Текст книги "Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 82 страниц)

В то же время в требованиях «земцев» и «горожан» весной 1916 г. наблюдались заметные разночтения. Так, если съезд Союза городов заменил формулу «правительства доверия» на более радикальное требование «ответственного министерства», т. е. правительства, ответственного перед Государственной думой, то ВЗС этой новой формулы не принял и остался на более умеренной платформе правительства доверия. Лозунг министерства доверия был лозунгом кадетов и устраивал октябристов и националистов, не приемлющих парламентской ответственности кабинета^{1111}.

Ввиду роста критических выпадов Союзов в адрес правительства весной 1916 г. перспективы взаимодействия общественных организаций с властью становились все более призрачными. Подтверждением тому могут служить оценки деятельности Союзов, данные высокопоставленными чиновниками центрального аппарата МВД и губернаторами на совещании у министра внутренних дел Б.В. Штюрмера в мае 1916 г. Правительственные чиновники отзывались о Союзах как об организациях небесполезных и терпимых в условиях войны «во имя так или иначе налаженного дела», однако чрезмерно политизированных. Губернаторы говорили, что в Земском союзе «политика… процветает и занимаются ею не меньше, если не больше, нежели делом». Присоединение земских собраний к политическим выступлениям Союза объяснялось влиянием в них «третьего элемента». Наибольшее число приверженцев наблюдалось у Земского союза в Тульской губернии, землевладельцем которой являлся лидер ВЗС кн. Г.Е. Львов, в силу предоставляемых Союзом льгот по воинской повинности и субсидий, а также в Костромской губернии, дворянское собрание которой единогласно присоединилось к резолюции Союза о министерстве доверия. Земский союз раздражал губернаторов и нарочитой позицией его руководства, контактировавшего только с центральными учреждениями МВД. В условиях войны такое положение дел представлялось чиновникам терпимым, однако по ее окончании они предлагали немедленно закрыть ВЗС. Высказанное участниками совещания убеждение, что правительственные органы справились бы с делом, которым занимались Союзы, лучше них, если бы были наделены надлежащим личным составом и кредитами, являлось очередным доказательством недоверия правящей элиты к обществу^{1112}.

Осенью 1916 г. правительство вступило на путь открытого ограничения деятельности общественных организаций, что выразилось в сокращении заказов через ВПК, в попытках препятствовать координации действий Союзов и ВПК по снабжению армии, а также контактам центральных органов этих организаций с их местными отделениями. В ноябре 1916 г. министр внутренних дел А.Д. Протопопов отклонил ходатайство Главного комитета Союза городов о созыве совещания по продовольственным вопросам, намеченного на 5–7 ноября. Отказ был аргументирован соображением несвоевременности совещания ввиду предстоящего обсуждения продовольственного вопроса законодательными учреждениями. Обращение М.В. Челнокова к председателю Совета министров Б.В. Штюрмеру не дало результата^{1113}. 4 декабря 1916 г. решением командующего войсками Московского военного округа И.И. Мрозовского, согласованного с МВД и Военным министерством, Земскому союзу и Московскому областному ВПК было воспрещено созывать съезды и собрания в Москве^{1114}.

Нажим на организации цензовой общественности осуществлялся по прямому указанию Николая II, который высказывал одобрение намерению Совета министров взять съезды Союзов и ВПК под строгий контроль[127]127
  Так, на Особом журнале Совета министров, содержащем предложения по ужесточению порядка созыва собраний союзных организаций и ВПК, имелась пометка императора, датированная 27 июня 1916 г.: «Одобряю и требую, чтобы намеченные здесь мероприятия не остались мертвой буквой»; ГА РФ. Ф. 102. 00. 1916 г. Д. 104. Т. 1. Л. 215.


[Закрыть]. Земский союз обвинялся в распространении «противогосударственного направления умов», а военно-промышленные комитеты – в связях с рабочими^{1115}.

Все это привело к дальнейшей конфронтации между властью и обществом. Если в марте 1916 г. Союзы обвиняли правительство в безответственности, то в октябре 1916 г. они признавали уже его действия преступными, ведущими к полному параличу власти. Общественность упрекала власть в преступной растрате людских и материальных ресурсов, в беспрерывной смене высших должностных лиц («министерская чехарда»), в постоянном изменении политического курса, в зависимости от «темных и враждебных России влияний»[128]128
  Такие упреки были высказаны в письмах главноуполномоченного ВЗС Г.Е. Львова и лидеров ВСГ председателю Государственной думы М.В. Родзянко в октябре 1916 г.: ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 16. Л. 40; Астров Н.И. Указ. соч. С. 342.


