Текст книги "Солнечный листопад-1 (ч.1-6) "
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 45 страниц)
Упираясь парню в грудь изо всех сил, отстраняюсь.
– Нет, не плевать! Тебе нужно возвращаться в больницу!
Он с видом страдальца закатил глаза.
– Ну почему всегда все так оборачивается? Захотел побыть с тобой наедине – прибегают твои родственники и устраивают мне мучительные испытания. Захотел признаться – меня сбивает в ледяную реку снегоуборочная машина, которой нужно было проехать именно в тот самый момент. Вышел с тобой погулять – и опять эта машина! Хочу сделать то, что больше всего на свете хочу – вынужден отказаться от затеи из-за болезни... Почему мне так не везет?
Я решила проигнорировать свое любопытство насчет прозвучавшего загадочного "хочу".
– Сейчас самое главное – вернуться в больницу, – продолжаю гнуть свою линию. – Вставай!
Кое-как я стаскиваю парня со скамейки и тяну за руку в сторону больницы. Он послушно и молча шагает за мной. И пока не довела парня до ее дверей, не остановилась. Он уже понял, что спорить со мной бесполезно и взялся за дверную ручку.
– Придешь завтра? – на несколько мгновений оборачивается Леша. Я киваю, и только тогда парень заходит внутрь.
13
Захожу в кабинет, тихо, как всегда. Меня должны не замечать, тоже как всегда. Но – нет. Разом обернулись три уже знакомых одногруппника, и с перекошенными лицами кинулись на меня. В тот момент показалось, что они хотят разорвать меня, за что, было неясно, времени размышлять не было, и я выскочила за дверь, захлопнув ее перед самыми носами преследователей. Послышались несколько глухих ударов. И тишина. Она показалась настолько подозрительной, что я даже решилась немного приоткрыть дверь... и обнаружить поднимающихся с пола одногруппничков. Без зверских выражений на лицах.
Оказывается, они даже не задумывались о моем убийстве, просто вопрос, их волнующий, был настолько срочен и важен, и подождать моего приближения они не смогли. Угу, и рванули навстречу сами. "Никаких плохих намерений. Зверские лица?! Откуда? Нет-нет, показалось!" – вот так оправдывались, а один еще и руками экспрессивно размахивал... видимо, думал, что так до меня быстрее дойдет смысл сказанного. Двоих остальных я знала – это парни, с которыми я и Леша отмечали Новый Год – Ник и этот... как же его... ну, в общем, водитель тот.
Я искренне извинилась за вынужденные шишки и поинтересовалась, что же это за такой срочный вопрос? Меня тут же обвинили в обмане. Причина? Я не сказала, что их друг попал в больницу... А самим заметить? Между прочим, они вместе с нами живут в общаге! Поток вопросов: "А что случилось? А как он?" удалось ненадолго прервать и задать парочку интересующих уже меня вопросов. С чего вдруг они ко мне прицепились?!
Эти трое, оказывается, целое расследование устроили.
Их "хороший друг" не появлялся в универе несколько дней подряд. А, учитывая ранее идеальную посещаемость, это странно. Я появлялась одна, и это тоже их насторожило. Эта троица решила зайти в комнату Немрина и все выяснить. Но там его не обнаружили. Решили расспросить соседей. В наличии оказался только спящий Сергей, которому лишь бы отвязаться от мешающих спать и дальше. Вот он их и послал... ко мне. Как к лицу наиболее приближенному. Они пошли ко мне. Меня тоже не оказалось. Тут эти детективы посовещались и решили повторить опрос соседей, в ходе которого выяснилось, что я, оказывается, ушла в больницу. К искомому Алексу Немрину. И кто такой болтливый... Зуб даю – Анька.
В процессе пересказа этого бреда, вокруг нас собиралось все больше народа. Не особо ошибусь, сказав, что почти вся группа. Особо жадно ловили каждое слово "блондиночки", вздыхали и шушукались, недовольно поглядывая на меня.
