Текст книги "С Корниловским конным"

Автор книги: Федор Елисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 44 страниц)

Расплата

Немезида, богиня возмездия, карающая за преступления, появилась немедленно же. Вдруг прискакал казак со словесным приказанием от генерала Врангеля: «Бригаде спешно идти вперед. Наши отступают. Запорожцы потеряли даже свои два орудия».

Это вывело нас всех из тяжелого раздумья. Наметом бригада быстро проходит хутор, поднимаясь вверх, на плато, и видим небывалую для нас картину: под уклон, нам навстречу, в полной панике несутся наметом санитарные линейки; между ними скачут отдельные казаки; вот идут зарядные артиллерийские ящики, за ними артиллерийские «уносы» (запряжки) без орудий. Все мчится с пригорка прямо на нас. Полк невольно сворачивает с дороги, чтобы не быть смятым. Где противник – мы не знали. Выскочив на плато, полк встретил генерала Врангеля, шедшего нам навстречу совершенно одного и оглядывавшегося назад. Он приказал немедленно же полку рассыпаться в лаву и двигаться вперед. И когда полк по скошенному полю, «по стерне», выскочил на гребень, – мы увидели далеко впереди себя хвост конницы красных, шагом отходящей к станице Урупской. Южнее нас, отдельными сотнями, продвигался вперед 1-й Запорожский полк. А что случилось, – мы еще ничего не знали.

Генерал Врангель так описывает случившееся: «С рассветом 2-го октября преследование возобновилось. Противник, спеша к переправам, быстро отходил перед нашими частями. Приказав бригаде полковника Мурзаева следовать через хутора Синюхинские за левой колонной дивизии, – я остался в станице Константиновской, дабы говорить со станичным сбором и отправить необходимые телеграммы».

Здесь генерал Врангель вновь путает части. Это были Корниловский и Черкесский полки под командованием подъесаула Безладнова. Полковник Мурзаев со своим 1-м Линейным полком и 1-м Екатеринодарский полковника Муравьева были направлены на юг, на станицу Лабинскую, которую и заняли.

Продолжаем дальше по книге Врангеля: «Закончив дела, часов около десяти, выехал на автомобиле на хутора Синю-хинские. Я застал там линейдев и черкесов (поправляю – корниловцев и черкесов, Ф.Е.), расположившихся на привале. Лошади были заведены во дворы (нет, полки стояли на западной окраине хутора, на открытом выгоне, Ф.Е.), люди пили чай. Мне передали донесение полковника Топоркова. Он в шести верстах вел бой с прикрывающим переправу арьергардом противника. Я решил проехать туда. Полковник Топорков, со штабом, находился на артиллерийском наблюдательном пункте, на небольшом кургане. Тут же, за курганом, стояли два горных орудия, шагах в двухстах. За скирдами соломы расположились в прикрытие к батарее две сотни запорожцев. Впереди маячила лава.

Цепь противника залегла вдоль оврага, тянувшегося в 1500 шагах перед фронтом. Пули посвистывали, долетая до наших батарей. Я оставил автомобиль возле прикрытия и пешком, со старшим адъютантом капитаном Роговым и ординарцем, прошел к батарее. Расспросив полковника Топоркова об обстановке, я взял бинокль и только стал рассматривать позиции красных, как услышал крик: «конниц а!»

Лава запорожцев, повернув, поскакала на батарею. За ней, из-за оврага, поднималась густая лава красной конницы. Командир батареи подал команду: «Беглый огонь!» Однако запорожцы продолжали скакать, преследуемые конницей противника. Было ясно, что на плечах казаков красные ворвутся на батарею. Раздалась команда «На-задки!» Но было уже поздно: отдельные всадники проносились мимо нас.

