрет раскрыл, но когда все выяснилось, то оба ринулись в осуществление своих желаний. В жизни это никак не отражалось. Разве что внимательный взгляд за спиной специалиста и рука на плече – своеобразный сигнал к началу.

Они пробовали многое и, наверно, почти все. У Флоры это словно в крови течет. Воск, электричество, лед – это, пожалуй, самое любимое. А еще стебли. Стебли Флоры, входящие в его упругую задницу. Это просто до дрожи и чертиков в глазах. Гелии всегда хотелось дойти до этого. Но, увы, его бы не поняли. Флора... Флора же была абсолютной умницей.

Флора – милая, нежная, добрая Флора – превосходный доминант, почти насилующий своего парня. Больше стеблей, больше – у Гелии стоит, а у Флоры – все влажно внутри. Флора улыбается, и Гелия падает на пол, наручники отстегиваются. Он не успевает моргнуть – Флора сидит на нем. Зеленые глаза смотрят чуть хищно. Скоро Гелия уже в ней, а стебли заходят все глубже в его тело. И это, это будит удивительные ощущения, Гелия не выдерживает – Гелия кончает в Флору, и оба абсолютно довольны. Специальные заклинания работают на ура. Безопасность, разумность, добровольность.

– Скоро, знаешь ли, возвращаться, – спустя полчаса, когда они лежат на прохладной земле в мягкой траве Линфии под рассеянно-звездным небом, произносит Флора.

– Опять? – Гелия чуть приподнимается на локтях.

– Снова, – поправляет его фея. В глазах танцует получившая свое природа. – Да, возвращаться. Она снова призовет. Мы откликнемся, – и тут легкая улыбка отражается на губах. – В последний раз.

Стелла вытягивает пяточки. Мягкие пяточки, только что после сеанса в салоне. На ее кровати валяется планшет Мификса – без пароля, без блокировки. Стелла цокает языком – какая неосмотрительность – и лезет в личное пространство сирина. Хорошие друзья по твоим ссылкам не лазают. Но на лучших это не распространяется.

У Мификса открыта вкладка: какой-то сайт с огромным текстовым полем. Моргает вертикальная черточка. Сирин только что что-то писал. Стелла пробегается взглядом по набранному тексту, и ее брови взлетают вверх. Ибо текст шел от ее лица и описывал вещи чересчур странные.

“Я больше не могу сдерживаться. Смотрю на свою девочку голодным взглядом и дрожу от ярости и накатывающего волнами желания. Рокси мило воркует с Флорой, сидя рядом с ней на скамейке, нагретой солнцем. Цветочница, может, ничего и не замечает. А я вижу все.

Руку Рокси у ее бедра. Руку Рокси на ее колене. Мягкие пальцы, чуть ласкающие ее кожу. Флора что-то рассказывает с милой улыбкой, а Рокси с интересом кивает, глядя на подругу чуть хитрыми и заинтерсованными глазами. Я знаю этот взгляд. Но он должен быть адресован только мне. Это мне фея животных должна его дарить!

Я не могу сидеть в тени, словно шпион, я выскакиваю и предстаю перед подругами, надеясь застать их врасплох. Флора вздрагивает. Рокси смотрит на меня невинным взглядом и улыбается, словно бы ничего не понимая. Но в глубине глаз вижу: “Ну давай, заяви прямо перед ней, что ненавидишь меня”.

– Стелла? – Флора дружелюбно мне улыбается. А я ее сейчас ненавижу – ведь моя девочка хочет ее, она, черт возьми, почти ее соблазнила. Но на мое счастье Флора слишком глупа, чтобы понять двусмысленные намеки нашей юной подруги. – Ты что тут делаешь?

– Так... Гуляю, – чуть помедлив, произношу я, испепеляя взглядом Рокси. Та – сама невинность. Ну погоди. Ты у меня попляшешь. Сегодня ночью попляшешь. – Но я просто мимо проходила. Не буду вам мешать.

