Текст книги "Дорога Токайдо"

Автор книги: Лючия Робсон Сен-Клер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

ГЛАВА 57
Меч, несущий смерть

Ронин из Тосы сидел за письменным столиком в святилище Хатимана, синтоистского бога войны. Надрезав кинжалом кончик безымянного пальца правой руки, воин сцеживал кровь из ранки в маленькую чашечку, пока на ее дне не образовалась красная лужица. Потом он окунул в эту импровизированную чернильницу кисточку и стал выводить на плотном листе белой бумаги клятву верности.

Кошечка недоверчиво наблюдала за действиями неожиданного союзника. Она сидела на стопке подушек такой высоты, что ее голова возвышалась над головой Хансиро. Эта позиция означала, что воин из Тосы – «тот, кто ниже глаз», готов подчиняться княжне. По знаку настоятеля храма один из послушников внес в помещение небольшую жаровню и раздул веером угли. Когда кровь высохла, ронин сжег бумагу над другой чашкой. Второй послушник налил в нее горячей воды. Хансиро несколько раз взболтнул посудину с пеплом и торжественно осушил ее.

На этом обряд окончился. Священнослужители тихо встали, поклонились и выскользнули из храма. Касанэ тоже направилась к выходу, но Кошечка жестом остановила ее. Верная служанка опустилась на колени и застыла в смиренной позе, не поднимая глаз. Ее госпожа желает, чтобы она присутствовала при разговоре с наемником, который охотился за головой госпожи ради награды.

– Впечатляющее представление! – в голосе Кошечки звучала ирония безразличия. – Вы так же жадно глотали клятвенный пепел, когда присягали Кире?

– Нет, моя госпожа.

– Тогда почему вы гнались за мной?

– Хозяйка «Благоуханного лотоса» хотела вас разыскать.

Хансиро понимал, что такое признание вряд ли возвысит его в глазах княжны Асано.

– Мой меч никогда бы не причинил вам вреда.

– На защитной пластине вашего меча изображены вороны. Вы, должно быть, обучались в школе «Новая тень»?

– Да. – Наблюдательность Кошечки произвела впечатление на Хансиро.

– Разве школа «Новая тень» не учит, что любое оружие отмечено несчастьем и его применение – грех против Небесного Пути?

– Небесный Путь – путь сбережения жизни.

– Но вы предлагаете мне свои услуги и выражаете желание уничтожить моих врагов?

– Когда злые дела одного человека заставляют страдать тысячи людей, меч, несущий смерть, несет вместе с ней и жизнь. – Хансиро видел, что княжна Асано не верит ему. – Возможно, время убедит вас в моей искренности.

– У меня другие планы. – Кошечка запахнула полы своей потрепанной куртки. Под внимательным взглядом Хансиро молодая женщина вдруг остро почувствовала, как плохо выглядит ее дешевый дорожный наряд.

– Надеюсь, теперь мне не надо просить вас никому не упоминать обо мне? – Кошечка вежливо поклонилась. – А сейчас мы с моей спутницей должны отправиться в путь: дорога у нас дальняя, а солнце стоит уже высоко.

– Ваша светлость…

– У меня нет права на этот титул, – раздраженно ответила Кошечка. «И ты понимал бы это, если бы не был невеждой из провинции», – мысленно укорила она.

Потом Кошечка сделала знак Касанэ. Служанка встала, поднимая с пола оба узла с поклажей.

– Но как же мне называть вас? – Разговор заканчивался совсем не так, как предполагал воин из Тосы.

– Никак: вам вообще незачем обращаться ко мне! – Кошечка, не глядя на Хансиро, взяла у Касанэ свой фуросики, и та помогла уложить его поудобней. – От ступеней этого храма наши дороги расходятся.

Хансиро ничем не выказал своего изумления, хотя все последние дни пребывал в уверенности, что Кошечка не отвергнет защитника с острым мечом и сильной рукой.

