Текст книги "Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 82 страниц)

2. Деятельность Земского союза и Союза городов

Как отмечалось в предыдущей главе, ВЗС и ВСГ явили собой впечатляющий пример всенародной помощи жертвам войны. В данном параграфе подробнее остановимся на их филантропической деятельности.

В докладе кн. Г.Е. Львова на имя императрицы Марии Федоровны 30 ноября 1914 г. отмечалось, что земский союз «был принят под флаг Российского общества Красного Креста, где он неизменно встречает самое внимательное отношение к своим нуждам и ценное содействие во всех начинаниях».

За первые 4 месяца войны ВЗС были открыты госпитали на 125 тыс. коек во внутренних районах страны и до 35 тыс. коек в районе действующей армии, оборудовано 40 санитарных поездов, по пути следования этих поездов организованы 40 питательных пунктов (чтобы «раненые во время их перевозок были своевременно накормлены»), заказаны недостающие хирургические инструменты и медикаменты в Англии, Америке и Японии. Кроме того, ВЗС взялся выполнить заказ интендантства на пошив 7 млн. комплектов белья для нужд армии. Для этого были организованы мастерские, в которых нашли работу 12 тыс. женщин^{1174}.

К апрелю 1915 г. число санитарных поездов возросло до 50, а врачебно-питательных отрядов – до 19. Для быстрого развертывания и последующего обеспечения госпиталей были устроены склады белья, теплых вещей, кроватей, медицинского оборудования и проч. Только за первые полгода войны московские склады запасли вещей на 26,1 млн. руб. и отпустили на 20,2 млн. руб., в том числе белья и теплых вещей на 13 млн. руб., марли и перевязочных средств на 5,8 млн. руб., медикаментов на 1 млн. руб. На улице Поварской перед воротами склада «ежечасно и ежедневно стояли вереницы подвод, с одной стороны, вливающих в недра его эти сотни тысяч и миллионы штук различного белья, а с другой – обозы отъезжающих от склада подвод с готовыми в дорогу и запакованными в короба кипами этого белья для госпиталей». К апрелю 1915 г. под эгидой Земского союза было изготовлено по заказам интендантства 17,4 млн. штук вещей^{1175}.

Деятельность Земского союза в деле помощи на театре войны заключалась в организации передовых врачебно-питательных отрядов, санитарных поездов, этапных пунктов, врачебно-питательных пунктов и бань. Кормить и лечить приходилось не только войска, но и местных жителей, чтобы не вызвать эпидемий. Здесь сообща действовали ВСГ и ВЗС. Ими были организованы отряды помощи местным жителям в прифронтовой зоне: отряд имени Государственной думы во главе с И.П. Демидовым и отряд ВСГ во главе с кн. П.Д. Долгоруковым^{1176}. Помощь концентрировалась в двух направлениях: во-первых, производились прививки населения и солдат от эпидемических заболеваний, во-вторых, оказывалась помощь едой и одеждой самым бедным семьям из местных жителей.

Земский союз развернул сеть так называемых «этапных пунктов» на пути основных маршрутов колонн призванных в действующую армию. Обратно по этим же маршрутам вглубь России шел поток пленных. Исходя из требований санитарии и гуманности этапные пункты представляли собой помещения, где могли отдохнуть, получить медицинскую помощь, поесть и переночевать двигавшиеся пешком солдаты и военнопленные. Этапные пункты финансировались военным ведомством, которое поставляло туда и кашеваров. Но организация, надзор за потоком солдат, качеством пищи были возложены на Земский союз. На многих этапных пунктах были устроены бани и прачечные. Главной целью этапных пунктов было выявление и изоляция заразных больных, чтобы они не переносили инфекцию во внутренние районы и в действующую армию. Зимой 1914–1915 гг. только на Юго-западном фронте действовало 6 передовых врачебно-питательных отрядов и 21 этапный пункт Земского союза^{1177}.

