Текст книги "Восток в новейший период (1945-2000 гг.)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 113 страниц)

Возникшие противоречия между премьер-министром и начальником штаба армии Первезом Мушаррафом усилились в период инициированного Пакистаном вооруженного конфликта с Индией в Кашмире (район Каргила) в мае-июле 1999 г. В начале операции, когда пакистанцам неожиданным маневром удалось перейти линию контроля и занять часть индийской территории, правительство и военное командование оспаривали лавры победителей, когда же авантюра, в конце концов, завершилась поражением Пакистана, то обе стороны стали обвинять в этом друг друга. Противостояние правительства и армейского руководства достигло апогея в октябре 1999 г., когда премьер-министр попытался снять П. Мушаррафа с его должности. Однако поддержанный военными кругами генерал нанес контрудар – 12 октября он произвел переворот, отстранил от власти и арестовал Н. Шарифа. Действие конституции было приостановлено.

Военное правление на рубеже двух столетий (1999–2002)

Чтобы ослабить негативную реакцию на такое непопулярное в конце XX в. действие, как свержение законного правительства и установление власти военных, последние еде тали много, чтобы их правление отличалось от предшествующих военных режимов. Было введено не военное положение, а лишь чрезвычайное. На своем посту долгое время оставался президент, а генерал Мушарраф имел должность «главы исполнительной власти». Разумеется, все руководство страной было сосредоточено в его руках, а в июне 2001 г. М.Р. Тарар «передал» свои президентские полномочия Мушаррафу.

«Чрезвычайный» режим просуществовал ровно три года – такой срок ему определил, собравшись после переворота. Верховный суд. 10 октября 2002 г. в стране состоялись всеобщие выборы и были формально восстановлены конституционно-парламентские формы правления. Однако генерал П. Мушарраф сохранил президентский пост на том основании, что за него проголосовало большинство пакистанцев, принявших участие в референдуме в апреле 2002 г.

В период военного правления власти объявили о значительных экономических и административно-политических реформах. Огромное значение для всех сфер жизни страны имело резкое изменение внешнеполитического курса Пакистана после терактов 11 сентября 2001 г. в США. Исламабад отказался от помощи афганскому движению «Талибан», которое он до того всячески поддерживал, и принял участие в оказании содействия в разгроме талибов. Вашингтон снял санкции с Пакистана, введенные после произведенных им вслед за Индией подземных ядерных испытаний в мае 1998 г., и стал оказывать ему значительную финансово-экономическую помощь. Содействие извне, жесткие действия военных властей в отношении «своих» экстремистов сделали возможным заметное улучшение социального и экономического положения страны.

* * *

За готы независимого существования Пакистана его население выросло с 33,7 млн. до 147,7 млн. на коней XX в. Страна достигла определенных успехов в развитии экономики и культуры. Значительно возросла доля индустриального производства в структуре ВВП. Появились современные отрасли промышленности и экономики. Пакистан, в частности, добился успехов в космических исследованиях, атомной энергетике. Наконец, он первым из мусульманских стран обзавелся ядерным оружием и ракетными средствами его доставки. Сельское хозяйство в целом удовлетворяет потребности быстро растущего населения в продуктах питания. Во много раз увеличилось число школ всех типов, колледжей и университетов. Расширилась сеть медицинских учреждений, снизилась смертность.

Тем не менее, Пакистан и в конце XX в. относился к сравнительно слабо развитым странам аграрно-индустриального типа. ВВП составлял примерно 70 млрд. долл. (по обменному курсу) при доходе на душу населения в 490 долл. За чертой бедности (менее 2 долл. в день по паритету покупательной способности) пребывало 85 % населения, а в нищенском состоянии (менее 1 долл. в день) – 31 %. Грамотность населения не дотягивала до 40 %.

Основным политическим итогом развития Пакистана во второй половине XX в. является крайне медленное движение в сторону демократического парламентаризма. Длительные периоды прямого диктаторского правления военных и общая политическая роль вооруженных сил в жизни страны препятствовали возникновению и развитию элементов гражданского общества, созданию норм и традиций парламентаризма, росту квалифицированных кадров управленческого аппарата.

В течение всего периода своего существования Пакистан развивался в основном в рамках рыночных отношений. Однако он не избежал шараханий в сторону чрезмерного огосударствления экономики и поисков обреченных на неудачу путей. Подобные зигзаги и политические катаклизмы нанесли большой ущерб развитию экономики и во многом обусловили ее незавидное состояние на рубеже XX и XXI вв.