– Княжна Асано… – Металл звякнул в голосе воина. Едва заметно, но с такой силой, что Кошечка невольно задержалась в дверях. Несмотря на запрет, этот невежда продолжает именовать ее титулом, который утрачен со смертью отца. – Я знаю, что вы очень торопитесь, но прошу вас уделить мне еще несколько минут.

Кошечка вернулась к помосту и села на подушки. Бесстрастный взгляд молодой женщины не выражал ничего.

Воин из Тосы смотрел на беглянку со сдержанным восхищением. От хрупкой фигурки княжны веяло подлинным величием. Какое мужество! Какая сила духа! Какая твердость и непреклонность в суждениях! Служить такой госпоже – высокая честь. И Хансиро будет служить ей, что бы ни произошло дальше.

– Подорожная, которую я получил от советника князя Хино, выписана на меня, моего ученика и слугу, – сказал Хансиро.

– Да, я знаю. Но вы можете забрать ее назад. – Кошечка вынула документ из складки куртки и протянула его ронину. – Благодарю вас за старания, но эта бумага мне не поможет.

Кошечка знала, что ведет себя грубо, но она была слишком оскорблена. Этот охотник за головами гнался за ней, как за дичью, до смерти напугал Касанэ, а теперь воображает, что стоит ему шевельнуть пальцем – и все окружающие кинутся ему на шею.

– По крайней мере, позвольте преподнести вам небольшой подарок в знак извинения за причиненное беспокойство. – Хансиро толкнул в ее сторону новый плетеный дорожный сундук, поклонился и вышел, прежде чем Кошечка могла что-либо возразить.

Подарок. Кошечка подтянула короб к себе и долго смотрела на его изящно сплетенную крышку. Подарки обычно обходятся дорого тем, кто их принимает. Какую цену запросит ронин из Тосы за свое подношение?

Когда Кошечка открыла сундук, Касанэ, придвинувшись ближе, ахнула:

– Какая красота!

Дорожный короб был доверху набит аккуратно сложенными одеждами. Кошечка развернула верхнюю. Подбитый ватой наряд из шелка цвета бледных хризантем мог ответить любому взыскательному вкусу. На подоле причудливо изгибались раскидистые сосны, склонившиеся к бурным водам синей реки. Каждая деталь вышивки выглядела как живая и блестела, словно покрытая утренней росой, а река, поднимаясь по спирали, уходила под правым рукавом платья на спину и разливалась по всей ширине ткани. Крупный карп, цвета кедровой коры, прыгал там через пороги и парил над острыми обломками скал. Одежду с таким рисунком обычно носили актеры, изображавшие младшего брата Сога, борющегося с врагами, чтобы отомстить за смерть отца.

Еще в сундуке лежали широкие хакама из полотняной ткани и форменная куртка-хаори цвета кедра, а также все необходимые принадлежности дорожного костюма молодого воина. На самом дне укладки покоилась ливрея слуги скромной коричневой расцветки с горизонтальными темно-рыжими полосами.

– Я подарю эти вещи настоятелю храма. – Кошечка деловито сложила одежду и захлопнула крышку короба. – Он сможет продать их, а выручку пустить на благие дела.

Касанэ промолчала, но Кошечка поняла, что ее верная спутница сильно огорчена таким поворотом событий.

– В этих нарядах мы будем слишком заметны, – пояснила она, усмехнувшись. – Самое меньшее – они привлекут воров.

Касанэ вздохнула и прочла госпоже стих своего поклонника:

 
Один по ночам
Во сне к тебе вхожу я.
В этом нет греха.
 

– Дерзко и романтично! Он у тебя мечтатель и проказник, Касанэ! – засмеялась Кошечка.

– А вот мой ответ, – застенчиво и гордо сказала крестьянка. Это стихотворение она сочинила сама и в своем письме признавалась, что первые стихи писал за нее другой человек.

 
Я твои слова
Прочла при лунном свете,
При сиянии снега,
При огоньках светляков,
А если бы всех их не было —
При свете своего сердца.
 

