Текст книги "Чаша отравы (СИ)"

Автор книги: Игорь Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 49 страниц)

Дошел до географического центра Минска, до «нулевого километра» на Октябрьской площади. Где-то там справа главные административные здания страны. Слева возвышался Дворец Республики. Иван постоял немного и двинулся дальше, под уклон, по направлению к Свислочи.

Сбоку показался парк – электронная карта подсказала, что «имени Янки Купалы». Надо посидеть там, немного отдохнуть, решил Смирнов. Спешить некуда, до основных праздничных мероприятий еще долго. На сей раз они пройдут вечером, а не утром, как было раньше.

Иван прошел неспешно по тенистым парковым дорожкам. Уже успел увидеть здесь по меньшей мере пару белок. Надо же, в самом центре города, подумать только...

Дошел до фонтана, сел на парапет, подставил руку под струю. Что-то знакомое, подумал он, пристально глядя на скульптуры симпатичных нагих девушек-купальщиц. Где-то он это уже видел... Долго не мог вспомнить, а потом, наконец, дошло. Это же из сериала, показанного года полтора назад по телевидению и экстренно снятого с эфира «за коммунистическую пропаганду». Показали восемь серий из шестнадцати. Нет, Иван, конечно, в интернете посмотрел все – причем как раз благодаря этому скандалу. Эффект Стрейзанд, как говорится. Да, это из той серии, где сюжет основан на разработанной в «альтернативном СССР» технологии омоложения людей. В СССР, где «номенклатурщик из Ставрополя» погиб под комбайном, ну и его приспешники кончили аналогично.

Смирнов тихо, про себя, выругался. Вспомнил всё, что было на флешке, во что вслушивался, не веря своим ушам... и что за эти недели перевел в текст. До чего же изматывающая работа... Закончил ее только четыре дня назад. И вот сейчас можно отдохнуть. И телом, и душой. Хотя какой уж тут отдых...

В этой реальности ведь всё по-другому вышло, наоборот. Зло оказалось сильнее. Этот черный «Орден» тайно в своем кругу приговорил к смерти и убил десятки тысяч самых честных, преданных, бескорыстных, светлых советских руководителей, деятелей науки и культуры, и просто обычных тружеников, не побоявшихся встать на пути этой безжалостной машины. И таких, как Петр Машеров, руководитель республики, батька белорусов. И таких, как Виктор Смирнов, рабочий, отец Ивана. И дорвался-таки этот проклятый «Орден», эти нынешние владельцы России, до абсолютной власти – чтобы садистски убивать страну и народ по сей день. И остановил историю. И наглухо закрыл, по сути, сразу для всего человечества дорогу к сияющим звездным высотам...

«И ... мы ничего не заметили и не поняли. Что не будет уже Будущего, и никогда уже не дадут нам каждому по потребности, и не построят нам висячих дворцов и самодвижущих дорог, не проведут нам в кухню пищепровод, и никого из наших знакомых никогда уже не назовут Дар Ветер. Что и мы, и дети наши, и праправнуки так и будем вечно пять дней в неделю ходить на работу, два дня растить чорную редьку, потом на пенсию, потом сдохнем», – написал когда-то Дмитрий Горчев об уходе коммунистов.

«...И погасла навсегда Красная Звезда, с которой они прилетели много тысяч лет назад, чтобы сделать нас счастливыми...»

Нет, думать об этом невыносимо.

А как хорошо было бы, если хотя бы на одном небольшом участке Земли ответственные люди, осознавшие опасность, создали бы не черный, а белый... в смысле, конечно, светлый, красный... «Анти-Орден». Взяли бы власть, построили нормальное заботящееся обо всём народе государство, обеспечили гарантированную защиту системы от любых врагов и от перерождения...

Удастся ли когда-нибудь свергнуть этот фашистский «Орден»?.. Свергнуть... Так народ о нем даже и не знает. «Свергнут» Путина слепые массы по утвержденному сценарию, вытащат из тюрьмы и внесут на своих плечах в Кремль его преемника Увалова – а это всё тот же «Орден». Да, филигранно работают, сволочи...

