Текст книги "Чаша отравы (СИ)"

Автор книги: Игорь Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 49 страниц)

Гость отдал микрофон Скворцову. После этого он точно так же прыгнул в воду.

– Дети Молний! Екатеринбург приветствует вас! Хайль Гитлер! – начал говорить новый оратор.

– Хайль Гитлер! – отозвалась толпа.

– В нашей скромной уральской кормушке есть сеть фитнес-клубов. Но был у нас недобитый конкурент!

– Конкуре-е-ент! – с негодованием откликнулись соратники и соратницы.

– А значит, надо его поглотить!

– Поглоти-и-ить!

– Но он не захотел!

– Не захоте-е-ел?! – удивленно протянула толпа.

– Хозяин был в определенных раскладах, и его лично трогать не стали. Но взяли в оборот тренера, который был рекламным лицом клуба. Малолетняя дочь одного из наших директоров зашла туда, присела на диванчик, когда тренер заполнял журнал, посидела полчасика и ушла. И потом сразу обвинение!

– Обвине-е-ение!

– В педофилии!

– В педофилии-и-и!

– Что он к ней приставал!

– Пристава-а-ал! – возмущенно ахнула толпа.

– Но, оказалось, камера всё писала – что он до нее даже не дотрагивался! Облом!

– Обло-о-ом! – разочарованно протянули присутствующие.

– Но раз надо – значит, надо! И обвинение переделали! Что он при ней под столом ... ! – оратор проиллюстрировал это на самом себе, уделив процессу пару секунд.

– ... ! – повторила нараспев толпа, налегая на последний слог.

– Несмотря на то, что и этого не было на записи, но хоть что-то! Не отпускать же! И не признавать, что наши следаки дела на пустом месте шьют! И наш бизнес-интерес неоспорим! Поэтому, несмотря на всероссийский скандал и огласку, обратного хода делу не дали! И, несмотря ни на что, осудили!

– Осуди-и-или! – просмаковала толпа.

– Потому что надо стране преподать урок – если нам, ее владельцам, нужно, то мы раздавим любого, на глазах у всех, силой власти, силой закона, нашего закона! Даже если никаких улик нет! И никакая огласка не спасет! Надо будет – сотрем! В порошок!

– В порошо-о-ок! – повторили «Дети Молний».

– Мы – сила! – заорал Скворцов, снова завладев микрофоном. – Это наша земля! Мы никому ее не отдадим! Это наша корова, и мы ее доим! Правильно?!

– Да-а-а-а-а! – протяжно заорала толпа.

– Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер!

– Перетерли – а теперь расслабляемся! А-ква-ди-ско-те-ка! – с расстановкой произнес Скворцов и слегка поприседал, дрыгая обеими руками. – Разойтись!

Загремела музыка, засверкало светосопровождение. Четкий строй мгновенно распался. Все лоли поспешно подплыли к мужчинам – и начались танцы в воде.

Углич, 14 июля 2020 года

На недавно освободившееся место пришел новый «сиделец».

– Геннадий. Можно просто Гена, – представился новенький.

– Иван. Можно просто Ваня, – сказал Смирнов, пожимая руку.

Сразу видно, что человек приличный, интеллигентный. И, скорее всего, как и многих, его просто «подставили».

– Денис, – сказал Дашкевич.

– За что осудили?

– Организация финансирования терроризма. Тринадцать лет.

Иван с недоумением посмотрел на Игнатенко, но ничего не стал уточнять. Первое правило тут – захочет человек, расскажет сам. Нет – значит, нет.

– Я за убийство, грохнул бандита, убившего мою дочь, – объяснил Дашкевич. – Тоже тринадцать дали.

– А я политзаключенный, осудили за госизмену. То есть за то, что запалил агента спецслужб в одной коммунистической организации, – сказал Смирнов. – Пятнадцать лет. Сначала шестнадцать дали, апелляция год скинула. Потом надзор и в ЕСПЧ.

– В коммунистической? – недоверчиво хмыкнул Геннадий. – Ты коммунист?

– Да. Хоть и не состоял нигде, только дружил с разными организациями.