Поддавшись общему бегству, стоявшие в прикрытии две сотни запорожцев поскакали в тыл. Я, полковник Топорков и другие офицеры пытались остановить скачущих казаков, но – тщетно. Все неслось неудержимо. Отдельные неприятельские всадники стали подскакивать к орудиям. Одно орудие опрокинулось. Я видел, как артиллерийский офицер выстрелил в одного из набросившихся на орудие всадников, и как другой, наотмашь, ударил его шашкой. Окруженный несколькими кавалерийскими всадниками – рубился полковник Топорков. Я бросился к своему автомобилю, но, к ужасу, увидел, что машина, работая на холостом ходу, стоит, врезавшись передними колесами в пахоту. Далеко впереди мелькали бросившие машину шофер и его помощник. Я побежал к кукурузному полю. Правей и левей меня скакали врассыпную казаки и бежали артиллеристы. Вокруг второго орудия шла свалка, раздавались выстрелы, сверкали шашки. Ко мне подскочил артиллерийский офицер – «Ваше превосходительство, возьмите мою лошадь!» Я отказался. Офицер настаивал, продолжая ехать рядом со мной. «Лошади Вашей я не возьму все равно. Скачите в хутор, ведите сюда линейцев и черкесов (корниловцев и черкесов, Ф.Е.), а также мой конвой и моих лошадей!»

Офицер поскакал. Я продолжал бежать. Оглянувшись, я увидел трех всадников, скакавших ко мне. На ходу они нагнали какого-то бегущего солдата. Раздался выстрел, и лошадь одного из них упала. Остальные набросились на солдата. Я схватился за револьвер, но, к своему ужасу, увидел, что кобура пуста: накануне я подарил мой револьвер начальнику Черкесского отряда в обмен на поднесенный мне им кинжал и совсем забыл об этом. Шашки на мне не было. Я был совсем безоружным. В эту минуту, правее меня, показалась мчавшаяся во весь опор лазаретная линейка. В ней сидели две сестры милосердия, и лежал раненый офицер-артиллерист полковник Фок. Напрягши все силы, я пустился бежать за линейкой, нагнал ее и на ходу – вскочил. Красные всадники стали отставать.

Отчаяние и злоба душили меня. Гибель батареи, бегство запорожцев, бессилие мое остановить казаков. Сознание, что мне доселе не удалось взять мои части в руки, поднимало в душе моей бурю негодования и горечи. Я всячески гнал лазаретную линейку и трепетно взглядывал вперед, – помощь не приходила.

Наконец мы нагнали солдата, верхом на артиллерийском уносе. Взяв у него одного из коней, я верхом, на неоседланной лошади, бросив линейку, поскакал и вскоре встретил идущих на рысях линейцев (корниловцев, Ф.Е.). За ними шли черкесы. Развернув бригаду, я повел ее вперед. Противник сразу стал быстро отходить за свою пехоту. Он успел увести оба орудия и мой автомобиль, забрав с собой своих раненых, и догола раздеть оставшихся на месте боя трупы наших офицеров и солдат. Мы потеряли семь артиллерийских офицеров и несколько солдат-артиллеристов, зарубленных на самой батарее» (Белое Дело. т. 3. стр. 82, 83).

По описанию самого Врангеля – это был трагический случай, но в нем виноват был он сам. В нашем полку офицеры удивлялись, что он распылял полки, сам оставался в станицах и выступал перед стариками на станичных сборах, т. е. предпочитал это интересам фронта. Кроме того, в гражданской войне, полной разных случайностей, нельзя командовать конной дивизией, разъезжая на автомобиле.

Когда мы заняли Урупскую, то жители-казаки рассказывали, что красные, вернувшись с трофеями-орудиями, шумно ликовали. Набег же совершил бывший приказный Великой войны по фамилии Кочубей*, лишь с двумя сотнями красной конницы. Было нам о чем подумать тогда, слушая все это от своих родных казаков освобожденной станицы!

Восстановив нашу прежнюю позицию фронта, Безлад-нов проехал к полковнику Топоркову, находившемуся со своим маленьким штабом у курганчика, южнее нас. Полковника Топоркова я вижу впервые. Он родом забайкальский казак. Угловат, но крепко сложен. Лицо желтовато-темное, простое, полумонгольское. Молчалив и неприветлив. Лежит на курганчике и все время смотрит вперед. Командующим 1-м Запорожским полком является подъесаул Кравченко, мой большой друг по Оренбургскому училищу. Его я не видел семь лет. Встреча была особенно приятная. Обрадовались и разговорились об этой трагедии. Он явно смущен потерей двух орудий его полком. Но ни себя, ни полк – не винит: все вышло так неожиданно и главное – при самих Врангеле и Топоркове, которых в личной храбрости упрекнуть нельзя. И словоохотливо, громко рассказывает, как это было:

– Уставшие казаки прикрытия на солнышке чуть прикорнули, держа лошадей в поводу. Два эскадрона красных, которых совершенно не ждали, кучно и лихо выскочили из балки. Ну, все и покатилось назад...