– Да ладно, посиди с нами, – Флора бесит меня своей недогадливостью. А Рокси пользуется. Как давно она хотела затащить ее в постель? Сейчас подруга – соперница, причем жесткая. Убить и расчленить тут же. Рокси по-прежнему улыбается. Специально играешь на моих нервах, сволочь? Пусть любимая, но все же сволочь.

– Нет, – отвечаю я. – Мне пора, прости. Меня ждет Брендон, – о да, я вижу, как Рокси чуть напрягается. Но я разворачиваюсь и иду прочь. Ревнуй, девочка. Ревнуй, а потом мы поговорим про нашу любовь. Я не терплю третьих лишних. Этот взгляд ты будешь дарить только мне...”

– Стелла, ты так рано? – фея солнца и луны слышит знакомый голос позади себя. Поворачивается и невозмутимым взглядом смотрит на Мификса – в своем человеческом обличии, которое он в июле выдумал. – О-о-о-о, ты...

– Это, мать твою, что такое? – Стелла трясет планшетом перед лицом сирина. – Это, зараза этакая, что за эротические писульки с моим участием? Ты какого из меня лесбиянку делаешь?

– Эй, – возмущается Мификс. – Во-первых не писульки, а искусство. Во-вторых, конкретно эту часть писал не я. Я бетил! Мой соавтор – няша, но ошибок столько сделает, что тут за голову хватайся.

– А ты еще и пишешь? – Стелла сверлит друга взглядом, когда тот с неким кудахтаньем забирает у нее планшет, утыкается в экран, что-то там исправляет и, сохраняя, отправляет своему соавтору.

– Да, пишу. И не кипишуй ты так, золотце. Я не такой уж и популярный фикрайтер. По вам чего только не пишут, это еще самый безобидный пейринг. Рокстелла весьма популярна, хотя многие любят лейстелла и музстелла. А от блустеллы моя кровавыми слезами плакать, – делится с ней сирин.

Стелла устало садится на кровать, подпирая голову рукой. А, фикрайтеры. Ну да, есть такая проблема. Фанфикшн – явление странное, придуманное фанатами. Сериал, книга, фильм, игра – везде найдутся свои любители, которым обязательно приспичит переписать по-своему. Или придумать новую историю. Или свести вон тех персонажей. Вот так и создаются эти фанфики. Авторы, их строчащие, зовутся фикрайтерами. И все бы хорошо, если бы эти гады не строчили еще и по реальным людям. Известные личности пользуются отдельным спросом. А Винкс... По Винкс фигарят только так.

Когда пишут по парам, уже сложившимся, это ладно. Стелла просто как-то ради интереса изучала это явление. И чуть не поседела. Из них делали лесбиянок, геев, би. Ривен трахал Гелию, Блум сосалась со всеми подряд и даже с Валтором, Скай давно уже замуж выскакивал за Брендона, а Лейла и Муза плясали в страстном танце любви. Стеллу сводили с Блум, Музой, Лейлой, даже с Дафной. С Рокси... С Рокси тоже было, но меньше. Их даже к злодеям бросали в объятия!

Плевать, что те вообще-то врагами были, волшебное измерение захватить пытались... Захочет фикрайтер – Блум наплюет на все, кинет Алфею и помчится за Валтором, и будет все у них сахарно и ванильно. Некоторые фанфики можно было даже читать, хотя Стелла все время хваталась за голову, поражаясь фантазии некоторых авторов. Но потом она благополучно это забыла, если бы... Если бы, черт возьми, не поганец Мификс.

– И кто ж тебе, скотина, разрешил-то? – Стелла уже двумя руками держится за голову. – Давно ты этим занимаешься?

– Не, с апреля где-то, – честно отвечает Мификс – вот никогда не врет. И не поймешь: то ли наказание, то ли подарок. – И я чаще бетой работаю. Мой соавтор чуть больше меня пишет. Он клевый чувак! Он шипперит те же пейринги, что и я!