– Коммунизм же – это прошлое, – произнес Игнатенко.

– Нет, его никогда и не было, – возразил Иван. – Его только предстоит достичь.

– Ну, не знаю... Это утопия, – сказал Игнатенко. – Я сам за то, чтобы был союз – Россия, Украина, Белоруссия. Русские – триединый искусственно разделенный народ. Мои покойные родители выросли в Одессе. Двоюродного брата укропы убили второго мая в Доме Профсоюзов. Русских гнобят везде. Надо, чтобы империя возродилась, и чтобы все с ней считались. СССР 2.0, если угодно, только без чуждого России марксизма. Сталина я уважаю, передвинул наши рубежи на запад, построил сверхдержаву.

Ну и каша в голове, подумал Иван. Впрочем, достаточно стандартная. Такое распространено широко. Хорошо, что хотя бы ищущий. Однозначно приличный человек, повезло на сей раз с соседом. Тот, который вчера откинулся, совсем приземленный и малоприятный субъект был – по пьяни зарезал жену еще в двухтысячных. Причем уже вторую по счету. Первую точно так же – в девяностых. Видимо, скоро вернется.

– Кто ты по профессии? – поинтересовался Дашкевич.

– Инженер-испытатель. Окончил МАИ, в оборонке работал до ареста.

– Я тоже инженер, – сказал Иван. – По первой специальности. Системотехник. То есть по системам автоматического управления. Ну и еще – кандидат философских наук, историк, юрист, экономист.

– Ничего себе... Энциклопедист. Как удалось-то?

– Не знаю, как отнесешься к этому, но я по жизни постоянно не работал нигде, разве что статьи писал. Две квартиры в Москве сдавал, от покойных родителей остались, сам жил то тут, то там, в пригороде. Средства вкладывал в самосовершенствование. За почти двадцать лет все эти дипломы потихоньку и приобрёл. Как говорил один мой вузовский преподаватель, всё можно отнять у человека, но только не его знания.

– Не, что, нормально, – оценил Игнатенко. – Если есть возможность, то это правильный выбор. По любому лучше, чем просто прожигать жизнь. Семья есть?

– Жена была, но мы однажды поняли, что совершенно чужие друг другу. Развелись, посватался к ней инженер-коммунальщик из Питера. Туда они с дочкой и переехали. Иногда удается общаться, созваниваться. Правда, очень редко – бывшая жена всячески препятствует. Она терпеть не могла мое увлечение общественной деятельностью, была зациклена исключительно на семье, а о том, что вокруг происходит, знать не желала... Так что, можно сказать, я один живу.

– Моя после всего этого... после того, как нашу Настю подло убили... в Минск уехала, сейчас там... Подробности как-нибудь позже, – сказал Денис.

Москва, 24 июля 2020 года

Вечером в дверь позвонили. Вакарчук пошел открывать.

Это заявился Ефим Мячиков, начальник из мэрии, его оппонент по тому злосчастному пари двухлетней давности. Пришел подводить итоги спора.

И черт же его дернул... Но он был уверен тогда, что чиновник несет пьяный бред.

Поистине, сбывается то, что раньше казалось абсурдом. Как говорила его жена, настают последние времена. До этого она не дожила...

– Привет, Гаврик! – Мячиков пожал руку Вакарчуку.

– Проходи, садись, – депутат махнул в сторону гостиной.

– Я, конечно, не с пустыми руками. Утешительный приз. Премиум-коньяк из Франции. И закусь. Поможешь расположить?

– Угу.

Они сели друг напротив друга. Сбоку беззвучно работал телевизор. В углу перед иконами горела лампада.

– Хорошо устроился. Тихий район, Мосгордума напротив...

– Да, мне нравится, – ответил Вакарчук.

– Сколько комнат?

– Пять.

– Норм! Давай – за то, чтобы у нас всё было, и нам за это ничего не было!

Они чокнулись.

– Ну, ты понял – ты проиграл, да? Показать все выкладки?

– Нет, не надо. Признаю. Гораздо больше, чем десяток тысяч.