Все это он, по привычке, рассказывает громко, совершенно не стесняясь полковника Топоркова, строгого и мрачного своего начальника, которого он любит и уважает, как потом сказал мне. Последний лежит тут же, все слышит и молчит, и мы понимаем, что Кравченко говорит чистую правду. Кроме того – за потерю орудий – никто не был наказан. Этим снимается даже и моральная ответственность со славного 1-го Запорожского полка.

Простояв здесь до вечера – на ночь наш полк был отозван в станицу Чамлыкскую. Где находились другие полки нашей дивизии, – мы не знали. К станице полк подошел в полной темноте. Штаб полка расположился в доме дьякона, чистом и хорошем, почти городского типа. Позади дома дивный фруктовый сад с широкими песочными аллейками в нем и нарядными скамейками. Полку приказано оставаться в станице до особого распоряжения.

Забыты неприятности «синюхинского дня», расстрел пленных казаков, и полковая жизнь вошла в свою колею. Не спросил о них никогда и генерал Врангель.

Наступил день 5 октября ст. ст., день Войскового праздника, установленного в честь Тезоименитства августейшего атамана всех казачьих войск, Наследника-Цесаревича Великого Князя Алексея Николаевича.

С Безладновым сидим мы в застекленной террасе уютного дома и пьем чай. Сухое теплое ясное осеннее утро. День выпал на славу. Мы предвкушаем проводы этого торжественного дня с церковной службой, с конным парадом, джигитовкой и, как финал его, с хорошим полковым веселием – как неожиданно прибыл ординарец из штаба дивизии, с приказанием: «полку немедленно выступить с батареей в направлении станицы Урупской». Час выступления из Чам-лыкской назначен тот, в который мы только что получили этот приказ. Слегка беспечный, Безладнов решил не торопиться, сказав, – «все равно мы опоздали».

Вот уже и наши сотни в узкой улице построились, где только возможно. На рысях полк идет к восточной околице станицы. К удивлению, видим, там уже стоит наш штаб дивизии. Генерал Врангель, чем-то сильно взволнованный, сильно разцукал Безладнова «за опоздание». На доклад последнего, что приказ о выступлении получен с опозданием – генерал Врангель, повышенным тоном, буквально выкрикнул и очень зло «молчать!» и пригрозил отрешить его от командования полком, вручив тут же ему лично отпечатанный приказ по дивизии со строгий выговором «за опоздание».

– И когда это он успел отпечатать приказ с выговором мне? – как-то флегматично и удивленно, с черноморским юмором, спросил Безладнов меня.

Улыбаясь, я вспомнил, как генерал Врангель прищуривал глаза в станице Петропавловской, выслушивая разные резкости Безладнова. И прищуривал он их, скрывая свое неудовольствие. И бывшие будто ласковые взаимоотношения Врангеля и Безладнова сразу же прекратились. Но офицеры полка, с полным сочувствием за несправедливость, стали на сторону своего командира. Врангель все же отомстил Без-ладнову...

Полк выступил с батареей в направлении станицы Уруп-ской. Ночевал в однодверном богатом крестьянском хуторке на реке Синюхе. К ночи в полк подошла сотня пополнения старых казаков Ейского отдела, восточных его станиц. В сотне много было вахмистров, урядников и даже подхорунжих Великой войны. Очень многие с Георгиевскими крестами разных степеней. Почти все они были первопоходники и старые корниловцы. По взятию Екатеринодара и с переходом 1 -й Конной дивизии за Кубань они, как не подлежавшие мобилизации по своему возрасту, были отпущены в свои станицы. Теперь же, ввиду всеобщей мобилизации войском «десяти присяг», они подлежали ей. И прибыли к нам, как в свой родной полк. Их привел подхорунжий Латыш, с четырьмя Гергиевскими крестами на груди.

