Текст книги "Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 82 страниц)

2. Прогрессивный блок: попытка консолидации консервативных и либеральных сил

Формирование думского большинства давно заботило и правительство, и оппозицию. Несмотря на все усилия представителей общественности и высшей бюрократии, оно так и не было создано в Думе первых трех созывов. Результат был достигнут лишь в годы мировой войны, и это событие качественно изменило «политический ландшафт» Российской империи.

С продвижением линии фронта на восток весной 1915 г. в Государственной думе крепло убеждение, что коренные политические реформы – дело ближайшего будущего. Согласно сведениям чиновников канцелярии Думы, уже в июне 1915 г. М.В. Родзянко готовил состав нового правительства^{1958}. В июле он обсуждал с сотрудниками канцелярии свое будущее назначение на должность председателя Совета министров. При этом Родзянко решился принять это возможное предложение только в том случае, если он одновременно станет министром внутренних дел^{1959}.

Настроения среди сторонников правых и умеренных взглядов заметно радикализировались. В августе 1915 г. националист А.И. Савенко в беседе с французским послом М. Палеологом высказывался о пользе скорейшей революции в России: «Революция такая, какую я предвижу, какой я желаю, будет внезапным освобождением всех сил народа, великим пробуждением славянской энергии. После нескольких дней неизбежных смут, положим даже – месяца беспорядков и парализованности, Россия встанет с таким величием, какого вы у нас не подозреваете»^{1960}. Согласно воспоминаниям генерала А.И. Верховского, еще в 1914 г. А.И. Гучков оценивал возможные в будущем революционные потрясения как неизбежные и в определенном смысле даже полезные: «Я начинаю думать о невозможности выйти из положения обычными средствами. Только перевернув все вверх ногами, можно создать условия, при которых Россия может отстоять свою независимость и право на самостоятельное существование». Конечно же, продолжал Гучков, было бы лучше, если бы удалось сформировать ответственное перед Думой правительство, а во главе армии оказались бы Алексеев или Брусилов. «Но пока шансов на это мало. Император упорен и хитер»^{1961}.

Характерно, что лидеры радикального крыла русского либерализма, представленного, прежде всего, кадетами, к революции вовсе не стремились. П.Н. Милюкову приписывались слова: «Лучше поражение, чем революция». На заседании Думы 3 марта 1916 г. он так определил свою позицию: «Я не знаю наверное, приведет ли правительство нас к поражению. Но я знаю, что революция в России непременно приведет нас к поражению и недаром этого так жаждет наш враг»^{1962}. Таким образом, в то время, как правые смещались влево, левые смещались вправо. Они сближались, и постепенно складывалась платформа для думского большинства.

27 мая 1915 г. открылся съезд представителей торговли и промышленности. Выступавшие на этом форуме М.М. Федоров, П.П. Рябушинский, В.В. Жуковский высказались в пользу «объединения, по примеру наших союзников, всех промышленных и торговых сил страны для того, чтобы дать армии все необходимое и вовремя». Согласно резолюции съезда, создание продовольственного комитета и особого комитета по снабжению армии признавалось недостаточным. Правительство должно было всячески содействовать, чтобы «к участию в действиях новых учреждений привлекались широкие круги: представители земского и городского союзов, промышленных и торговых организаций и ученые силы». Кроме того, съезд настаивал на скорейшем возобновлении работы Государственной думы^{1963}. 29 мая в этом же смысле высказалась Московская, а вскоре и Петроградская городские думы. Схожую позицию поддержали и некоторые другие городские самоуправления. 30 мая соединенное заседание Главных комитетов Земского и Городского союзов приняло решение о своем «немедленном и непосредственном участии в деле снабжения армии»^{1964}. Эти резолюции предваряли начало подготовительных работ по открытию думской сессии, а также формированию Прогрессивного блока.

В июне 1915 г., примерно тогда, когда Родзянко уже готовился к должности премьера, во фракциях нижней палаты шло обсуждение программы будущих работ Думы. При этом депутаты отталкивались от кадетского проекта, который был специально составлен таким образом, чтобы устроить сторонников самых разных взглядов. Дискуссия продолжалась в течение всего июня, и прежним политическим оппонентам удалось достичь консенсуса^{1965}. Это был значимый шаг по пути создания думского большинства.

