Текст книги "Вихри Мраморной арки"

Автор книги: Конни Уиллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 48 страниц)

– Верхний шар великоват, – сообщил Люк, облепляя получившуюся скульптурную форму снегом.

– Наверное, я все-таки переборщила с мукой, – признала тетя Лулла. – С другой стороны, так он – вылитый Орсон. – Она воткнула в шар две оливки, которые должны были изображать глаза. – Вот так. Он всегда был тугодумом.

– Подливка великолепно пахнет, – восхитилась мать Люка. – Только не говори, что ты сам ее делал.

– Нет. Это тетя Лулла.

– Ты просто святой – весь день ее безумные россказни выслушивал.

– Ты хочешь сказать, она все это выдумала?

– У тебя соусник есть? – поинтересовалась мать, шаря по кухонным шкафчикам.

– Нет, – ответил Люк. – И что, тетя Лулла не актриса?

– Да нет же. – Мать извлекла из шкафа очередную миску. – А ковшик у тебя есть?

– Нет.

Она достала из ящика черпачок, перелила подливку в миску и вручила ее сыну.

– Лулла всю жизнь роли в спектаклях через постель получала. С кем она только не спала – и с Лайонелом Бэрримором, и с Ральфом Ричардсоном, и с Кеннетом Брана… – Она снова открыла духовку и посмотрела на гуся. – Да и с Альфредом…

– Альфредом Лантом? – не выдержал Люк.

– Хичкоком. Кажется, готово.

– Ты же говорила, что она у вас самая застенчивая.

– Ну да. Поэтому она и пошла в театральный кружок, хотела преодолеть застенчивость. У тебя есть блюдо?

Без двадцати пяти семь один из лыжных патрульных в районе Брекенриджа в процессе поиска четырех пропавших лыжников заметил задние габаритные огни машины (единственную часть «хонды» Кента и Бодина, которую не замело снегом). У него при себе оказалась раскладная лопата, джи-пи-эс, спутниковый мобильник, рация, одеяла с подогревом, энергетические батончики, термос с горячим какао, а заодно и лекция о правилах безопасности в зимний период, которую он прочел после того, как выкопал Кента и Бодина. Ребятам это пришлось не по душе.

– Да кто он такой, этот фашистский придурок! – возмущался Бодин, приняв на грудь несколько порций текилы в баре «Смеющийся лось».

– Ага! – красноречиво подтвердил Кент.

Затем сорвиголовы принялись обсуждать, как бы извлечь выгоду из свежего снежка, который выпал, пока они сидели в машине.

– Знаешь, что было бы круто? – спросил Бодин. – Прокатиться на сноуборде ночью!

Шэра была девчонкой хоть куда. Уоррен выкроил время позвонить Марджин только в семь часов вечера. Едва девушка удалилась в ванную, он схватил телефон.

– Где ты? – Судя по голосу, жена с трудом сдерживала рыдания. – Я с ума схожу! Как ты?

– Все еще в Цинциннати, – сообщил Уоррен. – Похоже, проторчу здесь всю ночь. Аэропорт закрыли.

– Аэропорт закрыли… – эхом повторила Марджин.

– Понимаю… – сочувственно продолжал Уоррен. – Я рассчитывал вернуться к Рождеству, но делать нечего, тут так метет! До утра ни одного рейса. Вот, стою в очереди на перерегистрацию, потом попробую найти гостиницу. Вряд ли повезет. – Он замолчал, давая жене время проникнуться сочувствием. – Вообще-то гостиницу должны нам предоставить, но не удивлюсь, если придется ночевать на полу.

– В аэропорту. В Цинциннати.

– Да, – Уоррен рассмеялся. – Вот так Рождество! – Он умолк, ожидая поддержки.

– В прошлом году ты тоже не приехал домой, – сухо сказала Марджин.

– Милая, ты же знаешь, если бы я мог, никуда бы не уезжал, – пустился в объяснения ее муж. – Я пытался взять напрокат машину, но в такой снегопад даже автобусы до гостиницы вряд ли ходят. Не знаю, сколько тут…

– Сорок шесть дюймов.

«Отлично», – решил Уоррен. А он-то уже испугался, что в Цинциннати снег прекратился.

– Прямо буран… Погоди-ка, моя очередь подошла. Все, я побежал.

– Беги-беги.