В полку, в строю, было около 400 шашек, и прибытие на пополнение свыше сотни казаков, да еще испытанных бойцов, было как нельзя кстати. Подхорунжий Латыш небольшого роста, широкоплечий, хорошо сложенный блондин, воински подтянутый, спокойный и разумный – он произвел на нас отличное впечатление. Сотня казаков, прибывшая в полном вооружении, с достаточным запасом патронов, на хороших собственных лошадях, сильно порадовала полк. Все они тут же были распределены по сотням. Сотник Демяник, старый служака и сам бывший подхорунжий мирного времени, «отвоевал» себе Латыша и назначил его вахмистром своей сотни. Многие молодецкие урядники в других сотнях – тут же получили взводы.

Наутро 6 октября, полк с конно-горной батареей (не казачьей) подошел к Урупской с юго-западной стороны. Противник обнаружен на буграх. Линия его фронта хорошо была видна нам. Оставив полк в ложбине, штаб полка с командиром батареи взобрались на стог соломы, осмотреться. Перед нами ровное скошенное поле. Все видно как на ладони. Фронт красных был широкий, фланги коего не были видны. Правее нас, т. е. к югу, должны действовать екатеринодарцы, линейцы и черкесы, а левее, к се-веру – запорожцы и уманцы. Но со всеми соседями своей же дивизии – полк не имел живой связи и не знал, где они находятся.

Безладнов, боясь «нового цука за бездействие» со стороны генерала Врангеля, решил атаковать окопы красных двумя сотнями. Доводы о том, что если уж атаковать, то всем полком, пройдя к противнику балкой, не помогли. 5-я и 6-я сотня, руководимые опытными командирами – сотником Демяником и подъесаулом Сменовым – были брошены вперед. Широкой рысью выбросившись из балки и наметом построив сплошную одношереножную линию лавы и блеснув шашками, – сотни смело и решительно перешли в широкий намет. Красные сразу же зашевелились. В бинокль видно было, как красноармейцы поднялись в цепи и бросились назад. Но по цепи замелькали белые рубашки матросов... побежавшие вернулись, залегли в цепи и открыли по казакам сильный огонь. Мы видим, как от этого огня сотни еще шире рассыпаются в стороны, выходят из управления своих офицеров, потом уменьшают свой аллюр и... останавливаются. Атака явно сорвалась. Казаки стреляют с коней, некоторые спешились и, держа лошадей в поводу, стреляют. Все офицеры сотен верхом разъезжают по лаве, видимо, ободряя казаков. Но все это было бесполезно. Огромного роста хорунжий Воропаев (из урядников Конвоя Его Величества), на громадном своем гнедом коне, в белой широкой гимнастерке, человек отменной храбрости – он, разъезжая вдоль лавы, изредка, обнаженной шашкой грозит в сторону красных. Наша горная четырехорудийная батарея бездействовала – и за дальностью расстояния до противника, и за малочисленностью снарядов. Так сотни простояли под огнем красных до самой ночи, неся ненужные потери.

От внутреннего раздражения ненужности этого боя – сумерками, сидя под скирдой соломы, – я задремал. Сквозь сон слышу очень знакомый голос, повторяющий – «латыш... латыш...» Слышу, но не понимаю, кто это говорит и – в чем дело?

Кто-то тормошит меня за плечо. Открываю глаза, вижу сотника Демяника и быстро спрашиваю:

– А?.. Это Вы?., вернулись? ну как?

– Да я же Вам говорю, что подхорунжий Латыш убит!.. Так жаль... только вчера ведь прибыл в полк... имел четыре Георгиевских креста... я его сразу же назначил вахмистром сотни и вот убит... – говорит мне Демяник, но почему-то не по-черноморски, как всегда, а на чистом русском языке. И весь его юмор в разговорах – как рукой смахнуло. Подойдя к Безладнову, я застал его сконфуженным неудачей боя. Ласково обращаясь ко мне, он просит написать донесение начальнику дивизии и приказ по полку о потерях.

В полной темноте, на рысях вдруг подходит наш правый урядничий разъезд. Урядник докладывает Безладнову, что две сотни казаков-лабинцев, мобилизованных красными и находящиеся на левом фланге своих войск, в ложбине, хотят перейти к нам и просят указания, куда им прибыть?