Детективы гордо закончили пересказ своих приключений и потребовали ответа: "Что случилось с Алексом Немриным". Мне это уже, честно говоря, надоело, да и звонок должен был скоро прозвенеть, а я еще материал не повторила. И поэтому я честно, ну почти честно, подтвердила что он находится в больнице из-за простуды. Все. Протиснулась сквозь толпу и прошла на свое место, игнорируя с три десятка внимательных взглядов.
Я думала, что гвалт прекратится с наступлением пары... как бы не так! Ничто не могло помешать воспылавших заботой одногруппничкам. Я слушала их краем уха... Кто-то предложил навестить больного и все радостно согласились, а я покосилась на Аньку, сидевшую с видом "а-меня-здесь-нет-и-вообще-я-не-при-чем". Если бы не ее болтливый язык!.. Дальше кто-то умный высказался, что приходить с пустыми руками как-то не очень. И одногруппники стали решать, чем же дополнить свое "сиятельное" появление перед больным. Основными предложениями были фрукты, цветы и – а это чисто от мужской половины – водка с перцем. Группа разделилась на три воинственных лагеря и старались доказать друг другу прелесть именно своего варианта. И так – до самой последней пары. Я с интересом осматривала группу со своей задней парты, делая ставки, кто первым сдастся. Все уже выдохлись, кое-кого уже тоже можно было определять в больницу – голоса сорвали... Меньше орать нужно!
Ну, пока такой расклад меня очень даже устраивал. Не хочу, чтобы эта толпа приходила к нему. Пусть эгоистично, но как уж есть.
После моего признания, так хотелось побыть с ним... причем, без свидетелей! Просто... поговорить, наверное. Посидеть рядом...
Спрятала полыхающее лицо в ладонях. Совсем не хотелось, чтобы меня увидели такой! Особенно сыщики те... еще начнут новое расследование, а оно мне надо?
Звонок. Я быстро кидаю вещи в сумку и почти бегу на выход.
– А может ну его, притащим все? – чей-то замученный, тихий голос. Но услышали все и нестройным хором угукнули. Нога гулко впечаталась в пол, полностью выражая раздражение своей хозяйки.
Вот так у меня появилась компания. И в заполненном автобусе, получившим прибавление в тридцать человек, было ну очень весело. Не только мне.
Я зашла после того, как все желающие ввалились в палату, где то и дело раздавались крики, визги и восклицания. Толпа одногруппников окружила кровать двойным, а то и тройным кольцом, и, не прекращая, возились и толкались, стараясь пробиться поближе и увидеть больного. Которого, к слову, стоящей позади всех мне совершенно не было видно. Хоть на стул вставай! Или на подоконник можно сесть... что и решила сделать. Парень еще и сел, так что теперь он стал виден.
У парня были такие глаза – округленные, испуганные, мне жалко его стало... а еще захотелось кое-кого болтливого – вон она стоит возле изголовья кровати – кровожадно стукнуть об стенку. Но даже в таком состоянии Леша дарил свою яркую улыбку всем и каждому, отвечал на вопросы, даже глупые, и смеялся. Эти перекрашенные поганки льстиво хихикали и льнули к кровати, хлопая своими наращенными "опахалами". И мне это ну совершенно не нравилось. Я негодующе ерзала на своем подоконнике, но сделать ничего не могла. Не буду же я этих "блондинок" за крашенные лохмы оттаскивать? Картинка, нарисованная воображением, была настолько хороша, что я всерьез задумалась над таким вариантом. А руки как сразу зачесались!..
– В общем, держи, болезный! – объявил Ник, кое-как вытащив из-под под характерно звякнувший пакет и опустив его на постель. Бутылки потеряли устойчивость и повалились в разные стороны, из-за чего пакет раскрылся и обнажил все свое содержимое. Я с удивлением вытянула голову. Нет, ну зачем они притащили три бутыли этой дурацкой водки? Купать в ней его решили? Еще виднелся полупрозрачный пакет с бананами и какими-то круглыми мелкими фруктами, не разберу, какими именно – далеко и цвета не знаю. Больной с еще большим удивлением осматривал содержимое.