[Закрыть].

Ответом правительства на растущую политическую активность Союзов стали очередные санкции. По словам Н.И. Астрова, то были «последние судорожные движения агонизировавшей власти». Запланированный на декабрь 1916 г. съезд Союза городов не был разрешен администрацией, а собравшиеся на частное собрание члены Союза были разогнаны полицией. На заседания Главного комитета ВСГ стали являться представители градоначальства. Заседания местных комитетов ВСГ прерывались чиновниками местных администраций. Союзы были обвинены в расточительстве и создании хозяйственной разрухи. Правительство сократило их представительство в Особых совещаниях и начало принимать меры по сужению их деятельности на фронте и в тылу. Фронтовые комитеты Союзов были взяты под наблюдение разведывательными отделами армии. В январе 1917 г. была арестована рабочая группа Центрального военно-промышленного комитета, руководители которого были убежденными сторонниками революционных действий^{1116}.

Подводя итоги работы Земского союза, покрывшего сетью организаций все фронты и всю «внутреннюю» империю, кн. Г.Е. Львов на собрании уполномоченных губернских земств 9 декабря 1916 г. говорил: «Мы исполняли наш долг; все, что не одолевал сделать старый аппарат государственной власти, делали мы – общественные силы. Но в этом все возрастающем росте горячей общественной работы на мировом пожаре, в этой организованной общественности власть видела и видит не… спасительное явление, а личную себе гибель, гибель старому строю управления… Страна жаждет полного обновления и перемены самого духа власти и приемов управления… В такие роковые минуты нечего искать, на кого возложить ответственность, а надо принимать ее на самих себя». Свое выступление Львов закончил словами: «Оставьте дальнейшие попытки наладить совместную работу с настоящей властью. Они обречены на неуспех… Не предавайтесь иллюзиям. Отвернитесь от призраков». Правительство Львов аттестовал как «злейшего врага России и престола, приведшего… к пропасти»^{1117}. Это был уже полный и окончательный разрыв с властью.

* * *

История Союзов времени Первой мировой войны характеризует путь, который прошла российская общественность в своем отношении к власти: от единения с ней в 1914 г., критики отдельных ее промахов и предостережения от ошибок в 1915 г. к борьбе в ответ на попытки устранения общественных сил из сферы публичной жизни в 1916 г. Сотрудничество с властью и противостояние ей были тесно взаимосвязаны: то и другое, как справедливо заметил Н.И. Астров, осуществлялось во имя достижения «главной и покрывающей все цели, ради доведения войны до благополучного конца»^{1118}.

2. Мобилизация под эгидой добровольных обществ

Видную роль в мобилизации российской общественности в период войны играли общества «частной инициативы» – добровольные ассоциации, деятельность которых была нацелена на снабжение армии, помощь пострадавшим от военных действий, подготовку новобранцев, сохранение ресурсов тыла, преодоление кризиса и дороговизны. В мобилизации ресурсов публичной сферы на нужды войны ключевой фигурой являлись профессионалы: ученые, статистики, артисты, торговые служащие и др. Представлявшие их интересы ассоциации консолидировали свои усилия на организации публичной поддержки русской армии и жертв войны.

Деятельным участником подобных мероприятий была театральная интеллигенция, отличавшаяся массовостью, сплоченностью, наличием сильных корпоративных организаций. Под эгидой московской организации театральных артистов – союза «Артисты Москвы – русской армии и жертвам войны» устраивались кружечные сборы «На табак – солдату». Первый сбор был организован в январе 1915 г. Готовился он комитетом союза и тремя комиссиями: фургонной, разделившей Москву на районы, организовавшей сборщиков и фуры; редакционной, составлявшей воззвания к москвичам и контактировавшей с органами печати, концертной, курировавшей культурную работу.

