Текст книги "Чаша отравы (СИ)"

Автор книги: Игорь Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 49 страниц)

Разумеется, помянули, не чокаясь, Стёпу Могильного, безвременно ушедшего от ковида в прошлом октябре. Сгорел мужик меньше чем за сутки. Ураганное течение болезни. А такой крепкий был...

Шли часы, а Лыба так и не поднимался с кровати. Не было сил.

Жена, видимо, поехала по магазинам, как и сказала накануне. На весь день. Потом в кафе с подругами посидит. Сын – на тренировке, а потом тоже тусить будет с друзьями. Может, притащит сюда поздно вечером очередную шалаву – или сам у нее до завтра зависнет. Благо, суббота.

Ох... Что-то совсем-совсем хреново. Видно, траванулся. Хотя...

Лыба ощутил лихорадку. Она появилась не сразу, но нарастала довольно быстро.

И так же быстро стала нарастать одышка.

На подполковника нахлынула волна липкого страха.

Неужели ковид?

А если, как и Могильный, в ящик сыграть придется?

Лыба гнал от себя эти мысли.

Прошло еще полтора часа. Но не было сил даже встать. Пришлось смириться с тем, что посреди кровати стало мокро. Состояние подполковника заметно ухудшалось.

Он еле-еле взял телефон и, задыхаясь, вызвал скорую помощь.

А как им открыть?

Позвонил сыну, заказал ему к фитнес-центру такси...

Врач, весь укутанный в балахон, померил температуру и сатурацию.

Вердикт однозначный – срочно госпитализировать...

Уже когда подполковника спустя несколько часов вводили в медицинскую кому, чтобы подключить к аппарату ИВЛ, он вдруг вспомнил, что Савельев заявился к ним за день до смерти Стёпы. Хотя и до этого, и после долго не появлялся в «конторе». Когда стал уходить, надел куртку, подошел к Лыбе, они обменялись рукопожатиями. Потом Алексей сунул руки в карманы, неспешно дошел до Могильного, достал правую руку, пожал ему на прощание. Пошел к двери – и, чтобы ее открыть, взялся за ручку левой рукой. Когда Савельев ушел, Степан еще понюхал правую ладонь и насмешливо сказал: «Спиртом руку обработал. Боится поймать заразу».

От Лыбы, видимо, не боялся подхватить, а от Могильного боялся? Тогда этому никто из них не придал значения...

А если это не санитайзер, а яд, замаскированный под него? Специально отравил поодиночке, не сразу, чтобы не было «кучно». Поэтому Савельев помазал руку перед рукопожатием со Степаном, а когда с ним, Харитоном, надо было попрощаться – нет.

А вот теперь – и его самого черед настал. Если догадка верна.

Лыбу охватил дикий ужас. Меркнущее от медикаментов сознание отчаянно забилось, словно птица, попавшаяся в силки. Если так, то это – конец. Тюменского крамольника Омельченко и еще многих врагов государства так же убрали... Рукопожатие – и кердык. Правда, симптомы другие. Но что мешает химику несколько модифицировать активное вещество? О, дьявол... Влип... Теперь, значит, всё...

Неужто он и вправду в душе своей коммуняка, а не просто прикидывался в интересах службы?.. Или уязвленное самолюбие? Амбиции какие-то? Зависть? Обида на всех и вся? Хочет почувствовать себя богом, от которого зависят чужие жизни?.. Вот сволочь! Гнида! Попали со Стёпкой под раздачу...

Офицеров, пришедших на службу в понедельник, в холле встречал свежий траурный портрет с кратким некрологом. А под ним – четыре красных гвоздики.

Индустриальный парк «Великий камень», 17 января 2021 года

Машина припарковалась у нового здания на Пекинском проспекте. Из нее вышли профессор Огарёв, полковник Дашкевич, Алла Михайловна, Наташа, Максим.

– Как быстро всё строится, – сказала Алла Михайловна, оглядевшись. – Лично была здесь полтора года назад. Репортажи, конечно, даем в эфир регулярно.

