Текст книги "Крыло бабочки (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 81 страниц)

А потому уничтожать ее в ответ мне кажется как-то неправильным. Мы обе применяем одну и ту же магию – силу, принадлежащую нам от рождения, и пока она лупит меня, а я луплю ее в ответ, пока мои уши чуть ли не взрываются от самых разных по громкости басов и пока я выставляю самые разные по мощности силы, мой мозг пытается усиленно думать.

Я прекрасно понимаю, что нам двоим – не место в одной голове, а уж тем более – в теле. Но если я уничтожу ее, правильно ли я поступлю?

Внутри все отчаянно кричит: нет.

Ответ приходит внезапно, сам собой, в долю секунды между двумя атаками, которые она запускает в меня, и от неожиданности я даже не успеваю прореагировать, а потому падаю вниз.

Это ее ободряет, и она принимается бить меня еще сильнее, явно получая наслаждения. А я смотрю на нее и блаженно улыбаюсь, подмечая то, что почти уже видела раньше. То, чего не доставало мне. Но то, что было у меня раньше.

Это ведь не раздвоение личности. Она – часть меня. Уверенная, что она главная. Но нет главных на самом деле. Есть только одно целое, расколовшееся от действий морского гада.

Внезапно я вспоминаю тот миг, ту ночь, когда он изнасиловал меня, когда выбросил, дрожащую от холода и пережитых унижений, на берег, где меня нашел Ривен.

И не испытываю привычной ненависти. Ривен говорит, что это нужно принять. Не смириться, а принять. Ну что ж, кажется, Рив, у меня есть для тебя поздравления: я приняла.

И в этом моя сила. Я смотрю на Музу, которая так сильно меня ненавидит... И чувствую, как моя магия, мой Рев, мое все только и ждет моих действий. Хорошо. На самом деле это очень просто. Встать и пойти прямо к ней. Не обращая ни малейшего внимания на атаки.

Эта боль – ненастоящая. Она только в моей голове. Нашей голове. И мы – только в моей голове. Но все-таки иногда образы и действия, которые мы совершаем, играют большую роль. Сначала она смотрит на меня с недоверием. Потом – со страхом, когда понимает, что ее атаки больше меня не берут. До нее искренне не доходит, почему я не атакую ее в ответ. Она пока ничего не понимает, но чувствует опасность и отступает на шаг назад.

Отступай, милая. Все равно рано или поздно упрешься в стену.

– Что ты делаешь? – шипит она, но в голосе отчаянно скользит страх.

– Делаю тебя лучше, – отвечаю я, подходя еще ближе.

– Ты, ты... – она пытается ударить меня больнее... Ну что ж, бей. Удачи. Я смотрю на нее очень спокойно, а ее трясет. – У нас у обеих похожие проблемы. И я знаю ее решение.

Она не успевает ничего сделать, потому что я очень быстро сокращаю расстояние между ними. Вот он, идеальный момент для ментального убийства. Я могу уничтожить ее сотнями способов. Вместо этого я крепко обнимаю ее и закрываю глаза.

Потому что чувствую, как она растворяется в моих руках. Как исчезаю и я сама.

Нет главных. И я, и она – части одного целого. Одной целой личности, которая очень сильно снова хотела стать собой. И я помогу ей. В меня перетекают ее воспоминания, и наконец-то я вижу все, что происходило со мной за эти месяцы.

И чувствую, как на моей спине горит клеймо. И слышу в голове голос демона.

– Контракт исполнен. Теперь ты отдашь мне свою душу.

– Не я заключала с тобой контракт, – отрицаю я, еще не осознавая, в какую ловушку попала. И что значит умираю?

– Ты соединила ее и себя в одно целое, цепи опоясывают твою душу и меня. Теперь ты в моей власти, что за... Не душа! Не человек! – вдруг доносится до меня демонический вопль, и я вздрагиваю, вдруг чувствуя, как внутри меня возникает мощная воронка. Кажется, что я разваливаюсь на части.

