Текст книги "Чаша отравы (СИ)"

Автор книги: Игорь Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 49 страниц)

– Читал много лет назад, впечатлило, – произнес Денис.

Они некоторое время помолчали, обдумывая тему.

– В общем, на наших глазах целенаправленно снижается жизненный уровень масс, превращаемых в новую нефть как в России, так и в остальных капиталистических странах, – сказал Иван. – Ибо лишь обездоленный человек, у которого отобрали не только «пай» в средствах производства, но и личное имущество, – идеальный и рентабельный раб. Уже сейчас сдувается потребительский сектор. Но поскольку большая часть мировой экономики принадлежит уже фактически консолидированному конечному бенефициару, то для него не имеет значения, что какие-то отрасли погибнут, как, например, сфера массовых услуг, международный массовый туризм. И вообще любые решения могут приниматься даже в ущерб, кажущийся ущерб, конкретному отдельно взятому активу. Для консолидированного капитала это не имеет никакого значения, он, как правило, исходит из максимизации выгоды в целом, и фактически решения носят политический характер. Эта тенденция еще не абсолютна, но уже может превалировать над интересами отдельных активов. Это всё равно что перекладывать деньги из одного кармана в другой в пиджаке одного и того же владельца.

– Это будет вырожденный капитализм, так? Его последняя фаза? – уточнил Гена.

– Да, очень меткое слово – вырожденный. В этой вырожденной стадии капитал станет предельно, абсолютно консолидированным, его коллективным владельцем будет узкая прослойка, причем личная «доля» будет зависеть от ранга, частично завоёвываемого, частично передаваемого по наследству. Производство, принадлежащее консолидированному капиталу, будет осуществляться преимущественно автоматикой. Типичный для нынешней формации механизм индивидуального найма отдельным капиталистом свободного пролетария с его рабочей силой навсегда уйдет в прошлое. Высший класс станет фактически новым дворянством с возрождением аристократических традиций и ритуалов на новом витке. Развитие на всей планете остановится, как только станет технически возможно сохранять тело в безопасности, обеспечивать вечную молодость и бессмертие. Разумеется, это не для всех, а для владык. Это будет вырожденный по сравнению с подлинно посткапиталистическим мир. Планета Торманс, но с полной автоматизацией. Именно такой исход грозит человечеству, если средства производства, в том числе новые, останутся в частных руках, в руках немногих. Капитализм будет, если не наткнется на противодействие со стороны социалистических тенденций, идти по направлению именно к этой высшей и последней точке.

– Расскажи поподробнее про эту стадию, – попросил Гена. – Например, какая там будет производственная система?

– Ну... давайте вместе набросаем, помозгуем. Ты ведь инженер?

– Да, – сказал Игнатенко.

– И я тоже, по базовому образованию... На повестке дня – разработка и внедрение средств производства, олицетворяющих новую стадию автоматизации физического и умственного труда. Давайте зайдем с того, что развитие науки и техники, хоть и крайне криво, но всё же идет. И, думаю, надо исходить из того, что рано или поздно в рамках нынешней капиталистической системы появятся принципиально новые средства производства. Во-первых, они смогут буквально заменить человека на всех физических работах. Это либо электронное управление машинами различного рода, без присутствия человека-оператора. Либо – там где нужно более тонкое воздействие, которое сейчас выполняется человеком, – это будут малогабаритные гибко выстраиваемые системы, с открытой архитектурой, как в компьютерах, с легкой взаимозаменяемостью узлов под каждую задачу. С массово стандартизированными манипуляторами различного рода, с датчиками. Обязательно с хорошей энергетической автономностью и мобильностью.

– В принципе, это уже есть, но, я бы сказал, в зачаточном состоянии, – сказал Гена.

– Разумеется, – согласился Иван. – Делаются только первые шаги в этом направлении. Конечно, глобальный капитал вовсю осваивает рынок малооплачиваемой рабочей силы на всех континентах, и поэтому не особо заинтересован в форсированном развитии таких технологий. Ну, и самим этим технологиям еще предстоит совершенствоваться. Но вектор обозначен. Об исполнительных механизмах и датчиках я сказал. Теперь о том, как такое хозяйство будет управляться. Это будет как автономное оперативное управление силами нейропроцессора конкретного роботизированного механизма, так и привлечение ресурсов управляющего облака, которое может быть сколь угодно распределенным, обширным и развитым. Через потоковый обмен данными по беспроводному каналу – от датчиков к этому ядру и обратно к манипуляторам.

