Текст книги "Дорога Токайдо"

Автор книги: Лючия Робсон Сен-Клер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)

– Ты готова? – спросила она.

– Я не знаю, что делать, господин!

– Ты хоть раз в жизни видела львиный танец, дрянь? Берись обеими руками за планку и открывай рот маски так, чтобы зубы стучали. Когда пойдешь по улице, поворачивай льву башку и потряхивай ею.

– Я не умею.

– Тогда я сдам тебя полицейским и расскажу им, что ты украла кошелек! – Кошечка рассчитывала, что крестьянка слишком простодушна или слишком робка, чтобы сообразить: ее «господин» тоже боится полицейских. Она также надеялась, что хозяева костюма не вернутся до их с Касанэ ухода, а ронин из Тосы просто не обратит внимания на мелкие проделки крестьян и не заинтересуется этой кражей.

Касанэ неуверенно щелкнула челюстями маски.

– Сильнее! – Застенчивость Касанэ так разозлила Кошечку, что она скрипнула зубами от ярости.

Деревенская девочка сильнее потянула планку, и челюсти закрылись с громким стуком.

Кошечка завела песню о льве и пошла вперед, притоптывая в ритме мелодии и подталкивая Касанэ перед собой концом посоха.

Глазные отверстия маски находились на расстоянии вытянутой ладони от глаз Касанэ, и крестьянка двигалась осторожно, маскируя свою неуверенность более резкими и сильными, чем надо, взмахами ног и наклонами танца. Но проходя мимо чайного дома, она уже встряхивала тяжелую маску с достаточной быстротой, если не с увлечением. Кошечка громко пела песню, сопровождавшую львиный танец.

Хансиро и Мумэсай бездумно смотрели на проходивших мимо танцоров. Когда пара в костюме льва исчезла за углом, художник дернул за шнур, который носил на шее, и выудил из глубины куртки, словно леща из морской пучины, плоский квадратный кошелек.

– Я должен продолжить свой путь, – попрощался он с Хансиро, отсчитал двадцать медных монет за суп и чай, снова опустил кошелек за ворот и встал.

Хансиро ответил каким-то нечленораздельным междометием.

– Пусть улыбнутся вам семь божеств счастья, – добавил художник.

– И вам тоже, – поклонился в ответ Хансиро, довольный тем, что ронин с запада решил идти своей дорогой и избавил его от необходимости придумывать предлог, чтобы освободиться от ненужного спутника.

Мумэсай похвалил служанку за отличный суп и снова поклонился, потом засунул свой длинный меч за пояс, положил на плечо шест с фонарями и медленно побрел вслед за танцорами.

Хансиро вернулся к созерцанию священной горы, и в уме у него неотвязно звучало стихотворение, написанное в те давние времена, когда гора Фудзи с громом извергала огонь и дым.

 
Мне закрыты теперь все пути для встречи с любимой.
Неужели я, как высокий пик Фудзи в Суруге, должен
Вечно гореть этим огнем любви?
 

ГЛАВА 28
Ад под доской

Когда мнимые танцоры свернули за угол, они тут же сбросили костюм льва. Потом Кошечка, таща Касанэ за собой, долго петляла по дальним закоулкам Фудзисавы, пока не убедилась, что ни полицейские, ни Хансиро не преследуют их.

Кошечка остановилась на перекрестке, отмеченном большими красными воротами-ториями. Отсюда отходила дорога к берегу моря, где сотни людей готовились переправиться на остров Эносима. Они направлялись на поклонение Бэнтэн-сама, синтоистской богине музыки и красноречия, а помимо того – в лавки с подарками, дома терпимости, гостиницы и винные лавки, прилепившиеся к крутым склонам Эносимы.

– Здесь мы расстанемся, – сказала Кошечка.

– Как скажете, господин.

Касанэ помогла Кошечке взвалить фуросики на спину. Узел был тяжелым, но легче, чем тот, который Кошечка несла для Мусуи. Правда, поэт шел медленно и часто останавливался, а Кошечка торопилась. Беглянка вручила Касанэ две связки медных монет по сто штук в каждой, завернув их в маленькое полотенце. Это было немного, но у нее и у самой оставалось мало денег. Кошечку тревожило то, как быстро дорожные нужды поглотили деньги сводника. Она также пожалела и о деньгах, отданных Касанэ, из-за предчувствия, что у такой простушки они все равно долго не задержатся. Насколько Кошечка успела ее узнать, у этой девчонки ума было не больше, чем у комара.

