Текст книги "Солнечный листопад-1 (ч.1-6) "
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)
– Зачем? – непонимающе нахмурилась.
Ай-яй-яй, бить меня нужно за такие неприличные мысли! Нет, правда, я же приличная девушка, а Леша совсем не такой! Стало мучительно стыдно и, кажется, я покраснела.
Все-все-все, выбросить их всех из головы!
Парень насмешливо усмехнулся, словно прочитал все мои мысли.
– Воздухом дышать! Пойдем. – Он потянул меня в сторону дверей. Настойчиво, но мягко – как умел делать только он. Вырваться? Не получилось бы, за три с лишним месяца я заметила у Леши одну особенность – хорошую или нет, не знаю, – если этот парень чего-то хочет, он делает все, чтобы обрести желаемое. Сопротивляться, просить чего-то не делать, не идти – да бесполезно. Леша только улыбнется, но сделает все так, как он и только он хочет. Примеры были, и достаточно. Вот поэтому я и вошла за ним в уже знакомый коридор, разве что только оглянувшись – вдруг охрана поблизости? Но нет, повезло.
Коридор оказался прямой, так что мы не заблудились и вышли на один из многочисленных балконов – их я видела с улицы. Но никогда не думала, что окажусь на одном из них. Балкон располагался между двумя зданиями – кинотеатра и соседнего банка. Но зато близко к внешней стороне, откуда открывался великолепный вид на город.
Я подскочила к перилам с какой-то шальной улыбкой.
Вид прямо как из окон... Только намного лучше.
Город жил. Слышался шум дорог, без которого город и не город вовсе. Город дышал. Ветер на такой высоте был не слабым, но таким уж и сильным. Он приятно взвихрил волосы, принес с собой холод и особенные ароматы зимы: ни с чем не сравнить, никак не описать – запахи зимы уникальны и неповторимы.
Это высота виновата в таком нехарактерном для меня настрое! Она всегда меняла меня...
Руки от ледяных металлических поручней пришлось отцепить – иначе бы точно приморозились – и погреть о свое дыхание.
Ладоней коснулись теплые пальцы, мягко отвели их от моих губ. Леша нагнулся, поднес их к своим и жарко выдохнул, не сводя у меня пристального взгляда. Я заворожено замерла, как кролик перед удавом. Мурашки почуяли свободу и радостно забегали по всему телу.
– Ну, надышалась? – Ладони снова обожгло горячее дыхание, только... еще сильнее. Казалось, что еще немного – и его губы коснутся кожи.
Я помотала головой. За преградой из моих пальцев показался краешек легкой улыбки. Вместе с пристальным, пронизывающим взглядом производило убойное для сердца впечатление. Оно, бедное, итак стучит об ребра, как будто желает вырваться из груди.
– Только вот холодно, – тихо пожаловалась, ежась под новым порывом ветра.
Парень отпустил мои ладони – я их тут же прижала к груди – и приглашающе раскинул в стороны руки.
– Тогда иди ко мне. – И снова соблазняющий низкий голос. Так и хотелось поддаться его чарам и сделать шаг! Но глупая, влюбленная по уши и влюбляющаяся с каждым днем все сильнее курица вовремя остановилась. А может, это просто ветер голову проветрил?..
– Ну уж нет! Я не настолько замерзла! – отчаянно замотала головой я. Леша подозрительно предвкушающее улыбнулся и сам шагнул навстречу, сграбастав в свои объятия.
– А я вот настолько, – шепнул он на ухо.
От его близости, запаха пошла кругом голова. Глупая курица счастливо разулыбалась, а потом, осмелев, сама осторожно, боязливо сомкнула ладони на спине парня. Правда, только едва коснулась поверхности куртки, но все же этот был огромнейший шаг вперед.
– Эх, Соня, Соня, – ласково, аж сердце защемило, но с легким упреком протянул Леша. – Такие отличные и продуманные планы разрушила!
Я подняла голову, скользнув макушкой по его подбородку, а парень наоборот – опустил, так что я могла любоваться выражением его лица... Я сейчас лужицей растекусь... И сказать что хотела – не смогла. А хотела поинтересоваться, что это за план я умудрилась разрушить, даже этого не заметив?
