Текст книги "Чаша отравы (СИ)"

Автор книги: Игорь Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)

– Да, – сказал Игнатенко.

Остальные кивнули.

– И это, на твой взгляд, неустранимо в рамках нынешней системы? – сказал Денис.

– Да. Все проекты по улучшению общества в рамках капитализма заведомо бесполезны и бессмысленны. Загнивание будет усугубляться. Единственный выход – переосмыслить пройденное и вернуться к советским принципам уже на новой технической основе. Но с сохранением главного – чтобы никогда одни не служили топливом для других. А для этого нужно, чтобы стержень, фундамент экономики находился в солидарной собственности всех. И это позволит обеспечить всем достойный уровень жизни. А дополнительную частную инициативу, если и допускать, то только под широким общественным контролем и за счет самих инициаторов, а не за счет паразитирования на госсекторе, как это было в период разложения социализма. Сейчас, как вы понимаете, всё это бесполезно, без кардинального изменения строя ничего хорошего добиться не получится. Система налажена так, чтобы обеспечивать гарантированное высасывание ресурсов с низов и концентрацию в верхах. Короткий период все кормились за счет природных ресурсов, и даже народу какие-то крохи перепадали, но краник перекрыли, теперь народ – «новая нефть». Но государство, которое только отнимает жизненно необходимое у большинства ради роскоши меньшинства, не имеет никакого права требовать от большинства ни принесения жертв, ни молчания по поводу всего этого.

– Согласен, – подтвердил Гена.

– В общем, мы видим, что элита не живет той жизнью, которую уготовила народу. Не ест те самые макарошки. Когда им говорят, а вот если бы с вами или вашими близкими это произойдет, то те поднимают на смех задавшего такой вопрос и заявляют, что на глупые вопросы не отвечают, что это им не грозит. Ну, а потом так случается, что их восставший народ истребляет. А спустя десятилетия над ними начинают плакать. А над теми, кто когда-то страдал от их действий, почему-то нет.

– А отчего бывает революция? И почему произошла Октябрьская? – поинтересовался Рахим. – Кстати, спасибо, что посоветовал книгу про Фрунзе, про то, как в Средней Азии борьба шла. Дочитал, очень интересно. Даже стыдно, что простых вещей не знал, и про свои края тоже...

– Хороший вопрос, очень обширный, для ответа на него можно горы научных трудов написать. Ну, если в общем, то можно утверждать, что настоящая революция – это естественный результат системного, фундаментального кризиса. Это смена общественной формации, а не просто переворот, когда одни лица во власти сменяют другие. Это смена принципа построения общества. В эпоху, когда началась концентрация капитала, когда стал формироваться империализм, открылись двери для социалистической революции – то есть для обращения всех средств производства в собственность народа, чтобы все люди получали то, что нужно для жизни и развития, чтобы общество развивалось отныне не хаотично, а по разумному плану, в интересах опять же всех людей. Но это не значит, что новые силы придут автоматически. Предстоит тяжелейшая борьба нового с отживающим, которое отчаянно сопротивляется. Ленин указывал на слабое звено в цепи мирового империализма. Да, марксизм говорит, что пролетарская революция происходит в передовых странах. В известной степени, но не в целом, это применимо было и к России – столица, где и решался вопрос о власти, была очень развитым промышленным регионом, с высочайшей концентрацией капитала, где были массы сознательных рабочих – к тому же призванных в армию и на флот, то есть с оружием в руках. А остальная Россия – отсталая, с огромными бедными крестьянскими массами, с примитивным трудом на земле. Эти бедняки-земледельцы стали союзниками восставших рабочих на бескрайних российских просторах. И, что еще очень важно, буржуазия была относительно слабой, не успела должным образом развиться. Таким образом, в России социалистическая революция стала возможна в условиях, когда в процесс свержения отжившей политической системы, то есть феодальной, царской, вклинилась сила, нацеленная на полное и бескомпромиссное преодоление классового деления. Там, где буржуазия крепка, взяла власть уверенно, такого не могло произойти – пример Германия восемнадцатого года. Или, как вариант, силы, нацеленные на бесклассовое общество, могут доминировать в процессе освобождения от иностранной оккупации, свержения какого-нибудь диктаторского режима, причем свержения действительного, а не как у нас будет при Увалове, имитации, перезагрузки этой же самой власти. Ну и, конечно, субъективный фактор – сплоченная партия гения Ленина, партия людей отчаянных, бескорыстных, не стремящихся к эгоистическому господству, к богатству, готовых к смерти и страданиям за великую идею. Такие люди нужны как детонаторы, чтобы столкнуть застывшие общественные процессы или же правильным образом вырулить из кризисов. Вот все эти уникальные предпосылки сложились воедино и привели к тому, что именно тогда и именно у нас впервые произошла социалистическая революция. Так что вот так – в эпоху империализма будет или дальнейшая, ничем не ограниченная концентрация капитала, вплоть до его тотальной транснациональной консолидации, фашизации, что мы сейчас и наблюдаем. Или социалистическая революция, возможная, в принципе, на любом этапе – лишь бы соотношение сил было соответствующим... Рахим, тебе понятно? Базовые понятия я тебе раньше разъяснил.