– Угу! Скачали, как миленькие, теперь должны фоткаться и отсылать селфи на сервер. Эсто-о-онский, – засмеялся чиновник. – Раньше и ночью тоже, но поднялся шум, скорректировали функцию.

– У тебя что, два года назад была инсайдерская информация?

– Причем тут инсайдерская? Задание на разработку. И я тебе всё рассказал тогда честно. Но ты не поверил.

– Да, такому не поверишь. Поэтому подумал, что ты что-то там напутал.

– В таких делах я ничего не путаю, даже когда бухой в ...

– А перспективы... Ну, этого ЦАКа?

– Его можно будет для чего угодно присобачить. Ну, ФСИН, может, подберет для контроля запрета на совершение определенных действий, проще говоря, ограничений по времени и месту. Или если политически обусловленный режим ЧП. Да мало ли. Кого угодно так можно будет пасти.

Они помолчали.

– Ну, в общем, с тебя, судя по твоей же декларации...

Он назвал сумму.

Вакарчук вздохнул и пошел к сейфу. Открыл, достал заранее подготовленный конверт, убедился, что названная сумма совпала с подсчитанной. И отдал Мячикову.

– Благодарствую. Угощайся, не стесняйся.

За неспешным разговором прошли три часа. Оба уже захмелели.

Мячиков взял пульт и начал лениво переключать. Наконец, наткнулся на какой-то не очень популярный канал – то ли «желтушный», то ли попросту «для мужчин».

– О! Это я люблю! – сказал чиновник и добавил звук.

Там шло обсуждение казуса из соцсетей – о медсестре какой-то больницы в Ярославской области, работающей в ковидном отделении. Один из пациентов снял на телефон, что под полупрозрачным противоинфекционным облачением на ней надето только бикини. Это было видно отчетливо.

– А фигура классная. Очень симпатично. Я бы вдул, – отпустил Мячиков похабный комментарий. – Помнишь, кстати, ту стриптизершу?

– Стыд и срам! – вспылил Вакарчук. – Куда мир катится? Нужно в больнице нормальную рабочую одежду носить, а не всякое...

– Так жара же стоит. А в этом скафандре задохнешься и сопреешь. Работа адова, – сказал Мячиков.

– Всё равно! Моральные нормы! – Вакарчук назидательно покачал пальцем перед лицом собутыльника.

– Эх... Ладно, не буду спорить. У каждого свои вкусы, – сказал Мячиков. – Я лично завтра в отпуск. Летим семьей на Кипр. Проматывать твое бабло... Ладно, ладно, не злись... Это честный спор. И у тебя были реальные возможности выиграть. Вдруг отменили бы, перенесли... Но, видно, приперло... Приперло...

– Так, значит, вся эта пандемия действительно... специально?

– Я этого прямо не говорил – ты сам... Ты же бывший главный эпидемиолог – ты помнишь, чтобы когда-нибудь было именно так или хотя бы похоже?

– Разумеется, такого не было. Разве что при пике гриппа в отдельных регионах заставляли маски носить неделю-другую в общественных местах, в транспорте, пока волна эпидемии не схлынет... А вообще, все эти новые меры практически не принесут ничего, раз вирус везде, раз он не отграничен, то и карантин как таковой уже не имеет смысла. Кто-то подцепит заразу – ну, переболеет, вылечат... или нет, если организм уж очень ослаблен. В любом случае, всем, кто предрасположен, придется переболеть в той или иной форме, неважно, есть самоизоляция или нет. Тут всё дело именно в этих средствах, которые служат совершенно для другого, а вирус только предлог, аргумент, против которого не попрешь. На публике я, конечно, этого не скажу никогда, я человек системы. Если нужно, я буду с пеной у рта выступать и за самоизоляцию, и за масочный режим навсегда, и за насильственную вакцинацию низов. Значит, высшим так надо. И мы с тобой тоже не последние по сравнению с теми, кто прижат этими массовыми ограничениями. Мы в любом случае не под ними. Мы и встречаемся в своем кругу, и маски не носим, и вечеринки устраиваем, и за границу летаем на джетах без ограничений. Вот как ты сейчас. И, стало быть, все эти меры прежде всего в наших интересах.