Стелла закатывает глаза. Приехали. Сирин уже на их лексиконе шпарит. Пейринг – любая пара, между которыми есть романтические или сексуальные отношения. Шиппер – фанат, который обожает данный пейринг. Рокстелла – пейринг. Мификс – шиппер. Дожили: теперь превращения наряду с фикрайтерами всея Магикса фанфики пописывают!

– И что за пейринги? – интересуется Стелла елейным голосом. – Я ж тебе все перья выдеру, скотина ты бездушная. Да как тебе совести-то хватило такое про меня писать?

– Невиноватый я! – Мификс заламывает руки у себя на груди. – И вообще, ну с какого вот ты возмущаешься? Ты не даешь мне самовыражаться! Такие, как ты, и душат наше искусство! Вы никогда не можете мыслить дальше установленных рамок, и из-за вас все гении страдают!

– А ты, конечно, уже к гениям себя причислил, – Стелла подходит к Мификсу и с силой вырывает у него планшет. – И как только совести-то...

– У меня ее нет! – честно отвечает Мификс. – Так что прекрати на нее давить! Да, я гений. Мы с соавтором скоро станем популярными авторами. Правда, я даже не знаю, кто он. Но мы оба упороты и гениальны.

“Даже не сомневаюсь”, – думает Стелла. Мификс – существо до чертиков честное, но мороки с ним...

Мификс лезет к Стелле за своим планшетом, но та отходит назад, вытягивая вверх руку. Мол, сколько ни старайся – все равно не получишь.

Сирин категорически не согласен и пытается допрыгнуть, дотянуться, но Стелла отходит назад, затем еще, еще, сирин все больше тянется, и вдруг Стелла спотыкается и падает на кровать. Мификс, не выдержав, обрушивается прямо на нее. Потом она делает еще одну слабую попытку уползти от него, но тщетно. Оба смеются, дурачатся как дети малые, но разве можно с ним по-другому?

– Чудо ты в перьях, – заключает Стелла, задыхаясь от смеха, от которого живот болит только так.

– И здесь я с тобой абсолютно согласен, – не отрицает Мификс.

– А как тебя там хоть зовут-то? – интересуется фея. – И нет, я не собираюсь тебя читать, подписываться на тебя и ставить лайки, – поспешно заявляет она, глядя на заинтересованный взгляд сирина, который тут же тускнеет.

– Ну, мой ник – ya_dovel_riva. А у соавтора – i_love_siski. Но сейчас мы завели один профиль, объединив ники. И получилось ya_dovel_siski_riva, – сообщает Мификс. Стелла даже не удивляется. Только подпирает щеку рукой с ярко-оранжевыми ногтями. Средней длины, потому что когти нынче не в тренде: то по библиотекам древним шляешься, то... Стелла вздрагивает. То что? В голове словно мелькает какое-то странное воспоминание, но тут же исчезает. Стелла растерянно хлопает глазами, но потом выбрасывает это из головы – не такая уж и насущная проблема, зато внимательно смотрит на Мификса и спрашивает:

– Слушай, это, конечно, не мое дело, но... Почему ты так к нему усиленно прикапываешься? В смысле, ты за Ривеном только по пятам разве что не ходишь.

– А он тебе нравится, что ли? – Мификс пародирует Стеллу и так же подпирает руками щеки и внимательно смотрит на лучшую подругу. Та только рот открывает.

– С чего ты взял? Я вообще-то Брендона люблю! Просто ты уж слишком часто с ним носишься. У меня уже подозрения начали возникать.

– Что за чушь! – фыркает Мификс. – Это чистой воды клевета. Я верен Скаю и только ему! А вот из вас... – тут он хитро оглядывает Стеллу с ног до головы, будто бы делая свои выводы. – Вышла бы отличная пара.

– Ну, судя по твоим рассказам, ты меня и с Рокси видишь, – вздыхает Стелла. Иногда у сирина причуды – такие причуды, и не знаешь порой, как на них реагировать. Всерьез он или в шутку говорит.

