Текст книги "Солнечный листопад-1 (ч.1-6) "
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 45 страниц)
Итак, вот мы и на месте.
"Зоопарк имени Горького" – так гласила железная, вся в завитках и финтифлюшках вывеска над входом. Несмотря на обилие этих самых украшений, она смотрелась очень и очень. Могу даже сказать – выглядела торжественно и красиво... Хороший мастер ее делал. Вот только название странноватое для зоопарка. Больше подходит для парка там, или же для рынка... но никак не для зоо. Или здесь кроется какой-то смысл? Хм...
– Не спи! – Перед глазами замелькала, ясно чья, ладонь. Я недовольно дернула головой в сторону. – Зоопарк ждет нас. – Он с довольным – как мой кот, что тайком налакался сметаны со стола – видом продемонстрировал два билета и помахал ими в воздухе. Когда успел до кассы сбегать?
Я вытащила деньги в задних карман джинсов, попутно оглядываясь по сторонам в поисках какой-нибудь забегаловки или магазина для размена, и быстро ее нашла. Как-никак развлекательный центр. Вот теперь мучайся, бегай, разменивай деньги, чтобы ему отдать! А мог бы хотя бы предупредить, что за билетами идет.
– Сонь, – парень тронул развернувшуюся меня за локоть, удерживая на месте. – Не надо денег.
– Почему? – изумленно спросила, комкая несчастные сотки в кулаке.
Парень улыбнулся. Чисто, ярко, открыто, и я невольно залюбовалась этой сияющей улыбкой.
Он потянул меня в сторону входа, а я послушно вышагивала за ним, как привызанная, рассматривая спину парня.
– А? – напомнила я.
– Считай, что это свидание, – раздалось насмешливое.
Эти слова ударили по как хороший такой молоток. Мозг выключился, челюсть отвисла, глаза выпучились. Вот так я и шла, не соображая, что вообще делаю.
Пользуясь моим ступором, парень легко просочился сквозь толпу около кассы, располагавшуюся рядом со входом. Причем так, что ни одна мелочь, бегающая под ногами не только не сбила меня, но даже и не задела.
Глазом не успела моргнуть, как мы уже оказались по ту сторону кованных ворот. И тут мой мозг соизволил очнуться.
– К-к-ка-ак это с-с-с...свидание-е-е? – Заикаясь, жалким голосом проблеяла я. Последнее, жутко страшное слово, как оказалось на проверку, выговорить удалось только с четвертого раза. Прижала холодные ладони к щекам в надежде немного их остудить.
И с чего так смутилась? Да он пошутил! После непродолжительной мантры я сумела взять себя в руки. А потом скрестила их на груди, на всякий случай, чтобы пойманное не вырвалось, смело подняла голову, и рявкнула:
– Какое свидание?! – Как можно злее нахмурилась. Но, честно говоря, даже после пары минут самовнушения, смущение было сильнее, чем гнев...
Мимо проходящая мамочка с ребенком перепугано подпрыгнула, ребенок воодушевленно заревел и дунул куда-то вглубь зоопарка. Мамочка, кинув на меня испуганный взгляд, бросилась догонять чадо. Ну вот, перепугала, да не тех – Немрина в округе не наблюдалось. Как? А вот так! Совсем! Я что, умудрилась потеряться?
Я вертелась вокруг своей оси, стараясь выглядеть среди толпы приметную фигуру парня. Не выглядела. Он сам обратно пришел. Вырос рядом, словно из-под земли, и едва до сердечного приступа не напугал! Жестом фокусника и с таким же заговорщицким видом он выудил из-за спины... ярко-ярко розовый шар сладкой ваты на длинной палочке.
"Какой насыщенный цвет..." – восхищенно выдохнула. Заворожено и требовательно потянулась к нему, вцепилась в палочку всеми пальцами. Меня захлестнул такой чистый восторг, какой я не испытывала уже так давно... только вот причиной были не только вновь увиденные краски. Воспоминания, тщательно и глубоко запрятанные, вернулись при взгляде на вот эту сладкую вату.