– Иди к алтарю Бэнтэн-сама и попроси позвать кого-нибудь из священников. Они помогут тебе, – сказала Кошечка. Но она понимала, что ее совет не слишком удачен.

Алтарь богини Бэнтэн на острове Эносима был одним из самых посещаемых в Японии. Монахи здесь, скорее всего, слишком заняты продажей предсказаний судьбы, амулетов и специальных молитв, чтобы обращать внимание на какую-то потерявшуюся крестьянку.

И все-таки Кошечка, не дрогнув, ушла бы от своей грязеедки, если бы не обернулась. Обернувшись, Кошечка увидела, что Касанэ стоит, не двигаясь с места.

Деревенская девушка словно не замечала шумной толпы счастливых людей, задевавших ее на ходу. Прижимая к груди полотенце с деньгами, она не сводила глаз с Кошечки, и в этих узких раскосых глазах блестели слезы. На окаменевшем бесстрастном лице Касанэ отражались терпение и безысходное отчаяние человека, ставшего жертвой жестокости и равнодушия жизни. Она походила на бездомную девочку-сироту, которая упала с корабля в море во время бури и смотрит, как он уплывает без нее.

Пока Кошечка медлила, какой-то мужчина подошел к Касанэ и дернул ее за рукав. Та отшатнулась от него, продолжая глядеть на Кошечку умоляющими глазами.

Дочь князя Асано тяжело вздохнула. Жизнь сейчас дала ей еще один урок: господин – слуга тех, кем он управляет.

Потрясая посохом, Кошечка широкими шагами помчалась к Касанэ, расталкивая всех, кто попадался ей на пути. Она была на треть легче, на треть ниже и на треть моложе этого наглого самца, но яростный напор и внезапность ее нападения привели его в замешательство, и он скрылся в толпе.

– Ойсо! – бросила Кошечка сквозь стиснутые зубы. – Я доведу тебя до Ойсо, но дальше – все. Там мы заплатим какому-нибудь лодочнику, чтобы он отвез тебя в Кадзусу.

Кошечка сбросила узел к ногам Касанэ. Та надела его себе на плечо, чтобы он уравновешивал сундучок и скатанные циновки.

– От тебя так же трудно избавиться, как от вшей в голове, – проворчала Кошечка и зашагала дальше.

Беглянка торопилась как можно скорее покинуть Фудзисаву, на каждом шагу ей чудился угрожающий взгляд Хансиро. То, что Кошечка увидела его в чайном доме вместе со слугами Киры, окончательно подтвердило ее подозрения: этот человек – один из соглядатаев и нанят коварным князем или его сыном, чтобы поймать или убить ее.

Она вспомнила тигриные глаза этого ронина – их золотистый цвет и пристальный немигающий взгляд. Человек с тигриными глазами имеет особую власть над другими. Китайские физиономисты говорили, что люди с такими глазами одиноки и жизнь их трудна, но это не очень утешало Кошечку.

Жители Тосы, отрезанные от остальной страны горами и водой, считались очень гордыми, упорными, выносливыми и умелыми в бою на мечах. Кошечка не сомневалась, что ронин по имени Хансиро обладает всеми этими качествами. И только его она боялась по-настоящему.

Пряча лицо под полями шляпы, беглянка медленно брела мимо дорожной управы, где отдыхали, ожидая седоков, носильщики со своими каго и почтовые слуги с лошадьми. «Я возвращаюсь домой, молодой господин. Я недорого возьму с вас за этот перегон!» – кричали они ей.

Возможность не мять понапрасну подошвы была заманчива. Кошечка уже обдумывала, как спросить о цене и до какой суммы торговаться, и вдруг заметила человека, сидевшего на ящике под ивой посреди истоптанного двора. Это был тот самый слуга Киры, который вытянул короткую палочку и теперь торчал здесь, высматривая княжну Асано вместо того, чтобы пить сакэ со своими товарищами.

Он присматривался ко всем, кто нанимал лошадь или каго. Люди Киры не без основания считали, что княжна не пойдет пешком, если ей представится возможность ехать.