– Ладно. Я тебя люблю, милая. Приеду, как только смогу. – Уоррен повесил трубку.

– Так ты женат! – В дверях ванной стояла Шэра. – Сволочь!!!

Пола не успела ответить «да» на предложение Джима. Вмешался альтист.

– Эй, минуточку! Я первый ее увидел!

– Вообще-то нет, – заметил Джим.

– Ну, технически – нет. Зато, когда я её заметил, мне, в отличие от тебя, хватило ума флиртовать с ней, а не делать предложение мисс Вампире.

– Джим не виноват, – сказала Пола. – Чего бы Стэйси ни захотела, она всегда это получает.

– Не в этот раз. Со мной такой фокус не пройдет.

– Это потому, что ты ей не нужен, – ответила Пола. – Иначе…

– Спорим? Ты недооцениваешь нас, музыкантов. И себя. По крайней мере, прежде чем связать судьбу с этим парнем, дай мне шанс показать себя. Все равно сегодня вы точно не поженитесь.

– Это почему еще? – спросил Джим.

– Потому что вам нужно два свидетеля, а я не намерен помочь тебе заполучить женщину, руки которой сам добиваюсь. Стэйси тоже вряд ли горит желанием быть свидетельницей, – добавил он.

Тут Стэйси влетела в храм вместе со священницей. На Стэйси было свадебное платье, куртка и ботинки. – Куда вы собрались в таком наряде? – увещевала ее священница. – Это слишком опасно!

– Я здесь не останусь. – Стэйси бросила на Джима ядовитый взгляд. – Я хочу домой, немедленно. – Она распахнула дверь – там густо валил снег – Хочу, чтобы этот снегопад прекратился!

За пеленой снега появились желтые огни снегоуборочной машины. Стэйси выбежала на улицу, остановила машину взмахом руки и залезла в кабину. Грузовичок поехал дальше.

– Здорово, теперь можно отсюда выехать, – сказала священница и пошла за ключами от своего автомобиля.

– Пола, ты не ответила на мой вопрос, – сказал Джим, подходя к ней очень близко.

Снегоуборочная машина совершила поворот и вернулась. Проезжая мимо, она пропахала в снегу глубокую борозду на съезде к дороге.

– Я серьезно, – пробормотал Джим. – Ну так что?

– Глядите, что я нашел. – Альтист вручил Поле кусок свадебного торта.

– Не ешь. Он же… – начал Джим.

– Довольно вкусный, – закончил за него альтист. – Правда, я больше люблю шоколадный. Пола, а какой торт будет у нас на свадьбе?

– Смотрите-ка, – сказала священница, вернувшись с ключами и выглянув в окно. – Снег прекратился.

– Снегопад кончился, – сказал Чин.

– Серьезно? – Нэйтан оторвал взгляд от клавиатуры. – У нас?

– Нет. В Оушенсайде, штат Орегон. И в Спрингфилде, штат Иллинойс.

Нэйтан нашел города на карте. Между ними было две тысячи миль. Он сверил показания барометров, температуру, уровни выпавшего снега. Закономерности не было. В Спрингфилде выпало тридцать два дюйма, в Оушенсайде – всего полтора. Во всех остальных городах продолжался обильный снегопад. В шести милях оттуда, в Тиламуке, уровень осадков накапливался со скоростью пять дюймов в час.

Через десять минут Чин сообщил, что снегопад прекратился в Жилетте, штат Вайоминг; Рулетте, штат Массачусетс; и Сагино, штат Мичиган. Еще через полтора часа на связь вышло более тридцати станций. Впрочем, кажется, они были раскиданы по карте так же случайно, как и точки начала снегопада.

– Может, это связано с названиями? – предположил Чин.

– Названиями? – переспросил Нэйтан.

– Ну да. Снег прекратился в Джокере, штат восточная Виргиния, в Блефе, штат Юта, и в Блэкджеке, штат Джорджия.

Вечером, в семь двадцать две, снегопад начал затихать в Вендовере, штат Юта. Ни в казино «Счастливая леди», ни в «Большом самородке» окон не было, так что этого никто не замечал. В пять минут десятого у Барбары Гомес закончились четвертаки для однорукого бандита, и она пошла к своей машине достать двадцатку, приклеенную скотчем к обратной стороне приборной панели. К этому времени снег практически прекратился. Барбара сказала об этом девушке кассиру, которая ответила: «Это хорошо, а то я волновалась насчет завтрашней поездки в Бэтл-Моунтен. Снегоуборочные машины уже работают?»