– Золотые слова, Гаврик! Накатим за это!

– Накатим, Фима, накатим!

Лапоровичи, 29 июля 2020 года

В загородном доме Григория Валентиновича и Надежды Кирилловны собрались молодые члены большой семьи Дашкевичей. Те, кто служил в силовых структурах, подгадали, чтобы такая возможность представилась в один и тот же день. На сей раз увольнение получилось в эту среду.

Часть обширной территории дачи отвели под полигон со снарядами для физической и боевой подготовки. Тренировки, как правило, проходили под руководством Иры, офицера сил спецопераций. Сначала общая «разминка», а потом отработка приемов борьбы, рукопашного и ножевого боя, стрельбы на поражение из различных позиций, снятию часовых. Собирали и разбирали охолощенное боевое оружие, изучали тактику выживания в зоне средней полосы, отрабатывали какой-нибудь сценарий боевой задачи, разбиваясь на группы. Из боевого оружия тоже стреляли – отдельно собираясь в тире.

И непонятно, чего больше было в этих тренировках – просто компанейского развлечения, проявления здорового образа жизни, выплеска молодой энергии. Или же подготовки к чему-то такому, чего никому не хотелось бы, но к чему должен быть готов любой, кто искренне любит свою республику, со всех сторон окруженную не слишком доброжелательными режимами.

Постоянным ядром «боевого клуба» были представители молодого поколения Дашкевичей, также в нем участвовали друзья и сослуживцы. В прошлом году к компании присоединилась Наташа, а в этом – Вика. Наташа и до того не была чужда здоровому образу жизни – ходила и в тренажерный зал, и в бассейн. А Вика была тренером-инструктором по страйкболу. В чем-то ей это, конечно, помогло – в качестве имитационного оружия тут использовалась лазертаг-система. Но помогло далеко не во всем: Ира как профессионал сразу дала ей понять, что серьезная боевая тактика – это совсем другое, этому можно научиться далеко не везде. Только у своих.

Сегодня, помимо Дашкевичей, на дачу приехали еще два человека: сослуживец Сани – лейтенант Юра Ковалев и коллега Наташи китаянка Чан Чуньлань, выпускница Пекинского университета.

На сей раз отработали «штурм» дачи и, соответственно, отражение. Причем дважды – команды нападающих и обороняющихся после первого раунда поменялись ролями.

После «субботника» по приведению в порядок всего того, что наворотили в горячке «боя», сходили на водохранилище, отдохнули на воде, поплавали.

Вернувшись, стали готовиться к пикнику. Солнце уже клонилось к западу.

– А вот и первые ласточки. Точнее, дикие гуси... – сказал Максим.

– Что там? – спросила Наташа.

– Гости из братской России. Взяли рано утром в санатории «Белорусочка». Десятки «вагнеровцев».

– Ого! – сказала Ира. – Чего им тут надо?

– Папа с сослуживцами, как я понимаю, это сейчас выясняют, – ответил Максим, глядя в смартфон. – Судя по тому, что сообщается официально, задержаны 32 человека, а еще один на юге страны... Есть информация, что боевиков может быть больше двухсот... Вот... Эта группа в ночь на 25-е заселилась в одну из гостиниц Минска, 27-го переехала в санаторий... А теперь зачитываю дословно, это реальный трэш: «Приезжие обратили на себя внимание нехарактерным для российских туристов поведением и однообразной одеждой в стиле милитари. Спиртного не употребляли, увеселительных заведений не посещали, держались обособленно, стараясь не привлекать к себе внимания. Они небольшими группами внимательно изучили территорию и окружение санатория».

– Упс... – сказал Саня. – Не пили и не развлекались, ходили в милитари... Кто бы мог подумать... А если серьезно, то да, действительно, началось...

– Президент, кстати, на днях предупреждал нас о подобном, – сказала Ира. – Он сказал, что войны начинаются с уличных протестов, с майданов, и если своих майданутых мало, как в Беларуси, – то подтянут со стороны профессиональных военных, бандитов, которые шастают по всему миру и устраивают кровавые провокации.