С весны 1915 г. врачебно-питательные отряды стали направляться во фронтовые районы не только из столиц, но и из провинции. Их формировали и снаряжали местные организации Земского союза. В «летучих банях» солдаты, проходившие до фронта сотни километров, зачастую сутками сидевшие в затопленных водой окопах, могли согреться, помыться, получить чистое новое белье. Это поднимало боевой дух в войсках и создавало заслон для заразных болезней. Один из начальников пехотной дивизии писал в благодарственном письме, что мытье солдат является одной из насущных задач, и «помощь, оказываемая войскам во все время войны Всероссийским Земским союзом незаменима»^{1178}.

Важной миссией был также сбор и доставка подарков в действующую армию. В феврале 1915 г. последовало воззвание кн. Г.Е. Львова «Поможем солдатам встретить Пасху». Оно вызвало поток пожертвований деньгами и вещами. В результате на фронт из Москвы от ВЗС был отправлен поезд из 20 товарных вагонов. Кроме пасхальных подарков (22 тыс. кисетов с иконками, 16,5 тыс. пасхальных яиц и др.) поезд доставил на фронт 34 тыс. шт. рубашек, 32,4 тыс. шт. кальсон, 20 тыс. портянок и носков, 5,5 тыс. полотенец, 1,1 тонны мыла, 417 тыс. папирос, 2 тонны колбасы и ветчины, 200 мешков сухофруктов и т. д.

С 1 августа 1914 по 1 июня 1915 г. Земскому союзу поступило пожертвований от населения 370,9 тыс. руб.^{1179} Это была небольшая доля в оборотах ВЗС, роль союза выразилась в большей степени в мобилизации огромной армии добровольцев, которые в тылу разворачивали лазареты, собирали подарки, организовали мастерские, а с лета 1915 г. начали помощь беженцам, прибывавшим в огромном количестве во внутренние губернии. Земства занимались и помощью семьям крестьян, ушедших на войну, беднейшим и безлошадным семействам помогали засевать поля^{1180}. Для вернувшихся из армии инвалидов земство развертывало мастерские, например резьбы по дереву, для увечных воинов, чтобы инвалиды могли работать на мебельных предприятиях.

Жесткая реальность войны побуждала Земский союз расширять свои функции. В речи на собрании уполномоченных губернских земств 12 марта 1915 г. кн. Г.Е. Львов подчеркивал: «Вспомните наше первое заседание 30 июля [1914 г.]. Мы предполагали помочь нашим посильным трудом и средствами делу эвакуации больных и раненых воинов. Мы не должны были нести никаких самостоятельных задач, а лишь ставили себе целью помочь делу, которое является функцией правительственной власти. Вспомните данные нам тогда объяснения по поводу плана эвакуации, разработанного за последние 10 лет после японской войны и очертившего границы нашей работы. 40 военных госпиталей должны были удовлетворить всю потребность; земство же должно было только помочь при перевозке раненых и открыть дополнительные лазареты. Известная вам линия, отделяющая сферу деятельности в районе действующей армии, от внутренней части империи, должна была быть демаркационной линией, за которую, кроме военного ведомства и Красного Креста, никто не должен был иметь доступа. Но сразу же, с первых дней войны, стало ясно, что эти границы слишком узки»^{1181}.

Аналогичную эволюцию за годы войны пережил и Всероссийский союз городов (ВСГ). Предполагалось, что ВСГ будет заниматься исключительно помощью доставляемым с фронта в тыловые губернии раненым. Но уже с первых месяцев стало очевидно, что «разруха, внесенная войной, поставила Союз перед необходимостью приложить свою энергию к смягчению ее последствий в жизни городов»^{1182}. ВСГ пришлось устраивать беженцев, бороться с продовольственными затруднениями, дороговизной, расстройством транспорта, угрозой эпидемий, а позже заняться снабжением и снаряжением армии. Под эгидой ВСГ в эти годы трудилось 65 тыс. человек, занимавшихся каждодневной рутинной работой помощи населению^{1183}.

Деятельность ВСГ шла в нескольких направлениях. Так, одним из первых начал свою деятельность Отдел пожертвований. Первым крупным пожертвованием, поступившим 21 августа 1914 г., московский предприниматель Сергей Т. Морозов передал 200 тыс. руб. «на общегородскую организацию в связи с нуждами военного времени» (всего в течение войны Морозов пожертвовал 500 тыс. руб.) городскому общественному управлению через Московскую губернскую земскую управу^{1184}.