– Да, понятно...

– Хорошо. Что еще можно отметить? Октябрьская революция свершилась при переходе от архаичных социальных форм к тем, которые присущи буржуазной формации. Это произошло в стране, где такой переход во многом запоздал – и, соответственно, созрел потенциал для начала движения к более совершенному социальному устройству, чем капитализм. Потенциал этот реализовался в лице диктатуры пролетариата. В условиях тотального краха отжившей абсолютистской системы верх взяли самые прогрессивные силы, нацеленные на максимально радикальный эгалитаризм, вплоть до полного отрицания капиталистической формации и классового деления общества. А силы, олицетворяющие буржуазную систему, в тот момент оказались относительно слабы – в отличие от той же Германии спустя год. Пролетарская революция в России стала немедленным продолжением, дальнейшим развитием буржуазной революции, решающей общедемократические задачи, которая та решить не смогла и не захотела.

– И большевики там послужили решающим фактором? – уточнил Денис.

– В общем, да, без них не получилось бы грандиозного прорыва. Но очень важно, в каком историческом контексте это происходило. По большому счету, в условиях экстремального напряжения войны и необратимого краха самодержавия никто больше и не был способен вытащить страну. К этому вытаскиванию, к реализации проекта спасения и созидания – который сулил не сказочные богатства, а каторжное ярмо, – оказались готовы только лишь большевики-ленинцы. И вот Ленин сказал «есть такая партия» – и привел ее к власти. Причем к власти в стране, довольно сильной и самодостаточной, хоть и потрепанной бессмысленной бойней. Соответственно, удалось отбиться от врагов, восстановить силы, закрепиться. И это привело к тому, что вся Земля попала под влияние главной мировой тенденции двадцатого века, рожденной в России.

– Но накат этой волны продолжался всего лишь несколько десятилетий. Она потеряла свой потенциал и отхлынула... – сказал Гена.

– Проблема, как мне представляется, в том, что средства производства всё же были полностью адекватны капиталистической формации. Да, прилагая целенаправленные усилия, можно долго удерживать власть в интересах всего народа. В данном, советском, случае продержаться не удалось. В то же время в отдельных странах это получается до сих пор. Китай заимствует капиталистические модели для модернизации, но под свои интересы, под социалистическую, я уверен в этом, сверхзадачу. Именно на откате этой первой волны идет консолидация капитала и тотальная политическая реакция, фашизация, стремление радикально понизить цену рабочей силы, лишить массы права мыслить и проявлять субъектность. Но, несмотря на общую деградацию, подспудно зарождается новая волна в самих производительных силах, да и в том же Китае. Да, владельцы капитала хотят поставить себе на службу не только средства производства нового поколения, но и выстроить целую выморочную эксплуататорскую систему с прямым администрированием вместо рынка, с дошедшей до абсолютного предела концентрации богатств в руках немногих собственников. Я об этом говорил уже, вкратце напоминаю для Рахима. Но это не новая формация, это будет последняя, пусть и задерживающаяся на неопределенный срок, точка развития капитализма, где буржуазия, консолидированная до предела, отрицает свою первоначальную сущность и становится коллективным фараоном, с остановкой экономического развития вообще и времени тоже. Это искусственный стоп-кадр последнего мгновения развития, точнее, вырождения буржуазии. Германский фашизм был протофашизмом, а фашизм в любом случае это власть консолидированного высшего капитала. Необязательно финансовой олигархии, это может быть и рейдерский капитал, и доминантные кланы компрадорского капитала на периферии, в том числе в странах Персидского залива, монархического происхождения. Фашизм натыкается на противодействие лишь там, где есть социалистические силы. Именно поэтому социализм для фашизма враг номер один. Фашизм норовит уничтожить даже память о том великом прорыве двадцатого века, о первой волне социалистического наступления.