– Тоже неплохая пара, – соглашается Мификс. – Но это в фанфиках. А тут... Золотце, ты реально смотрелась бы с ним просто шикарно. Подумай над моим предложением на досуге.

– Да хрен тебе, – отвечает Стелла весьма выразительным жестом – средним пальцем, показывая тем самым, что разговор окончен. – И больше не пори мне эту чушь. Я встречаюсь с Брендоном, люблю Брендона, и не надо мне подсовывать Ривена, у которого, насколько я знаю, сейчас все отлично с Музой.

– Ладушки, только не дави мне на мозги, – кивает сирин. – Но вообще-то я правду говорю: из вас вышла бы та еще парочка.

Стелла вздыхает. Нет, Мификса и могила не исправит.

...Порой человеческие души бегут от самих себя. Бегут в ужасе, с ослепшими глазами, и не видят, что несутся прямо в свою пропасть. Порой люди совершают то, что именно для них является строжайшим табу, порой они окунают себя в такую грязь, что захлебываются в ней и не всплывают наверх. Кто-то принимает себя и старается жить дальше, кто-то ломается и никогда не сможет стать прежним. Но есть люди, хоть их и не выбирает Дракон, способные сделать нечто похуже ломки. Нет ничего страшнее в мире бегущей в ужасе человеческой души. В таком состоянии душа порой способна совершить непоправимое, обернуть страх в свое последнее оружие и создать надежные щиты. Такие люди, что не могут смириться с совершенными поступками, просто запечатывают в себе воспоминания. Душа отодвигает эти события далеко назад, закрывая за стальными дверями с надежными замками. Если тебе что-то не нравится – просто сделай вид, что этого не было. Так в природе людей. Человек с такой душой действительно обо всем забывает. Душа свято верит, что ничего не случилось. Она даже не знает, что что-то произошло. Однако... Нельзя вычеркнуть совершенное, будь оно хорошим или плохим. И рано или поздно запечатанные воспоминания вырвутся наружу, и тогда человек вновь столкнется лицом к лицу с тем, что страшит его больше всего на свете. Сможет принять или с треском проиграет? Только от него самого зависит. Все всплывет наружу. Вот только когда? То лишь вопрос времени.

Элея была самой обычной. Розовощекой и милой девушкой с чуть растрепанными волосами, хотя она всегда и заплетала их в две тугие косы. Светлые серые глаза глядели на мир радостно и приветливо. Целей в жизни у Элеи не было. Каких-то желаний или мечты – тоже. Она просто наслаждалась каждым днем: ласковым солнцем, свежей и мягкой травой, тишиной монастыря и каждодневными делами, которые и составляли распорядок ее дня.

Элея с детства жила при монастыре Идагда, названного в честь одного из Аватаров Дракона. Жительница Домино всегда с трепетом слушала проповеди монахов и святых отцов. Аватары... Сколько звучного, иного и радостного звучало в этих словах. Аватары приводили душу Элеи в благоговейный трепет.

У Элеи не было семьи – ее родители умерли еще в ее младенчестве – потому она с малых лет являлась послушницей. Однажды она станет монахиней Идагда, но то будет позже. Пока же юная девятнадцатилетняя душа исправно трудилась и горячо верила в своего Создателя. И в Идагда.

Идагд был удивительнейшим Аватаром. Много сказывали про его жизнь. Многое из того было легендой, но передавалось из уст в уста и гремело по миру. Идагд жил ровно шесть столетий назад, но до сих пор еще его подвиг и великую жертву помнили.

Единственным, что горячо любил Идагд, были люди. Все люди, несмотря на их характеры, возраст, планету или положение в обществе. Чем старше становился Идагд, тем яснее он видел, сколько невзгод ложится на плечи людей. Сколь сильно они грешат. И с годами задумал Идагд невероятное. Говорят, явился ему однажды голос самого Дракона, что и благословил его. Правда то или нет, никто не ведает.