– Вот от них и делегаты, – докладывает урядник, указывая на двух казаков, находящихся в рядах его разъезда. Это была словно компенсация за неудачи всех наших дней. Делегаты были без погон, но они ничем не отличались от наших казаков в погонах. На папахах у них были белые полоски тряпок. Просто и бесхитростно доложили эти делегаты, как их мобилизовали красные. Сотни сформированы

из Коистантиновской и Родниковской станиц. Сотенными и взводными командирами – у них свои же урядники-станичники.

Получив инструкции, наш разъезд с делегатами немедленно же двинулся в ночную мглу. На всякий случай – полку приказано быть в полной готовности.

Часа через два времени человек 200 конных казаков, наших кубанских, полностью вооруженных, подошли к нам. Командиры «красных сотен» по-старому, по-привычному, явились Безладнову, доложили, как их мобилизовали красные и вывели из станиц, как они «ухитрялись обмануть красных, перейти к нам, но все время боялись наказаний от нас» (белых).

Успокоенные и ободренные нами – они остались при полку. Полк сразу же пополнялся на одну треть своего состава. Все были довольны, в особенности командиры сотен, что их ряды увеличивались. Немедленно отправили донесение в штаб дивизии. Наутро было получено приказание от генерала Врангеля – «всех красных казаков немедленно прислать под конвоем в штаб дивизии». Что с ними там случилось, мы не узнали, но в наш полк никто из них не вернулся.

С полковником Топорковым

В ночь на 8 октября корниловцы, запорожцы и уманцы были сосредоточены на вчерашних наших позициях. Всеми полками руководил полковник Топорков, которого я вижу второй раз. Распоряжается он угловато, но дельно. Он строит полки уступами, и каждый полк в резервной колонне. Таким строем он будет атаковать красных на рассвете, чтобы массой конницы прорвать фронт и ворваться в станицу. Мне этот строй нравится. Он не хочет строя лав, да еще ночью: разорвутся казаки под огнем, и тогда не соберешь их.

Полки тихо сосредоточились. Головным идет 1-й Запорожский полк подъесаула Кравченко. За ним, уступом влево – 1-й Уманский полковника Жаркова. Правее, таким же уступом – Корниловский полк подъесаула Безладнова.

Погон-жетон Корниловского

Атака Корниловского конного полка у села Кормового Астраханской губернии 23 апреля 1919 г.

Рис. Ф.И.Елисеева.

конного полка.

Наказной атаман Кубанского Войска генерал-от-инфантерии М. П. Бабыч с братьями. Справа: Георгий (1862-1943), генерал-майор, выпускник Пажеского корпуса, офицер Урупского полка. Слева: Павел (род. в 1854), генерал-майор корпуса жандармов, пропал без вести во время революций. Крым, 1914 г.

Казаки I-го Уманского полка в станице Уманской. 1911 г.

Казаки 1-го Кавказского полка, призыва 1909 г., станица Успенская.

«Юнкер I-га специального класса Заурбек Серебряков-Доутоков (в папахе), в чипе полковника и командуя Кабардинской конной дивизией погиб летом 1919 севернее Царицына; юнкер 2-го специального класса, терец Николай Акулов (справа), в декабре 1914 г. на Турецком фронте, в районе Дутаха на р. Евфрат, командуя в чине хорунжего одним из трех офицерских разъездов силою в один взвод каж-дый, высланных от 3-го Волгского полка – они были пропущены курдами, отрезаны от своего полка и уничтожены полностью; мл. портупей-юнкер, кубанец Василий Гамалий (в фуражке), в 1916 г. с сотней Нго Уманского полка совершил в Персии 1000 верстный рейд, вошел в Месопотамию и связался с Английскими войсками». Оренбургское казачье училище, 1910 г.

Юнкера Елисаветградского кавалерийского училища. Надпись на обороте: «1911 г. 4 взвод 2 эскадрон. 1 верхний ряд: Тевяшов. Юдин, Кулабухов (1-й Запорожский полк), Иванов, Юшков, Сысин, Балк, Моразовский. 2 средний ряд: Монтвилло, Дурново (Вознесенский улан), Слезкин (Ингерманландский гусар), Генев (болгарин), Ходолей (Кингсбургский драгун). 3 нижний ряд: я (больной), не знаю, Териховский (?), Жданов».

