Текст книги "Вихри Мраморной арки"

Автор книги: Конни Уиллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 48 страниц)

Ви протянула бутылку мне, я передал ее Ренфрю, а тот спрятал ее под одеялом.

– Мистер Нельсон! – раздался голос миссис Люси. – Заходите, пожалуйста. Как у вас дела?

– Мы получили выговор, – ответил он, сверкая на нас глазами, словно это мы были виноваты.

– Полковник жаловался, – шепнул мне Суэйлс. – Приятель, тебе крышка.

– Надо же! – посочувствовала миссис Люси. – Итак, чем я могу быть вам полезна?

Нельсон достал из кармана формы сложенную бумагу и аккуратно развернул ее.

– Это мне вручил главный инженер города. Все запросы на материальное обеспечение надлежит отправлять районному уполномоченному по гражданской обороне. А не через его голову в муниципалитет.

– Я так этому рада, – сказала миссис Люси, увлекая Нельсона в кладовую. – Гораздо приятней иметь дело с понимающими людьми, а не с безликой бюрократической машиной. Если б только я знала, что вы – тот самый, кому надо отправлять запрос, я бы немедленно обратилась к вам.

Ренфрю достал бутылку из-под одеяла и сунул ее поглубже в мусорный ящик. Виолетта начала снимать бигуди.

– Брусья мы не получим, – подытожил Суэйлс. – От Адольфа фон Нельсона не дождешься.

– Ш-ш-ш, – зашипела Ви, дергая похожие на улиток завитки волос. – Он услышит.

– Олмвуд рассказывал, что Нельсон заставляет их работать на месте происшествия, даже если бомбы свистят прямо над головой. Он настаивает, чтобы так было на всех постах.

– Ш-ш-ш, – повторила Ви.

– Фашист чертов, – выругался Суэйлс, но потише. – Уже двоих из своего отряда угробил. Если пронюхает, как здорово вы с Джеком людей в завалах отыскиваете, то и вам придется от шрапнели уворачиваться.

Как здорово мы людей отыскиваем… Перед глазами всплыла неподвижная фигура Джека на груде обломков. «Тут, внизу, есть живой. Скорей».

– Потому Нельсон и крадет людей с других постов. – Ви сгребла бигуди со стола в сумку для противогаза. – Свои-то мрут как мухи. – Она достала расческу и запустила ее в спутанные волосы.

Из кладовой вышли Нельсон и миссис Люси. Он все еще держал развернутую бумагу; она все так же светски улыбалась, только улыбка стала тоньше.

– Вы ведь понимаете, что девять человек не могут часами жаться в тесном угольном подвале, – сказала миссис Люси.

– В Лондоне много людей, которым приходится, как вы выражаетесь, часами жаться в тесных угольных подвалах, – отрезал Нельсон. – И они не желают, чтобы средства гражданской обороны тратились на излишества.

– Я не считаю безопасность моих подчиненных излишеством, – ответила миссис Люси. – Хотя вы, кажется, придерживаетесь другого мнения. Достаточно поглядеть на историю вашего отряда.

Нельсон уставился на нее, пытаясь придумать уничтожающий ответ, а потом обернулся ко мне.

– Ваша форменная одежда в позорном состоянии, – произнес он и вышел наружу.

* * *

Способность Джека обнаруживать в завалах пострадавших на зажигалки не распространялась. Бомбы он искал так же беспорядочно, как и все мы. Ви, которая на этот раз дежурила на посту наблюдателя, выкрикивала указания: «Нет, не туда! Дальше по Фулхэм-роуд! В овощной лавке».

Похоже, вместо того чтобы вести наблюдение, она грезила о своих летчиках. Снаряд упал не на овощную лавку, а на мясную – через три дома от нее. Пока мы с Джеком туда добрались, пожар в подсобке, служившей складом, уже занялся. Потушить его оказалось нетрудно – гореть там было почти что нечему: ни мебели, ни штор, а деревянные полки предохранял от возгорания холод. Благодарный мясник настоял, чтобы мы взяли с собой пять фунтов бараньих отбивных. Он завернул мясо в белую бумагу и сунул сверток Джеку.

– Тебе и впрямь так рано на работу – или просто хотелось поскорей отделаться от полковника? – спросил я на обратном пути.

– Замучил он тебя? – сочувственно спросил Джек и передал мне пакет с отбивными.