– Короче, всё глухо сейчас... – вздохнул Игнатенко.

– Вот что Ленин 99 лет назад написал об Октябрьской революции: «Мы это дело начали. Когда именно, в какой срок, пролетарии какой нации это дело доведут до конца, – вопрос несущественный. Существенно то, что лед сломан, что путь открыт, дорога показана»... В общем, это не конец... Борьба продолжается – даже кромешной ночью.

Все немного помолчали, обдумывая сказанное.

– Понимаете, советская эпоха дала нам важный опыт, – продолжил Иван. – СССР был небогат, но всё его достояние принадлежало всем, и все люди имели с этого реальную пользу по праву рождения. При социализме, когда все владеют экономикой, она работает на каждого не столько в плане разделения прибыли и ее освоения, пусть и коллективного, а, если можно так выразиться, физически. То есть оптимальным образом удовлетворяя насущные нужды людей и содействуя реализации потенциала каждого человека – непосредственно, всей мощью различных отраслей, предприятий, активов. Причем равных по качеству и способностям самым передовым мировым образцам, максимальным по мощи. И с каждым годом всеобщее благосостояние гарантированно росло.

– Многие против такого подхода... – заметил Денис. – Мол, надо, чтобы не было никакого всеобщего интереса, каждый сам за себя...

– Да, но в основном это «мейнстримная» идеологическая обслуга современных фашистов, так называемые либертарианцы, поливая грязью коммунизм, выступают фактически за то, чтобы одни имели максимум, а другие их обслуживали, не имея ничего. Чтобы труд рядовых стал стоить на порядок меньше, чем при социализме. И, соответственно, они принимаются тех, кто не владеет и не управляет, расчеловечивать, объявлять лодырями – хотя если так, то, спрашивается, почему их трудом пользуются и эксплуатируют, и успешно. Конкретно в России они прекрасно видят, что вся власть и собственность у тех, кто не работает, а просто хапнул себе, но... вы только вдумайтесь – объявляют их, то есть рейдеров, коммунистами, на том формальном основании, что они выходцы из КПСС. Идейных же коммунистов, не хапнувших ничего, они путем манипуляции приравнивают именно к рейдерам, чтобы возбудить ненависть прежде всего к ним, а не к рейдерам. Напрямую пока не все еще решаются объявить, что общество должно быть непременно разделено, причем не по принципу трудолюбия или креативности, а по принципу владения капиталом. Но работа в этом направлении ведется.

– Угу, – согласился Гена.

– А помните, кстати, что сказано о частной собственности – она существует благодаря тому, что её не существует для девяти десятых населения?

Все трое кивнули.