И все же, по сведениям П.Н. Милюкова, первоначально инициатива образовать это объединение исходила не от думских, а от правительственных кругов (прежде всего, от А.В. Кривошеина, чьим «маклером» в Думе был П.Н. Крупенский). Не случайно, что фамилия министра земледелия «всплыла» первой, когда депутаты подняли вопрос о составе будущего правительства «общественного доверия»^{1966}. Об особой роли Кривошеина при формировании Прогрессивного блока писал в своих воспоминаниях и бывший министр торговли и промышленности кн. Be. H. Шаховской^{1967}.

Лидерам нарождавшегося объединения следовало перехватить инициативу, предложив своим коллегам программу действий. О ее необходимости говорили все думские группы, за исключением крайне правых и крайне левых. Осознавая необходимость общего плана работы, представители большинства фракций собрались 9 августа на квартире М.В. Родзянко. На этом же совещании был составлен список десяти очередных законопроектов, который лег в основу программы Прогрессивного блока^{1968}. Ее обсуждали и в дальнейшем. 11 августа состоялось совещание у члена Государственного совета Д.А. Олсуфьева. На следующий день – опять у Родзянко.

В Прогрессивном блоке рассчитывали на те или иные изменения в правительственных верхах. Правда, предлагались разные «рецепты». Верховная власть – вне сферы влияния, объяснял член Государственного совета М.А. Стахович на заседании зарождавшегося Прогрессивного блока в августе 1915 г., поэтому приходится воздействовать на правительство. По мнению же другого члена верхней палаты – В.И. Гурко, основная проблема заключалась в кадровом обеспечении исполнительной власти. Был нужен популярный, пользующийся доверием человек, который бы принял ответственность за решения администрации. Фактически речь шла о диктатуре, возможность которой смутила многих. Октябрист И.И. Дмитрюков поставил вопрос в иной плоскости: нужна диктатура правительства, а не какого-либо отдельного лица.

Кадеты же предпочитали говорить о программе будущего кабинета. А.И. Шингарев настаивал на необходимости скорейших реформ (например, волостной). Д.Д. Гримм доказывал неизбежность политических преобразований, поднимая вопрос о безответственности власти. Гурко с этим подходом категорически не соглашался: по его мнению, в сложившихся обстоятельствах положительная программа имела вторичное значение. «В лицах – центр тяжести». Эти слова не всех убеждали. В.А. Маклаков предупреждал коллег о последствиях такой постановки вопроса. Он отмечал, что «петиция о смене правительства – начало революции». При этом Дума не смогла бы назвать лиц, которых она делегировала бы в исполнительную власть.

Вероятно, Маклаков был прав. Назвать конкретных лиц было сложнее, нежели сформулировать программу, о которой сразу же задумались сторонники Прогрессивного блока. 14–15 августа 1915 г. на квартире у члена Государственного совета А.Н. Меллера-Закомельского обсуждалась возможность амнистии, решения еврейского, финляндского, украинского, польского вопросов, а также религиозная, рабочая политика. 22 августа шли консультации о перспективах диалога с правительством. Депутаты обсуждали, кому следовало адресовать программу блока – Совету министров или императору. Кроме того, подготавливаемое депутатское заявление должно было стать «добрым советом» или ультиматумом правительству? – на этот вопрос в Прогрессивном блоке тоже не было ответа^{1969}.

В итоге члены создававшегося объединения сошлись на необходимости правительства, пользующегося общественным доверием, проведения принципов «строгой законности», обновления кадров губернаторского корпуса, устранения двоевластия гражданской и военной администрации. Кроме того, новоявленное думское большинство настаивало на амнистии по делам, «возбужденным по обвинению в чисто политических и религиозных преступлениях, не отягощенных преступлениями общеуголовного характера»; на возвращении высланных в административном порядке; полном прекращении преследований по религиозным мотивам; на предоставлении прав автономии Царству Польскому; на снятии основных ограничений с еврейского населения; на «примирительной политике» в финляндском вопросе; на прекращении дискриминационной политики в отношении украинской печати; на восстановлении деятельности профсоюзов; на введении волостного земства, органов местного самоуправления на окраинах империи; на изменении Земского положения 1890 г. и Городового положения 1892 г.^{1970}

