Текст книги "Солнечный листопад-1 (ч.1-6) "
Автор книги: Елизавета Левченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц)
Мамочки!!
Все, Соня. Спокойно. Спокойно, все хо-ро-шо! Вдох-выдох. Главное, ритмично дышать, говорят, что это помогает успокаиваться... но вот только ни черта не помогает!
В общем сбежала я, крикнув, что мне пора в универ. Хотя я совершенно не помнила, что сегодня за пары и когда они вообще начинаются. Некогда как-то было запоминать резко обесценившуюся информацию – учеба стала уже далеко не самым главным в жизни.
14
После третьей пары я спокойно собирала сумку, тихо и незаметно собираясь слинять со следующего занятия. Дальше контрольная, а я не подготовилась... ха-ха, кто бы подумал! Но уйти мне не дали. Дорогу заступила «Мисс Красота» местного разлива. Как всегда, супер моднявая и высокомерная. Это только с парнями она девочка-одуванчик. Холеная ручка уперлась в противоположный стол, перекрывая мне выход. Пришлось поднимать глаза. «Мисска» была зла. Очень зла. Она даже не скрывала этого.
– Выйдем. – Грубо бросила она и схватила меня за руку чуть повыше локтя. Длинные когти впились в кожу, я не сдержалась и тихо ойкнула. Пришлось послушно передвигать ногами вслед за ней. Вырваться? Смешно... Ее все боялись. И я была не исключением. И не только потому, что ее папа – какой-то "новый русский" пальцегнульщик. "Мисска" вполне характеризовала свое звание – высокая, тощая и стервозная. Еще, кроме этого, она ходила в какую-то секцию единоборств, и при желании – а оно появлялось часто, особенно, когда на горизонте появлялись соперницы – могла и покалечить. Но никто не смел жаловаться – слишком большое влияние имел папаша "Мисски" на универ и всех, кто в нем учился и работал. Сломала руку? Так та девчонка сама виновата, смотрите, все подтвердят. Избила до полусмерти? Нет, это не она, та девочка перепутала в темноте. И так далее. А те, кто жаловался – долго в универе не задерживался. Как и вообще в городе.
Держать в страхе немаленький город, где считай каждому известна фамилия Цоконь... невероятно, но это – нерадостный факт.
И "посчастливилось" же учиться вместе с отпрыском этой знатной фамилии!
Терпеть ее не могу. Всеми фибрами души ненавижу. Но и вместе с этим боюсь... А кто бы не боялся на моем месте? Я не героиня из какой-нибудь книжки, которая сильная, умная, и раскидывает врагов приемами кун-фу по углам. Я простая серая мышка, предпочитающая спокойную, размеренную жизнь, никуда не встревающая, никого не трогающая, слабая – пробежать хоть круг на физре великая проблема. Характер? Да я его и не показываю никому, кроме своей семьи.
И вот сейчас я молчу, вжавшись в батарею, а надо мной нависает эта дылда, с перекошенным злобой лицом, сверкая бешеными глазами. Чувствую, что-то будет. И явно не самое хорошее.
– Слышала, что ты подозрительно часто оказываешься рядом с Алексом. Это правда? – улыбнувшись, хотя, эта улыбка была больше похожа на оскал, елейным голоском пропела она.
Вот оно что... вчера, когда Леша "не понял" ее откровенные намеки, это был такой сильный удар по самолюбию "Мисски"? "Ты еще пожалеешь..." – это значит, она уже начала боевые действия? И начала их с меня. Еще одна детективщица...
Про себя сказала пренебрежительно. А вот вслух повторить – духу не хватит. Хоть очень уж хочется.
Собрав волю в кулак, молча кивнула. И тут же голова мотнула в сторону от сильного удара.
– Тварь!! – завизжала, как сирена, эта полоумная. Я медленно повернула голову обратно, коснувшись места, куда угодила хлесткая пощечина. Больно... А визжать она может сколько угодно, в подвал, где мусорки стоят, редко кто ходит. Да и если кто заглянет, разве вмешаются? – Еще и не отрицает! – А зачем мне отрицать. Ничего предрассудительного я не сделала. – Он мне принадлежит! Только мне, и никому другому! Он будет моим! Не смей даже близко к нему подходить, поняла, б****?!
