Текст книги "Вихри Мраморной арки"

Автор книги: Конни Уиллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 48 страниц)

– Не надо… – начал я, но ветер уже налетел, неумолимый и лихой. От его порыва волосы Кэт прилипли к щекам, нас чуть не сдуло со ступеньки, а запах тут же шибанул мне в нос. Я задохнулся от изумления.

Старушка на соседнем эскалаторе застыла в проходе, запрокинув голову и закрыв глаза. Сзади скопилась пробка, люди раздраженно бормотали: «Простите!» и «Можно пройти?» Она не слышала. Запрокинув голову, она блаженно втягивала в себя воздух.

– Ой! – Кэт тоже запрокинула голову.

Я сделал глубокий вдох. Аромат сирени, дождя и радостного ожидания. Сменяющие друг друга из года в год туристы с путеводителем «Лондон за сорок долларов в день» и молодожены, держащиеся за руки на платформе. Эллиот с Сарой и мы с Кэт, выскакивающие из поезда и со смехом несущиеся за Стариканом по зовущим вдаль переходам к линии Дистрикт и Тауэру. Аромат весны, легкости на подъем и столького впереди.

Он затерялся в изгибах тоннелей вместе с отчаянием, ужасом и горем. Пропал в лабиринте переходов, лестниц и платформ, пойманный в ловушку и усиленный инверсионным слоем.

Мы стояли наверху.

– Можно пройти? – раздался мужской голос сзади.

– Мы отыщем твой сервиз, Кэт, – пообещал я. – На Портобелло-Роуд есть блошиный рынок, а уж там найдется все, что только душе угодно.

– Туда идет метро? – спросила она.

– Простите! – порывался пройти мужчина. – Дорогу, пожалуйста!

– «Лэндброук-Гроув». Ветка Хаммерсмит энд Сити. – Я наклонился поцеловать жену.

– Вы загораживаете проход, – возмутился мужчина. – Вас же не обойти.

– Мы улучшаем атмосферу, – ответил я и снова поцеловал Кэт.

Застыв еще на мгновение, мы вдохнули его полной грудью – аромат листвы, сирени и любви.

А потом перешли на соседний эскалатор и, держась за руки, спустились на платформу в восточном направлении, чтобы сесть на поезд до Мраморной арки.

ПОСИНЕВШАЯ ЛУНА[4]4
  Blued Moon © Перевод. М.В. Гитт, 1997


[Закрыть]

СООБЩЕНИЕ ДЛЯ ПРЕССЫ: «Сегодня компания «Мауэн кемикал» объявила о завершении монтажа принципиально новой установки для выброса отходов, разработанной в чагуотерской экспериментальной лаборатории штата Вайоминг. По словам руководителей проекта Брэдли Макаффи и Линн Сандерс, эта установка будет с силой выбрасывать непереработанные углеводороды в верхние слои стратосферы, где они подвергнутся фотохимическому разложению при участии трехатомных аллотропных соединений, с последующим выпадением двууглекислой соды, способной нейтрализовать кислотные дожди. Согласно предварительным исследованиям, можно ожидать значительного увеличения мощности озонового слоя без заметного нарушения равновесия земной биосферы».

– Как ты думаешь, стал бы Уолтер Хант изобретать английскую булавку, зная, что панки будут протыкать ею щеки? – спросил м-р Мауэн. Он мрачно смотрел в окно на возвышающиеся вдалеке шестисотфутовые трубы.

– Не знаю, мистер Мауэн, – со вздохом ответила Дженис. – Хотите, я скажу ребятам из отдела исследований, чтобы они подождали еще немного?

Вздох должен был означать: «Уже пятый час, темнеет, и вы трижды просили своих подчиненных подождать, и когда же вы наконец примете какое-нибудь решение?»

Но ее собеседник отмахнулся от этого немого вопроса.

– С другой стороны, – продолжал рассуждать он, – возьмем, к примеру, подгузники. Не будь английских булавок, младенцы без конца кололись бы обычными.

– Это поможет восстановить озоновый слой, мистер Мауэн, – напомнила Дженис. – И, по мнению отдела исследований, никаких вредных побочных эффектов не ожидается.