– Смысл, миссия частной собственности – служить инструментом разделения человечества не на умелых и неумелых, не на трудолюбивых и лодырей. А на тех, кому предписано обстоятельствами, в том числе везением, выполнять определенную функцию, признаваемую всеми, быть элитой, организующей и решающей всё в целом, и тех, кто обязан воплощать своей жизнью, кровью и тяжким трудом чуждые замыслы. Замыслы тех, кто определяет цели, выгодные лишь им, в том числе в конкуренции с такими же, как они сами. Необходимое условие роскоши единиц – чтобы у масс не было самого необходимого для жизни, именно для жизни, а не для удовлетворения «добавочных» потребностей, чтобы это приходилось им выгрызать в конкуренции. Несмотря на то, что производительные силы сами по себе уже позволяют обеспечить каждого всем необходимым. В классовом обществе, как я не раз говорил, на удовлетворение личных сверхпотребностей небольшой кучки лиц работают все остальные, причем высшие легко жертвуют даже жизнями низших. Эта кучка решает судьбы всех, им принадлежат все богатства, они распределяют средства в рамках системы, охватывающей всех, устанавливают свои законы для всех. С одной стороны, надо признать, что по сравнению с простым, доисторическим, режимом первобытного «коммунизма», когда все равны, словно трава, это действительно шаг вперед. В новых условиях появляется возможность создавать принципиально новое, превышающее на порядки то, что способен создать отдельный человек, пусть и мотивация предельно эгоистична. Но всему приходит конец. Сейчас уже можно обеспечить и равенство, и в то же время концентрацию ресурсов на выполнение сложнейших социальных и технических задач, причем в интересах всех сразу. Следовательно, сейчас модель деления на господ и рабов заведомо ущербна.

– А что ты понимаешь в данном случае под равенством? – уточнил Денис.

– Право каждого не быть топливом для привилегированной части общества, – уверенно произнес Смирнов. – Это реализация главного права человека: быть самодостаточной личностью, а не орудием в руках другого. Это наделение каждого правом мыслить и понимать, а не визжать или стрелять, когда это выгодно другим. Высшее предназначение человека – планировать изменение реальности исходя из своих, а не чужих, потребностей и претворять планы в жизнь, солидарно, в интересах всех. Но в классовом обществе это на деле доступно лишь немногим, а остальным достаётся участь почвы. Классовое общество, конкурентно-иерархическое, в отличие от солидарно-коллективистского, понуждает всех участвовать в гонке за место в иерархии, где можно решать за счет других и присваивать ресурсы, созданные другими. Это – больная мотивация, доставшаяся частично нам еще от животного мира. Истинному человеку, подлинно разумному, присуще иное – стремление к упорядочиванию мира общими усилиями, к преодолению инферно. И поэтому мы, коммунисты, правы. Даже не потому, что мы за реальные интересы большинства. А потому, что у нас есть цель, мечта: развитие в направлении будущего. У нас мечта сделать всех людей свободными от забот о куске хлеба и необходимости подлаживаться к сильным мира сего, чтобы они на сто процентов раскрыли свой уникальный потенциал, а не стали топливом для имущих. Даже если в ответ на эту мечту имущие и их слепые рабы преподнесут нам чашу отравы. Мы всегда будем за общество по-настоящему свободных, сильных и мудрых людей. Даже если мы не доживем до его торжества, мы должны сделать всё, чтобы оно победило в будущем.

– Цель благородная, но не утопичная ли? – с сомнением сказал Игнатенко.

– Такое уже было на практике. Мы сами застали первую попытку создания государства на совершенно новых принципах. Государства, продержавшегося семь десятилетий и выдержавшего такие испытания, которые сломили бы любое другое. Нельзя сказать, что эта первая попытка была неуспешной. Коммунисты выразили вековые чаяния простых людей труда, они дали свободу от тех, кто определяет в своих шкурных интересах судьбы других людей, кто спихивает на низы решение своих проблем. Эта реальная советская практика и практика «дочерних», так сказать, стран впервые в мировой истории обеспечила всем освобождение от проблем, связанных со злоупотреблением частных лиц. Проблем социальных, экологических, национальных, вообще любых. Это освобождение было достигнуто запретом частной собственности, то, что является стержневым элементом программы коммунистов. Главный и единственный смысл такого запрета – недопущение эксплуатации человека человеком. В том числе частными лицами, пусть и коллективными, присвоившими государство. Недопущение частного присвоения прибавочной стоимости, созданной чужим трудом. За десятилетия советского общества всё то, что олицетворяет власть одних людей над другими, в частных интересах первых, даже потихоньку забылось, стерлось из памяти. При СССР все чувствовали защищенность, так как были хозяевами, а сейчас являются пищей для хозяев.

– Не все чувствовали... Многим хотелось иного... – вставил Гена.