Леша хихикнул и вдруг легко щелкнул по носу, заставив сморщиться. И снова посмеялся.
– Ради того, чтобы обнять одного колючего, фыркающего ежика пришлось придумать целый гениальный план в краткие сроки. Кино... темнота... романтика... – мечтательно протянул он. – Самое то, особенно если места купить рядом. Только вот у меня оставались сомнения, что одна девушка не разрушит весь мой план. Но тут прямо как по волшебству, бронь купили, и она решила пойти на ужастик... А по твоему затравленному взгляду я понял сразу, как ты к ним относишься. И решил воспользоваться шансом, и поддержал твою бешеную подружку. Только вот испуганная девушка половину сеанса упорно игнорировала мою лежащую на подлокотнике руку, хотя по идее она должна была в нее вцепиться, а потом и вовсе убежала. План номер два, где я должен был обнимать и успокаивать одну девушку, тоже с треском провалился... А вот импровизация удалась. – Парень хитро-хитро улыбнулся.
Я задохнулась от возмущения.
– Ты! Интриган! – Я забила сжатыми кулаками по его груди. – Эгоист! Ты!... – На последнем словесный поток иссяк, и я хватала ртом воздух, как выброшенная на берег селедка... не знаю, но почему то на ум пришло сравнение именно с этой рыбой.
– Ага, – просто согласился он, с легкостью перехватывая кулаки, и... поочередно коснулся губами костяшек. – Эгоист. Какой есть. Неужели таким не нравлюсь? – лукаво спросил.
– Нравишься, – буркнула, не став отрицать очевидного. Наверное, только слепой не увидел бы моих чувств. А Леша слепым не был.
Он чуть склонился и поцеловал в до сих пор нахмуренный лоб.
– Не хмурься, – прошептал. – Лучше улыбайся. Для меня.
Губы скользнули ниже, остановившись на щеке. В груди расправили крылья птицы и понесли меня к небу. Вот, даже, кажется, ноги оторвались от пола!
... Я скосила глаза в сторону. Показалось, что на периферии сознания промелькнуло пятно краски.
И мне не показалось. Город внизу был красочным. Дороги, машины, загорающиеся золотистые огоньки фонарей... И... Небо, темно-синее, с алыми стрелами от заходящего за горизонт раскаленного шара солнца...
– О! Горит! – от шока выдала очередную глупость.
– Кто горит? – непонимающе переспросил парень. И я ответила, не отрывая взгляда от завораживающего зрелища. Перед глазами уже поплыли разноцветные круги.
– Оно. – И, освободив руку, ткнула пальцем в солнце. Парень проследил за направлением пальца, надолго замолчал. – Все цветное. Второй раз замечаю. Ты меня целуешь – мир становится цветным, – решила пояснить я все тем же деловитым тоном. Стеснение куда-то бежало.
Леша повернулся с таким сияющим, прекрасным лицом, что затмил солнце.
– Правда? А может, повторим для закрепления эффекта?
И тут же решил воплотить предложение в действие... много поцелуев, легких, как бабочки, но ожигающих, как языки пламени. Но единственное, чего он так и не коснулся – моих губ. Хоть... как же этого хотелось...
У Леши оглушительно заорал мобильник, заставляя нас отстраниться друг от друга и вспомнить о мире. Он завел, оказывается, будильник к концу сеанса. Я спрятала полыхающее лицо в ладонях, так и шла, подглядывая за дорогой через растопыренные пальцы.
Ленка ждала нас возле входа в зал, из которого валил народ – кто бледный, как приведение, кто ржущий. Она окинула нас цепким взглядом, и махнула рукой со словами: "Пошлите уже домой".
И как всегда, меня затопил припозднившийся стыд и тоже как всегда я шарахалась от парня, как от чумного. Его такого поведение уж очень забавляло, и всю дорогу до общаги он, якобы, случайно приближался ко мне, я – от него, и вот так парень гонял меня по всему автобусу, на "радость" всем пассажирам.
