Текст книги "Восток в новейший период (1945-2000 гг.)"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 91 (всего у книги 113 страниц)
Появление лозунга «трех красных знамен» было порождено идеями Мао Цзэдуна, стремлением к тому, чтобы как можно быстрее добиться результатов, изменить бедный и отсталый облик Китая. При этом великий вождь полагал, что бедность способствует переменам в сфере идеологии, разрыву с консерватизмом и застоем, а бедность и «состояние чистого листа белой бумаги» – это как раз и есть движущие силы «великого скачка».
Людям в Китае навязывались взгляды, которые, в частности, состояли в утверждении, что на протяжении 28 лет, т. е. с момента создания КПК в 1921 г. и до образования КНР в 1949 г., Мао Цзэдун, возглавляя и партию, и народ всей страны, «одерживал победы в ходе революции, и это поистине было труднейшим из трудных дел». Причем самым непростым была необходимость вест борьбу против «ошибочного руководства со стороны Коминтерна и Сталина». Таким образом в массовое сознание внедрялось противопоставление Китая Советскому Союзу. Кроме того, подчеркивалось, что за все эти долгие 28 лет страна пережила бесчисленные трудности и зигзаги, но Мао Цзэдун «никогда не недооценивал врага, всегда, с начала и до конца, делал все предельно скромно и осмотрительно».
Впоследствии, после его смерти, объясняя возникновение обстановки «всеобщего энтузиазма» в Китае во времена «великого скачка» и «народных коммун», а также стремясь оправдать политику, которую тогда проводило руководство КПК, в КНР утверждали, что разнообразные субъективные и объективные обстоятельства и их изменения привели к тому, что Мао Цзэдун «начал терять скромность и осмотрительность». Новое руководство признавало, что его индивидуальные самоуправные действия день ото дня множились, что он заблуждался, полагая, что «бедность» Китая, а также то, что он называл «состоянием чистого листа белой бумаги», уже не являются трудностями. Напротив, он стал считать, что именно благодаря этому «можно легко и прекрасно рисовать самые новые и самые красивые картины».
В результате, писали впоследствии, в КНР того времени стали преувеличивать объективные возможности и способности человека, стали полагать, что достаточно лишь того, чтобы во главе угла стояла политика, политическая воля и политические решения, и тогда можно будет не считаться с закономерностями экономического развития.
Именно тогда, как утверждали позже, стали переносить на мирную жизнь опыт, присущий периоду революционных войн, и дело дошло до того, что методы классовой борьбы, использовавшиеся при Мао Цзэдуне, такие, как широкое и открытое высказывание мнений или вмешательство масс в профессиональную работу, появление воззваний, написанных крупными иероглифами (дацзыбао), широкие дискуссии, применялись непосредственно при экономическом строительстве.
В КНР после смерти Мао Цзэдуна пытались оправдывать его политику также тем, что не он стал разносчиком болезни нетерпения, «когда хочется, чтобы революция скорее одержала победу». Утверждалось, что эти настроения находили свое выражение в работах К. Маркса и Ф. Энгельса, которым казалось, что революционный кризис в Европе уже на пороге. Подчеркивалось, что В.И. Ленин тем более полагал, что капитализм уже находится в своей последней стадии, а во времена военного коммунизма в России думали, что возможен прямой переход к коммунизму.
В 1957 г. в связи с запуском в СССР искусственного спутника земли газета «Жэньминь жибао» писала, что за последние дни «изменился облик всего мира». Именно вскоре после этого события Мао Цзэдун выдвинул лозунг, призывая за 15 лет догнать и перегнать Англию. Он стремился тогда соревноваться и с капиталистическими странами, и с Советским Союзом. В то время он говорил: «А не можем ли мы избежать тех зигзагов, тех извилистых путей, которыми шел Советский Союз, не можем ли мы двигаться быстрее, чем СССР, не можем ли мы добиться лучшего качества, чем СССР? Нам следует осуществить такую возможность».