– Да, это здание ввели в эксплуатацию два месяца назад, – ответила Наташа. – Там как раз представительство фирмы по производству станков с цифровым управлением и промышленных роботов. Китайские товарищи уже ждут.

Они поднялись на лифте на пятый этаж. У двери стоял двоюродный брат Чан Чуньлань – инженер Чан Лицзянь. Обменялись рукопожатиями и прошли в небольшой зал-переговорную. Там гостей уже встретила их китайская подруга и ее отец – профессор Пекинского университета Чан Шухуа.

– Здравствуйте, здравствуйте... Добро пожаловать... Пожалуйста, располагайтесь.

Все трое китайцев отлично владели русским языком. Профессор стажировался в МГУ с девяностого года, застав еще Советский Союз.

К услугам гостей были удобные диваны вокруг стола. Чан Чуньлань приготовила настоящий, по всем правилам, чай и начала разливать его в чашки.

– Как проходит ваша поездка, уважаемый коллега? – спросил Егор Иванович.

– Отлично. Посетили заводы, институты, государственные ведомства. Пообщались с министрами, учеными, ректорами вузов...

– Мы очень рады, что сотрудничество между нашими странами развивается, – сказал полковник. – Правда, этому рады не все, и мы по роду своей службы прекрасно об этом осведомлены.

– Безусловно, – сказал Чан Шухуа. – Полагаю, для всех очевидно, что наша беседа сугубо дружеская и неформальная. Обсудим много важного, сверим точки зрения на актуальные проблемы – но, понятно, не в официальном ключе, не высказывая тут своего мнения от лица ведомств и структур, где работаем. Хотя, с другой стороны, мы в любом случае, как люди, работающие на государство, на правительство, так или иначе отражаем линию своих властей, по-другому и быть не может. К тому же я член Коммунистической партии Китая, как и молодое поколение, – ученый взглянул на дочь и племянника. – Уважаемый профессор, вы, как мне известно, тоже коммунист, и ваша дочь Наташа тоже?

– Да, именно так, – подтвердил Егор Иванович.

– Я много изучал механизм перерождения и падения социализма в СССР, – сказал китайский ученый. – Я видел это своими глазами. Я наблюдал беснующуюся у здания КГБ в Москве толпу, когда оттуда убирали памятник Дзержинскому. Это произвело на меня сильнейшее и удручающее впечатление. Вы знаете, у нас есть целое научное учреждение, которое занято только одним – изучением механизма произошедшей реставрации. Не только оно одно, конечно, но это его основная задача. Мы не должны пренебрегать этим тяжелым историческим уроком. Мы обязаны сделать всё, чтобы впредь избежать такого развития событий.

– Вы, я имею в виду вашу страну, понимаете, что выпавшее из рук СССР красное знамя теперь предстоит нести вам, причем в эти нынешние крайне неблагоприятные для социализма и коммунизма десятилетия? – спросил Егор Иванович.

– Да, понимаем, – просто ответил Чан Шухуа. – Как бы нас ни оценивали со стороны, я имею в виду нынешнюю специфику нашего строя, именно это знамя мы опускать не собираемся. Мы строим социализм, привлекая различные инструменты, помогающие нам. И от главной цели не отрекаемся.

– Отлично... Именно это я и хотел услышать непосредственно из ваших уст, – сказал профессор Огарёв.

– Но были моменты, когда всё висело на волоске. Вы же знаете – события на Тяньаньмэнь... Империализм вбил в головы миллиардов людей, что это было мирное выступление беззащитных студентов, которых якобы раздавили танками. Но эти студенты были лишь прикрытием. За их спиной действовали хорошо организованные боевики-профессионалы. Шли настоящие уличные бои, мятежники и террористы поджигали военную технику, зверски убивали попавших им в руки солдат и офицеров НОАК. К счастью, ситуацию удалось переломить – и, главное, не только в военном аспекте... в любом случае, против армии мятежники были обречены, это понятно... удалось найти политический выход из кризиса и сохранить свою самостоятельность, субъектность, идейную идентичность – в отличие от того, в чем погрязла та же Россия.