– Ему это обязательно понравится. – Кошечка с трудом подавляла нетерпение. В небе неслись плотные серые тучи и рокотал дальний гром. Кошечка раздраженно подтянула пояс и вздрогнула: под курткой шевельнулось письмо Хансиро. «Теперь не время думать, будто на свете вы одиноки». Да, вид хмурого неба, обложенного низкими тучами, на кого хочешь нагонит тоску.

Касанэ прикрепила письмо для Путника к большой деревянной доске возле алтаря Инари.

– Простите меня, недостойного, моя госпожа.

Кошечка резко обернулась – перед ней, почтительно прижав руки к груди, стоял Мумэсай.

– Ты – рисовальщик на фонарях. – Кошечка подняла посох. Она узнала молодого ронина и, вспомнив, что он участвовал в нападении на нее, готовилась снова сломать ему нос.

Художник выглядел гораздо моложе, чем запомнилось Кошечке, лет на пятнадцать-шестнадцать, не больше. Синяки под глазами подростка полиловели и почти сошли на нет, однако переносица была навсегда изуродована страшным ударом.

– Простите, моя госпожа, за то, что я, недостойный, подвел вас.

– Что ты имеешь в виду?

– Разве Хансиро-сан ничего не сказал вам?

– Нет.

– Я пытался охранять вас, но не сумел. Во вчерашней ночной схватке Хансиро-сан срезал волосы у всех ваших врагов – шу, шу, шу! Но он не позволил убить их.

– Кто приказал тебе следовать за мной?

– Никто. – Юноша выглядел совершенно подавленным. – Я служил в свите князя в Ако, когда туда дошло известие о позорном предательстве, и наши сердца содрогнулись от горя. Я дал клятву вместе с другими слугами защищать замок моего господина до смерти или отомстить его врагу. Но советник Оёси предал нас. Он покорно отдал ключи от замка посланцам сёгуна, а потом стал распутничать в непотребных домах, наверно, на деньги, которые украл из казны поместья.

– И никто так и не собрался отомстить за позор Асано?

– Я ничего не знаю, простите, моя госпожа. Я пришел в Эдо, чтобы убить князя Киру, потому что воин не может жить под одним небом с убийцей своего господина. Но я потерпел неудачу: дом Киры – настоящая крепость. Его сын князь Уэсудзи разместил там дополнительный отряд лучников. Я решил уйти в страну духов вслед за своим господином, но услышал о вашем побеге и отправился в путь, чтобы найти вас и по мере малых сил защитить от врагов.

Мумэсай также надеялся, что княжна Асано возглавляет отряд мстителей за смерть своего отца, но уже в пути понял, что его предположения неверны.

– Что ты делал после нашей встречи в Кавасаки?

– Я участвовал в камбарских беспорядках и включился в бой за ночлежкой паломников в Мисиме.

– Ты был там?

– Вы едва не сломали мне нос во второй раз. – Несмотря на свой несчастный вид, Мумэсай застенчиво улыбнулся. – Простите меня, невежественного мальчишку, за дерзость, моя госпожа, но вы деретесь просто великолепно. Идти по вашему следу тоже почти невозможно. Вы ускользаете, словно вода из дырявых сетей.

Мумэсай не упомянул о том, что столкнулся с Кошечкой на горном перевале возле Нисаки и притворился заикающимся от страха приказчиком.

– А что ты думаешь о ронине из Тосы? – Кошечка презирала себя за этот вопрос, но не могла удержаться: ей хотелось знать о Хансиро все, что возможно.

– Он может выпить очень много, моя госпожа. – Воин-подросток поморщился при воспоминании о том, как пытался сравниться с Хансиро в битве с кувшинчиками сакэ. – Я долго считал, что он – наемник Киры, но в конце концов оказалось, что он держит вашу сторону. Это огромная удача для вас, он в совершенстве владеет мечом.