16
С чего начинается у студента утро? Ну, которое учебное? Он, полусонный, приплетается в универ/ВУЗ/колледж – нужно подчеркнуть, судорожно вспоминает, где у него проходят пары или же, не мучаясь, подходит к стенду с расписанием и заменами, заходит в аудиторию, плюхается на свое место – ну, или первое попавшееся, – и дремлет до звонка, а бывает и дольше. Его никто не трогает, разве что друзья, он тоже никого не трогает... У меня все так. Кроме последнего. Лошадь. От ее вида у меня возникает острый приступ тошноты. Ее даже не волновало, что рядом сидит Анька и смотрит на нее испуганно во все глаза. Ведь она услышит все. У нее изменится мнение о местной «Мисс», но Лошадь, похоже, это мало волновало. Уже. Мне должно быть лестно, что ради такой мелкой букашки, как я, наша великолепная «Мисска» изменила своим принципам. Только вот не льстило ни фига, а здорово злило.
Она опять начала наезжать.
– Разве я не говорила тебе, тварь, и близко к Алексу не подходить? – Я молча стала рыться в сумке, якобы ища что-то важное. На самом деле хотелось на чем-нибудь отвлечься, чтобы не сорваться и не наговорить того, о чем я позже буду страшно жалеть. И я пока еще хочу доучиться именно в этом универе. А Лошадиный папаня может устроить, чтобы я вылетела не только из него, но и из города.
Лучше затолкать свое возмущение куда подальше и помалкивать.
Эта дура вдруг дернула ремешок сумки, она вырвалась из моих рук и улетела в сторону. Тетради, учебники, какая-то мелочь живописно раскинулась по линолеуму. Аудитория затихла. Теперь все наблюдали за разворачивающимся скандалом. Только наблюдали. Кроме меня самой никто не будет пытаться мешать Лошади. Никто не хочет проблем.
А я?.. Что мне делать? Поддаться раздражению и высказать все, что я думаю?.. И огрести по полной проблем. Или смолчать, перетерпеть? Здравый смысл голосовал за второе, а чувство безнаказанности, проснувшееся из-за безнаказанности первого открытого сопротивления Лошади, кричал: "Да скажи ты ей все! В лицо, громко, чтобы не только она слышала..."
Я не героиня. Я простая серая мышка – для окружающих. Да и немного – внутри. Я побаиваюсь давать открытое сопротивление... Но поведение этой "Мисски" меня бесит. Настолько, что злость трудно сдержать.
Но сдерживаю. Закусываю до боли губу, встаю с места, наклоняюсь, чтобы поднять свои вещи. От пинка изящных до приторности сапог тетрадь уехала под соседние парты. Прямо из-под моих пальцев, и если бы я не одернула руку, эта дура точно бы по ним попала.
– Чего молчишь? Страшно стало? – глумливо пропела Лошадь. Сапоги приблизились прямо к носу. Я поняла, что бесполезно и унизительно пытаться поднять вещи, и распрямилась.
– Еще чего, – тихо сказала.
Очень неприятно, когда тебя грубо хватают за подбородок и длинные ногти впиваются в кожу. И унизительно поддаваться чужой силе, послушно вскидывая голову, когда этого совершенно не хочешь.
Мерзкие, наполненные такой злобой, что не хотелось смотреть в них больше нескольких секунд, глаза приблизились. Если она надеялась, что таким образом я зажмусь и съежусь, то пусть обломится! Ненавижу, когда на меня давят!
Я не спешила отводит взгляд, и Лошади это очень не понравилось. Она отодвинулась и занесла руку, но ударить не успела. Обернулась за звук хлопающей двери, опустилась руку и с милой улыбочкой повернулась всем телом к зашедшему в аудиторию. Я убедилась в предположении – это был Леша, никто не действует на Лошадь подобным образом, кроме него. И он смотрел прямо на нас, переводя несколько вопросительный взгляд с Лошади на меня. Потом взгляд зеленых, вроде как потемневших глаз, стал совершенно непонятного выражения. На спокойном лице появилась дружелюбная улыбка – привычная и знакомая всем одногруппникам. И парень, поправив рюкзак за лямку, подошел к нам. Лошадь прямо лучилась радостью, усиленно скалилась в ответ и "мило" хлопала наклеенными ресницами. Леша ее старания оценил все той же улыбкой.
