Текст книги "Солнечный листопад-1 (ч.1-6) "
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 45 страниц)
– А кто такая Арина Николаевна?
– Преподаватель по английскому, – устало. Замечательно, он еще и забыл? Видно правильно я сделала, что решилась поделиться с ним ночными трудами.
Парень поднял руки.
– Не злись. Разве ты в первый день учебы запоминала имена всех преподов?
– Не только имена, но и фамилии, и отчество! – огрызнулась, припоминая свой самый первый день... и поняла, что немного ему приврала: первая половина дня прошла как в тумане, ничего вспомнить не могу – не запоминала из-за страшного волнения. Но брать свои слова назад поздно.
А вот и в коридор все повылазили. Время поджимает.
Гориллы, по ошибке названные пацанами, бегали также тихо, как слоны, и изящно, как беременные бегемоты. Меня вообще едва не снесли – слишком поздно заметила несущееся на меня стадо этих... гибридов. Кто же знал, что они, не как все нормальные люди, а как... стадами носятся? Немрин вовремя дернул меня за рукав, утягивая под защиту комнаты. А ведь еще думала, что на нашем этаже бедлам творится!
– Так что ты там говорила про какие-то сроки?! – прооралал он мне в ухо, но все равно едва было слышно. Даже не верится, что буквально с минуту назад в коридоре царили тишь и спокойствие.
– Сегодня нужно представить отчет о ходе выполнения проекта по-английскому!
Даже я не услышала собственный голос, что говорить о парне? Конечно, он развел руками, доказывая мое предположение. Пришлось встать на цыпочки, чтобы хоть немного быть ближе к его ушам – ну зачем распрямился, дылда? – и повторить, крича на пределе голосовых связок. А потом вопросительно вскинула брови – понял? Если нет, мне придется дергать его за шиворот, как он недавно меня за рукав.
За спиной кто-то отчетливо присвистнул. Я оглянулась – напротив двери застыла парочка пацанов с насмешливо-ожидающе-понимающими какими-то ухмылочками. А я представила, как мы выглядим со стороны, и отскочила от парня как ошпаренная, мгновенно вспыхивая. Уже второй раз за день – это слишком много!
О, чудо! Похоже он все же различил, что я сказала: кивнул и направился вглубь комнаты, к своей кровати. Э-э-э... а с чего это он? Собирается? Ладно, подожду его, добрая я, словно сейчас и не утро.
Парень быстро похватал, кажется, тетради, широким жестом закинул их в сумку, возле шкафа одел кроссовки и ту самую черную куртку, от взгляда на которую возникала стойкая зависть, и мотнул головой, мол: "пошли на выход". Я послушно отступила назад, позволяя парню захлопнуть и закрыть на ключ дверь.
Но одну тетрадку он держал под мышкой, а после того, как запер дверь протянул ее мне. Я, пусть и не понимала, что именно новенький от меня хочет, взяла тетрадку. С тоской заметила – как только его пальцы перестали ее касаться, тетрадь мгновенно посерела. Он создает. Я разрушаю. Как бы хотелось уметь как он: дотронуться и раз – все в цвете! Открыла ее и обомлела. Этот парень создал план! Причем, именно тот, который мы разрабатывали в первый же день! Да еще...е-мое, я конечно не профи, но как построены предложения! И слова-то не такие и простые, и обороты, и времена разные... Признаюсь, со стыдом – у меня точно не такое качество. Так что смело выкидываем мой план, утыкаемся и учим этот! У меня двадцать минут до начала пар. Придется успеть.
Поначалу я честно следила за дорогой – все тем же краем глаза, но в какой-то момент так ушла в зубрежку, что забыла это делать. А когда вспомнила, то остановилась и с замирающим сердцем оглянулась – если я заблудилась и опоздаю на английский... м-да, лучше не надо о грустном. Да и не зашла я неизвестно куда, а стояла посреди тротуара, что ведет прямо до нашего универа – еще одна дорога, по которой все ходят. Рядом застыл новенький, вопросительно на меня смотрящий.