– Да, помним... Мы тщательно изучали все подобные вещи, это наша обязанность, – сказал полковник Дашкевич. – И то, что совсем недавно было в вашем Гонконге... так сказать, «лайт-версия». Вы очень профессионально решили эту проблему.

– А еще по поводу Синьцзяна не успокаиваются, будут постоянно подогревать тему. Вряд ли, конечно, получится – там мощная система безопасности, да и мы всё сделали для того, чтобы по максимуму убрать прежде всего социальные корни сепаратизма, исламизма и терроризма... Ну, и Тибет тоже, конечно... – сказал профессор Чан. – Держат, так сказать, фитили наготове.

– Китай в последние годы стал державой номер один по объему промышленного производства. Физическому объему, – сказал Егор Иванович. – Вы уверенно осваиваете самые передовые технологии, сооружаете инфраструктуру, развиваете фундаментальную и прикладную науку, наращиваете производство и повышаете уровень жизни людей. Это свидетельство того, что социализм работает.

– Но очень многие, кстати, кровно заинтересованы в том, чтобы доказать людям, что никакого социализма у нас нет. Они апеллируют к формальным, буквальным признакам... – сказал китайский ученый.

– Ну, а про нашу страну даже многие коммунисты, как у нас, так и в соседних странах вообще говорят, что тут фашистский режим, – посетовал Огарёв. – Тоже исходя из поверхностных критериев, причем произвольно интерпретируемых. Да, мы не провозглашаем социализм официально... хотя даже и это не помогло бы... Но ни у нас, ни у вас нет тенденции последних лет – радикального понижения уровня жизни трудящихся масс в пользу какого-то выделенного круга высших властителей, владельцев капитала, которым принадлежит государственная власть. И у нас, и у вас есть бизнесмены, причем довольно богатые, есть мощные частные корпорации. Но власть не у них.

– Да, безусловно, – подтвердил Чан Шухуа.

– Я думаю, всем очевидно, что в мире тучи сгущаются, – сказал полковник. – То, что происходило в Беларуси во второй половине прошлого года, иначе, как гибридной агрессией, назвать нельзя. Это атака, инициаторами которой стали внешние силы, с видимой опорой на здешних недовольных и под их формальным прикрытием. Мой сын, Максим, боец ОМОНа, как видите, до сих пор не оправился от ранения, ходит с тростью, ему украинские боевики-нацисты рубанули топором по ноге в первый день беспорядков. И эти внешние силы не отстают. Со сменой власти в Белом доме нажим усилится.

– Да. Штаты пытаются нас учить, как нам жить у себя дома, как вести себя на международной арене, – произнес Чан Шухуа. – Они вредят всё сильнее и сильнее. Вне зависимости от того, кто в Белом доме – Трамп или демократы. Вредят экономически, политически. Раздувают информационную войну. Это всё складывается в систему.

– У вас ведь в разное время были различные взгляды на то, как интегрироваться в мир, как взаимодействовать с партнерами, – сказал Егор Иванович.

– Да. Со времен Дэн Сяопина мы пользовались преимуществом тесного сотрудничества с США, прежде всего экономического. Условившись не вмешиваться во внутренние дела друг друга. Мы получили поток инвестиций, доступ к новым технологиям, нам открылся необъятный рынок сбыта. Китай в этот период воздерживался от сближений с кем бы то ни было, не шел на обострение конфликтов, не претендовал на чужие сферы влияния. Кое-кто из наших элит пытался даже углубить отношения с США в рамках этой колеи, но полноту власти они не получили, при необходимости их даже поправляли. В начале 2010-х мы зафиксировали ряд угрожающих тенденций, в связи с чем возникла настоятельная необходимость сильнее опираться на внутренние ресурсы, развивать национальную экономику как самодостаточную базу, в как можно меньшей степени зависящую от нежелательных внешних факторов. Разногласия между нами и Штатами тем временем накапливались, и при уходящей администрации обострились до уровня, который уже очевиден всем. Более того – нам ясно, что и со сменой хозяев в Белом доме принципиально конфликт не сгладится – разве что станет иной форма предъявления претензий. Безосновательных, конечно же. Нарастают фундаментальные противоречия, а то, что озвучивается, всего лишь внешнее их проявление. Со своей стороны, наша совесть чиста – мы делали всё, чтобы не обострять, чтобы соблюдать договоренности, не нарушать их с нашей стороны. Но ситуация меняется. Мир меняется. И поэтому в перспективе придется инициировать ответные меры вплоть до сплочения тех стран, которые выступают за международную справедливость.