Участники сбора на подводах, оснащенных флагом и трубой (трубили, чтобы привлечь к себе внимание), объезжали районы Москвы. Останавливались у каждого дома, артисты обходили квартиры и торговые помещения. Москвичи жертвовали табак, папиросы, сахар, мыло, деньги. Артисты обещали собственноручно отвезти подарки на фронт, и не было опасений, что что-то потеряется. От сбора было получено 87 тыс. руб. деньгами, 13 тыс. фунтов табака, 4 тыс. коробок спичек, 1,5 тыс. папирос и т. п. В феврале 1915 г. артистический союз Москвы устроил сбор на покупку для солдат белья, обуви и мыла к празднику Пасхи. Эти акции московской театральной общественности с энтузиазмом были встречены на фронте, о чем свидетельствовали многочисленные благодарственные письма солдат, поступавшие в Союз^{1119}.

Устроителями благотворительных акций помощи фронту являлись также общества торговых служащих. В ноябре 1915 г. в рамках «дня торговых служащих», в организации которого участвовали пятнадцать организаций торговых служащих Москвы, собирались средства на нужды армии и жертв войны. Почти все служащие банков и торгово-промышленных фирм перечислили свой однодневный заработок, в крупных фирмах Китай-города было собрано около 20 тыс. руб. Кружечный сбор вместе с поступившими пожертвованиями дал 80 тыс. руб. Они были направлены на нужды солдат на передовой и в фонд обществ помощи жертвам войны^{1120}.

Сбор пожертвований сопровождался культурными мероприятиями, докладами известных общественных деятелей Москвы. Так, своими впечатлениями о посещениях передовых позиций на фронте поделился член ЦК кадетской партии В.А. Маклаков. «Теперь всякий из нас, – говорил Маклаков, – так или иначе участвует в войне. Настанет время, когда страна каждого из нас спросит: “А ты что сделал для войны?” И давать ответ на это придется всем – и власть имеющим, и власть критикующим»^{1121}. Активная просветительская деятельность торговых служащих Москвы и выражавшего их интересы Общества взаимопомощи, насчитывавшего 1,4 тыс. членов, пришлась не по душе московским властям, которые в декабре 1915 г. приняли решение о закрытии этого общества^{1122}.

Определенный вклад в поддержку действующей армии внесли российские общества покровительства животным, устраивавшие сборы пожертвований на противогазы и медикаменты для армейских лошадей и санитарных собак^{1123}. Общества поощрения санитарных собак готовили специальные отряды санитарных собак, которые использовались в действующей армии. Императорское российское пожарное общество устраивало в Петрограде и Петроградской губернии сборы на усиление военно-санитарной работы под названием «Пожарные – солдатам». На собранные средства были образованы три военно-санитарных поезда и открыт ряд лазаретов^{1124}.

Важную роль сыграла российская общественность в деле организации допризывной подготовки новобранцев. Их подготовка осуществлялась в рамках кампании «мобилизации спорта», инициированной правительством и поддержанной Николаем II в ноябре 1915 г. Ресурсы спортивных организаций (а их насчитывалось около шестисот) активно использовались государством. По инициативе главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи генерал-майора В.Н. Воейкова на базе существующих спортивных и гимнастических обществ создавались военно-спортивные комитеты. Они были призваны прививать призывникам навыки общефизической подготовки, хождения на лыжах, стрельбы из винтовки военного образца, езды верхом и др. За каждого успешно сдавшего экзамен по курсу обучения призывника государство выплачивало обществам по 20 руб., а за получившего статус инструктора – 50 руб. Лица, прошедшие курс допризывной подготовки, пользовались льготами на военной службе^{1125}.

Помимо материально-организационной поддержки действующей армии, общественностью инициировались акции, нацеленные на экономию ресурсов тыла. Так, деятели союза «Артисты Москвы – русской армии и жертвам войны» в апреле 1916 г. выступили с предложением об учреждении «Лиги бережливости»^{1126}. Общественники опередили правительство, издавшее в октябре 1916 г. постановление об ограничении ввоза в Россию предметов роскоши. В перечне предметов роскоши, наряду с золотыми и серебряными изделиями, драгоценными и полудрагоценными камнями, значились косметика и благовония, перчатки и шелковые материи, бархат, плюш, кружева, белье, готовые платья, дамские шляпки, зонтики, трости и др.^{1127}

Со вступлением в войну общественность столкнулась с таким явлением, как дезорганизация экономической жизни. Важную роль сыграли научные общества, занимавшиеся изучением экономических вопросов. Общество имени А.И. Чупрова для разработки общественных наук при Московском университете с функционировавшим при нем статистическим отделением, используя богатый научный и практический опыт своих членов, подошло к изучению проблемы комплексно, начав с исследования экономических последствий введения «сухого закона». Член Общества А.К. Витт, политехник и экономист, управлявший делами Общества хлопчатобумажных фабрикантов Московского района, исследовал данную проблему на примере ткацкой промышленности Центрального района России. В проведенной Виттом анкете были использованы материалы одиннадцати прядильных фабрик с более чем 50 тыс. рабочими. Результаты исследования были представлены в годичном заседании Чупровского общества 24 февраля 1915 г. Они показали, что хотя на предприятиях прядильно-ткацкой промышленности с началом войны число мужчин сократилось, трезвый образ жизни способствовал повышению производительности труда^{1128}.