Не бросил... в груди потеплело, отчего-то...
Я помотала головой, показывая, что ничего не случилось, и пошла дальше. Теперь уже следя за дорогой, но и продолжая заучивать. И кто бы мог подумать – я опять увлеклась! И опять же незаметно для себя... На этот раз я "очнулась", когда меня неожиданно дернуло в правую сторону. Ноги запутались, и я едва не растянулась на мокром и грязном асфальте – хорошо хоть вовремя поддержали меня за локоть... известно кто поддержал. Как и дернул. Я повернулась к Немрину, полная вполне справедливого гнева, но он молча ткнул вперед. В фонарный столб. Расстояние между нами составляли жалкие сантиметров тридцать. Признаю, если бы парень не дернул меня в сторону, точно бы в столб хорошо так врезалась. С размаху. А шишки на лбу здорово досаждают – по многочисленному детскому опыту знаю.
Я кивнула. Что-то вроде спасибо, которое я так и не смогла сказать – горло как будто спазмом свело. Ну и ладно. Не будет ведь он обращать внимание на такие мелочи!
Когда я, ну надо же, опять зачиталась – до универа оставалось идти минут десять, а учить еще... учитывая еще то, что мне, как бывшей "немке" трудновато дается английское произношение без скатывания на характерные "хрипы с рычанием" и "шипением"... В общем, меня снова дернули в сторону, в этот раз уберегая от столкновения с каким-то человеком, или его от столкновения от меня – с какой стороны посмотреть.
– Может, ты отвлечешься?
Я бросила на парня негодующий взгляд. Не понимает, что мне важно все это выучить?.. Ладно, не все, хотя бы половину. Он вскинул руки. Уже который раз замечаю этот жест. Аж обидно несколько стало – как будто защищается. Я что, монстр какой-то?
– Тогда может за мой локоть зацепишься? Или я тебя за руку возьму?
Я округлила глаза и рванула с места. Сердце бухало где-то в горле. А предложение это казалось настолько выходящим из рамок приличия... хотя, если подумать, чего такого в этом предложении? Разум отвечает – ничего, но только его голос настолько слаб, что практически неслышим. Только что тогда настырно твердит, насколько это предложение дико и непримиримо? Что? Если бы только знала!
С унынием пробежав глазами написанное, захлопнула тетрадку. Ее у себя пока оставила – думаю, если Немрину конспект понадобится, он ведь скажет, верно?
Итак, здравствуй родной универ со своим вездесущим шумом и гамом. А еще сумасшедшими толпами, так сильно выводящими из себя. Особенно когда по холлу разносится звонок, а у тебя пара, на которую нельзя опаздывать. Но сейчас часы показывали, что у меня в запасе минут пять.
Я пристроилась в конец, как всегда, хоть некоторые – можно считать, что почти все – лезут напролом. Я так не смогу, и не потому что такая уж правильная – меня задавят и не заметят. А еще у меня руки не вытягиваются далеко, так что удел мой – стоять в конце и ждать. Вот, пока план еще раз почитаю.
И только я достала тетрадку...
– Сонь, ты чего стоишь?
Нет, еще один такой шепот в ухо, и я стану заикой!
– Жду, – был мой краткий ответ, не отрываясь от английских букв. Тетрадь я берегла – на стойку перед гардеробом, чтобы не помяли. И не от того что чужая. Ценная очень.
– Чего?
Я проигнорировала этот вопрос – уже ответила на подобный. Так кто-то еще и куртку мою потянул на себя, настойчиво так... а у меня непонятно как читающийся глагол! Ну я ее и отпустила сдуру – так достали! А когда опомнилась, поздно было. Везде толпа, кто куртку увел не видно. Во мне начало подниматься раздражение – теперь что, на полу ее искать?! Как в такой толпе? Или выглядывать в гардеробе – вдруг неизвестный добряк ее отдал?
Ага, а вот и ответ. Парень, улыбаясь, протянул округлый номерок, который я цапнула и сразу отвернулась – а вдруг опять на лице все эмоции будут видны? А сейчас я снова смущена заботой. Непривычно.