– Да я только заикнулся, что ты его крики услышал, так он мне чуть не оторвал голову. Заявил, что помощи ему не требовалось и что он сам себя откапывал. – Бумага мясника так ярко белела, что немцы, пожалуй, могли принять ее за прожектор. Я сунул сверток за пазуху. – А что у тебя за работа?

– Военная, – ответил он.

– Тебя перевели в Лондон, и ты к нам попал?

– Нет, – сказал он. – Я сам сюда хотел. – Мы свернули на улицу, где жила миссис Люси. – А ты почему записался в ПВО?

– Меня скоро призовут – поэтому нигде не берут на работу, – объяснил я.

– И хотелось исполнить свой долг.

– Ну да, – ответил я, жалея, что не вижу его лица.

– А миссис Люси? Почему она в гражданской обороне?

– Миссис Люси? – недоуменно переспросил я. Этот вопрос мне никогда не приходил в голову. Она была лучшим начальником отряда ПВО во всем Лондоне; это было ее призванием. Я не мог представить ее кем-то еще. – Понятия не имею. Дом принадлежит ей. Она вдова. Наверно, Управление гражданской обороны затребовало дом – он самый высокий в округе – и ей пришлось взять отряд на себя… – Я попробовал вспомнить, что о ней писал Твикенхем. – До войны она занималась чем-то в церкви.

– В церкви, – повторил Джек, и мне снова захотелось увидеть его лицо. В темноте я не разобрал – то ли в его голосе слышалось презрение, то ли тоска по чему-то.

– Была диаконисой или вроде того, – сказал я. – А что за военная работа? Снабжение?

– Нет, – произнес он и пошел впереди меня.

Миссис Люси встретила нас на пороге. Я отдал ей сверток, а Джек поднялся наверх, сменить Ви на посту наблюдателя. Миссис Люси занялась отбивными: как только среди бомбежки выдалось затишье, сбегала на кухню за солью и мятным соусом, а потом целую вечность колдовала у газовой плитки. Пахло восхитительно.

Твикенхем раздал всем свежеотпечатанные экземпляры своих «Весточек» и гордо заявил:

– Почитаете, пока ждете ужин.

В передовице говорилось, что вспомогательный пост Д передислоцирован в связи с повреждением водопровода в результате частичного обрушения.

– Им Нельсон тоже не дал брусьев? – спросил Суэйлс.

– Послушайте-ка, – сказал Питерсби и стал читать вслух. – «С того момента, когда ввели затемнение, уровень преступности в Лондоне повысился на двадцать восемь процентов».

– Ничего удивительного. – Ви спустилась по лестнице. – Ночью сейчас и самого себя не заметишь, не то что какого-нибудь злоумышленника. Я, когда патрулирую, всегда боюсь, что на меня бросятся из темной аллеи.

– Дома пустые, половина города спит в бомбоубежищах, – прикинул Суэйлс. – Если б я был злоумышленником, отправился бы прямиком в Лондон.

– Это гадко, – высказался Моррис. – Гадко, что некоторые, прикрываясь войной, свои черные дела проворачивают.

– Кстати, мистер Моррис. – Миссис Люси надрезала отбивную, проверяя, как она прожаривается. Брызнула кровь. – Звонил ваш сын. Передал, что у него для вас какой-то сюрприз и что он ждет вас… – Она порылась в кармане халата, извлекла клочок бумаги. – В Норт-Уилде, в понедельник, если не ошибаюсь. Его командир организовал для вас поездку; я все записала. – Она вручила листок Моррису и вернулась к плите.

– Сюрприз? – обеспокоился Моррис. – Он не попал в какую-нибудь неприятность? Меня хочет видеть его командир?

– Не знаю. Он ничего не объяснил. Только передал, что просит вас приехать.

Ви подошла к миссис Люси и заглянула в сковороду.

– Все-таки хорошо, что бомба упала в мясную лавку, а не к зеленщику. Брюкву так не приготовишь!

Миссис Люси положила отбивную на тарелку и подала ее Виолетте.

– Отнесите наверх, Джеку.

– Он не хочет. – Ви взяла тарелку и села за стол.

– Почему? – спросил я.

Ви непонимающе взглянула на меня.

– Наверно, не голоден. А может, не любит бараньи отбивные.