– Нас попытаются взять на излом, – сказал Юра. – Готовятся. Со всех сторон.

– Россияне? – сказала Вика. – И они, выходит, тоже? Но ведь союзники же...

И только потом поймала себя на мысли, что по отношению к своим «соотечественникам» по паспорту употребила уже местоимение «они», а не «мы».

– Будут стараться в мутной воде не упустить рыбку. Это очевидно. Слишком многое на кону, – пояснила Наташа. – А насчет союзников... Похоже, у Беларуси только один настоящий союзник, который в трудную минуту подставит плечо и не кинет.

Посмотрела на Чан. Коллега смущенно, и в то же время выражая согласие, улыбнулась.

– Да, моя страна выступает за мир, за благополучие народов. И против того, чтобы одни навязывали другим свою волю и учили, как надо жить. Те, кто поддерживает подобный принцип, наши друзья, – сказала она на практически чистом русском языке.

– Я так рассчитывала, что хотя бы здесь мир и спокойствие... – вздохнула Вика. – А тут готовятся уличные протесты, майданы...

– Да, уличные протесты и майданы, – ответила Наташа. – Но мы выстоим. Мы не отдадим им страну. Не отдадим!

Подошла к Максиму, обняла, уткнулась лицом в его грудь...

Минск, 30 июля 2020 года

Издалека легко можно было видеть, что парк Дружбы народов забит людьми. В самую гущу Наташа и ее отец, конечно, лезть не намеревались, предпочитая наблюдать за происходящим со стороны.

Мимо них проходили – по одному, по двое-трое, небольшими группами – участники митинга в поддержку Тихановской. Как те, кто решил прийти только сейчас, спустя несколько часов после его начала, так и те, кто решил уйти до окончания.

Постепенно темнело.

– Я не думала, что их так много, – озабоченно сказала Наташа.

– На самом деле не так уж и много – пара-тройка десятков тысяч на весь Минск, – ответил профессор.

– Что же им надо? Все они сытые, ухоженные, прекрасно одетые, уверенные в себе... Нет, понятно, мой вопрос риторический...

– Угу. Возомнили себя высшим классом. Мечтают о господстве над теми, кто, по их мнению, «ниже». Паны уже есть, все они тут как на ладони. Дело осталось за малым – подогнать им хлопов.

– Смешно даже. Не могут понять, что их собственное благополучие обеспечивается нынешним же строем. Что если вдруг их БЧБ-мечты сбудутся, то девяносто процентов их же самих станет жить в несколько раз хуже. А кто-то вообще погибнет. Неужели пример Украины их ничему не учит?

– Они хотят этого. Хотят, Наташ. Это самое страшное. Они все люди умные. Они всё прекрасно понимают. Хотя не все в этом вслух признаются. Они готовы пожертвовать собственным благополучием и даже своей жизнью ради того, чтобы общество было разделено на этажи. На господ и простолюдинов. Даже если лично они проиграют.

– Это ужасно. А классовое сознание?..

– Классовое сознание, как показала история, в том числе новейшая, – вещь, отнюдь не жестко определяемая социальным положением человека. Во-первых, представители трудящихся классов далеко не всегда видят вперед на несколько шагов. Каждый из них формально хочет получать как можно больше, в том числе за счет того, что его наниматель будет забирать себе в карман меньше. Это объективная основа для классового противостояния, классовой борьбы. Но рабочие сами не доходят до того, чтобы подняться над экономическими интересами и осознать, что наилучшим выходом для них будет не перетягивание одеяла, а полная экспроприация капиталиста, сколотившего частный капитал за счет систематических недоплат эксплуатируемым, обращение всех таких богатств в общенародную собственность. Для этого нужна подлинно большевистская, марксистско-ленинская партия. Враги легко могут внушить трудящемуся, что он будет жить лучше, если, например, пойти войной на другое государство, ограбить его, поработить народ. Или, если социализм уже построен, внушить мысль, что выгоднее устранить власть компартии или поддержать ее антисоциалистическое перерождение, после чего приватизировать шахты, и тогда шахтеры смогут продавать уголь за валюту. Или убедить трудящегося в том, что выгоднее поддержать переориентацию его страны на более богатый Запад. Понятно, что первый случай приводит к массовым смертям и увечьям. Второй – к присвоению тех же шахт узким кругом собственников. Третий – к тому, что страна станет пищей для развитых стран, а ее граждане попадут на Запад только как исполнители тяжелых и черных работ. Причем «не только лишь все».