– И вот это тоже тебе! – одна из девушек с шелестом вытащила довольно симпатичный букетик и с ободряющей улыбкой вручила его Леше. Ее я тоже знаю – эта девушка ехала на переднем сидении, рядом с водителем, подбросившим нас до дачи Ника. Она еще тогда не вызывала раздражения, скорее наоборот – симпатию некоторую. И в отличие от остальных – язык просто не поворачивается назвать девушками этих "блонди" – она не заигрывала.
Девушка потянулась к пакету и, быстро выложив из него все, кроме водки, убрала, объявив:
– А эту дрянь я заберу.
Парни наперебой возмущенно загомонили, особенно надрывался Ник, он даже пытался добраться до вожделенного пакета, но девушка была непреклонна. Рядом с ней вырос тот самый водила. Весьма крупный парень, надо признать. Один его взгляд – и остальные парни резко передумали помогать своему старосте Нику в битве за пакет.
Лешу, который тайком уже почистил банан, и теперь по кусочкам отправлял его в рот, происходящее откровенно забавляло – он засмеялся, и за это был обозван обиженным Ником предателем. То еще лицо у старосты было, как говорят – обиженного хомячка.
Дальше последовали стандартные вопросы о здоровье и самочувствии. Леша улыбался и беспечно отвечал, что все у него нормально, ничего не болит и не отваливается. С такой-то улыбкой... ну кто ему не поверит? Вопрос риторический.
Одна из дур, соблазняюще сверкая своим оскалом, все придвигалась, придвигалась, и в конце концов вообще уселась на край кровати! Я забулькала, напоминая самой себе вскипающий чайник, разве что пар из ушей не шел.
Парень тоже заметил откровенные поползновения в свою сторону и довольно часто бросал на нее задумчивый взгляд. Она в ответ пылала своими, и всячески старалась привлечь его внимание. Мисс вселенная местного розлива... всегда терпеть ее не могла. Пусть и красивая она – когда наложит на себя тонну "штукатурки" – зато характер наимерзейший. Настоящий характер эгоистичной стервы, привыкшей всячески манипулировать окружающими, чтобы добиться каких-либо своих целей, и делать все, что угодно, для получения желаемого. Но строит она, конечно, из себя прямо ангела во плоти! И многих такое поведение обманывает...
Я не дура, понимаю и даже уже вижу, что такой парень, как Леша, нравится многим из группы. Но они стоят молча, хоть и смотрят недовольно – эта "Мисс" давно запугала своих конкуренток.
Она заливисто засмеялась, картинно откинув назад свои длинные лохмы, и не менее картинно положила руку обратно на колени.
– Алекс, – томно выдохнула она в секунды общей тишины. Пододвинулась еще ближе. – Может, тебе нужна какая-нибудь... помощь. – Она сделала многозначительную паузу перед последним словом и окинула парня откровенно-оценивающим взглядом. Все как-то примолкли и наблюдали за этими двоими. Парни вообще сделали вид, что их здесь нет, а девушки скривились.
И за это я ее тоже терпеть не могу – абсолютную и безоговорочную власть. То, что ты красивая, мамочка твоя работает секретарем мэра, а папаша "новый русский", еще не значит, что тебе все дозволено! Но я никогда не скажу этого вслух. Все ее боятся, и я не исключение, к сожалению. Остается только смотреть, как эта "мисска" липнет к небезразличному мне парню.
Леша улыбнулся, так же как улыбался всем.
– Спасибо за предложение, но не нужно, – доброжелательно ответил он.
"Мисска" уже совсем откровенно и вызывающе оскалилась.
– Правда? Совсем-совсем ничего не нужно? – томно прошептала она.
Парень, не меняя выражения лица, кивнул. Само обаяние. Сама вежливость. И четкий отказ... Х-ха! Да я готова была расцеловать его за такой "отшив". "Мисска" медленно покрывалась некрасивыми пятнами – ай-яй-яй, как же так? – и прожигала парня злобным взглядом. Он отвечал улыбкой. Все молчали, но кое-кто не удерживался и ухмылялся.