... Это было давно, как именно – уже не помню. По улице, такой небывало широкой шла я и мой папа, крепко сжимавший мою ладонь. Я боялась незнакомого и большого города. Все такое огромное: дороги, гудящие машины, дома и люди, в отличие от меня, такой маленькой... Его ладонь, крепкая, надежная, как доказательство моего спокойствия. "Папа ведь меня защитит, он же такой сильный" – вот как я думала. День, переполненный солнечным светом. Чистое голубое небо. Очень тепло, только ветер, играющий древесными листьями, едва холодит открытые ноги и плечи. Мы идем вперед. Он что-то рассказывает своим мягким, низкий голосом – не помню что именно он говорил – а я смеялась и, одновременно с этим, вертела головой. Ведь столько вокруг всего необычного, интересного и красочного!
Мое внимание привлек цветасто раскрашенный ящик на колесиках с прозрачным колпаком, в котором вертелось что-то ярко-синее. Мне очень-очень захотелось этой синей штуки, и я потянула папу вперед, упрашивая ее купить. Несколько томительных минут ожидания – и вот я обеими руками, как сейчас, держала громадный шар невообразимо сладкого лакомства, тающего на языке.
Тогда я была счастлива. И до этого, всю жизнь, тоже. Потом же... его не стало. И мир изменился. Папин уход тяжело по мне ударил.
Быстро заморгала, чтобы душащие слезы не покатились по щекам. Тряхнув головой так, чтобы длинная челка, обычно зачесанная за ухо, упала на лицо, осторожно откусила кусочек от верхушки. "А ведь вкус... он... такой же", – поняла с внезапной ясностью.
– Я пошутил. Если хочешь, можешь считать наш поход исследовательским, под названием "Вернем миру краски"!
Его веселье не передавалось мне. Глаза нестерпимо жгло, и слезы все же скользнули вниз.
Обещала же больше не вспоминать о нем, никогда в жизни! Мы с мамой обещали друг другу... Так ведь легче...
Спокойно. Просто нужно отвлечься и подумать о чем-нибудь хорошем. И незаметно смахнуть слезы. Вот только как это сделать, если Немрин пристально, не отрываясь, сверлит взглядом мою макушку?
Спасибо ему – парень заговорил первым.
– Ну что, пойдем хоть посмотрим, что за живность здесь водится.
Я кивнула. Парень схватил меня за рукав, и я послушно пошла за ним, другой рукой, наконец-то, вытирая щеки и глаза.
Мы притормозили возле громадного стенда.
"Zoo, Зоопарк" – гласила здоровая надпись с вензелями. На стенде растянута карта, развернутая, с картинками и пояснениями. Нарисовано все было... с душой. Чувствовалось сразу. Красиво, даже в черно-серо-белом цвете.
Новенький подмигнул и прикоснулся кончиками пальцев к стенду. И сразу же картина обрела цвета. А я опять впала в восторженный ступор.
– Куда пойдем? – поинтересовался парень, дав мне время налюбоваться и придти в себя.
От входа, что обозначался на карте маленькими ажурными воротами, шло три дороги. В "водный сектор", раскрашенный во все оттенки синего, голубого и зеленого. В "сектор млекопитающих" и в "сектор пернатых", где собрались все оттенки радуги.
Куда, куда, куда... Решить, куда идти в первую очередь оказалось так трудно!
– А ты куда хочешь?
Парень легко пожал плечами. Понятно. Вот и мне почти также – только хотелось всюду и сразу! Но ведь нельзя разорваться на три части, верно?
Я еще раз пробежала глазами по карте.
Мое давнее пристрастие все решило за меня, едва взгляд зацепился за знакомое слово: "тигры". Поэтому я, не задумываясь больше, повернулась к парню и воскликнула:
– Мы идем прямо! – указав пальцем направление.
Я обожаю котов!
Он улыбнулся. На секунду показалось, что солнечный свет осветил золотом все вокруг и мир перестал быть серым. Сердце екнуло, а в груди, буквально распирающей от небывалой легкости, затрепетали крыльями маленькие птички.