Казалось, что Мао Цзэдун в гот период времени как будто не обращал внимания на объективные условия, а полагался только на свои желания. Организационной формой «великого скачка» стали «народные коммуны». Сама мысль о них вызревала у него на протяжении длительного времени. В молодости он писал о желании создать «новую деревню», где существовали бы и «новая семья», и «новая школа», и «новое общество». Он, очевидно, находился под влиянием идей и представлений китайского мыслителя и реформатора конца XIX в. Кан Ювэя. Еще до создания КПК Мао Цзэдун писал о желательности создания принадлежащих всему обществу учебных заведений, заводов, театров, больниц.
При обсуждении в Бэйдайхэ вопроса о «народных коммунах» председатель ЦК КПК говорил, что необходимо осуществить «мечту о социализме». При этом речь шла не о безобидной утопии, а о программе, во имя осуществления которой на карту была поставлена жизнь миллионов людей.
В 1958 г. в китайской печати было объявлено об огромных достижениях в области сельского хозяйства: собранный урожай якобы достиг почти 300 млн. т. однако в действительности было собрано намного меньше, около 100 млн. т зерна. В середине декабря того же года стала ощущаться нехватка продовольствия. К весне следующего возник острый дефицит продуктов питания: овощей, рыбы, масла и даже чая. Три последующих года (1959–1961) стали периодом великого голода, вызванного политикой Мао Цзэдуна. Страна вступила в полосу глубокого кризиса, что не могло не вызвать обострения политической борьбы в руководстве КПК.
В ноябре-декабре 1958 г. на пленуме ЦК КПК, с одной стороны, подтвердили правильность политики создания «народных коммун», а с другой – завуалированно констатировали ошибочность принятого политического курса. На пленуме прозвучало заявление о том, что «перескочить через этап социализма нельзя». Мао Цзэдуну пришлось даже высказать просьбу не избирать его на очередной срок председателем КНР. Вслед за тем на состоявшейся сессии ВСНП на этот пост избрали Лю Шаоци.
Таким образом, Мао Цзэдун был вынужден «отойти на вторую линию», оставшись Председателем ЦК КПК. На «первой линии» оказались Лю Шаоци и другие люди, которым пришлось вытаскивать страну из «экономической трясины».
Накануне и во время проведенного летом 1959 г. в Лушане пленума ЦК КПК на закрытом заседании партийного руководства курсу Мао Цзэдуна было смело и прямо противопоставлено иное мнение. Член политбюро ЦК КПК, министр обороны КНР Пэн Дэхуай предстал в качестве «маршала правды». Он выразил несогласие с политикой мобилизации всей страны на осуществление кустарной выплавки чугуна и стали, указал на вредную поспешность при проведении «коммунизации», критиковал отступление от принципа коллективности руководства, поставил вопрос об ответственности всех руководителей партии, «включая товарища Мао Цзэдуна», за ситуацию, сложившуюся в стране. Пэн Дэхуай изложил свои взгляды в личном письме председателю ЦК КПК, датированном 14 июля 1959 г. Тот представил это как «антипартийное выступление», как «заговор военного клуба». Оказывая нажим на руководителей партии, Мао Цзэдун заявил, что даже если армия не пойдет за ним, он «уйдет в горы… в деревню» и снова создаст «свою Красную армию».
Члены высшего руководящего органа партии поддержали Мао Цзэдуна. Пэн Дэхуая и еще трех человек на пленуме ЦК КПК осудили как участников «антипартийного блока» и сместили с постов. Так председатель Мао показал всем, что он сохранил высшую власть и над вооруженными силами, и над партией, и над страной. Культ его личности был раздут еще больше.
Тем временем обстановка в стране продолжала ухудшаться. В 1960 г. урожай зерновых оказался ниже сборов 1954 г. Урожаи хлопка и масличных культур сократились почти в два раза. Резко уменьшилось поголовье свиней и крупного рогатого скота. В стране свирепствовал голод.
Во время «великого скачка» Мао Цзэдун проводил политику массового переселения ханьцев – этнических китайцев, составляющих большинство населения страны, в районы компактного проживания национальных меньшинств. Там местные кадры заменялись ханьцами. Угнетение китайцами национальных меньшинств усилилось. Это вызвало протест.
