Текст книги "Восток в новейший период (1945-2000 гг.)"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 105 (всего у книги 113 страниц)
Изменения в области культуры и ценностных ориентаций
В период оккупации культурная жизнь страны характеризовалась, прежде всего, знакомством населения с западными ценностями и образом жизни (конечно, в основном американскими), стремительным усвоением технических и культурных достижений Запада. Все неяпонское представлялось новым, прогрессивным, в то время как национальное, традиционное – реакционным и устаревшим. Как и в середине XIX в., настал период наибольшего распространения иностранного влияния, и доминирующей в формировании взаимовосприятия в целом стала формула «Учитель-ученик».
В эти годы именно США воспринимались японцами как страна с высоким уровнем культуры, демократическими идеалами и свободами, которой надо подражать, у которой надо учиться. Вначале речь шла лишь о наглядно-примитивной пропаганде американского образа жизни. Ведь впервые широкие слои населения вступили в непосредственный контакт с носителями западной цивилизации. А затем воздействие переходило уже на более высокий уровень – заимствование опыта в области образования, средств массовой информации, индустрии развлечений.
Однако постепенно, по мере возрождения страны и достижения ею экономических успехов магия американского образа жизни и культуры начинала блекнуть, имидж «страны грез» тускнеть. И наоборот, появлялся «здоровый национализм», происходило возрождение традиционных ценностей (которые, кстати сказать, во многом содействовали созданию «экономического чуда»), а иностранные адаптировались к японским реалиям, как это было в далеком прошлом во время распространения в Японии китайской культуры или в середине XIX в. – западной. Таким образом, начался равноправный обмен культурными достижениями.
Крушение националистической идеологии, идеологии милитаризма, отказ от таких категорий, как божественное происхождение императора и его культ, уникальность японской нации и ее культуры, расчистили дорогу для формирования новых мировоззренческих установок. Первое время японцам, воспитанным в условиях традиционных семейных и квазисемейных отношений, было достаточно сложно адаптироваться к ним. Но постепенно главной ценностью в обществе становились принципы демократии.
Устойчивое падение престижа традиционных ценностей среди представителей практически всех поколений наблюдалось первые два-три десятилетия. Приоритетными стали такие цели, как «жить по собственному желанию», «обогащаться». Это отражало внедрение в общественное сознание идей индивидуализма и потребительского общества. Таким образом, жизненные принципы, базировавшиеся на общине, институте иэ (большой японской семьи, включающей и все боковые линии), конфуцианских нормах морали, постепенно отступали. В ходе этого процесса наметились существенные изменения некоторых черт национального характера японцев, их поведенческих характеристик, что особенно было свойственно послевоенным поколениям.
Наиболее наглядно происходил отход от желания соответствовать группе в сторону утверждения индивидуальных жизненных принципов. «Группизм» – характерная черта национальной социокультурной традиции. Каждый японец на протяжении своей жизни является членом различных групп – семьи, церковной общины, школы, университета, предприятия, неформальных организаций. В основе групповой системы лежит принцип общности, всеобщего согласия. Отношения между группами строятся по принципу внутренний-внешний, но это не предполагает враждебности, а лишь определяет принадлежность к той или иной группе.
Отходу от группового сознания во многом способствовал распад самой малочисленной группы – традиционной семьи иэ и утверждение нуклеарной (что было записано в новом гражданском кодексе). Этот процесс затронул и сельское население, наиболее консервативную часть общества. Более того, если в первые десятилетия XX в. в подавляющем числе семей совместно проживали несколько поколений, то в 1990-е годы доля семей, в которых совместно проживали дети и родители, снизилась до одной трети, а тех, где было три поколения, – до 11 %.
Приверженность к групповой ориентации постепенно размывалась и на предприятии – втором после семьи важном месте реализации социальных связей японцев, где работники объединены общими целями и ощущают себя членами одной общности. В свое время именно компания заменила работникам в известной мере семью иэ, ибо они были связаны с ней в течение всего жизненного цикла через систему внутрифирменного социального обеспечения и отвечали новой группе лояльностью и усердным трудом. Именно эти «трудоголики», которые руководствовались формулой «Жить, чтобы работать», в значительной мере обеспечили Японии высокие темпы роста и грандиозные экономические успехи. Но и здесь как со стороны наемных работников, так и со стороны администрации индивидуальным качествам человека стали придавать все большее значение.