– А что это за управляющее облако? – уточнил Денис.

– Да сколь угодно большая интегрированная база актуальных данных, знаний, алгоритмов, технологических карт, управляющих процессов, трудовых навыков. Постоянно пополняемая – как усилиями людей-специалистов, так и собственными автоматизированными усилиями. Самообучающаяся в режиме реального времени, использующая и учитывающая повседневный практический опыт в каждой точке. Самоструктурирующаяся. «Поедающая» данные извне, из интернета, из книг. Единая на всю корпорацию, или даже на конгломерат корпораций. Она же осуществляет не только управление физической работой, но и замещает нынешний массовый умственный труд.

– То есть такой синтез множества оконечных гибко настраиваемых механизмов и управляющего мозга-мегаоблака даст новое качество общественного производства? – предположил Игнатенко.

– Абсолютно правильно. Это будет либо технологическая база социализма на новом витке развития, либо технологическая база фашистского неорабовладения. То есть капитализма в самой последней и предельной фазе развития.

– Это интересно. Хотя, конечно, слабо верится, что нынешняя система создаст нечто подобное, – скептически произнес Денис.

– Будем надеяться, что капитализм до этого момента захиреет и рухнет, и такая производственная платформа самым что ни на есть органичным образом будет принадлежать и служить солидарно всему народу в рамках нового социализма. Очевидно, что средства производства такого уровня развития требуют единства собственности и единства планирования, что разрозненных экономических агентов уже просто не останется, такое распыление будет считаться устаревшим. Вопрос только в том, кто станет собственником всего этого – весь народ в равной степени, как при социализме, или же узкая прослойка властителей. Каждому из которых, очевидно, предоставят неравный доступ к благам – в зависимости от ранга в этой коллективной системе. Иерархия господ сохранится и среди господ, это же очевидно.

– Ну да, это понятно... – сказал Гена. – Это, получается, предельная высшая стадия развития капитализма? Ну, если не будет революции и если новый социализм не обобществит все средства производства? А, может, это новая фаза эксплуататорского общества? Посткапиталистическая?

– Хороший вопрос. Склоняюсь к тому, что всё же нет. Это будет всё тот же капитализм, только его отрицание в предельной точке. Вырожденное состояние. Которое может растянуться на неопределенно долгий срок при отсутствии сильного социалистического противодействия. Вообще, социализм, на мой взгляд, неправильно сводить только лишь к преддверию коммунизма, к эпохе его построения. Да, и это тоже, это очевидно и логично – период всеобщего совладения и солидарного труда всех на общее благо в любом случае должен быть перед построением полного коммунизма. Я придерживаюсь, пусть и формально еретического, но, думаю, не лишенного здравого смысла подхода к определению социализма. А именно – социализм это возможный, в принципе, в любой момент на оси времени классовой эпохи человечества способ организации общественного производства и распределения, для которого характерно равное совладение и ориентация на общее благо. Без деления на высших и низших, без того, чтобы одни были почвой или топливом для других, без того, чтобы одни определяли судьбы других людей, бросая их на войны или работы в своих частных интересах. Такое общество может существовать параллельно обычному, классовому, с делением на элиту и простонародье, оно может возникать, хоть и с малой долей вероятности, то тут, то там, в зависимости от сочетания многих факторов. После того как мейнстримом стало классовое общество, после того как олицетворяющие его государства сожрали все остаточные общинные структуры, до которых смогли дотянуться... да и эти структуры, по сути, оставались на самом примитивном уровне и везде испытывали тенденцию к разложению и разделению на знать и прочих... иногда всё же возникали и социалистические как бы социумы. Локально. Вернее, конечно, протосоциалистические. Естественным для этой эпохи было, конечно, классовое общество.

– Классовое общество может сконцентрировать ресурсы в одних руках, создать упорядоченную систему, мобилизовать массы людей – в гораздо большей степени, нежели в разрозненных общинах, которые, по сути, напоминают, хоть и спокойную, но всё же низкорослую траву, или даже планктон, без развития, – сказал Гена.