С весны 1915 г. Общество имени А.И. Чупрова приступило к изучению проблем, связанных со стремительным ростом цен. Совет Общества обратился с предложением обсудить перспективы изучения этой проблемы к ВСЗ и ВСГ, к исполнительным органам московского губернского и уездного земства, а также к ряду обществ: Московскому обществу сельского хозяйства, Московскому отделению Русского технического общества, Обществу помощи жертвам войны и др. Была составлена предварительная программа действий, включавшая регистрацию явлений, обусловливавших дороговизну, научное их освещение, а также научную экспертизу мер борьбы с ней. Исследование планировалось осуществлять комплексно, с учетом факторов, ее сопровождавших: объемы производства продуктов потребления, условия их транспортных перевозок, состояние торговых и банковских операций, денежного обращения, посевных площадей и др. Вследствие разнообразия проявлений дороговизны в различных районах империи было решено изучать ее повсеместно, уделяя внимание обеим столицам как крупным потребительским центрам. Планировалось привлечь к этому делу специалистов разных областей экономического знания. Организация работ была возложена на президиум в составе председателя А.А. Мануйлова, товарища председателя С.Н. Прокоповича, членов П.П. Маслова и С.В. Сперанского. Под эгидой Общества имени А.И. Чупрова и при участии представителей ряда научных и технических организаций была создана специальная Комиссия по изучению дороговизны^{1129}.

Задачи Общества имени А.И. Чупрова в области борьбы с дороговизной были определены на совещаниях статистиков, проходивших в Москве с 25 по 29 марта 1915 г. По данным Московского охранного отделения, в них приняло участие 150–200 статистиков, представлявших практически все земства империи. В работах совещаний участвовали Н.И. Астров, В.Г. Громан, А.В. Чаянов, А.А. Мануйлов, С.Н. Прокопович, Н.А. Свавицкий и другие видные экономисты и статистики^{1130}.

В ходе московских совещаний Н.И. Астров признал мероприятия городов по борьбе с дороговизной бессистемными и предложил статистикам-чупровцам не только выяснить вопросы, с которыми ВСГ надлежало обратиться к городам, чтобы помочь им выработать конкретные меры по устранению дороговизны. Создаваемые организации по исследованию дороговизны были призваны положить начало постоянной связи земств и городов, которую, как и сами Союзы, планировалось сохранить и после окончания войны. Исследования причин дороговизны и мероприятий по борьбе с ней решено было проводить силами ВЗС, ВСГ и научных обществ. В докладе А.А. Мануйлова была обоснована разработанная при участии чупровцев программа исследований дороговизны. Она была разбита на три блока вопросов, связанных с изучением проявлений дороговизны, ее причин и следствий, практических мер борьбы с ней. Мануйлов отмечал, что, хотя дороговизна представляет исключительный научный интерес, ее крайняя острота отодвигает теоретические вопросы на задний план и требует скорейшего практического рассмотрения^{1131}.

На мартовских совещаниях при Обществе имени А.И. Чупрова обсуждалось также влияние войны на состояние крестьянского хозяйства. Была учреждена комиссия по анкетированию населения о размерах посевных площадей, состоянию скотоводства, объемах урожая по отдельным губерниям и империи в целом. К сбору сведений приглашались земские статистические бюро^{1132}.