– Как просто: выбрасываешь облако углеводородов в стратосферу и не ждешь никаких вредных побочных эффектов! Отдел исследований в этом уверен, – пробормотал мистер Мауэн, поворачивая кресло так, чтобы оказаться лицом к Дженис. Он едва не уронил портрет своей дочери Салли, стоявший на столе. – Однажды я уколол Салли английской булавкой. Она вопила битый час. Так это как, вредный побочный эффект? А как насчет тех осадков, которые образуются при участии озона? Двууглекислый натрий, сообщает мне отдел исследований. Совершенно безвредная сода. Откуда они знают? Кого-нибудь из них когда-нибудь посыпали содой? Позвони им… – Не успел он закончить фразу, как Дженис схватила трубку и набрала номер. На этот раз она даже не вздохнула. – Попроси, чтобы они рассчитали, как могут подействовать эти щелочные дожди.

– Да, мистер Мауэн, – сказала Дженис. Она прижала трубку к уху и некоторое время молча слушала. Потом нерешительно произнесла: – Мистер Мауэн…

– Уверен, они доказывают, что эти дожди нейтрализуют серную кислоту, которая разрушает памятники архитектуры, а заодно дезодорируют воздух.

– Нет, сэр, – ответила Дженис. – Исследовательский отдел сообщает, что дифференциальная просушка уже началась и через несколько минут вы увидите, что произойдет. Они говорят, что больше ждать нельзя.

М-р Мауэн опять развернул свое кресло, чтобы посмотреть в окно. Портрет Салли задрожал, но выстоял, и м-р Мауэн подумал: приехала ли она уже из колледжа? Трубы пока бездействовали. Беспорядочное нагромождение закусочных и автостоянок скрывало основания этих гигантских «свечей». Именно там находились устройства для просушки. Вдруг у самого подножия труб вспыхнула неоновая вывеска «Макдоналдса», и м-р Мауэн подскочил от неожиданности. Сами трубы оставались тихими и темными, лишь тусклые сигнальные огоньки мигали на их верхушках. Президент компании разглядел вдалеке заросшие полынью холмы, и весь пейзаж, за исключением макдоналдсовской вывески, показался ему неправдоподобно безмятежным и мирным.

– Они говорят, что устройства для просушки запущены на полную мощность, – продолжала Дженис, прижав трубку к груди.

М-р Мауэн приготовился к взрыву. Послышался глухой рокот, напоминавший шум далекого пожара, потом над трубами выросло облако белесого дыма, и наконец раздался громкий протяжный вздох, похожий на те, которые обычно издавала Дженис, – и два синих столба взметнулись прямо в темнеющее небо.

– Почему они синие? – поинтересовался м-р Мауэн.

– Я уже спрашивала, – ответила Дженис. – Исследователи объясняют это рассеиванием лучей видимого спектра, которое происходит из-за того, что возбуждается восьмой квантовый уровень атомов углерода…

– Слово в слово, как в этом дурацком пресс-релизе, – проворчал м-р Мауэн. – Попроси их выражаться по-английски.

Поговорив с минуту по телефону, секретарша сказала:

– Это тот же самый эффект, что вызывает потемнение при извержении вулкана. Рассеяние света. В исследовательском отделе хотят знать, кого из их группы вы хотите видеть на завтрашней пресс-конференции.

– Руководителей проекта, конечно, – раздраженно проворчал м-р Мауэн. – И еще кого-нибудь, кто умеет говорить по-английски.

Дженис заглянула в пресс-релиз:

– Руководители – Брэдли Макаффи и Линн Сандерс.

– Почему эта фамилия, Макаффи, кажется мне знакомой?

– Он живет в одной комнате с Ульриком Генри, лингвистом компании, которого вы наняли, чтобы…

– Я сам знаю, зачем я его нанял. Вот и этого Генри тоже пригласите. И передайте Салли, когда она приедет домой, что я надеюсь ее там застать. Скажите, чтобы она приоделась.

Президент «Мауэн кемикал» посмотрел на часы:

– Ну вот. Уже пять минут, и никаких вредных побочных эффектов.

Телефон зазвонил. М-р Мауэн вздрогнул и в ужасе уставился на аппарат.

– Я знал, что от добра добра не ищут! – воскликнул он. – Кто это? Департамент экологии?

– Нет. – Дженис вздохнула. – Это ваша бывшая жена.

