Текст книги "История всемирной литературы Т.6"

Автор книги: Георгий Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 102 страниц)

«Дочь Славы» построена как аллегория страданий и возрождения славянства, служащая обвинительным актом против иноземных угнетателей, призывающая к единению народов-братьев и выливающаяся в мечту о монолитном, гуманном и просвещенном содружестве славян. Художественные особенности поэмы определяются сплавом различных тенденций. В принципе она тяготеет к классицизму, что сказалось прежде всего в рационалистической композиции, в подчеркнутом морализаторстве, придающем ей характер поэтического трактата. Вместе с тем в субъективно-эмоциональной интерпретации патриотической идеи явственно проявляется рождающаяся романтическая тенденция.

Подобной же направленностью отличается творчество писавшего на бернолаковском словацком языке Яна Голлого (1785—1849), его оды, элегии, пасторали и поэмы – несколько иной, чем «Дочь Славы», тип национально-героической эпопеи. В поэзии Голлого, начинавшего в 20-е годы переводами античной классики (Гомера, Вергилия, Горация), в 30-е годы нашло развитие стремление к национальному самоопределению словацкого народа. Исходным пунктом всех его произведений, основанных исключительно на словацком материале, становится утверждение национальной самобытности словаков. Патриотическая концепция наиболее развернуто раскрыта в эпопеях Голлого. Он обращается в них к историческому прошлому своего народа, к легендарной древности («Слав», 1839) и эпохе Великоморавского княжества («Сватоплук», 1833; «Кирилломефодиада», 1835), поэтизируя (с большой долей вымысла) словацкую историю и ее героев. Всю свою эрудицию в области истории, этнографии и мифологии и свои жизненные наблюдения писатель использует для создания монументального представления о словаках как свободолюбивой, высокоморальной и поэтичной нации. Его поэмы, оды и элегии пользовались широкой популярностью в среде свободомыслящей интеллигенции, и он по праву завоевал авторитет патриарха словацкой поэзии.

В 30-е годы зарождается словацкий любительский театр, что послужило толчком для развития драматургии. Родоначальник словацкой драматургии, комедиограф Ян Халупка (1791—1871) в своих пьесах (на чешском языке) «Коцурково, или Как бы нам в дураках не остаться» (1830), «Все наоборот, или Тесношилова Аничка женится, а Гонзик выходит замуж» (1832), «Трясогузка» (1833), «Тринадцатый час» (1835) и других изображал провинциальную городскую среду. В его комедиях основной конфликт, как правило, состоит в столкновении патриотически настроенной интеллигенции с отщепенцами из среды мелкой буржуазии и дворянства, из своекорыстных соображений переходящими в лагерь угнетающей нации. Этот национальный момент играет самую существенную роль в расстановке персонажей, определяет их морально-психологическую характеристику. В бытовых зарисовках, коллизиях, в характеристиках отрицательных персонажей с их сословным чванством, невежеством и нелепым подражанием «высшему обществу» немало жизненно достоверных, типичных деталей. Его лучшие пьесы поднимаются до социально-сатирического обличения. Комедии Халупки имели в 30—40-е годы широкий общественный резонанс; Коцурково стало нарицательным определением мещанско-филистерской среды.

В 1834 г. в Пеште образовался первый католическо-протестантский «Кружок любителей языка и литературы словацкой», в котором видную роль играл Ян Коллар. При отсутствии национального культурного центра подобные общества способствовали стиранию конфессиональных противоречий в сфере культуры, становились очагами национальной духовной жизни, служили делу сплочения национально-патриотических сил, позволяли изыскивать средства для издания словацких книг. Деятели старшего поколения словацких будителей уделяют много внимания воспитанию молодежи в национально-патриотическом духе на базе чехословацких кафедр при лицеях или в студенческих земляческих обществах. В этом смысле наиболее заметную роль сыграло «Общество чехословацкого языка и литературы» (или «Чехословацкое общество», как его обычно называют), созданное в 1828 г. при чехословацкой кафедре Братиславского лицея. С конца 30-х годов оно становится школой морально-этического воспитания деятелей словацкого национально-освободительного движения и молодой литературной смены Словакии. Все возрастающее значение «Чехословацкого общества» в культурной и общественной жизни Словакии привлекает к нему внимание славистических кругов других стран. В 1838 г. его гостем был русский славист О. М. Бодянский, в 1842 г. – И. И. Срезневский. Главой общества с середины 30-х годов был Людовит Штур, популярность и авторитет которого среди молодого поколения патриотически настроенной словацкой интеллигенции в 40-е годы были столь велики, что и все поколение его последователей вошло в историю словацкой духовной жизни под именем штуровцев, а возглавленное им литературное направление – как штуровское.