– Многие думают, что в социальной лотерее именно они обойдут всех. Я достаточно таких людей успела встретить в своей жизни, хоть не очень долгой, – которые, рассматривая какой-нибудь исторический или литературный сюжет, где есть господа и рабы, высшие и низшие, всегда примеривают на себя роль первых, смотрят на мир исключительно их глазами, нисколько не сочувствуют угнетенным. Это явно оттого, что люди зачастую переоценивают собственные способности, и прежде всего способности работать локтями, чтобы пробиться к заветному местечку под солнцем. Каждый думает, что именно у него всё получится, а все, кто вокруг, – недотепы и лохи.

– Совершенно верно, – сказал Егор Иванович. – Но есть, и огромное количество, тех, кто сознательно или подсознательно понимает, что смена строя грозит им нищетой и гибелью, но всё равно они идут на это. Как я уже сказал, они готовы пожертвовать своим благополучием – вот таким, какое гарантирует наша республика хотя бы всем добросовестным труженикам. Пожертвовать ради того, чтобы общество стало разделенным на тех, кто владеет всем и решает за всех, – и тех, кто, не владея ничем, повинуется «высшим». Потому что такая модель привычна, впиталась в общественное сознание масс за тысячелетия классового общества. Ведь те общества, где такой модели не было, с легкостью побеждались и поглощались. Вот почему у многих людей существует подспудная неприязнь к социальному равенству, к всеобщему социальному благополучию. Утверждаю это даже не как марксист, а как врач, как специалист по функционированию мозга, как доктор наук. Подобное предстоит вытравлять веками. Социализм делает только первые шаги. Только век с небольшим назад свершился Великий Октябрь. Первая попытка не закрепилась. Социализм в Европе пал, лишь мы пока удерживаем его основные завоевания, хоть формально уже и не под этим названием.

– Да, так, – сказала Наташа.

– Но их, – профессор указал на толпу, над которой торчали БЧБ-флаги и белые воздушные шарики, – не обманешь формальным отсутствием слова «социализм». Они всё прекрасно видят и понимают. Если не разумом, то подсознательной чуйкой. Они жаждут полной и всеобщей декоммунизации – приватизации и разгрома рентабельных предприятий, выпускающих востребованную во всём мире продукцию, запрета упоминания обо всем советском, резкого падения уровня жизни подавляющего большинства. Ради того, чтобы пришли те, кто сгребает под себя богатства, созданные трудом всех людей, и при этом решает судьбы тех, кто эти богатства создает. Решает в своих интересах, а не в интересах всех. Полагая, что именно реализация этих интересов и есть залог того, что государство стоит и развивается, а не поглощается другими.

– Пап, слушай, а нет ли тут противоречия? Ведь они явно выступают против того, чтобы Беларусь была сильной и способной навязать свою волю другим.

– Наташ, так ведь дело в том, что мир уже фактически сейчас переходит границы национальных государств. Очень многие страны, хоть и считаются суверенными и сохраняют членство в ООН, фактически являются периферией мирового надгосударства – единой империи глобального капитала с ядром в США. Так исторически сложилось, что в США. Возьмем наших соседей. Все три прибалтийские страны, Польша, Украина – полностью и безоговорочно, даже гордясь этим, утратили свою национальную субъектность. И вот эти, – профессор снова показал рукой на толпу, – сторонники укрепления как раз этого глобального мегагосударства. Именно патриотами этой мировой мегаимперии они являются. В этом конгломерате Беларуси будет, разумеется, отведена роль не ядра, а периферии, проще говоря, пищи. И боевого холопа наподобие Украины, который на пару с ней припирает Россию к стене. Чтобы та, в свою очередь, стала более послушной перед этим глобальным центром и принялась активно припирать к стене Китай. Вот за какую государственность они выступают, на словах славя Беларусь. Именно эта государственность, представленная империей с ядром в США, в максимально эффективной степени реализует механизм изъятия средств у низов и концентрации в распоряжении верхов, максимального ограничения прав и свобод трудящихся в пользу владельцев капитала, уже в масштабах не одной страны, а целой планеты. И именно эту схему, и только эту многие люди, о которых идет речь, которых мы перед собой сейчас видим, считают естественной и единственно верной.