Согласно опросам общественного мнения, молодежь все более отдавала предпочтение правам индивидуума и уважению личного мнения, особенно это относится к выпускникам колледжей и университетов. Большинство из них предпочитали иметь возможность смены работы и считали привлекательным статус работника, когда учитываются личные заслуги. Одновременно выросла доля тех, кто среди жизненных предпочтений называют досуг и руководствуются формулой «Работать, чтобы жить».
Однако это не означает, что в стране изменилась приверженность отечественным нормам поведения, например, забота о родителях, проявление чувства благодарности. Как и прежде, в ценностных ориентациях японского общества важное место занимало образование, уровень которого в стране был весьма высок. Достаточно сказать, что в конце XX в. почти 100 % детей оканчивали среднюю школу второй ступени и свыше трети получали высшее образование. По-прежнему сохранялся высокий уровень ориентации на труд, имеющей глубокие исторические корни. В ее основе лежит самоценность труда, даже если он не ведет к материальному благополучию, и долг перед обществом.
Как показывают результаты проведенных в конце XX в. опросов, большинство населения (примерно 70 %) полагало, что порядок в обществе, т. е. существующая корпоративная структура, важнее свободы и прав человека. Надо сказать, что в Японии правам человека в западном понимании не придавалось большого значения, но, конечно, отношение к этой проблеме, как и ко многим другим, варьировалось в зависимости от возраста. Хотя дети воспитывались главным образом уже в нуклеарных семьях, им объясняли традиционные принципы и нормы поведения в группе и вне ее. Важную роль в становлении личности продолжало играть моральное воспитание в школе, которое прививало ученикам определенную систему ценностей, принципы равновесия и гармонии, группового сознания, уважительного отношения к труду, соблюдения установленных в обществе норм и законов.
Отношение японцев к религии было неоднозначно. Большинство из них признавали ее делом сугубо личным, интимным, а потому зачастую считали вопросы о своей принадлежности к той или иной конфессии неэтичными. Отделение религии от государства, зафиксированное в конституции 1947 г., не искоренило религиозного сознания населения. Государственный синто был запрещен, но народный продолжал существовать как духовная ценность, ибо вся история страны так или иначе связана с этой национальной религией. Синто – ядро всей культуры, лежит в основе всех видов искусств и дает возможность каждому японцу осознать свою идентичность. В стране, как и прежде, синто мирно сосуществовал с буддизмом. Они поделили между собой жизненный цикл человека: рождение и жизнь шли по канонам синто, а похороны – буддизма. Во многих случаях вера японцев базировалась просто на обычаях и традициях. Даже те, кто считали себя неверующими, привычно исполняли различные религиозные обряды во время свадеб, похорон, национальных праздников.
Реализация традиционных духовных ценностей «в одном пакете» с заимствованными способствовала формированию личности японца, проникнутой идеей конформизма и гармонии. На это была нацелена и концепция формирования «желательного образа человека» (1960-е годы), в которой акцентировалось внимание на патриотизме и единстве нации. С этой же целью возрождался в эти годы и старый праздник Дня основания империи, связанный с днем восшествия на престол легендарного основателя императорской династии в 660 г. до н. э. Он стал называться Днем основания государства. С 1980-х годов идеологическое наступление национализма велось и путем «ненавязчивого» возвращения традиционных ритуалов (поднятие национального флага, исполнение гимна), официально не признававшихся до 1999 г. Все это подспудно содействовало воспитанию лояльности к императору и государственным структурам вообще. В целом происходило приспособление японизма с его этноцентризмом к условиям высокоразвитого массового общества.
* * *
Япония – пример того, как ценности техногенной цивилизации вписывались в координаты традиционных; как на пути к техногенной цивилизации традиционное общество преодолело присущие ему замедленные темпы развития; как оно приспособилось к внедрению инноваций и изменениям в социальных отношениях и культурной традиции. В Японии все процессы – переход от традиционного общества к индустриальному и последнего к информационному – проходили достаточно спокойно, открывая путь к формированию нового типа культурного развития, которое осуществляется через внедрение информационных и коммуникационных технологий.