Барбара ответила, что это ей неизвестно, и попросила разменять двадцатку на четвертаки, которые тут же проиграла в покер на игровом автомате.

К половине восьмого вечера на Си-эн-би-си красовалась заставка «Выкапываемся», Эй-би-си вернулась к Бингу Кросби с песней «Светлое Рождество», на Си-эн-эн сторонние эксперты все еще обсуждали вероятность нового ледникового периода, а на канале «Фокс-ньюз» вещал Геральдо Ривьера: «В своем известном стихотворении «Огонь и лед» Роберт Фрост рассуждает о том, что мир, возможно, погибнет под толщей льда. Очевидно, это мрачное пророчество сбывается…»

Остальные, похоже, уже знали новости. Си-би-эс и «Уорнер бразерз» вернулись к своей обычной программе. По Эй-эм-си шел фильм «Светлое Рождество».

– Похоже, дела налаживаются сами по себе, – сказал Нэйтан, глядя на бегущую строку по Эн-би-си: «Вновь открыта 80-я магистральная трасса между Линкольном и Огалалла».

– Ну, как бы то ни было, не говори об этом потенциальным инвесторам, – сказал Чин.

Тут позвонил бизнесмен, который присутствовал на утренней встрече с Нэйтаном.

– Мы проголосовали за выделение вам гранта.

– Серьезно? Спасибо, – сказал Нэйтан, пытаясь не обращать внимания на Чина, который одними губами спрашивал: «Нам дадут деньги?»

Нэйтан беззвучно подтвердил: «Да».

Чин быстро что-то нацарапал на клочке бумаги и бросил записку перед Нэйтаном. «Получи письменное подтверждение».

– Мы решили, что этот ваш кризис вполне заслуживает изучения, – ответил предприниматель и дрогнувшим голосом добавил: – По телевизору говорят о конце света. Все ведь не настолько плохо, как вы считаете?

– Нет, – сказал Нэйтан. – Вообще-то…

Чин дико замахал руками и скорчил гримасу, дескать, молчи, ни слова. Нэйтан посмотрел ему в глаза.

– В том, что это кризис, уверенности нет. Похоже…

– В общем, чтобы лишний раз не рисковать, – прервал его предприниматель, – дайте мне ваш номер факса. Я вышлю подтверждение, пока у нас не отключили электричество. Хотелось бы, чтобы вы начали исследовать это явление как можно скорее.

Нэйтан продиктовал номер.

– Правда, не стоит так…

Чин яростно заколотил пальцем по экрану телевизора, где появилась заставка «Ложная тревога».

– Считайте это подарком на Рождество, – сказал бизнесмен, и в углу заработал факс. – У нас ведь будет Рождество?

С радостным воплем Чин выдернул факс из аппарата.

– Без сомнения. Счастливого Рождества! – ответил Нэйтан, но предприниматель уже повесил трубку.

Не выпуская сообщения из рук, Чин поинтересовался:

– Сколько ты у них просил?

– Пятьдесят тысяч.

Чин хлопнул листок на стол.

– И тебе счастливого Рождества!

К половине восьмого Бев посмотрела рекламные шоу о тренажере «Нордик Трэк», о кухонном комбайне, который выполнял функции яйцеварки и вафельницы, и об уникальной кровати с дистанционным управлением. Надев пальто и непросохшие перчатки, Бев решила спуститься вниз: хоть один ресторан в Санта-Фс должен работать. Маленький такой ресторанчик, где можно заказать «Маргариту» и чимичангу, где по стенам развешаны сомбреро и пиньяты, а полосатые шторки на окнах задернуты, чтобы не видно было заснеженных улиц.

А если все рестораны закрыты, то можно сделать заказ в номер. Или умереть с голоду. Но нет, Бев не станет спрашивать администратора – не хотелось услышать, что Эль-Чарито закрылась раньше из-за погоды. Кармелита один раз отрезала Бев все пути к отступлению, второй раз не выйдет. Она целеустремленно направилась к выходу.

– Миссис Кэрри! – окликнул администратор, но Бев даже не замедлила шаг. Служащий выбежал из-за стойки.