– Все, с плеч долой, – потирая руки, воскликнул Брэд, когда Ульрик появился в дверях. В комнате было темно, только зеленоватый свет монитора падал на лицо Брэда. Он еще немного постучал по клавишам и повернулся. – Готово дельце. Славный перетрясец вышел.

Ульрик включил свет:

– О чем это ты? О проекте выброса отходов?

– Не-а. Эксперимент начался еще днем. Машина пашет, как кобыла пляшет. Нет, я битый час стирал имя моей невесты Линн из всех протоколов проекта.

– А Линн не против? – равнодушно спросил Ульрик. Он не совсем ясно представлял себе, кто такая эта Линн. Все невесты Брэда казались лингвисту на одно лицо.

– Да ей и невдомек. А когда она узнает, будет уже поздно. Она помчалась в Шайенн, чтобы поспеть на восточный рейс. Ее мамаше приспичило получить развод – застукала благоверного в рогодельной мастерской.

Что раздражало еще больше, чем испорченность Брэда, так это его поразительное везение. Ульрик понимал, что его сосед достаточно подл для того, чтобы воспользоваться непредвиденным семейным скандалом и выкинуть Линн из Чагуотера. И все же удачное стечение обстоятельств – то, что матери Линн именно сейчас вздумалось добиваться развода, – было случайным. Брэду постоянно везло на такие счастливые совпадения. Иначе как бы три его невесты умудрились ни разу не встретиться друг с дружкой в тесных пределах Чагуотера и «Мауэн кемикал»?

– Линн? Это которая – рыжая программистка? – поинтересовался Ульрик.

– Не-а, ту зовут Сью. А Линн – маленькая блондиночка, которая здорово сечет в химической инженерии. Зато во всем прочем – полная простоплюха.

«Простоплюха», – мысленно повторил Ульрик. Нужно поразмыслить об этом слове на досуге. Вероятно, оно означает «некто настолько глупый, чтобы связаться с Брэдом Макаффи». Конечно, самому Ульрику прекрасно подходит это определение. Он ведь согласился делить комнату с Брэдом. Слишком был потрясен, когда его взяли на работу, чтобы попросить отдельное жилье.

Ульрик получил диплом языковеда, и все уверяли его, что эта бумажка в Вайоминге более чем бесполезна. В этом молодой специалист весьма скоро убедился. С горя он решил попытать счастья на производстве и подался в «Мауэн кемикал». И его наняли лингвистом компании, положив поистине удивительное жалованье, а с какой целью – он и сам толком не понимал, хотя просидел в Чагуотере уже больше трех месяцев. А вот что Ульрик понимал, так это то, что Брэд Макаффи был, выражаясь его собственным цветастым языком, шулером, надувалой и рогоделом. Он упорно торил дорожку к руке дочери босса, чтобы наложить лапу на «Мауэн кемикал». В кильватере оставались горы разбитых сердец молоденьких дурочек, которые, очевидно, полагали, что человек, произносящий слово «невеста» как «не веста», не может иметь их более одной зараз. И это тоже был любопытный лингвистический феномен.

Поначалу Ульрика тоже одурачили грубоватые манеры Брэда, которые, однако, шли вразрез с его выдающимися компьютерными способностями. Но однажды он проснулся пораньше и застиг Брэда за разработкой программы, которая называлась «Проект Салли».

– Я стану президентом «Мауэн кемикал» в два муравьиных скачка, – расхвастался Брэд. – А этот маленький планец-охмурянец – Моя Главная Программа. Как тебе это нравится?

Мнение Ульрика вряд ли можно было выразить цензурными словами. Брэд состряпал целую стратегию, чтобы подобраться к Салли Мауэн и произвести впечатление на ее отца, охмуряя подряд всех молодых женщин, занимавших ключевые посты в «Мауэн кемикал». Почти в самом конце этого сложного пути Ульрик заметил имя Линн.

– А что, если этот «проект» попадется на глаза самому Мауэну? – наконец спросил Ульрик.

– Черта с два. Я его засекретил так, что фомкой не вскроешь. Легче енотихе соблазнить скунса.

С тех пор Ульрик шесть раз писал заявление с просьбой дать ему отдельную комнату, и каждый раз оно возвращалось с резолюцией «Не полагается вследствие ограниченности жилищного комплекса». И это, как догадывался Ульрик, означало, что в Чагуотере нет свободных комнат. Отказы всегда исходили от секретарши м-ра Мауэна, в результате Ульрик начал подозревать, что его начальник все же прознал о «Проекте Салли» и специально нанял Ульрика, дабы помешать Брэду добиться начальниковой дочки.