– Да. Не все. Не все ценили то, что имели. Не все верили, что в СССР было наиболее гуманное общество. Теперь убедились. Не все верили, что в СССР уважают труд и трудящихся, а в буржуазном мире – нет. Теперь убедились. Не все верили, что в СССР ценят науку и знания, а в буржуазном мире – нет. Теперь убедились. Не все верили, что при «рынке» и в помине нет никакой «свободной конкуренции». Теперь убедились. И у среднего россиянина будет возможность поразмышлять над тем, что Ленин немецкий шпион, а Сталин кровавый диктатор, когда он после четырнадцатичасового рабочего дня вернется в двадцатиметровую квартирку, взятую в ипотеку на тридцать лет.

– Ты утрируешь, как мне кажется, – сказал Денис.

– Всему свое время... Не все осознают это. Но большинство лишилось главного, что было при социализме. Ощущения того, что всё вокруг – это твоё, и равным образом принадлежит и остальным. И что у всех равные возможности не на словах, а на деле. И именно благодаря тому, что нет лиц, которые в состоянии решить твою судьбу, причинив тебе зло в своих шкурных интересах. Нет лиц, имеющих столько, сколько тебе трудом и за сто жизней не заработать. А капитализм – это когда всё вокруг точно не твое, а чье-то чужое, и кто-то с этого имеет огромные деньги, и может сделать с тобой всё что угодно, а у тебя самого нет собственности и перспектив. При социализме гражданин имеет не только вознаграждение за труд, но еще и естественные неотчуждаемые блага – за саму принадлежность к высокоразвитому обществу. СССР, будучи страной социализма, страной, строящей коммунизм, был страной всех людей в равной степени. Те, кто сейчас вдалбливает новые установки по культуре и истории, утверждают, что во время Великой Отечественной войны люди воевали не за социализм и коммунизм, а за свою землю и страну. И, как ни странно, это действительно так. В этом и суть социализма. В том, что страна принадлежит всем. Нынешняя же Россия принадлежит не народу, а ее хозяевам. И эти хозяева резко против того, чтобы собственность была у всех. Они отстаивают силой своих антинародных законов и дурманом своей антисоветской идеологии тот принцип, по которому одни вершат, а другие этих господ обслуживают. Разве не так?

– Так, – сказал Гена.

– Базовый критерий развитости общества – какая доля остаётся тем, кто трудится непосредственно, производит, а какая тем, кто правит и распределяет. Кто является хозяином, бенефициаром. Если сравнивать даже уровень жизни, то социализм дает для девяноста процентов населения рост этого показателя в полтора-два раза по сравнению с капитализмом при прочих равных условиях. Сейчас трудящийся, как и до семнадцатого года, получает только эквивалент своих затраченных сил, времени и здоровья, и не больше, а то и меньше. Собственник же средств производства, не затрачивая труд, получает сверх этого, и не только на реинвестирование, но на личное сверхпотребление, в том числе статусное. При социализме все люди получали и эту «хозяйскую» добавку. Поэтому людям всего для жизни хватало, поэтому они массово откладывали сбережения, впоследствии конфискованные новыми хозяевами страны. Вообще, когда сравнивают зарплаты простых трудящихся при социализме и капитализме, то забывают, что при капитализме у рядовых людей появились траты, которых при социализме не было, – например, жилье, медицина, образование. В отличие от капитализма, социализм ни для кого не устанавливал стеклянных потолков, можно было расти сколь угодно высоко, если ты способен, проявляешь трудолюбие, не боишься брать на себя ответственность, реализовываешь свой потенциал. Советское государство каждому давало возможность развиваться – постоянно, с самого детства.

– А не слишком ли скучными были культура, быт человека? – сказал Денис.

– Для кого-то при социализме было скучно, соглашусь. Но таких было меньшинство. Большинство же не отделяло себя от своей страны. А перед страной стояли грандиозные задачи – социальные, технические, научные. Она была на самом переднем рубеже. И всё это принадлежало всем в равной степени, каждый был сопричастен великой миссии. Где же тут скука – для нормального человека, а не паразита, желающего возвыситься над другими? Напротив – самый широкий простор для творения. Что же касается культуры, то советская культура только возвышала людей. Она создала шедевры, которые и сейчас в цене. А лучшие образцы культуры, созданные в классовом обществе, СССР сделал достоянием всех людей без исключения. Где еще можно было найти страну, в которой простых рабочих, к примеру, живо интересуют опера, балет, музеи, классическая литература? Ответ на поверхности – вопросы высокой культуры интересуют всех людей только там, где все эти люди являются полноправными хозяевами. Ну, а сейчас для низших слоев власть целенаправленно варит низкопробную имитацию. В администрации президента есть даже целый отдел, который управляет культурой – какие темы вбрасывать в массы, какие смыслы, что раскручивать, что замалчивать, с кем расправляться, если голову поднял недозволенным образом. Вот такая ситуация...