Весной 1959 г. вооруженное восстание под лозунгами независимости началось в Тибете. При подавлении этого выступления были убиты десятки тысяч людей. Около 80 тыс. тибетцев, включая духовного вождя буддистов Далай-ламу, бежали за пределы КНР, главным образом в Индию. В 1961 г. около 60 тыс. жителей Синьцзяна перешли границу с СССР и остались на советской стороне.
В годы «великого скачка» политика Пекина периодически приводила к обострению ситуации вдоль границ. В августе 1958 г. был начат обстрел островов в Тайваньском проливе, которые были частью Тайваня. Это было сделано без предварительных консультаций с СССР, с которым КНР была связана договором о дружбе, союзе и взаимной помощи. США ввели в пролив корабли своего 7-го флота. Действия Пекина привели к усилению международной напряженности. Осенью 1959 г. начался пограничный спор с Индией, через три года в 1962 г. он привел к пограничной китайско-индийской войне.
Составной частью политики Мао Цзэдуна, направленной на противопоставление КНР Советскому Союзу, было планомерное вытеснение советских специалистов из Китая. Для них были созданы невыносимые условия, им не давали работать, хотя они оказывали неоценимую помощь. В результате летом 1960 г. Москва была вынуждена принять решение об отзыве своих специалистов из КНР. С того же года начались регулярные нарушения советско-китайской границы с китайской стороны.
В январе 1961 г. состоялся пленум ЦК КПК, на котором было принято решение сосредоточить силы на ликвидации последствий «великого скачка». Этот курс был назван «урегулированием». Было принято решение о снижении темпов экономического развития.
Несмотря на очевидный провал политики «скачка», Мао Цзэдун продолжал настаивать на принципиальной правильности этого курса. При этом он возлагал ответственность за его неудачу на «врагов» и «вредителей» внутри партии. С начала 1960-х годов стал очевидным раскол в партии между теми, кто занимался восстановлением экономики страны, и теми, кто стремился выдвинуть на первый план проведение очередных идеологических и политических массовых кампаний.
Столкновение между сторонниками этих разных взглядов приобрело почти открытый характер на созванном в начале 1962 г. совещании руководящих работников КПК, в котором приняли участие семь тысяч функционеров партии. На этом совещании Лю Шаоци практически открыто критиковал политику «трех красных знамен». Он подчеркнул, что «великий скачок» совершен поспешно и в результате теперь в течение десяти лет придется заниматься урегулированием положения в экономике. Лю Шаоци назвал «битву за сталь» «мыльным пузырем», при шал отказаться от ликвидации рыночных отношений, помимо государственной торговли восстановить коллективную и частную на сельских рынках. Реагируя на такую критику, Мао Цзэдун, с одной стороны, признавал, что несет ответственность за допущенные ошибки, но одновременно настаивал, что в принципе курс «трех красных знамен» является правильным.
В 1962 г. выправление положения в экономике продолжалось. Вместо «народной коммуны» основной производственной единицей в деревне стала «производственная бригада» из 10–30 дворов. Крестьяне вновь получили приусадебные участки, им вернули личное имущество, было разрешено держать свиней, открылись «свободные» сельские и городские рынки. Началось медленное восстановление системы материальной заинтересованности.
Обострение политической борьбы в руководстве КПК отражало и размежевание в обществе. Экономисты подвергали сомнению тезис Мао Цзэдуна «политика – командная сила». Творческая интеллигенция призывала «писать правду». Широкую известность приобрела пьеса У Ханя «Разжалование Хай Жуя» о сановнике времен династии Мин, который не побоялся критиковать самого императора и был за это разжалован. В Китае люди воспринимали это как намек на протест Пэн Дэхуая.
Осенью 1962 г. Мао Цзэдун нанес удар по инакомыслящим. Он призвал «никогда не забывать о классовой борьбе» и развернуть борьбу в партии «против классово чуждых элементов». Выступил он и против предложений о реабилитации кадровых работников, подвергшихся опале во время «великого скачка».
Инициированная им кампания борьбы за «воспитание в духе социализма» началась весной 1963 г. и продолжалась вплоть до осени 1965 г, когда ее сменила первая предварительная и подготовительная стадия «культурной революции». Воспитательная кампания сопровождалась жестокими репрессиями, в результате которых не только в той или иной мере пострадали, но и погибли многие партийные работники. Вся идеологическая работа в партии при этом проводилась в условиях, когда никто не мог открыто критиковать председателя Мао и его идеи.