В кабинет, вопреки обычному – открытый, мы вошли первыми. И пришлось сесть вместе. К сожалению. Очень и очень большому. Я постаралась разместиться к окну, подальше от расставленных на парте локтей соседушки. Как я не люблю соседей! Но придется перетерпеть... две пары.
Спрашивать начали по порядку сформированных групп. А так как мы были самыми последними – фамилия новенького стояла первая, и я впервые это оценила. У меня было и время, и возможность научиться на чужих ошибках. Я старалась одновременно и учить, и слушать... получалось с трудом, но ведь главное что вообще получалось!
Сосед мой уронил голову на сложенные руки и бессовестно продрых до нашей очереди. Ну если он только попробует испортить мой ответ...
– Well? (Итак?) – Арина Николаевна, моложавая женщина смотрела на нас в ожидании. Таким ласковым-ласковым взглядом, когда ласковость преображается в свою противоположность. Сползшие на нос прямоугольные очки поблескивали немного хищно.
Вот и приехали. У нее правило – ни одного русского при ответе. А я... что мне сказать? План-то выучила, а как сказать про него – не подумала!
– We decided to make our project theme... (Мы решили сделать наш проект темой...) – как там эта осень переводится?! – Our project about autumn theme. (наш проект на осеннюю тему). – И перевела дух, замечая, как благосклонно кивает преподавательница. Ну вот, хоть что-то... так, о чем бы ей дальше рассказать?
– Essentially we'd like to use lyrics – small and kind children's rhymes. (Главным образом, мы хотим использовать лирику – маленькие и добрые детские стишки.)
О-о-о... вот теперь, когда услышала его английский, я понимала нашу англичанку. Да с таким произношением можно без труда соревноваться с сильной группой и даже не наших – старших курсов! Да он, по-моему, лучше Арины говорит! Да еще и так спокойно, чисто... вот дает!
– For example: – Он продекламировал один из стихов, написанных в тетради – я этот еще запомнила, из-за одного глагола мозголомного... Опять таки, без единой ошибки... как мне показалось. Я тихо, хм, пребывала в шоке и таращилась на Немрина как на восьмое чудо света.
Препод все свое внимание обратила на него. Как у нее глаза горят... И я совсем не была против – что внимание обращает. И что по меня, такую молчаливую и старающуюся быть как можно незаметнее, забыла!
– And what else do you want to use?(А что еще?) – прервала она декламацию второго стиха.
– There will be maple leaves as a decoration. And we'll colore the projet in autumn colours. (Используем кленовые листья как украшение. И раскрасим проект в осенние цвета.)
Он тайком отобрал у меня свою тетрадку, давно уже, и теперь тянул ее преподу. Она какое-то время читала. Покачала головой и вернула тетрадь новенькому.
– Этого недостаточно. Одних стихов мало. Я советую вам взять еще какую-нибудь сказку на осеннюю тематику. Думаю, в Интернете можно найти? – Я покивала. Найдем, что угодно найдем, только зачтите ответ! И она услышала мои мольбы! У четко очерченных ее губ дрогнули уголки – верный признак того, что Арина Николаевна довольна. – Ладно. Хороший отчет, мне понравилось. Свободны, поставлю я вам плюсик и дополнительные баллы.
До перемены я едва дотерпела, три часа сдвоенной пары – как же это долго! Так хотелось задать кое-кому, опять внаглую разлегшемся на пол парты, один очень животрепещущий вопрос. Едва отстояла стандартную очередь за верхней одеждой, недолго правда – новенький опять решил помочь. Удобно, однако! Едва дождалась, пока мы отойдем от основного скопления народа. И, наконец, встала перед ним и спросила:
– Откуда ты так хорошо знаешь английский?
Мне было очень интересно. Это где же раньше он учился? Что там были за преподы, что смогли дать такие знания?
Но ответ меня еще больше запутал и поразил:
– В школе, – просто сказал новенький, слегка улыбаясь.
– В какой школе? – нахмурившись, переспросила я.