– Ты еще пожалеешь, – не каждая змеюка могла посоперничать с ней по шипению. Гордо задрав нос, она грубо протолкнулась сквозь толпу и напоследок оглушительно хлопнула дверью.
С ее уходом атмосфера сразу стала легче.
Троица детективов потеснила больного и нагло расселась на койке, чтобы пересказать события прошедших дней. Кто-то ушел, кто-то остался, но первых было все же больше. В конце концов, ушла, попрощавшись и взяв обещание о скорейшем выздоровлении, и последняя троица.
Долгожданная тишина и простор.
А я вот уходить не собиралась. Если, конечно, меня не выгонят.
Леша зевнул, потягиваясь всем телом, и только после этого наконец-то повернул голову в мою сторону. Надо было видеть настолько вселенскую усталость на буквально пару минут назад улыбающемся лице.
– Ну и зачем ты их привела?
Я возмутилась:
– Не приводила я их! – И рассказала о предательстве своей соседки...у-у-у, устрою я ей, только до общаги доберусь!
– Понятно, – под конец только и сказал он. Покопавшись в лежащем рядом пакете, вытащил банан и протянул мне. – Будешь?
Я прислушалась к себе и радостно закивала – в желудке с утра еще ничего не бывало. Но чтобы дотянуться до банана, пришлось покинуть жесткий подоконник – о чем я нисколько не жалела – и подойти ближе.
Не зря казалось, что фрукт отдаляется, хоть я и подхожу. Парень подманивал меня, как какого-то зверька, а когда я подошла достаточно близко, схватил за руку и начал подтягивать к себе. Медленно. И я могла бы вырваться... но совершенно не хотела этого делать. По телу прокатывали волны легкой дрожи, я смотрела на его спокойное, снова задумчивое лицо, а он – а на собственные пальцы, скользящие по моей руке все выше.
Такое короткое расстояние – меньше метра, так почему оно настолько растянулось?..
Усадил меня рядом с собой, и не успела я протестующее пискнуть, как он уложил кудрявую голову мне на колени, явно перепутав с подушкой, и растянулся на кровати. А руку мою положил на твердый живот, переплетя пальцы.
– Ничего не говори, хорошо? Голова болит.
Я и... не была против. Скорее – ошарашена. И жутко смущена таким откровенным поведением.
Но что я хотела – ведь призналась, Леша тоже сказал, что я ему небезразлична...
То есть, теперь так будет всегда?..
Хорошо, что он не смотрит вверх. Не надо ему видеть, настолько я смущена такими выводами. Он смотрел в окно, где вновь падал снег.
Наверное, в больнице очень тонкие стены, раз издалека слышно шаги проходящих по коридору.
Шла женщина – каблуки очень громко стучали по плитке пола. И именно возле нашей двери шаги стихли. А через несколько секунд она открылась. Я сбросила голову ойкнувшего парня с колен, а сама вскочила. Что надумают врачи, когда увидят подобную сценку? А вдруг перестанут в больницу пускать? Но вошедшие ни капли не были похожи на врачей.
Довольно высокая девушка с забранными в хвост темными волосами и знакомым лицом. Почему оно показалось знакомым, дошло чуть позже. Я же позавчера видела ее в коридоре! И рядом с ней... сосед Леши?
Стоп. Значит, не зря она показалась подозрительной. Не зря я обратила на нее такое пристальное внимание. Эта девушка два дня назад ходила к Леше...
Последний принял вертикальное положение и с по-мальчишески радостной улыбкой от уха до уха замахал ей рукой.
– Маринка!
Едва он только произнес это имя, в голове что-то щелкнуло.
Названная Маринкой просто таки скопировала улыбку парня, нет, правда, почти в точь-точь. "Удивительно, как может меняться лицо человека, когда он улыбается", – пронеслась мысль.
– Лекс, привет! – звонко воскликнула она. Сосед вяло махнул рукой и спрятал ее обратно в карман джинсов. Взгляд девушки перебежал с парня на меня, стал заинтересованным. Я в ответ подозрительно рассматривала ее. Это кем же она может приходиться Леше, раз они так дружелюбно общаются... словно знают друг друга давно. И еще это имя... мне кажется, я слышала его когда-то.