– Вот как... – сказал профессор Огарёв. – Значит, вы готовитесь...

– Безусловно, мы всё понимаем и готовимся. Наша экономика развивается, пройдет не так много времени по историческим меркам, и она, опираясь преимущественно на внутренний рынок, станет самодостаточным ядром альтернативной экосистемы. Мы предлагаем миру свой путь – то, что наш председатель Си Цзиньпин назвал «сообществом единой судьбы человечества». А возглавляемая США система экономически, технологически и интеллектуально будет проигрывать с каждым годом, и их властители это прекрасно понимают...

– Значит, война? – уточнил полковник.

– Да, это более чем вероятно уже даже к середине наступившего десятилетия. Мы иллюзий не строим. Никто на Западе не станет спокойно смотреть, как мы развиваемся и становимся ядром мировой альтернативы. Для нас и в этом случае самое главное – опять же, оттянуть момент обострения. Чем дальше, тем лучше. Обострять будем не мы, мы будем только вынужденно отвечать на вызовы. США, как я уже упомянул, много десятилетий давали нам большие преференции, содействовали нашему развитию – первоначально они исходили из нашего противостояния Советскому Союзу. Потом отвели нам подчиненное место мировой фабрики. Но мы уже выходим за эти рамки, и именно в этом фундаментальная причина происходящего. Наше правительство четко расставило нужные приоритеты. Мы делаем у себя и вне наших границ многое из того, что американцы считают непредусмотренным изначально и нежелательным. Разумеется, мы сами, без посторонних менторских указаний, определим, что для нас желательно, а что нет. И в политике, и в экономике, и в технике.

– Кстати, о технике. США отчаянно упираются, чтобы мы не получили ряд критичных технологий, – сказал Чан Лицзянь. – Если, к примеру, микропроцессоры и операционные системы мы научились делать, вышли в космос, то вот с авиадвигателями с достаточным временным ресурсом у нас пока не очень гладко. Конечно, проблемы постепенно решаются, но Штаты всячески блокируют доступ к технологиям, которые сильно помогли бы нам. Мы хотели купить за хорошую цену «Мотор Сич», но США приказали Киеву заблокировать сделку по соображениям национальной безопасности. Сейчас счет идет на годы, а это стратегическая технология, имеющая прежде всего военное значение. Поэтому так намертво они встали.

– Да, это понятно, – ответил Григорий Валентинович. – И Россия, как я понимаю, тоже не помогает...

– Россия двулика, – пояснил китайский профессор. – Это не моя оценка, сама Россия этого фактически не скрывает. Что касается технологий, то характерный пример – российские суды присуждают по максимуму срок заключения тем ученым, которые нам что-то передают. Но не замечают их работы на США, того, что они туда массово эмигрируют. Сами американцы убили десятки крупных российских ученых, отказавшихся от переезда в Штаты. А российские органы безопасности такие дела принципиально не расследуют. Еще с советских времен, кстати, с убийства Бережного. А то, что Россия не хочет реально сотрудничать с нами в сфере освоения космоса... Это ее очень характеризует. Да, формально мы почти союзники. Но, но, но...

– В том-то и дело, что «почти», – сказала Чан Чуньлань. – Мы-то готовы быть союзниками, дружить. Китай поддерживает настолько теплые отношения с Россией, насколько этого хочет сама Россия. А вот насколько она хочет....