Надолго Иван в квартире на улице Мельникайте не задержался. Принял ее от хозяев, помылся, переоделся, полежал немного на диване, посмотрел, что в интернете нового, – и вышел на улицу уже совсем налегке.

...И, прогуливаясь по светлым и чистым минским улицам, всё думал – и всё о том же. Случайно ли ему, коммунисту, историку по одной из вузовских специальностей... мыслителю, пусть и «широко известному в узких кругах»... попал такой «слив»? Это же огромная ответственность – без лишнего пафоса, перед всей человеческой цивилизацией. Очевидно, он не имеет права проявить полную пассивность. Но и допустить ошибку, совершить опрометчивый шаг он тоже не вправе.

Почему это досталось ему? Ведь он не стремился на лидерские позиции. Ни в какие партии не вступал – просто общался с товарищами, ходил с ними на акции, помогал, чем мог. И с бойцовскими качествами у него не сказать, что уж очень хорошо. Нет, он, конечно, не трус. И никогда не признает власть какого-то подонка над собой, в отличие от многих. Не прогнется в чем-то принципиальном, даже под страхом смерти. По крайней мере, он был в этом убежден и настраивал себя так. Но, с другой стороны, никогда он не был в таком положении, чтобы это как-то проявилось. Смирнов не подвергался преследованиям, гонениям, репрессиям со стороны власти. Не участвовал в драках. Не претерпевал лишений в материальном плане – даже мог позволить себе не вкалывать за кусок хлеба, благодаря родителям, земля им пухом... И всё же он был сыном своего отца, который не боялся схлестнуться с ОМОНом в те неполные два года после спуска флага СССР. Который ушел защищать Дом Советов и пропал без вести. Как оказалось, плюнул в морду этому Белякову и был им растерзан.

Каждый может... не обязательно, но может... попасть в такую ситуацию, когда, словно яркой вспышкой, проявляется... или не проявляется – это зависит уже от личного выбора – всё то, что человек накапливал в себе на протяжении всей предшествующей жизни... Делает ли он свой выбор, даже если знает, что неминуемо сгорит в этой вспышке – или трусливо затухает. Вот в чем дело.

Очевидно, этот выбор у Ивана – впереди.

А пока – отдых. Праздник. Прогулка под чистым и мирным белорусским небом. Вокруг – радостные, улыбающиеся люди всех возрастов. Даже как-то внешне, в том числе по выражению лиц, минчане отличаются в лучшую сторону от москвичей, от россиян – по крайней мере, такое у гостя создается впечатление. Или просто это оттого, что вокруг такая спокойная и светлая атмосфера, какую на родине не встретишь? Атмосфера сопричастности, когда наглядно видно, что вокруг – не чужое, не кому-то влиятельному принадлежащее, а – всем. И лично тебе. Хоть ты и не гражданин, но всё же. Здесь, на этой земле, ты – среди своих, под их защитой. Вот что чувствуется отчетливо. Пусть и не всем дано ощутить это.

Да, не всем... Есть те, кому очень не нравится здешний общественный строй. Не социализм в явном и официальном виде, но однозначно светлый, человечный, гуманный, обращенный лицом к обычным людям. Хотят, что ли, жить, как на Украине, превращенной в безумную нищую помойку, черную дыру с засильем фашистских банд, под прямым американским управлением? Или как в России? С олигархами, с маньяками-убийцами из правящего «Ордена», с распилами и откатами, с фальшивым бесполезным глянцем Москвы и хиреющей провинцией, с гигантским имущественным расслоением, со всевластием одних и бесправием других, с падающим уровнем жизни, отсутствием любых перспектив и засасывающей безнадегой? Или каждый из таких «змагаров» верит, что конкретно он станет этим «всевластным»?