– Согласно моему плану, настало время подъезжать к Салли, – заявил Брэд на сей раз. – Завтра на пресс-конференции. Я достаточно нарисовался в этом проекте по выбросу отходов, чтобы подмазаться к старику Мауэну. Салли будет там. Я заставил мою невесту Гейл из отдела рекламы пригласить ее.

– Я тоже собираюсь пойти, – хмуро сообщил Ульрик.

– Да ну, вот удача-то! – воскликнул Брэд. – Ты поможешь мне облапошить старушку Салли. Займешь ее, пока я буду обниматься с папенькой Мауэном. Кстати, не знаешь, как она выглядит?

– У меня нет ни малейшего желания облапошивать для тебя Салли Мауэн, – заявил Ульрик, в который раз недоумевая, где Брэд мог нахвататься таких выражений. Не раз он замечал, что Брэд смотрит по телевизору шоу Джуди Канова, но иные из его словечек не могли происходить даже оттуда. Наверное, у него была компьютерная программа для их разведения. – Более того, я хочу напомнить тебе, что ты уже помолвлен не с одной девушкой.

– Ты, старик, полная простодавка, – проворчал Брэд. – А знаешь почему? Потому что у тебя нет собственной пташки. Вот что: выбери одну из моих, и я тебе ее охотно уступлю. Как насчет Сью?

Ульрик подошел К окну.

– Не нужна она мне, – буркнул он.

– Бьюсь об заклад, что ты даже не знаешь, которая из них Сью, – сказал Брэд.

«Ну и что», – подумал Ульрик. Они все как одна. Не моргнув глазом прощебечут «гидравлированный» вместо «водяной» или «микшированный» вместо «смешанный». Одна из них как-то попросила Брэда к телефону и, когда Ульрик сказал, что он на работе, пробормотала: «Простите. Мой менталитет что-то плохо функционирует нынче утром». Ульрик чувствовал себя так, как если бы жил в чужой стране.

– Какая разница? – зло спросил он. – Ни одна из них не говорит по-английски, и это, вероятно, объясняет, почему они так падки на твои предложения.

– А что, если я отыщу тебе девчушку, которая классно треплется по-английски, тогда ты поможешь мне закадрить Салли Мауэн? – спросил Брэд. Он повернулся к столу и яростно застучал по клавишам. – Какую ты хочешь?

Ульрик сжал кулаки и отвернулся к окну. В ветвях засохшего тополя под окном запутался бумажный змей или что-то вроде того.

– Может, спуститься по стволу дерева, ворваться в кабинет мистера Мауэна и потребовать отдельную комнату?

– Ну, не важно, – сказал Брэд, не получив ответа. – Я ведь слыхал, что ты долдонишь на сей счет.

Он еще немного постучал, потом нажал на кнопку печати.

– Вот! – гордо произнес он. Ульрик повернулся.

Брэд прочитал:

– «Разыскивается молодая женщина, которая умеет изобразить интерес к английскому языку, достойному королевы Англии, упорно развивает свои познания в грамматике и правописании и из уважения к языку не признает никакого сленга, никакого словоблудия и т. д. Подпись – Ульрик Генри». Ну как? Точь-в-точь как ты любишь.

– Я сам могу найти себе «пташку», – рявкнул Ульрик. Он рванул ленту, выползавшую из принтера. На половинке листа с разлохмаченным краем осталась лишь фраза: «Разыскивается молодая женщина, которая умеет развивать язык. Ульрик Г.».

– Я готов менять лошадей, – сообщил Брэд. – Если хорошенькая маленькая кобылка окажется не в твоем вкусе, так и быть, уступлю тебе Линн, когда она вернется. Это поможет птичке оправиться после того, как ее выбросят из проекта, ну и после всего прочего. Что ты об этом думаешь?

Ульрик осторожно положил на стол обрывок, борясь с искушением скомкать его и засунуть Брэду в глотку. Потом распахнул окно. В комнату ворвался пронизывающий ветер, подхватил бумажку, лежавшую на столе, и перенес на подоконник.