А вот последнее взбесило. Как-то стало резко наплевать, что можно, а что нельзя. Я поднырнула под ее руку и встретила озлобленный взгляд.
– Заткнись, дура, – посоветовала, едва сдерживаясь. – Леша не игрушка, чтобы тебе принадлежать. А что мне делать и как близко к нему ходить, я решу и без твоей помощи.
"Мисска" пошла обширными пятнами. Вот теперь вылитая змея. А я начала понимать, наконец, что сболтнула, и готовилась к смерти, медленной и мучительной. Но зато оторвусь по полной, в потасовке хоть врежу ей, наконец, и выдеру все космы, над которыми она так трясется! Пусть память от меня останется.
– О, Арелина! – Я обернулась, даже эта мымра оторвала от меня гляделки и перевела их повыше. На верхних ступеньках стоял Ник. На носу очки, в руках папочка – ну классический староста-ботаник... если не вспоминать его видок и поведение на гулянке в честь Нового Года.
Что-то я совсем не о том думаю.
Парень быстро спустился и, подхватив меня под локоть, вытащил из подвала, громко увещевая:
– Тебя в деканат вызывают. В декабре нагуляла много, вот теперь и влетит тебе по первое число.
Я непонимающе на него смотрела, но послушно шагала вперед. Лучше уж с ним, чем оставаться с пышущей злобой "Мисской". И... стоп, как это в деканат? Вот тут я струсила по-настоящему. С вылетом отсюда никакая дочка "новорусского" не сравнится!
Только вот дорога, по которой он тащил меня, никак не могла вести в деканат. Он вообще с другой стороны корпуса! Скорее... к выходу. Ник отпустил локоть только около гардероба
Парень стянул с носа очки и встрепал волосы.
– М-да, – цокнул он с унылым видом, но выражение его лица сменилось на насмешливое, когда посмотрел на меня. Интересно, и что староста углядел такого смешного? Я открыто выражала свое непонимание. – Сейчас тебе лучше не показываться на глаза Лошади. Милке Цоконь, – пояснил в ответ на вопросительно изогнутую бровь. Я прыснула. Значит, не только я одна слышала в этой фамилии намек на лошадиных! – Он кивком указал на двери. – Так что давай, гуляй.
Такая забота, признаюсь, здорово удивляла. Так получается, ни в какой деканат идти не нужно, и он просто... заступился за меня перед, хм, Лошадью?.. Нет, ну просто отличная кличка, теперь эту "Мисску" так и буду называть! Неожиданно... с чего вдруг ему есть до меня дело? И что, староста не боится, что "сиятельный" гнев на него обратится?
Но, и правда, нужно последовать совету. На всякий случай.
Ник звучно хлопнул себя по лбу, когда я уже хотела уходить, чем привлек внимание к своей персоне.
– А, точно. Алекс звонил, передавал что выпишется завтра. Так что уж тихо посиди сегодня в комнате, желательно запершись на ключ. Лошадь настырная, просто так ведь не отстанет. Вечером зайду, проверю наличие трупов, – насмешливо закончил и, махнув на прощание рукой, скрылся.
Я оглянулась по сторонам, знакомой лошадиной шевелюры не заметила и дунула за курткой, а там и в общагу.
Немного лениво было с каждым приходом девчонок открывать и закрывать двери, ну да ладно. Безопасность и, как вывод из этого, спокойствие главнее. Объяснила что и как соседкам и умоляюще попросила выходить из комнаты пореже. Анька, как узнала, из-за кого весь сыр-бор, немного побледнела и клятвенно заверила, что ради такого дела до утра не будет вставать с кровати. Воинственно настроенную Ленку пришлось удерживать – она прекрасно знала и ну очень, как оказалось, недолюбливала местную "Мисс". А Ленка сама претендовала на это звание, и конкуренток тоже устраняла весьма радикальными способами. Хорошо хоть только угрозами – запугивать она умела не хуже Лошади, – а не кулаками. Моя соседка хоть приемам обучена, но драться просто так не любит. Спрашивала однажды, отчего так, а она завела длинную лекцию о том, что драка – это искусство, и его нельзя использовать в жизни, чтобы не опустить в грязь.