– Обычной, – улыбка стала шире.
Мне захотелось стукнуть его. Издевается?
– Правда, обычной. Нас хорошо учили.
Выгнула бровь. Загадочная фраза получилась... Или просто кто-то не хочет рассказывать. Ну и храни эти свои тайны до посинения!
5
Первая половина дня, проведенная на учебе, прошла легко и без напряжения. Совершенно незаметно. Я тихо сидела на своем месте, слушала, что-то писала... и старалась смотреть в окно или в тетрадь, а не слепящие краски, так сильно привлекающие внимание.
Пришла в общагу даже сама того не заметив – на полном автомате, чему очень даже удивилась... ненадолго.
Пара часов на обед и отдых – и я поднялась наверх. К нему. Нет, к проекту. Мы ведь просто делаем проект вместе, верно? Он встретил меня с неизменной своей улыбкой, от взгляда на которую становилось легче и теплее в груди. Глупо уже не замечать очевидного. Мне становилось намного лучше, когда я видела этого парня. И настроение всегда было ну если не до небес, то где-то на уровне.
И опять же, время пролетело стрелой... но я запомнила каждую минуту. Отчего же так – я несколько раз задавала себе этот вопрос. А ответ так прост – эта новая жизнь очень сильно отличалась от той, что была до болезни, до его появления.
Стоит парню взять в руки какую-нибудь вещь, и она расцветала красками. Рисунок, горный пейзаж, такой прекрасный, что изображен на обложке его тетради, ярко-оранжевый карандаш, который он вертел между пальцами... Я еще много что узнала. Например, что стол темно-вишневый, ковер по нашими ногами – бежевый в малиновых узорах, стены – светло-зеленые... да много, много другого. За прошедшие дни у меня было столько возможностей все это заметить... И теперь, как бы невзначай, подталкивала к парню поближе разнообразные мелкие вещички, чтобы увидеть их цвет. Так хотелось... Было в этом любопытстве что-то детское. И возникающий восторг тоже – ребяческий. А ну и пусть! Немрин смеялся и делал вид, что ничего не замечает.
Мы работали над проектом. Мы... Уж скорее просто он, а я сидела на табуреточке рядом и смотрела, как он что-то вычерчивает на разложенном на столе ватмане, как перечисляет стихи, предлагает варианты оформления. И постоянно спрашивал мое мнение. Я кивала или же мотала головой. Так приятно было... порой так и хотелось надуться от важности. Но вопросы он, словно специально, подбирал все сложнее, и на них уже не дашь односложный ответ. Хех, он меня умело разговаривал. И я так привыкла, что начали мы с ним болтать уже спокойно. Бывало о чем-то, бывало – ни о чем. И дискомфорта я больше не испытывала... вот же, волшебник, по-другому не назвать. И в глаза я ему начала спокойно смотреть.
Словно очнулась от длинного и тяжелого сна – вот такое было у меня ощущение. И такая реальность меня радовала неизмеримо больше.
И впервые мне не хотелось оставаться одной. Хотелось побыть с ним еще немного... совсем чуточку... Я дала себе мысленную оплеуху и взяла себя в руки.
Хватит... глупости.
Сделала непроницаемым лицо, поднялась, попрощалась. Он проводил меня до выхода, распахнул дверь. В лицо дохнула темнота, а там, дальше, где она отступала – ждала серость.
Тихое и теплое пожелание спокойной ночи. Надеюсь, что тепло сохранится в груди... хотя бы до утра.
***
Мне снился сон... Волшебный, так не похожий на обычные сны. Не черно-белые картинки, как в старом кино, не однотонная серая хмарь, вихрящаяся, принимающая пугающие формы... Красочный сон.
Озеро, окруженное неприступными скалами с заснеженными вершинами. Я стояла на возвышении, так, что передо мной простирался этот великолепный, завораживающий, потрясающий – еще много слов можно подобрать для его описания – пейзаж. Брызжущие капли света сквозь низкие, многоярусные синевато-белые облака, что задевают низом острые пики гор. Густой, насыщенно-зеленый лесок, что покрывает ее отроги... Он отражается в гладкой и спокойной поверхности воды вместе с облаками.