– У меня для вас сообщение от Кармелиты. Она просила передать, что полуночную мессу в соборе отменили. Епископ беспокоится, что гололед помешает прихожанам добраться домой. Вечерняя месса начинается в восемь. Собор недалеко, в конце площади – всего два квартала от гостиницы. Очень красивая служба будет, с фонариками и все такое.

«Ну, можно и туда сходить, – подумала Бев. – Хоть какое-то занятие».

Администратор провел ее к выходу.

– Поблагодарите Кармелиту от моего имени, – сказала она в дверях. – Feliz Navidad!

– И вам счастливого Рождества! – Администратор распахнул перед ней дверь. – Идите прямо, потом налево и выйдете на площадь к собору. – Он нырнул в лобби, спрятавшись от снега.

Проваливаясь по щиколотку, Бев торопливо шла. по улице, склонив голову. Шел сильный снег. К утру здесь будут сугробы, как дома. Так нечестно. Из-за угла доносились звуки органа.

Собор возвышался над площадью, его окна горели ярким светом. Бев поняла, что оказалась неправа насчет фонариков, они вовсе не были безнадежно испорчены. Они стояли рядами по краям дорожки, на лестнице и горели ровным Пламенем под падающим снегом.

Поблескивая в свете уличных фонарей, сверкающие хлопья тихо падали на резные веранды, на горшки с кактусами, на розоватые глинобитные домики. Небо над собором розовело, и ландшафт выглядел абсолютно нереальным, как декорация.

– О, Говард! – Бев словно открыла коробку с подарком.

Она вздрогнула от воспоминания о муже, ожидая привычного укола в сердце; но боли не было – только жалость, что Говарда нет рядом. И чуть забавно: ажурные снежинки на рукаве выглядят точь-в-точь как фальшивый снег в конце «Светлого Рождества». Щемящее, пронзительное чувство охватило Бев, словно купол розовеющего неба: любовь – к снегопаду, к настоящему, к Говарду.

– Это все ты… – она сказала и заплакала.

Слезы хлынули ручьями, омыли лицо, промочили пальто, растопили снежинки, налипшие на щеки. «Очищающие слезы», – подумала Бев и внезапно поняла давний ответ Говарда на вопрос, чем кончилось кино. Муж не сказал: «Они жили долго и счастливо». Он произнес: «У них было светлое Рождество».

– О Говард…

Зазвонил колокол, созывая на службу. «Хватит рыдать, пора идти на мессу», – решила Бев, пытаясь найти в сумке носовой платок. Слезы текли, словно из открытого крана.

Женщина в черной шали и с Библией в руках положила ладонь Бев на плечо.

– Что с вами, сеньора?

– Ничего страшного, все в порядке.

Женщина успокоено похлопала Бев по запястью и вошла в собор.

Колокол умолк, и вновь зазвучал орган. Началась месса, но Бев все стояла на площади и смотрела на падающий снег.

– Не знаю, каким образом, Говард, – произнесла она, – но чувствую, что без тебя здесь не обошлось.

В восемь вечера, посмотрев последние новости – все трассы по-прежнему закрыты, – Пилар уложила Мигеля спать.

– Засыпай. Санта скоро придет. – Она наклонилась поцеловать сына.

– Угу, – ответил мальчик со слезами в голосе. – Снег слишком сильный.

«Он испугался, что дороги перекрыты», – подумала Пилар.

– Санте не нужны дороги, – сказала она вслух. – У него есть волшебные сани, которые летят по воздуху даже сквозь метель.

– Угу.

Мигель слез с кровати и принес книжку про оленя Рудольфа, раскрыв ее на картинке, где Санта огорченно глядел на бушующую метель. Малыш встал на кровать и посмотрел в окно: снаружи мело точь-в-точь как в книжке.

– Но Рудольф показал Санте дорогу, – напомнила Пилар. – Видишь? – Она перевернула страницу.

Мигель с сомнением посмотрел на мать. Пришлось дважды перечитать вслух историю Рудольфа – от начала и до конца.

В четверть одиннадцатого Уоррен Несвик спустился в бар. Никакие объяснения, что Марджин – это его пятилетняя племянница, не помогли. Шэра как с цепи сорвалась. «Тебе отменили вылет из Цинциннати, – крикнула она, – а я отменяю свидание с тобой» сволочь ты этакая!» Он так и застыл с разинутым ртом, как рыба на берегу.