Пресловутая «природа человека»?.. «Они будут на четвереньках ползать, а мы на них плевать... Зачем?.. Удовольствие получать... Какое же в этом удовольствие?.. Э, молодой еще...» Пророческая картина, однако, – эта «Кин-дза-дза!»...

Смирнов очень любил советскую фантастику – и в литературной, и в кинематографической форме. Он пошел на истфак МГУ получать дополнительную специальность, будучи вдохновлен образом своего любимого книжного героя – Фай Родис из «Часа Быка» Ивана Ефремова. Писателя, ученого и мыслителя, которого очень ценили в его семье, на книжках которого дошкольник Ваня учился читать. И самого его, кстати, назвали в честь Ефремова.

По сюжету романа, женщина-историк из коммунистического будущего возглавила экспедицию на планету Торманс, населенную потомками бежавших землян. На той «планете мучений» за тысячи лет сформировался чудовищный режим – олигархический государственный капитализм. Там «низшие» обязаны были подвергаться эвтаназии... то бишь «Устранению»... в 25-летнем возрасте. Там сановники-«змееносцы»... «Орден» тормансианский... властвовали над жизнью и смертью всех остальных. И силой разума, силой убеждения и... силой любви Фай Родис с соратниками – земными и «пробужденными» их прилетом местными – направила застрявшее в развитии общество на путь освобождения от тирании, на путь восхождения разума. Там она и осталась навсегда, пожертвовав жизнью ради братского Земле народа. Но посеянные семена дали всходы, и спустя десятилетия планета преобразилась, отбросила выродившийся олигархический строй. И вошла в Великое Кольцо цивилизаций, где высшую ценность имеют все разумные существа, где немыслимо обращение одних в топливо для других.

Но это – фантастика. Хоть и заставляющая задуматься. А действительность? «Никого из наших знакомых никогда уже не назовут Дар Ветер» – вот оно, реальное настоящее. А будущее? Его нет – оно в дымке времени. Да, будущее, конечно же, строим мы, оно зависит от наших общих усилий. Но это, наверное, только красивые слова...

Сможет ли он, Иван Смирнов, выполнить миссию, с которой блестяще справилась его коллега и сестра из далекого грядущего – Фай Родис? По силам ли ему эта ноша?

«Очень трудна работа историка, особенно когда ученые стали заниматься главным – историей духовных ценностей, процессом перестройки сознания и структурой ноосферы – суммы созданных человеком знаний, искусства и мечты», – так написано в том романе...

Очевидно, под этим нужно понимать, в том числе, очищение разума каждого человека и общественного сознания от всего, что его отравляет, тянет вниз, назад, мешает восхождению. От лжи и садизма. От всего подлого, грязного, гнусного, злого. От пагубных страстей и искушений... например, от искушения стать деспотом... Могущественным повелителем – и в то же время жалким, трусливым рабом «системы»...

«Стремление владычествовать, возвышаться над другими, повелевать людьми – один из самых примитивных инстинктов, наиболее ярко выраженный у самцов павианов. Эмоционально это самый низкий и темный уровень чувств!» – так сказала Фай Родис.

Она – принесла себя в жертву ради людей. А он – смог бы? С одной стороны, умирать придется всем без исключения. Даже владыкам, как бы они ни пыжились продлить свои годы. Страшна не жертвенность сама по себе. Страшно то, что твой голос может оказаться гласом вопиющего в пустыне. А еще хуже – оказаться просто посмешищем. И принести себя в жертву придется тогда не как герою, за авторитетом которого пойдут массы людей. А как какому-то блаженному, достойному в лучшем случае брезгливой жалости, а в худшем – ядовитой злобы, ненависти, пожелания, чтобы поскорее исчез отсюда и не мутил тут воду.

Иван зашел в один из дворов и присел на скамейку отдохнуть.

Достал смартфон и наушники.

Выбрал песню, что называется, «в тему», созвучно своим мыслям...