– Надеюсь, с ним все в порядке, – произнес Моррис, и я не сразу понял, что он имеет в виду своего сына. – Он парень хороший, только часто поступает необдуманно. Молодой, горячий – вот и все.

– И торт он не ел, – сказал я. – Он объяснил, почему не хочет отбивную?

– Если мистеру Сеттлу отбивная не нужна, отнесите ее мистеру Ренфрю. – Миссис Люси отобрала у Ви тарелку. – И пусть не говорит, что не голоден; ему надо хорошо питаться, он сильно истощен.

Ви со вздохом поднялась. Миссис Люси отдала ей тарелку, и Ви вышла в соседнюю комнату.

– Все должны хорошо питаться и вдоволь спать, – проворчала миссис Люси. – Силы поддерживать.

– Я написал об этом статью в «Весточках Твикенхема», – вмешался Твикенхем. – Такое состояние называют «ходячий мертвец». Наступает от плохого питания, недостатка сна и боязни налетов. У ходячих мертвецов замедленная реакция, они плохо соображают, и это часто приводит к несчастным случаям на рабочем месте.

– В моем отряде никаких ходячих мертвецов не будет. – Миссис Люси раздала нам отбивные. – Как только доедите – отправляйтесь спать.

Отбивные оказались даже лучше, чем пахли. Я съел свою, читая заметку Твикенхема про ходячих мертвецов. Там сообщалось, что потеря аппетита – распространенная реакция на бомбежки. Еще говорилось, что от недосыпания у людей бывает странное поведение и навязчивые идеи: «Ходячие мертвецы воображают, что их хотят отравить или что кто-то из близких – немецкий шпион. У них возникают галлюцинации, видения, они слышат голоса и верят в невероятные вещи».

– В колледже он попал в неприятную историю. Но это было еще до войны, с тех пор он остепенился, – задумчиво сказал Моррис. – Что же он такого натворил…

В три часа ночи на Олд-Черч-стрит разорвалась наземная мина – почти там же, куда упал фугас. Нельсон прислал к нам за помощью Олмвуда; миссис Люси отправила с ним Суэйлса, Джека и меня.

– Мина приземлилась, считай, через два дома от первой воронки, – рассказывал Олмвуд, пока мы собирались. – Надо же, как будто нарочно целились.

– Я знаю, куда они целятся. – В дверях появился Ренфрю – бледный, изможденный, похожий на привидение. – И знаю, зачем запросили брусья для укрепления подвала. Из-за меня, верно? Они охотятся за мной.

– Ни за кем из нас они не охотятся, – твердо сказала миссис Люси. – Это же в двух милях к северу. И никуда не целятся.

– Да зачем Гитлеру бомбить именно тебя? – спросил Суэйлс.

– Не знаю. – Ренфрю опустился на стул и обхватил голову руками. – Не знаю. Но они за мной охотятся. Я чувствую.

Миссис Люси послала Суэйлса, Джека и меня потому, что мы уже «были там и знали местность». Впрочем, особо рассчитывать на наши познания не приходилось: мины взрываются выше уровня земли и причиняют намного больше разрушений, чем фугасные бомбы. Там, где в прошлый раз стояла палатка ответственного за спасательные работы, теперь возвышался холм, а за ним – еще три, точно горная гряда в центре Лондона. Суэйлс вскарабкался на ближайшую вершину.

– Джек! Сюда! – крикнул кто-то с другой стороны холма, и мы оба ринулись вверх.

На противоположном склоне пятеро заглядывали в дыру под ногами.

– Джек! – снова позвал один из них, с синей бригадирской повязкой на рукаве, и посмотрел куда-то мимо нас. Кто-то тащил по склону нечто, похожее на ручной насос. «Неужели они собираются тушить пожар внутри вырытого туннеля?» – подумал я и вдруг понял, что это не насос, а автомобильный домкрат – его «Джеком» называют. Человек с повязкой спустил его в дыру и прыгнул следом.

Остальные члены спасательной команды осталась стоять, всматриваясь в черноту под ногами, словно могли в ней что-то разглядеть. Через некоторое время вниз спустили ведра, вытаскивая наверх обломки досок и кирпичей. На нас не обращали никакого внимания, даже когда Джек протянул руки за одним из ведер.

– Мы из Челси, – объяснил я бригадиру сквозь грохот бомб и рев моторов. – Чем вам помочь?