Между тем все это время Мао Цзэдун готовил еще более широкое наступление, т. е. «культурную революцию». В декабре 1964 г. он заявил, что необходимо усилить классовую борьбу, направив ее, прежде всего, против «группировки, стоящей у власти». В итоговом документе совещания в ЦК КПК, на котором он выступил, отмечалось: «Центр тяжести нынешнего движения – борьба против тех облеченных властью, которые находятся в рядах партии и идут по капиталистическому пути. Среди этих облеченных властью и идущих по капиталистическому пути одни выступают на сцене, другие же действуют за кулисами». Это была подготовка к бескомпромиссной борьбе против Лю Шаоци и всех тех, кого можно было обвинить в отступлении от маоцзэдуновских «идей».
К середине 1960-х годов благодаря усилиям Лю Шаоци и многих других руководителей партии, разделявших его подход к решению сложных проблем в экономике, последствия «великого скачка» были в основном преодолены. Китай подошел к уровню 1957 г. по показателям как сельскохозяйственного, так и промышленного производства. В 1963 и 1964 гг. сельскохозяйственное производство ежегодно росло на 10 %, а темпы роста промышленного производства составляли почти 20 %.
Однако не вся экономическая сфера находилась в руках Лю Шаоци и близких ему по взглядам политиков. Мао Цзэдун продолжал попытки создавать предприятия как в сельском хозяйстве, так и в промышленности, соответствующие его идеям. В области сельского хозяйства пропагандировался опыт большой производственной бригады Дачжай в провинции Шаньси. В области промышленности – опыт создания и работы нефтепромыслов в Дацине в провинции Хэйлунцзян. Суть «опыта Дачжая и Дацина» заключалась в создании экономических структур, сочетающих в себе элементы как сельскохозяйственного, так и промышленного производства, ориентированных на почти полное самообеспечение. При этом вся прибыль должна была передаваться государству.
В 1965 г. Мао Цзэдун тайно приготовился к началу открытой борьбы против тех, в ком он видел противников своего курса и своих идей. В 1960-е годы культ его личности был незыблем, а верховная власть над вооруженными силами и в сфере идеологии никем не оспаривалась. Ему предстояло преодолеть своего рода «технические сложности». Для этого он сколотил внутри партии группу ближайших помощников для разработки планов начала и проведения планировавшейся «культурной революции».
Прорыв решено было начать с провокационной критики в печати упоминавшейся исторической драмы «Разжалование Хай Жуя» и ее автора У Ханя, который в то время был заместителем первого секретаря горкома КПК Пекина Пэн Чжэня, также выступавшего за курс Лю Шаоци в сфере экономики и призывавшего к развитию демократии. В ноябре 1965 г. статья на эту тему появилась в печати. Тогда же Мао Цзэдун обвинил в «попытке узурпировать власть в армии, в выступлении против партии» начальника генерального штаба НОАК Ло Жуйцина, другого приверженца умеренных взглядов.
Призыв к началу «культурной революции» впервые прозвучал 18 апреля 1966 г. со страниц главной армейской газеты. 7 мая в письме министру обороны маршалу Линь Бяо Мао Цзэдун изложил свою социально-экономическую программу, реализация которой должна была стать одной из целей «культурной революции». Суть ее сводилась к созданию по всей стране замкнутых аграрно-промышленных общин, что являлось продолжением его замыслов периода «великого скачка» и отчасти было реализовано в «опыте Дацина и Дачжая». Новым элементом этой программы являлась та роль, которую предстояло играть в жизни общества армии, призванной стать образцом, превратиться в «великую школу идей Мао Цзэдуна».
В мае 1966 г. на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК было объявлено о начале открытой борьбы против «стоящих у власти и идущих по капиталистическому пути». Со своих постов были сняты партийный и административный руководитель Пекина Пэн Чжэнь и др. Вскоре после этого заседания была создана «группа по делам культурной революции» ЦК КПК. Эта группа стала частью «штаба» по руководству разворачивавшейся кампанией. В его состав вошли два главных помощника председателя ЦК КПК: по партийно-государственному аппарату – Чжоу Эньлай и по органам сыска и репрессий – Кан Шэн, а также министр обороны Линь Бяо, супруга Мао Цзэдуна Цзян Цин, пропагандист его «идей» Чэнь Бода и др.