 
Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.
А в песне его, а в песне —
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.
Но вместо величия славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.
Сказали ему: «Проклятый,
Пей, осуши до дна...
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!»
 

Автор строк, простой грузинский парень-семинарист, сын бедного сапожника, чашу эту не испил. По крайней мере, при жизни. Пройдя путь лишений и страданий, путь правды и мечты, он познал счастье победы первой в мире социалистической революции, сумевшей себя защитить. Стал вождем коммунистов после смерти Ленина. Воздвиг первую в мире социалистическую державу. Разгромил нацистскую Германию.

И ушел – оставив после себя стоптанные сапоги, потертую шинель и устремленную в будущее страну. Ушел в величии и славе. Ушел непобежденным.

Непобежденным... Под горестные рыдания обычных людей... И под злорадное потирание рук так называемых «соратников», с нетерпением ждавших его кончины...

Да, к нему у многих, как говорится, «есть вопросы». Но к кому из великих деятелей, шедших по непроторенному и тяжелому пути, этих вопросов нет? Пусть те, кто эти вопросы задает, сами сначала испытают то, что выпало на его долю и долю его поколения.

Вряд ли удастся построить звездный коммунизм, не снимая белые перчатки. Сами коммунисты и рады были бы их не снимать, но враги первыми начинают терять человеческий облик. Тому порукой – даже если не брать общеизвестные исторические события... все эти взлеты, победы, трагедии и падения, так плотно уместившиеся в период, равный средней продолжительности человеческой жизни, – вот эта маленькая флешка. С аудиозаписями, а также уже и с текстовой расшифровкой, сделанной им собственноручно. Флешка, которую он взял сейчас с собой. Это козырь, который побьет всё.

Ясно, что испить чашу страданий... хорошо, если не отравы... придется сполна...

Иван шел по проспекту Победителей – туда, где состоится парад, посвященный Дню Независимости. Который, кстати, здесь, в Беларуси, в отличие от остальных бывших союзных республик, является по сути своей не днем отделения от СССР, а днем освобождения столицы от немецко-фашистских захватчиков.

Народ активно подтягивался в том же направлении, что и Смирнов.

На проверочном кордоне милиционер – да, именно так, не «полицейский» – проверил вещи, попросил включить экран смартфона, после чего пропустил дальше.

Минчане и гости столицы плотно собрались на обширном зеленом пространстве, где традиционно проходят такие торжества. Иван занял свое место среди стоящих зрителей.

Люди всё прибывали. Смирнов осматривался вокруг. Здесь, на пересечении проспектов Победителей и Машерова, возвышается мемориальный комплекс. Стела-обелиск «Минск – город-герой». Новое здание Белорусского Государственного музея истории Великой Отечественной войны. А над его круглым куполом – красный флаг.

Иван, не отрываясь, смотрел на трепещущее на ветру полотнище. Отсюда нельзя было разглядеть детали, но он уже знал, что это даже не Знамя Победы, которое и в России то и дело вывешивают. А самый настоящий Государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик. С пятиконечной звездой, серпом и молотом. Флаг его Родины, целенаправленно убитой «орденскими» упырями-маньяками.

Точно такой стяг спустили с кремлевского флагштока в тот проклятый вечер. После чего над страной и над миром нависла ночь, не прекращающаяся и поныне.

Правда, тут эта ночь, как ни удивительно, не ощущается. Советский флаг, который гордо реет над этим городом-героем и над всей этой страной, рассеивает мглу.

Перефразируя известную поговорку: можно неотрывно смотреть на три вещи – на то, как горит огонь, на то, как течет вода, и на то, как на ветру развевается флаг СССР. По крайней мере, это справедливо для Смирнова. Этот стяг поднят не рукой оппозиционного коммуниста на митинге, а волей государственной власти. К великому счастью, не такой власти, которая в других бывших советских республиках.