Генерального Штаба капитан В. Г .Науменко с женой Н. М. Кончиной.

1915-16 гг.

Л. Г. Корнилов по возвращению из плена. Гатчина, 1916 г.

Надпись па обороте: «Участники Первого Кубанского «Ледяного» похода. Первый сидит екатеринодарец Петр Лапенко. Екатеринодар, 1920».

Генерал-майор Э. А. Мистулов с братом Довлетом, выдержавшим экзамен на офицерский чин при Николаевском кавалерийском училище, и племянницей. Петроград, 1917 г.

I/ I-ro Кавмазсмаго падЬетммка Ематер» восяавскмго ^т'еяерал»-'^,е.льдмарьада кия ая Потемкина Таврцчелсаго пояка Кубки, скаго кдамчаяго ио1ска Полково! .Ад-ы,-таит» ^л е д о р »

Е Я С.Ъ Е В Ъ

^гароксиоаидас1я оравосаавваги.

2/ Сотикои» с» ^r9!G Г.ЛфЪ1я 17.

;о свирванством» с» ’8:5 r.Ica* IS.

Подкопив» Л-Д-Ткато::» а» ^т315г.Сояб.2

?/ На а ■ t hi.

За тахусув uaunualo наьет»:

So..Липа 4 ст.сг надпись» ’За храб-рость'зи омичи иъ бис. с» гузками Га Скт.чбря 'JT4 Г.у оел.Павирзяи».

! ПОСТА} Г П приказ» от» ^:22 ЛирЬая ISIS

;в.Станислава ч ст. о» кечами а байте за eraueie at бон 2 Кая ISIS г. у оес

;м».

Св.Станислава 2 ст. с» кочана 12 Карта 1»10г.

Проставлен» къ ордену Сь.ашш 2 ст.' ст дечцки за рльТдку сол. Alaska 4-5 Свира-ля 1816 г.

Предотавдсни хаараалеьо Ka

lla octooauSB лра-tt.it аркдо iOKiiuxt ки приказу no 1.1. от» 2» „е$а;ря

I»XO Г.У-oSx D.u.

У доста..вается гл сравзнодству at чин» подъесаула со старивхствон» с»

I, 1в.ля ISIS г. Поддай. no;tl-0: Сид виде Р» иол ка Волхов-

чочм-кку Iyp-..икд. Ивет улов». коот»1|0*.отр4,лко1

дивиз1и 14 (.«103 ля !з:о г. при ■"-2.

15 Августа 1815г.

Од– uojj.stpao: Подкове! лдд.яаат»

Приказ» Рлаьиякоизьду нг-ги Каэкаэско! Wales от» I? 1Р.1Я ISISr. *-539.

Гв.Аньа 3 ст.съ аечанн я бантом» за эцеч1е и oot с» курдани 25 Appija SIS г. у се.г. Суук»-Су.

Грдказ» АО Кнвказскй afcxia от» 11-го Гоября ТЭГ? г. Я-157.

,'в. Станислава 2 ст. с» кечами за отд: tie оказанное и» 6.L сикурдиии 23-го ;«густа T5IS Г.На иаьиЛ склоЬах» ю.дьвого Арарата. ; , i

!

;рнхаз» КаиказскоЛ арм!и 12 uapis .916 года K-I34. ; |

ихрдится и» отрои зерарс_гннио с» на-1вла каштви. ...

Наградной лист (фрагмент) на сотника Ф. И. Елисеева о производстве в чин подъесаула.

Подъесаулы 1-го Кавказского наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка (слева направо): В. Я. Кулабухов, Ф. И. Елисеев,

А. А. Винников, А. С. Некрасов. Карс, 1916 г.

Казак Собственного Е.И.В. Конвоя.

Полковой адъютант Нго Таманского генерала Безкровиого полка подъесаул А. Г. Науменко (брат генерала В. Г. Науменко). Погиб на Кавказском фронте 21 мая 1916 г.