В прямом смысле этого слова рассыпаюсь, и нет ничего, что смогло бы меня удержать. Никакого стального стержня, за который мне бы удалось схватиться. Я ощущаю только нечто одно, что остается непоколебимым. Знак, выжженный на моей спине. Горящее голубым клеймо. И к нему я стремлюсь, потому что не хочу умирать. Стремлюсь и не осознаю ничего вокруг себя.

Мне кажется, что я умираю сотни и сотни раз.

А еще слышу вопли демона, кричащего что-то про то, что он не может съесть мою душу. Что это уже не душа. Возможно. Ему виднее. И я проваливаюсь в бездну.

Это действительно похоже на бездну. На огромную пропасть, в которую меня затягивает против моей воли. Просто с нереальной силой. И я держусь всего одной рукой за каменный уступ, но чувствую, что сил мне не хватит.

Оно началось слишком внезапно. Я даже среагировать не успел, как от меня в прямом смысле почему-то не хватает.

У меня не хватит сил.

Но в тот момент, когда я чувствую, что моя рука уже готова разжаться, ее резко и очень крепко хватает другая. Девичья. И, поднимая голову вверх, я вижу лицо Чарли, которая очень внимательно смотрит на меня.

– Не смей умирать, слышишь, – говорит она. Без шипения, просто очень серьезно. И не отпуская на меня. Я же поражаюсь, откуда столько силы в маленькой девочке. – Тебе есть ради чего жить. Посмотри на меня. Посмотри и скажи, что ты видишь.

Я смотрю. И вижу себя. И Музу. Музу и себя. Чарли, наше порождение из будущего. И пусть это будущее никогда не наступит, но сейчас я очень отчетливо чувствую: она – наша.

Наше порождение. Наш плод. Наша дочь. И наше продолжение. Из будущего, прошлого – какая разница, если на меня же смотрят мои глаза.

Сейчас мне почему-то очень хочется попросить прощение за все то, что на нее навалилось.

– Ничего, – фыркает она с типично моими интонациями, – и не такое перетерпим.

Это точно. Кому, как не мне, это знать. Она смотрит прямо на меня. А я – на нее. И неважно, что боль нестерпимая. Неважно, что я вешу на самом краю пропасти. Чарли держит меня – и не столько за руку.

Сколько за ту мысль, которая рождается во мне и становится определяющей. Я знаю, ради чего мне жить. И знаю, ради чего мне оставаться.

Ради будущего, в котором уже не будет Чарли, но которое будет у нас. Ради нашего будущего.

– Это пройдет, потерпи, – говорит мне Чарли.

Я верю ей. Сжав зубы, я терплю, терплю эту ужасную боль, это ужасное чувство, как будто бы я растекаюсь в жижеобразную массу и во мне нет абсолютно никакого стержня, который мог бы удержать все это.

Чуть позже я понимаю, что есть. Клеймо, зудящее на моей спине. Я стремлюсь к нему всеми своими мыслями. Всей своей сутью. И магией бы стремился, будь она у меня. Кажется, стремлюсь. Что ж, уже окончательно пошли глюки. Но умирать я не намерен.

Делаю последний рывок – и легко оказываюсь на самом краю уступа, стоя на земле твердо, обеими ногами, а затем бегу прочь от этой гребаной пропасти. Потому что хрен она меня получит.

И открываю глаза, обнаруживая, что лежу на земле, а прямо надо мной склонилась Чарли, действительно держа меня за руку.

– Очухался? Привет, чувак, – смотрит она на меня.

Но я не слушаю. Я вскакиваю и на неслушающихся ногах несусь на всех парах к Музе. Она лежит на земле с широко открытыми глазами. Но не видит ничего вокруг. Внутри нее тоже разверзлась такая же пропасть – я точно знаю. Нет времени ходить вокруг и около. Нет времени репетировать.