Это было результатом компромисса. Как раз 22 августа 1915 г. прогрессивный националист В.В. Шульгин писал: «Выиграть войну можно, измотав немцев, то есть в затяжку. И победить можно, но только выиграв время. На ближайшее рассчитывать нельзя, но будущее в наших руках, ибо мы можем выдержать дольше. Но выдержать можем только при условии внутреннего мира и добыв деньги. Ради сохранения внутреннего мира и ради денег необходимо идти на уступки друг другу». Следовало пойти на уступки по польскому и еврейскому вопросу. Надо было согласиться на частную амнистию. Кроме того, «кадеты внесли массу законопроектов (почти безобидных и мало обидных), и мы согласились, понимая, что это им необходимо, чтобы поддержать в своей публике уверенность, что эта война “освободительная”. Эти проекты, на которые мы даем свое согласие, служат указанием того, что после победной войны мы пойдем в стороны расширения свобод. Кадеты боятся реакции после войны и стараются с этой стороны себя обезопасить. Я выдаю им эту табличку с указательным пальцем, так как считаю, что народ, способный побеждать, достоин расширения своих прав и освобождения от опеки. “За рекой смерти будет освобождение” – вот что нужно кадетам для поддержания их настроения». По мнению Шульгина, все это было в той или иной мере приемлемым, так как формирование левоцентристского большинства должно было стать заслоном революционизирования России^{1971}.

Прогрессивный блок включил в себя сторонников самых разных взглядов. Он объединил кадетов, прогрессистов, октябристов, представителей Партии центра, прогрессивных националистов. Фактически блок поддерживали крайне левые и Польское коло. Из 397 депутатов, работавших в Думе к сентябрю 1915 г., 236 стали членами Прогрессивного блока^{1972}. В Государственном совете новое объединение могло рассчитывать на поддержку группы центра и академической группы.

В связи с формированием думского большинства в историографии нередко поднимается проблема «политического масонства»^{1973}. Однако, даже признавая некоторое участие «думской ложи» в возникновении Прогрессивного блока, надо иметь в виду ее сравнительную малочисленность и крайнюю ограниченность влияния этого объединения. Всего в думскую ложу входило 14 депутатов (И.П. Демидов, И.Н. Ефремов, А.Ф. Керенский, А.М. Колюбакин, А.И. Коновалов, М.И. Скобелев, Н.С. Чхеидзе и др.). Ее председателем был прогрессист Ефремов^{1974}.[150]150
  Кроме того, следует иметь в виду, что некоторые известные депутаты, не являвшиеся членами думской ложи, тем не менее принадлежали к масонам: В.А. Маклаков, А.И. Шингарев и др.


[Закрыть] В сущности, она служила своего рода клубом, позволявшим договариваться левым кадетам и думским социалистам, не имевшим возможности полноценно взаимодействовать в публичной сфере^{1975}. И все же думская ложа не способствовала снятию программных противоречий между фракциями. Н.С. Чхеидзе вспоминал, что «как только мы переходили к вопросу о практических шагах, тотчас же вставали вопросы, которые нас разъединяли и во вне лож»^{1976}. Таким образом, о влиянии масонства на фракции думского

центра, о наличии у него отчетливой программы действий, о дисциплине его представителей, а соответственно, о системном характере воздействия на положение дел в нижней палате говорить не приходится.

Образование же Прогрессивного блока действительно кардинально изменило расстановку политических сил, что далеко не сразу оценили в правительстве. В то время, как в августе 1915 г. И.Л. Горемыкин волновался о возможных будущих рабочих беспорядках, С.Д. Сазонов призывал его обратить наибольшее внимание на «беспорядки» в Государственной думе. «Это все равно», – заметил премьер-министр. «Не все равно, ибо иначе управлять страной нельзя», – парировал Сазонов^{1977}.