Активизация национально-освободительного движения, охватывающего все более широкие круги словацкого общества и постепенно приобретавшего программный характер, послужила могучим импульсом для новых идейно-эстетических исканий в сфере литературного творчества. Складывались предпосылки для возникновения романтического течения. Идеи романтизма проникали в Словакию отчасти из Германии (словацкие студенты завершали свое образование в немецких университетах), но прежде всего – из родственных славянских литератур. Особый интерес вызывали фольклорные тенденции в поэзии, издания народных песен и вообще устного народного творчества, а также польский романтизм, творчество Мицкевича, из чешской литературы особенно поэзия К. Г. Махи.

Во второй половине 30-х годов появляются первые романтические баллады, подражания народным песням, думы – жанр медитативной лирики; наиболее удачным в художественном отношении образцом этого жанра были «Думки вечерние» (1838—1840) Л. Штура – цикл стихотворений, объединенных элегическим настроением и мыслями о тяготеющем над родным народом проклятии многовекового рабства. Впервые появляется в этих думах образ крестьянина, придавленного гнетом крепостной неволи. Все это свидетельствовало о накоплении новых качеств, освоении литературой новых философских и эстетических принципов. Начинает меняться и отношение к устному народному творчеству, которое рассматривается как выражение национального характера, как запечатленная история «внутреннего мира» нации, «ключи от святыни национальности» (Коллар). Ян Коллар издал два тома «Национальных песен словацкого народа» (1834—1835), сопроводив их большой статьей, в которой он не только дал высокую оценку произведениям «простонародной музы», но и ратовал за то, чтобы поэты в совершенстве знали речь простого народа, тем самым возвысив ее до уровня общенационального языка. Эти идеи были восприняты как напутствие молодым писателям, вступавшим в литературу в начале 40-х годов, перед которыми с новой остротой встала проблема литературного языка.

Бернолаковский язык не привился в качестве общенациональной нормы. Книжный чешский язык, сыгравший важную, плодотворную роль в духовной жизни словаков, теперь уже сковывал творческие возможности писателей, а главное – не позволял сделать литературу проводником прогрессивных идей в массы, главной носительницей национально-объединяющего начала. В 1843 г. группой молодых деятелей «Чехословацкого общества» (к тому времени уже запрещенного властями) во главе с Л. Штуром было принято решение о переходе письменности на словацкий язык на основе среднесловацкого диалекта, как наиболее самобытного. В 1844 г. вышли первые произведения на этом языке. Переход на язык широких масс народа был важным шагом на пути к демократизации литературы, которая отныне ориентировалась на крестьянство, на трудовые низы. Языковая реформа знаменовала вступление словацкой литературы на самостоятельный путь развития. Этим актом утвердило свое господствующее положение в литературе штуровское направление, романтическое по своей сути, хотя его деятели принципиально отмежевывались от романтизма более развитых европейских литератур и не признавали никаких иных определений своей литературы, кроме как «самобытная, национальная, славянская».

Переходу словацкой литературы на новый этап развития в 1844 г. предшествовала работа, подготовившая поддержку литературной реформы со стороны подавляющего большинства словацкой интеллигенции. Выдающуюся роль сыграл идеолог национально-освободительного движения, основоположник словацкой романтической эстетики, общественный и политический деятель Людовит Штур (1815—1856).