Если вот так подумать... поставить рядом Лошадь и Ленку, можно сказать, что они во многом похожи. Но не во всем. И я однозначно выбираю свою соседку! Пусть в ней вагон и маленькая тележка недостатков, но она очень хороший человек. Отзывчивый. Добрый и мягкий, несмотря на некоторую грубость и показную толстокожесть. Все это я поняла за последние три месяца. Внезапно глаза открылись, и я осознала, что, оказывается, настолько зациклилась на недостатках людей, что не замечала их хороших качеств. Совсем. Но с приходом Леши... многое изменилось.
Но блондинку удалось заболтать и успокоить. Пришлось даже пообещать, что на неделе составлю ей компанию в походе в кино, на очередное боевичное "мочилово". Ну, это я так называю фильмы "крутой-мужик-с-гранотометом-мочит-всех-ради-великой-цели". Она же такие – самыми стоящими фильмами. Лучше бы на "Щелкунчика" сходила! Милая детская сказка, да еще и в 3D. Прелесть! Так нет...
Звонила мама. Давно я с ней не говорила, считай, с момента, как Лешу положили в больницу. Она опять в разъездах с театром, теперь, кажется, в Новосибирске, за три девять земель от нас. Кинула быстрый взгляд на настенный календарь. Как раз сегодня она и должна была приехать.
Связь была плохая, голос родительницы заглушали разнообразные шумы и, один раз, холодный голос, сообщающий, что какой-то рейс... Понятно, звонит едва выйдя из самолета.
Но как же я рада была ее слышать!
Разговор с мамой растянулся часика на полтора. Родительница всегда обожала поболтать, тем более, когда есть о чем. За время разговора она выложила все о выступлении, о ценах, о наглых актерах, которым, видите ли, костюмы не нравились, о самом перелете, что она делала в свободное время, как спала, передала привет от папы, уснувшего так и не дождавшись окончания нашего разговора. Ему пришлось вместо какого-то заболевшего рабочего таскать на сцену коробки с инвентарем, так что он замучился и вымотался, по его словам – "как собака". Заботливо поинтересовалась как здоровье Леши, пришлось рассказывать, естественно, о многом умолчав. Нет, конечно я ей расскажу, как мы гуляли чуть ли не за ручку и обнимались! Угу... чтобы она присоединилась в папе и называла парня "зятьком"?! Нет уж, дудки. Куртку Леши она зашила – а руки у мамы золотые, значит, куртка выглядит как новенькая, с уверенностью могу сказать. А еще, несколько насмешливо, похвалила, что я поймала "крупную рыбку". В кармане куртки оказались крупные купюры, пластиковая "Виза" и довольно крутой мобильник. О последнем я была не только наслышана, но и подержала однажды это чудо в руках. Жаль, что после купания в ледяной воде, он отказывался включаться... Дальше следовал пересказ всех действий моей семейки, когда она всеми силами, подходящими и неподходящими средствами пыталась реанимировать телефончик. Я слушала, надрывно всхлипывая в подушку, чтобы не разбудить заснувших девчонок. Это же надо было додуматься – просушивать феном подвешенный за ниточку над котелком мобильник! Двойная просушка... юмористы... Бабулька вообще предложила его на короткое время внутрь котла сунуть, для, дословно: "Лучшого йефекта".
Мы проговорили все деньги, что у меня, что у нее, и только тогда успокоились.
Полистав конспекты и даже что-то запомнив, откинула их. Пораскладывала пасьянсы, поиграла в "Люксор"... А когда все это надоело, решила тоже завалиться спать.
Стук в дверь. Одна из самых ужасных пробудок в жизни. Сердце ухнуло в пятки, там и замерло, изредка трепеща. Резко захотелось забиться под диван.
Все-таки, она пришла...
Так, сделаем вид, что никого нет дома. Угу. Главное, чтобы девчонки молчали, иначе все.