***
По бокам неширокой дорожки, по которой мы в компании с еще десятк... десятка двумя посетителей шли, стройными рядами располагались палатки со всякой детской ерундой: различные фигурные шарики, мелкие игрушки, мини ветряные мельницы, и всякая подобная чушь...
Они детские... детские... повторяла про себя это снова и снова. Я не ребенок, в конце концов! Сцепила руки в замок и постаралась смотреть только под ноги. Заглядевшись на ужасно красивого плюшевого львенка – каюсь, я все же, краем глаза, посмотрела направо, – застыла, а потом медленно дала задний ход.
Нет, нет, нет! Помотала головой, пытаясь вытрясти надоедливое желание. Поправила сумку и решительно зашагала вперед, нагоняя, остановившегося с едва заметной, но все же – заметной, усмешкой на губах, Немрина.
Забыть!
Сектор млекопитающих от скопления торговых палаток отделял низенький, ажурный мостик, перекинутый черед мелкую, но такую быструю речушку – далеко не декоративную. Простая чистая речка, не "гавнотечка", – такой была первая мысль человека, учащегося уже который год рядом с инженерами-водоснабженцами. Скажу, те еще люди... со специфическим юморком.
Благодаря тому, что новенький ступал по тем же каменным плитам, я могла видеть их цвет. Бардовый с сероватыми вкраплениями, чем-то напоминает цвет гранита, насколько я помню.
Подвешенная на узорчатых столбах табличка гласила, что мы пришли куда хотели, вот только... На ней было два указателя, вправо и влево соответственно. Хищники и травоядные. Тут мы не размышляли, свернули сразу на дорожке к первым... ладно, не мы – я свернула, а парень за мной.
Пока вокруг нас высился парк, ухоженный, с деревьями, как на подбор – высокими, здоровыми, с ровно подрезанным колючим кустарником, служившим здесь чем-то вроде ограждения. Деревянные скамейки по бокам дорожки так и манили присесть. Обязательно сделаю это, только позже.
Здесь дорога вымощена крупным серым, с разноцветными вкраплениями булыжником. Все аккуратно, ровно, просто загляденье. Явно работали не гастайбайте... Тьфу! От учебы страдает не только мозг, но и взгляд на жизнь. Скамейки перемежались с сейчас не нужными фонарями, напомнившими фильмы девятнадцатый век. Там вот такие же фонари... И это опять привело меня в восторг. Устану ли сегодня восхищаться? Могу сказать точно – нет. Нет, потому что этот день особенный. По многим причинам.
Сначала замер парень, потом я. Честно говоря, захотелось засмеяться. Ну не зоопарк – а лабиринт какой-то! Как у царя Миноса...
Впереди была еще одна мини-схема, а дорога ветвилась на пять частей. "Семейство собачьи, семейство медвежьи, семейство енотовые и куньи, семейство выверровые и семейство кошачьи" – вот что было выведено на изящных указателях, направленных в разные стороны.
Мы переглянулись с парнем с наверняка одинаково задумчивым выражением на лицах. Но ведь решили, верно? Парень, словно прочитав мои мысли, кивнул, и мы пошли прямо. И попали в новый мир...
Люди группками располагались там и тут: возле клеток со зверьми, какими именно – не видно отсюда, сидели на скамейках, прохаживались по дорожкам, петляющим между клумб и клеток, и огибающим низкие холмики... Тут я совсем по-детски взвизгнула и бросилась к лестнице. С небольшой высоты, на которой мы и находились, открывался прекрасный вид на то, на что я всю жизнь мечтала посмотреть.
Ступеньки преодолены за пару секунд, дорога до вольера тоже – и вот я навалилась животом на бетонный парапет и свесила голову вниз, как практически все рядом стоящие люди. Тигрята! Маленькие еще, не больше домашней кошки, а поведением ну совсем как обычные котята: неуклюжие и шебутные, никак не желающие хоть на минутку замереть и дать своей маме – весьма внушительной тигрице – дать себя вылизать. Двое увлеченно бегали от мамы, видно, воспринимали все как увлекательную игру, в отличие от уже порыкивающей тигрицы. Двое лежали в тени потрепанного когтями и клычками деревца – я их заметила только когда наклонилась еще ниже. А когтистая лапка еще одного выглядывала из каменной ниши. Если наклониться еще немного, я обязательно его увижу!