– Мы ведь встречались раньше, да? – с легким оттенком любопытства спросила она. Я кивнула, подтверждая. Девушка одарила парня насмешливым взглядом. – Ну, партизан, ты будешь знакомить меня со своей подружкой или нет?
– Придется, – вздохнул за спиной парень и перешел на несколько официальный тон. – Девушки, знакомьтесь. Мари – это Соня, – девушка приветственно кивнула. – Соня – это Мари, моя сестра.
Чувствую, как челюсть медленно, но верно отвисает.
Эта девушка... его сестра?!
Девушка продолжала улыбаться, и теперь понятно, почему так знакомо. У нее практически такая же улыбка, как и у ее брата. И изгиб губ тоже, если присмотреться...вроде.
– Так значит, это ты та самая Соня? А Лекс много о тебе рассказывал!
– Правда? – отмерла я, заодно и подняла челюсть. Конечно, я удивлена, что у Леши есть сестра, но... это не удивительно, как-то так. Об этом парне я ничего не знаю – в этом особенно убедилась, когда он попал в больницу и начал необычно себя вести.
Вот, еще одна зарубочка в голове – побольше выяснить про, хорошо Мари выразилась, этого партизана. Просто интересно и... несколько несправедливо. Он же знает обо мне практически все.
Девушка присела на койку. Сосед Леши так и остался изображать статую возле двери.
– Ага! Вот каждый день приходил и...
– Мари! – возмущенно прервал ее Леша, который пару секунд назад сосредоточенно тянулся к пакету в руках своей сестры. Девушка непонимающе похлопала большими, чистыми и, можно даже сказать, наивными как у ребенка глазами.
– А вы что, еще...
– Мари!! – рявкнул, да поклянусь на что угодно, явно смущенный парень. – Еще слово, и я в тебя подушкой запущу, чтобы лишнего не болтала!
– Да ну? – явно поддразнивая брата, с преувеличенным удивлением протянула она. Только в глазах плясали смешинки. Мари выпустила из рук пакет и шутливо-угрожающе потянулась к парню. – А вот я сейчас кого-то ка-а-к... Обниму за угрозы любимой сестре! – Скороговоркой выпалила она и накинулась на Лешу, притянула его голову к своей груди и как давай трепать за волосы. Парень вырывался, дергал головой – в общем, выражал активное нежелание этому объятию. А сестра его смеялась, с таким счастливым и светлым лицом...
В этот момент я как-то необычайно четко ощутила свою ненужность. Я здесь лишняя. И чужая.
Я наблюдала за Лешей и его сестрой, которую он, конечно же, очень любит – видно было по выражению лица и глаз, словно через окно. Я стояла на улице, где дул холодный, пронизывающий ветер, а они – находились дома, в тепле, уюте. Наблюдала за чужим счастьем со стороны. Счастьем человека, которого люблю, с которым хотела бы вот так сидеть, дурачится. Хотела бы, чтобы мне он дарил такие нежные улыбки и смотрел такими любящими глазами.
Этой девушке... я завидовала. Она имеет все то, чего так желаю я.
В груди стало очень больно.
Навряд ли когда-нибудь я буду на ее месте – оно уже занято.
Вот так вот.
За такое короткое время воспарить до небес... но там для таких как я – не место... и так больно удариться о землю, возвращаясь из сказки в жестокую реальность.
Прав оказался парень. Сказки – всего лишь выдумки, и они только обманывают людей, дарят им ложную надежду на чудо. А чудес не бывает.
Я приложила все усилия, чтобы никто не увидел, насколько мне плохо. Просто отступила к окну, чтобы не мешать. И лишний раз не напоминать о своем присутствии... А может, вообще уйти?
Нет... еще немного. Хочу побыть рядом. А потом уйду. Сама не знаю, насколько. Но понимаю – желательно навсегда.