– Владельцы России мечтают вписаться в высшие глобальные правящие круги, – объяснил Огарёв. – Это их цель номер один. И ей подчинено всё. Даже – я не побоюсь этого слова – заигрывание с вами. Российский режим фактически завоевал страну и рассматривает ее богатства и ее народ как ресурс для питания, как топливо. У них – принципиально антиправовое государство. Правоприменение там демонстративно избирательное – там само право безоговорочно приносится в жертву обязательному удовлетворению частных интересов господ, а также политической целесообразности. Соответственно, там любой человек в любой момент может быть в интересах правящего класса практически немотивированно оказаться ограбленным, лишенным жилья, посаженным за решетку по надуманным обвинениям, похищенным и увезенным в неизвестном направлении, убитым, найденным самоубившимся в тюрьме. И гайки по отношению к самым обычным людям, даже не оппозиционерам, не инакомыслящим, закручиваются всё туже и туже. Немотивированная агрессия власти против народа становится всё более остервенелой. Это делается, чтобы отнять у подавляющего большинства людей абсолютно всё и свирепым тотальным террором привести к абсолютному повиновению, на уровне животных инстинктов. Там правят лица, совершающие преступления против человечности. Фашисты. Я призываю китайские круги понимать и учитывать в своей политике этот факт.

Чан Шухуа грустно вздохнул:

– Они открыто заявляют, что наш опыт борьбы с коррупцией для них абсолютно неприемлем. Так что... Мнение сложилось... А у вас тоже есть ощущение, что однажды, в решающий момент, российская власть обернется против нас в интересах Запада? Мы не раз предлагали России настоящий союз, но она... виляет... Понятно, почему. Но пока – что есть, то есть. Не ругаться же... До решающих событий еще годы... А как народ?

– К сожалению, когда надо будет, то россиян легко убедят, что Китай враг и от него надо обороняться, – ответила Наташа. – Промоют мозги как полагается. В массовом сознании это уже прописано в значительной мере. Не сейчас, конечно. Потом. От лица другой власти. После якобы народной революции, наподобие украинской.

– Ну, вы понимаете, что пока Россия соблюдает основополагающие условия глобальной финансово-экономической системы в виде постоянного выкачивания ресурсов на высшие рубежи, все разногласия с Западом играют роль не более чем аппаратных интриг внутри одной системы за увеличение пирога и укрепление позиций, – сказал Егор Иванович. – В рамках этой системы Россию в любом случае принудят выполнить то или иное принципиально необходимое для глобальной элиты действие. Например, провести мобилизацию против Китая или предоставить территорию и инфраструктуру для атаки.

– Только мы, белорусы, ваши надежные союзники в Европе, – сказал полковник Дашкевич. – Я всё больше склоняюсь к мысли... это моё личное мнение... что миссия Беларуси в том, чтобы в нужный момент помочь России сделать правильный выбор. Именно России – как стране, как народу. Если и когда дело дойдет до проявлений, чреватых крайне негативными последствиями для вас и для нас. Понятно, что ваше поражение будет означать чудовищную катастрофу для всего человечества...

– Гриша, ты абсолютно прав, – согласился Егор Иванович. – Рано или поздно это нам предстоит. Если живы будем, конечно...

– Будем... В общем, КНР объективно заинтересована в том, чтобы мы держались. В случае чего мы обязаны сделать всё, чтобы партнера по Союзному государству спасти от полной потери субъектности и от участия в истребительной войне в качестве боевого зомби. Получится или нет – не знаю, но союзником в этом будет простой российский народ, по крайней мере, его значительная часть. Другого выхода просто нет. Иначе – гарантированная гибель и для вас, и для нас... Понятно, это не сейчас. И хорошо, что не сейчас... – сказал полковник.

– Да, Гриш, если в определенный критический момент не отреагировать, хотя бы не попытаться, то Китай гарантированно погибнет под внешним давлением, в крайнем случае, в войне. Не говоря уже о нас. Если только в ходе этой войны сама Россия не станет рыхлым пространством, где зародится точка сборки новой народной власти, но именно этого многие игроки будут всячески стараться не допустить.