«Они думают, что я дура!» – почему-то это обстоятельство злило Кошечку так же сильно, как и то, что они гнались за ней, как гончие псы за добычей. Кошечка зашагала в сторону Хирацуки, но скоро поняла, что должна принимать в расчет идущую за ней Касанэ. Крестьянка, как обычно, покорно держалась в трех шагах позади, по иногда, забываясь, начинала двигаться так быстро, что Кошечка поневоле должна была ускорить шаг, несмотря на боль в ногах. Касанэ не хотела, чтобы хозяин мог упрекнуть ее в том, что она его задерживает. Крестьянка твердо решила не давать своему господину ни малейшего повода бросить ее.

На ходу Кошечка просматривала путеводитель. Она могла попасть в Ойсо вскоре после полудня, нанять лодку и отправить крестьянку прочь. Освободившись от нее, Кошечка могла пройти еще почти четыре ри до Одавары и попасть туда задолго до заката. Она найдет в этом городке недорогую, но приличную гостиницу и сможет принять ванну, поесть, отдохнуть перед тяжелым переходом через горы Хаконэ и подготовиться к проходу через заставу, которая стоит на высоком перевале.

При мысли об этой заставе ее сердце начинало тревожно биться.

Говорят, что там есть чиновники, способные по выговору человека определить, из какой он деревни. Если Кошечка собирается пройти через заставу с подорожной Хатибэя, брата этой крестьянки, ей нужно научиться говорить точно так же, как говорят в Кадзусу. А она едва не прогнала от себя единственного человека, который может помочь ей в этом.

До сих пор спутница Кошечки говорила так мало, как только могла. Для крестьянки это похвально, но теперь Кошечка понимала, что должна чаще слышать речь Касанэ, чтобы попробовать подражать ей. Дочь князя попыталась придумать, о чем она может поговорить с простолюдинкой. Конечно, не о живописи, не о театре или литературе. Кошечка замедлила шаг и оказалась рядом с крестьянкой.

– Как вышло, что бумаги твоего младшего брата оказались у тебя? – спросила она.

– Он положил большую часть своих вещей в мой сундучок, чтобы меньше нести самому.

– А где он теперь?

– Его нет.

Касанэ смотрела себе под ноги и упрямо молчала.

– Расскажи, что случилось с ним. – Такой прямой и личный вопрос был грубостью, но Кошечка пришла в отчаяние.

– Я не должна надоедать своими ничтожными неприятностями такой почтенной особе, как вы, господин.

– Надоешь ты мне или нет, это мое дело.

«Тупая тыква!» – подумала Кошечка, подавляя желание выбить из Касанэ слова своим посохом.

– Чтобы перехитрить стражников на заставе, я должна говорить как твой брат Хатибэй из Сосновой деревни. Расскажи подробно обо всем, что случилось, чтобы я могла изучить твое произношение. Ты поняла?

– Да, господин, – Касанэ глубоко вздохнула. – Несколько дней назад мы, девять человек, вышли из нашей деревни: мой единственный брат, я, глава общества паломников и шесть человек наших крестьян, вытянувших жребий.

– Жребий?

– Да. Каждый месяц члены общества вносят несколько бу в казну общества, каждый год они тянут жребий, и те, кто выигрывает, отправляется в Исэ на эти деньги. Когда мы уходили, для нас на прощанье устроили большой праздник с речами и подарками.

По правде говоря, в эти дни бедняжке Касанэ только и приходилось, что прощаться.

– Председатель выбрал для поездки зимнее время потому, что в эту пору цены в гостиницах ниже. И предсказатель погоды обещал необычно теплую зиму. Первую ночь мы привели в бедной гостинице, и как-то… – Касанэ вновь умолкла и сильно покраснела.

– Продолжай, – Кошечка старалась быть терпеливой.

– В темноте кто-то, возвращаясь из отхожего места, принял мою постель за свою. Я сказала ему, что он ошибся, и он быстро убежал.

Кошечка невольно улыбнулась. Считалось, что паломники отбрасывают все плотские мысли. Но вдали от зорких глаз семьи и соседей благочестивые странствия часто превращались в веселые прогулки.