Тут ноги окончательно оторвались от асфальта, и я почувствовала как соскальзываю вниз. "И ведь зацепиться за что", – пронеслась паническая мысль. До низа падать метра четыре, причем упаду я не на траву. Ближайший край вольера – сплошная бетонная площадка. Нетрудно понять, что со мной станет...
Еще больше перепугаться мне не дали и втащили обратно.
"А вату я уронила..." – мысль эта была донельзя глупой.
Я облегченно выдохнула, когда ноги твердо встали на асфальт. Спас меня новенький. Вот только лицо глаза у него были такие... Мне стало стыдно. Я тихо извинилась. Понимала, что повела себя как маленький и неразумный ребенок. Не нужно на меня продолжать смотреть с таким холодным и суровым выражением лица! Оно подействовало не хуже, а то и лучше, ледяной воды или пощечины. Настолько меня потрясла разница между тем, обычным выражением веселья, лукавства, и теперешним, таким жестким и незнакомым, с оттенком ярости. Оно отрезвляло и помогало выветриться всем глупостям из головы.
Я стала относиться к Немрину с некоторой настороженностью, это получалось подсознательно. Видимо, парень заметил, а может, просто перестал злиться, и стал прежним. Таким, каким я, да и не только я, привыкла его видеть. И я вновь потянулась к этому странному человеку. Притягивающему и завораживающему намного сильнее, чем все увиденное. Каждое его движение, жест, и особенно искренняя улыбка и смешинки в зеленых глазах – слишком сильно привлекали мое внимание.
Наверное, все дело в слепящих красках...
Мне дали посмотреть на тигренышей еще чуток, правда, контролируя, как ребенка – новенький встал позади меня, за спиной, недопустимо близко. Нервирует. Но когда я вежливо попросила, чтобы он отстранился, получила категоричный ответ: отойдет он, уйду и я... Вот как можно сказать все это настолько ласкающим тоном? Да так, чтобы я даже не задумалась об обиде? Я понуро вздохнула, хоть вскоре уже забыла про все на свете, с восторгом наблюдая за тигрятами. Как бы мне хотелось вот такого домой... знаю, это невозможно, но все равно так хочется!
От вольера меня отлепили с уговорами о том, что впереди еще столько интересного, что чуть ниже есть еще... львы! Вот только это волшебное слово и дало парню увести постоянно оглядывающуюся меня. Как же забавно было видеть, что мамочки почти так же отлепляют своих детишек... И немножко, самую капельку, стыдно.
А дальше... Я бегала, ничуть не смущаясь, с улыбкой до ушей, от вольера к вольеру, расталкивая людей, если было не видно. А парень бегал за мною следом. Самые разнообразны тигры, после второго увиденного вида я решила очень тщательно их осматривать, с восторгом находя мелкие, незаметные на первый взгляд отличия: вот у этого пасть шире и полосок больше, а у вот этого – глаза чуть раскосые, а этот... Амурский тигр запомнился больше всего. Такой... большой! А когда он зевнул, широко разинув пасть и умилительно зажмурив умненькие глазки, я едва не взвизгнула как окружавшая меня малышня.
А потом были гепарды, пятнистые, гордые ягуары, разлегшиеся на толстых ветках под самым верхом клетки, и раздражительно подергивающие хвостами. Их я рассматривала недолго, но как всегда – тщательно. И ушла чуть ли не на цыпочках – вот так подействовала на меня исходящая от них высокомерность и холодность. Такой атмосферы не заметила даже рядом со истинными царями природы – львами. Они наоборот источали само добродушие и ленивость. А еще дружелюбие. Двое, пышногривый самец и изящная самочка разлеглись на солнышке, и наблюдали за нами, людьми.