– Слушай, я люблю тебя, – говорю я, а она смотрит на меня, чуть ли не вылупив глаза. – Да, женщина, я говорю это просто так. Я люблю тебя, – повторяю я так, чтобы до нее дошло лучше. – Я люблю тебя. Каждый. Чертов. День. И сильнее уже не полюблю никого, – я смотрю на нее очень серьезно, как, наверное, давно уже не смотрел. – Баб вокруг может быть сколько угодно. Красивых. Умных. Сексапильных. Один хрен мне нужна ты одна. Не потому, что ты Муза из Винкс. Не потому, что ты чертов секс-символ этого мира и одна из его героинь. А потому, что ты Муза. Они могут знать тебя такой, какая ты есть сейчас. Я помню тебя с короткими волосами. В этих мешковатых джинсах, из-под которых виднелись твои трусы. Я помню, как на первом курсе ты вовсю крутила передо мной свой офигенной задницей. Да, она была у тебя даже тогда офигенна, что бы ты там не думала, а я оценил. Так вот, я помню тебя вот такую. Как ты все боялась, вдруг я какого-то хрена умотаю к Дарси, потому что я же придурок ведь, бежать к ведьме, которая жестко поиграла с моими мозгами. Я помню ту непонятную сцену, которую ты устроила в Пещерах Даркара. Тогда мне пришлось просто выжимать из себя остатки всего романтического, что во мне имелись, чтобы тебя, нахрен, успокоить. Зачем я это делал? Ну, я тогда и сам не особо понимал, просто мне вот было, черта с два, необходимо, чтобы ты шла в этот бой спокойная и уверенная в том, что тебя ждут. Я помню тебя такой. И пусть все вокруг говорят, что ты изменилась. Стала другой. Да, не спорю, ты стала круче, взрослее, умнее. Но все-таки ты именно та Муза, которую я люблю. И ты нужна мне. Я вижу тебя целиком. Поэтому, пожалуйста, будь со мной. Я люблю тебя.

Я держу ее за руку. Пока она кричит, я держу ее за руку. Пока она задыхается в этом чудовищном коконе магии и пламени Дракона, я держу ее за руку. Она барахтается, визжит, умоляет прекратить все это.

Я успокаиваю. Я говорю, что все будет хорошо. Скоро, черт подери, все это закончится. Где-то рядом точно так же кричит Блум. Я честно и ее бы успокоил, но... Мои приоретиты распространяются на любимую женщину. С нашей Аватарой сидят моя дочь и ее парень. Они подберут правильные слова. Я знаю. Чарли умеет вытаскивать с того света.

– Все будет хорошо. Я вижу тебя, – словно мантру повторяю я.

Сейчас в ней соединяются воедино обе части. Она так сильно запуталась в себе, что даже разделилась, не заметив это. Что ж, я могу исправить ситуацию – я знаю, где настоящая Муза.

– И я ни за что не потеряю тебя, солнце.

Когда я стебусь, я называю ее “солнышко”. Просто так, ласково, конечно, но со смехом. А сейчас без всего этого. Сейчас серьезно. Кричи-кричи, Муза. Ты сильная. Я с тобой, я рядом, ты справишься, мы справимся. Я прошел через этот ад, знаю, что не так страшно.

Только потерпи немного, родная. Все будет хорошо.

– Я люблю тебя.

Кокон из магии становится все тоньше, Муза кричит все тише. Кажется, безумие, творящееся внутри нее, начинает стихать. Клеймо, выжженное на ее спине, наконец-то активировалось, как и мое. Даже не представляю, чем или кем мы стали. И даже, если честно, не хочу представлять.

Она лежит на земле – в той самой одежде, в которой умотала в этот чертов Легендариум, ведя за собой одурманенную Блум, а за ними в такой спешке помчались я, Чарли и Синхэ. Боги, если бы мы не успели... Боюсь даже подумать, что бы тогда случилось.

Муза еще по-прежнему бьется в конвульсиях, но с каждым разом все тише и тише. Я по-прежнему держу ее за руку. И рассказываю, как люблю ее. Что вижу ее настоящую. Среди всех этих масок, вторых, третьих, десятых личностей я вижу ее. Слышал как-то, что бабы любят ушами. И подтверждаю на практике, че.

Наконец она вздрагивает, широко распахивая глаза и судорожно выдыхая.

– Все закончилось, я люблю тебя, понятия не имею, кем мы нахрен стали, но главное, что мы живы, – я наклоняюсь над ней.

– Рив... – тихо шепчет она, и я замолкаю, слушая, что она сейчас скажет. – Рив, я... Я тоже вижу тебя... Я люблю...

– И я люблю тебя.