– В этой гостинице среди ее постояльцев было несколько грубых с виду мужчин, и я испугалась их. Я забрала свой сундучок и проспала ночь в пустом чуланчике для посетителей. Утром я еле вылезла из него и узнала, что наш председатель бежал и забрал всю нашу казну.

Кошечка едва не рассмеялась вслух. До сих пор рассказ Касанэ напоминал театральный фарс.

– Почему же вы не вернулись домой?

– У других односельчан было отложено немного денег, и они решили просить по дороге милостыню, чтобы добраться до Исэ на эти сбережения. Потом какой-то лодочник предложил перевезти нас в Ойсо. Он сказал, что это будет благочестивым даром Будде. Он даже оставил в своей лодке место для Фунодамы-сама.

Касанэ, как все жители рыбацкой деревушки, где она родилась, слышала иногда по ночам слабый звон, доносившийся из вытащенных на берег лодок, и верила, что это шевелится в них Фунодама-сама, милая богиня рыбаков.

– И этот лодочник оказался разбойником?.. – Кошечка уже усваивала ритм речи и произношение Касанэ.

– Да.

В голосе Касанэ чувствовалось напряжение. Кошечка взглянула через плечо и удивилась тому, сколько боли отражалось сейчас на лице крестьянки. Дочери князя стало неловко от того, что она заставила девушку потерять лицо при постороннем человеке. Кошечка ускорила шаг, отрываясь от Касанэ, и больше не задавала ей вопросов.

Касанэ брела за ней как загипнотизированная. Она вспоминала подробности этой ужасной переправы. «Дно толщиной в одну доску, а под доской ад», – вот как говорят о лодках рыбаки.

Касанэ как будто снова сидела, сжимаясь в комок, на носу лодки и видела разбойника-лодочника, стоявшего у большого весла на корме. Его связанные в хвост волосы растрепались, и их длинные грязные пряди вились вокруг головы, как угри. Лицо лодочника исказилось так, словно в его груди бушевала та же буря, что и в водах залива.

Односельчане из Сосновой деревни стояли на коленях в центре открытой лодки и держались за гик. Они падали друг на друга, пытаясь выполнить приказ страшного человека и раздеться в пляшущем на волнах суденышке. Широким взмахом своего длинного ножа разбойник указал на край подветренного борта. Размахивая ножами и палками, его подручные бросились на голых паломников. Брат Касанэ, когда его бросали за борт вместе с остальными, крикнул:

– Молись за меня, сестра! Не дай моей душе стать бездомным привидением!

Касанэ беспомощно смотрела, как он тонул у самого борта лодки. Под конец стала видна только кисть его руки, ухватившаяся за борт. Потом кто-то стал бить по руке палкой. Пальцы брата стали словно укорачиваться, соскальзывая с борта, потом совсем исчезли. Касанэ продолжала смотреть на зазубрины в дереве борта там, где только что находилась рука брата.

Один из разбойников поднял с досок испачканную и мокрую одежду паломника:

– Деревенщина. Одежка на них дешевая.

Другие со смехом рылись в сундучках. Касанэ пыталась расслышать в море голос брата, но за хлопаньем паруса, ревом бури и смехом грабителей ничего нельзя было слышать.

Она как можно глубже вжалась в нос лодки и стала смотреть вниз, в лужу черной воды, в которой сидела. Касанэ не взглянула вверх, когда босые ноги лодочника расплескали ее. Главарь разбойников схватил девушку за волосы и откинул ей голову назад. Касанэ окаменела от стыда и ужаса, когда лодочник, встав на колено, засунул руку ей под платье и проверил пальцем ее девственность. «Девка простая, но нетронутая, мы можем ее продать! – крикнул он. – Свяжите ее!»

Когда один из убийц заломил Касанэ руки за спину и грубая соломенная веревка врезалась ей в запястья, девушка услышала слабый звон. Но это была не милая богиня рыбаков Фунодама-сама – просто колокольчик одного из погибших катался по палубе прыгающей в волнах лодки.

Теперь, шагая за Кошечкой и глядя на ее прямую, выражавшую безразличие спину, Касанэ вытирала глаза тонким полотенцем – подарком Кошечки – и сморкалась в него. Со дня смерти своего брата она даже ни разу не смогла помолиться как следует за его душу, и звон колокольчика прошедшего мимо паломника заставил ее вздрогнуть от горя.