В XXI в. японская техногенная культура вступила с концепцией строительства всевозможных информационных и высокофункциональных городов, телепортов, торговых и курортных комплексов, крупных транспортных объектов, высокотехнологичных «парков», «садов», «экополисов». Подобное строительство является во многом заимствованным и по сути своей интернациональным. Но что важно, особенно для азиатских стран, так это органичное сочетание суперсовременности с традиционными, подчас консервативными, социокультурными нормами.
При формировании техногенной культуры японцы не отказывались от своих основных художественных и мировоззренческих критериев. Такие принципы, как единство функциональной целесообразности и эстетическая образность, связь утилитаризма и красоты, нашли наиболее яркое проявление в культивируемом в Японии современном дизайне.
Выступая за повышение своего статуса в мировой политике, Япония не упускала из виду сферу культуры. Особенно активно она начала действовать в 1990-е годы. Страна стала членом Научно-исследовательского центра по сохранению и восстановлению культурных памятников, который является межправительственным органом. По линии Министерства иностранных дел Япония приняла активное участие в работе ЮНЕСКО, в Фонде по сохранению культурных памятников. В 1992 г. она присоединилась к Соглашению о сохранении культурных памятников мирового значения. Для реализации поставленных целей был создан комитет, который подготовил реестр мировых культурных ценностей и учредил денежный фонд. В этот реестр вошли и памятники Японии.
В заключение хотелось бы отметить, что, став высокоразвитым обществом со многими характеристиками, присущими западной цивилизации, Япония отнюдь не превратилась и в будущем, разумеется, не превратится в общество чисто западного образца. Это объясняется тем, что японцы всегда старались не прерывать исторический процесс, сохранять преемственность и верность традициям. Все заимствованное вплеталось в контекст собственного существования, адаптируясь при этом к местным реалиям. Как экономическая супердержава, Япония умело использовала все богатства международного сообщества, искусно сочетала общечеловеческие и традиционные ценности и в эпоху интернационализации и глобализации стремилась распространить достижения своей цивилизации уже и среди других народов.
Глава 43
Восток в конце XX в. – некоторые итоги развития
В.Я. Белокреницкий
К рубежу XX и XXI столетий народы Азии и Северной Африки добились впечатляющих результатов в политическом, экономическом, социальном и культурном развитии. По сравнению с периодом после окончания Второй мировой войны, ставшим точкой отсчета современной истории, в их положении наметились существенные сдвиги. Колониальное и зависимое политическое состояние сменилось суверенным, подверженным неровно и своеобразно протекающим процессам демократизации: примитивное по большей части хозяйство уступило место экономике, сочетающей совершенные и эффективные приемы и способы производства с менее изощренными; вместо аграрной по преимуществу структуры экономики и соответственно почти абсолютного преобладания деревенского населения утвердились различные формы сосуществования индустриальных и аграрных секторов, сельских и городских поселений: традиционная система общественной жизни с характерным для нее зависимым и приниженным положением женщин, а также представителей этнических и социальных меньшинств трансформировалась в систему с более высоким статусом традиционно зависимых групп, и на этом фоне наметилось изменение ряда важнейших демографических показателей; почти сплошь неграмотное население сменилось поколениями людей, обладающих не только навыками чтения и письма, но и достаточно высоким уровнем общих и специальных знаний, а узкая образованная элита пополнилась за счет выходцев из более широких слоев.
Таковы некоторые основные итоги эволюции Востока за вторую половину XX в. В развитии наметившихся тенденций видятся благоприятные перспективы. При этом нельзя не замечать серьезные изъяны и ограничители поступательного движения, способные затормозить или даже повернуть вспять развитие всех или части азиатских и североафриканских стран и народов.
Проблема Востока как региона
Для целей данной главы, как и всей монографии и многотомника, очертания, или «наполнение», региона даны априори – это страны Азии и Северной Африки (Магриба). Между тем в отечественной литературе последних лет встречаются иные трактовки понятия Восток и его «состава». Так, историк Л.С. Васильев и многие другие авторы включают в него все страны Азии и Африки. Некоторые экономисты (Г.К. Широков, В.Г. Растянников и др.) чаще всего отождествляют Восток с развивающимися странами, исходя из типологической представительности большинства восточных государств для совокупности развивающихся (менее развитых) экономик. Историк-экономист В.А. Мельянцев пользуется термином Восток или в расширительном (Азия и Африка), или в принятом в настоящем издании значении, а для обозначения стран Африки использует термин Юг. Близкой терминологии придерживается А.И. Неклесса, но у него регионы построены на иных, не историко-экономических, а экономико-типологических принципах: под Глубоким Югом, например, он имеет в виду не государства Африки, а самые бедные и отсталые страны мира, находящиеся по большей части там, но также и в некоторых ареалах Азии и других континентов. Для политолога-геополитика К.С. Гаджиева в регион Востока входит и Россия, так как он совмещает понятия традиционного Востока и Востока периода холодной войны.