– А что, если Линн опоздает на самолет и вернется? – спросил Ульрик. – Что, если она заглянет сюда и наткнется на другую твою невесту?

– Ни фига, – жизнерадостно воскликнул Брэд. – Я и на этот случай составил программу. – Он вытащил из принтера обрывок бумаги и скомкал его. – Допустим, две из них решили заглянуть ко мне в одно и то же время. Им придется подниматься на лифте, а лифтов всего два. Они введут одинаковый код, а на этот случай я составил программу, которая останавливает один из лифтов между этажами, если мой опознавательный код применяется чаще, чем раз в пять минут. Одновременно на мой терминал поступает сигнал тревоги, так что я могу потихоньку выпроводить одну из девиц через черный ход. – Он поднялся. – Прошвырнусь-ка я до «Исследований», проверю еще раз, как там работает новый проект. А ты давай ищи скорей себе подружку, а то от твоего ворчания у меня начинается общажная лихоманка.

Брэд схватил пальто, висевшее на спинке стула, и вышел. Он сильно хлопнул дверью, возможно, оттого, что уже страдал от приступа общажной лихоманки. Сквозняк закружил обрывок бумаги, валявшийся на подоконнике, и аккуратно вынес его в окно.

«Общажная лихоманка, надо же», – повторил про себя Ульрик и попытался дозвониться Мауэну. Линия была занята.

Салли Мауэн позвонила отцу, как только приехала домой.

– Привет, Дженис. Папа на месте?

– Только что вышел, – ответила секретарша. – Но мне кажется, он застрянет в отделе исследований. У него много хлопот с новым проектом выброса отходов в стратосферу.

– Я пойду к нему навстречу.

– Ваш папа просил передать, что пресс-конференция завтра в одиннадцать. Компьютер у вас под рукой?

– Да. – Салли включила терминал.

– Я отправлю вам пресс-релиз, чтобы вы знали, о чем пойдет речь.

Салли собиралась сказать, что она уже получила приглашение на пресс-конференцию и сопроводительные материалы от некой Гейл, но, увидев, что печатает ее принтер, заметила:

– Вы передали не пресс-релиз. Это биография какого-то Ульрика Генри. Кто это?

– Неужели? – Судя по голосу, Дженис была сильно смущена. – Попробую еще раз.

Салли придержала лист бумаги, который, скручиваясь, выползал из печатающего устройства.

– А теперь у меня его портрет.

На рисунке был изображен темноволосый молодой человек с выражением не то испуга, не то досады на лице.

«Бьюсь об заклад, – подумала Салли, – что перед тем, как сфотографироваться, он услышал от своей подружки, что у них могут быть «жизнеспособные отношения».

– А кто он?

Дженис судорожно вздохнула:

– Я вовсе не собиралась вам это посылать. Он – лингвист нашей компании. Кажется, ваш отец поручил ему работу над материалами для пресс-конференции.

«Похоже, она говорит правду», – подумала Салли, но вслух спросила:

– Когда это мой отец взял на работу лингвиста?

– Еще летом. – Голос у Дженис был вконец расстроенным. – Как дела в университете?

– Отлично. И не думайте, я замуж не собираюсь. У меня даже нет никаких, так сказать, жизнеспособных отношений.

– Ваша мама звонила сегодня. Она в Шайенне, прилетела на слет неофеминисток. – Слова Дженис прозвучали несколько резко. С такой матерью, как у Салли, не соскучишься. Недаром м-р Мауэн опасается замужества дочери. Да Дженис и сама иногда боялась этого. «Жизнеспособные отношения» – подумать только!

– Ну и что сказала Шарлотта? – спросила Салли. – Хотя нет, погодите. Я догадываюсь. Послушайте, у меня уже есть все эти материалы для пресс-конференции. Какая-то Гейл из отдела рекламы прислала мне приглашение. Вот почему я приехала на каникулы на день раньше.

– Прислала? – изумилась Дженис. – Ваш папа ничего не говорил… Забыл, наверное. Он немного озабочен – из-за нового проекта. – Салли показалось, что Дженис все же не похожа на затюканную жертву эксплуататора. – Так вы еще не встретили своего суженого?