На квартире государственного контролера П.А. Харитонова члены Прогрессивного блока провели частное совещание с некоторыми из министров, которые во многом приняли программу оппозиции, согласившись даже с идеей образования «правительства общественного доверия». В итоге по предложению А.В. Кривошеина кабинет принял резолюцию, которая гласила, что «намеченная Прогрессивным блоком программа не встречает серьезных возражений, но Совет министров, не будучи в своем нынешнем составе единодушным, не может брать на себя задачу ее осуществления». Горемыкин, вопреки всем ожиданиям, не стал возражать, но еще более, нежели прежде, настаивал на скорейшем роспуске Думы^{1978}. Показательно, что, по словам Л.М. Клячко, за формирование ответственного правительства выступал и государственный секретарь С.Е. Крыжановский. Он полагал, что в сложившихся обстоятельствах этот принцип должен был «с успехом» себя дискредитировать^{1979}.

К осени 1915 г. перед депутатами стояла задача принять важнейшие законопроекты (прежде всего, о призыве на войну ратников второго разряда). Чувствуя свою возраставшую силу, Дума не торопилась приступать к этому, требуя от исполнительной власти объяснений о ходе военных действий и объемах поставок на фронт^{1980}. Правительство же (прежде всего, в лице его председателя – И.Л. Горемыкина), в свою очередь опасаясь этой силы, настояло на скорейшем роспуске нижней палаты – 3 сентября 1915 г.

Дума была распущена, что вызвало почти моментальную реакцию общественности. 7 сентября в Москве собрались съезды Всероссийских земского и городского союзов. Ключевой вопрос, обсуждавшийся на этих форумах, прерванная сессия нижней палаты. Председатель съезда кн. Г.Е. Львов так характеризовал ситуацию: «Как светильник в темном лабиринте событий, Государственная дума все время обещала выход из него. И мы не можем не признать, что этот перерыв ослабляет дело нашей обороны, ослабляет армию. Столь желанное всей страной мощное сочетание правительственной деятельности с общественной не состоялось. Но сознание необходимости взаимного доверия… только усилилось»^{1981}.

К этому моменту Львов был фактическим лидером всего общественного движения. Не случайно летом 1915 г. его сотрудники отмечали, что председатель Думы М.В. Родзянко неприязненно относился к Всероссийскому земскому союзу, опасаясь неуклонного роста его влияния: «Сейчас князь Львов – некоронованный король всех общественных организаций. Родзянко же сам хочет играть первую скрипку, считая, что председатель Государственной думы – глава и руководитель общественных сил, поэтому он везде и всюду интригует против нас. Но для интриги нужен ум, а им-то Бог не наделил Родзянку, и его попытки подкопаться под нас кончаются полным фиаско»^{1982}. Рост влияния общеземской организации отмечали и в Государственном совете. Лидер правой группы П.Н. Дурново на сей счет говорил, «что власть постепенно переходит из слабых рук в твердые, но “которым иметь власть не подобает”». Бывший на тот момент депутат Думы А.Н. Хвостов в целом соглашался с Дурново и при этом отмечал, что дело снабжения армии нельзя оставлять в руках правительства, а надо передавать как раз Всероссийскому земскому союзу^{1983}.

Стремительное возвышение кн. Г.Е. Львова многим общественным деятелям казалось неоправданным. Противоречия имели место и среди членов Прогрессивного блока, который с момента своего создания был далеко не устойчивым образованием. Его программа была опубликована в печати практически без обсуждения во фракциях. Некоторые депутаты, входившие в его состав, были неприятно удивлены ключевыми положениями документа. Однако сам факт декларации единства большинства думских фракций придавал Думе большой вес в глазах общественного мнения. С точки зрения теоретиков конституционного права, такое законодательное представительство могло добиться изменения состава кабинета. В ноябре 1915 г. в газете «Утро России» даже был опубликован список будущего правительства, которое должен был сформировать Прогрессивный блок. В качестве премьера намечался М.В. Родзянко. Министром внутренних дел должен был стать ненавистный Царскому Селу А.И. Гучков. В правительство предполагалось включить лидеров думского большинства: П.Н. Милюкова, А.И. Шингарева, Н.В. Некрасова, А.И. Коновалова, Н.В. Савича, И.Н. Ефремова, В.Н. Львова,

B. А. Маклакова. Намечались и выходцы из бюрократической или военной среды: А.В. Кривошеин, А.А. Поливанов, П.Н. Игнатьев. Этот список был еще составлен 13 августа 1915 г. на квартире П.П. Рябушинского^{1984}.