Свою идейно-философскую и эстетическую программу он излагал на протяжении ряда лет с 1840 г. в «Чехословацком обществе» и как преподаватель кафедры чехословацкого языка и литературы в Братиславском лицее, а также в публицистике. Ее основой стала философия Гегеля, прежде всего диалектика. Рассматривая исторический процесс как вечное развитие от низшего к высшему, протекающее в борьбе противоречий – нового со старым, прогрессивного с реакционным, Штур философски обосновывал необходимость активного отношения к действительности, включения в борьбу за победу прогрессивных преобразований в обществе. Национальная независимость, социально-экономический прогресс, предусматривающий полное освобождение от феодализма и создание национальной культуры, – таковы важнейшие цели его программы.

В своих представлениях о национально самобытной литературе Штур обращается к фольклору. Под влиянием Штура критерием при оценке художественных произведений словацких писателей стала верность народному духу, представленному в фольклоре. Штур заложил основы словацкой критики, которую считал средством воспитания литераторов в духе служения борьбе за свободу своего народа.

В 1844 г. Штур вместе с своими соратниками основал издательское общество «Татрин». В 1845 он добился разрешения издавать первую политическую газету на словацком языке «Словенске народне новины» (1845—1848) с литературным приложением «Орол Татранский», а его ближайший сподвижник Йозеф Гурбан организует издание первого словацкого литературного журнала «Словенске погляды на веду, уменье и литературу» («Словацкое обозрение науки, искусства и литературы», 1846—1848, 1851—1852). Кроме этих периодических изданий произведения словацких романтиков-штуровцев выходили в альманахе Й. Гурбана «Нитра», в «Татранке», в календарях.

На словацкой почве романтизм возник как идеология борцов против феодального и национального рабства; в своих наиболее последовательных проявлениях он был выразителем революционных тенденций своего времени. Принципы романтизма восторжествовали прежде всего в поэзии: ораторско-публицистической, содержанием которой был протест против угнетения и призыв к борьбе за свободу; элегически-медитативной, полной раздумий о судьбах родины и народа или светлых надежд на будущее. Драматическая атмосфера действительности отразилась в балладах с их трагедийным настроением. Тема героической национально-освободительной борьбы воплощалась в эпических жанрах – преимущественно национально-исторической и аллегорической поэме, развернутом повествовательном стихотворении, в стихотворном сказании, легенде. Популярными становятся обработки и подражания народным песням, балладам и сказам, оригинальным произведениям придается фольклорная форма. Принципы романтической типизации выразились в создании символических образов героев, картин словацкой природы и жизни народа, принимающих нередко своего рода эмблематические формы с ярко выраженным патриотическим смыслом.

Словацкий романтизм с самого начала развивался по нескольким идейно-тематическим и стилевым линиям. Крупнейшими его представителями в поэзии были Само Халупка, Андрей Сладкович, Янко Краль и Ян Ботто, в прозе – Янко Калинчак и Йозеф Гурбан.

Само Халупка (1812—1883) выделяется своими патриотическими боевыми стихотворениями в духе фольклорной военной песни – «Казак» (1846), «Ликавский узник» (1846) и др. В характере героя, олицетворяющего словацкий народ, он воспевает свободолюбие и активный протест против национального рабства. Единственное жизненное призвание его юнака, казака, збойника (благородного разбойника) – борьба; содержание его внутреннего мира – страдания при виде порабощенной родины и народа, печаль по утраченной свободе. Синтезируя фольклорные традиции, он создает не только обобщенно-монументальный образ народного борца и образ родины, но обобщенно изображает и самую борьбу как схватку «правды с кривдой». Протест против рабства в его стихотворениях несет всеобъемлющий – национальный и социальный – смысл. В коротких хореических четверостишиях он настолько верно передал интонацию, удаль словацкой песни, что нередко его стихи трудно выделить из массы фольклорных произведений.

В поэзии Андрея Сладковича (1820—1872), преимущественно гражданско-лирической, раскрыт внутренний мир личности. Наибольшую славу ему принесли поэмы «Марина» (1846), «Детван» (1847, опубл. 1853) и ораторско-публицистические стихотворения в защиту словацкого языка и родного народа («Не унижайте мой народ!» и др.). Лирический герой Сладковича показан, как правило, в раздумьях, рефлексии, его настроения определены угнетенным положением народа. В поэмах, особенно в «Марине», Сладкович передает мало отразившийся в творчестве других словацких романтиков интерес к материальному миру, восторг перед радостями жизни. В поэме «Детван» он воспел простой народ, его высокие моральные качества, в которых он видит залог счастливого будущего Словакии.