Стук повторился. А в этот раз неосознанно, с подозрением прислушалась. Очередные три стука и еще один, чуть погодя. Я радостно вскочила и понеслась открывать. Неужели за последние месяцы я не запомню характерный стук и не узнаю этого незваного, но очень желанного гостя?!
– Привет! – Растрепанный, немного раскрасневшийся парень поднял руку в приветствии и ярко улыбнулся.
Я расплылась в ответной улыбке, держась за косяк, чтобы не поддаться желанию броситься на него и обнять. Почти два дня не видеться – это пусть и небольшое, но испытание. И совсем не хотелось бы, чтобы оно повторялось.
Леша, изогнув шею – где-то я это уже видела... угу, у его сестры, – заглянул в комнату, где царила тьма, и сделала правильные выводы:
– Спите? – Взгляд родных зеленых глаз вернулся ко мне. – Тогда ладно, мешать не буду.
– Э, нет-нет! – поспешно воскликнула я. Слишком громко, Ленка заворочалась и что-то недовольно пробормотала. Выхожу в коридор и тихонько прикрываю дверь. – Я не сплю!
Глаза парня насмешливо сверкнули.
– Это видно, – и быстро добавил, справедливо опасаясь вспышки ответного возмущения. – Тогда пойдем к нам. Мари взялась порадовать комнату бедных мальчиков и сварганить им на ужин кое-что аппетитное! – Он подмигнул.
– Мари? – донельзя удивленно переспросила. – Она к вам что, в гости приехала?
– Да нет. Она же здесь живет, на вашем же этаже.
Я закашлялась, от похлопываний по спине едва отмахалась. Вот тебе и новость – все это время сестра Леши жила у меня под боком!
Какие еще сюрпризы подкинет жизнь?..
Парень галантно пропустил меня первой. Первым делом, когда вошла, взгляд задержался на маленьком столе около стены, на котором царил такой мини-хаос из мисок-плошек, овощей, и на той, кто рядом с этим столом стоял и что-то споро нарезал на разделочной доске. Сначала не поверила собственным глазам, но потом пришлось. В девушке, одетой в просторную рубашку с закатанными рукавами, шортах до колен, шлепках, и с забранными в небрежный, растрепанный пучок волосами было ну очень трудно признать элегантную и утонченную леди, что пришла в палату Леши. Передо мной стояла девчонка, выглядящая теперь даже младше меня самой.
Мари оглянулась на звук захлопывающейся двери и расцвела радостной улыбкой.
– Привет, Лекс, привет, Соня! – скороговоркой выпалила она, кажется, все-таки приветственно, а не угрожающе замахнувшись ножом. Я на всякий случай подалась назад и осторожно ответила на приветствие. Мари вернулась к нарезанию овощей.
– Что же ты пугаешь моих друзей, а, Мари? – укоряющее заметил парень, стягивая с помощью пальцев одной ноги ботинок с другой, придерживаясь за стеночку. – Серый до сих пор стоит в коридоре, зайти боится.
Девушка тряхнула головой.
– Сам виноват что такой впечатлительный!
Я заинтересовалась и обратилась к Леше, вешающему куртку в шкаф.
– А что случилось?
– Да сестра едва заикой друга нашего не оставила. Никого не обнаружив в комнате, она взяла на вахте ключ, ну и пришла, как и предупредила заранее, начала строгать ужин. Мясо. И в это время пришел Сергей, дверь открывает – а там Мари с окровавленным ножом, да прямо у порога. Ты бы не перепугалась?
Я передернулась от ужаса, представив картинку в "цвете", и поспешила согласиться. Сергей еще сдержанный, я бы точно унеслась прочь, оглашая коридор визгами.
– Все не так было! – возмущенно возопила Мари. Теперь я еще подозрительней косилась на тесак в ее руке, всерьез раздумывая – а не спрятаться ли за широкую Лешину спину? – Свет был включен, просто отрубило его! Ну и пошла на выход, чтобы пощелкать счетчик! Я что, виновата, что именно в это время он и зашел?! А ножик просто забыла положить!