В мае 1966 г. с началом жаркого лета вся обычная жизнь в Пекине пошла кувырком. Это проявилось, прежде всего, в том, что пекинские вузы мгновенно стали похожи на растревоженные ульи. Занятия в университетах и школах прекратились, как оказалось, на десять лет, причем за эти годы более 160 млн. человек остались неграмотными или недоучками.
Начались нескончаемые митинги, появилась масса обличительных листовок, дацзыбао (заявлений о своей политической позиции, написанных от руки крупными иероглифами), малоформатных газет. Учащиеся стали громить сначала ректораты и парткомы своих вузов, а затем партийные и государственные учреждения.
Под лозунгом «Сжечь всю старую литературу!» развернулась кампания за уничтожение всех книг, изданных до «культурной революции». На улицах Пекина и других городов возникали многочисленные временные пункты приема книг из домашних библиотек. Иметь книги дома стало опасно для жизни, и население в «добровольно-принудительном» порядке приносило и привозило на тележках и на рикшах всю печатную продукцию, имевшуюся в доме, сдавало ее и получало взамен квитанции о сдаче книг. В вузах горели костры из книг. Одновременно уничтожались произведения искусства, предметы старины, разбивались на куски надгробия знаменитых людей.
Одним словом, уничтожению подлежало все «старье». От него следовало отречься. В дацзыбао можно было прочитать требование поменять местами значения красного и зеленого цвета светофоров на городских перекрестках. Красный цвет, «цвет революции», предлагалось считать разрешающим движение, а зеленый видеть запрещающим сигналом.
Китай вообще предлагалось сделать красным в прямом и переносном смысле этого слова. Был брошен клич: «Даешь красный океан!» И люди наперебой бросились красить ограды и стены своих домов сплошь в красный цвет. Мао Цзэдуна именовали «самым-самым красным солнцем»; отряды юнцов, выполнявших его призывы и указания, получили название «красной стражи» или «красной гвардии» – по-китайски хунвейбин.
В Китае, где ранее чтили старость, пожилые люди, в первую очередь грамотные и образованные, в мгновение ока стали презираемым классом. Ведь всякое знание виделось присущим лишь «нечисти», которую надо было «вымести», смести с лица земли. Считалось, что культурные старые люди – это та самая «нечисть», в душе которой таится «вредное старье». Молодежь действовала в соответствии с призывом: «Добраться до души!» Юнцы гоняли стариков по улицам, стегая их ремнями с большими и тяжелыми металлическими бляхами.
Во дворах музеев, театров, библиотек, да и в других местах образованных и прежде уважаемых людей заставляли заниматься тяжелым и никчемным физическим трудом, перетаскивать камни с места на место, ставили коленями на кирпич или заставляли стоять с камнями на голове. Стало известно, что в знак протеста против издевательств покончил с собой писатель с мировым именем Лао Шэ. Прокатилась волна самоубийств.
Это было время, когда никто в КНР не мог чувствовать себя в безопасности. Любого человека могли избить, подвергнуть издевательствам, лишить свободы или убить. Обыски без санкции прокуратуры в частных домах, избиения людей стали повальными.
Все это осуществлялось руками житейски неопытных молодых людей. Но буквально за их спинами стояли чиновники из властных структур. Органы безопасности, армия действовали, выполняя планы Мао Цзэдуна. Вместо прежней структуры партийной и государственной власти он ввел в действие новый механизм: прежний отдел пропаганды ЦК КПК был заменен новым органом – «группой по делам культурной революции»; организационная и кадровая работа в партии была передана Чжоу Эньлаю; органы политического сыска и внутри партии и в стране в целом осуществляли планы уничтожения всех тех, в ком Мао Цзэдун видел своих политических противников. Именно они доводили до отрядов молодежи материалы из архивов ЦК КПК, на основании которых и появлялись обвинения в адрес людей и в Пекине, и по всей стране. Они же составляли списки, руководствуясь которыми молодые люди – члены «массовых революционных организаций» проводили обыски, аресты, творили расправу.