– Спасибо тебе за помощь. – Кошечка вскинула свой узел. Мумэсай попытался помешать ей и взвалить ношу на себя, но Кошечка мягко отстранила непрошеного носильщика. – Мы с Касанэ продолжим путь одни.

– Я могу нести ваши вещи, защищать вас от опасных буянов и договариваться обо всем необходимом в гостиницах. Я буду торговаться с продавцами и паромщиками и кипятить вам по вечерам воду для чая.

– Мы справимся сами. – Кошечка совсем не была в этом уверена. – Мы предпочитаем путешествовать в прежнем составе.

Она, возможно, и приняла бы помощь бывшего слуги князя Ако, но спокойные, изящные движения Хансиро и его темные глаза с золотыми искрами делали мысль о постоянном соседстве юнца вместо отвергнутого мужчины просто невыносимой.

Кошечка нашла своим чувствам логическое оправдание: она знает о мальчике только то, что он смел и настойчив, и потому не может доверять ему больше, чем опасному молчаливому ронину из Тосы. Но как отказать художнику, не задев его самолюбия?

– Я хочу попросить тебя об одном одолжении, – сказала Кошечка. – Оно потребует большой осторожности, находчивости и мужества.

– Я сделаю все, что в моих силах, госпожа.

Лицо подростка вспыхнуло от затаенной радости.

– Отнеси моей матери письмо.

– Вы предлагаете мне вернуться в Эдо?!

– Да. Мне тяжело думать о том, что мать тревожится за меня. Но доставка письма – опасная задача. Мои враги обязательно попытаются перехватить тебя. Ты ведь понимаешь, в чем дело?

Кошечка говорила чистую правду, но она пыталась солгать мимикой. Беглянка хотела убедить юношу, что письмо – последнее звено в заговоре мстителей за князя Асано.

– Ваше желание – закон для меня, моя госпожа, – поклонился Мумэсай. Но уловки Кошечки не обманули молодого ронина.

ГЛАВА 58
Объятья вонючих костей

– Полюбуйтесь на него! – полушепотом сказала Кошечка своей спутнице. – Торчит там, как слива в огороде!

Беглянки замешались в толпу других путников, укрывавшихся под широкими карнизами домов, выходивших фасадами на главную улицу городка Акасака. Дождевая вода проливалась с небес серебристой пеленой. Спутницы могли бы переждать этот ледяной ливень в чайном доме, под крышей которого стояли, но заведение было переполнено людьми. Прихожую его заполняли высокие гэта и дождевые плащи – соломенные и бумажные. Масса паломников, которых Кошечка сманила с насиженных мест, по-прежнему забивала подходы к Исэ. Знаменитый веселый квартал Акасаки процветал.

Посреди реки грязи, именуемой гордо – Токайдо, сидел Хансиро на плетеном сундуке, который он совсем недавно преподнес своенравной Кошечке. Воин из Тосы пытался перекупить сундук у настоятеля храма, узнав, как распорядилась княжна Асано его даром, но упрямый старик ничего не хотел слышать. Как большинство порядочных людей, помнивших о трагической судьбе князя Асано, настоятель сочувствовал дочери погибшего, а значит, благоволил и к тому человеку, который, как ему казалось, твердо решил ей помочь. Короче, старик отдал Хансиро сундук со всем его содержимым и не согласился взять за него ни одной медной монеты.

Несмотря на проливной дождь, Хансиро не открывал зонта. Его ноги прочно стояли в потоке коричневой воды, доходившей ему до лодыжек. Воин из Тосы смотрел перед собой бесстрастным взглядом, а дождь барабанил по его широкополой бамбуковой шляпе и забрызгивал грязью обмотки на ногах. Шляпа и дождевой плащ из промасленной бумаги не спасали Хансиро ни от дождя, ни от холода.

– Похоже, он совсем продрог, – вполголоса сказала Касанэ.

– А по-моему, он доволен собой, как змея, проглотившая комара, – так же тихо отозвалась Кошечка.