– Даже вопреки своим объективным классовым интересам?

– Да! Порой не отдавая себе в этом отчет. Именно такие социальные установки, уходящие корнями в тысячелетнюю историю классового общества, заставляют их с той или иной степенью сознательности жертвовать своим социальным положением, своим материальным благополучием ради благополучия владык. Причем не таких руководителей, которые гарантируют нормальную жизнь всем людям, как Лукашенко, а именно шкурников, гедонистов, обдирающих низы и заковывающих их в цепи. И даже удара по самим себе они не боятся, не боятся, что сами окажутся ободранными и закованными. Когда им кто-то вроде нас об этом напоминает, они шипят, плюются и, не находя рациональных аргументов, обзывают нас «совками», «ватниками», «быдлом», «хамами», «ябатьками», апеллируют к грубой силе. Они сознательно готовы не то что нас угробить, это-то как раз понятно, но и понести личные жертвы. Готовы фактически скормить глобальному капиталу и себя самих, и свои семьи. Лишь бы наше общество, избавившись от «реликтов», стало, по их мнению, «естественным». То есть разделенным на господ и простолюдинов. Потому что любая иная система социальных координат для них чужда, она им не нужна, она их пугает, они в ней чувствуют себя, как выброшенная на берег рыба. Так-то вот. Если бы люди действовали строго исходя из своих объективных классовых интересов, то социализм победил бы еще в позапрошлом веке.

– Понятно. В эпоху расцвета классового общества их мировоззрение еще можно как-то понять. Тогда народных государств не было. Только лишь те, где владыки паразитировали на массах. Все попытки восстаний низов подавлялись гарантированно, эффективно и со звериной жестокостью. Советскому Союзу удалось закрепиться уже на целых семь десятилетий – беспрецедентный для истории срок. Это означает, что даже несмотря на падение СССР, Октябрь семнадцатого для старого принципа построения общества стал похоронным колоколом. Залп «Авроры» возвестил, что человечество разорвало цепи классового общества и начало восходить на новую ступень развития.

– Да, да! Именно так! А вот теперь проведем небольшое исследование...

Профессор достал напечатанную на цветном принтере поддельную пресс-карту, повесил себе на шею и включил диктофон. Нацепил маску на рот и нос.

– Здравствуйте. Я корреспондент радио «Свобода». Можно вам задать несколько вопросов? У нас тема сюжета – портрет представителя молодого поколения, занимающего активную гражданскую позицию, – Егор Иванович обратился по-белорусски к двум девушкам, которые шли с митинга мимо них. На каждой – по БЧБ-ленточке, каждая держит по паре флагов соответствующих цветов. Обе – в масках.

– Да, – радостно, в один голос, откликнулись они.

– Скажите, что сподвигло вас прийти сюда, поддержать Светлану Тихановскую?

– Мы хотим перемен, – сказала первая девушка.

– Да, перемен, – подтвердила вторая.

– Каких именно перемен вы хотите?

– Ну... – они переглянулись. – Вообще, неправильно, когда один человек столько находится у власти. Надоел, если честно...

– Вы студентки?

– Да, – одновременно ответили обе.

– Вы платно учитесь или бесплатно?

– Бесплатно, – с некоторым недоумением ответили девушки.

– Стипендию получаете?

– Да.

– А на кого учитесь, если не секрет?

– На врача.

– В БГМУ?

– Да.

– Какой курс?

– На второй перешли.

– Есть ли у выпускников вашего вуза проблемы с трудоустройством в дальнейшем?

Девушки еще раз переглянулись и с еще большим недоумением ответили хором:

– Не-ет.