– Я всегда буду тебя любить, – обещает она. И этого мне достаточно.

====== Глава 69. Король и королева Легендариума ======

То, что чувствует Аларихаба, – только досаду.

Еще бы, в один миг такая вкусная душа снова ускользает от него. И непонятно, по какой причине! Просто в один момент Муза вдруг перестала быть человеком. Ему, если честно, без разницы, кто там сейчас, первая или вторая, просто он почувствовал ее смерть, а значит, имел полное право на то, чтобы наконец-то съесть свою душу. Секс он ей с Блум обеспечил, первую она фактически уничтожила, вернее, это первая уничтожила их всех, слив в единое целое. Так что формально все условия магического контракта выполнены.

Конечно, больше ему хотелось душу ее дочери. Или что-то, очень похожее на душу. Но он был готов потерпеть до вкусного ужина, насладившись легким перекусом.

И вот этот перекус ускользнул от него.

Последнее, о чем успевает подумать Аларихаба, прежде чем его мощным потоком вышвыривает из Легендариума, потому что больше никто не удерживает его в нем, так это о том, что жизнь иногда бывает чертовски несправедлива.

Две ускользнувших души подряд – это очень и очень досадно для демона.

Но – Дракон может потвердить – он не виноват. С ними всеми и правда творится что-то странное. Но это уже не его дело. Просто больше не будет связываться с подобными личностями. И Аларихаба просачивается в слои, где путешествуют демоны, чтобы ждать, пока его кто-нибудь снова призовет.

С ним не работает ничего. Текна сжимает кулаки, видя, что Валтор использует весь свой арсенал против чудовища, выплывшего из тумана. Земляной дракон был огромен. Туша землистого цвета ползла по камням, передвигаясь на коротких лапах, казалось, что дракон был неповоротлив и едва ли представлял серьезную угрозу.

Казалось.

Их первоначальным планом было поднять его в воздух – оторвать от сырой земли, дававшей ему силы, но не так-то просто, даже объединив свои навыки левитации, было это осуществить.

К тому же дракон все время подпитывался. А значит, черт возьми, они оказались бессильны.

Но пока Текна разводила панику, поняв, что ни одно решение, что рождалось в ее голове, не давало положительного результата, Валтор продолжал биться.

В его истинной форме демонические инстинкты еще больше усиливались, Валтор дрался потому, что так подсказывал магический контракт. Он должен оберегать еду и делать все ради того, чтобы потом эту еду сожрать.

И пусть Текна знала, что никогда он так не поступит в отношении нее, страшно немножко было. Страшно и невыносимо радостно, что сейчас рядом с ней бьется такой... Ух, многие бы сказали: монстр. А вот фея чувствовала себя под надежной защитой. Она не изменилась в своем мнении: демонам можно доверять хотя бы потому, что знаешь, что от них можно ожидать.

И пока Валтор обрушивал на дракона все новые заклинания, в том числе запрещенную магию, Текна пыталась придумать, как поступить дальше.

Но с каждой минутой ее тревога только росла.

И в конце концов происходит то, чего она ожидает меньше всего, Валтор, похоже, сотворил очень мощное заклинание, которое наконец-то нанесло земляному дракону внушительный урон. Вот только он увлекся и забыл, что сейчас является демоном в теле человека, а значит, более уязвим. Это и сыграло с ним злую шутку.

То, что Валтор в демонической форме падает с неба, падает на землю, падает без сознания, повергает Текну в шок. Потому что, потому что... Она стоит, замерев на месте, и не может двинуться, а дракон тем временем ползет к демону, чтобы, похоже, сравнять его с землей.

В этот момент в Текне вспыхивает злость.

Позже она и сама не могла сказать, как так вышло. Как ее глаза налились кровью, как все тело разом налилось силой и стало напоминать мощнейший электрический разряд, как с безумным рыком она просто собрала всю свою магию в одно целое и зарядила всем этим прямиком по морде дракона – ударом такой мощности, что чудовище улетает далеко-далеко вперед, а взрывная волна, идущая от столкновения магии с тушей твари, провоцирует реакцию Легендариума.

Измерение отзывается тяжелейшим рокотом.