Я глубокомысленно промычала, давясь смехом. М-да... как мама говорит – и смех, и грех. Парень смеялся в открытую, игнорируя бросаемые сестрой возмущенные взгляды.
– Эй, Серый! – крикнул он, сунувшись в приоткрытую дверь. – Иди сюда, никто тебя, оказывается, убивать не собирался!
Из коридора донеслось, что ему и здесь неплохо и что он еще немного постоит, свежим воздухом подышит. У Мари дрогнул уголок губ. Ших – и все нарезаное отправилось в кастрюлю.
– Не зови, захочет – сам придет! – На доску поочередно отправились освобожденные от целлофана крабовые палочки. – Лучше мне помоги!
Леша пожал плечами и закрыл дверь.
Его приспособили чистить вареные овощи для салата. Мне просто стоять у стенки не дали и тоже приспособили к делу – я помогала Мари с нарезкой. Увильнуть не дали, строго отрубив, что готовится на всех, значит – все должны участвовать в готовке. Ну а я... точнее, мой некормленый желудок все за меня и решил. Я осталась.
Через какое-то время Сергей все же решился зайти, и тут же был насильно присоединен к нашей развеселой компании поваров: дали ему самую грязную работу – отправили на общую кухню картошку чистить, к ушедшему Леше. Мажор еще даже и не появлялся.
В общем... вот так мы с Мари остались одни. Повисла нездоровая и угнетающая тишина. Стук ножа – не в счет.
– Скажи, Соня, – первой нарушила она тишину, – вы с братом уже встречаетесь? – Нож дернулся в руке, и я едва не полоснула по указательному пальцу, придерживающему перец. Покосилась на девушку, та, не скрывая, в ожидании ответа смотрела на меня с любопытством.
– Н-н-н-е-е-ет... – страшно заикаясь, выдавила я.
Девушка непонятно чему кивнула и вернулась к нарезке. Вжих, вжих – и ломтики один к одному. Никогда так не умела...
– Вы одинаково реагируете на один и тот же вопрос, – ответила она на невысказанный вопрос.
– То есть? – сбивчиво переспросила.
– То есть, вы одинаково нервничаете, едва заходит вопрос о ваших отношениях. Лекс – так вообще в последнее время убегает от меня, ссылаясь на какие-то супер важные дела. – Она усмехнулась. – Дураки вы. Оба. Зачем тянуть кота за хвост, если каждому из вас все понятно? И если Лекса я еще понимаю, то ты-то что медлишь?
Я совсем смутилась.
– Я... не знаю. – И неожиданно разоткровенничалась. – Боюсь сделать неправильные выводы и потом больно уколоться на собственной глупости.
Девушка рассмеялась. Ну что у этих двоих за привычка – смеяться над моими словами?
– Не уколешься, не волнуйся. Я правду говорю, поверь, – улыбнулась она, на секунду повернувшись. – Я Лекса с детства знаю, как облупленного, хоть он до сих пор тешит себя надеждой, что сестренка ничегошеньки не видит и не замечает. А я замечаю! И вот что скажу тебе – он определенно и безоговорочно ведет себя как типичный влюбленный. Может надолго задуматься, только спросишь – чего это он, брат нервничает и отмахивается, мол, ничего такого. И о тебе говорит ну слишком часто, а глаза в это время такие мечтательно-затуманенные... Не подозрительно, нет? – Я нерешительно кивнула, пытаясь справиться с расшалившимся сердцем. – Вот и я про тоже. Подозрительно. И вполне определено. Он влюбился в тебя, и это не баловство. Все серьезно... Ну а ты? – неожиданно спросила она через паузу.
Осталось только перемешать – и все, еще один салат готов. А потом нужно идти на кухню, чтобы мастрячить картошку "по-французки".
– Я люблю его. Очень сильно.
Как, оказывается, просто сказать эти слова... Почему-то с Мари не покидает ощущение легкости и доброжелательного настроя. Легко говорить все, что на душе. Странно все это... Может, все дело в гипнотической и располагающей силе семейства Немриных?
Мари так радостно улыбнулась, что мне даже неловко стало.