Такой разброс мнений заставляет искать основания для выделения региона в указанном выше виде. Что объединяет страны Азии и Северной Африки? По какому принципу или признакам их можно классифицировать как входящих в одну группу (нелишне будет заметить, что регион здесь в соответствии с одним из международно-политологических подходов понимается как набор, совокупность государств)?
Представляется, что Восток целесообразно трактовать как историко-географический и культурно-расовый регион. Два этих основания (и относящиеся к ним четыре признака) кажутся необходимыми и достаточными для его выделения.
Исторически наибольшие основания для того, чтобы называться Востоком, имеет Азия. Как отмечал академик В.В. Бартольд, понятия Восток и «восточный» (как предтечи современного употребления) впервые появляются у римских авторов (Помпея, Тацита). Под «Азией» они стали понимать часть света к востоку от Африки и Европы, при том что оба последних названия появились у греков, и те Африку (Ливию) иногда присоединяли к Европе. В отличие от древности в средние века, после завоевания северных районов Африки арабами, «Восток» распространился далеко на запад, потеснив Европу и «отобрав» у нее Испанию. Это наступление ближнего (к Европе), мусульманского Востока в западном направлении сочеталось с его движением в сторону далеких стран, лежащих на восток от Аравии и достигаемых по большей части морским путем. Именно в период зрелой арабо-мусульманской экспансии (в VIII–XII вв.) выделяемый нами регион в наибольшей мере, пожалуй, обладал чертами геополитической цельности (в контексте тогдашней международной политики). Впрочем, и в дальнейшем он не потерял определенной общности с точки зрения межнациональной политики, экономики и культуры.
Географически регион имеет выраженную смещенность на юг, так как именно в южных районах Евразийского материка и на прилегающих к нему с юго-запада, юга и юго-востока полуостровных и островных территориях концентрируется преобладающая часть населения, находятся основные очаги восточных цивилизаций и наибольшее число государственных образований, в том числе крупнейшие – Индонезия, Индия, Египет и др. Однако на востоке региона – прежде всего, в Китае, Японии и корейских государствах – центр тяжести размещения населения и политико-экономического влияния несколько выровнен в пользу более умеренной природно-климатической зоны. Впрочем, морской климат делает условия жизни достаточно суровыми лишь на небольшом пространстве обитания народов этих государств. «Северная дуга» Востока захватывает Монголию, Казахстан, отчасти Киргизию и затем «уходит» в широтно более южный, но высокогорный, гористый и пустынный ареал (остальные государства Центральной Азии, Афганистан, отчасти Пакистан, Иран, закавказские государства, Турция).
В культурно-цивилизационном отношении регион Востока отличается от других как место зарождения и наибольшего распространения трех современных мировых религий – христианства, ислама и буддизма. Они в сочетании с местными религиозными и религиозно-философскими системами образуют исламский, индо-буддийский и буддийско-конфуцианский ареалы, которые, в свою очередь, распадаются на несколько культурно-цивилизационных комплексов (арабо-, ирано-, тюрко– и индо-мусульманский, индуистский, тибето-буддийский, тхеравадо-буддийский, сино-конфуцианский, японский, малайско-индонезийский и т. д.). Конфессионально Восток отличается от Запада тем, что, хотя он и является родиной христианства, различные христианские церкви имели и имеют для него лишь периферийное значение (исключение составляют Филиппины и отчасти Республика Корея).
С господствующими религиями связаны не только богослужебный язык и священные тексты, но и вполне определенная традиция, находящая проявление в сфере духовной и материальной культуры, в этике и политике, в семье и быте, образцах поведения. Именно это в совокупности и создает основу заметных цивилизационных особенностей.