Остается только пожелать, думал Иван, и именно в этот день, третьего июля, когда три четверти века прошло с момента освобождения Минска от фашистской чумы, чтобы Белоруссия и впредь оставалась независимой – только бы ее не поглотила, не присоединила к себе, не сожрала нынешняя Россия. Это будет катастрофа...

Уже началось торжественное мероприятие, а Смирнов всё смотрел на полотнище – и ощущал, что зрение становится несколько размытым. Вспомнил, как сильно, до слез, переживал отец в те последние дни существования СССР. Как жаль, что он не уцелел в том кровавом октябре. Смирнов-старший наверняка порадовался бы здесь, стоя рядом с сыном в эти минуты, тому, что хотя бы над Минском родной флаг поднялся снова...

Впрочем, он, его отец, здесь, он рядом. И рядом стоят разгромившие фашистов герои – которые поименованы в Зале Победы под этим флагом. И Петр Миронович Машеров, в честь которого назван проспект.

Они не мертвы. Они продолжают жить и сражаться – за всех нас. Лишь бы мы сами оружие не опускали.

Иван сунул руку во внутренний карман куртки и нащупал свою флешку.

Не опустим, подумал он. Не опустим.

Чего бы это ни стоило...

На проспекте показался президентский кортеж. Автомобиль главы государства в сопровождении двух джипов охраны подъехал к центральной части зрительского сектора. Александр Лукашенко вышел, поздоровался с генералами и направился к трибуне.

Прошло еще несколько минут, на протяжении которых министр обороны в сопровождении заместителя совершали объезд построенных для парада подразделений. В конце отдал рапорт Верховному главнокомандующему о готовности.

– Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры! Дорогие ветераны! Уважаемые соотечественники и гости! – начал говорить президент. – Сегодня Беларусь торжественно отмечает главный государственный праздник – День независимости. День, который в далеком сорок четвертом вернул мир на истерзанную фашистской оккупацией землю. Показал несокрушимую силу советского народа, белорусов, стоявших насмерть за свою свободу. Ровно семьдесят пять лет назад здесь отгремели последние бои за столицу нашей Родины – город Минск. Это была победа над самой смертью. Это было торжество единства и силы духа великого поколения воинов-освободителей...

Вот так, отметил Смирнов. Здесь не стесняются слова «советский». Путина-то аж корежит всего, как только вынужден его произносить, а так в основном избегает...

После того, как Лукашенко закончил речь, над центром Минска пролетели самолеты и вертолеты. Белорусские и российские...

Начался, собственно, парад. За строем суворовцев, которые шли в самом начале пешей колонны, несли флаг Белоруссии, Знамя Победы и флаг Советского Союза...

А в Москве Мавзолей всегда на праздники драпируют ширмами. Временно. Пока при Увалове, как запланировал преступный «Орден», его не снесут с концами, а Ленина не закопают... А тут – флаг СССР. Всё же какой контраст...

Во главе механизированной колонны – Т-34 со знаменем гвардейской танковой армии. С серпом и молотом и надписью «За Советскую Родину». А потом – Т-72, другие современные боевые машины...

Смирнов поймал себя на мысли: как хорошо бы смотрелись они... на Можайском шоссе – входящие в Москву. С этими же знаменами... Как радостно встречали бы их простые жители российской столицы, выстроившиеся по обе стороны трассы. Какое ликование было бы... Как забрасывали бы их цветами... Будет ли когда-нибудь это?..

Постепенно темнело. Зрителей ждало зрелищное театрализованное представление, изображающее борьбу белорусов – партизан и солдат – с фашистскими захватчиками.

– Беларусь партизанская. Это имя наша страна получила неспроста. Сотни тысяч народных мстителей сделали так, чтобы земля горела под ногами ненавистных оккупантов...

Проносятся мимо всадники – воины-вестники свободы, все в красном, их предводитель – с огромным алым знаменем...

Наконец, отзвучал Государственный гимн – и праздничный салют ярко расцвел в вечернем небе над столицей...