Сладкович одним из первых разработал нормы поэтического языка вне прямой ориентации на фольклорные традиции и приемы, уделяя большое внимание строфической, ритмико-интонационной и звуковой организации стиха.

Янко Краль (1822—1876) – поэт радикально-революционного крыла словацкого романтизма. Проблема общественного зла в его произведениях выступает как проблема социального неравенства и социального угнетения, и его герои характеризуются не столько этнографическими, сколько социальными чертами. Краль героизирует борьбу крестьян с помещиками, рисует образ крестьянского бунтаря (цикл стихотворений о Яношике, 1844—1848). Идея патриотизма у Краля слита с идеей народной революции. Обращаясь к фольклору, он осваивает наиболее близкие его радикальным воззрениям мотивы социального протеста, сознание братства угнетенных и притесняемых, мятежное свободолюбие. Поэт изображает действительность во многом в соответствии с ее реальными закономерностями, и это становится источником реалистических элементов в его творчестве (цикл о Яношике, поэмы «Сын степи», «Штит», стихотворение «Злой демон» и др.). В цикле философско-эпических стихотворений «Драма мира» (1843—1846) Краль представляет романтически-трагическую интерпретацию действительности во всемирно-историческом масштабе, в отвлеченном плане трактуя извечность борьбы добра и зла.

В творчестве Яна Ботто (1829—1881) наиболее характерным жанром в 40-е годы была романтическая аллегория («Картина Словакии», «Витязь света», «Клад Татр»), в символически условных образах рисующая угнетенное положение Словакии и борьбу за свободу. В предреволюционные годы он создает большие лиро-эпические стихотворения, используя фольклорно-балладные мотивы освобождения от заклятия. Его герой воплотил в себе романтику активного действия, стремления к подвигу.

В прозе наибольшее распространение имели путевой очерк (лучшим образцом которого явилось «Путешествие к славянским братьям в Моравии и Чехии», 1841, Й. Гурбана) и историческая повесть.

Крупнейшим прозаиком романтической школы был Ян Калинчак (1822—1871), автор исторических повестей на тему героической борьбы против иноземных завоевателей («Бозковичи», 1842; «Могила Милко», 1845; «Юноша словацкий» и «Князь Липтовский», 1847; «Святой Дух», 1848). Посвященные отдаленным эпохам (Великоморавское княжество, средневековая история Венгрии), его повести по своим идейно-эстетическим тенденциям соотносились с современностью. Герои Калинчака – самоотверженные борцы за общенародные интересы или за идеалы добра, чести, справедливости. Ради этих благородных целей они готовы жертвовать личным счастьем, благополучием, самой жизнью. Уже в повестях 40-х годов, при всей романтизации фабулы, образов действующих лиц и стиля повествования, богато уснащенного субъективно-лирическими отступлениями, Калинчак обнаруживает стремление раскрыть психологию эпохи сквозь призму характера не только «выдающихся личностей», но и представителей демократических слоев; передать ее колорит; вводя жанрово-бытовые сцены, Калинчак интуитивно нащупывает пути к реалистической достоверности образов и картин далекого прошлого.

Видным прозаиком был также ближайший соратник и последователь Штура Йозеф Гурбан (1817—1888), сыгравший значительную роль в организации литературной жизни Словакии 40-х годов, в распространении и утверждении национальной программы Штура и в революционных событиях 1848—1849 гг. Его исторические повести «Свадьба короля Великоморавского» (1842), «Сватоплуковичи, или Падение империи Великоморавской» (1844) и особенно «Олейкар» (1846) в занимательной форме воскрешали полулегендарные события героического прошлого словацкого народа. Гурбан создал жанровую повесть на современном материале – «От Сильвестра до Трех волхвов» (1847), высмеивающую мещанские нравы и отмеченную реалистическими тенденциями в обрисовке провинциального мещанского быта.