Еще я увидела зверя, о существовании которого даже не знала. "Су-ри-ка-та", – прочитала по слогам на табличке перед довольно маленькой клеткой. И только хорошенько приглядевшись, заметила выглядывающую из маленькой норки мордочку. Больше всего этот зверек был похож на смесь ласки и соболя, мехом напоминала куницу. Детишки, некоторых я уже запомнила – они, как я, бегали туда-сюда – протиснули маленькие ладошки сквозь прутья ограничительного, и уговорами пытались выманить зверька... Ну, на его месте я бы тоже не спешила вылезать из такого надежного убежища к кричащим людям.
"И почему кошек так мало?" – думала с таким сожалением. Видимо, оно ясно прописалось на моем лице, потому что Немрин, о котором я как-то позабыла, принялся меня... утешать? А как еще можно назвать его монолог о том, что кошки – это далеко не все, что есть еще столько всего интересного, к примеру, медведи, что как раз есть не так далеко, лесные волки... Я слушала его внимательно. С нарастающим удивлением наблюдала за лицом парня, на котором помелькал целый вихрь эмоций, самых разнообразных и непохожих друг на друга... Кто мне скажет, почему я не могу сказать ни слова, хоть есть что сказать? Почему они все словно пропадали, когда он смотрел прямым и открытым взглядом. Так... радостно от того, что нахожу в яркой зелени глаз захвативший меня восторг. Так приятно разделять с ним собственное чувство. И я смеюсь, и сама заслушиваюсь собственным смехом. Как он может принадлежать такой как я? Я... смеюсь, хоть забыла уже, ради чего смеются люди, и забыла, когда в последний раз делала это. Но мне же так радостно! Впервые за столько лет. И... легко, так, что будь у меня крылья, как у порхающих в груди птиц, я бы взмыла к небу.
У парня несколько секунд удивленное, даже ошарашенное лицо. Но эти секунды так быстро пролетают, и его удивительно красивый смех переплетается с моим. А я не отрываю взгляда от его глаз. Не хочу. Потому что именно сейчас в них столько света, ласкающего даже самую душу. Теплые лучики проникли в самую глубь царства холода и камня, серости и безразличной ко всему пустоты, льда, заковавшего в мерзлую глыбу самое важное – душу. Здесь пыльно, даже мне страшно заглядывать настолько глубоко в себя. А лучики не побоялись, они ворвались, внесли смятение в устоявшийся мир, и... наполнили его золотистым светом и теплом, греющим в сотню раз лучше всякого солнца. Тепло, словно меня завернули в пушистую шубу, так и хочется поднять руки и поддеть несуществующий воротник, чтобы зарыться в него носом и еще раз счастливо улыбнуться.
Протиснувшийся между нами человек разбил эту хрупкую иллюзию, оторвал меня от тепла, заставив очнуться.
Или... не разбил? Ошарашено понимаю, что... больше нет пустоты, не серости и леденящего холода. Сквозь пробитые в моей скорлупе бреши продолжал проникать теплый свет. Пылинки превратились в веселые искорки и танцевали в нем так задорно, что хотелось танцевать подобно этим пылинкам, просто поддавшись головокружительному счастью.
Лед начал таять...
В другой момент, при других обстоятельствах я была бы так этому напугана, начала паниковать. Но только не сегодня. Не сейчас... Еще на пару мгновений опять окунаюсь с головой в его глаза с все той же счастливой улыбкой. И в них промелькивает что-то... очень необычное, чему я дать название не решаюсь. Такое ... трепетное и... нежное? Сердце заныло и застучало быстро-быстро. А продолжать и дальше смотреть в его глаза стало просто невыносимо. Невыносимо видеть то, что так волнует, от чего замираешь жутком смущении.
Немрин первым нарушил тишину, видимо понял, что от меня не дождешься и слова, и предложил идти дальше. Но разве можно идти и смотреть только под ноги в таком чудном месте, как зоопарк? Абсолютно невозможно – это я испытала на собственном примере, и минуты не выдержала. Вот, опять верчу головой, шагая по левую руку от парня и старательно не обращая на него внимания. Последнее тоже выполнить не удалось... ведь все равно бросала косые взгляды, поначалу редкие, а вот потом...Разве я смогу выдержать столько времени без единственного, кто разгоняет серость слепящими красками?