Я смотрела на все это и наслаждалась. Краски, всюду краски, и нет ни единого уныло-серого пятнышка. Таких снов уже давно не было. Когда они перестали снится?.. Лет... в десять. Когда моя жизнь разбилась на множество кусочков. Когда я бросила погребальный венок в море, где вместе с экипажем утонул папа.
Но мне не дали долго наслаждаться красками. Я проснулась, резко села, тяжело дыша, как будто мне приснилась не сказка, а кошмар. Хотя ведь так оно и было. Самый худший для меня кошмар.
Еще темно. Все спят. Тьма, где я и остальные люди равны. Но скоро наступило утро, прочеркнувшее четкую грань между нами и оставившее меня в вечных серых сумерках. Рассвет уже давно догорел. Я не видела цвета солнца, такого, какой видела в своем сне. Только унылый серый шарик, нисколько не делящийся ни теплом, ни радостью.
Все серое.
Как и прежде.
Я жила все эти годы с серостью, и мне было почти все равно. Разве то кроме редких приступов. Я к ней привыкла, она не доставляла мне неудобств. Но теперь, после того, как надо мной сыграли такую жестокую шутку – дали вспомнить, каким бывает этот мир, серость давила на плечи как огромный и не знающий жалости пресс. Заставляя сгибаться, корчиться и едва подавлять желание свернуться калачиком, забиться в самый дальний уголок, плотно зажмурившись, чтобы больше никогда не видеть серого мира – лучше тьма. Чтобы все обо мне забыли, не трогали меня... вру. Сама себя всегда, всю жизнь вру. Я хочу, чтобы обо мне помнили. Хочу жить как все! Я хочу... чтобы рядом был он. Ничего не делал – просто улыбнулся и присел ненадолго рядом. И я поняла, что я – не калека.
Не смогла бороться. Забилась под одеяла, завернулась в них как в кокон, чтобы ни кусочек мира не проглядывал. Стало намного легче, потому что я еще и вспоминала сон, уже распадающийся на кусочки, забывающийся... а я отчаянно цеплялась за эти кусочки, не желая отпускать. Но разве мои желания что-то изменят?
Я слышала голоса, приглушенные толщей одеяла, но не откликалась. Нет, ни за что, не хочу больше видеть этот мир! И они, спустя какие-то время, затихли. Меня оставили в покое... в тишине... одну. В моем привычном одиночестве. Но теперь хотелось выть от него и от этой давящей тишины.
Я металась между сном и явью, не желая в ней находиться, и опять старалась всеми силами уснуть, в надежде увидеть хоть крупицу цвета.
"Пожалуйста..." – умоляла я неизвестно кого, ясно осознавая, что никто и никогда мне не поможет. Огромный мир и каждый в нем за себя. Но впервые очень хочется отступить от принципов: "Я привыкла рассчитывать только на себя... Мне никто не нужен...", и попросить помощи... принять ее. Но не от кого. Нет такого, кто сможет мне помочь... А ему я никто.
Слышала, как пришли с пар девчонки. Меня никто не трогал. А я успокаивалась всеми силами. Собирала по крупицам уверенность, отрешенность, безразличие – мои обычные, такие, как оказалось, необходимые качества. И это даже получалось.
Я вышла на свет, открыла глаза только когда стала уверена, что я практически в норме. Я выдержу. Ничего... скоро все пройдет, я уверена. Это просто мимолетная слабость, не более того. Только нужно вновь привыкнуть... как тогда, когда я поняла, что мир выцвел навсегда. Ведь и тогда было трудно, верно? Но я справилась, а значит, сделаю это еще раз.
Я старалась отвлечься от тяжелых мыслей, не дать им поглотить меня, как недавно. Присела рядом с Аней, спросила, что было на парах, прекрасно зная, что сейчас на меня обрушится словесный, неудержимый поток. Старательно вслушивалась, пыталась понять, про что она вообще говорит, но не получалось, смысл ускользал. Но пусть... пусть просто говорит. Я буду так же просто слушать.