Глава 25
Индия
Ф.Н. Юрлов

После окончания Второй мировой войны правящие круги Великобритании пытались сохранить свои позиции в Индии, в которой развернулось мощное национально-освободительное движение. Колониальная администрация сделала ставку на обострение разногласий между двумя главными политическими силами – Индийским национальным конгрессом (далее – Конгресс, или ИНК) и Мусульманской лигой (далее – Лига). Лейбористское правительство во главе с Клементом Эттли в сентябре 1945 г. объявило о проведении выборов в центральное и провинциальные законодательные собрания Индии. В марте 1946 г. было также объявлено о решении предоставить Индии статус доминиона. На состоявшихся с ноября 1945 по апрель 1946 г. выборах в законодательные органы (в которых участвовало 13–15 % населения и которые проходили на куриальной основе) Конгресс получил большинство мест по общей, или индусской, курии, а по мусульманской курии – в Северо-Западной пограничной провинции (СЗПП). Мусульманская лига получила большинство голосов по этой курии во всех провинциях, кроме СЗПП. В целом Конгресс получил почти вдвое больше мест, чем Мусульманская лига. Но выдвинутый последней лозунг создания Пакистана оказался привлекательным для большинства мусульман.

Мягкая позиция правых партий по отношению к колониальной администрации привела к тому, что на этих выборах они потерпели сокрушительное поражение. Так, «Хинду махасабха» («Великое собрание индусов») получила всего три места в провинциях и ни одного в центре. Выборы 1945–1946 гг. стали, по существу, прелюдией к разделу Индии.

В июне 1946 г. закончились выборы в Учредительное собрание (по одному депутату на миллион жителей), которому предстояло выработать конституцию Индии. Первая сессия этого органа состоялась в декабре 1946 г. В ней приняли участие только члены Конгресса, «Хинду махасабхи» и других, преимущественно индусских, партий. Мусульманская лига и князья бойкотировали собрание.

В августе 1946 г. было создано временное правительство Индии во главе с Джавахарлалом Неру, в состав которого помимо лидеров Конгресса – Валлабхаи Пателя, Абул Калам Азада, Асафа Али и др. вошли представители сикхов, христиан и парсов. Руководство Лиги отказалось участвовать в этом правительстве, заявив, что оно игнорирует интересы мусульман и поэтому они начнут борьбу за создание Пакистана. Лидер Мусульманской лиги Мухаммад Али Джинна расценил создание временного правительства как предательство англичан в отношении мусульман. 16 августа 1946 г. было объявлено Мусульманской лигой днем начала борьбы за создание Пакистана. В Калькутте, других городах Бенгалии и Бихара начались индусско-мусульманские столкновения и погромы.

Съезд Конгресса (август 1946 г.) потребовал преобразования Индии в независимую суверенную республику. Вслед за этим в феврале 1947 г. премьер-министр Великобритании Эттли заявил, что англичане уйдут из Индии не позднее июня 1948 г. Неру приветствовал это решение, хотя и подчеркивал сложность ситуации в Индии. Конгресс склонялся к компромиссу с Мусульманской лигой. Однако Джинна заявил, что Мусульманская лига не уступит ни одного дюйма в своем требовании о создании Пакистана. Все это происходило на фоне жестоких религиозно-общинных столкновений между индусами и мусульманами в Пенджабе, Бенгалии и других районах Индии.

Борьба по вопросу о разделе Индии

Окончательная судьба Индии была связана с последним вице-королем этой страны Луисом Маунтбэттеном, который приступил к своим обязанностям 24 марта 1947 г.

Неру, Патель и другие деятели Конгресса настаивали на сохранении единой Индии. Со своей стороны, Мохандас Карамчанд Ганди, известный как Махатма (Великая душа), говорил о традиционной для англичан политике «Разделяй и властвуй», которая подогревала враждебность между мусульманами и индусами. Он предупреждал вице-короля о том, что ему придется «пожать» то, что преднамеренно «посеяли» его предшественники. Чтобы разрешить проблему сохранения единой Индии. Ганди предложил пригласить Джинну сформировать правительство из членов Мусульманской лиги. Однако план Гаити не встретил поддержки у руководства Конгресса, за исключением лидера конгрессистов в СЗПП Абдул Гаффар-хана. После этого Ганди уехал из Дели, не желая связывать себя с последующими событиями, которые привели к разделу страны. Но до отъезда он подписал заявление, осуждавшее жестокость и использование силы в политических целях. Джинна присоединился к этому заявлению.