Продовольственный отдел занимался закупкой продовольствия, заготовкой дров для фронтовых и тыловых учреждений. Отдел по заготовке материалов и белья занимался «Складом белья и теплых вещей», открытым в Москве в начале сентября 1914 г. и снабжавшим госпитали, благотворительные учреждения (детские приюты, общежития семей раненых и беженцев). Если в первый год действий оборот склада составлял 100 тыс. руб. в год, то уже через два года, в 1916 г., он стал огромной разветвленной организацией с девятью складскими помещениями в Москве, кожевенным заводом, швейными мастерскими. На склады поступали свежеизготовленные и пожертвованные вещи, которые далее распределялись солдатам на фронт, семьям призванных на войну, беженцам, нуждавшимся местным жителям.

Только в Москве было организовано две огромные швейные мастерские, на которых (дома и в специальных помещениях) работало 4 тыс. женщин, изготовлявших 800 тыс. комплектов белья в год. Общий оборот заготовки и снабжения бельем и вещами составил за три военных года 132 млн. руб.^{1185}

Отдел питательных пунктов был организован после состоявшегося 8–9 сентября 1914 г. съезда городских голов. Его главной целью было питание раненых, перевозимых с фронта в тыловые госпитали в поездах, не имевших кухонь. Уже к концу 1914 г. на станциях, где проходили поезда с фронта, было организовано 100 питательных пунктов. В 1915 г. деятельность по «пропитанию жертв войны» пришлось расширить^{1186}. В течение второй половины 1915 г. было выдано 8,8 млн. порций. Но с 1916 г. деятельность питательных пунктов стала угасать из-за снижения потока перемещавшихся по железным дорогам, а главное, из-за продовольственного дефицита и роста дороговизны на продукты питания.

С сентября 1914 г. ВСГ занимался оборудованием собственных санитарных поездов, которые являлись «госпиталями на колесах». К февралю 1915 г. имелось 5 тыловых и 4 полевых санитарных поезда, на оборудование которых Союз городов потратил 225 тыс. руб.^{1187} Стоимость переоборудования поезда под санитарный обходилась в среднем в 22–27 тыс. руб., без стоимости медикаментов, белья и хозяйственных принадлежностей. В поездах часть вагонов была отведена под операционную, столовую с кухней и складом еды, бельевой склад, палаты для тяжелораненых с особыми кроватями. Если во время русско-японской войны комплект санитарного поезда был рассчитан на одновременный прием 400 раненых, но фактически, после тяжелых боев поезда забирали до 900 человек (конечно, при нарушении санитарных норм размещения раненых), то в новых конструкциях поездов за счет устройства трех ярусов коек вместо двух и большего количества вагонов можно было разместить до 750 раненых. В ходе боев санитарные поезда делали по 9 рейсов в месяц, перевозя раненых в городские госпитали.

Под эгидой ВСГ была проведена перестройка муниципальных лечебных и благотворительных заведений. Так, в Солдатёнковской больнице в Москве (ныне Боткинской), построенной за три с половиной года до войны, в декабре 1910 г. на пожертвование (2,8 млн. руб.) известного предпринимателя и мецената К.Т. Солдатёнкова, 150 штатных коек (из 505) было отдано тяжелораненым. В хирургическом корпусе в палаты на 8 коек стали ставить по 10 и по 12 кроватей. Врачи отмечали, что применяемые на фронте виды огнестрельного оружия делали ранения тяжелыми для излечения из-за разрывов и размозжения тканей, широких очагов инфекции^{1188}. Излечение раненных разрывными пулями и осколками артиллерийских снарядов требовало специальных хирургических приемов, инструментов, новейших медикаментов и средств реабилитации.

На нужды военного времени было переориентировано еще одно крупнейшее благотворительное заведение Москвы – шестиэтажный Ермаковский ночлежный дом на Каланчёвке. Это заведение, введенное в строй в 1909 г., было построено с учетом европейского опыта подобных учреждений и стоило (вместе с покупкой земли) 450 тыс. руб. Руководство ночлежным домом по решению Городской думы осуществляло Попечительство о бедных Хитрова рынка, возглавляемое графиней В.Н. Бобринской, – видной общественной деятельницей и журналисткой^{1189}.