Всё же как здесь хорошо и уютно, думал Иван, ужиная на открытой летней веранде кафе в районе Немиги и глядя на народные гуляния вокруг. Тут совсем другая атмосфера, другой настрой. По сравнению с Белоруссией в России какая-то помойка – даже если что-то и выглядит прилизанным, то это фальшь, подделка. А здесь – реальная жизнь.

Российская власть пытается, конечно, примазаться к Великой Победе, но неуклюже и неубедительно. Только лишь Белоруссия, не отрекшаяся от стержневой сути того, за что сражались и умирали сыны и дочери той огненной поры, вправе считать себя ее наследницей, ее хранительницей. Только здесь помнят, что это – Победа советского народа над фашистской Германией в Великой Отечественной войне. А российский режим имеет такое же к ней отношение, как патина к монете. Для Ивана эта истина не требовала лишних доказательств.

И еще Смирнов пришел к заключению, что современная Белоруссия – в общем-то, небольшая по площади и населению страна, без выхода к морю и плодородных почв, с обычным климатом средней полосы, почти лишенная полезных ископаемых, – фактически является тенью того, во что мог бы преобразиться весь огромный СССР. Если бы ему не помешали. Если бы его после Брежнева возглавил тот же Машеров. И, в любом случае, эта тень впечатляла – и выигрывала даже по сравнению с богатой Россией. Богатой, да вот только не для всех.

А не сменить ли место обитания, думал Иван. Жить он в состоянии где угодно – съехать со съемной студии в Мытищах и поселиться здесь. Деньги от двух московских квартир капают ежемесячно на карту, постоянной работы у него нет, да и нужды в ней не ощущается, заниматься фрилансерской подработкой и быть вовлеченным в мировые информационные дела можно где угодно. Ведь интернет тут такой же, как и там.

Или даже не снимать жилье. Найти кого-нибудь... Тут нормальных, не ушибленных на голову женщин наверняка чаще можно встретить, чем в России. Только бы на змагарку не нарваться, но это сразу при знакомстве надо выяснять. Вот, например, эта... блондинка... через столик сидит. Тоже одна. На вид лет тридцать пять. Уже несколько раз взглядом пересекались, и смотрит вроде так, что, скорее всего, не отказалась бы познакомиться и поболтать. В принципе, вполне нормальное время и место, если мужчина и женщина оба одни... Откровенным бабником Иван, конечно, не был, но и особых проблем с женщинами не испытывал – когда действительно хотел, то сходился. Как правило, ненадолго, но это и неважно. За одним исключением – одиннадцать лет назад... Сейчас бывшая жена, оказавшаяся человеком крайне приземленным, насквозь пораженным мещанством, живет в городе на Неве, со своим новым мужем. Соответственно, у десятилетней дочери Ивана – новый отец. Фамилия, правда, первоначальная осталась – Смирнова. Папа ни о чем, кроме как о семье, знать не желает... как, собственно, бывшая жена и хотела – и безуспешно от него, Ивана, добивалась... Эх... Нет, прямо сейчас – не до этого...

И вообще – в Москве, друзья, товарищи... Там вся жизнь прошла. Там и бороться надо, насколько возможно. Теперь вот и эту эксклюзивную информацию на флешке надо пристроить. Причем максимально грамотно и эффективно.

Хотя в любом случае и Белоруссия – тоже Родина, в точно такой же степени, как и Россия. Просто – другой край огромной единой отчизны. А что касается общественного строя и ценностей – то, конечно, гораздо более родная и близкая.

Минск, 4 июля 2019 года

Сегодня так же прохладно, как и вчера, понял Иван, выйдя утром на балкон. А жаль, хотелось бы съездить отдохнуть на Заславское водохранилище – оно же «Минское море»... Иван усмехнулся... То самое, где креветок ловят, специально для России, вместо запрещенных там европейских.

Но, видимо, за креветками в другой раз...