– Правильно, ты очень чётко уловил принцип. Классовое общество способно организовать такие проекты, так разрулить процессы, согласовать интересы, как в общинных структурах просто невозможно. Ну, так вот. Иногда всё же удавалось на определённых витках развития, локально и временно, в рамках уже классовой цивилизации, вернуть в той или иной степени общинные принципы, построение общества на основе равенства и одинаковой ценности каждого добросовестного участника. Это древний Чатал-Гююк на территории современной Турции – что интересно, сначала там выделилась знать, принялась угнетать народ, а потом ее свергли, и социальное равенство продержалось целых две тысячи лет. Позже было еще много подобных обществ, на разных стадиях развития. Ну, попытки, с той или иной степенью успешности. Например, «Город Солнца» в Пергаме – продолжавшееся считанные годы правление Аристоника, Эвмена Третьего. В начале новой эры – в какой-то мере ранние христианские общины. В средневековье – общины Мюнцера, Дольчино. Общины парагвайских иезуитов, а потом на этой же земле несколько десятилетий просуществовало очень интересное государство, независимый Парагвай – до того, как объединёнными усилиями его задавили соседи.

– Интересно... – сказал Гена. – Расскажешь?

– Обязательно. Захватывающая тема. В том числе ради этого я в свое время выучил испанский, изучал первоисточники... Ну, так вот. Чем менее развиты производительные силы, чем менее развиты технические средства управления и обработки информации, тем в большей степени эти социалистические построения являются – да и выглядят – неестественными, «белыми воронами». На фоне «естественного» классового построения.

– А почему? – поинтересовался Денис.

– Думается, потому, что чем слабее развиты производительные силы, тем меньше прибавочного продукта достается единому управляющему центру. А это всё же не только сверхпотребление элиты, но и парирование внешних вызовов, дальнейшее развитие тех же производительных сил. А также выход общества на уровень абстракции, рефлексии – то есть наука и искусство. Для этого, очевидно, нужен освобожденный от непосредственного производительного труда особый слой людей. И вот тут дилемма. Если держать массы трудящихся «в черном теле», то этот центральный «фонд» будет жирнее. А если им оставлять всё необходимое для более-менее нормальной жизни – то при низком уровне развития производства этот «фонд», увы, будет тощим. И такое общество – Гена правильное сравнение привел: «трава», «планктон» – в целом будет сравнительно бедным и примитивным. И, соответственно, гораздо более уязвимым перед любыми вызовами. То, что на протяжении тысячелетий господствующий класс отбирал у низов всё подчистую, – это, надо признать, неизбежная и тяжкая плата за социальное развитие. Большинство фактически было обречено на заклание, на то, чтобы стать жертвой ради блага высших и их возможности определять судьбу всего общества. И залог того, что конкретное государство не будет завоевано другим – тем, которое способно к соответствующей беспощадной мобилизации.

– Ясно... – сказал Игнатенко.

– Однако общество постоянно развивается, совершенствуются его производительные силы. Растет производительность труда и, соответственно, прибавочный продукт. И, значит, с течением времени ориентированные на социальное равенство прорывы – возникающие, по-видимому, под влиянием сплачивающих всех участников сильных идей, под управлением авторитетных альтруистических пророков, вождей, организаций, способных навязать свою повестку в кризисные для старого построения моменты, – становятся всё более естественными и удачливыми. Резюмируем: с ростом производительных сил и, соответственно, с увеличением прибавочного продукта вероятность возникновения островков социализма планомерно повышается. Это, кстати, претендует на то, чтобы стать сформулированной закономерностью.

– Согласен, – произнес Денис.

– А с возникновением промышленности как единой национальной и даже транснациональной структуры, с формированием индустриального пролетариата – и, соответственно, с качественным рывком производительности труда – такая вероятность измеряется уже не долями процента, как раньше, а процентами и даже десятками процентов. И вот – Парижская Коммуна. Она не продержалась и ста дней, но, тем не менее, задала вектор и подарила прогрессивным силам бесценный опыт. И совсем скоро история снова дала шанс социализму. Из-за обострений противоречий между старым и новым укладами на фоне изматывающей мировой войны вероятность социалистического перехода приблизилась к ста процентам в России, ставшей «слабым звеном». В таких обстоятельствах важно, ухватят ли этот шанс те силы, которые хотят социализма и готовы повести страну по этому пути. Тогда, в 1917 году, как мы знаем, у большевиков всё получилось. СССР стал локомотивом социального прогресса на целых семь десятилетий. Сразу после жесточайшей войны в середине двадцатого века произошло расширение мировой системы социализма. Она развивалась – то быстро, то медленно, но всё же расширялась. Но в восьмидесятых произошел неестественный откат назад, социалистические завоевания в СССР, Европе и ряде других стран оказались отброшены.