Потом мы прошлись по всем-всем хищникам, что были в этом секторе. Сколько же я насмотрела новых, тех, кого еще ни разу, как того кошачьего зверка суриката, не видела.
И я опять не сдержалась и бегала от одной клетки к другой. А за мной – знакомая малышня, раскинувшая руки и весело визжащая... похоже, они приняли меня за некое развлечение. А я нисколько не была на них зла, ну их, пусть бегают. Да и как можно сердиться, смотря на их счастливые личики? Вот-вот, никак. А за нашей немаленькой такой толпой, перед которой с улыбками расступались взрослые, ходил новенький. Где-то там, в районе мамочек. И тоже улыбался. А мое сердце совершало головокружительные кульбиты, стоило столкнуться с ним взглядом. Или я просто до такой степени набегалась?
Когда наша развеселая компания подошла к волкам, теперь пришел мой черед наблюдать такое явление, как: "Парень радостный необыкновенный". "Почему необыкновенный?" – вдруг возник такой удивленный вопрос, и я крепко задумалась. Малышня сначала покучковалась рядом, с непониманием поглядывая на меня, мол: "Эй, девочка, ты чего остановилась?" Потом бросили меня одну и убежали к новенькому, который с видимым удовольствием делился впечатлениями с детьми. Те, порой перебивая друг друга, воодушевленно размахивали руками и делились своими. Парень даже присел на корточки и с сосредоточенным вниманием на лице слушал. А дети только и рады были. А я стояла немного в отдалении. Можно было бы, конечно, подойти поближе... но... я боюсь, что та хрупкая атмосфера, разлитая вокруг золотоволосого парня, может пропасть. А мне хочется еще немного понаблюдать. Поподглядывать, уж скорее!
Оперлась боком на железный заборчик, что ограждал клетки и не давал вот этим мелким непоседам добраться до самой клетки. Хищники – они и есть хищники, пусть и в неволе. Благодаря тому, что новенький так же как и я оперся на заборчик, я могла видеть его цвет. Как и цвет брусчатки под ногами – красновато-бардовый цвет гранита.
А вообще, я поняла, причем до обычно далеко не тугодумной меня доходило о-очень медленно: как бы я ни старалась, но на этого парня не обращать внимания не смогу. Никак. Невозможно. Мой мир скучен. Я скольжу взглядом, просто отмечая – дорога, машина, дерево, дом, и так далее и тому подобное. Обычно что-то выбивающееся из понятия "обычный", не такое как все, хочешь не хочешь – а привлекает внимание. Тем более, такое ослепляющее... хм, явление, как вот этот необыкновенный парень. Мой взгляд будет всегда к нему притягиваться.
Потому что он – необычен.
Потому что он – дарит миру краски.
Потому что... я просто хочу смотреть. Человек, запертый на долгое время в пустыне без единой капли воды и вдруг получивший ее – он меня поймет.
Что-то я ударилась в эту поэтичность, уже в который раз замечаю! Улыбка не захотела принимать вид ухмылки, как бы ни старалась. Ну и пусть. Сегодня можно. Новенький тряхнул волосами, потрепал макушку одного ребятенка и пошел ко мне. Детишки остались смотреть на волков. А нас ждали медведи.
Вопрос – как можно отыскать вольер медведей, не смотря на указатели? Ответ – порыскайте глазами по окрестностям, заметьте самую большую толпу тире источник ну очень громких восхищенных и восторженных визгов, и идите туда. Попадете куда надо.
Эту толпу мы с Немриным заметили, точнее услышали, издалека, еще когда шли по аккуратному, ухоженному парку. Только подойдя поближе, я поняла, отчего все так оглушительно орали – на моих глазах из толпы кинули рыбину в сторону белого медведя, стоящего на задних лапах, и он ее словил ее прямо на лету! Я присоединилась к восторженным крикам. А мишка еще и лапой замахал, мол: "Еще, еще!" К нему полетели кусочки, да какие там кусочки – чуть ли не третьюшки буханок, и он так же ловко ловил их. И опять лапой.