Но мысли не хотели меня покидать. Мне становилось все хуже... опять. Через каких-то полчаса я готова была лезть на стену. Стала невероятно раздражительна, поссорилась из-за какой-то ерунды с девчонками, да так, что ушла, хлопнув дверью.
Пошла вперед... не задумываясь, куда иду вообще. Но, наверное, подсознательно, все же задумывалась. Иначе как объяснить, что через какое-то время я уткнулась носом в знакомую дверь.
А ведь это... единственное решение.
Как же я хочу, чтобы серость отступила!
Это желание было сильнее, чем что бы то ни было. Я дернула ручку и без стука вошла.
Только на первый взгляд комната была пуста. Он был здесь, лежал на своей кровати, под покрывалом. Больше никого.
Я... только взгляну на него. И уйду.
Подкралась на цыпочках, и застыла рядом с его кроватью. Из-под флисовой ткани виднелись только концы золотистых прядок на его макушке. Жаль... но пусть, даже этого хватит.
Я притянула, стараясь не шуметь, поближе табуретку, села, уткнувшись недвижимым взглядом на парня.
А что же будет после того, как я уйду? Что если мне опять станет плохо? Опять приду к нему? Буду преследовать? От этой мысли я усмехнулась. Преследовательница... какой ужас. Но, думаю, мне будет все равно, что подумают обо мне люди... а он?
Почему все так обернулось? Зачем мне вообще приснился этот кошмар? Я бы жила как раньше...
Нет. Я же сама знала, что этим все и закончится, едва увидела как этот парень разорвал окружающую серость. И что я буду зависима от него. Считай как от самого сильного наркотика.
Парень дернулся и развернулся к помертвевшей от ужаса мне, застигнутой за таким делом. Нужно уходить... как можно скорее.
Бегу... от страха. Без слов. Докатилась до жалкой жизни!
Но почему-то я не могу... или могу... как же все запутанно!
Действительно, лучше убежать, а потом, когда успокоюсь, найду какой-нибудь оправдание.
– Соня! – стоило ему окликнуть меня, и я остановилась. Развернулась, встретилась с непонимающе-тревожным взглядом. – Что случилось?
"Бежать", – стучало в мозгу, я понимала, что ничем хорошим наш разговор не закончится. Но я не могла сдвинуть ноги с места.
Он поднялся с кровати, дошел до замершей меня, не сводя требовательного взгляда.
Не уйти, не отвести взгляд... может, от того, что я не хочу делать это?
– Ничего, – шепнули непослушные губы.
– Не верю, – мгновенно откликнулся он, подходя ближе. Теперь мне приходилось задирать голову. – Я вижу, ты врешь. У тебя в глазах другой ответ. Ты просишь меня. Только о чем? – Он сделал еще один маленький шаг, теперь между нами было не больше вытянутой ладони.
Он... рядом. Мир... теперь, когда он так близко, не видно мира. Только он и ярчайшие краски, которые он мне дарит.
А ведь не так давно мечтала об этом...
Я дала себе слабину. Ответила на его вопрос.
Рассказала, что уже давно не вижу красок. Лишь серость, да белый с черным, и то – их маленькую частичку. И хоть я хотела выдавить только пару предложений, получилось... очень многое рассказала, очень много сокровенного слепо доверила, поверив в эти зеленые глаза. В него... С каждым словом, уроненным в такой плотный воздух становилось легче, как будто моя душа напоминала мешок, наполненный камнями, и теперь я вытаскивала их по одному... камень-ненависть, камень-презрение, камень-страх перед изменениями в привычном, камень-боль, камень-разачарование – много каких... и самый главный – камень-недоверие.
А еще, я доверила парню еще одну тайну – рассказала, что случилось со мной, когда в жизнь ворвался он. И... как я хотела увидеть его сегодня. Со стыдом, краснея, но – признала.
В зеленых глазах было понимание. Тепло. Утешение. Он стал моим лекарством.