Борьба за независимость Индии вступила в заключительную стадию. События начали развиваться по самому трагическому сценарию. Реально встал вопрос о разделе Бенгалии, Панджаба и Ассама. Джинну это не устроило. Его концепция Пакистана предполагала включение в него территорий Индии, в которых мусульмане составляли большинство, создание двух зон на Северо-Западе и Северо-Востоке в составе шести провинций – Синда, Белуджистана, Северо-Западной пограничной провинции, Панджаба, Бенгалии и Ассама.

В апреле 1947 г. в одной из бесед с Джинной Маунтбэттен дал понять, что к Пакистану отойдут Синд, СЗПП, половина Панджаба и часть Бенгалии. В те же дни министр внутренних дел временного правительства Индии Патель заявил Маунтбэттену, что обстановка в стране ухудшилась и даже началась гражданская война.

Обсуждение проблемы раздела Индии достигло критической точки. В стране усилились беспорядки и насилие, в которые были вовлечены сотни тысяч людей. Обстановка становилась все более тревожной и взрывоопасной. Британское правительство прорабатывало различные варианты, исходя из складывавшейся ситуации в стране, с учетом мнения английских официальных лиц, находившихся непосредственно в Индии. Так, главнокомандующий войсками в Индии фельдмаршал Клод Окинлек, реагируя на требования Мусульманской лиги о включении всей Бенгалии в состав Пакистана, предупреждал правительство Великобритании, что «Хиндустан без Калькутты и контроля над Бенгальским заливом практически нереален».

В создавшейся ситуации руководство Конгресса вынуждено было дать согласие на раздел страны, но только при условии раздела Бенгалии и Пенджаба на мусульманские и немусульманские части. Это вызвало неоднозначную реакцию в Бенгалии. Часть местных конгрессистов под влиянием Ганди, выступавшего в принципе против раздела страны, заявляла о необходимости сохранить культурное и языковое единство этой провинции. Однако «Хинду махасабха» под руководством влиятельного политического деятеля Шьяма Прасада Мукерджи настойчиво вела дело к разделу Бенгалии на две почти равные части – индусскую и мусульманскую.

Из 60-миллионного населения Бенгалии в то время 33 млн. (55 %) составляли мусульмане, 25 млн. (44 %) – индусы, остальные – христиане, англо-индийцы и пр. На востоке провинции преобладали мусульмане, на западе – индусы. Конгресс требовал раздела Бенгалии (77,5 тыс. кв. миль[53]53
  1 кв. миля – ок. 2,5 кв. км.


[Закрыть]) на Западную (34 тыс.) и Восточную (43,5 тыс.). Население первой составило бы 25 млн. человек, из них восемь млн. (30 %) мусульман. Соответственно в Восточной Бенгалии – 33 млн. человек, из которых более 10 млн. (30 %) составляли бы индусы.

Руководитель отделения Мусульманской лиги в Бенгалии и премьер ее правительства Шахид Хусейн Сухраварди возразил против предложенного Конгрессом плана раздела провинции, по которому к Индии отошла бы наиболее развитая ее часть, включая Калькутту, а к Пакистану – преимущественно сельские районы, а также Дакка и Читтагонг. 26 апреля 1947 г. Сухраварди предложил Маунтбэттену сохранить единую Бенгалию. Он выдвинул идею раздела Индии на три, а возможно, даже на четыре независимых государства: Хиндустан, Пакистан, Бангластан и Союз княжеств.

Маунтбэттен согласился с таким предложением, заявив, что выступает за сохранение Бенгалии как единого экономического целого. В свою очередь, Джинна также полностью поддержал Сухраварди в этом вопросе. С благословения Маунтбэттена Сухраварди стал продвигать идею о независимой Бенгалии, где мусульманское большинство будет жить в гармонии с индусами. Он даже говорил о «великой» независимой Бенгалии, к которой можно было бы присоединить и некоторые дистрикты Бихара, чтобы она стала «частью мира и превзошла любую другую страну таких же размеров».

Чуть позже Маунтбэттен писал губернатору Бенгалии Ф. Барроузу, что его план оставляет дверь открытой для единой, но независимой Бенгалии, которая не принадлежала бы ни Пакистану, ни Индии.