Гулкий грохот дождя по крыше не заглушал болтовни паломников. Мокнущий под дождем ронин вызывал любопытство у всех. Большинство обсуждавших его поведение зевак считало, что он сошел с ума. Во всяком случае, Хансиро привлекал к себе внимание, а это было для Кошечки нежелательно.

– Он обязательно простудится, – пробормотала Касанэ, ежась под порывами ветра, который со свистом огибал угол здания и обвивал дождевой плащ вокруг ее ног.

– Его никто не просит сидеть там. И никто не просил тащиться за нами четыре ри, – не уступала Кошечка.

– Не могли бы вы позволить ему идти с нами?

Кошечка устало вздохнула:

– Скажи ему: я требую, чтобы он укрылся от дождя, потому что его упрямство подвергает нас опасности. Скажи еще, что я рассмотрю его предложения.

Касанэ плотнее закуталась в плащ, опустила шляпу, вышла под дождь и зашлепала по лужам. Выслушав девушку, Хансиро повернулся в сторону Кошечки, поклонился ей, потом встал, продел в петли на крышке сундука шест и вскинул свою ношу на плечо.

Вместо того чтобы направиться туда, где жалась от холода Кошечка, воин, расталкивая толпу, прошел в чайный дом. Кошечка задумчиво нахмурила брови: что еще придумал этот ненормальный?

Через несколько мгновений из дверей заведения выскочила служанка и, непрерывно кланяясь, пригласила:

– Пожалуйста, господа, пойдемте со мной!

В набитой вещами прихожей эта женщина сумела найти уголок, чтобы вымыть грязные ноги Кошечке и Касанэ. Потом она провела путниц в боковой коридор, который огибал внутренний садик здания, отодвинула дверную створку, с поклоном ввела их в маленькую комнатку и ушла. Кошечка услышала, как служанка отдает кому-то быстрые распоряжения.

Вскоре вокруг усталых беглянок завертелась целая вереница горничных. Сначала в комнату внесли жаровню, полную углей. Потом возле Кошечки установили поднос с длинной ручкой, на котором лежали трубки, табак и огниво. Затем появились нагретые полотенца, мягкие хлопчатобумажные халаты и куртки на ватной подкладке. Кто-то из женщин налил путницам чай в узкие зимние чашки, которые так согревали озябшие руки.

Тепло, исходившее от плотной комнатной одежды, постепенно окутывало Кошечку. Дрожь, которая сотрясала ее, понемногу ослабевала, и по телу распространялась приятная истома.

Табак и горячий чай вместо врагов, которые бросаются на тебя с оружием, – контраст был настолько приятным, что у беглянки не осталось сил сопротивляться этому наслаждению.

И Кошечка уступила – она позволила другим людям заботиться о себе. Она знала, что расслабляться опасно, но разрешила себе это удовольствие, поскольку чувствовала, насколько коротким оно окажется. По правде говоря, ощущение покоя было таким восхитительным, что сделало ее более терпимой даже к грубому ронину из Тосы.

Но табаком и глотком чая дело не кончилось, и перед Кошечкой словно из-под земли выросла деревянная решетчатая стойка. В ее отделениях весело поблескивали покрытые черным лаком горшочки, украшенные одинаковым узором в виде золотых колес, плывущих по золотой реке, – набор посуды для загородных прогулок. В горшочках находились изысканные блюда – приготовленные на открытом огне моллюски «морское ухо», куски сырого морского леща с гарниром, жареные орехи гинкго и суп из красной бобовой пасты со свежесобранными грибами. Вкус путниц также должны были усладить роскошные плоды хурмы, грецкие орехи из Китая и леденцы в форме планирующих гусей.

– Ма! – ахнула Касанэ. Широко раскрыв глаза от изумления, крестьянская девушка следила за тем, как служанка выставляет на столик больше вариантов еды, чем она могла бы увидеть в родной деревушке за всю свою жизнь.