Окинув взглядом живописно разбросанные по полу мои вещи, вернулся ко мне, зачем-то, положив на плечи руки, усадил на стул. Ничего не говоря, стянул рюкзак, положил его мне на колени, а Лошадь деликатно подцепил за локоть, одарив ласковой улыбкой и что-то шепнув ей на ухо – "Мисска" аж вся расцвела – увел. Перед тем, как скрыться в дверном проеме, она обернулась и послала мне наполненную самодовольством улыбку.
Группа потихоньку отмирала. Слышались шепотки, и все об одном и том же – "Почему он ее увел? Куда? Зачем?"
Я тряхнула головой, сбрасывая оцепенение. Руку даю на отсечение, сейчас будет что-то плохое... Никогда, никогда прежде не видела у Леши такой натянутой улыбки. Раньше, пару месяцев назад, когда мы только-только с ним познакомились, я бы не смогла отличить подобную улыбку от настоящей – показалось бы, что они одинаковы. Но сейчас я могла сказать с уверенностью – фальшивая.
Вскочила с места и со всех ног помчалась за ними. Проверила сначала правый коридор, уперлась в тупик, не найдя их, побежала в противоположную сторону.
У меня плохое предчувствие. О-очень плохое.
Когда надо, бегаю я очень даже неплохо. Оббежав половину корпуса, я отыскала Лешу и Лошадь, внизу, на первом этаже. Парень продолжал вести "Мисску" за локоть, можно даже сказать – тащил ее вперед, но делал это не настолько настойчиво, чтобы Лошадь что-то заподозрила. Она что-то щебетала с милым лицом, парень молчал, а может и говорил, не знаю – мне был виден только его тыл. Вот, сейчас еще сильнее убеждаюсь в наигранности его поведения – еще более четкие шаги и резковатые движения.
Я кралась за ними, прячась в толпе, за колоннами в холле, через который они и проходили – в общем, старательно играя в партизана, игнорируя насмешливые взгляды окружающих. Главное, чтобы Леша не посмотрел назад и не увидел меня, а на остальных чихать.
Они остановились возле каморки наших универовских охранников, пару минут Леша поговорил с ними, протянул руку в каморку, кажется, что-то взял...
Звонок в холе всегда звучит оглушительно. Толпа студентов дернулась и стала усиленно расползаться по обеим сторонам коридора. Я на мгновение застыла, не зная, куда идти – вперед и продолжать партизанить, или назад, на пару. Но предчувствие вопило громче совести, и я побежала нагонять Лешу.
Они дошли до самого конца опустевшего коридора. В таком было очень трудно прятаться – пришлось затаиться на середине пути за единственной колонной и, ненадолго выглядывая из-за нее, подсматривать за парочкой. В кавычках!
Они спустились в подвал – там располагался огромный спортивный зал, душевые, раздевалки и помещения со спортивным инвентарем. В общем, на цокольном этаже располагался спортивный уголок. Только они скрылись из виду, рванула вперед... на цыпочках, правда, чтобы они не услышали мой топот.
В голову закралась очень нехорошая мысль – а вдруг Леша ее того... мячом или гирей по башке? Но я отбросила ее, как совершенно глупую. Такие мужчины как он не бьют женщин, какими бы они ни были.
Нижняя дверь была открыта настежь – еще с лестницы хорошо просматривался далее идущий коридор. А вот ни Леши, ни Лошади не было видно.
Коридор прямой, они не могли пропасть!.. Разве что не свернули в зал, душевые или раздевалки.
Щелкнувший ключ дал точный ответ на этот вопрос.
Звук, печально знакомый каждому из нашей группы. Препод по физре, гадкий, мелкий и плюгавый мужик, мастер по какому-то там виду спорта в далекие советские времена, радикально боролся с невыполнением нормативов. Не пробежал за нужное время? Не отжался столько-то раз? Не выйдешь, пока не сдашь, как нужно, а заодно и вся группа тоже. И ему было плевать, что у студентов есть пары и кроме физры. А чтобы студенты не убежали, он закрывал зал на ключ, и с гадкой улыбочкой, демонстративно садился перед дверью...