– Спасибо! Правда, спасибо. Лекс очень хороший, ты даже не представляешь, насколько. Ты только не обращай внимания на его закидоны! – Она засмеялась, поначалу задорно, но потом как-то... невесело. Отвернулась. Молча доделала салат. Схватила сковороду, масло. Я – соль и спички, и пошла за ней.
Девушка остановилась около двери.
– Ты только не причиняй ему боль, – тихо сказала она. – Не смей. Никогда. Иначе я никогда тебе этого не прощу.
В ее голосе не было угрозы, только боль. Но эта боль действовала похлеще всякий угроз.
Она тоже любит и дорожит своим братом. И я ее понимаю – сама ведь так же трясусь над Лежиком и Толей. И тоже, если что, разорву любого, кто посмеет причинить им вред... только никогда не говорю этого. Элементарно стесняюсь. А вот она – нет.
Прекрасно понимаю ее чувства, также дорожу Лешей, человеком, раскрасившим мой мир... разве я способна причинить ему боль? Никогда. Уж лучше себе. Это я и повторила вслух.
– Вот и хорошо! – воскликнула она веселым и беззаботным тоном. Словно ни о чем таком мы с ней и не говорили... Я улыбнулась в ответ. Да, так намного легче. Мы получили ответы на свои вопросы. Она успокоилась, поняв, как я отношусь к ее брату, а же... я же, к безмерному счастью, немного убедилась, что я все же нравлюсь Леше.
– О! Дверь открыта... – немного удивленно пробормотала девушка.
Вроде я самолично ее закрывала... и никто не выходил...Но открыта.
Наверное, я ручку не до конца провернула.
На кухне царили мы и только мы. Остальные, похоже, сбежали, видя такую невероятную картину, как семьдесят седьмая – великая комната почитателей полуфабрикатов, супов быстрого приготовления и прочей гадости на скорую руку, за готовкой. Пусть и недобровольной. Заляпано было все. Не преувеличиваю. Не только плиты – на них вообще было страшно смотреть, – даже кафельные стены и пол! Сергей сидел на подоконнике, и представлял собой воплощение смертельного уныния. Особенно оно обострялось, когда парень смотрел на плиту – что и делал, когда мы вошли, кстати. А вот за самой плитой стоял подозрительно бодрый, напевающий под нос какой-то веселенький мотивчик Леша. Он помешивал в кастрюльке аппетитно побулькивающий суп и был на удивление доволен жизнью.
Мари чуть не выронила сковороду, когда увидела кухню во всей ее красе. Я была повыдержаннее – свежи воспоминания, как папа на восьмое марта ежегодно пытается что-то приготовить, и в результате наша кухня превращается вот во что-то подобное, – поэтому все лишь слегка подавилась.
– Вы что натворили?! – возопила она, очень сильно напоминая пароходную сирену. Леша глянул на нас, одарив меня таким нежным взглядом, что у меня едва не подкосились вареные макаронины-ноги, а потом осмотрелся, будто впервые заметил, какая вокруг грязь. В цвете выглядит еще живописнее, не сомневаюсь.
Сергей несколько затравлено покосился на разъяренную Мари. По его лицу было видно – будь его воля, он бы сквозь стену просочился и убежал куда подальше.
Видно, сильно она парня напугала...
Мари так и не дождалась ответа – потому что отвечать ей никто не собирался, один косился, другой состроил милое виноватое лицо, – наорала на обоих, обозвала их криворукими и косыми медведями и выгнала прочь, в комнату, подрядив помогать с очередным блюдом... да что же у нее за активность? Мари что, решила наготовить на месяц вперед? Поставив на огонь сковороду с картошкой и забрав с собой суп, она крикнула, что скоро вернется. Как же она кричала на парней в комнате... было слышно даже здесь. В итоге через пару минут она вернулась, вооруженная тряпками, губками и "Фэрри", подрядила и меня тоже на помывку этого свинарника. Я глянула раз на лицо Мари... и как-то сразу расхотелось отказываться.