– Нет, – ответила Салли. – Ну ладно, завтра поговорим. Она повесила трубку. Все юноши ужасно милые. Но все эти милые создания удивительно косноязычны. «Жизнеспособные взаимоотношения». Что за дьявольщина такая? А что такое «уважать жизненное пространство партнера»? Или «удовлетворять социально-экономические потребности друг друга»? «Мне непонятен этот бред, – думала Салли. – Я живу словно среди иностранцев».

Девушка опять надела пальто и шапочку и отправилась разыскивать отца. Бедняга. Он-то хорошо знает, что значит быть женатым на особе, которая не говорит по-английски. Салли прекрасно представляла себе, каково беседовать с ее матерью. Сплошные чертовы «сестры» и «сексистские свиньи»! Шарлотта очень давно не говорила на Настоящем и Правильном Английском Языке. В последний раз, позвонив дочери, она все без исключения слова употребляла в превосходной степени. А в предпоследний у нее был отвратительный псевдокалифорнийский выговор. Неудивительно, что м-р Мауэн завел себе секретаршу, которая вздыхает что ни слово, а Салли выбрала английский язык своей специальностью.

Завтрашняя пресс-конференция наверняка будет ужасна. Салли окружат милые молодые люди, говорящие языком Большого Бизнеса, на диалекте Компьютера или с акцентом Молодого Умника, и она заранее чувствовала, что не поймет ни слова.

Тут вдруг до нее дошло, что этот лингвист, Ульрик Какего-там, наверняка умеет говорить по-человечески. Она снова набрала свой код и поднялась к себе, чтобы запросить у компьютера адрес молодого человека. Затем решила не брать машину, а пройтись пешком по «восточной аллее» до отдела исследований. Девушка убедила себя, что так будет быстрее. Действительно, так оно и было. Но на самом деле Салли понимала, что выбрала этот путь, чтобы пройти мимо общежития, где жил Ульрик Генри.

Предполагалось, что так называемая «восточная аллея» должна служить нитью Ариадны в лабиринте многочисленных забегаловок, расплодившихся вокруг «Мауэн кемикал» в таком количестве, что пробраться через них было непросто. Отец Салли намеренно разместил здания своей компании за пределами Чагуотера, чтобы не мешать местным жителям. Он хотел, чтобы жилые и промышленные здания как можно органичнее вписались в живописный ландшафт Вайоминга. Однако местные жители сразу же осадили «Мауэн кемикал», так что к тому времени, как был достроен исследовательский комплекс и компьютерный центр, единственным местом, более или менее свободным от заведений типа «Кентуккийских жареных цыплят» или «Кофейни Смита и Брауна», осталась старая часть города. М-р Мауэн перестал думать о покое местных жителей. «Восточную аллею» он устроил уже с единственной целью, чтобы его служащих, идущих на работу или возвращающихся домой, не затоптали коренные чагуотерцы. Сначала президент компании намеревался просто проложить мощеную дорожку, связывающую первые постройки «Мауэн кемикал» с новыми, но в то время Шарлотта овладела языком дзен-буддизма. Именно она уговорила мужа понаставить повсюду каменных истуканов и соорудить горбатые мостики над оросительными канавками. Этот ландшафт был далек от завершения, когда Шарлотта перешла на диалект Воспаленной Бдительности, что положило конец ее браку и забросило Салли в учебное заведение далеко на востоке. А ее мать начала кампанию по спасению засохшего тополя, под которым Салли как раз остановилась. Шарлотта пикетировала офис своего мужа с плакатом «ПОЗОР ДРЕВОУБИЙЦЕ!».

Салли стояла под тополем, пытаясь сосчитать окна и определить, где находится комната Ульрика Генри. На шестом этаже было три окна, и во всех горел свет. Среднее было открыто, и по немыслимому стечению обстоятельств как раз в тот момент, когда Салли стояла внизу, Ульрик Генри приблизился к окну настолько, что она вполне могла бы крикнуть ему: «Эй, вы говорите по-английски?»

«Так или иначе, но я вовсе не ищу его, – упрямо сказала себе Салли. – Я иду к папочке и остановилась, чтобы полюбоваться луной. Боже, да она нынче какого-то странного синего цвета!» Она еще немножко постояла под деревом, делая вид, будто рассматривает луну. Холодало, луна как будто не становилась синее, к тому же даже синяя луна – это ведь не повод, чтобы совсем замерзнуть? Салли натянула шапочку поглубже и пошла по выгнутым мостикам, мимо истуканов, к отделу исследований.