"Что он собирается с ней делать?!" – только одна мысль в панике бегала по опустевшей черепной коробке. Ноги передвигались не менее быстро, и скоренько доставили меня к двери. Осторожно дернула ручку. Заперто.
Я была готова выть перед этими закрытыми дверьми, царапать ее, как какая-то кошка, даже голос подать – лишь бы остановить то, что произойдет.
Послышался приглушенный шум. Я замерла, приникла ухом к щели между косяком и дверью.
Кажется... что-то тащат. Крупное. Уж точно не человеческое тело...
С размаху хлопнула себя-дуру по лбу и, нагнувшись, приникла глазом к замочной скважине. Потопталась, в надежде увидеть этих двоих... и, наконец, увидела. Ближе к углу. Было мало видно: Лешу, стоящего полубоком, а вот Лошадь только частями. Они стояли друг напротив друга, рядом валялся мат – понятно теперь что там тащили.
И неожиданно... Парень поднял руки и толкнул пискнувшую "Мисску" на мат.
– Раздевайся, шалава. – По залу разнесся холодный и... презрительный голос. Если бы я не видела, как шевелились его губы, ни за что не поверила собственным ушам. – Ну! Ты же этого хочешь? – ледяная насмешка.
Девушка замерла. Я тоже.
Голос любимого человека... он стал совершенно незнакомым. Доброжелательный, улыбчивый, милый... можно подобрать столько хороших слов. Но не такого Лешу я видела.
Его противоположность. И это стало тем еще шоком.
Я застыла, про все забыв: и про окружение, и про свою неудобную позу... существовала только щелка замочной скважины и разворачивающаяся за ней сцена. Дикая, непонятная и глубоко шокирующая.
Согнутые в коленях ноги Лошади задвигались, словно девушка приподнималась. Она-то отошла от шока, а вот я пока нет. Мелькнула рука, и вот – показалась часть ее лица, и то по большей части занавешенная несколько спутанными волосами.
– Какой ты нетерпеливый... – томно пропела Лошадь. Она вызывающе изогнулась, не отрывая взгляда от стоящего рядом парня. У него выражение лица не менялось -холодная, презрительная маска. – А может, поедем ко мне? Или до машины потерпишь, она...
– Здесь, – очень грубо сказал... нет – приказал парень. Лошадь недовольно фыркнула, и... все-таки начала делать, что он сказал – раздеваться. Не спеша расстегивала пуговицы на кофте... кажется, у нее под ней было только белье. Леша смотрел на раздевающуюся девушку, и к презрению добавилась только открыто выраженное недовольство. Он скривился.
– В темпе!
– Раньше ты был более ласков, – с оттенком недовольства, но все с той же томностью откликнулась Лошадь, взяв краешек кофты двумя пальцами, театрально опустила ту на мат. Рисуясь, потянулась за спину...
– Оставь эти тряпки, – слова Леши остановили ее. – Раздевайся дальше, и быстро. – И ни намека на злость в голосе... может, она читалась в его глазах?
Я поняла, недавно особенно четко, когда Леша лежал в больнице – я почти не знаю человека, которого люблю. Кроме его внешности – я могла запросто воспроизвести ее в голове, просто закрыв глаза. Кроме заученного до мельчайших полутонов голос, звука шагов. Знала некоторые его привычки, примерно – предпочтения в музыке. И все. Семья? Недавно узнала, что у него есть сестра и была в шоке. Мать? Отец? Еще братья-сестры? Не знаю. Увлечения? Что он любит и не любит? Где живет помимо общаги? Когда родился? Где? Не знаю.