На пяти верхних этажах размещалось по шесть палат на этаже – каждая на 50 человек, площадью около 80 кв. метров и высотой потолков 3,6 метра, с электрическим освещением. Палаты шли по одной стороне широкого коридора, а по другой находились умывальни, раздевалки со специальными шкафами для сушки одежды, а также ватерклозеты с автоматическим сливом чуть ли не первые такого типа в общественных заведениях России^{1190}. Во время войны в помещениях Ермаковского ночлежного дома находился центральный распределительный госпиталь. Сюда привозили с вокзала раненых фронтовиков – а число их, прошедших через московские учреждения, за три года составило 1,2 млн. человек; проводили медицинский осмотр, оперировали в случае острой необходимости и затем отправляли в другие московские лечебницы.

Помощь семьям воинов и беженцам на местах в Москве, Петрограде и ряде других городов с развитым самоуправлением легла на участковые попечительства о бедных. В Москве 29 попечительств, в предшествующие 20 лет помогавшие бедным в своем районе, уже после объявления мобилизации в июле 1914 г. решили скоординировать свою деятельность в масштабах города. Для этого была избрана комиссия для объединения деятельности городских попечительств и городской управы по оказанию помощи семьям призванных на фронт. В комиссию вошли члены попечительств – супруга городского головы Ю.М. Астрова, профессор-историк С.В. Бахрушин, предприниматели П.А. Бурышкин и Н.Н. Шустов, С.М. Вакуров, юрист, деятель кадетской партии Г.А. Мейнгард, П.А. Рождественский и член Управы В.Е. Григорьев^{1191}. При городской управе было образовано Центральное бюро по оказанию помощи лицам, пострадавшим от войны.

В вопросе выдачи ежемесячных пособий (пайка) семьям призванных на фронт, городское управление Москвы стало действовать незамедлительно, не дожидаясь отпуска сумм из казны. Пособия выдавались в размере 5 руб. в месяц на взрослого члена семьи и 3 руб. на ребенка моложе 5 лет. Размер муниципальных пособий был выше, чем определенный казной (соответственно 3 руб. 60 коп. и 1 руб. 80 к.)^{1192}. Более гибкой, чем казенная, была и система охваченных пособием – городское управление приняло решение платить пособия тем, кто до войны был на иждивении фронтовиков, например племянникам, а также гражданским семьям лиц, призванных на военную службу.

Серьезное внимание муниципальные деятели уделяли заботе о детях мобилизованных в армию. Особенно остро стояла проблема, когда отцы, ушедшие на войну, были вдовцами или жены их были серьезно больны. Для призрения таких детей были устроены приюты во всех частях города. Каждый приют был под патронатом частного благотворителя, который брал на себя обязательство целиком содержать детей на все время войны. В течение первых двух месяцев войны в городе были учтены все дети, оставшиеся без родителей, и распределены по муниципальным учреждениям.

Встала также задача устройства яслей для грудных детей и дневных детских садов для детей, живущих при матерях, чтобы те могли найти себе заработок. Почти во всех 29 попечительствах были созданы детские столовые (или расширены ранее существовавшие) и организована выдача молока детям. К устройству столовых подключились благотворительные организации и частные лица: Императорское Человеколюбивое общество организовало детские столовые при Мещанском попечительстве (выдавалось до 100 обедов в день) и при одном из Хамовнических попечительств (25 обедов). Две другие столовые в Хамовниках были устроены руководством Усачевско-Чернявского училища (на 100 детей) и попечителем детского сада имени Кельиной, литературоведом и переводчиком В.Ф. Кельиным (на 50 детей). Многие семьи москвичей выразили желание взять к себе детей фронтовиков на время войны отдачей детей на временное воспитание тоже занимались попечительства под контролем городской управы.