Генерал-пейтенант Н. Н. Баратов (в белой папахе), Походный атаман всех Казачьих Войск великий князь Борис Владимирович (справа), начальник штаба Походного атамана А. П.

Богаевский (слева, на переднем плане). Стоят: подъесаул В. Д. Гамалий (между Баратовым и великим князем), подъесаул М. А. Фостиков (справа, в беюй папахе). Персидский фронт, 1916 г.

Генерал-майор И. Е. Гулыга, начальник 2-й Кубанской пластунской бригады.

Вестовой Ф. И. Елисеева -казак И. Г. Ловлин (сидит справа) и доброволец 1-го Кавказского полка П. Компаниец (не казак). 1917 г.

Подполковник В. Г. Науменко (сидит справа). Западный фронт, 1917 г.

Награды полковника Ф. И. Елисеева. Верхний ряд: ордена Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Св. Анны 2-й степени с мечами. Св. Станислава 2-й степени с мечами, Св. Анны и Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом, медаль «В память 300-летия дома Романовых», жетон Корниловского конного полка. Нижний ряд: жетоны «за рубку и джигитовку’» и гимнастику, полученные в 1-м Екатеринодарском, 1-м Кавказском полках и в Оренбургском казачьем училище.

Надпись на фотографии: «Станичники-Новопокровцы 1-го Кавказского полка ККВ с подъесаулом Кулабуховым в память совместной службы во 2-й Отечественной войне на Кавказском и Западном фронтах в 1914-1917 годах». Финляндия, 1917 г.

А. И. Кулабухов, член Кубанской Рады и Краевого правительства в 1917-19 гг.

Генерал А. Г. Шкуро с атаманом Ессентукской станицы Р. А. Глуховым (справа, с Атаманской насекою) среди казаков-терцев. 1919 г.

Командующий Кавказской армией генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель , 1919 г.

Войсковой старшина В. К. Зеленский.

Генерал А. Г. Шкуро посещает раненого командира Волчьей сотни есаула Колобова в лазарете. 1919 г.

Комиссар Кавказского отдела Кубанского Войска С. Д. Одарюк.

Штаб Северо-Кавказской красной армии. Сидят: И. Л. Сорокин (слева), А. И. Автономов (в центре). Апрель 1918 г.

Таманская красная армия в походе.

-JfWSO

2tдостовтъреше.

%, doxafanme воинской §o£tecma tt егпмгьм-каго мвуз/t.ectnda <^л dtuaCb и гвскесеккосль dea>t^iu-м/ь/екьггсь ;jb/ityca/xb и мгеигемвй d-ь n^itfoueb ОуЗусак-чоу/ь. М^ге^ья^итеяес Сего, ‘

cne.ftb 9MOIOA

<Й^7фажл&г€> тЬШО'М /MgmJdbP fuaUAXi, eTfaJZy

■/fota!a/i0 мастея/еуее ye^ccmoiffb/teKte ua itftado гнемся _Jr Зинина (Зининым neftdaen Ofa/dee/tc/cuee ^~мох0$а /-el степени, г mo *к>у*висс,к> с л п/еемомсе-

мсг.иь пащенком петауур/ tj

’W**"

odtb/гяю.

fl/et,

РФ&Ш /Я&гор*.

@CHo6anit.– гг/)Ш;(1Э, &ос^ю&мч€С*ий ■>• *у}р 4S>4,

Дежурный Генераль

Штаба Главнокомандующие» вооруженными силами на

[енсралг-

На-юлшикг, Наградного Отдгьлетя,

Полковникг

[«« , / Pjn.jPocau^ 1-у' v/Ли

енсралг-Maiope /J^

Удостоверение казака-добровольца, участника I-го Кубанского похода.

Генерального штаба подполковник В. Г. Науменко. Западный фронт, 1917 г.

Генерал-лейтенант Н. Г. Бабиев. 1920 г.

Командир Кубанского корпуса генерал-лейтенант М. А. Фостиков, о. Лемнос, 1920 г. Жетон Корниловского конного полка.

p *Si -£ CQ ^3 5 §IdI оq £§■5I-а осз

^ § ® 2 8 I у S 3 2 О– i

sc

§

о *а <> о •2 аз а <->

2 «

чЗ v

^ Р

£ I

,

Корниловский дивизион. Слева: начальник Кубанской казачьей дивизии генерал-майор В. Э. Зборовский, Войсковой атаман генерал-майор В. Г. Науменко. Сербия, 1924 г.