Леша приходил что-то спросить у своей сестры, но огрел по рукам грязной тряпкой и больше не показывался. А если бы показался... я бы его самолично стукнула. Грязь присохла и очень неохотно отдиралась что от плиток что пола, что стен. Но в конце концов поддалась двойному напору. Можно было с гордостью осматривать плоды своих трудов – все, не побоюсь этого слова, сияло. Ну, разве что кроме той плиты, на которой доходила до готовности картошка, ее отмывать будут уже "косые медведи", в качестве наказания... Строго она с ними. Но – справедливо.
Меня оставили присматривать за готовящимся блюдом, объяснив, как проверять готовность, а сама Мари ушла проверять, что без нее натворили оставленные без присмотра парни. Буду надеяться, что ничего не подгорит...
На кухню так никто и не заглядывал. Ну и хорошо! Прикрыла дверь – чтобы шум из коридора пригасить – и облюбовала подоконник, забравшись на него с ногами. Пришлось прислониться плечом об окно, холодное, но сейчас была самое то – из-за поднимавшегося сначала от кастрюли, теперь от сковородки пара было жарковато. Холод стекла хорошо остужал.
Изредка поглядывала на экран мобильника, отсчитывая положено до готовности время – пропустить его не хотелось. Все-таки, сестра Леши страшна в гневе...
Вот! Только парня вспомнила, он и пришел!
Леша продемонстрировал сыр и терку в качестве оправдания... чувствует ведь, что я на него зла... немного... совсем чуточку... Но все-таки зла! Я отвернулась к окну, но прекрасно слышала все его перемещения. Несколько шагов в мою сторону – и кудрявая голова устроилась на моих коленях. В ответ на возмущенный вопль, он сделал то, что делал всегда в таких ситуациях – широко и светло улыбнулся, блеснув зелеными глазами из-под опущенных ресниц. И опять посмотрел уже ранее замеченным нежным взглядом, такой его усиленной, убийственной версией. Упасть было невозможно, но зато растаять в небольшую, аккуратную лужицу – это запросто!
Он поймал мою ладонь, пользуясь временной недвижностью, коснулся тыльной стороны губами, легко, невесомо, но оставив горящий след. С сияющими глазами приложил ее к щеке, не отрывая от меня все того же ласкающего взгляда.
Все... разум спешно покинул голову, и теперь я тонула без надежды вынырнуть из этих омутов. Да я и не хотела. Пусть не отворачивается... пусть смотрит вот так подольше... не откажусь, чтобы – вечность.
Его пальцы, чуть подрагивая, выводили причудливый рисунок на коже запястья, заставляя сердце бешено стучать в самых невообразимых местах. Мурашки безнаказанно бегали по всему телу.
Как же мучительно...
Как же сладко...
Так захотелось узнать – его щека такая же шелковистая, как и на вид? Легонько провела большим пальцем по его скуле... еще раз... Парень закрыл глаза и подался на несмелую ласку, тихо выдохнув.
Крышка подпрыгнула и громко опустилась на место, возвращая нас обоих в реальность.
Было ужасно стыдно... мамочки... что же я натворила? Что со мной происходило пару минут назад?
Невозможно поднять глаза, находиться на расстоянии ближе метра невыносимо. Он молчал... как же хорошо, что он молчал!
Я теряю голову... если вообще уже ее не потеряла. От собственных чувств, ощущений, желаний становится ужасно стыдно. Вообще не понимаю, откуда они такие в голове рождаются?! С чего вдруг? Я ведь воспитанная девушка, тихая и сдержанная... Надеюсь, после этого предложения не нужно добавлять слово "была".
Схватив сковороду, убежала под защиту Мари. По крайней мере, рядом с ней будет поспокойнее.
Стол сдвинули в центр, и царило там хоть и не многообразие, но выбрать было из чего. Картошку я принесла вовремя – Мари и Сергей, похоже, излечившийся от боязни, накрывали на стол. Пришедший... ну, другой сосед, чьего имени я так и не запомнила, носился на подхвате по типу «подай-принеси-пшел-вон-не-мешайся». Немного смешно видеть, как обычно такой мажористый и надменный парень, растеряв все высокомерие, послушно исполняет команды Мари. Нонсенс! Если бы не видела собственными глазами, никогда бы не поверила! Ей бы в армии новичков гонять... Сковороду пришлось ставить на холодильник, другой свободной поверхности в комнате не нашлось.