В 40-е годы словацкая литература, представленная романтическим штуровским направлением, переживает пору подлинного творческого расцвета. Всего за несколько предреволюционных лет было создано больше произведений, чем за предшествующие полвека, притом произведений художественно ценных, продолжавших воспитывать своими высокими идеалами последующие поколения словацких читателей вплоть до наших дней. Была начата и теоретическая разработка проблем национально-литературного процесса, реформирован литературный язык, который выдержал испытание временем при всех драматичных зигзагах общественно-политического развития в послереволюционные годы.

*Глава четвертая*

БОЛГАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

С начала XIX в. в болгарской литературе продолжали развиваться те национальные и просветительские тенденции, которые возникли во второй половине XVIII в. и наиболее ярким выразителем которых стал первый болгарский «будитель» национального самосознания Паисий Хилендарский – автор популярного труда «История славяно-болгарская» (1762). В это время литература все более отходит от церковно-религиозных канонов и обращается к актуальным проблемам. Ее главной задачей становится пробуждение национального и патриотического сознания. Авторами произведений нравоучительных, учебных и публицистических выступают передовые представители духовенства, складывающейся торговой буржуазии, а затем и первые болгарские учителя в светских школах (с 1835 г.). В это время складывается болгарское книгопечатание, сначала за пределами болгарских земель, а затем и в болгарских городах.

Вначале издавались сочинения религиозного содержания: учебники и учебные пособия, житийная литература, а также календари – сборники смешанного содержания, куда включались рассказы и стихотворения, полезные советы, сентенции, басни. К середине века развивается поэзия; преобладают оды и патриотические стихотворения.

Литература развивается в тяжелых условиях османского ига, которое продолжается уже пятое столетие. В конце XVIII и самом начале XIX в. в болгарских землях бесчинствовали кирджалии – разбойничьи турецкие отряды, опустошавшие болгарские села и города. Это свидетельствовало о разложении турецкой феодальной системы. Важную роль в развитии литературы сыграли культурные центры за пределами Болгарии – в Сербии, Дунайских княжествах, России, а также в Константинополе.

В условиях еще не развитой литературной жизни болгарские писатели использовали опыт и практику других литератур. На первом этапе плодотворны были болгаро-греческие отношения, устанавливались связи с научной мыслью западных стран, а с 40-х годов XIX в. укреплялись и стали определяющими болгаро-русские культурные и литературные отношения. Они содействовали сближению культур двух славянских народов, утверждению болгарской национальной литературы.

Первой крупной личностью в болгарской литературе начала XIX в. был Софроний Врачанский (1739—1813), в миру – Стойко Владиславов. Восприняв идеи Паисия Хилендарского, он стал ревностным его продолжателем. Просветительская, переводческая и литературная деятельность Софрония Врачанского развернулась с начала 90-х годов XVIII в., когда он был рукоположен в епископы во Враце, а также в бухарестский период его деятельности. В 1802 г. выходят два его так называемых «Видинских сборника». Они написаны на болгарском языке, близком разговорному. Кроме церковных проповедей и поучений в них вошли произведения просветительского характера, отрывки из мифологии Синтипа Философа, басни Эзопа и дидактические рассказы. В «Философских мудростях» Софроний Врачанский противопоставляет праздному монашеству «мудрых даскалов» – учителей, которые содействуют «книжному учению» и заботятся о пользе народа. Эти идеи перекликаются со взглядами сербского просветителя Досифея Обрадовича, который также опирался на опыт рационалистической мысли европейских просветителей. В 1806 г. в Рымнике (Румыния) Софроний Врачанский печатает первую новоболгарскую книгу «Кириакодромион, сиреч Недельник» – сборник поучений из Евангелия и библейских рассказов для церковых служб и домашнего чтения. В нем философ-рационалист отстаивает необходимость развития национального сознания – «болгарского рода».

Самое значительное произведение Софрония Врачанского – его автобиография, которую он по традиции назвал «Житие и страдания грешного Софрония». Рукопись не датирована, но большинство ученых относят ее появление к 1804—1805 гг. Впервые она была опубликована болгарским поэтом и революционером Г. Раковским в 1861 г. и стала важным событием в культурной жизни.