Выслушал меня, ни разу не перебил. Я боялась, что я делаю что-то неправильно, что он уже утомлен моим "бредом"... но не могла остановиться.
А когда замолчала, с замиранием ожидала хоть какой-то реакции. И в душе уже крепла уверенность в своей ошибке.
Пусть. Значит, она будет последней с ним связанной. Я вновь стану сильной... наверное, получится.
Но на его лице зажглась яркая улыбка. Он положил ладони на плечи до глубины души ошарашенной меня – я не могла надеяться на такую реакцию, да что там, даже не подозревала, что она вообще может возникнуть – и воскликнул:
– Так это хорошо, Соня! – Я непонимающе заморгала. Что хорошего он нашел в этой ситуации? – Раз ты видишь краски, значит можно окончательно их вернуть.
– Но ведь... я вижу только тебя, и только когда ты прикасаешься к разнообразным вещам... – тихо еще раз повторила уже сказанное, закусив губу.
Тяжелая, но такая теплая рука, поднялась с плеча и опустилась на макушку. Потрепала волосы.
– Я не смогу взять в руки мир, чтобы бы ты смогла увидеть его. Но я изменю его. Буду рядом. Если ты хочешь. – Все это было сказано с серьезностью, от которой замерло сердце, забыв, похоже, что оно вообще должно стучать. – Не могу тебя бросить. Только не после того, что знаю.
Он ждал ответа.
Спрашивает, хочу ли я... да... Да!
Я яростно закивала, чтобы у него не осталось никаких сомнений в моем согласии.
И пусть ошибка, пусть! Хоть раз... я хочу довериться кому-то. Пусть обожгусь, но... а вдруг все обернутся к лучшему? В зелени глаз зажглись огоньки веселья. Да, знаю, как выгляжу со стороны... Пусть! Я решила! Уже давно нет дороги назад.
– Тогда, – он чуть склонил голову на бок, – начнем прямо с сегодняшнего дня! – парень задорно подмигнул. – Пойдем в самое красочное место, что есть в этом городе. И это...
Я задумалась, но отгадать, что он имел в виду, не смогла.
– И что это? – не выдержав, спросила, так и не дождавшись ни слова от буквально смеющегося парня.
– Думаю, это будет зоопарк! – с широкой улыбкой закончил он.
6
Перед собственной дверью я замялась. Со злости многое наговорила девчонкам, и теперь было стыдно за свое поведение. Они ведь ни в чем не были виноваты, я это теперь понимала, они хотели помочь...
Я рывком распахнула дверь.
С моим появлением ничего не изменилось, меня просто не замечали – Ленка, как всегда, погружена в свои стрелялки, Аньки не было, наверное, опять ушла к кому-то в гости.
Я начала переодеваться, и с удивлением констатировала, когда тянула с полки футболку у меня дрожат руки.
Мало того что разоткровенничалась, да еще и согласилась в приступе какого-то беззащитного доверия пойти туда, куда обычно детишки ходят. И что самое страшное. Ни капли об этом не жалела...
За окном – светло, жаль, что я не знаю, солнечно там или небо затянуто тучами. Но дождя вроде нет. Поверх футболки натянула хлопковую, легкую куртку, на ноги – кеды.
– В магазин собралась? Купишь мне "Аленку"? – подала голос Ленка, не отрываясь от экрана и продолжая барабанить пальцами по клаве. Как ни в чем ни бывало.
– Я не в магазин, – буркнула и быстро юркнула за дверь, заметив уже захлопывая ее, как Ленка оторвалась от своей игры и обернулась с донельзя удивленным видом. Вовремя я смылась, иначе быть бы мне допрошенной. С пристрастием.
Так, а теперь...
Когда развернулась, я обнаружила новенького, что стоял как раз напротив, опершись спиной о стену и на нее же подошвой одной из кроссовок. Одет он был уже по-другому – свободная майка сменилась белой кофтой с длинным рукавом и ярко-зеленой безрукавкой с капюшоном поверх нее, а штаны светлыми, почти белыми джинсами, за спиной рюкзак.