Хотелось плакать, но я держалась. Незачем рыдать, это все так пафосно и глупо. Кроме меня самой, кому нужны мои слезы? Они только принесут неудобство, а я не хочу причинять их Леше. Пусть лучше продолжает улыбаться, как сейчас, а я буду любоваться этой улыбкой, предназначенной не мне.
Он, наконец, вырвался, лохматый донельзя, раскрасневшийся и так и пышащий возмущением. Его сестра подмигнула и состроила "козу" с протяжным "у-тю-тю-тю!". И когда парень отпрянул с жалобными криками: "Ну хватит уже!" она успокоилась, чинно сложила руки на коленках и захлопала невинно-огромными глазами. Леша прыснул и предложил перемирие, на что та согласилась. Парень покосился на пакет у ее ног.
– Так что, ты принесла?
Девушка хлопнула себя по лбу.
– Забыла совсем! Принесла, конечно.
Взяла пакет, оглянулась... отчитала парня за бардак на тумбочке – он только руками разводил. По ее словам я поняла, что такое не редкость... Вот, пожалуйста, а я думала, что Леша аккуратен. Еще одно доказательство, что я ничегошеньки о нем не знаю. И не старалась узнать. Еще одна монетка в большую копилку под названием "Чужая и ненужная".
На освобожденную поверхность были выгружена еда в пластиковых контейнерах. Леша следил за каждым движением с взглядом оголодавшего хищника – почему-то такое сравнение пришло в голову. И стоило девушке вытащить последний контейнер, он подтащил к себе один и нетерпеливо сорвал крышку. Даже сострадание прорезалось. Его что, вообще здесь не кормили? Так и хотелось подойти, утешающее погладить его по лохматой голове, заботливо подсунуть кусочек хлеба, ложку или вилку – поухаживать, как за маленьким ребенком...
Ха-ха.
Девушка поднялась, изящно расправив юбку. Зачем-то бросила быстрый взгляд на меня.
– Ладно, Лекс, я пойду.
Парень поднял голову и долго смотрел на нее. Что увидел, какие выводы сделал – не ясно, но он кивнул и все внимание сосредоточил на содержимом контейнера. Казалось бы, он не собирался больше говорить, но...
– Он... приехал? – тихий вопрос, заданный нейтральным тоном.
Девушка отрицательно покачала головой.
– Нет. Сказал, что занят. Компания как раз...
– Не продолжай. Ничего не хочу знать ни о нем, ни о его делах, – сказал, как отрезал. Несколько грубо, но его сестра мягко улыбнулась, легко потрепала его по голове и ушла вместе с продолжавшим стоять все это время около входа Сергеем.
Леша уплел, кажется, картошку с мясом из одного контейнера и отставил его в сторону, одновременно с этим посмотрев на меня. Как всегда, с мягкой улыбкой, от которой тоже как всегда замирало сердце.
– А ты что там сидишь? Иди сюда, – он похлопал по одеялу рядом с собой. – Я даже поделюсь!
Признаться, есть хотелось, но только до недавнего времени. Теперь как-то аппетит пропал. Но я согласилась и присела на кровать рядом с парнем, взяла предложенную вилку и принялась ковыряться в предложенной еде.
Еще сильнее отбивал желание есть факт, что все это приготовила его сестра. А я вот так никогда не смогу – готовка даже близко не была моим коньком. Вот и еще один повод завидовать этой девушке. Кроме всего, она ведь еще такая красивая, элегантная... рядом с ней я чувствовала не гадким утенком даже – просто ощипанной курицей. Со стукнутыми, крохотными мозгами, и возомнившей невесть что.
В конце концов, превратив какое-то блюдо – я даже не разобрала содержимое, хоть и смотрела прямо на него – в мало аппетитную кашу, поставила контейнер обратно на тумбочку.
– Ревнуешь. – Насмешливо констатировал рядом сидящий парень, чем вогнал в краску. Но смущение я постаралась скрыть возмущением и криком.
– Нет! – даже вскочила от переизбытка чувств. А что он... Он как смотрел на меня, так и смотрит. Насмешливо, с непонятно какой-то полуулыбкой. И это так злило!