Черный мишка, живущий на той же скале, окруженной бассейном внизу, тоже не был обделен вниманием и времени не терял – вытворял такие кульбиты, ловя лакомства, что дух захватывало! А белый собрат, видя, что черному достается больше, тоже усложнял свои трюки. Черный – тоже. Белый – еще сложнее. Ну прямо противостояние!
А еще что хорошо – здесь бортики были не такие высокие и не доставали, как у тигрят, до самого моего подбородка. До груди где-то. Да и свалиться вниз при всем желании я не смогу: с внутренней стороны на бортиках защитная сетка в метр.
Немрин стоял рядом, я на немного отвлеклась от мишек и засмотрелась, как ветер осторожно, ласково... завораживающе перебирает золотистые пряди. Но меня толкнули, снося в сторону. И опять. Просто вдавили в парня, к моему большому недовольству. Какая-то группка гогочущих гопников врезалась в толпу, стала пробираться поближе, отчего толпа и пришла в движение. Еще и ноги отдавили, просто замечательно! Если бы не новенький – маленькую меня вообще куда-нибудь снесли, а так... Он просто встал позади, опершись на вытянутые руки, а я оказалась внутри этого защитного круга. Замерла, боясь даже чуточку пошевелиться. Сердце застучало как сумасшедшее. И все убыстряло свой бег, когда толпа опять приходила в движение, толкала уже новенького, а он на пару секунд прижимался к моей спине. Толпы мурашек бегали по всему телу, меня словно то окунало в холод, то опаляло жаром. Пустующая голова кружилась, разум отказывается возвращаться на законное место, а я чувствовала, как таю от этого жара, не тепла даже, и вот-вот растекусь лужицей.
Но вот он отстранился, и я с облегчением выдохнула и вдохнула после продолжительной задержки дыхания. Теперь парень держался на расстоянии, но так и не убирал рук. Еще один дружный вскрик толпы напомнил, собственно, а зачем я сюда пришла. И я вновь стала наблюдать за противостояниями мишек, забывая в какие-то моменты про волнующую близость постороннего человека. А через несколько минут – и вовсе без остатка погрузилась в чистый восторг.
Рыбка у неизвестного щедрого зрителя медвежьего представления кончилась, к сожалению абсолютно всех – за хлеб медведи не так сильно изворачивались. Видно, надоел уже. И тут, высоко над головой пролетела еще одна рыбина – оживились не только мишки. А я, оглянувшись, поняла, что бросил ее новенький. О! Когда купить успел, а? Вот же... волшебник...
Парень с довольным выражением выудил из своего раскрытого рюкзака еще одну мороженую рыбу и кинул. И мишка поймал! Долго возмущаться я не смогла и тоже полезла в рюкзак. А ведь раньше бы брезгливо сморщилась, касаясь мороженого до каменного состояния рыбного бока! Долго мялась, поворачивалась, прикидывала и кинула, когда народ уже замучился подбадривать меня на такой подвиг. И надо же – умудрилась докинуть! Правда, мишка едва не свалился вниз, ловя вкусный снаряд. Наверное, в этот раз я кричала громче всех, и от страха за его жизнь, и от восторга.
Мне понравилось – а как такое может не понравиться? – и кидали мы по очереди. Парень, конечно, не в пример дальше, зато я хотя бы научилась целиться.
И в эти моменты, когда я и он переглядывались, смеялись над моей неуклюжестью, когда хлопала его по плечу, хваля его за действительно здоровские броски, кое-что поняла – становишься намного счастливее, когда рядом есть тот, кто счастье твое разделяет.