– В общем, впереди очень напряженные события, – сказал Григорий Валентинович. – Понятно, что чем позже они наступят, тем лучше. Но мы должны быть готовы к ним всегда. Мои дети – воины, я их с детства так воспитывал. Жена старшего сына – офицер сил специальных операций, сам он танкист. Мы прекрасно понимаем, что живем в предвоенную пору. И что у грядущих событий будет не только национальное и даже европейское, а глобальное измерение. Эх, если бы можно было избежать пожара... В молодости я сам воевал в Афганистане, рядом со мной гибли друзья – это страшно, поверьте... Больше всего на свете мы, белорусы, хотим мира. Наша республика в прошлую войну потеряла каждого третьего человека. В каждой семье есть жертвы. Моего прадеда и прабабушку сожгли заживо каратели. Китай же потерял больше всех убитыми в абсолютном выражении. Ничто нам не нужно так, как мир.

– Да, вы правы, – согласился Чан Шухуа. – И среди моих предков – погибшие от рук японских захватчиков. Помня всё это, мы выступаем за мир и процветание для всех.

– Но мы понимаем, что покоя нам не дадут, иллюзий у нас нет. Фашизм открыто поднимает голову по всему миру, – сказал Егор Иванович. – Пусть уже и не под теми символами. Хотя и под теми тоже... А по сути. Мы, одна из немногих независимых стран, берем на себя бремя очищения человечества от нового фашизма. Вместе с нашими настоящими союзниками, вместе со всеми людьми доброй воли во всем мире, со всеми народами планеты. Наша миссия – антифашизм, защита прав наций на свободу от внешнего диктата. Мы на этом стоим и стоять будем. Мы, как никто другой, знаем цену миру. А война, к сожалению, уже началась, она вовсю идет, пусть пока и не в столь привычных нам формах. Вот эта пандемия пресловутая... Уже понятно, что это фактически биологическая война владельцев глобального капитала против всего человечества. Очевидно, действительно готовятся к тотальной мировой всепожирающей бойне, переводят экономику стран Запада и зависимых стран на военные рельсы – к середине двадцатых. И вашу страну норовят подставить...

– Да, будут всё больше и больше звучать обвинения в том, что это мы выпустили вирус в Ухане, будут заставлять заплатить триллионы долларов, – ответил Чан Шухуа. – Сфабрикуют доказательства. В Ухане действительно есть лаборатория, и там в том числе по контракту с западными партнерами занимались коронавирусами. Но это обычная практика, в рамках научного взаимодействия, ничего экстраординарного в таких исследованиях нет. Этот вирус, конечно, явно искусственный. Есть много признаков, указывающих на это. Мы подозреваем, что США сами создали этот вирус и выпустили его в мир. Чтобы прежде всего принять насильственные меры по перекраиванию экономики, классовой структуры, межнациональных связей.

– В общем, ясно, что рано или поздно придётся отбиваться. Причем вместе, нам и вам, нашим подлинным союзникам. Надеюсь, попутно мы поднимем красное знамя над всем миром, ради всех людей труда, – сказала Наташа.

– В принципе, да, мы, как и сказали уже, красный флаг не опускаем и от социализма не отрекаемся, – ответил китайский профессор. – Если до этого дойдет, то... как бы это выразиться... великую идею мы в состоянии, как это уже было в истории, доносить... скажем так, убежденно и напористо. Если до этого дойдет... Мы помним о том, кто мы и какова наша миссия. Помним и готовимся.

Автодорога Гардез – Хост, высота 3234, 8 января 1988 года

Ночной бой продолжался много часов – со вчерашнего дня. Высоту, где закрепились четыре десятка воинов-интернационалистов, отчаянно пытались захватить несколько сотен моджахедов и пакистанских спецназовцев.

Но советские бойцы стояли насмерть и успешно отражали атаку за атакой...

В этих краях шла операция «Магистраль». Была поставлена задача: прорвать продолжающуюся почти два года блокаду города Хост близ границы с Пакистаном. Ситуация там была крайне напряженной – проамериканские мятежники и их хозяева намеревались отторгнуть этот регион от Демократической Республики Афганистан и провозгласить там марионеточное «государство». Когда после разгрома крупной душманской базы оттуда ушли советские войска, враги воспользовались этим и заблокировали в Хосте гарнизон правительственных сил. Контроль над дорогой, которая связывала административный центр провинции с Гардезом, оказался потерян.