Ведра продолжали передавать по цепочке. В одном из ведер на груде обломков лежал фарфоровый чайничек – весь в пыли, но даже не потрескавшийся.

– Кто там, внизу? – спросил я.

– Двое, – отозвался один из спасателей. Он вытащил чайничек из ведра и протянул его человеку в вязаном подшлемнике. – Мужчина и женщина.

– Мы из Челси, – снова закричал я, стараясь перекрыть рявканье зениток. – От нас что-нибудь нужно?

Он забрал чайничек у того, в подшлемнике, и передал его мне.

– Отнесите вниз, на тротуар, к другим ценным вещам. Держа в одной руке чайничек, а в другой – крышку от

него, я спустился с холма, осторожно ступая по обломкам кирпичей. Потом еще дольше искал хоть какой-нибудь заасфальтированный участок дороги – мина разметала и тротуар, и всю улицу.

Нетронутый квадрат асфальта обнаружился перед разрушенной булочной. Здесь аккуратно выстроились в ряд спасенные «ценные вещи»: приемник, сапог, две раздаточных ложки вроде той, которой размахивал полковник Годалминг, шитая бисером дамская сумочка. Рядом, охраняя их, стоял спасатель.

– Стой, – Он выступил вперед, держа в руке то ли фонарик, то ли пистолет. – В зону происшествия входить запрещено.

– Я из ПВО, Джек Харкер, Челси, – торопливо представился я и протянул чайничек. – Меня прислали вот с этим.

Он щелкнул фонариком – это был все-таки фонарик, – засветив его на долю секунды.

– Извини. В последнее время мародеры так и прут. – Он взял у меня чайничек и поставил на тротуар рядом с сумкой. – На прошлой неделе поймали вора – шарил по карманам трупов, что лежали на улице, ожидая отправки в морг. Ужасно, что некоторые способны на такое.

Я вернулся на холм. Джек работал у самой дыры – передавал ведра. Я встал в цепочку за ним.

– Нашли? – спросил я, как только выдался перерыв в бомбежке.

– Тихо! – крикнули из дыры. Человек в подшлемнике повторил:

– Тихо! Никому ни звука!

Все остановились и прислушались. Ручка от ведра с кирпичами резала руку. На секунду воцарилась полная тишина, а потом опять раздался гул самолетов, свист и грохот бомб.

– Не волнуйтесь, – прокричали из дыры, – мы уже близко. Ведра снова пришли в движение.

Я не расслышал ничего, но спасатели внизу, видимо, расслышали голос или стук. Я облегченно вздохнул: значит, там был кто-то живой, и мы копали там, где следовало. Однажды после октябрьской бомбежки нам пришлось остановиться на полпути и начинать новый тоннель из-за того, что звук в груде обломков искажался. Даже если раскапывать прямо над жертвой завала, тоннель все равно выходит кривым, потому что приходится огибать препятствия. Единственный способ не сбиться с пути – регулярно останавливаться и слушать.

Я вспомнил, как Джек откапывал полковника Годалминга балясиной перил. Джек не делал остановок. Он будто сразу знал, в какую сторону рыть.

Человек, спустившийся в дыру, снова потребовал джек; мы с Джеком подали ему домкрат. Спасатель протянул к нему руки, но Джек вдруг замер и поднял голову.

– Что такое? – спросил я. – Что-то слышишь?

Сам я не слышал ничего, кроме выстрелов зенитных пушек.

– В чем дело? Где джек? – крикнул снизу бригадир.

– Поздно, – сказал Джек. – Они умерли.

– Да давай же его сюда! – заорал бригадир. – Живее! Джек спустил ему домкрат.

– Тихо, – крикнул бригадир, и сверху призрачным эхом отозвался голос человека в подшлемнике: «Тихо, пожалуйста! Ни звука!»

Начали бить церковные часы, и тот, что подшлемнике, добавил раздраженно: «Нужна абсолютная тишина…»

Часы пробили четыре. Прошелестела грязь по металлу, и в тишине донесся слабый звук.

– Тихо! – крикнул бригадир еще раз. Снова тишина. Снова тот же звук. Плач? Стон? – Мы слышим вас! Держитесь!

– Один из них еще жив, – заметил я. Джек не ответил.

– Мы же слышали. Только что, – добавил я раздраженно. Джек покачал головой.