Слева направо: генерал-майор В. К. Венков, генерал-лейтенант М. А. Фостиков, генерал-майор Д. В. Ротиков, генерал-майор Т. И. Остроухое, шестой – полковник Головко. На погребении генерала Врангеля, Белград, 6 октября 1929 г.

if

«Укол пикой». Полковник Елисеев на джигитовке. Франция. 1925 г.

«Увоз раненого». Джигитовка, Франция. 1925 г.

Лезгинка в исполнении джигитов-бабиевцев. Франция, 1925 г.

–

Генералы А. Г. Шку>ро и М. А. Фостиков с казаками на войсковом празднике. Белград, 1936 г.

На переднем тане: генерал-майор О. И. Лебедев (слева) и Генерального штаба генерал-майор В. Г. Науменко. Нью-Йорк. 1955 г.

Интервалы между полками шагов тридцать. Такой строй конницы для атаки пехоты казался странным, но очень мощным, и для ночной атаки – правильным. И в ночной тишине, в ночной мгле вся эта конная масса свыше 1500 всадников, не считая пулеметных команд на тачанках, построенных позади своих полков, двигаясь как таран, сокрушит, сломит и растопчет все на своем пути.

Полковник Топорков, бывший подхорунжий, на поле брани оказался более практичным, чем все мы, кадровые офицеры.

Далеко до рассвета 8 октября, равняясь по головному 1-му Запорожскому полку – тихо, шагом, – полки двинулись вперед. Сам Топорков был в интервале между запорожцами и корниловцами, как всегда, имея при себе только адъютанта и ординарцев от полков.

У меня было острое чувство – смесь приятной радости и то .чувство некоторой боязни перед боем, когда знаешь, что кто-то сейчас будет убит и, может быть – ты сам... В том, что мы сомнем красных, сомнений не было. Такая компактная конная масса нс может повернуть назад. Топорковым было приказано: «на огонь красных.– ответить общей атакой, перейдя сразу же в намет – кучно, не разрываясь».

Мы, корниловцы, хотя и не знали полковника Топоркова, но слышали от запорожцев, что он «НЕ поворачивает назад», как и «НЕ позволит это и другим». Это давало нам уверенность в успехе, а его мощная квадратная фигура в черкеске, его никогда не улыбающееся лицо и короткие отрывочные распоряжения – говорили нам, что «отступления НЕ будет».

Потом я часто наблюдал его в боях и думал: вот таков, видимо, был и знаменитый Аттила, только еще более мрачный и, как настоящий монгол, с более яркой внешностью. И парадоксально: сравнивая их, думалось, что – там, где пройдут сомкнутым строем эти три доблестных кубанских конных полка, – трава, конечно, расти будет, но красных мы, безусловно, сломим и раздавим.

Полки тихо двинулись. Под ногами коней «стерня», скошенное поле. Земля мягкая. Копыта коней ступают на нес, словно на резину – мягко, тихо, уверенно. Идем с обнаженными шашками, готовые в любую секунду мгновенно бросится вперед. Но – все тихо кругом. Вот уже и те вчерашние позиции-бугры, с которых красные расстреливали наши сотни, а красные огня не открывают. Полки еще ближе, ближе к ним и – заняли их – мелкие окопы по пояс, которые оказались пусты. Внизу, в долине реки Урупа, во мраке ночи – мелкими тусклыми огоньками обозначалась станица Урупская. Слышен был неистовый лай собак. Полки спустились вниз и без боя заняли ее. И только сотни разошлись по дворам, в полной готовности к тревоге – как во многих местах послышались горестные женские завывания: это плакали казачки по своим мужьям, уведенным красными.

За Урупом – видны были огоньки красных. Весь тот высокий берег отдавал тревогой. По многочисленным огням в домах и по общему гомону в станице Урупской – красные определили, что в нее вошли «белые», и немедленно же открыли огонь из винтовок, хорошо достигавший дворов. Полки же им не отвечали, как и не боялись их.