Что за привычка, подпирать стены?
– От стенки отойди! – прошипела увидевшая такое безобразие я. Немного смущенно. Выглядит же вот так весьма и весьма... впечатляюще.
Парень хмыкнул, но отошел.
– Ну что, пойдем? – жизнерадостно спросил он, заражая меня своим позитивом. Настроение медленно, но верно ползло вверх, и останавливаться определенно не собиралось. Я же говорила, странно этот парень действует на меня. слишком эффективно.
Кивнула и первая направилась на лестничный пролет, продолжая думать об этом феномене. Но так ничего не надумала, хоть от общаги до остановки было довольно далеко. Немрин, не прекращая, что-то болтал, что именно, точно сказать не могла – только урывочно, пару слов, и все. Я так погрузилась в раздумья, что едва не прошла мимо этой самой остановки.
Нет, пора завязывать с этим бесполезным делом.
Тряхнула головой, и заметила, что парень с немым укором смотрит на меня.
– Чего? – вопросительно изогнула бровь.
А ведь... я вижу цвет асфальта. Темно-темно синий, с вкраплением мелких или белых, или кирпичного оттенка камушков, отчего я опять пришла в восторг. Ну почему я сразу ничего не заметила?
Новенький вздохнул.
– Я говорю, на каком поедем?
– А, все равно, – безмятежно откликнулась, присев на корточки и продолжая рассматривать асфальт. Вот бы здесь была бы еще и лупа... во мне определенно начинает просыпаться азарт первооткрывателя.
Через какое-то время, точно сказать не смогу, он присел рядом.
– Видишь его цвет? – безошибочно угадал парень.
– Угу, – я кивнула. Провела пальцами по пусть грязному асфальту. И никакой серости. Когда он рядом, я прекращаю разрушать.
Как же здорово...
– А такая улыбка тебе идет еще больше, – прозвучало очень тихое. Но когда я подняла глаза, никого рядом не было. Парень отошел довольно далеко и внимательно всматривался в сторону, откуда должен придти автобус.
Мне почудилось или он правда недавно был рядом?
Автобус оказался нашим. "Девятка" – идет по одной из самых оживленных проспектов города – Мира, поэтому он обычно забит до предела. А нам вот повезло – салон был полупустым, но сидячих мест не оказалось. Да и не люблю я, на самом деле, сидеть. Неудобно, особенно когда едешь далеко – потом еще долго и упорно приходится проталкиваться через толпу, а кому это может нравиться? Ненавижу так легко прикасаться к другим людям, а больше всего – когда прикасаются ко мне.
Я развернулась к окну, расположившись в углу "места для колясок". Когда еду – всегда смотрю в окно, на проплывающий пейзаж, хоть заучила его до чертиков. Просто бездумно смотрю... и пытаюсь, получается неосознанно, вспомнить, какого цвета та или иная вещь... это уже стало традицией.
Остро пахнущий железом поручень под пальцами неожиданно стал бордовым – это просто Немрин встал рядом и уцепился за него. Быстрое, задорное подмигивание мне, и парень отвернулся к окну. И наблюдала на ним, новенький не возражал. А ведь я бы уже раскричалась: "Что ты на меня уставилась?.." и тому подобное.
Когда он смотрел в окно, лицо... другое. Задумчивое и серьезное. Интересно, о чем он с таким выражением думает?.. Я ведь даже представить не могу. Что я знаю об этом человеке?
Пол под ногами был пыльным, да, я бы сказала – грязным до отвращения, если бы смотрела на него в серых красках. Он был... вроде как светло-серым, но и одновременно – с голубоватым отливом. С затертостями, где цвет еще светлее, с затемнениями под сидениями. Стены были отделаны под светлое дерево. Неброско, но так... красиво.
Я опять засмотрелась и задумалась, и едва не проворонила свою остановку. Вернее так – проворонила бы, если бы рядом не было Немрина.
А у него опять лицо стало прежним, таким привычным: веселым, с легкой улыбкой и веселой искрой в зеленых глазах.