Посетив музей истории Великой Отечественной войны, Смирнов направился пешком на северо-запад – по проспекту Победителей. Мимо Дворца Независимости, где располагается резиденция главы государства, через площадь Государственного Флага – и дальше, в район Дрозды, считающийся «элитным».

Впрочем, не такая уж тут небожительская «элита», судя по коттеджам – хорошим, добротным, но совершенно без всех этих безумных изысков, свойственных как российским, так и украинским «лучшим людям». Видимо, это и есть тот уровень, на который следует ориентироваться всем – когда наступит когда-нибудь коммунизм, материальное изобилие. Вот именно такой стандарт проживания должен быть у всех – а то, что сверх, уже заведомое статусное потребление, стремление к которому надо рассматривать как девиантное социальное поведение... Да, с одной стороны, у этих стандарт не тот, что у советских руководителей, довольствовавшихся скромными госдачами с пронумерованной мебелью. Но, с другой стороны, этот здешний уровень, наверное, уже достаточен для того, чтобы не жаждать свержения строя, не рисковать, не искать добра от добра. Не работать на эту гнилую цель массово изнутри аппарата, как это было в СССР... Вообще, конечно же, руководителями должны становиться люди бескорыстные, ориентированные на всеобщее благополучие. Но и аскетами быть, наверное, уже не столь обязательно, когда уровень производительных сил позволяет...

Побродив по этому поселку и по прилегающему живописному лесопарку, Иван сел на автобус, вышел в районе Октябрьской площади и повернул на проспект Независимости. У здания КГБ он снова, как и вчера, когда направлялся в центр от вокзала, замедлил ход. Снова нащупал флешку в кармане... А, может, зайти прямо сейчас в приемную, попросить кого-нибудь потолковее и поответственнее из начальства – и выложить всё начистоту?

То, что по российским законам это будет квалифицироваться как государственная измена, Ивана вообще не волновало, он даже над этим не задумывался. Российской Федерации, которая в лице ее нынешних верховных правителей зверски убила его отца, для него как государства не существовало, хотя у Ивана и был паспорт. Так что тут ничего, кроме классовой целесообразности, не было.

Но... он не знает тут вообще никого. Надо было, конечно, заблаговременно запастись контактами – через думских коммунистов хотя бы. Или через других левых. Хотя несистемные – скорее в оппозиции.

Так что неизвестно, будет ли такой шаг эффективным. И вообще, какие тут порядки в этом смысле? Не слишком ли сильно они в этом плане сотрудничают с «коллегами» из Москвы? Российскую технику и военных он же на параде вчера видел.

А что, если в китайское посольство здесь же, в Минске, отнести?

Тоже вариант.

Но опять же – насколько это им интересно? Наверняка они и так прекрасно знают о том, какие у «глобального центра» на них расклады. И на Россию применительно к ним. Просто новые доказательства? В любом случае, на публике это не всплывет. А надо ли это? Всё же нужно именно общественное мнение привлечь.

В любом случае, принимать решение еще рано. Время пока терпит...

После обеда Смирнов съездил на другую окраину города – на Восточное кладбище, где покоятся выдающиеся деятели республики. Положил четыре красных гвоздики на могилу Машерова. Долго стоял, склонив голову, перед надгробным памятником.

Скульптор передал в бюсте всё величие этого человека-глыбы, человека-легенды. Петр Миронович здесь словно вырастает из камня. Спокойно и без страха противостоит злому ветру, который задувает столь сильно, что отгибает воротник его пальто... Ветру губительных перемен?..

Солнце клонилось к закату. Иван поужинал и побрел дальше по улицам восточной части столицы. До поезда оставалось полтора часа, и надо было уже двигаться в направлении вокзала. Сверяясь с навигатором, Смирнов решил перебраться на другую сторону. Переход со светофором был не особо близко, но автомобилей практически нет. Тут вообще, в отличие от Москвы, машин мало...