Я даже сама не до конца понимала, почему так сильно. В голове вообще мыслей не было – только туман, красненький такой, и он все стремился встать перед глазами.
Да он... он!!! Слов просто не хватает!
Парень, напротив, был спокоен. Насмешливость пропала, но легче от этого стало только чуть. Вместо нее в зеленых глазах поселилась нежность... та самая... когда смотрю в них словно закутываюсь в мягкий, теплый-теплый плед, прогревающий до самого сердца. Нежность завораживала... злость отступала, медленно, почти незаметно. Вот что он творит, а?..
– Подойди ко мне.
Он протянул руки навстречу послушно подошедшей мне, мягко усадил на колени и сомкнул руки на моей спине. Нос уткнулся в футболку, в паре сантиметров от обнаженной ключицы.
Вот тогда в проясненную голову стукнулась мысль: "Опять загипнотизировал!" Только у него на коленях было так хорошо и уютно, что я решила остаться еще на немного. Совсем чуточку.
Если наклонить голову немного назад, то кончики вьющихся волос коснутся моего лба... или если податься вперед, то можно прижаться щекой к открытой в вырезе футболки коже...
Мучительно заливаюсь краской. Кажется, этот красный туман все еще не выветрился, вот и домечталась!
Приоткрываю один зажмуренный глаз – закрыла я их так, на всякий случай, чтобы мыслей подобных больше не возникало. В поле зрения возник точеный подбородок. Матовая кожа, короткие и редкие золотистые волоски, по которым так и тянуло провести кончиками пальцев...
Зажмурила опять еще крепче. Вот что я говорила? Лучше глаза и не открывать.
А может... этот красный туман какой-нибудь дух? К примеру, умершей в этих стенах женщины, хм, "свободных нравов". И он взял и вселился в меня, покусившись на симпатичного парня?
Я погрузилась в раздумья. Только от них отвлекали поднимающаяся и опускающая грудь парня, а вместе с ней и моя голова, и немного убыстренный стук его сердца. Все это наводило на "левые" мысли, которые я старательно давила в зародыше.
– Больше не ревнуй, – возвратил в реальность его понизившийся голос, вызвавший толпы мурашек... здравствуйте, давно не виделись, успела соскучиться!
"Не ревнуй" – очень смешно. Ну... Ну хорошо, себе можно признаться. Я ревновала, да, знакомое чувство, еще со времен прихода нового папы – тогда я ревновала его к маме, – и такая ревность не сильно отличалась от теперешней. Такое же эгоистичное желание безраздельного обладания. Только любовь к родительнице отличалась от любви к парню. К первой – она более нежная. Ко второму... разрушающая все внутри при разочаровании и дарящая ветра крыльям, чтобы они уносили меня под облака. Более сильная и требовательная любовь. А требует она, ни много, ни мало, ответных чувств, желательно, более сильных.
Но когда их получаешь не ты, а кто-то другой, да еще на твоих глазах...Как с такими обстоятельствами не заревновать?
Эх, Леша, Леша... вот как такое тебе объяснишь? Никак с моим-то синдромом немоты, когда необходимо сказать подобное.
– Почему это? – вышло немного недовольно и ворчливо. В последнее время я вообще что-то слишком часто ворчу. Так недолго и в бабку старую превратиться!
Пальцы его правой руки невесомо пробежались от лопатки к плечу, а за ними погнались хищные толпы мурашек-мутантов – иначе с чего я так трясусь? От их бега этих слонопотамов, не иначе.
– Потому что не за чем.
От плеча, немного задержавшись, пальцы переместились на затылок, зарываясь в распущенные волосы. Я замерла. Всегда, сколько помню сознательную жизнь, терпеть не могла, когда касаются волос. В детстве кусалась, в юношестве щетинилась и искала что-нибудь потяжелее. А вот сейчас такого желания не возникало. Даже... нравилось.
Прижал к себе чуть сильнее. Получилось так, что я считай полностью прижималась к его телу. И это было до жути волнующе. Леша наверняка слышал сумасшедший стук моего сердца... я же слышала его. Эгоист довольно заворочался внутри. Было приятно осознавать, что причина такого быстрого стука – я и только я.