– А почему? Такая мощная страна – и пала за считанные годы... – произнес Гена.

– Это сворачивание социализма, и я имею все основания так утверждать, было искусственным, заранее спланированным, осуществленным посредством волевого решения. Проще говоря, предательства. Да, на базе, конечно, естественных трудностей роста, кризисных явлений – но вполне преодолимых при наличии у верховной власти желания сохранить социализм. Белоруссии удалось «отбиться» и вернуть, хотя бы частично, эти завоевания и идеи, пусть и формально под другой вывеской, уже через три года после всеобщего развала. Некоторые страны вообще так и не пали – КНДР, Куба, Вьетнам. Тот же Китай, как мы уже говорили, постепенно, поступательно развивается как государство с социалистическим целеполаганием, как потенциальное ядро новой мировой социалистической системы, уже на новой технологической базе, более совершенной по сравнению с той, которой располагал советский социализм. Просто о его потенциале и его миссии пока еще рано говорить. Поэтому сейчас самое важное для нас – не допустить разгрома Китая, ставить палки в колеса всем силам, которые хотели бы послужить боевым холопом в угоду глобальному фашизму. И вот, если удастся в наших интересах преодолеть этот кризис, то наступит стратегический перелом. Чем более развитыми в дальнейшем будут производительные силы, тем более неестественным, выморочным будет выглядеть уже не социализм, а капитализм – и вообще элитарное, разделенное общество как таковое. Тем слабее оно будет. Тем сильнее и естественнее будет социализм. Именно он, а не классовое общество, отныне будет в мейнстриме.

– Сейчас ведь прибавочный продукт, как я понимаю, велик? – предположил Гена. – И поэтому социализм становится всё более и более адекватным времени?

– Не просто велик, а колоссален. Производительность труда благодаря новым средствам производства растет неудержимо. Характерный пример – на современных автозаводах рабочий отрабатывает дневную зарплату за полчаса. Остальное же время вкалывает на собственника. И если каждому дать справедливую долю в прибавочном продукте, то большинство сможет вообще не работать. Да, многие вполне справедливо решат, что пусть они будут, раз им всего хватает, жить более-менее нормально, а на собственников пахать не надо – или работать по минимуму. Вообще, мало кто захочет работать, если представится возможность не работать, в такой заведомо несправедливой социальной реальности и в таком статусе. Когда большинство – никто, лишены хозяйских прав, когда за них всё сверху решают. А это грозит господам тотальным крахом. Именно поэтому, несмотря на рост производительности труда, целенаправленно сокращается зарплата, не уменьшается рабочая неделя, повышается пенсионный возраст. Это, конечно, приводит к тому, что систему на фоне подобных противоречий начинает лихорадить. Но владыки, вместо того, чтобы смягчить ситуацию, напротив, еще сильнее закручивают гайки, пытаются тотально ограбить массы, сконцентрировать в своих руках абсолютный максимум капитала и благ. Возникает порочный круг: прибавочный продукт будет всё больше и больше уходить на то, чтобы силой удержать существующее положение вещей, а далее – инициировать рывок туда, где, по мнению господствующего класса, им ничто не будет угрожать.

– Что за рывок? – уточнил Гена.