ГЛАВА 29
Дубинка среди бамбука

Перед самой Хирацукой дорога Токайдо пошла по насыпи, проложенной через широкую равнину, покрытую рисовыми полями. По обеим сторонам дороги росли большие сосны, и поля подступали прямо к ним. На юго-западе горы Хаконэ, выгибавшие спины на фоне пепельно-серого неба, казались такими же темно-серыми, как тучи, сгущавшиеся над ними.

Спутанные нити молний вспыхивали над вершинами гор. Ветки сосен судорожно вздрагивали под порывами ветра. Мимо пробежал носильщик каго со своими пустыми носилками, привязанными ремнями к спине. Прошел погонщик, подгоняя вьючных лошадей, и звон колокольчиков на их сбруях прозвучал для Касанэ и Кошечки как знак срочно помолиться о погибших близких.

Кошечка остановилась у лотка, где продавались религиозные принадлежности для тех, кто шел в маленький храм, стоявший поблизости среди старых сосен. Она купила два пучка тонких благовонных палочек, две мисочки риса, две крошечные чашки и два темно-оранжевых плода хурмы из Мино. Плоды она выбирала старательно – взяла самые большие, такие зрелые и разбухшие от сладкого сока, что казалось, будто они вот-вот лопнут. Кошечка поделилась своими покупками с Касанэ, проворчав: «Для твоего брата».

Вместе они ополоснули рты и руки в большом каменном водоеме часовни. Потом обе поставили рис и чашечки с водой перед алтарем, зажгли благовония от углей специально стоявшей здесь жаровни, сложили ладони и склонили головы. Кошечка помолилась об упокоении души своего отца, а Касанэ – о душе своего брата.

Молча продолжили они свой путь и уже входили в Хирацуку, когда первые крупные капли дождя разбились о поля шляпы Кошечки. Налетевший шквал рванул зонты из рук, раздул одежду прохожих и качнул сосны так, что их ветки захлестали по воздуху, как плети. Кошечке и Касанэ пришлось наклониться вперед, чтобы идти против ветра. Немногие остававшиеся на дороге путники побежали искать укрытия.

– Стой!

Крик прозвучал из конюшни, соседней с дорожной управой. Голос был громким и властным, и Кошечка, конечно, услышала его. Она перехватила свой посох поудобней и продолжала идти.

– Стой, кому говорят! – От конюшни отделились два человека.

Разбивая телом поток хлынувшей с неба воды, Кошечка нырнула в какую-то улочку. Она опустила подбородок, прижала локти к бокам и побежала, забрызгивая себя грязью. Бросилась наугад в один узкий переулок, потом в другой…

Она мчалась со всей мыслимой в такой ситуации скоростью, пытаясь оторваться от своей спутницы. Если Касанэ поймают вместе с беглянкой, это обернется для девушки большими неприятностями. По крестьянка в последние дни навидалась столько плохого, что стала считать Кошечку чем-то вроде своего защитника и твердо решила не отставать от хозяина. Однако с тяжелым грузом она не могла бежать быстро, и люди Киры скоро обогнали ее.

Кошечка услышала, что враги приближаются к ней. Заметив приоткрытую дверь бани, она проскользнула внутрь домика и плотно закрыла дверь за собой. Потом она побежала в темноте по заднему коридору, а ветер свирепо тряс тяжелые деревянные ставни строения, и дождь громко барабанил по кедровой дранке крыши.

Беглянка едва не сшибла с ног свободную от работы банщицу, которая, предвкушая удовольствие, шла помыться сама. На женщине была хлопчатобумажная рубаха без пояса, через плечо она перекинула полотенце. Банщица, вскрикнув, вскинула руки, растеряв все свои принадлежности для мытья. Тут же ей пришлось раздвинуть стенку и броситься в соседнее помещение, чтобы не быть растоптанной самураями Киры.

Кошечка влетела в большую комнату для мытья и поняла, что дальше бежать некуда. В центре помещения возвышалась квадратная ванна из кипариса, такая огромная, что в ней могли одновременно поместиться восемь или девять купальщиков. У стен теснились пирамиды больших круглых деревянных лоханей. По периметру комнаты шли длинные желоба для стока воды, накрытые деревянными решетками. Возле входа к бамбуковым щитам были прикреплены широкие полки для одежды.