После ухода мужчин на фронт для их семей встал вопрос жилья, которое женщинам с детьми нанимать было не на что. В некоторых попечительствах были устроены дешевые и бесплатные квартиры в помещениях, предоставленных домовладельцами в виде благотворительной помощи, например на Пресне, где таким образом были размещены 15 семей. Из-за трудности вопроса, в конце концов, попечительства решили заменять предоставление квартир выдачей квартирных денег, чтобы нуждавшиеся сами искали жилье, а не занимали муниципальные учреждения (куда временно были поселены), необходимые для приема раненых. Квартирная комиссия при Центральном бюро по оказанию помощи лицам, пострадавшим от войны, сочла неудачным решение создавать в попечительствах общежития для семей, полагая, что «жизнь в учреждениях деморализует семью, лишает ее свободы и самым пагубным образом отражается на психике, создавая привычку жить под попечением и на счет благотворителей»^{1193}.

Семьи призванных на фронт надо было кормить, потому что в большинстве из них женщины не работали, занимаясь воспитанием детей. Хамовническим и Мещанским попечительствами были устроены столовые, выдававшие несколько сотен обедов за половинную плату (другую половину оплачивали попечительства из пожертвованных средств). Бесплатную столовую при Арбатском попечительстве финансировала М.С. Морозова – представительница известной семьи фабрикантов-текстильщиков^{1194}.

Еще до войны в большинстве попечительств существовали закройные и швейные мастерские, работавшие по заказам городских учреждений по шитью постельного белья и одежды для больниц, богаделен и сиротских приютов. Часть женщин, чтобы быть дома с детьми, брала портновскую работу на дом. В условиях войны было решено расширить раздачу работы нуждавшимся. Московская городская управа предоставила попечительствам большие заказы белья для лазаретов. За первые два месяца войны попечительства обеспечили работой несколько тысяч женщин, получавших в день в среднем 1 руб. 26 коп. при работе дома и 63,4 коп. при работе в мастерских на швейных машинах, приобретенных на деньги попечительств.

Столь же энергично, как и московские, включились в дело помощи семьям воинов 20 петроградских попечительств. Проведенная волонтерами в конце июля – начале августа 1914 г. перепись по районам города показала, что пособие следует выдавать 53 тыс. семей^{1195}. Поскольку в Петрограде было много семей фабричных-отходников, то попечительства изыскивали средства, чтобы желающие могли вернуться на место постоянного жительства. Размер пособий составлял от 3 руб. до 10 руб. на семью.

Особенно остро стояла в Петрограде проблема квартирной нужды, ведь пособий едва хватало на пропитание. Большинство попечительств обратилось к домовладельцам с просьбой предоставить одну или несколько квартир в доходных домах бесплатно для проживания семей фронтовиков «как пожертвование в пользу нуждающихся семейств воинов». Многие домовладельцы откликнулись на просьбу, были устроены и семейные общежития в помещениях, принадлежавших попечительствам. Ряд семей остались жить на прежних квартирах, если домовладельцы выразили желание не брать плату с семей фронтовиков.

С самого начала войны все попечительства в Петрограде стали развивать трудовую помощь^{1196}. Как и в Москве, заказы по шитью белья частью раздавались женщинам на дом, частью выполнялись в мастерских женщинами, не имевшими дома швейных машинок. При обеспечении матерей семейств работой встал тот же вопрос, что и в Москве, – домохозяйки часто не умели шить, поэтому им предлагались вакансии прислуги, а также была организована артель женщин-полотеров.

Дешевые и бесплатные столовые были открыты во всех попечительствах и уже в августе 1914 г. кормили около 6 тыс. человек. Обеды стоили 4–11 коп., а многодетным семьям выдавались бесплатно. Детям до года бесплатно выдавалось пастеризованное молоко. В ряде попечительств нуждавшимся выдавали «сухие пайки»: во взрослый паек входило 150 г капусты, 1,5 кг картофеля, две свеклы, луковица, один фунт (450 г) крупы, фунт хлеба, а детский состоял из 100 г манной крупы, пол-литра молока, одного яйца и французской булки^{1197}.

Попечительства создали сеть детских учреждений, чтобы матери, оставив днем детей в яслях и детских садах, могли заработать деньги на пропитание. Попечительства предоставляли помещения, платили зарплату воспитателям, нанятым для занятий с детьми, собирали пожертвования на обеспечение детей 3–4-разовым питанием.