– Так мы об этом только что говорили. От перспективы вполне вероятного тотального обрушения глобальный правящий класс намеревается удрать в спасительный для него режим полной консолидации капитала и абсолютного контроля над каждым подвластным. В олигархический государственный капитализм, в то самое фашистское неорабовладение. У них просто нет иного выхода, кроме как следовать этой, в общем-то, объективной тенденции. Иного от них ждать бессмысленно – по-другому они управлять не хотят и не умеют. Именно с этой целью они и затеяли так называемую пандемию. Хотят с помощью искусственного интеллекта и цифровых средств контролировать каждый шаг пролетариев. Хотят даже, чтобы уже и организмы людей стали собственностью элиты. Поэтому вопрос стоит так – или человечество валится в пропасть, или этот изживший себя строй уходит, пусть и с большой кровью, на свалку истории, освобождая место восходящим силам. Очевидно, что в случае усиления противоположных капитализму, социалистических тенденций, за которыми эти силы стоят, буржуазные режимы неизбежно, закономерно перейдут в разряд остаточных, доживающих последний век. И перед всем человечеством распахнется путь к коммунизму. К полному коммунизму – и как раз с этой страницы и начнется подлинная история человечества.

– Полный коммунизм... – сказал Дашкевич. – А какой облик будет у него?

– В перспективе коммунистические средства производства, по всей видимости, будут представлять собой универсальное управляемое вещество. Модифицированная, возможно, на субатомном уровне, «умная масса», способная, используя заключенную в ней самой внутреннюю энергию, за несколько секунд произвольно трансформироваться в любой нужный человеку, группе людей, всему обществу конечный предмет, статичный или движущийся. А также прекращать существование этого предмета, если в нем в данный момент ни для кого не будет нужды. Что за предмет? Помещение со всеми удобствами, пища с посудой, средство передвижения, оснащение для отдыха, развлечений, тренировок, самосовершенствования, сохранения и укрепления здоровья. Доступ к информации, причем абсолютно любой, кроме приватной, – напрямую через мозг. Индивидуально или коллективно, в режиме реального времени, вне зависимости от места физического обитания каждого индивида. Расширенная всеобщая память, глобальная искусственная интеллектуальная среда, к которой индивидуальный разум каждого получит мгновенный доступ. А если один человек или группа людей придумают, сотворят что-то полезное, то это будет интегрировано в общую среду, станет доступно всем, применено, внедрено на практике. Всё вместе это станет фактически единым планетарным космическим сверхорганизмом, своего рода «солярисом», только не замкнутым на себя, а наделенным исполнительными органами. Причем без упразднения индивидуальности отдельных лиц, которые задают цели и выражают волю к развитию. Тут элитарного параллельного варианта нет в принципе, тут коммунизм будет проявлять себя как полный, без всяких условий и ограничений, эгалитаризм, без деления на высших и низших, без альтернатив. Вопрос в том, родится ли такое человечество, будет ли оно способно в ближайшие десятилетия преодолеть притяжение классового общества, не законсервирует ли элита, мобилизовав перед такой угрозой все силы и ресурсы, развитие на последнем рубеже – там, где будет единый, принадлежащий одному коллективному владельцу, автоматический производственный и информационный комплекс.

– В этих условиях, если речь идет об элитарном, классовом, капиталистическом обществе, наемные работники уже не будут нужны, так ведь? Ты вроде уже упоминал, что на новой производственной базе не будет типичного для капитализма механизма эксплуатации рабочей силы, – сказал Денис.

– Наемные работники, не имеющие иного выхода, кроме как продавать свою рабочую силу – да, по-видимому, прекратят свое существование в этом качестве. Останется капитал в его предельном развитии, в последней точке, перед неизбежным крахом. Но, повторяю, если ничего не делать, господствующий класс своей волей теоретически сможет сохранить такое состояние на тот или иной срок, прежде чем всё рухнет. Это только мои предположения, я на них не настаиваю. Поживем – увидим, если доживем... Это будет своего рода черная дыра в конце траектории развития капитализма, где остановится развитие, где всё будет омертвлено. Повторяю – если капиталу удастся подавить зоны альтернативного, социалистического развития, захлопнуть, образно говоря, крышку гроба над всей планетой. То есть сделать невозможными любые протесты низов, забастовки и восстания, а также военным путем подавить государства, олицетворяющие альтернативу, прежде всего Китай.

– Это возможно? Звучит крайне пугающе, – сказал Гена.