***
И все же, какой здесь парк – и пусть не тихий, но такой уютный. Не говорю уже о том, как он удивительно чист. По бокам извилистых дорожек газон, на котором развалилось достаточно много народа, игнорируя скамейки. Ларьки со всякими соблазнительно пахнущими вкусностями, морозильники, летние кафешки под огромными зонтами встречались так часто, что, в конце концов, мой голодный со вчерашнего вечера желудок не выдержал вида объедающихся, и ноги сами по себе, честное слово, понесли к ларьку. Немрин потерялся и нагнал меня только тогда, когда голодная я поедала глазами разложенные пирожки, подрумянивающиеся прямо на глазах сосиски, вертящиеся в гриле аппетитные курочки... А-а-а-а! Хочу всего, сразу и побольше!
– Сонь, отлипни от стекла, – насмешливо раздалось над ухом. Смущенно отступаю на шаг и убираю за спину руки, чтобы не тянулись куда не надо. "Что бы выбрать? Что бы выбрать?" – напряженно раздумывал одновременно с этим мозг. Выбор нешуточный, учитывая то, что в кармане две сотки, а один, самый простой пирожок с рисом стоит двадцать рублей. Остальные – еще больше. Начала подсчитывать на пальцах: сколько требуется таких пирожков, размером с мою ладонь – а ладони у меня мелкие, – чтобы я наелась? После повторного подсчета, пришлось с унынием признавать – потрачу все деньги. А это значит – неделя, или первые пару дней жизнь впроголодь, домой же за деньгами не поехала... Но сопротивляться голоду сейчас просто кощунство!
Пирожок с картошкой и грибами, рисом, ливером, сосиской и котлетой – парень округлил глаза, дожидаясь своего хот-дога. Я бы тоже купила, но дорогой, зар-раза!
Расположились мы за самым дальним столиком, это я попросила, не люблю, когда кто-то смотрит, как я ем. А все Лежик, мой братец, виноват! Вечно сядет напротив – и смотрит, смотрит... Бр-р! Я содрогнулась, вспоминая, сдавила пирожок слишком сильно. Руку выпачкала начинка, которую я тут же слизала, правда, новенький заметил, чем вогнал меня в краску. Знаю, неприлично. Смотрел на меня, смотрел и так задумчиво выдал:
– У тебя рис на щеке остался.
Можно ли покраснеть еще сильнее, если итак сидишь краснющая, как свекла? Оказывается, можно. Быстро устраняю проблему, занавесившись волосами, а потом приступаю к уничтожению оставшихся пирожков. Немрин недолго молчал. Разделавшись со своим хот-догом, принялся рассказывать военные перлы, до того смешные, что я смеюсь и давлюсь, прикрыв рот рукой, прошу дать мне передышку. А он с до жути серьезным лицом продолжает. Смерти моей хочет?
Быстро впихиваю в рот оставшийся кусочек. Теперь мне ничто не мешает положить голову на руки, как уже давно хотела сделать, и смотреть на мой источник необыкновенного. Просто понаблюдать как он щурит глаза, когда улыбается одними уголками губ, как искорки смеха в глазах разбавляется задорной лукавостью, а потом сменяются на что-то еще, такое загадочное и глубокое...
Парень промокнул губы салфеткой и, небрежно скомкав ее, закинул точнехонько в нутро урны, что была от нас метрах в трех.
– Ну что, куда дальше? – он склонил голову и подпер щеку рукой, отчего кончики золотистых прядок художественно легли на одну сторону лица. Воздух резко куда-то подевался. И зачем он пошел в строительный с такой внешностью и умением подавать себя?
– А-а-а... э-э-э... куда можно? – наконец, выдала хоть что-то вразумительное. Никогда еще не давались меня с таким трудом.
Парень отвел глаза, и я с облегчением вздохнула. Привстав, он выудил их задних карманов джинс сложенную вчетверо карту зоопарка – которую он подобрал на одной из скамеек в парке, – развернул ее и принялся изучать. А я приводила себя в порядок, в смысле пыталась успокоиться и урезонить суматоху в голове. Если бы не Немрин, еще бы и по щекам себя похлопала, для лучшего эффекта.
– Тут у нас три пути, – задумчиво протянул парень. – Можно пройти... налево и навестить травоядных, а можно вообще свернуть к птицам или в водный сектор.