– Разве я не говорил, что ты – вполне возможно, важнейший для меня человек? – Пальцы начали перебирать волосы. А я чувствовала себя кошкой, готовой вот-вот замурлыкать. Он продолжил все тем же низким, волнующим голосом: – А сегодня понял, что это "вполне возможно", можно с легкостью откинуть. – Парень вздохнул и склонил голову к моему лбу. – Знаешь, Сонь, сестра рядом со мной с самого рождения. Она всегда заботилась обо мне, порой ради моих желаний подавляя свои. Несколько лет, когда мне было очень плохо, она жила ради меня, наплевав на свою жизнь. Мари стала не только сестрой, но и матерью, в каком-то смысле. Я люблю ее, – теплота прокралась в его голос. И это "люблю" ножом полоснуло по сердцу. Леша словно почувствовал это и ласково погладил по макушке. – Но сегодня понял еще кое-что. Без нее я тоскую не так сильно, как без тебя. Когда долго не вижу сестру, мне только изредка грустно. Когда тебя -тоскливо постоянно. А в последний месяц все стало еще хуже, – почувствовала, как парень усмехнулся. – Привык каждый день видеть тебя рядом, так и этого стало не хватать. Я хотел, чтобы ты постоянно была рядом. Каждую минуту. Пусть не разговаривала, не смотрела на меня. Но была не дальше двух метров. В эти чертовы каникулы я не находил себе места до тех пор, пока не узнал твой адрес и телефон, и не приехал. И не думай, за это я не прошу прощения. Я хотел и я сделал. – жестковато закончил он. Только вот легкие, нежные поглаживания по моей макушке сильно диссонировали с таким тоном. Это окончательно выбило меня из привычной колеи и я растеклась в объятиях, глупо и радостно лыбясь в футболку. Наверное, именно такое состояние обкурыши называют полнейшим кайфом. Сознание плавает где-то далеко, отдельно от тела, а тебе так хорошо...
– Не подумаю... – блаженно протянула я, растягивая "у-у-у" на весь остаток дыхания... получилось недолго.
Парень как-то странно дернулся. Отодвинул голову от моего лба и через какое-то время тихо засмеялся. Он продолжал меня обнимать, трепетно, как нечто-то хрупкое... ценное. Я совсем разомлела. Мысли уйти больше не возникало... ну, как и прочих мыслей тоже. В какой-то момент от тепла и разлившегося в груди умиротворения, почувствовала, что засыпаю. Вот так резко и неожиданно. И сопротивляться... так не хотелось.
И вот тогда, на периферии сознания, уже ускользая в зыбкую реальность сна, я услышала голос, родной... настолько нежный, что щемило в груди.
– Полюби меня. Так сильно, как сможешь. Я слишком сильно хочу ответить тебе взаимностью.
... Но посчитала услышанное всего лишь сном.
Мне не снились сны. Они вообще редко когда снятся, а если это и происходит – то являются какие-нибудь кошмары с монстрами или безликим ужасом. Разве нужны такие сны? Лучше спать совсем без них.
Сжала мишку сильнее и уткнулась носом в его теплый мех. Это обычно помогает заснуть. Но вместо этого с леденящим осознанием проснулась окончательно.
Мишка был: а) не мохнатым; б) теплым; в) шевелился и дышал в макушку; г) перебирал мои волосы!!!
И с чего, ну с чего в полусонную башку втемяшилось, что я в общаге и обнимаюсь с любимой игрушкой, когда обнималась с...
Этот "с" встретил мой испуганный взгляд, когда я чуть отклонила голову и доброжелательно, со смешинкой, пожелал доброго утра. Я едва не уплыла в обморок, но взяла себя в руки, осторожно высвободилась, давя некоторое сожаление на корню, и одновременно украдкой приглаживала волосы и одергивала скособоченную футболку. И только когда отступила к спасительному окну, ответила по пожелание.
Парень с видимым удовольствием потянулся, протяжно так, выгибаясь...