Еще две свободные от работы банщицы приятно проводили здесь время досуга. Раздетые догола, они обменивались сплетнями, растирая друг друга мешочками с рисовыми отрубями и предвкушая наслаждение от медленного погружения в горячую воду. Деревянную крышку с бассейна они сняли и прислонили к высокому борту благоуханного резервуара. От воды шел пар.

Когда Кошечка ворвалась в купальню, банщицы изумленно уставились на нее – рты разинуты, мешочки с отрубями повисли в воздухе. Разглядев выражение лица незнакомца, они пронзительно завизжали и, как были, нагишом выскочили в заднюю дверь для прислуги. Кошечка повернулась лицом к дверям для клиентов, приняла боевую стойку, подняла посох и перенесла тяжесть своего тела на подъем стоп. В этот момент в моечную ввалились преследовавшие ее слуги князя Киры с обнаженными мечами.

Кошечка стала отступать и делала это до тех пор, пока кипарисовый бортик бассейна не коснулся ее пяток. Поднимавшийся из ванны пар окутал девушку-воина, сделав ее похожей на духа.

«Когда противник превосходит тебя числом, наступай», – советовал Мусаси. И Кошечка с криком бросилась на своих врагов, уклоняясь влево и угрожая им справа, стараясь не дать себя обойти. Она наносила и отбивала удары без вмешательства сознания, предвосхищая движения противников.

Кошечка знала, что не сможет долго противостоять самураям. Она не очень хорошо умела сражаться посохом, к тому же ее теперешнему оружию не хватало длины и угрожающего вида нагинаты. Единственными преимуществами беглянки были ее отчаяние и то, что люди Киры имели приказ захватить дочь князя Асано живой. Кира не хотел, чтобы его имя было связано с убийством, которое он не мог объявить несчастным случаем.

Мусаси учил: воин должен наносить удары медленно и с неодолимой силой, – так течет вода глубокой реки. Кошечка помнила, что она должна поддерживать в себе восходящий поток этой силы, что удар надо наносить мышцами живота и при замахе поворачиваться всем телом. Раз за разом ее посох вибрировал, отражая стальные клинки. От резких сотрясений древка пальцы Кошечки онемели. Силы покидали воительницу, и она понимала, что не сможет долго сдерживать натиск врагов. Скоро люди Киры подойдут ближе и обезоружат ее.

Краем глаза Кошечка увидела вбежавшую в комнату Касанэ. Та уже сбросила с плеч свой сундучок и фуросики. Крестьянка высоко подняла над головой одну из тяжелых деревянных посудин, рукава ее одежды скользнули вниз, открыв мускулистые руки человека, привыкшего к тяжелой работе. Касанэ метнула лохань в ближайшего к ней врага.

Тот почуял опасность, но слишком поздно: он не ожидал обнаружить «дубину среди бамбуковой поросли» – служанку, способную напасть. Удар пришелся под прямым углом сбоку, ошеломив самурая. Стенка лохани при столкновении разбила ему висок и смяла скулу. Слуга Киры свалился лицом вниз в большую ванну, его ноги через секунду влетели туда же. Больше он не двигался, и только широкие рукава куртки чуть шевелились от движения воды.

Касанэ смотрела на поверженного врага с таким изумленным и потрясенным видом, словно ее руки действовали без ведома хозяйки и теперь их безрассудство навлекло на нее большую беду.

Воспользовавшись замешательством в стане противника, Кошечка нанесла удар. Ее посох опустился на голову оцепеневшего от изумления самурая. Послышался треск. Дерево сшиблось с костью и победило кость. Удар болезненно отозвался сначала в пальцах Кошечки, а потом и в ключице. Меч врага со стуком выпал из его рук. Самурай согнулся и стал оседать на пол. Кошечка для верности еще раз с силой рубанула его по плечам.

– Помоги мне положить его в воду.

Все еще чувствуя ломоту в пальцах и дрожь в плечах, она ухватила оглушенного врага под мышки. Касанэ схватила слугу Киры за ноги, и вдвоем они бросили мужчину в бассейн. Вода хлынула через край купальни и побежала, журча, к желобам.