«Культурная революция» – это одна из самых страшных катастроф в истории человечества в XX в. По официальным данным, во время этого бедствия пострадали, т. е. либо погибли, либо были в той или иной степени изувечены, репрессированы, более 100 млн. человек.
В хоте «культурной революции» Мао Цзэдун представлял себя в качестве «новой власти», а Лю Шаоци и тех, кто выправлял последствия ошибок периода «великого скачка» и «народных коммун», в качестве «старой власти», «обуржуазившихся» и «обюрократившихся» чиновников, которые наносят вред всем людям в Китае. Председатель Мао называл свою «культурную революцию» «пролетарской» потому, что он хотел заставить массы людей в Китае поверить, что он поднимает их, «неимущих», т. е. «пролетариат», на новую «великую революцию» против «новой буржуазии», которой стала партийная номенклатура в КНР за 17 лет мирной жизни.
Мао Цзэдун умело использовал недовольство, которое вполне естественно и закономерно накопилось у населения страны за годы управления страной Коммунистической партией Китая во главе с ним самим, обратив это недовольство против тех, кто действительно стремился изменить положение к лучшему. При этом в качестве главного борца против всего того, чем были недовольны люди, он представил себя.
Еще одной из страниц периода «культурной революции» была подготовка к войне против СССР. Проявлением этой политики было заранее спланированное убийство безоружных советских погранпредставителей на острове Даманском и начало серии вооруженных нападений на советские пограничные части в 1969 г. Кроме того, внутри страны заблаговременно очищался тыл от «национальных предателей», т. е. от людей, которых обвиняли в том, что они хорошо относились к Советскому Союзу. Их называли «советскими шпионами», была организована «охота на ведьм».
Мао Цзэдун обращал ненависть подраставших поколений против многих иностранцев, проводились акции против целого ряда посольств. Погромщики врывались в здания посольств Индонезии и Монголии. Было сожжено здание диппредставительства Великобритании.
Часто бушевали страсти у посольства СССР, проводились массовые митинги. Были попытки перелезть через стену, чтобы бесчинствовать на территории посольства. Сотрудников посольства могли остановить и продержать несколько часов в окружении возбужденной толпы. Жены и дети работников советского посольства вынуждены были покинуть страну. На аэродроме их встречала толпа бесновавшихся молодых «революционеров»; их толкали, пинали, всячески оскорбляли. Всех улетавших насильно заставляли нагибаться и проходить в таком положении под портретом «великого вождя».
Демонстрация Мао Цзэдуном вражды к СССР была в числе причин, побудивших США пересмотреть свои отношения с КНР. В 1970 г. начались первые секретные контакты представителей Пекина и Вашингтона, а в 1971 г. помощник президента США по национальной безопасности Г. Киссинджер тайно посетил Пекин. Там было решено, что президент США Р. Никсон совершит визит в КНР в 1972 г. В результате этого визита стороны установили межгосударственные отношения.
В 1970 г. на пленуме ЦК КПК проявились противоречия между Мао Цзэдуном и Линь Бяо. Последний считал, что он должен занять пост председателя КНР, который стал вакантным в связи с гибелью в 1969 г. Лю Шаоци, доведенного до мучительной смерти в заключении. Линь Бяо не был также согласен с курсом на подготовку войны против СССР, а также с тем, чтобы формально «уравнять» отношения с Советским Союзом с характером взаимоотношений с США.
Мао Цзэдун собрался устранить Линь Бяо, настраивая против него других военачальников. Узнав об этом в сентябре 1971 г., в безвыходной ситуации Линь Бяо вынужден был вылететь в направлении СССР, но его самолет разбился на территории Монголии.
После его гибели Мао Цзэдун стал продвигать на высокие посты выдвиженцев «культурной революции». В составе Политбюро ЦК КПК на X съезде партии в 1973 г. появился Хуа Гофэн, который еще в 1962 г. выступил против позиции Лю Шаоци. Разруха в стране заставила председателя ЦК КПК поставить во главе правительства вместо тяжело заболевшего Чжоу Эньлая Дэн Сяопина, которого он на время «культурной революции» как бы перевел на «запасной путь». Дэн Сяопин не подвергался репрессиям в ходе «культурной революции». Мао Цзэдун особенно ценил, что он полностью разделял его взгляды на СССР как на «военного врага».