Однако Конгресс усмотрел в идее независимой Бенгалии своеобразный маневр в пользу Мусульманской лиги. В случае ее реализации Мусульманская лига, используя мусульманское большинство в законодательном собрании провинции, добилась бы ее присоединения к Пакистану. Конгресс же, находившийся в меньшинстве, не смог бы предотвратить такой ход событий. Неру и другие лидеры Конгресса решительно выступили против создания единой независимой Бенгалии.

В результате Сухраварди был вынужден отказаться от этой идеи, но начал активно зондировать возможность передачи Калькутты Восточной Бенгалии или, если это окажется нереальным, превращения Калькутты с ее промышленными пригородами в свободную международную зону.

Настал решающий час для определения судьбы Бенгалии. За несколько дней до отъезда Маунтбэттена в Лондон, 18 мая 1947 г. для окончательного принятия решения по плану о разделе Индии Неру от имени руководства партии сообщил ему, что Конгресс решительно выступает против создания независимой Бенгалии. Кроме того, он дал интервью одной из газет, в котором заявил, что Конгресс согласится на сохранение единой Бенгалии только в том случае, если она останется в составе Индии. С учетом всего этого Комитет по делам Индии при кабинете министров Великобритании принял решение о разделе Бенгалии.

Не менее сложной была проблема Панджаба. Если в Бенгалии были две основные религиозные общины – мусульмане и индусы, то в Панджабе присутствовал еще и третий этно-конфессиональный компонент – сикхи. При общем населении в 28,4 млн. человек на долю мусульман приходилось 16,2 млн., индусов – 8,2 млн., сикхов – 4 млн. Панджаб состоял из 29 округов, сгруппированных в пять областей. В двух западных областях – Мултане и Равалпинди мусульмане существенно преобладали – 9 млн. против 2 млн. немусульман. В округе Лахор было 4 млн. мусульман и 3 млн. индусов и сикхов. Ситуация осложнялась еще и тем, что в этом же округе находился г. Амритсар с сикхской святыней Золотым храмом. В двух остальных округах – Джалландаре и Амбале – преобладали индусы и сикхи (всего 7 млн.), а мусульман насчитывалось 3 млн.

Мусульманская лига настаивала на том, чтобы весь Панджаб отошел к Пакистану. Однако Конгресс склонялся к разделу Панджаба как единственному решению этой проблемы. Его позиция была в принципе поддержана лидерами сикхов. Сикхи оказались перед сложной дилеммой. С одной стороны, они не могли согласиться на присоединение к Пакистану, с другой – любой раздел был бы для них особенно губительным, поскольку они рассеяны по всей провинции. Поэтому среди сикхских лидеров были и такие, которые выступали за создание коалиционного правительства в провинции из представителей мусульман, индусов и сикхов. Однако эта идея не была осуществлена. Дискуссии о разделе Панджаба вызвали вспышки религиозно-общинной розни и насилия. Началась настоящая гражданская война, унесшая тысячи жизней.

Положение осложнялось тем, что в Панджабе находилось около одного миллиона недавно демобилизованных солдат из всех трех общин. Религиозная вражда могла перекинуться и на армию, в которой влияние английских офицеров значительно ослабло, поскольку солдаты хорошо понимали, что этим офицерам скоро придется покинуть Индию.

Но лидеры сикхов, как и индусов, в конечном счете потребовали раздела Панджаба. Рабочий комитет влиятельной сикхской партии «Широмани акали дал» в середине апреля 1947 г. в своей резолюции с удовлетворением отмечал, что индусы и сикхи Панджаба полностью согласились на раздел провинции.

Между тем Маунтбэттен долгое время не исключал возможности создания независимого Панджаба, как и в случае с Бенгалией. Однако для Мусульманской лиги Панджаб принципиально отличался от Бенгалии – без Бенгалии можно было создать жизнеспособный Пакистан, а без Панджаба или его части такая возможность была равна нулю. Для руководства Конгресса и сикхов создание независимого единого Панджаба с большинством мусульман означало бы поглощение его Пакистаном после ухода англичан из Индии.

В итоге план раздела Панджаба по принципу большинства той или иной общины предусмотрел отход 17 округов к мусульманам и 12 – к немусульманам. При этом сикхи оказались разделенными почти поровну.

Были немалые проблемы и с другими провинциями. Так, в Северо-Западной пограничной провинции, где мусульмане составляли абсолютное большинство (индусы и сикхи насчитывали всего 7 % населения), Конгресс возглавлял правительство под руководством Сахиб-хана – брата упомянутого выше Абдул Гаффар-хана, известного как «пограничный Ганди». Мусульманская лига начала движение за свержение этого правительства при негласной поддержке английского губернатора провинции. Вице-король Маунтбэттен пришел к выводу о необходимости проведения референдума в СЗПП.