– Теоретически да. Если высокотехнологические средства позволят, то со временем каждого человека можно будет контролировать двадцать четыре часа в сутки в режиме реального времени. И его собственный организм будет под контролем, чем-нибудь нашпигован. Датчиками, средствами контроля активности – вплоть до отключения жизни дистанционно, одним кликом. Введут тотальный контроль над каждым подданным для предотвращения любой гражданской и экономической низовой самоорганизации. Все идеологии, выступающие за равенство людей и против эксплуатации человека человеком, против превращения одних людей в топливо для других, будут строжайше запрещены, а приверженность им – караться смертью. Думаю, рано или поздно дойдет до того, что под такой запрет попадут и традиционные религии. Или их модифицируют до неузнаваемости. Цель владык – отринуть не только социализм, но и наследие Просвещения, и даже убрать чисто формальные, на словах провозглашенные минимальные христианские ограничения на власть элиты, утвердить новое язычество, фактически разновидность сатанизма. Гитлеровцы, кстати, это варево готовили в свое время.

– Ужас... – произнес Дашкевич.

– Это объективное развитие, если буржуазия будет сохранять власть. Консолидированный частный капитал будет стремиться присвоить себе всё, что ему пока не принадлежит, – сначала, разумеется, активы неподконтрольного малого и среднего бизнеса. Чтобы все люди стали зависимы от капиталистического государства. А потом настанет черед личного имущества всех представителей низов. А потом – их биологических тел и рабочей силы. Правда, при таком технологическом базисе рабочая сила особо не будет нужна. Прибавочная стоимость, которая создается только трудом пролетария, присваиваться не будет – соответственно, не будет наращиваться в нынешнем виде капитал. Развитие капитализма как такового остановится. Но это не значит, что система автоматически рухнет. Ведь будет и карательный механизм. Тоже могущественный, высокотехнологичный и автоматизированный. В руках собственников. При прогрессе техники, позволяющей обойтись без работников, возникнут и будут применяться технологии тотального контроля и подавления тех, кто отчужден от собственности. Возможно, что новая элита устроит себе Эдем на этой основе – у немногих коллективных собственников, свободных людей, будут все мыслимые блага, произведенные автоматически. Элита будет предаваться гедонизму, причем самому что ни на есть дегенеративному – ибо субъекты с мотивацией павиана даже самые высокотехнологические средства в своих руках будут использовать соответствующим образом. Сложно предсказать, насколько это затянется.

– А какова тогда будет роль простых людей, низов? Если, конечно, они останутся... – сказал Игнатенко.

– Значительную часть, конечно, просто уничтожат. Кого-то подвергнут изуверским медицинским экспериментам. Ведь господам будут нужны технологии вечной молодости, бессмертия, каких-нибудь новых телесных сверхспособностей. Кто-то станет своего рода дворовым крепостным, прикрепленным к каждому конкретному господину, новому дворянину, в зависимости от его ранга. И количество таких крепостных в услужении будет ранговым маркером господина, такой слуга каждому будет предоставляться консолидированным капиталом, то бишь государством, в соответствии с рангом в общей иерархии и заслугами. Это будет даже не столько домашняя прислуга, сколько объекты сексуального рабства, садистской власти, куража. И, что характерно, это будут именно такие же точно люди – да, скорее всего, специально телесно модифицированные, биологически редуцированные, оглупленные, заведомо покорные, – но потенциально такие же, как и господа. Это даст особое чувство такому господину – что он властвует над подобными себе. Ему будет крайне важно иметь в рабах именно тех, кто потенциально может стать такими же, как он, а не человекоподобных роботов, – ибо это, и только это, дает ощущение величия. И это важно не только господину индивидуально, а всему господствующему классу в целом. В этой системе масса рабов понадобится даже не как рабочая сила, а просто по аналогии с термодинамической системой, которая нуждается в резервуаре сброса энтропии.

– А труда как такового, получается, не будет? – поинтересовался Денис.

– Скажем так – целесообразная социально значимая деятельность. Но, конечно, вырожденная. Она будет иметь, прежде всего, вершительский, управляющий характер. Постановка задач и разруливание частных интересов в ходе постоянного соперничества, клановой грызни за высший ранг. Кто-то да, будет что-то исследовать, творить. Но, думаю, при таком подходе, при принципиальном неравенстве, даже среди тех, кому сохранят личную субъектность, всё это неизбежно выродится в бесплодные схоластические упражнения, которые будут лишь аргументами в конкурентной борьбе. Хотелось бы, конечно, чтобы это оказалось просто бредом, страшилкой. Но ведь очевидно, что рано или поздно у правящего класса при росте производительных сил в руках окажется столько средств и активов, что они окажутся способны фактически всё население содержать в тюремных условиях, даже не требуя с них взамен труд. Или вообще убить. То есть будут оставлять в живых из милости, превращать, как я уже сказал, в средство бытового наслаждения и статусной меры.