Когда девушка была на середине ближайшего мостика, Ульрик Генри вновь подошел к среднему окну и захлопнул его. Клочок бумаги на краю подоконника, затрепетав, подполз к самому краю, а потом спорхнул вниз. Спланировав в синеватом лунном свете мимо усопшего бумажного змея, он устроился на нижней ветке тополя.

В среду утром м-р Мауэн встал пораньше, чтобы успеть сделать кое-какие дела перед пресс-конференцией. Салли еще не проснулась. Он снял с плиты кофе и отправился в ванную, собираясь побриться. Едва он воткнул вилку электрической бритвы в розетку, перегорела лампочка над зеркалом. М-р Мауэн выдернул вилку, выкрутил лампочку и зашлепал босиком в кухню, чтобы поискать другую.

Отец Салли аккуратно положил перегоревшую лампочку в мусорное ведро под раковиной и принялся шарить по шкафчикам. Отодвинул бутыль с сиропом, чтобы посмотреть, не найдется ли за ней запасной лампочки. Крышечка была плохо завинчена, и, когда бутылка со стуком опрокинулась, сироп пролился на полку. М-р Мауэн схватил рулон бумажных полотенец, неловко оторвал бесполезный, слишком маленький кусок, попытался вытереть липкую жидкость. И уронил в лужу солонку. Оторвал еще кусок полотенца, открыл кран с горячей водой… Мощная струя кипятка вырвалась из крана.

М-р Мауэн отскочил в сторону, чтобы не ошпариться, и опрокинул мусорное ведро. Оттуда выкатилась перегоревшая лампочка и, стукнувшись об пол, разлетелась вдребезги. М-р Мауэн наступил на большой осколок с острыми краями. Оторвав очередной кусок полотенца и закрыв им кровоточащую рану, он заковылял в ванную за бинтом.

М-р Мауэн напрочь забыл, что в ванной нет света. Ощупью пробравшись к аптечке, отец Салли опрокинул по пути шампунь и початую коробку стирального порошка. Конечно, крышечка шампуня тоже не была завернута. Нащупав металлическую коробку с бинтами, президент «Мауэн кемикал» понес ее в кухню.

Крышка коробки слегка погнулась, и м-р Мауэн прищемил палец, пытаясь открыть ее. Неожиданно крышка поддалась и отскочила. Бинты разлетелись по всей кухне. М-р Мауэн дотянулся до одного из них, пытаясь не задеть осколков лампочки. Он оторвал край упаковки и потянул за толстую нить. Нитка выдернулась. Несколько томительных мгновений м-р Мауэн разглядывал ее, потом попытался открыть бинт с другой стороны.

Когда Салли вошла в кухню, ее отец сидел на стуле, посасывая порезанный палец и прижимая бумажное полотенце к раненой ноге.

– Что случилось? – спросила она.

– Я порезался осколком лампочки, – пожаловался м-р Мауэн. – Она перегорела, когда я хотел побриться.

Салли взяла рулон бумажных полотенец. Оторвав одно точно по линии дырочек, она аккуратно завернула палец мистера Мауэна.

– Знаешь, вместо того чтобы собирать осколки руками, купил бы лучше веник.

– Я не пытался собирать осколки. Я порезал палец ниткой.

– А, ну да, – протянула Салли. – Значит, не придумал ничего лучшего, чем собирать осколки ногами.

– Не смешно, – буркнул м-р Мауэн. – Мне ужасно больно.

– Я знаю, что ничего смешного тут нет, – согласилась его дочь. Она подняла с пола новый бинт, надорвала краешек упаковки и потянула за нитку. Обертка аккуратно разорвалась пополам.

– Ты собираешься на пресс-конференцию с такими ранами?

– Конечно. Надеюсь, ты тоже придешь.

– Обязательно, – сказала Салли, разворачивая еще один бинт. – Отправлюсь, как только уберу весь этот беспорядок. А то ни пройти ни проехать. Может, тебя подвезти?

– Сам доеду, – заявил м-р Мауэн, пытаясь встать.

– Посиди, я принесу тебе тапочки, – сказала Салли и вышла из кухни. Зазвонил телефон.

– Я сниму трубку, – крикнула Салли из спальни. – Не вставай!

Она принесла телефон отцу:

– Это мама. Она хочет поговорить с «сексистским свином».