Позже Валтор сказал, что это был очень яркий пример трансмутационной магии. Позже.

А сейчас Текна ощущает, как силы очень резко покидают ее, как будто из нее выкачали все волшебные силы. Как тогда, в той нелегальной лаборатории. Но ее заклинание доделывает работу Валтора – добивает земляного дракона.

А сама Текна чувствует, что крылья больше не могут держать. Как и ноги. И она в бессилии валится на землю, чувствуя, как почти рассыпается на части. Что-то происходит с ней, что-то... Но Текна уже не понимает. Она теряет сознание, как и Валтор, под бушевание границ Легендариума, не зная, что ее магия вступила в реакцию с другой магией очень хорошо знакомого ей человека.

Ее, как и Валтора, тут же оплетает волшебный кокон, и оба падают в свои пропасти, у обоих на спинах вспыхивают клейма, и начинается необратимый процесс.

Стелле кажется, что она умерла.

Потому что по ее жилам словно бежит яд, выжигая внутри все органы к чертям собачьим. И хуже всего – она совершенно не может пошевелиться. Так хочется дернуть рукой-ногой, так хочется убежать от всего этого, но она не может.

Стелле очень необходимы силы, свежий вброс магии, солнечные лучи на ее лице, которые она впитает, словно обуреваемый жаждой путник, упавший без сознания посреди пустыни. Под испепеляющим солнцем, что для него смерть, а для Стеллы – жизнь.

Но нет. Здесь нет никого света, здесь есть только тьма, и сколько Стелла не пыталась, она так и не смогла найти поблизости ни одного источника, ни одной спасительной капельки хотя бы тусклого сияния.

Мификс не врал: это и правда самое темное место в Легендариуме.

И каждая секунда дальнейшего пребывания здесь только ослабляет ее все сильнее. Тьма словно высасывает из нее все соки, всю жизнь, и Стелла знает, что при таком раскладе она уже давно, по сути, не жилец.

А может, так и выглядит смерть. Им всегда говорили, что когда они испустят последний вздох, то отправятся к Дракону. Вот только интересно, а кто-нибудь учитывал, что фея умрет в Легендариуме, измерении, которое, если захочет, держит очень крепко? Быть может, она и осталась здесь, заточенная на всю жизнь? Может, Легендариум надежно вплел ее душу в свои крепкие стенки, и теперь Стелла стала частью мириадов пересекающихся легенд.

Ей бы заплакать или хотя бы горько улыбнуться – Стелла не может.

Она не чувствует рук или ног, только невыносимую боль внутри, будто в нее влили яд, который теперь выжигает абсолютно все. Один за другим превращает в пепел все органы. Все началось с кончиков пальцев на ногах, и вот теперь яд добрался почти уже до грудной клетки. Скоро сгорит и ее сердце.

Наверное, такое мучение нужно пережить, чтобы потом легко войти в ворота смерти. Кажется, она еще не умерла, а только умирает.

Обездвиженная, словно бы припечатанная к этому измерению, к этой высасывающей последние силы холодной пустоте, Стелла совершенно не имеет понятия о том, сколько там, снаружи, прошло времени.

Истек ли уже тут срок, после которого забредшие в Легендариум остаются тут навсегда? Может быть. Стелла не знает, сколько прошло времени: несколько часов или же столетий, она словно потеряла способность радоваться или огорчаться.

Зато у нее полно времени, чтобы просмотреть все моменты своей жизни, бегущие перед глазами, словно кадры кинопленки. И ответить на заданный Мификсом вопрос: кто же она такая.

Будто она не сомневалась. Будто сама не полагала, что все прошло слишком легко, что как-то быстро, буквально в один миг она вдруг вернулась, такая совершенная и решительная, не похожая на того ребенка, который была весь тот учебный год, когда они сражались с Тританнусом. Разве могут изменения происходить вот так быстро? Даже последствиям запрещенной магии, чтобы проявиться, требуется некоторое время.

Так где она настоящая? Вот эта веселая, беззаботная, солнечная девочка, у которой язык говорит быстрее, чем голова подумает, которая одним взглядом испепеляет и одной улыбкой зажигает? Или та задумчивая, порой сомневающаяся, все оценивающая фея, у которой в глазах застыла луна, а руки так крепко сжимают скипетр Солярии?