Все помолчали.

– В общем, очевидно следующее. Социализму и коммунизму альтернативы в долгосрочной перспективе нет. И в России, где по фундаментальным причинам грядет неминуемый коллапс рейдерской модели, и в мире в целом. Да, можно подвергнуть честной ревизии конкретные исторические перегибы, но фундамент неизменен – всеобщее равное совладение экономикой, чтобы все были хозяевами в равной степени. Поймите, друзья, – именно социалистический строй для эпохи, начавшейся в момент Октябрьской революции, является абсолютно естественным, в рамках магистрального пути развития. Витринное благополучие Запада, которое в конечном итоге ложным соблазном ударило по СССР, было достигнуто не только ограблением периферии мира, но и страхом перед внутренними восстаниями и внешним противостоянием – когда Советский Союз всей своей мощью фактически защищал всех тружеников Земли, не давал владыкам мира беспредельничать. А то, что сейчас, после убийства социализма, когда буржуазия взяла реванш, развязала себе руки и принялась обдирать и давить трудящихся по-черному, – это выморочный строй, утвержденный искусственно, через страшную ломку, чудовищными усилиями извне и изнутри. Ничего еще не кончено. Человечество сделало первый шаг туда, куда не ступало. Споткнулось с непривычки, но всё впереди. И прежде всего впереди – Переосмысление и Преодоление. Именно это – наша задача. Задача всех разумных и мыслящих людей. Мы, коммунисты, своей борьбой прокладываем человечеству дорогу к звездам, так как только коммунистическое человечество может в полной мере реализовать свою космическую миссию.

– Ну, может быть... – сказал Дашкевич. – Но ведь и при советском социализме были недостатки.

– Недостатки были обусловлены тем, что страна шла по совершенно новому пути. Без них никак. Да, были проблемы, прежде всего противоречащие основным принципам общества ради всех людей. Если бы их не было, то мы бы и сейчас жили при социализме и тут не сидели. В недрах СССР возрождение этих проблем было связано с незаконными скрытыми действиями по укреплению частного могущества теми или иными средствами. В том числе злоупотреблением аппаратными полномочиями в личных целях, выводом общенародного богатства через различные схемы в частное владение. То есть накопление предпосылок частной собственности, отход от всеобщего интереса, расщепление единого общества на отдельные группы освоения общих средств, группы частного, по сути, влияния. Недостатки и издержки социализма возникали именно из-за буржуазного перерождения советских элит и сознательно внедряемых – зарождающихся и развивающихся – элементов капитализма. Когда я говорю слово «буржуазного», то под буржуазией понимаю не множество разрозненных владельцев частного капитала, а консолидированную систему. Говорят, с СССР покончили фарцовщики, теневики, цеховики. Но если бы высшая власть была крепка, то они оставались бы и дальше просто паразитирующей слизью. На самом деле всё решила верховная власть, пусть и задействовав их интерес, опираясь на них. Многие костерили так называемую «бесхозяйственность» при социализме, когда некоторым руководителям было наплевать на то, что ресурсы используются заведомо неоптимально, невыгодно, потому что они не были лично заинтересованы в конечном эффективном результате. Но это не только из-за сложности отработки новых схем управления и контроля, но и из-за того, что в руководстве было много эгоистов, а не людей с мотивацией на всеобщее благо. И что сейчас имеем? От бесхозяйственности пришли к гиперхозяйственности, когда даже госчиновник или управляющий госимуществом фактически является бизнесменом, работающим на свой карман и частный карман своего клана.

– А как ты думаешь – начальники, чиновники, менеджеры – это кто? Пролетарии или буржуазия? – поинтересовался Денис.