– Проверь, пусто ли в переулке, – сказала Кошечка. – И поторопись: полицейские идут сюда. Я догоню тебя.

Как только Касанэ вышла, Кошечка первым делом закрыла ванну тяжелой крышкой, которая была подогнана так, что плотно входила между белесыми кипарисовыми стенками, держась на плаву. Крышка придавила слуг Киры, полностью притопив их. Может, их спасут, прежде чем они захлебнутся, может, нет – Кошечку это не занимало.

Она жадно взглянула на выпавшие из рук самураев мечи, но оставила их лежать на месте: даже один меч было бы слишком трудно спрятать. Вместо оружия она сгребла с полки платье и пояс одной из банщиц и усмехнулась, вспомнив старую поговорку: «Кто начал лжецом, кончит вором». О ней можно было бы сказать: кто начал убийцей…

Совсем немного времени прошло между вторжением Кошечки в баню и ее триумфальной победой. Она выбежала из бани, швырнула украденные тряпки в сундучок Касанэ, потом сняла с нее фуросики и взвалила себе на спину. Снять с девчонки половину груза – небольшая плата за спасение жизни.

Кошечка видела, что за пределами переулка, над которым смыкавшиеся крыши образовывали навес, бушует гроза. Деревья там гнулись из стороны в сторону. Ливень хлестал так, что за его плотной завесой не было видно домов.

Кошечка знала, что им надо спешно бежать из Хирацуки. Полиция бросится разыскивать ее с удвоенной силой. И Касанэ тоже, если кто-нибудь видел, как та бросила лохань в самурая. Власти обязательно перекроют дороги и пошлют по почте соответствующие распоряжения. А до Ойсо всего три четверти ри.

Кошечка накинула поверх шляпы дополнительный шнур и крепко завязала его под подбородком. Касанэ поступила так же. Обе набросили поверх поклажи дождевые плащи и подпоясались, чтобы сильный ветер не изорвал их.

Потом Кошечка резко наклонилась вперед, защищая лицо от ударов дождя, и, преодолевая сопротивление воды, зашагала в сторону Ойсо. Без единого слова жалобы или протеста Касанэ надвинула свою шляпу на глаза и последовала за ней.

Хансиро решил переждать грозу в Хирацуке. Он был уверен, что княжна Асано не отправится в путь в такую погоду. Увидев возле одной из бань скопление людей, укрывавшихся от ливня под соломенными циновками и дождевыми плащами, он подошел узнать, что случилось.

Толпа расступилась – не перед ним, но перед его мечами. Хансиро услышал в доме гомон визгливых женских голосов, но не сумел уловить смысла свары. Ронин вошел в дом, добрался до ванной комнаты и тихо встал за спинами полицейских.

Он был поражен, когда увидел на полу два обнаженных тела. Они все еще были ярко-красными – слуги Киры почти сварились в воде, сильно нагревшейся под деревянной крышкой.

Хансиро едва сдержал улыбку: он вынужден был признать, что эта женщина – настоящий воин: стойкая и не страшится последствий того, что делает. Но если имя княжны Асано свяжут с этим убийством, она погибла.

– Сюда ворвалось привидение! – Одна из женщин, выскочивших нагишом из моечной, теперь куталась в просторный халат для купания. Ее прическа была растрепана, но банщица даже не озаботилась тем, чтобы накраситься. – Я видела все сквозь него!

Вторая банщица не соглашалась:

– Говорю вам, это был черт: рогатый и бородатый! С лицом как лисья морда и ушами как у барсука.

Хансиро постоял еще немного, чтобы убедиться, что никто и здесь не опишет ему внешность княжны Асано. Но беглянка где-то совсем близко и, возможно, прячется где-нибудь в Хирацуке. Найти ее теперь будет несложно – все равно что отыскать вещь в собственной сумке.

Княжна Асано превратила свой побег в тренировочное путешествие. Так называлось паломничество, в которое воин отправлялся, чтобы вызывать на бой всех других встречных бойцов и совершенствоваться в своем искусстве.

Хансиро подумал, что ему теперь придется быть начеку, и сам удивился этой мысли.

– Тигрица гуляет по рынку, – пробормотал он, туже запахнул полы дождевого плаща, опустил поля шляпы и вышел под грозовой ливень.