– А у вас в семье тоже поддерживают перемены?

– Ну-у... В принципе, да, за перемены, конечно...

– А кем работают ваши родители?

– Мой папа на МЗКТ фрезеровщиком, мама медсестрой.

– Папа оператор проходческого комбайна, мама воспитательница детсада. Я сама из Солигорска, тут в съемной квартире живу.

– Бабушки, дедушки есть?

– Да.

– Пенсионеры?

– Да.

– На жизнь хватает?

– Ну-у... хватает, конечно.

– Вы обе такие загорелые. Отдыхали в этом году на море?

– Да... В Турцию мы вдвоем слетали. Раньше я с родителями в Гоа, в Таиланде, на Хайнане была, – сказала жительница Солигорска.

– Мы с мамой и папой в Греции, на Кипре последние годы летом отдыхали, – добавила ее подруга. – А сейчас, конечно, тяжело с этим из-за ограничений.

– Вам на отдых в Турции родители денег дали?

– Э-э-э... ну-у, да-а...

– Ясно. Теперь поговорим о том, какой бы вы хотели видеть нашу Беларусь?

– Ну... э-э... свободной... цивилизованной...

– А что вы под этим понимаете?

– Ну-у... чтобы как в Европе... э-э...

– Хорошо, спасибо... Всего доброго!

Девушки пошли прочь, с недоумением и даже каким-то раздражением оглядываясь на профессора. Подождав, когда они скрылись, он убрал пресс-карту и снял маску.

– Всё поняла? Мы еще увидим, как рабочие Минска и Солигорска будут, как в Гданьске в начале восьмидесятых и в Кубзассе в конце восьмидесятых, выступать против власти. Увидим, как пенсионеры будут выходить на кастрюльные шествия под одним-единственным лозунгом – «На-до-ел». Увидим, как врачи будут демонстративно отказывать в медицинской помощи тем, кто не разделяет БЧБ-идеи. Не все, конечно. Меньшинство. Но очень активное и вонючее меньшинство, претендующее на то, чтобы выражать мнение пассивного большинства.

– Кошмар. Оператор проходческого комбайна... Они получают больше, чем в России на «Уралкалии»... Не считая соцпакета...

– Угу. Это человеческое сознание. Я не говорю, что все такие. И даже не говорю, что большинство. Просто здесь и сейчас скопились именно эти, как видишь. Мы еще не раз увидим наглядно, что люди с иерархическим мышлением, сторонники социальной пирамиды – не производственной, а именно социальной, с панами и хлопами, – на порядок более активны, напористы и агрессивны, чем сторонники солидарности и равенства, приверженцы принципа единой собственности и гарантий для всех. Те, кто за разделенное общество, прекрасно умеют выстраиваться в стаю. Они легко и быстро самоорганизуются. Они понимают: кто силен, кто нахрапист, кто умеет под себя подгребать, – тот и наверху, того и надо слушаться. Слушаться слепо. Это, конечно, не исключает постоянной грызни между ними, но она нивелируется тем, что система именно как единое целое таким образом стабилизируется и даже развивается. Если ей позволить.

– Их лозунг – свобода... – сказала девушка.

– Ага. Самая главная свобода – свобода одним добиваться власти, то есть ограничивать свободу других, в своих шкурных интересах.

– И за частный бизнес...

– В Беларуси частный бизнес разрешен и поддерживается, во всяком случае, не уничтожается властью целенаправленно, как сейчас в России и на Западе. Но им не бизнес нужен. Им нужно, чтобы появилась возможность расхищать то, что создано общим трудом, то есть приватизировать, осваивать, распиливать. Они за конкуренцию, но не только среди таких же, как они сами, а чтобы в нее были принудительно вовлечены все без исключения, чтобы наиболее ушлые имели возможность урвать себе за счет тех, кому не повезет. Именно урвать, а не заработать. И чтобы те, кому повезло, могли изгаляться над покорными обитателями «дна». Как это у всех наших соседей. Их хотелки принципиально несовместимы с интересами значительной части народа – тех, кто не хочет быть ни паном, ни хлопом.