Хансиро, посторонившись в дверях, выпустил служанку из комнаты и закрыл за ней дверь. Ронин переоделся в свой церемониальный наряд, и при виде этого нового Хансиро у Кошечки перехватило дыхание. Воин был, во-первых, красив, этого она не могла отрицать, а во-вторых, его напряженный взгляд просто гипнотизировал Кошечку. Этот взгляд и обманчивое изящество движений сильного мускулистого тела бойца заставили беглянку насторожиться.

За тонкими стенами комнаты могли затаиться враги, поэтому, чтобы заговорить с Хансиро, Кошечке пришлось наклониться к нему. Пряная смесь запахов сандалового дерева, камелиевого масла и садовой гвоздики кружила голову. Кошечка на секунду перестала дышать, чтобы справиться с ощущением слабости, парализующей ее тело и мозг.

– Вы думаете, что можете обольстить меня, Тоса? Ошибаетесь. Дубинки меня не одолели, не одолеют и палочки для еды.

– Это вы одолели меня, моя госпожа.

– Если так, изложите мне ваши планы.

– Ваша спутница может одеться моим слугой, а вы сыграете роль моего ученика-оруженосца.

– Значит, я должна буду прислуживать вам? – Тон Кошечки ясно давал понять, как мало ей нравится эта мысль.

– Кто сам не был слугой, тот не может управлять слугами, – с ироническим поклоном произнес Хансиро. – Подчиняясь, мы учимся командовать.

Кошечка почувствовала, что ее робко дергают за рукав.

– В чем дело, Касанэ?

– Госпожа, помните песню про монаха Бэнкэя и Ёсицунэ-сама у заставы?

Касанэ вспыхнула от волнения. Она видела перед собой человека с сильной рукой и острым мечом. И этот человек совсем не пытался убить ее госпожу, а наоборот, предлагал помощь. Нельзя позволить госпоже лишиться такого защитника. Госпожа должна обрести своего Будду в аду. Беспокойство за судьбу Кошечки сделало крестьянку решительной. Она встала в позу слепого сказителя из-под Майсаки и повторила почти без запинки отрывок из его баллады, тот самый, где Бэнкэй бьет своего князя, доказывая стражникам, что Ёсицунэ всего лишь простой носильщик.

– Хорошо сказано! – Кошечка зажгла трубку и вдохнула горячий дым. Глоток никотина успокоил ее, и сердце перестало стучать словно молот. – Но Бэнкэй до этого случая уже не раз доказывал свою верность князю.

Хансиро внутренне усмехнулся и сделал беспроигрышный ход.

– В роли моего ученика, госпожа, вы сможете открыто носить два меча, – эти слова ронин произнес очень тихо, и не только потому, что дождь унялся.

– Или нагинату? – прошептала Кошечка.

– Да.

Кошечка взяла в руку мешочек с деньгами, которые Хансиро накануне передал ей в дар от управляющего князя Хино.

– Я заплачу за еду. – Она хотела быть как можно меньше обязанной ронину из Тосы.

– Как пожелаете, моя госпожа.

– Преподаватель боя на мечах и его ученик обычно бывают любовниками. – Теперь, когда Кошечка решила, что Хансиро все же достоин некоторого доверия, она захотела «не пренебрегать даже мельчайшими деталями».

Хансиро вынул из рукава книгу – трактат о влечении мужчин к мальчикам «Вечернее ожидание для пары рукавов». Он развернул промасленную бумагу, защищавшую хорошо изданный томик от дождя, и положил его в складку куртки так, чтобы заголовок бросался в глаза каждому встречному. Сей основательный труд приобретался для маскировки, но отчасти и для того, чтобы успокоить Кошечку.

– Женщина обсыпает пудрой свою роскошную кожу, красит губы, чернит брови…

– …Но плотские ласки мужчины и женщины всего лишь объятья вонючих костей, – закончила Кошечка старинное китайское стихотворение.

– Мы должны притвориться любовниками, – сказал Хансиро. – Но это будет только игрой, а вы уже доказали, что можете прекрасно сыграть любую роль, моя госпожа.