И вот командование решило с этим покончить. Накануне Нового года на дорогу в Хост, по которой должны были пройти автоколонны с боеприпасами и продовольствием, направили инженерные подразделения для разминирования. А десантникам предстояло взять под контроль прилегающие к трассе высоты и там закрепиться.

...Враг усиливал натиск, прорываясь всё ближе к позициям советских бойцов.

То и дело слышались возбужденные вопли:

– Алла-а-аху акба-а-ар!

– Москва-а-а, сдава-а-айся!

Об отступлении речи не шло в любом случае.

В критический момент, в середине ночи, на высоту 3234 пробился разведывательный взвод. Десантники доставили осажденным боеприпасы, пройдя несколько километров по горам в темноте. Это было более чем кстати, поскольку многие бойцы к тому моменту уже были ранены или убиты.

С новыми силами бойцы продолжали отстреливаться от душманов.

Ближе к исходу ночи противник, поняв, что ничего здесь не добьется, отступил.

Десантники ждали новых атак, но до утра так ничего и не произошло.

С рассветом прибыли командир батальона и полковая разведрота. Забрали раненых, поднесли еще боеприпасы.

...Гвардии младшему сержанту Григорию Дашкевичу повезло – его не убило и не ранило, хотя пули и осколки порой свистели совсем рядом, буквально в нескольких сантиметрах. Но состояние в любом случае было не самое лучшее – что и неудивительно после пережитого. За всё время срочной службы в такую переделку он угодил впервые. Хотя и раньше, конечно, были боевые операции – но с этим не сравнить...

Из тридцати девяти военнослужащих Девятой парашютно-десантной роты, которые закрепились на этой высоте, погибли шестеро, двадцать восемь получили ранения.

Особенно больно резанула по сердцу гибель пулеметчика Андрея Мельникова. Тракториста из Могилева, ровесника, земляка-белоруса. Его призвали осенью 86-го, а спустя полгода направили в Афганистан. Женился он в семнадцать лет, родилась уже дочка. Мог бы и не идти пока в армию, но пошел, не смог иначе.

Гриша присел на камень, закурил. Достал комсомольский билет, куда была вложена фотокарточка невесты. Надя – его ровесница, одноклассница. Сейчас учится на юрфаке, уже на втором курсе. Нужно будет поскорее очередное письмо написать – что любит и ждет встречи, что всё с ним в порядке. Что он жив и будет жить – назло врагам и ненавистникам Советской Родины. Что будет и дальше их всех бить. Всегда и всюду – и здесь, в Афгане, и там, где доведется служить потом.

Насчет именно службы, а не работы в гражданском секторе он решил твердо. Безусловно, в прославленных ВДВ служить более чем почетно. Но Григорию в душу еще несколько лет назад запал сериал «ТАСС уполномочен заявить» – про тех, кто отстаивает интересы страны, в том числе и на далеких континентах. Кто помогает другим народам завоевывать и защищать свободу. Вот бы стать таким, как герой Вячеслава Тихонова...

Жизнь только начинается. Впереди – семья, дети. Если выживет, конечно... Хотя – должен выжить. Дедушка с бабушкой были моложе на четыре года, когда взяли в руки оружие и плечом к плечу со взрослыми партизанами били гитлеровцев, захвативших родную землю. Мстили за сожженных заживо родителей – и за миллионы соотечественников. Они его и воспитали, по сути. Оба – заслуженные учителя республики. Дружили все эти десятилетия с самим Машеровым, в отряде которого сражались с сорок второго – там же и Петр Миронович свою супругу встретил. Дружили семьями, пока трагическая и странная авария не оборвала его жизнь семь с лишним лет назад... Все они тогда горько плакали – как и вся осиротевшая республика...