2 мая 1947 г. Маунтбэттен направил правительству Великобритании предварительный проект плана раздела Индии. 8 мая, еще до того, как вице-король получил ответ из Лондона, Ганди предпринял очередной шаг по спасению единства страны. В послании Маунтбэттену он призвал его отказаться от раздела, но этот демарш не имел последствий.

В это же время Патель обвинил англичан в том, что, «оставаясь нейтральными, но имея власть, они на деле подталкивают к гражданской войне». Он потребовал, чтобы вице-король немедленно передал власть временному правительству. По его мнению, это помогло бы «установить мир в течение недели», так как те, кто совершают акты насилия, делают это в условиях, когда нет сильной центральной власти. Без вмешательства третьей силы (т. е. англичан) Конгресс и Мусульманская лига безотлагательно разрешат свои разногласия.

Между тем предложенный Маунтбэттеном план был существенно изменен кабинетом министров Великобритании (10 мая 1947 г.). Теперь предполагалось поделить Индию на несколько частей вместо того, чтобы разрешить некоторым территориям отделиться от будущего Индийского союза, если они не желают в нем остаться.

Неру решительно выступил против такого замысла. Он заявил, что этот план угрожает Индии и будущим отношениям между Великобританией и Индией. По его мнению, Конгресс не может принять предложения, которые разрушат Индийский союз, принять «теорию», по которой «провинции становятся независимыми государствами, преемниками предыдущей власти».

После консультаций с Неру, Пателем, Джинной и другим лидером Мусульманской лиги – Лиакат Али Ханом англичане были вынуждены пересмотреть свои предложения. Пока шла подготовка к окончательной выработке плана, который получил название по имени вице-короля, все заинтересованные стороны продолжали оказывать давление с тем, чтобы добиться наиболее выгодных для себя условий.

В Англии бывший премьер-министр У. Черчилль требовал статуса доминиона для «нескольких частей разделенной Индии». Он подчеркивал, что помимо Хиндустана и Пакистана на Индостанском субконтиненте должен существовать Союз княжеств.

В Индии Ганди продолжал выступать против раздела страны. «Задача британской власти, – писал он, – не изменять карту Индии. Все, что нужно сделать англичанам, – это уйти из Индии, по возможности соблюдая порядок, но в любом случае – уйти из Индии в срок или раньше, может быть, даже и в условиях хаоса».

Джинна, в свою очередь, вдруг потребовал создания коридора через весь Хиндустан для соединения западной и восточной частей Пакистана, а Сухраварди продолжал вести переговоры с советниками вице-короля о создании независимой Бенгалии.

Наконец настал решающий час. Вернувшись из Англии. Маунтбэттен представил план раздела Индии на совещании с индийскими лидерами, который ими был в принципе одобрен. 3 июня 1947 г. план Маунтбэттена был обнародован. Это было окончательное решение о разделе Индии на независимые доминионы – Индию (Индийский союз) и Пакистан.

На следующий день вице-король объявил 15 августа 1947 г. Днем независимости Индии. За остававшееся время предстояло сделать еще очень многое. На заседании Всеиндийского комитета Конгресса в середине июня прошло бурное обсуждение предстоящего раздела страны. Неру призвал конгрессистов поддержать план раздела: «Раздел лучше, чем убийство невинных граждан». Патель продолжил в том же духе, сказав, что вне зависимости от Конгресса «Пакистан уже реализуется в еще не разделенных Бенгалии и Панджабе. Поэтому лучше признать Пакистан, чем продолжать то разрушение, которое происходит в Индии».

О многочисленных жертвах насилия на религиозной почве говорил президент Конгресса Ачарья Крипалани. В принятом на заседании Комитета Конгресса постановлении было сказано, что план Маунтбэттена «приведет к отходу некоторых частей от Индии», но в существующих условиях он вынужден принять его. Вместе с тем Комитет «не может признать право какого-либо из княжеств заявить о независимости и изоляции от Индии. Это было бы отрицанием всей истории страны и целей, стоящих перед индийским народом в настоящее время».

На это Джинна ответил, что каждое индийское княжество является суверенным и может само решать – присоединяться к Хиндустану (т. е. Индийскому союзу) или Пакистану либо оставаться независимым.