Я думала, что больше всего знаю его характер – легкий, компанейский, люди так и тянутся к парню, с улыбкой шагающего по жизни. Он дружелюбен, отзывчив – никогда не откажет в помощи, добр, жизнерадостен... собери все положительные качества, какие только есть и это будет Леша. Которого, казалось, я знала. Но – нет. Сегодня... сейчас я вижу нечто иное. Правильно заметила пару минут назад – его противоположность. Холодное, с примесью презрения, словно он смотрел не на девушку, а на нечто мерзкое, отвратное, выражение лица. Я даже не подозревала, что родное лицо может быть таким. А глаза? Сколько в них льда, сухого и колючего настолько, что кажется, вот-вот порежешься о бритвенно-острые края. Черты лица, идеальные – не побоюсь этого слова, потому что так и есть, – сейчас, вместе с этим ледяным взглядом они обострились. Стали... неживыми. Даже золотистые волосы, смешные, вечно растрепанные, чуть вьющиеся – они добавляли Леше такого задора и шарма... Ничего подобного теперь. Жесткое выражение лица ничем не смягчить.
Даже до меня доходили волны угрозы, исходящие от него. Хотелось затрястись и убежать, быть как можно дальше от этого пугающего человека. Но это подсознательное. Я... Я никогда так не сделаю. Это все только первое впечатление. Это просто шок виноват. Скоро все пройдет...
Почему я не убегаю? Не хочу смотреть, как он... с ней... Не могу даже об этом подумать. Становится очень больно.
Это почти как... предательство. А когда предает тот, от которого ты этого не ожидаешь – да ты даже не веришь до определенного момента, что он способен на подобное, – больнее в несколько раз.
Не хочу видеть то, что будет дальше. Я не маленькая девочка и знаю, что. Но не ухожу. А ведь шок немного прошел, и я могла двигаться. Но не отходила от щелки и с замершим сердцем продолжала наблюдать.
Сколько я буду так стоять? Нет, не так – до какого момента выдержу? Не знаю.
Девушка осталась только в белье. Одежда неряшливой кучей валялась рядом. Она отбросила волосы за спину, призывно улыбаясь, опершись на руки, откинулась назад, голые ноги недвусмысленно раздвинула в стороны. Леша присел на корточки и потянулся к ней. Между ними сантиметров двадцать, не больше... тянуться долго и не надо.
Во рту появился противный привкус. Морозило. Сердце... оно до последнего не верило в происходящее. До самого последнего мгновения. Только разум уже давно все понял. А оно – нет. И не хотело.
В зале очень хорошая акустика. Так что даже шепот доносился до меня.
Нет, он не поцеловал ее. Даже не дотронулся. Только склонился к уху и соблазнительным тоном, от какого обычно мурашки бегают по всему телу и появляется странное томление, прошептал:
– А теперь мы поиграем.
И тут произошло то, о чем ни я, ни тем более Лошадь, не задумывались.
Леша распрямился и отошел на шаг. Наполненная довольством усмешка на губах. Презрение и только оно на лице. А в правой руке он сжимал тряпки, в которых только через пару секунд признала одежду девушки. У той открытое непонимание происходящего. У меня, признаюсь, тоже... А еще сумасшедшая радость.
– Мы поиграем в "Найди свои тряпки", – громче, насмешливо сказал парень. – Можешь ориентироваться по мусоркам на этажах, в какой-нибудь точно отыщешь свою одежку. И да, не волнуйся, – явно издеваясь, протянул он, – в последнее время я слишком добрый, и поэтому не заставлю женщину, какой бы она не была, шляться по морозу... Или стоит? Как думаешь? – Леша сделал вид, что задумался. Но только – сделал. На самом деле он все уже решил. Эта решимость хорошо читалась в его глазах и думаю, была понятна не только мне.
Потребовалось достаточно времени, чтобы Лошадь сообразила, что вообще происходит.
– Ты не посмеешь! – истерично запаниковала она. Даже попыталась подняться, но рык, больше никак не назвать, заставил ее плюхнуться обратно, лупая расширенными удивленными глазами:
– Сидеть! – от дальнейшей вкрадчивости пробежали мурашки по телу. От страха. – Только двинься, и можешь прощаться со своей жизнью, с***. Не выводи меня.
Что может последовать после, я не хотела представлять, но знала – его тон отлично давал это понять. Пусть Лошадь и тупа, но здравый смысл у нее был. Она не двигалась. Леша окинул ее задумчивым взглядом и удовлетворенно кивнул.