Огляделся и перебежал. И тут, как из-под земли, перед ним очутилась машина с бело-синей расцветкой. Остановилась. Вышел милиционер, лет двадцати. Козырнул.

– Сержант патрульно-постовой службы Дашкевич, – скороговоркой представился страж правопорядка. – Вы почему здесь перебегаете? Вы видите, что переход вон там?

– Вижу... Простите, пожалуйста. На поезд спешу. Я из Москвы, приехал сюда первый раз в жизни на праздник. У вас замечательно...

– Да, россиянам тут нравится. Но ведь замечательно, наверное, оттого, что тут порядок у нас, и все его соблюдают. А у вас разве не так?

– Нет, у нас не так. Поэтому у вас и лучше, чем у нас.

– Ну, осторожнее надо, – видно, несколько смягчаясь, сказал сержант. – Так можно получить травму или погибнуть.

– Всё понимаю, признаю, что был неправ. Прошу прощения еще раз.

– Ладно, я вас предупреждаю. Будьте внимательны на дороге... Счастливого пути.

– Спасибо. С прошедшим вас! – с облегчением произнес Смирнов.

– Благодарю, и вас. Всего доброго.

Максим Дашкевич некоторое время смотрел вслед поспешно удаляющемуся россиянину – и сел обратно. Дал знак напарнику ехать дальше.

Раздался вибросигнал. В семейном чате писал отец, полковник КГБ:

«Прикиньте, на Дениса в Москве наехали вымогатели» – и ссылка на видео.

Москва, 4 июля 2019 года

Вечером Денис Дашкевич возвращался с работы, из редакции «Первого российского ТВ». Дорога занимала около часа. По пути нужно было заехать за продуктами. Он припарковался и пошел в магазин. Выбрал то, что нужно, расплатился, забросил пакеты в багажник, открыл дверь, сел, накинул ремень.

Неожиданно отворилась правая передняя дверь, и в машину проскользнула девочка лет десяти-одиннадцати, вся в слезах. Одета в джинсы и курточку: несмотря на то, что была середина лета, погода стояла прохладная.

Дашкевич растерялся от неожиданности.

– Ты кто? Чего тебе тут нужно? – спросил он через несколько секунд.

– Помогите, пожалуйста. Я убежала из дома. Отец пьяный, бил меня, по ноге стукнул, больно ходить. Довезите до бабушки, я покажу, это в соседнем районе.

Денис колебался. Потом, видимо, повинуясь какой-то глубинной, неосознаваемой журналистской интуиции, взял в руки смартфон, сделал вид, что отвечает на звонок:

– Да... Да, дорогая, купил, скоро буду. Пока... Целую.

Незаметно для незваной гостьи включил видеозапись и опустил смартфон в карман рубашки – так, чтобы камера выступала сверху и могла фиксировать то, что происходит.

Что-то Денису не нравилось. Чувствовалось – что-то тут не то...

– Надо вызвать полицию... и скорую, наверное.

– Нет, пожалуйста. Полиция приедет и уедет, у отца связи в опеке. Ему ничего не будет. Можно я хотя бы у бабушки побуду, пока он не приедет за мной? Пожалуйста, поскорее. Папка может и спать завалиться, и в любую минуту выскочить из подъезда, чтобы догнать меня, не угадаешь, как обернется... – заскулила девочка, испуганно оглядываясь и стараясь пригнуться, чтобы снаружи ее не видели.

– Ладно... Как тебя зовут? – спросил Денис, заводя машину.

– Люба.

– Сколько тебе лет?

– Одиннадцать.

– У меня тоже дочка, почти твоя ровесница, на год моложе. Жаль, что ее сейчас в машине нет, пообщались бы... Я как раз домой к своим еду.

– Пожалуйста, довезите до бабушки. Я покажу, куда.

– Хорошо, хорошо, едем...

– Пока прямо...

– А почему ты так прыгаешь в машину к незнакомым людям? Не боишься?

– Вы на вид приличный человек. Точно не такой, как мой папка.