Двоих сыновей вырастили Макар Николаевич и Нина Федотовна. Петр, Гришин дядя, – инженер-разработчик грузовиков, работает на КАМАЗе, недавно у них с женой родился сын Денис. А Валентин, отец, стал военным врачом, хирургом. И мать – тоже хирург. Оба с начала восьмидесятых преимущественно в Ташкенте, в госпитале. И здесь, «за речкой», в Кабуле, были несколько раз. Если кого из раненых эвакуируют в Союз – вполне возможно, попадут на операционный стол как раз к папе или маме.

В общем, всем им надо написать – и в Минск, и в Ташкент...

Григорий докурил папиросу, поднялся и взял свой автомат.

Берлин, 17 января 2021 года

Черный спецлимузин с мигалкой мчался по шоссе в направлении аэропорта.

– Меньше часа осталось до вылета. Зайдем в самолет в самый последний момент, – сказал Скворцов сидевшему рядом с ним Увалову.

– Самолет, значит, посадят в Шереметьево... – произнес тот.

– Да. Чтобы без лишних телодвижений. Для отвода глаз еще парочку бортов туда перенаправим. Там вас и задержат...

Они немного помолчали, глядя на проносящиеся мимо окрестности.

– Итак, начинается новый этап вашей жизни. Перед решающими событиями. Если, конечно, не решим задействовать максимально жесткий вариант, по линии пандемии, с массовым сгоном населения в спеццентры. Некоторое время отдохнете, поправите здоровье. Будет время и для обучения, и для введения в курс дела в качестве нового президента. Иногда, максимум пару раз в неделю, да и то на первых порах, вас будут выдергивать и размещать среди зеков. Все зеки наши, охрана тоже по спецконтракту. Живи – не хочу, курорт, – усмехнулся генерал-лейтенант.

– Ясно... – протянул «преемник».

– Ваша посадка будет отмашкой, чтобы расправиться со всей оппозицией, а вас – временно вывести из игры и законсервировать на определенный срок. Периодически вы, конечно, будете генерировать информационные поводы – что вам якобы плохо, что вам не дают спать, постоянно проверяют, что у вас ухудшается самочувствие, что к вам не пускают врачей. Это нужно, чтобы подогревать интерес к вам. Чтобы сохранять вас в статусе единого лидера оппозиции, которому нет альтернативы. Вас будут раскручивать многие СМИ, даже официозные. Под видом «разоблачения», но заведомо неуклюжего.

– Будете закрывать всех? И либералов? – спросил Увалов.

– Да, разумеется. Мы и так оппозицию радикально ослабили, теперь вообще прихлопнем. Мы зачистим не ориентирующуюся на вас среду, чтобы в потенциале остались только вы и ваши структуры, чтобы никто им не мешал, чтобы, когда начнутся события, они в повестке доминировали абсолютно. Мы формально и ваши штабы, и ваш фонд через несколько месяцев запретим, но они останутся в спящем состоянии, готовые воспрянуть в любой удобный момент. Наступление его зависит от внешней конъюнктуры и хода наших политических торгов. Вам об этом расскажут – настолько подробно, насколько это будет нужно для выполнения роли президента в будущем. Вообще, наша задача – запретить любую неугодную государству общественную деятельность, обрубить все горизонтальные связи, неважно, какого спектра. А что касается либералов, сама же власть, модифицируясь и эволюционируя, будет добиваться того же. Как перед перестройкой гнобили независимых диссидентов, но лишь для того, чтобы самим в перестройку перехватить их повестку. На какой-то период их разблокировали, но в статусе бессильных и ведомых подпевал. А потом опять задвинули. Все эти годы как бы патриотическая и как бы либеральная идеологии выходят в публичном государственном дискурсе то на первый, то на второй план, но никогда не доминируют по отношению друг к другу. На самом же деле реальной практике не соответствует ни та, ни другая идеология. Наша идеология только одна – власть, власть и еще раз власть. Чистая власть! Власть над биомассой, доведенная до абсолюта! В общем, исходя из этих принципов, вас все эти годы раскручивали и будут дальше раскручивать. Чтобы никто другой не прорвался на место единого безальтернативного диктатора оппозиции. Мы постоянно вбрасываем посыл, что другого такого уже не будет, что на сто миллионов взрослых граждан России вы – единственный и неповторимый.