Призывы статистиков к консолидации общественности на решение экономических вопросов вызвали раздражение правительства. Начальник Московского охранного отделения доносил в Департамент полиции, что «об истинном идейном основании совещания» позволяли судить речи С.Н. Прокоповича, В.Г. Громана и С.С. Жилкина на прощальном обеде участников 29 марта 1915 г. Они касались необходимости улучшения положения земских тружеников: объединения работ по земской статистике, проектирования общеимперской пенсионной кассы для земцев. Преступный мотив усматривал начальник московской «охранки» и в резолюциях совещаний о необходимости объединения усилий земских статистиков в изучении дороговизны, урожаев, влияния войны на крестьянское хозяйство. Объединяя силы земских служащих, статистики и экономисты, по словам полицейского чиновника, работали на подготовку аграрной революции, способствовали устранению разногласий в земельном вопросе между народниками и марксистами. Действия чупровцев, по мнению правительства, были откровенной демонстрацией «бессилия официальной статистики и мероприятий официальных сфер» и доказательством значимости их оппонентов – Городского и Земского союзов как в вопросах помощи раненым и увечным воинам, так и в сфере разрешения «общественных задач»^{1133}.

Ревность официальных структур к действиям общественников обусловливалась осознанием ими большого значения произведенных последними статистических работ. Статистики из Чупровского общества получили весной 1915 г. общественное признание важности своих исследований, показывавших масштабы кризиса^{1134}. Вопрос о мерах борьбы с дороговизной занял центральное место в работе Особого совещания по продовольствию и его комиссий, причем решался он в направлении, на котором настаивали представители обоих Союзов и ряда научных обществ (организация перевозок по «разрешительному принципу», установление твердых оптовых и розничных цен и такс и т. д.)^{1135}.

В 1916 г. помыслы статистиков-общественников были сосредоточены на идее создания в России единого органа для проведения статистических работ, ввиду подготовки к общеимперской сельскохозяйственной переписи, призванной выяснить общероссийские запасы продуктов питания. Планировалось создание общеимперского органа в составе представителей правительственных, муниципальных учреждений и общественных организаций при непосредственном участии ученых – экономистов и статистиков^{1136}.

Инициативы власти и объединенной в добровольные организации общественности военного времени в целом ряде областей совпадали и дополняли друг друга. Такими сферами были снабжение действующей армии, помощь жертвам войны и членам их семей, подготовка новобранцев, борьба с последствиями экономического кризиса и дороговизной. Наблюдались факты консолидации усилий правительственных чиновников, деятелей земского и городского самоуправления и добровольных обществ. В то же время действия общественников, выходящие за рамки филантропии в сферу политической жизни, властью пресекались.

* * *

Война сформировала новые горизонты для развития российской публичной сферы. Она создала институциональные рамки для укрепления личных связей между общественными деятелями, работавшими в ВЗС и ВСГ, в добровольных обществах и в Особых совещаниях по обороне и сельскому хозяйству. Участие в совместной деятельности по мобилизации ресурсов упрочивало горизонтальные связи внутри организаций, помогавших фронту и тылу, порождало взаимодействие между организациями публичной сферы и государственными учреждениями.

Общественные организации воздействовали на ход мобилизационной кампании, дополняя действия государственных структур, а в целом ряде случаев даже предвосхищая их. Служа потребностям войны и решая вопросы государственного значения, они помогали правительственной власти и ожидали признания своих заслуг. Между тем сплотившаяся вокруг власти общественность была не просто пассивным участником мобилизации. Она занимала в ней активную позицию, пристально следила за действиями власти, судила о ее проблемах и неудачах, включилась в критику экономической и оборонной политики, стала высказывать пожелания о либерализации политического строя.

Выход общественников за рамки практических мероприятий в сферу оценки правительственных действий по обеспечению фронта и содержанию тыла пресекался. Таким образом, общество поддерживало власть и в то же время ослабляло ее своим растущим авторитетом и инициативой.

Важнейшее противоречие в развитии российского общества в годы войны состояло в том, что его мобилизация на участие в войне была изначально нацелена на поддержку правительства и проходила под патриотическими лозунгами, но в конечном итоге она обернулась против власти, вылилась в политический кризис 1917 г. Общественные организации и их лидеры эволюционировали от реализации конкретных социальных проектов к требованиям правительства доверия и ответственного министерства.

Большая доля ответственности за радикализацию общества лежала на власти. Пытаясь мобилизовать общественность на решение задач военного времени, правительство не учитывало изменения ее умонастроений, не принимало во внимание ее потребностей. Стремясь к мобилизации при общественном участии, власть продолжала рассматривать общественные организации не как своего союзника в период войны, но как конкурента. Она была готова приостановить даже авторитетное и эффективное с точки зрения текущих задач начинание в случае малейшего подозрения в его нелояльности. Такая политика вела к разочарованию властью в общественной среде и, как следствие, к политизации общественности.