Но тогда Идагд принес себя в жертву – умер на огромной доске, вбитой в землю, умер в пустыне, вбив гвозди в свои руки и ноги, надежно приковав себя, умер за грехи людей. Говорят, что пять дней и ночей мучили его птицы, гулял по пустыне ветер и сыпал в глаза ему песок, солнце палило нещадно, вызывая беспамятство. Кровь запекалась на ранах, страдал Идагд от голода и жажды, жары и холода, клювов и когтей. Но страданиями телесными искупал он страдания духовные. Когда умер Идагд и вознесся к Дракону, произошло великое искупление.

И каждый человек, что жив был в Магиксе на момент смерти Идагда, очистился от всех грехов. И пока не умер последний человек, кого очистил Идагд, не было на планетах ни войн, ни катастроф. Все люди стали добрыми, и царила в сердцах их любовь. Волшебная вселенная познала мир и покой. Не было грехов, злости, слез и отчаяния. Но после смерти последнего очищенного человека все изменилось. Снова все вернулось на круги своя.

Почему то случилось, никто не ведал, но Элея иногда ловила себя на мысли, что... Была бы она Аватарой, как Идагд... Ах, если бы была...

Со временем многочисленные “если бы” стали идеей фикс. Элея вдохновлялась Идагдом, любила Идагда и желала принести себя в жертву так же, как и Идагд. Постепенно именно это и стало целью, ее смыслом жизни. “Если бы... – думала Элея. – Если бы можно было принять на себя грехи людей, искупить их, выстрадать собой... Я бы без колебаний отдала свою жизнь”. И так сильно и горячо было ее желание, что начала она исступленно молиться Дракону, чтобы разрешил Он повторить жертву Идагда.

Проходили дни, Создатель молчал, но Элея не сдавалась, лишь сильнее разжигалась в ней решимость. Впав в религиозный экстаз, послушница молилась все больше и больше. И вот, когда усталый разум уже находился далеко, застряв где-то между сотой и сто первой молитвой за день, Дракон ответил ей. Сначала Элея испугалась голоса в своей голове, но потом задрожала и телом, и душой, поняв, кто с ней говорит. Создатель спросил, действительно ли она желает умереть, как Идагд? Элея без раздумий выкрикнула: “Да, желаю всей душой”. А сердце билось и стучало от счастья.

Конечно же, она желает умереть, как Идагд. Ведь тогда она спасет всех, искупит грехи всех людей. И Дракон сказал ей: через пятнадцать дней ты осуществишь задуманное. С тех пор Он отвечал ей каждую ночь.

Элея почувствовала себя избранной. Не Аватара, не маг, но все же она все сделает для человечества. Молясь все сильнее, истязая собственное тело и душу, Элея готовилась принять на себя искупление. Дракон сказал ей, что снизойдет на нее и вобьет в ее руки и ноги железные гвозди и приготовит для нее такую же, как и для Идагда, доску.

И Элея дрожала. Элею переполняли эмоции. На пятнадцатый день она пришла на опушку леса, выбранную Создателем, как священное место. И велел Он ей сбросить всякое одеяние. И Элея сбросила. Велел Он лечь ей на доску. И Элея легла. Повелел Он ей закрыть глаза. И Элея закрыла. И тут же закричала от боли. Потому что в запястье вонзился первый гвоздь. Но послушница тут же одернула себя. Ведь она всегда желала этого. Страданиями физическими искупить духовные... И стискивала Элея зубы всякий раз, когда накатывала боль, терпела и подавляла крик. А затем установил Дракон вертикально доску и сказал Элее, что все закончилось, может она открыть глаза.

И Элея сделала это. Так прошло три дня. На утро четвертого обессиленная девушка, губы которой уже устали шептать молитвы, подняла глаза на небо и попыталась докричаться в своей голове до Создателя. Дрожа в религиозном экстазе, дрожа от осознания собственного предназначения, она горячо желала поблагодарить Его, что дал ей такую возможность. И тут послышался смех.