Ульрик собирался на пресс-конференцию, когда зазвонил телефон. Он позволил Брэду снять трубку. Когда лингвист вошел в гостиную, его сосед как раз вешал трубку

– Линн опоздала на самолет, – пробормотал Брэд. Ульрик оживился:

– Да ну?

– Да. Она полетит на другом сегодня днем. Ну так вот, ожидая попутного ветра, она успела вернуть свою фамилию в пресс-релиз, который разослали по компьютерной связи.

– И мистер Мауэн уже прочитал его, – добавил Ульрик. – Значит, он узнает, что ты украл проект у своей подружки.

Ульрик был не в том настроении, чтобы подслащивать пилюлю. Большую часть ночи он пытался решить, что следует сказать Салли Мауэн. А что, если он расскажет ей о «Проекте Салли», а она тупо посмотрит на него и скажет: «Простите, но мой менталитет сегодня не в той кондиции»?

– Я не крал проект, – примирительно сказал Брэд. – Я только как бы позаимствовал его у Линн, пока она не смотрела. И я уже навел порядок. Я позвонил Гейл, как только Линн повесила трубку, и попросил убрать имя Линн из всех пресс-релизов, пока их не видел старик Мауэн. Даже хорошо, что Линн пропустила самолет – нет худа без добра.

Ульрик натянул теплую куртку поверх спортивной.

– Ты на пресс-конференцию? – спросил Брэд. – Подожди меня. Сейчас оденусь, и поскачем вместе.

– Я уже ухожу, – заявил Ульрик, открывая дверь. Зазвонил телефон. Брэд поднял трубку.

– Нет, я не смотрел утреннее представление, – послышался его голос. – Но буду в восторге, если ты позволишь мне угадать. Я бы сказал, что шоу называлось «Каролингское Пушечное Ядро», а выигрыш составил шестьсот пятьдесят один доллар. Верно? Целуй… в почку. Да просто угадал!..

Ульрик хлопнул дверью.

Когда м-р Мауэн не появился в своем кабинете и в десять часов, Дженис позвонила ему домой. Она услышала короткие гудки. Вздохнула, подождала немножко, потом набрала номер снова. Линия все еще была занята. Не успела секретарша повесить трубку, как раздался звонок. Она нажала на кнопку:

– Приемная мистера Мауэна.

– Привет, – прощебетал девичий голосок. – Это Гейл из отдела рекламы. В пресс-релизы вкралась ошибка. Вы уже отправили их?

«Я пыталась», – подумала Дженис. И с легким вздохом ответила: – Нет.

– Отлично. Не выпускайте их, пока я кое-что не исправлю.

– А что именно? – спросила Дженис. Она попыталась выбить из проклятого компьютера упомянутый документ, но на экране возникло изображение Ульрика Генри.

– В этих сообщениях говорится, что Линн Сандерс – соавтор проекта.

– Я думала, так оно и есть.

– О нет, – прощебетала Гейл. – Весь проект – детище моего жениха, Брэда Макаффи. Как я рада, что еще ничего не распечатано!

После этого разговора Дженис опять попыталась дозвониться своему начальнику, но телефон был по-прежнему занят. Она запросила у ЭВМ телефонный справочник компании, но вместо него получила жизнеописание Ульрика Генри. Тогда она позвонила на телефонную станцию Чагуотера. Телефонистка сообщила ей номер Линн Сандерс. Дженис набрала номер и наткнулась на соседку Линн по комнате.

– Ее нет, – сообщила эта особа. – Линн пришлось улететь на восток, как только она разделалась с этими отходами. Ее вызвала мамаша. Она просто достала бедняжку!

– А Линн не оставила номера, по которому ее можно было бы найти?

– Нет, конечно, – ответила соседка. – Перед отъездом ей было не до того. Может, ее жених в курсе?

– Жених?

– Ну да. Брэд Макаффи.

– Ладно, но если она вдруг позвонит вам, пусть свяжется со мной. Срочно.

Дженис повесила трубку. Она вновь попыталась вызвать справочник компании и получила пресс-релиз нового проекта по выбросу отходов. Имя Линн нигде не упоминалось. Секретарша вздохнула, выразив этим все свое удивление и досаду, и вновь позвонила м-ру Мауэну. Тщетно – из трубки доносились короткие гудки.