«Житие» Софрония – живой, взволнованный рассказ не столько о деятеле церкви, сколько о личности болгарина, лишенной элементарных человеческих прав в условиях османского ига, междоусобиц и кирджалийских набегов. Автор воспроизводит подлинную картину тирании, произвола турецких властей, картину нищеты и бесправия болгарского населения – от крестьян и ремесленников до учителя и священника.

Рассказ ценен как исторический документ, и в то же время это эмоциональное повествование, созданное на живом разговорном языке.

Книга Софрония Врачанского представляет собой первый в болгарской литературе опыт создания образа порабощенной личности, вызывающей глубокое сочувствие читателя. В сущности, это своеобразная повесть, которая определяет путь становления болгарских прозаических жанров.

Важным шагом в развитии болгарского просвещения и образования была деятельность Петра Берона (1799—1871). Сын крупного торговца, он получил прекрасное образование у греческого энциклопедиста К. Вардалаха, преподававшего в бухарестской школе, а затем изучал философию в Гейдельбергском университете и медицину в Мюнхенском университете. Широкую известность Берону в Болгарии принес «Букварь с различными поучениями» (1824), представлявший собой первый болгарский учебник с азбукой и грамматикой болгарского языка, со сведениями из истории, естествознания, географии и арифметики. Берон составил свой учебник по примеру греческих, сербских и русских пособий. Написанный на разговорном языке, он был рассчитан на современные методы классного обучения. До середины века учебник выдержал пять изданий.

Проявляя глубокий интерес к естественнонаучной мысли, Берон живет в 40—50-е годы в Париже, Лондоне, Берлине, Вене и Праге. Он с увлечением работает в области физики, математики, геологии, химии, метеорологии и философии. Им было подготовлено и издано 32 книги на немецком, французском и греческом языках. Берон был одним из первых болгарских ученых-энциклопедистов, который сознательно осваивал и пропагандировал рационалистические идеи в Болгарии и прокладывал новые пути в болгарском просвещении.

Одновременно протекала деятельность другого литератора и просветителя Болгарии Васила Априлова (1789—1847). Выходец из торговой среды, он учился в греческой школе, окончил немецкую гимназию в Румынии, изучал медицину в Вене, но в связи с болезнью вынужден был прервать образование и окончательно поселился в Одессе. Здесь он сближается с русскими просветителями и славистами. Огромное впечатление произвела на него работа Ю. И. Венелина «Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам» (1829), которая, по словам Априлова, пробудила в нем подлинную «любовь к национальности». Вообще, надо заметить, что Венелин сыграл исключительно важную роль в болгарском национальном возрождении. Его высоко ценили и современники, и болгарские исследователи уже более позднего периода.

Априлов – один из основателей Габровской школы (1835) – первой светской школы в Болгарии. Как филолог он активно участвовал в дискуссиях о роли родного языка, его историческом прошлом, проявив при этом завидную эрудицию. Априлов содействовал тому, чтобы Одесса стала видным центром болгарской культуры, где получали образование многие болгарские юноши. Он сознательно ориентировал болгар на освоение опыта русского просвещения, образования и русской культуры. В письме к болгарскому учителю Р. Поповичу он подчеркивал, что только от русских болгары «могут получить различную помощь для своего просвещения... Только получившие образование в России могут быть полезны своему народу разными способами, и пусть каждый патриот воспримет это как подобает».

Самый значительный труд Априлова – «Денница ново-болгарского образования» (1841), изданный в Одессе на русском языке. Автор стремился познакомить русскую общественность с тем, что делается в Болгарии для распространения образования, как живет то славянское племя, которое с древнейших времен находится в самых близких связях с русскими. «Денница ново-болгарского образования», как и изданное в следующем году «Дополнение к книге», носит историко-филологический характер, оба они проникнуты пафосом утверждения национально-культурного самосознания. Под влиянием Венелина Априлов стал собирать болгарские народные песни и горячо советовал другим записывать и изучать их как национальное достояние.