– Невеселая картина... – протянул Гена.

– Это, повторяю, если не будет противодействия, если им удастся всех подавить. На всём земном шаре. Если останется хотя бы одно более-менее сильное государство, которое откажется им подчиниться и сумеет себя защитить, то они обречены. Тогда их свергнут. И этот автоматический интеллектуально-производственный комплекс, который в перспективе создадут, гарантированно обеспечит всех людей всеми доступными жизненными благами и высвободит их силы и разум для свободной деятельности по познанию и преобразованию мира, по расширению его рубежей – в интересах всего общества, совокупно.

– Но пока властвуют те, кто нацелен именно на неорабовладельческий путь... – сказал Денис.

– Пока да. То, что мы сейчас наблюдаем, объективно ведет к этому предельному состоянию. Сейчас мейнстрим таков – государство консолидированного капитала делает всё, чтобы массы обнищали, а потом демонстративно раздает социальные подачки, вместо того, чтобы просто-напросто дать людям единый экономический комплекс, с которого они могли бы без бедности и унижений жить, как хозяева. Как это уже было у нас в стране, причем в экстремальных условиях, на более низком по сравнению с нынешним технологическом уровне. СССР уже нет, некому защитить людей от беспредела. Так что – получите и распишитесь. Ликвидируют средний класс. Средний класс отныне – это в основном начальствующие силовики и чиновники, а остальные – рабы. Изымают личное имущество низов для сдувания долговых пузырей и финансирования перехода в новый технологический уклад. Обращают всех, кроме элиты, в зависимое сословие новых крепостных с тотальным цифровым и биологическим контролем. Готовят войну с Китаем – иначе он станет локомотивом перехода в новый уклад, но уже по своему сценарию.

– То есть туда могут перейти и силы, альтернативные фашизму? – уточнил Денис.

– Могут. И должны. Если этого не будет, то, как я уже сказал, фашизм победит. Это должен сделать или Китай с КНДР и Белоруссией хотя бы, или... вот что скажу, хотя это уже неактуально... до того, как началась фашизация политических режимов под прикрытием пандемии, сохранялась теоретическая возможность того, что и в нынешних капиталистических странах в недрах существующего строя вызрел бы новый уклад. Зачатки этого уже были в лице того же движения «Опен-Сорс», за открытый и бесплатный программный код. Еще можно упомянуть свободное аппаратное обеспечение. Коллективные вложения усилий и финансов в общие проекты, свободные распределенные системы разработки. То есть краудфандинг и краудсорсинг. Стратегическая задача – выйти на уровень, который даст каждому человеку нормальный стандарт жизни без необходимости отчужденного труда. Но это – если сохранялись бы элементарные гражданские свободы, правовое государство, если у значительного числа людей были бы свободные средства. А такого, как мы видим, уже нет, грядет тоталитарная диктатура с экспроприацией масс. Так что даже если такое и попытается возникнуть, то нынешняя консолидированная буржуазия примется это – ну, в смысле эту независимую кластеризацию представителей низов – яростно пресекать даже не экономическими, а чисто политическими средствами. Если бы не произошло нынешнего наступления буржуазии на трудящихся, то нечто подобное могло бы стать второй возможной волной коммунистической революции в наступившем десятилетии. Первая волна уже началась в 1917 году, с восстания пролетариев в России и на протяжении семидесяти лет олицетворяла социализм, то есть заготовку коммунизма, развивающуюся параллельно капиталистической формации и альтернативно ей, как эгалитарный вариант. Вторая же волна должна была бы развиваться по мере развития средств производства нового поколения. Но, повторяю, в капстранах такого уже не допустят, разработку новых средств производства будут вести исключительно консолидированные буржуазные корпорации. Альтернативно такое развитие возможно на базе только уже имеющихся государств с властью компартий. Либо похожих по сути – например, Белоруссии.