Какую принцессу на самом деле носит эта планета?

Стелла проводить достаточно времени наедине с собой, пытаясь абстрагироваться от боли, раз уж от нее все равно никуда не деться. Получается не очень, но она пытается отвлекаться всеми силами, ныряя в себя так глубоко, как никогда прежде.

Стелла и самоанализ? Вещи, кажется, несовместимые.

Однако именно им она сейчас и занимается. Рассматривает каждый период своей жизни, чтобы уж, что ли, хотя бы в посмертие войти с четко соображающей головой. Выпадение из времени и пространства отлично помогает не оглядываться нервно на часы, чтобы узнать, сколько же там уже минут натикало, а разбираться во всем неспешно.

Постепенно Стелла узнает себя заново, с самого нуля. И отвечает на поставленный вопрос: где маски, а где она сама. Где лица, которые она примеряла и которые в конечном итоге срослись с ней самой, а где порхает ее настоящая личность.

Все начинается с того чертового выпускного в школе, когда первый красавец класса ухаживал за не менее первой красоткой, сломавшей ногу и пришедшей с костылями, в гипсе, будучи, по мнению Стеллы, носившей очки и бывшей далеко не эталоном привлекательности, уже не такой красоткой. И тогда действия первого красавца казались ей непонятными.

Это сейчас Стелла, сама познавшая настоящую любовь, может сказать, что любимый человек всегда будет самым красивым и лучшим, независимо от обстоятельств, потому что он именно твой. Окончательно она поняла это буквально совсем недавно, когда рыдала пьяная на руках у Брендона и рассказывала все то, что так долго терзало ей сердце. И нет, он не бросил ее. Он остался, он слушал ее и сказал, что ни в чем ее не винит. И не возникло между ними стены. Тогда Стелла просто сжимала его руку, и они целую ночь сидели и говорили просто так, без всякого секса, отрешенные от целого мира. После этого в душе феи воцарился покой. Это сейчас все ясно и просто.

А тогда у девочки, которая была слепо и безумно влюблена в красивую внешность своего соседа по парте, в голове щелкнуло: любят красоту. Красоту внешнюю, и даже сломанная нога этой красоты не убавляет.

Так началась работа над собой. Отчасти ей даже помогал Антуа – кумир ее подростковых годов, который строил себя сам. Его цитаты Стелла впитывала как губка, он стал ее проводником в мир моды, ухода за собой и собственным телом.

И так Стелла стала пустоголовой, помешанной на блестящих тряпках и мальчиках гламурной девочкой. Пережившей личностный рост на третьем курсе Алфеи. Деградировавшей на Земле. Вернулась она только с помощью Блумикса и ужаснулась тому, что происходит вокруг.

И все это время она отчаянно боялась потерять себя.

Теперь-то Стелла знает, что терять-то нечего. Если уходить глубоко внутрь себя, то там она пустая-пустая, безликая, без каких-то особенностей, просто налепившая на себя все, что ей нравится. И беззаботная девочка, и фея с холодными глазами – все это звенья одной цепи, из крайности в крайность.

А середина – бесцветная такая и противная.

Но это – только ее секрет. Миру Стелла об этом не скажет. Никогда и ни за что. Если бы у нее получилось отсюда выбраться, она бы себя наполнила, уже по-настоящему, не маску примеряя, а впитывая то, что нужно и не нужно принцессе Солярии и просто Стелле, но, главное, интересно и притягивает. И внешнее, и внутреннее. Если бы у нее получилось.

А ее сердце уже сгорает, и Стелле кажется, что нет яда сильнее, чем тот, что сжигает ее заживо. Чем бы ни была эта отрава, она стала ее наказанием за все, что фея совершила и чего еще совершить не успела.

Картинки перед глазами бегут быстрее: и Стелла видит, чего не видела никогда. Сиреникса, насилующего ее с таким отвращением, почти терзающего, пытающегося вытащить. А она лишь рыдает и бьется в истерике, словно ребенок, и мозг ее слишком мал, чтобы понять, что происходит. Ей плохо, больно, неприятно, но она не приходит в себя.