– Нужны бревна или доски для распорок, – сказал человек в подшлемнике. Я думал, что Джек его не послушается и ответит, что в этом уже нет смысла; но Джек немедленно отошел и вскоре вернулся с выкрашенным в белое книжным шкафом.

В шкафу еще оставались три книги. Я помог Джеку и обладателю подшлемника вышибить полки и отнес книги вниз, к другим «ценным вещам». Охранник сидел на тротуаре и рылся в дамской сумочке.

– Осматриваю. – Он вскочил и сунул в сумочку носовой платок и губную помаду. – А то еще украдут чего.

– Вот возьми, почитаешь на досуге, – сказал я, кладя книги возле чайничка. – «Преступление и наказание».

Вскарабкавшись по склону, я помог Джеку спустить в тоннель полки шкафа, и через несколько минут из дыры снова стали поступать полные ведра. Мы восстановили распавшуюся цепочку – обладатель подшлемника в начале, мы с Джеком в конце.

Прозвучал сигнал отбоя тревоги. Как только он затих, бригадир сделал остановку и прислушался. На этот раз мы ничего не услышали. Теперь, передавая Джеку ведра, я старался не глядеть на него.

На востоке брезжила заря; холмы над нами озарил тусклый серый свет. Два холма, высотой в несколько этажей, возвышались на месте домов, что уцелели прошлой ночью – мы находились в их тени. Из тоннеля, словно могильный камень, торчал край белой полки книжного шкафа.

Полные ведра поднимались все реже.

– Не курить! – скомандовал бригадир.

Мы принюхались, стараясь уловить запах газа. Если двое внизу погибли, как утверждал Джек, то скорее всего не от увечий, а от газа из поврежденных труб. Неделю назад мы откопали из-под завала мальчика с собакой; на них не было ни царапины. Собака лаяла и скулила до самого последнего момента. Врач из «Скорой помощи» сказала, что они, должно быть, умерли всего за несколько минут до того, как мы их нашли.

Запаха газа не ощущалось. Через минуту бригадир воскликнул:

– Вижу! Вот они!

Человек в подшлемнике уперся руками в колени и заглянул в тоннель.

– Живы?

– Да! Зови «скорую»!

Он бросился вприпрыжку вниз по склону, поскальзываясь на обломках кирпичей, которые скатывались вниз маленькими лавинами.

Я встал на колени возле дыры и крикнул вниз:

– Носилки нужны?

– Нет, – отозвался бригадир.

По его голосу я понял, что мужчина и женщина, которых мы откапывали, мертвы.

– Оба?

– Оба.

Я поднялся.

– Откуда ты знал, что они умерли? – Я повернулся к Джеку. – Откуда…

Его нигде не было.

Человек в подшлемнике добежал почти до подножия холма и остановился, схватившись за выломанную оконную раму. За ним клубилась кирпичная пыль.

Джек исчез.

Светало. Уже хорошо виднелись серые холмы, а возле них – спасатель, охранявший «ценные вещи». На третьем холме работала другая команда; я разглядел среди них Суэйлса, подававшего ведра.

– Помоги, – нетерпеливо окликнул бригадир и протянул мне джек.

Оттащив домкрат в сторону, я помог бригадиру выбраться из дыры. Ему на руки налипла темная бордовая грязь.

– От чего они умерли? Газ? – спросил я, хотя уже заметил, что он достал из кармана пачку сигарет.

– Нет. – Он встряхнул пачку и вытащил сигарету зубами. Потом вытер ладони об одежду, оставив на ней вишневые пятна.

– Давно умерли?

Он нашел спички, чиркнул и закурил.

– Похоже, вскоре после того, как мы их слышали в последний раз. – Часа два назад, не меньше.

«К тому времени их уже не было в живых, – подумал я. – И Джек это знал…»

Я поглядел на часы: начало седьмого.

– Но не от газа?

Он взял сигарету двумя пальцами, выпустил длинную струю дыма, снова сунул в рот. Там, где он брался за сигарету, бумага покраснела.

– От потери крови.

На следующую ночь бомбардировщики объявились рано.

Мне не удалось как следует выспаться – Моррис все беспокоился о сыне, а Суэйлс безжалостно насмехался над Рэнфрю: «Все открылось. Геринг прознал, что ты шпион, и высылает «юнкерсы»».