– Вот и умница, – он улыбнулся. Искренняя улыбка... но кто сказал, что в ней был хоть намек на что-то теплое? Скорее, жуткое и пробирающее насквозь. Парень кинул звякнувшие ключи на мат. – И еще кое-что. Когда найдешь свои тряпки, не забудь зайти в деканат и написать заявление об уходе. Для тебя будет лучше, если я больше не буду видеть тебя. – Парень усмехнулся. – Ты прекрасно знаешь мои возможности. Не надейся на папочку. Он только в этом городе хозяин и бог.
Леша пошел ко мне, то есть – к выходу. Сердце испуганно заколотилось, я запаниковала – очень не хотелось бы, чтобы он заметил меня здесь... Почему? Понятие не имею. Но не хотела – и это факт. От "глазка" отскочила, как ошпаренная, и ломанулась к лестнице. Но довольно громкий крик "Стой!", заставил остановиться и обернуться. Каюсь, первая мысль была, что это мне кричат, но нет. Голос определенно принадлежал Лошади. И кричать она могла только Леше.
Я замерла, опираясь рукой о перила, готовая в любую секунду сорваться с места. Надо бы бежать, пока не стало поздно, но любопытство... О, это великое любопытство, столько людей и кошек оно сгубило?
Девушка сказала еще что-то, слишком тихо, чтобы разобрать. Я услышала только "зачем" и "мной".
Голос Леши наоборот был громче и четче.
"Почему?" – прозвучало задумчивое. Не деланное, а, кажется, вполне искренне.
Похоже, он не собирался выходить, и я быстро – и тихо, конечно – пробежалась обратно до двери и приникла к замочной щелке. Еще когда я только нагибалась, парень продолжил:
– Потому что я так захотел. Ты меня раздражала своим поведением, и я захотел напомнить зарвавшейся девчонке ее место. А я всегда делаю то, что хочу.
Теперь он вообще стоял спиной. Зато Лошадь – лицом, но нужна мне была ее перепуганная, с выпученными глазами, рожа? Но поймала себя на мысли, что взглянуть на такую рожу приятно. Наконец-то вся эта ее спесь оказалась сбита. Но смотреть долго? Нет, совершенно не хочется.
И... даже не знаю, хотела бы смотреть на лицо Леши, холодное и чужое. И, одновременно с этим, хотелось до жути. Как всегда – разрываюсь от противоположных чувств, не зная, какое из них сильнее.
На лице девушки появилось жалобное выражение.
– Это ведь из-за той лахудры, так? Отвечай!
Даже я почувствовала – не нужно было ей говорить с таким требованием. Смелая... или просто глупая. Я бы не посмела говорить таким тоном... Едва пришла эта мысль, я задумалась: а как бы поступила, если бы оказалась на месте Лошади? Скорее всего, не смогла поднять головы, забилась в самый дальний угол и молчала. Пытаться представить, чтобы творилось бы в груди, содрогнувшись, не стала.
И да, я поняла, кого она имела в виду, только какая разница? Пусть что хочет, то и говорит. От этого мне ни холодно, ни жарко.
От фигуры парня потянуло угрозой. Правда, настолько ощутимой, что, казалось, ее можно было пощупать. Он сделал шаг вперед. Не знаю, что Лошадь увидела на его лице, но она с еще большим испугом подалась назад. Даже я испугалась за свою недоброжелательницу.
Второго шага не последовало.
– Приказываешь? – уточнил парень. – Во-первых, не смей этого делать. Во-вторых, прикуси язык.
Лошадь хотела что-то добавить, даже рот раскрыла, но захлопнула его, так ничего и не сказав. Она опустила голову.
– Почему ты заступаешься за нее? – глухо спросила девушка. Сердце екнуло в груди, и я еще сильнее приникла к двери. Очень хотелось услышать ответ Леши.
Ты сказал, что я, быть может, один из самых близкий тебе людей. Сказал, что без меня скучаешь... Я слышала быстрый стук твоего сердца, когда была близко.