Вот тут Стелла почти смеется: она так свято верила в то, что является шлюхой, из-за одного лишь секса с Мификсом, который был по факту изнасилованием. А теперь вновь открывшиеся факты...

Не шлюха она, черт возьми. А просто грязно выпотрошенная девка, которую трансформации имели, как им вздумаются. Ведь она же только фея, а они... Ох, как же Стелле сейчас хочется врезать им к чертовой матери, жаль, что это невозможно.

А себя надо принимать такой, какая ты есть. Какой тебя считывают эти поганые ублюдки.

Изнасилованная первым, изнасилованная вторым. Фея, на которую у многих мужчин стоит, принцесса с забавной мордашкой и сияющими глазами. В которой солнце и луна сошлись не то в поединке, не то в бурном соитии.

Яд добирается до ее шеи. Совсем скоро яд слепит, выжигая глаза, затрудняя дыхание, Стелла даже рта раскрыть не может, чтобы хоть какой-то вдох сделать.

Это невыносимая, непрекращающаяся боль, ад, в котором она сгорает, пребывая в абсолютной пустоте. Зато наконец-то разобралась в себе. Стелле очень-очень хочется уже исчезнуть, почувствовать на лице прикосновение могильного холода, чтобы понять: она умерла.

Покой так и не проходит. Зато боль превращается в тупую и ноющую, или это фея уже наконец-то к ней не привыкает: в любом случае, она уже не понимает разницы. Стелла просто висит где-то там, а потому для нее не имеет значения, что происходит в реальном мире.

Она просто смотрит в пустоту и принимает себя такой, какая есть. Не хорошая и не плохая. Не умная и не глупая. Не сильная, но и не слабая. Не совершенная, но и не расхлябанная. Где-то в самой середине, зато это она, Стелла. В вопросе самоопределения наконец-то поставлена жирная точка.

А боль с течением времени, кажется, рассасывается. И Стелла, с ленивым и постепенным удивлением, делает странное, наверное, шокирующее открытие: она не умерла.

И еще одно, вернее, даже не открытие, а просто умозаключение.

Темнота – это всего лишь отсутствие света.

А светом в данном случае является она сама. И она никуда не исчезла, не растворилась, все также думает и почти чувствует руки-ноги. Она не отсутствует. Умерла ли? Стелла понять не может, она не чувствует себя живой в прямом смысле этого слова, зато она ощущает... Нечто странное, потому что это проступает очень постепенно, что-то такое абсолютное, непоколебимое, спрятанное глубоко внутри нее.

И Стелла отчаянно тянется к этому стержню, пусть и не принадлежащему ей, но сейчас фее чертовски необходима хоть какая-то опора. Железный столб, который можно обхватить руками, пока под ногами рушится земля. Стелла ищет, и Стелла находит.

А вместе с тем находит и свою силу, и волю, и все остальное.

В этот момент на ее спине очень ярко вспыхивает клеймо. А в глазах плещется холодная, проработанная и прожитая ненависть. Стелла находит в себе силы и встает с колен, делая шаг вперед. Тьма не пускает, очень крепко держа за руки, за ноги.

Но Стелла посылает ее нахер. И идет, по колено увязая в своем личном болоте, но шаг за шагом все-таки вырывается из него. У нее внутри только одно желание, которое это измерение просто не может не исполнить.

Ей всегда был свойственен определенный эпатаж.

Однажды Стелла уже заявилась к королевскому двору Солярии незваной гостьей, чтобы расстроить свадьбу собственного отца. Нагло и во всей красе. Пора повторить подвиг. И теперь принцесса Солярии без приглашения направляется прямиком к королю Легендариума.

Они стоят у нее в кабинете. Взволнованные, напряженные, взирающие на то, как Флай Аквела сидит за своим столом, сжимая в замок руки. В ней все как обычно, вот только нервозность, проскальзывающая в глазах, заставляет напрячься.

Здесь абсолютно все.

И Лейла с Нексом, и Флора с Гелией, и Дафна с Тореном, и Брендон, и Скай.