Элея вздрогнула, увидев беса. Он сидел в воздухе, словно на невидимом стуле, и с интересом смотрел на нее. Будто знал про нее что-то такое, чего не знала она. Элея вздрогнула. Почему явился демон в такое время? Почему в ее последние минуты, когда она искупает грехи всего человечества?

– Потому что скоро заберу твою душу, – проурчал демон. – Я ведь выполнил твое желание.

Элея покрылась холодным потом.

– Изыди, нечистый! – закричала она ослабевшим голосом. – Я выбрана самим Создателем. Я искупаю грехи человечества. Я принимаю на себя... Я...

– А, да. Я и забыл, как могут исказить все человеческие души. С тобой говорил Дракон, верно? – улыбнулся бес. – Ты слышала в голове Его голос?

Элея уверенно кивнула. И испугалась, отчего-то задрожала, когда услышала холодный смех. И взглянула в демонические глаза, в которых витал чистый расчет.

– То я говорил с тобой. Помнишь, когда я пришел к тебе в первый раз? Ты желала умереть, как Идагд. И мы заключили магический контракт. Вот только твоя душа, похоже, испугалась и предпочла все забыть. Но контракт-то заключен. Я выполнил твое желание. Ты умрешь, как Идагд. Искупить грехи всего человечества? Хороша ересь. Ты и правда думаешь, что такое возможно? – смеялся демон.

– Это... Это неправда! – выкрикнула Элея. Ужас все сильнее обхватывал ее душу. – Ведь Идагд...

– Тоже был опьянен демоном. Единственный Аватар, которого удалось заграбастать демону, – пропел бес. – Желанием Идагда было, чтобы все люди, которые жили в тот момент, когда он умирал, очистились от грехов. И тот дьявол, а он был одним из сильнейших, исполнил его желание. Забрал Идагдову душу и изменил сознание всех людей. Правда, просчитался, силы его не хватило. Вернее, хватило, но вложил демон себя в исполнение этого желания и исчез с лица земли.

Элея плакала. Элея не могла это слышать. Нет, нет, нет! Такого не может быть! Девичья душа отказывалась в это верить. Ну разве она могла пойти на такое? Разве могла быть искушена лукавым? Разве... Могла. В памяти начали всплывать неожиданные воспоминания. Элея закричала, потому что увидела все. Познала, что случилось в тот момент. И закричала еще сильнее.

А демон смеялся ей в душу. К вечеру силы покинули ее, и скончалась тогда Элея. А бес забрал ее душу, дождавшись своего часа. Формулировка – вот что самое важное. Элея пожелала умереть, как Идагд, и демон с радостью исполнил ее желание.

Нельзя искупить грехи человечества. Нельзя заставить людей не совершать грехов. Это – часть их природы. Через боль познают они силу. Через ненависть обретают любовь. Через злость живут дальше. И никогда бы Дракон не избавил человечество от грехов.

Аларихаба усмехается. Чудна была девка. Одна из самых странных душ, которые он когда-либо поглощал. А теперь он связан контрактом с одной из необычных душ, которая точно от него не уйдет. Потому что демон помнит свою цель. Помнит ту, которую на самом деле хочет найти. У девочки, у Чарли была недуша, и демон желает познать, кто она на самом деле. Потому он и рванул за ней в прошлое. Но его вызвали. И – какая удача – набрел на ее мать, пусть и из прошлого Чарли, а теперь ее настоящего.

Муза мирно спит в своей кровати, а Аларихаба сидит рядом, с интересом всматриваясь в черты ее лица. Да, Чарли похожа на нее. Он доберется до нее. И сделает все, чтобы если не поглотить, то хотя бы еще раз облизать это невероятное существо.

====== Глава 7. Кто больше? ======

– Вы в натуре собрались это делать? – Ривен в шоке. Ривен в весьма глубоком шоке. Стоя за барной стойкой, бывший специалист с удивлением смотрит на Некса, Стеллу и Хиша, который как обычно за ней увязался, и пытается понять, когда уже наконец кто-нибудь из них скажет: “Ха, а ты молодец, не купился”. – Вы точно меня не разыгрываете?