Но ты так и не сказал ничего больше. "Дорогой человек" – это можно понимать по-разному. Это не значит ответная любовь. Приязнь, может, но не любовь. А может... боюсь сделать неверные выводы и обжечься. Позавчера сказала Мари чистую правду.
– Это мое дело.
– Почему она? Почему не я? – Девушка словно и не слышала Лешиного ответа, продолжала тихо говорить. – Ведь ты меня первой увидел. Меня, а не ее. – Я ловила каждое ее слово с необычайным вниманием, боясь что-то упустить. Помню как сейчас – Леша пришел в универ одновременно с моим возвращением после болезни. И подсел ко мне. Потом через пару дней нас поставили в пару на английском, и мы начали делать проект... Получается что, Леша когда-то в это время... встречался с Лошадью? А... когда перестал?
Как же мучительно хотелось получиться ответы на эти вопросы!
– И я должна была занять ее место! – теперь ее голос, наоборот, стал повышаться. Она резко вскинула голову, и с яростным, каким-то... больным взглядом крикнула: – Я же тебя люблю!
Я едва не упала на пол от такой новости.
Она... Лошадь, та, кто пренебрежительно относится ко всем, кроме себя-любимой... влюбилась?! То есть, то, что она преследовала Лешу, не просто спорт, а влюбленность?
За шоком последовало возмущение и... жгучая ревность? Я сама удивилась силе этой ревности.
И... я смотрела на Лошадь... Милу. Сейчас в ней как никогда было столько... человечности, что ли? Я видела обычную девушку. Не стерву. И от этого мое мнение о Миле стало немного лучше. Но только на немного. То, что она творила столько лет, не исправить однажды показанным жалостливым видом. Я жестока? Возможно, так и есть. Я никогда не умела забывать обиду и прощать врагов.
– И? – деловито, словно он стоял на базаре и приценивался к какому-то овощу, спросил Леша.
Выражение лица девушки: жалобность, удивление и непонимание, застыло.
– В смысле? – тихо, с непониманием, переспросила она.
– В смысле – и что ты от меня хочешь?
Мила захлопала глазами, открыла рот... и закрыла его, отведя взгляд. Знакомая ситуация – нужно что-то сказать, как-то объяснить... но подобрать правильные слова ты не можешь.
Надеюсь, это первая и последняя наша с ней схожесть.
– Говорю в последний раз. Слушай и запоминай так тщательно, как только умеешь. А если не можешь запомнить, запиши. – Спокойный и беспристрастный голос, с некоторой ленцой... Словно ему до зубовного скрежета надоело происходящее. – Мне нет дела до тебя, а значит, и до твоих чувств. Ты – раздражающий меня фактор, а от всего, что может меня раздражать, я избавляюсь. Так что советую по-хорошему – уезжай сама. Я буду счастлив, если больше тебя не увижу. – Леша развернулся. На секунду показалось, что он посмотрел прямо мне в глаза... аж все внутри заледенело. Но вот его взгляд переместился выше. Я выдохнула, решила больше не искушать судьбу и на цыпочках побежала к лестнице.
"Для тебя лучше, если это счастье продлится подольше", – меня, преодолевшую второй этаж, нагнала фраза Леши. Судя по четкости услышанного, он сказал это уже выйдя из спортзала.
Значит, вполне возможно, что скоро будет тут! На все тех же цыпочках со скоростью света поднялась на самый последний, пятый этаж, побежала по коридору и, не найдя ничего лучше, нырнула в женский туалет. Там просидела двадцать минут, отсчитывая время по мобильнику. И только по истечении срока добровольного заключения рискнула выглянуть наружу.
Коридоры были абсолютно пусты. Из глубины аудиторий и кабинетов, когда я проходила мимо них, слышались голоса преподавателей и студентов. Прошла до конца коридора пятого этажа, потом четвертого, и так далее, остановившись только на первом, перед спуском в подвал.
Шла и размышляла. Тишина и свободное время всегда приводят к каким-либо размышлениям, так всегда случается. Перед глазами встало воспоминание о выражении лица Леши. Встало и не хотело исчезать.