Вошел Леша... Я спешно переместилась в противоположную сторону, к окну, там и заняла стул, когда стол успешно накрыли общими силами. Пять стульев... сосед – Сергей, с другой стороны Мари... Только вот рано я успокоилась, Леша с улыбкой попросил Сергея переместиться – тому все равно, где есть, – и занял его место, одарив насмешливой, приправленной той самой нежностью улыбкой. Почувствовав, что вновь начала подражать мороженному, которое на солнце оставили, усилием воли отвернулась. Навалила на тарелку всего и побольше, и начала сосредоточенно утрамбовывать съестное внутрь. Тем более, все оказалось настолько вкусным, что отвлечься от раздумий и сидящего рядом не составило особого труда... жаль – ненадолго. Я довольна мелкая, и много в меня не вместилось.
Он... сосед мой, выписку которого мы и отмечали, порой пристально смотрел на меня – это я заметила боковым зрением. Но я ела и ничего не замечала... как будто бы. И смотрел бы он дальше, если бы Мари неожиданно не перегнулась через стол и не треснула брата ложкой по лбу. Потом вообще встала, оттащила его в сторону. О чем они говорила – так и останется неизвестным. Леша вернулся с непроницаемым лицом и больше на меня не смотрел, уткнул взгляд в тарелку, изредка перемещая его на большие миски, чтобы добавки подложить. Непонимающе кошусь на Мари. Теперь понятно, это привычка семейная – улыбаться, когда отвечать совсем не хочется. Вот она и улыбнулась, повернулась к отошедшему второму соседу, Слава – да, я, наконец, узнала его имя! – тот как раз рассказывал что-то забавное. Вроде как ничего... но мне в такой ситуации не смешно совершенно. В другой раз бы посмеялась...
Леша продолжал разглядывать собственную тарелку, словно там, как минимум, все шедевры из Третьяковской галереи собрались. Тарелка, кажется, даже покраснела слегка от такого внимания... Или это просто сок от винегрета размазанный?.. Все же, предложенный бокал вина для такого хронического трезвенника как я был совершенно лишним. Да и то вино какая-то редкая кислятина, ничем ее заесть не удалось.
Мари, Сергей и Слава, хоть и сидели за одним столом со мной и Лешей, находились в своем "мире". А мы с ним – в своем. Молчаливом.
Вяло поковыряв напоследок салатик, я решительно встала и объявила, что пойду в комнату. Ни идти, ни тем более спать – так я обосновала причину ухода – не хотелось. Но я хотела дать отдых сердцу, не успокаивающимся пока он рядом, и душе. Постоянное напряжение: а вдруг он опять посмотрит, прикоснется, желание и нежелание этого... м-да, все это тяжело, утомительно. Мари заботливо предложила, обведя широким жестом стол, где далеко не все великолепие было съедено, взять и себе что-нибудь. Я, не будь дурой, согласилась. Если бы отказалась, да еще об этом и Ленка узнала... она бы сгрызла меня вместо обеда!
Когда встала, Леша оживился, впервые за это время, и вызвался меня проводить. Отнекаться не удалось. Ничего... я просто буду идти вперед, не поднимая глаз, и не обращу на парня ни малейшего внимания. Надеюсь.
В коридоре темно – свет выключили, а это значит, времени уже за полночь. Это сколько же мы просидели... "Пять часов?!" – ужаснулась про себя. Опять это время то бежит, как угорелое, то прикидывается больной и хромой черепахой!
Только звук наших шагов нарушают тишину. Голова немного болела и кружилась, пришлось опираться о перила, на всякий случай.
Еще один пролет и кусочек коридора на втором этаже в полнейшем молчании. Возле своей двери – чуть не перепутала ее с соседской – остановилась, решительно развернулась на пятках, едва не вписавшись в косяк, и решила поблагодарить за провожание. Не добавляя, что это и не нужно было.