Под руководством Пателя, отвечавшего во временном правительстве за дела княжеств, была проведена работа по вовлечению этих княжеств в Индию. Правители трех из них – Хайдарабада, Джунагарха, Джамму и Кашмира – не согласились сразу присоединиться к Индийскому союзу, что осложнило ситуацию.

Одновременно было осуществлено предусмотренное планом Маунтбэттена законодательное оформление присоединения к Пакистану населенных преимущественно мусульманами частей Бенгалии, Панджаба, а также Синда, Белуджистана, СЗПП и округа Силхет в Ассаме.

Предстояла еще одна особенно сложная и опасная работа – демаркация границы между Индией и Пакистаном в Бенгалии и Панджабе. С этой целью была создана специальная комиссия во главе с английским юристом Сирилом Рэдклиффом, который ранее не бывал в Индии. Это, как считали некоторые, было его главным достоинством, поскольку он мог быть объективным при решении столь сложной проблемы. Рэдклиффу помогали две группы из четырех индийских судей в каждой из провинций, назначенных по партийной принадлежности. Окончательное решение возлагалось на Рэдклиффа. Пограничной комиссии предстояло провести демаркационную линию на территориях в 175 тыс. кв. миль, где проживало около 90 млн. человек, между районами, где в одних преобладали мусульмане, а в других – немусульмане. Окончательный срок завершения этой работы был установлен 15 августа 1947 г.

В Панджабе главную проблему представил крупнейший город Лахор, в котором проживало 600 тыс. мусульман и 500 тыс. индусов и сикхов. Вплоть до Дня независимости индусы и сикхи считали, что Лахор отойдет к Индии. Мусульмане, однако, полагали, что весь Лахорский округ будет передан Пакистану. По решению комиссии 38 % территории Панджаба, вместе с Амритсаром, и 45 % населения должны были отойти к Индии, остальная часть, включая Лахор, – к Пакистану. И хотя вплоть до 15 августа это решение считалось секретным, в Панджабе начались религиозно-общинные столкновения. Надежды на мирный переход населения, принадлежащего к меньшинствам, в районы, населенные их большинством, оказались несостоятельными. В конце июня вице-король и Совет по разделу страны создали пограничные силы из 55 тыс. человек с участием британских офицеров для обеспечения порядка при переселении людей из одного района в другой. Но и этих сил оказалось недостаточно, чтобы предотвратить жестокие столкновения между общинами, которые происходили в каждой деревне и каждом городе.

Еще более опасная ситуация складывалась в Калькутте, тем более, что власти не имели возможности направить в Бенгалию крупные воинские соединения. Маунтбэттен фаталистически размышлял: «Если Калькутта будет охвачена пламенем, то ничего не поделаешь – она будет гореть».

9 августа в Калькутту приехал Банди. Он планировал направиться далее в Ноакхали (Бенгалия), где ранее ему удалось остановить кровопролитное столкновение между мусульманами и индусами. Калькутта жила предчувствием трагедии. Мусульмане и индусы буквально уговорили Банди остаться в городе, чтобы помочь предотвратить масштабные религиозно-общинные столкновения. Благодаря огромному авторитету и влиянию ему удалось это сделать. 14 августа, накануне Дня независимости Индии, Ганди сделал следующее заявление: «С завтрашнего дня мы освободимся от гнета британского правления. Сегодня в полночь Индия будет разделена. Поэтому завтра будет днем радости и днем печали. Все это накладывает на нас огромный груз ответственности… Давайте позволим всем мусульманам, которые были вынуждены покинуть свои дома, вернуться обратно. Если два миллиона индусов и мусульман обнажат кинжалы друг против друга в Калькутте, с каким лицом я поеду в Ноакхали отстаивать там интересы индусов и мусульман? Если пламя общинной резни охватит всю страну, как сможет выжить наша только что родившаяся свобода?»

В то время как в Панджабе сотни тысяч людей были убиты в межобщинных столкновениях и миллионы покинули свои дома, чтобы спасти свою жизнь, Бенгалия и Калькутта избежали этой участи. Один из руководителей Конгресса – Чакраварти Раджагопалачари сказал тогда: «Ганди добился многого, но ничто не было столь замечательным, как его победа над злом в Калькутте». А Маунтбэттен написал Ганди: «В Панджабе, несмотря на присутствие 55 тыс. солдат, произошли огромные волнения. В Бенгалии армия состояла только из одного человека, и там не было волнений… Разрешите мне выразить восхищение этой армией».