В 1975 г. была принята новая конституция КНР. В ней было закреплено существование «народных коммун», а также новых органов власти «революционных комитетов», которые заменили прежние органы административной власти на местах – «народные комитеты».
В конце 1975 г. после болезни умер Кан Шэн. В январе 1976 г. от рака скончался Чжоу Эньлай. Мао Цзэдун лишился обоих главных помощников. После смерти последнего протест населения, по сути дела направленный против политического режима, установленного в стране, и против тяжелого материального положения, прорвался в форме массовых манифестаций, формально связанных с днем поминовения усопших 4 апреля 1976 г. Демонстранты славили имя Чжоу Эньлая, что позволяло им проявлять свое недовольство существовавшей властью. Эти выступления грозили перерасти в требования политических перемен в стране. Мао Цзэдун считал, что это представляет собой угрозу и государству, и партии, и его собственному положению, и власти. Демонстрации на площади Тяньаньмэнь в Пекине были жестоко подавлены. В стране и в партии начались новые массовые чистки. Тогда Мао Цзэдун выдвинул на пост своего преемника Хуа Гофэна, назначив его главой правительства. Дэн Сяопин был снова отведен на «запасной путь», т. е. снят с руководящих постов, но не исключен из партии и не репрессирован.
В мае 1976 г. Мао Цзэдун серьезно заболел. В этот момент активную роль начал играть председатель постоянного комитета ВСНП маршал Чжу Дэ. Однако он был слишком стар, дни его были сочтены, он скончался в июле 1976 г.
Наконец, череда смертей прежних руководителей КПК достигла кульминации. 9 сентября 1976 г. умер Мао Цзэдун. Окончилась продолжавшаяся 27 лет эпоха его правления в Китае. И дело было не только в его физической смерти, но и в том, что без него не могли существовать в неизменном виде созданные при нем политическая и экономическая структуры. И теоретические основы режима, и его практическая внутренняя и внешняя политика потерпели фиаско, завели страну в тупик. Конец системы был неизбежен.
В конце правления Мао Цзэдуна страна находилась в состоянии глубокого экономического кризиса. На протяжении 20 лет, с 1958 по 1978 г., доля национального дохода, приходившегося в среднем на одного человека, по существу не увеличивалась. В начале 1950-х годов по уровню экономического развития КНР почти не отличалась от Южной Кореи, Сянгана (Гонконга) и Тайваня или же этот уровень был даже несколько выше. В конце 1950-х они по уровню развития уже начали обгонять КНР. Спустя 20 лет она уже намного отставала от них.
В конце периода «культурной революции» и промышленное и сельскохозяйственное производство переживало серьезные трудности. В сфере индустрии наблюдались аномальные явления: тяжелая промышленность находилась в состоянии «самоциркуляции». Иными словами, в ходе индустриального развития слепо расширяли тяжелую промышленность, устроили погоню за количеством стали, нефти, автомобилей и некоторых других видов продукции, что привело к тому, что сфера промышленности не служила потребностям рынка, а была поставлена на службу росту производства, увеличению валовых показателей. Таким образом, развитие тяжелой промышленности было оторвано от требований планомерного и пропорционального сбалансированного развития экономики. Так сформировалось то, что в Китае называли «флюсом самоциркуляции». Имела место серьезная нехватка продукции легкой промышленности.
Ситуация в области сельского хозяйства была еще более ужасающей. В 1978 г. материальный уровень жизни деревенского населения в двух третях районов страны был ниже, чем в начале 1950-х годов, а в одной трети он опустился ниже уровня 1930-х годов. В 1978 г. среднегодовой доход 800 млн. крестьян страны составлял всего 76 юаней; в том числе 200 млн. крестьян имели доход ниже 50 юаней в год; на душу населения в год приходилось менее 150 кг грубого, т. е. необмолоченного зерна. Крестьяне жили впроголодь, им нечего было надеть, царила нищета.