В развитие литературы болгарского просвещения немало внесли и церковные деятели новой формации, выступавшие за отделение болгарской церкви от греческой. Одним из таких крупных патриотов был Неофит Бозвели (1785—1848). За его самоотверженную борьбу против греческих фанариотов современники прозвали его «бозвелия» – «непокорный». Автор ряда трудов, проникнутых идеями Просвещения, он подвергался преследованиям, томился в монастырских застенках и был замучен греческим духовенством.

Значительный труд Неофита Бозвели «Словеноболгарское детоводство для малых детей» (1835) был написан совместно с учителем Э. Васкидовичем и получил распространение в болгарских школах 30—40-х годов. Книга включала букварь, хрестоматию для чтения, грамматику, арифметику, географию и письмовник. Позже он создает широко известные диалоги: «Просвещенный Европеец, Умирающая Мати Болгария и Сын Болгарии», «Плач бедной Мати Болгарии». Литературная форма диалогов взята Неофитом Бозвели из распространенной в Болгарии в то время греческой литературы, а их содержание проникнуто патриотическими и рационально-просветительскими идеями. Авторскую позицию выражают аллегорические персонажи Любомир и Добромир, Просвещенный Европеец, а Бедная Мати Болгария символизирует печальную судьбу родины. Она предстает в образе болгарской крестьянки, повязанной «черным платком и в рваном платье», сидит на берегу реки Янтры – историческом месте, воскрешающем в памяти былое величие Болгарии.

В 30—40-е годы развивается болгарская поэзия, представленная по большей части силлабическим стихом. В жанровом отношении преобладала высокопарная ода, как «Рыдание на смерть Ю. И. Венелина» (Г. Пешаков), «Похвала древним болгарам и отечеству их» (Х. Николов). В 40-е годы почти одновременно выступают поэты, сыгравшие важную роль в развитии национальной болгарской поэзии, – Н. Геров, Д. Чинтулов, П. Р. Славейков. Творчество двух последних развернулось после Крымской войны (1853—1856), а Н. Геров оставил значительный след в поэзии первой половины XIX столетия.

Найден Геров (1823—1900) принадлежал к тому поколению болгарской молодежи, которая получила образование в России и которая всю свою творческую, научную и общественную деятельность связала с русской прогрессивной мыслью и русской культурой. Окончив одесскую гимназию и Ришельевский лицей, Н. Геров принял русское подданство и с конца 50-х годов в течение двух десятилетий занимал пост русского вице-консула в Пловдиве, оказывая поддержку многим национальным начинаниям в болгарской культурной жизни. После освобождения Болгарии от османского ига он отошел от общественной деятельности, посвятив себя науке. Он автор пятитомного «Словаря болгарского языка с толкованием слов на болгарском и русском» (1895—1904).

Как поэт Н. Геров приобрел известность несколькими лирическими стихотворениями и особенно поэмой «Стоян и Рада» (1845). В основу ее положена история трагической любви двух молодых людей, столкнувшихся с деспотической волей родителей. Страдания влюбленных переданы в сентиментально-романтическом духе: по воле матери Стоян женится на нелюбимой девушке, однако в момент венчания он и его возлюбленная умирают. Поэма завершается образом сплетающихся ветвей двух деревьев, которые в народной поэзии олицетворяют вечную любовь. Опираясь на опыт русской поэзии, Геров вводит силлабо-тонический стих, использует эпитеты и сравнения из народной поэзии, что придает поэме больший национальный колорит. Поэма стоит как бы у истоков национальной болгарской поэзии.

В это же время получает распространение и переводная литература. На болгарском языке выходят «Дворянские выборы» (1843) украинского писателя Д. Брайкевича, «Велизарий» (1844) немецкого писателя Х. Трауцшена, «Приключения Телемаха» (1845) французского писателя Ф. Фенелона, а также ряд русских произведений нравственно-сентиментального характера. С конца 40-х годов становятся широко известны и «Письмовник» Н. Курганова, и «Русская хрестоматия» А. Галахова, которые содействовали проникновению произведений русских авторов в Болгарию.