Я поднялся на пятый этаж, попробовал уснуть в кресле для наблюдателя, но было слишком светло. Полдень выдался облачным, и от пожаров, горевших в Ист-Энде, в небе сияло неприятное красное зарево.

Кто-то оставил на полу экземпляр «Весточек Твикенхема». Я перечитал статью про «ходячих мертвецов», а за ней, не в силах заснуть, и всю остальную газету: отчет о вторжении Гитлера в Трансильванию, рецепт клубничного пирога без масла, сообщение о росте преступности. Приводились слова Нельсона: «Лондон стал идеальным местом для криминального элемента. Наша обязанность – бороться с преступностью».

Под рецептом помещалась заметка о шотландском терьере Бонни Чарли, который громко лаял и скребся у развалин дома, пока не привлек внимание спасателей, которые откопали из-под обломков двоих детей. Читая об этом, я, кажется, задремал; очнулся оттого, что Моррис тряс меня за плечо – включили сирены, хотя было только пять часов.

В полшестого на наш сектор упал фугас – всего в трех кварталах от поста. Стены дрогнули, на машинку Твикенхема и на кровать лежавшего без сна Ренфрю посыпалась штукатурка. Мы кинулись за касками.

– «Излишества», как же! – проворчала миссис Люси. – Нам нужны эти брусья.

Работавшие у нас в неполную смену еще не пришли на пост; миссис Люси оставила Ренфрю, чтобы тот направил их к месту происшествия. Мы точно знали, куда угодила бомба – Моррис заметил, как она падала, – и все же найти ее оказалось непросто: темнело быстро, и пока мы прошли полквартала, сгустилась кромешная тьма.

Поначалу я думал, из-за взрыва наступает что-то вроде частичной слепоты, но оказалось, что виновата пыль, что поднималась в воздух от рухнувших зданий. Она дымкой покрывала все вокруг и гасила свет лучше любого затемнения. Синий фонарь, который установила миссис Люси на клочке тротуара, призрачно сиял сквозь рукотворный туман.

– На улице оставалось всего две семьи, – сказала миссис Люси, поднеся к свету регистрационный журнал. – Киркадди и Ходжсоны.

– Пожилая пара? – Моррис внезапно появился из туманной мглы.

Миссис Люси заглянула в журнал.

– Да. Пенсионеры.

– Я их нашел. – По угрюмому тону Морриса стало ясно: оба погибли. – Ударная волна.

– Господи, – вздохнула миссис Люси. – Киркадди – мать с двумя детьми. Они в андерсеновском бомбоубежище. – Она поднесла журнал поближе к фонарю. – Все остальные воспользовались убежищем в метро.

Она развернула карту и показала нам, где располагался задний двор Киркадди, но нам это мало помогло. Целый час мы бродили по грудам обломков, прислушиваясь к звукам, которые все равно нельзя было расслышать за возгласами бомбардировщиков и ответными комментариями зениток.

Вскоре после восьми показался Питерсби, еще через несколько минут подошел Джек. Их миссис Люси тоже отправила бродить в тумане.

– Сюда, – почти сразу позвал Джек, и сердце в моей груди дрогнуло.

– Он их услышал, – оживилась миссис Люси. – Джек, отыщите его.

– Сюда! – снова крикнул Джек. Я отправился на голос, почти опасаясь того, что там обнаружится, но шагов через десять услышал и сам – плакал ребенок, эхом раздавались глухие удары, словно кто-то бил кулаком по железу.

– Не останавливайтесь! – крикнула Ви. Они с Джеком стояли на коленях у края неглубокой ямы. – Не прекращайте шум. Мы идем на помощь. – Ви обернулась ко мне. – Скажи миссис Люси, что нужно вызывать спасателей.

Я двинулся через темноту назад. Спасательную команду миссис Люси уже вызвала; меня отправили к станции метро «Слоан-сквер», где укрылись остальные обитатели квартала.

Пыль от кирпичей и штукатурки немного улеглась, но дороги по-прежнему не было видно. Я перешел через бордюр на улицу, споткнулся сначала о груду мусора, потом о чей-то труп. Луч фонаря выхватил из темноты лицо девушки – той самой, которую я провожал две ночи назад. Она сидела у входа на станцию, прислонившись к выложенной плитками стене. В руке у нее, как и в тот раз, была зажата вешалка с платьем. Старая перечница из «Джона Льюиса» сроду не отпускала ее и за минутку до закрытия – а в этот раз налет начался рано. Девушку убило ударной волной или разлетевшимися осколками: лицо, шею и руки покрывали мелкие порезы. Я сдвинул ее ноги, и под ними захрустело стекло.