Следующие полтора часа Уоррен просидел на телефоне, пытаясь связаться с женщинами, знакомыми по прошлым поездкам… Ни одна из них не ответила. Потом он попробовал дозвониться до Марджин, сказать, что снега стало меньше и что авиакомпания предлагает вылет утром. Вдруг удастся загладить свою вину? Во время последнего разговора Марджин, похоже, была чем-то расстроена… Жена тоже не отвечала на звонки – наверное, уже легла спать.

Он повесил трубку и спустился в бар. Там не было ни души, кроме бармена.

– А чего так пусто? – спросил его Уоррен.

– Ты что, с луны свалился? – изумился бармен и включил телевизор над стойкой.

– …самый масштабный снегопад в истории, – вещал Дэн Абраме. – Хотя здесь, в Балтиморе, метель уже ослабевает, тем, кто был в других частях страны, повезло куда меньше. Мы переключаемся на Цинциннати, где спасатели продолжают разбирать завалы в поисках пострадавших.

Изображение сменилось на репортера, стоящего перед табличкой «Международный аэропорт Цинциннати».

– Невиданный до сих пор уровень осадков – сорок шесть дюймов снега – сегодня вечером привел к обрушению крыши главного терминала. Пострадало более двухсот пассажиров, еще сорок человек пока не найдены.

Гусь, нежный, с хрустящей корочкой, – чудо как хорош! – стал блюдом вечера. Все нахвалили подливку. «Это Люк сделал», – сказала тетя Лулла, но Мейдж и его мать говорили о том, как некоторые не умеют ездить в снежную погоду, и не услышали.

Подали десерт. Тут как раз и снег прекратился. Люк забеспокоился насчет снеговика, но возможность выскочить и посмотреть появилась только около одиннадцати, когда все начали одеваться.

Снеговик растаял, если так можно выразиться, оставив круглое жирное пятно на снегу.

– Избавляешься от улик? – Тетя Лулла, в своем старушечьем пальто, шарфе и перчатках, ткнула в пятно носком калоши. – Интересно, газон не пострадает?

– Гораздо интереснее, не пострадает ли окружающая среда, – заметил Люк.

Мать Люка выглянула в заднюю дверь.

– Что это вы там делаете в темноте? Заходите в дом. Мы тут решаем, кто устраивает ужин на следующее Рождество. Мейдж и Шорти считают, что очередь дяди Дона, но…

– Давайте у меня, – сказал Люк и подмигнул Лулле.

– А-а, – удивленно протянула мать и вернулась к Мейдж, Шорти и остальным. То-то будет разговоров…

– Лулла, только не гуся, – потребовал Люк. – Что-нибудь простое. И не жирное.

– Помнится, у Иена был прекрасный рецепт утки с апельсинами, – задумалась тетушка.

– У Иена Маккеллена?

– Нет, конечно же. У Иена Хольма. Иен Маккеллен ужасно готовит. Или… О, есть идея! Как насчет иглобрюха, рыбы-фугу?

В четверть двенадцатого по восточному времени снег прекратился в Новой Англии, на Ближнем Востоке, в Техасе, на большей части территории Канады и в Нуснеке, Род-Айленд.

– Метель века подходит к концу, обеспечив почти всем снежное, светлое Рождество, – рассказывал Вульф Блитцер на фоне новой заставки Сй-эн-эн «Завтра все будет хорошо».

– Слушай, меня только что осенило! – Чин протянул Нэйтану стопку распечаток с температурными данными.

– А именно?

– Этот фактор… Смотри, если – по твоей теории – на глобальное потепление влияют тысячи факторов, то любой из них, даже самый незначительный, мог стать причиной глобального снегопада.

Ничего подобного Нэйтан не говорил, ну да ладно.

– И что это за критический фактор?

– Светлое Рождество, – торжествующе сказал Чин.

– Светлое Рождество? – недоуменно протянул Нэйтан.

– Ага! Все мечтают, чтобы на Рождество пошел снег – в основном детишки, но и взрослые тоже. У каждого в голове есть этакая открыточная картинка идеального Рождества, во всех песнях об этом поется: и в «Светлом Рождестве», и в «Зимней сказке», а еще в этой, ну, где «за окном метет метель…», никак не могу вспомнить…

– «Пусть идет снег», – подсказал Нэйтан.