Все ответили на звонок от Баттерфликс, Винкс, прихватив своих парней, тут же примчались в кабинет к превращению, которое столько раз уже им помогало. Или не помогало, но давало ответы на вопросы тогда, когда все остальные молчали.

Баттерфликс пришла к ним сама, предложив контракт с правами и обязанностями сторон, с двойной подписью. Она предлагает товар – они платят деньги и покупают. Тогда Винкс очень удивились, что теперь превращения получают таким способом. Позже они убедились, что это – самый лучший вариант. Когда все прописано и расписано, когда ты четко знаешь все подводные камни, чувствуешь себя более уверенно.

Это раньше им было все равно, как, зачем и для чего.

Теперь же они большие девочки и хотят знать всю подноготную, прежде чем связываться с очередной трансформацией.

– Я Баттерфликс, – сообщает бабочка тем, кто этого еще не знает. Хотя Винкс ничего не утаивают в этом плане от своих парней уже очень давно. Но Аквела просто вносит ясность. Убедившись, что все присутствующие здесь понимают, с кем они имеют дело, она продолжает. – Что-то неладное творится с Легендариумом. Он находится в дисбалансе. Сейчас там ваши друзья: мисс Стелла, мисс Муза, мисс Блум...

– Ривен, Текна и Тимми, – заканчивает Лейла, сжимая кулаки. Ее глаза сверкают. – Мы должны вытащить их оттуда?

– Там происходит что-то, касающееся не только их, но и всех, собравшихся здесь. Ты видишь? – Флай обращается к Торену, который с удивлением для всех отвечает с такими же интонациями, как и она.

– Нет? Я – Сиреникс, – обращается он к остальным.

Это шокирует их больше, чем что-то другое. Лейла сверлит его напряженным взглядом, потому что прекрасно помнит, как змей чуть до самоубийства ее не довел, а Скай... Скай удивленно вскидывает брови, понимая, что его кузен – не человек.

Правда, в следующий миг он произносит то, что заставляет Сиреникса и Баттерфликс, а также всех остальных уставиться на него заинтересованными взглядами.

– Я – Элас. И всегда был им.

– Ребят? – Лейла мрачно обводит всех остальным настороженным взглядом. – Вы-то являетесь теми, кого я вижу перед собой? – они все кивают. – Ну слава Дракону.

– Хорошо, что мы разобрались в том, кто есть кто, – поддерживает Некс.

Отсутствие бурной реакции заставляет и Баттерфликс, и Сиреникса чуть больше зауважать тех, кто стоял перед ними.

А феям бы и хотелось, может, закатить истерику. Но они понимают: бесполезно. Что сложилось, то сложилось, тем более предупреждающий взгляд Дафны говорит лучше любых слов. Она с Сирениксом. Это нужно принять. Скай – Элас? Это принять легче, ведь его они знают гораздо лучше.

– Есть только одна проблема, – деловой голос Флай возвращает всех остальных к сути дела.

– Какая? – интересуется Флора.

– Я знаю, что вы, владея Мификсом, можете распечатать входы-порталы, оставленные феями, вышедшими из Легендариума. Но сейчас это делать небезопасно, потому что баланс измерения нарушен изнутри, необходимо попасть в Легендариум другим путем, – Баттерфликс как всегда излагает конкретные проблемы и ждет, когда присутствующие предложат подходящие пути решения.

– Легендариум соединен с Бескрайним Океаном через Кристальный Лабиринт, – отвечает Сиреникс.

Флора и Лейла вздрагивают, потому что они прекрасно помнят путешествие в Золотое Королевство на третьем курсе. Неужели они тогда были...

– Там есть две двери... И можно запутаться, если не найдешь верный выход, – замечает Лейла, вспоминая рассказы лучшей подруги, а также Стеллы и Текны.

– Я смогу провести вас самым безопасным путем, – заявляет Сиреникс.

И кивок Баттерфликс становится решающим. А через несколько секунд абсолютно все чувствуют, как реальность начинает плыть, и вот они уже оказываются над водами Бескрайнего Океана, их тела привычно напрягаются, перестраиваясь, но сила Сиреникса удерживает в антимире всех, даже специалистов, которые не являются его носителями. Бабочка же справляется своими силами.