Рассматриваемый регион сохраняет также определенное геополитическое значение. Однако оно за последние полвека стало заметно меньше. После окончания Второй мировой войны вопрос о деколонизации занял одно ив главных мест в повестке дня мировой политики. Восток представлял собой сердцевину колониального и зависимого мира. Освобождение от прямой и косвенной политической несамостоятельности протекало на протяжении всей второй половины XX в. в разнообразных формах и в различное время. Система старого, в основном заморско-европейского, территориально-административного доминирования уступила место новой системе косвенного (путем предоставления военно-экономической и организационно-консультативной помощи) преобладания двух конкурирующих центров силы, идеологического и экономического влияния. Ни один из них не принадлежал Востоку, но если США возглавили западноевропейско-атлантический блок, то СССР постарался встать во главе восточноевропейско-евразийского объединения (не называя его таковым), включавшего азиатские страны, прежде всего, Китай. Смещенность второго блока на восток, связанная также с промежуточными историко-географическими и культурно-расовыми характеристиками Советского Союза, обусловила эмоциональный крен стран Востока в его пользу. Однако воспользоваться этим обстоятельством в полной мере Москва не смогла из-за экономической слабости и политико-идеологической догматичности. Добившиеся независимости народы Азии и Северной Африки попытались использовать ситуацию размежевания в индустриально более развитом мире для консолидации своих позиций, символом и апофеозом чего можно считать конференцию 1955 г. в Бандунге. Именно в тот исторический момент максимальной была геополитическая роль Востока в границах, более или менее совпадающих с рубежами региона, выделяемого в данной работе.
С начала 1960-х годов в связи с разладом в отношениях между Пекином и Москвой второй блок вступил в стадию полураспада, задержанного, впрочем, кризисными явлениями, охватившими «первый мир». В условиях примерного равенства сил двух глобальных держав и возглавляемых ими блоков возросла роль нейтральных, неприсоединившихся стран. Государства Азии и Северной Африки образовали ядро «третьего мира», а крупнейшие среди них, прежде всего, Индия и Египет, выдвинулись в число его лидеров, став инициаторами создания движения неприсоединения.
С рубежа 1960-1970-х годов значение Востока как более или менее единого геополитического региона начинает неуклонно снижаться. Этому способствует его внутреннее размежевание, в частности появление центров экономического преуспевания в лине богатых нефтью стран Аравии, и расширение ареала суверенных незападных государств за счет Африки и Океании. В последней трети XX в. усложнилась также политическая структура азиатско-североафриканского региона за счет увеличения более чем в полтора раза количества государственных образований преимущественно в районе Персидского залива, в Закавказье и в Центральной Азии.
Распад СССР не только «высвободил» новую группу азиатских государств, но и оттенил наметившиеся ранее изменения в геополитическом положении стран Востока. На заключительных этапах холодной войны они находились в зонах «пробы сил» между главными ее участниками. Такими были в 1960-1970-х годах Ближний Восток и Индокитай, а в 1980-е годы – «дуга нестабильности» на участке от Йемена до Афганистана. По мере ослабления одной из сторон глобальной конфронтации увеличивалась геополитическая роль региональных центров силы, целиком принадлежащих ареалу Азии и Северной Африки. К Китаю – первому из самостоятельных азиатских геоигроков – добавилась Индия, а также Иран, Ирак и Саудовская Аравия. В исламском мире с середины 1980-х годов наметились контуры над– (или мета-) государственного радикального движения, типологически отдаленно напоминающего революционно-коммунистический Интернационал.
Появление на Востоке нескольких центров силы и влияния – один из факторов ослабления геополитического значения региона в качестве единого целого. Другим фактором является уменьшение международной роли России, так как именно она, занимая сердцевинное положение в материковой Евразии, придает смысл «конструкции», состоящей из государств, расположенных по периметру ее южных сухопутных рубежей. Наконец, третий фактор состоит в размывании самой оппозиции Запад Восток, ее наложении на дихотомию Север-Юг, связанную, прежде всего, с различием в уровнях экономического и социального развития.
Таким образом, итогом эволюции Востока к рубежу нового века можно считать убывание его отдельной геополитической роли, распад на ряд ареалов со странами-лидерами, имеющими свои цели и программы действий. В перспективе следует ожидать, скорее всего, лишь закрепления этих тенденций.