– Именно. Так вот, предположим, что все эти люди, все детишки одновременно пожелали идеального Рождества…

– И пожелали этот буран?

– Нет. Они его представили и… В общем, не знаю… Вещества в мозгу, или синапсы, или что там еще – создали некое электрохимическое поле, ну или что-то вроде этого… Образовали тот самый фактор.

– То, что каждый мечтал о снежном, светлом Рождестве?

– Да. Такое ведь возможно, да?

– Может быть, – ответил Нэйтан.

Наверное, какой-то критический фактор все-таки сработал: не мечты о снеге на Рождество, а что-то, внешне совсем не связанное с погодой – например, микроскопические колебания планетных орбит или миграции диких гусей. Или одновременное возникновение целого ряда подобных причин. Вполне возможно, что этот снегопад – единичный феномен, который больше никогда не повторится: аберрация, отклонение, вызванное взаимодействием всех этих неизвестных…

А может быть, теория Нэйтана о кризисе вообще неверна. Кризис – по определению неожиданное, внезапное явление. Но это не значит, что не существует предварительных индикаторов, вроде мигания лампочки перед отключением электричества. В таком случае…

Чин вернулся со стоянки, где вызволял машину из-под снега.

– Ты что, домой не собираешься? – спросил он.

– Нет еще. Надо бы кое-что рассчитать… В Лос-Анджелесе все еще идет снег.

– Что, думаешь снег снова пойдет? – Чин заметно напрягся.

– Нет, – ответил Нэйтан. – Пока нет.

В одиннадцать сорок три Кент Слаккен и Бодин Кромпс спели под караоке в «Смеющемся Лосе» несколько песен, включая «Светлое Рождество», и сказали бармену, что идут «кататься под луной на охренительном спуске». Друзья подхватили сноуборды и отправились в сторону лавиноопасных склонов в районе Вейла. Больше о них никто никогда не слышал.

В одиннадцать пятьдесят два Мигель запрыгнул на спящую мать.

– Рождество! Рождество!

«Что, уже утро?» – спросонья подумала Пилар, пытаясь нашарить часы.

– Мигель, солнышко, сейчас еще ночь. Если не уснешь, То Санта не оставит для тебя никаких подарков. – Она уложила сына в кровать и подоткнула ему одеяло. – Засыпай. Санта и Рудольф скоро будут здесь.

– Угу! – Мигель встал на кровать и отодвинул занавеску. – Ему не нужен Рудольф. Снегопад закончился, как я и хотел. Так что Санта теперь сам доберется.

За окном кружили одинокие снежинки.

«О господи!» – подумала Пилар. Убедившись, что сын уснул, она прокралась в гостиную и тихонько включила телевизор, вопреки всему надеясь на лучшее.

– Дороги откроют не раньше полудня, – рассказывал усталый репортер, – так как снегоочистительные машины будут работать на следующих трассах: 5-я магистральная трасса, 56-е шоссе, отрезок 15-й магистрали между Чула-Виста и Мюрьетта-Хот-Спрингс, 78-е шоссе между Вистой и Эскондидо…

Пилар тихо прошептала: «Спасибо».

В одиннадцать пятьдесят девять по тихоокеанскому времени Сэм «Луженая Глотка» Фарли совсем охрип. Он единственный добрался до студии радиостанции Кей-ти-ти-эс

(«Нас круглосуточно слушает весь Сиэттл!») и вещал в прямом эфире с пяти тридцати шести утра, несмотря на сильную простуду. Сэм хрипел, сипел, а во время девятичасового блока новостей зашелся в приступе кашля.

– Национальная метеорологическая служба сообщает, что великий снегопад наконец-то подошел к концу и завтра нас ожидает хорошая погода. Да, и новость от НОРАД для детишек, которые еще не ложились спать: радар только что засек сани Санта-Клауса над Ванкувером. Санта направляется в нашу сторону. – Он попытался сказать: «А теперь местные новости», – но у него не получилось,

Сэм попробовал еще раз. Ничего.

После третьей напрасной попытки он прошептал в микрофон: «Ну, вот и все, друзья», – и поставил запись Луи Армстронга с песней «Светлое Рождество».