Я вернулся на место происшествия, дождался, когда приедут из морга, отправился к станции вместе с ними и часа три разыскивал семьи из списка. За это время спасательная команда на объекте углубилась футов на пять.

– Почти добрались, – сообщила Ви, вываливая содержимое корзины за край воронки. – Теперь наверх Поднимают только грязь, да иногда кусты роз.

– Где Джек? – спросил я.

– Ушел за пилой. – Ви передала корзину одному из спасателей; тот сунул сигарету в рот, высвобождая руки. – Там попалась доска, но прокопали мимо нее.

Из ямы по-прежнему доносился стук, но ребенка слышно не было.

– Живы?

Ви покачала головой.

– Ребенок молчит уже где-то час. Мы боимся, что стук – это что-то механическое.

Может быть, они уже умерли – и Джек, зная об этом, ушел не за пилой, а на работу? Появился Суэйлс.

– Угадайте, кто попал в больницу, – сказал он.

– Кто? – спросила Ви.

– Олмвуд. Нельсон опять заставил их патрулировать во время налета, и Олмвуда зацепило куском шрапнели. Чуть ногу не оторвало.

Спасатель, куривший сигарету, передал Ви нагруженную корзину. Виолетта, слегка пошатываясь от тяжести, унесла ее прочь.

– Эй, ты только перед Нельсоном особо не усердствуй, – крикнул ей вслед Суэйлс, – а то переведет в свой сектор. А где Моррис? – И Суэйлс ушел – вероятно, рассказать теперь про Олмвуда Моррису или кому-нибудь другому.

Вернулся Джек с пилой.

– Уже не надо, – сказал спасатель, у которого из уголка рта свисала сигарета. – О, передвижная кухня приехала, – добавил он и ушел к машине выпить чаю.

Джек опустился на колени перед ямой и передал пилу вниз.

– Живы? – спросил я.

Джек оперся руками о край ямы. Стук здесь слышался особенно громко; внутри убежища он, наверно, просто оглушал. Джек уставился вниз – так, словно не слышал ни голосов, ни даже стука.

– Они левее, – произнес он.

Почему левее? Мы же слышим их прямо под нами!

– Живы? – повторил я. – Да.

Вернулся Суэйлс.

– Нет, он точно шпион. Гитлер его специально заслал, чтоб угробить наших лучших людей. Я ж вам говорил, его полное имя – Адольф фон Нельсон.

Семью Киркадди откопали левее. Спасателям пришлось расширить тоннель и вскрыть андерсоновское убежище сверху, как банку консервов. Копали до девяти утра, но мать и детей нашли живыми.

Джек исчез незадолго до рассвета; я не видел, как он ушел. Суэйлс рассказывал про увечье Олмвуда, а потом я обернулся, но Джека уже не было.

Мы вернулись на пост. Виолетта, прислонив к противогазу зеркало, принялась укладывать волосы.

– Джек не говорил, куда это он так рано уходит? – спросил я у нее.

– Не-а. – Она обмакнула расческу в стакан с водой и смочила ею прядь. – Подай бигуди, пожалуйста. У меня сегодня свидание – хочу выглядеть на все сто.

Я подвинул к ней заколки.

– А где он работает, тоже не рассказывал?

– Нет. Ну, наверно, на каком-то военном объекте. – Она накрутила волосы на палец. – Знаешь, он уже сбил десять самолетов. Шесть «юнкерсов» и четыре сто девятых.

Я подсел к Твикенхему, который печатал отчет о происшествии.

– Ты не брал интервью у Джека?

– Когда? – удивился тот. – С тех пор, как он у нас появился, каждую ночь налеты.

Из соседней комнаты шаркающей походкой вышел Ренфрю, завернутый в одеяло, как индеец, и с покрывалом на плечах. Выглядел он ужасно: бледный, изможденный, похожий на привидение.

– Завтракать будешь? – обратилась к нему Ви, держа в зубах заколку.

Ренфрю покачал головой.

– Нельсон не прислал брусья для подвала?

– Нет, – ответил Твикенхем, невзирая на знаки, которые ему тайком показывала Ви.