– Думаю, это зависит от того, сколько данный человек получает и из каких источников. Если доход скромный, зарплатный, то это, по сути, клерк, пролетарий. Если же он принимает решения по ресурсам, по судьбам людей, и при этом имеет либо явно неадекватную зарплату либо вовлечен в схемы частного присвоения, то, безусловно, это буржуа. Один из бенефициаров консолидированного частного капитала, который может быть замаскирован под конгломерат де-юре государственных активов.

– Тогда получается, что такое коррупция? – уточнил Гена.

– Коррупция, о которой так много говорят, – это всего лишь ординарный способ хозяйствования в системе консолидированного олигархического государственного капитализма. Это – механизм получения прибавочной стоимости, который активно использует рейдерский класс в России. Те же чиновники или силовики, капитал которых – допуск к схемам в рамках консолидированного капитала, благодаря которым можно присваивать средства формально незаконным путем, но на это закрывают глаза. От человека, включенного в такую схему, требуется лояльность... нет, даже не лояльность, лояльность-то многие готовы гарантировать, причем искренне, только их не берут в команду... он, разумеется, должен быть своим для системы и иных ее участников и бенефициаров. И ему в рамках использования полномочий в коллективных частных интересах дают возможность личного кормления со всего этого, выделяют долю. Так распределяются бонусы от работы того или иного актива, пусть и государственного. Та самая пресловутая бесхозяйственность наоборот. А если возникают убытки, то они компенсируются из бюджета. Вот так и действует коррупция в расширенном понимании.

– В общем, верно, – согласился Денис.

– Видите ли... Всё то при социализме, что подрывало его, что служило объектом недовольства и даже ненависти людей, было на самом деле развитием частного присвоения. То есть теневая экономика, блат, протекция, кумовство, привилегии ряду начальников и даже рядовых работников ряда отраслей – торговля, заграница – по сравнению с общей массой. На базе неудовлетворенного, но платежеспособного спроса. И враги это умело использовали – и экономически, и идеологически, развивая теневой сектор и демагогически переводя стрелки на фундаментальные основы социализма. И когда они начали разлагать социалистическую экономику, то пропагандистски оформляли это как поворот к интересу непосредственного производителя. Например, говорили, что рабочие станут хозяевами, получив акции. Что на своей земле хозяевами станут крестьяне, что никто над ними не будет стоять, не будет их понукать, требовать отчета, что они сами смогут всё закупать и реализовывать плоды своего труда. Ну, а в итоге простые труженики лишились и акций, и так же над ними стоит погонщик, но который управляет не в интересах всего народа, а в своих частных интересах. Право управлять самим даровано ничтожной доле процента, а остальные эксплуатируются. Землю ту же прибрали к рукам агрохолдинги, поднявшиеся на рейдерском капитале, тесно связанные с властью. В общем, сама жизнь наглядно продемонстрировала несостоятельность измышлений на тему «дать труженикам свободу хозяйствовать».

– А почему всё же развалился СССР? Ведь явно не просто так... – сказал Рахим.

– Его развалили, используя объективные и неизбежные трудности и противоречия роста, развития, умело их обостряя «сверху». Делалось это до поры до времени тайно, с маскировкой истинных целей. Во власти слишком многие жаждали уничтожения общества социального равенства. Потому что в СССР руководители не могли добиться для себя, и, главное, для своих потомков даже малой доли того, что получается в классовом обществе. К сожалению, на ответственные посты пробивались не только приверженцы всеобщего интереса, но и шкурники, гедонисты. Для паразитов, властолюбцев всех мастей власть при капитализме всегда была, есть и будет неизмеримо слаще, нежели власть при социализме. И классовый интерес таких субъектов с определенного момента стала продвигать хорошо законспирированная группировка оборотней. Она укоренилась в руководстве госаппарата, силовых структур, работающих с заграницей организаций, в научных и культурных кругах. Враги, продвигавшие друг друга на важные посты, прекрасно видели, кто свой, а кто чужой. Многих из тех, кто им мешал, попросту убили, замаскировав под несчастный случай, самоубийство или болезнь.

– То есть всё же заговор? – уточнил Денис.