– Передайте Нельсону, что они крайне необходимы. – Ренфрю запахнул одеяло, словно кутаясь от холода. – Я знаю, почему на меня охотятся. Это еще до войны… Когда Гитлер вторгся в Чехословакию, я написал письмо в «Таймс».

Письмо в «Таймс»! Хорошо, что Суэйлса нет.

– Может, пойдешь и приляжешь на чуть-чуть? – Ви поднялась и скрепила локон заколкой. – Ты же просто устал, вот и все. Поэтому и волнуешься. А они там «Таймс» не выписывают.

Она взяла его за руку, и Ренфрю покорно позволил отвести себя в другую комнату. Было слышно, как он говорит: «Я его назвал прохвостом. Там, в письме…» От сильного недосыпания у людей возникают галлюцинации и видения, они слышат голоса и верят в невероятные вещи…

– Он рассказывал, что у него за работа? – спросил я у Твикенхема.

– Кто?

– Джек.

– Нет. Но хочется верить, что делает он ее так же здорово, как ищет людей. – Он оторвался от пишущей машинки и перечитал напечатанное. – Уже пятерых обнаружил, так?

– Смотрите, чтобы Нельсон об этом не узнал. – Ви вернулась и окунула расческу в стакан с водой. – А то украдет его, как Олмвуда. А нам и так людей не хватает – Ренфрю-то совсем ни на что не годится.

Появилась миссис Люси, держа в руках синий фонарь с места происшествия; она отнесла его в кладовую и вернулась к нам с бланком заявки.

– Мистер Твикенхем, позвольте воспользоваться вашей печатной машинкой?

Твикенхем достал из машинки свои листы и уступил место. Миссис Люси стала печатать.

– Я решила запросить брусья в Управлении гражданской обороны, – объяснила она.

– Вы не знаете, где работает Джек?

– На каком-то военном объекте. – Миссис Люси протянула мне заполненный бланк. – Джек, будьте добры, отнесите в управление.

– Днем работа, по ночам – налеты. – Ви соорудила на затылке еще один завиток. – Когда же он спит?

– Не знаю, – проговорил я.

– Лучше бы поберег себя, – сказала Ви. – А то станет, как Ренфрю, «ходячим мертвецом».

Миссис Люси подписала форму, сложила ее пополам и отдала мне. Я отправился в Управление гражданской обороны и провел там полдня, пытаясь найти нужный кабинет.

– У вас неправильная форма, – объяснила мне шестая по счету девушка. – Надо было прислать форму А-114, «Наружные усовершенствования».

– Это не снаружи, – сказал я. – Нашему посту нужно укрепить подвал.

– Брусья для укрепления относятся к «наружным усовершенствованиям», – ответила она и передала мне бланк, который точь-в-точь походил на заполненный. Я ушел.

На обратном пути меня остановил Нельсон. Я думал, что он снова отчитает меня за позорное состояние форменной одежды, но вместо этого он указал на мою каску и потребовал объяснить, почему та не соответствует инструкциям. «Всем членам отрядов ПВО надлежит носить защитный шлем с красной надписью «ПВО» спереди», – процитировал он.

Я снял каску; часть надписи отшелушилась, оставалась только красная буква «В».

– С какого поста? – рявкнул Нельсон.

– Сорок восьмой. Челси, – отрапортовал я и подумал, не ждет ли он, что я отдам ему честь.

– Пост миссис Люси, – проговорил он с отвращением. Я ждал, чего он скажет дальше; наверно, поинтересуется, что я вообще делаю в гражданской обороне. Вместо этого он произнес: – Я слышал про полковника Годалминга. Вашему отряду в последнее время везет с поиском людей.

Отвечать «Да, сэр» было нельзя; «Нет, сэр» навело бы его на подозрения.

– Прошлой ночью нашли троих в андерсоновском убежище, – сказал я. – Один из детей догадался по крыше плоскогубцами колотить.

– Я слышал, что их находит ваш новенький, Сеттл. – Теперь Нельсон говорил дружелюбно, почти весело. Как Гитлер в Мюнхене.

– Сеттл? – недоуменно переспросил я. – Убежище нашла миссис Люси.

* * *

Сюрприз, который готовил Квинси, оказался крестом Виктории.

– Орден, – снова и снова повторял Моррис. – Кто бы мог подумать! Мой Квинси – с орденом. Пятнадцать самолетов подбил.