Союзы постепенно и неуклонно заслоняли собой Прогрессивный блок. 6 апреля 1916 г. на совещании представителей «левых партий» (эсеров, социал-демократов, кадетов, беспартийных левых) на квартире

C. Н. Прокоповича был намечен уже иной состав будущего правительства. В нем, естественно, не нашлось места представителям бюрократии, октябристов должен был представлять лишь А.И. Гучков. Председателем правительства предполагался кн. Г.Е. Львов. Характерно, что представители леворадикальных партий абсолютное большинство мест в будущем правительстве отводили кадетам. Лишь они и должны были представлять Прогрессивный блок. Его правоцентристскому большинству места в правительстве Львова практически не нашлось.

Общественные ожидания, так или иначе связанные с Прогрессивным блоком, побуждали правительство считаться с ним. В начале 1916 г. один из его членов, старший товарищ председателя Думы С.Т. Варун-Секрет вел переговоры с министром внутренних дел А.Н. Хвостовым и его товарищем кн. В.М. Волконским. Они согласовывали требования Прогрессивного блока в связи с предстоявшей думской сессией^{1985}.

И все же рутинная законотворческая работа не подходила для блока. Он создавался, прежде всего, в расчете на «штурм власти» и сталкивался всякий раз с проблемами, когда возникала необходимость выступить с законодательными инициативами. Так, Прогрессивный блок не смог подготовить законопроекты о земской реформе, на которой настаивали многие из его представителей. В этой связи 17 марта 1916 г. А.И. Савенко и А.И. Шингарев требовали реорганизации объединения. С ними соглашался и В.В. Шульгин, который подготовил соответствующую записку^{1986}.

Постепенно в Прогрессивном блоке нарастали разногласия. 8 марта 1916 г. Варун-Секрет констатировал раскол в объединении, вызванном кадетским запросом по еврейскому вопросу. Он оказался неприемлемым для некоторых октябристов. «Мы увидали, что идем на поводу у кадет. Решаем от них отколоться и будем настаивать на окончании бюджетного рассмотрения к 1-му апреля с тем, чтобы скорейшим образом прервать занятия Думы», – объяснял товарищ председателя нижней палаты^{1987}.

В то же самое время либеральная Москва все более радикализировалась, и с этим приходилось считаться. На заседании бюджетной комиссии Думы осенью 1916 г. П.Н. Милюков отзывался об этом так: «Я бы никогда не поверил, что Москва стала говорить таким языком… Можно думать, что настроение Москвы в этом отношении опережает настроение России в целом». При открытии земского съезда 9 октября 1916 г. кн. Г.Е. Львов был весьма резок, по сути обращаясь к членам Думы: «Оставьте дальнейшие попытки наладить совместную работу с настоящей властью. Она обречена на неуспех. Она только удаляет нас от цели». Схожим образом был настроен и Союз городов. Он призывал депутатов «выполнить свой долг и не расходиться до тех пор, пока основная задача создания ответственного правительства не будет выполнена». 11 декабря была принята совместная резолюция Всероссийского союза городов и Всероссийского земского союза. Она гласила: «Ни компромиссов, ни уступок» (естественно, правительству. – К. С.).

По сведениям С.П. Мелыунова, общественные организации существенно влияли на думские фракции – прежде всего, на кадетов. Г.Е. Львов требовал от П.Н. Милюкова весьма определенной, резко оппозиционной линии поведения. Именно из письма Львова Милюков заимствовал мысль о невозможности сотрудничества с действующей властью по причине государственной измены, в которой будто бы повинны многие ее представители^{1988}. Впоследствии эти мысли нашли свое красочное воплощение в известной речи лидера кадетов 1 ноября 1916 г.

* * *

Прогрессивный блок складывался, чувствуя, что под ним был фундамент широкое общественное движение. Ощущая эту поддержку «снизу», думское большинство считало себя вправе диктовать условия правительству. Однако другой опоры у недавно сформированного объединения не было. Невольно оно оказалось в зависимости от общественных организаций, которые были настроены существенно более радикально, чем сами депутаты. И незаметно стороны поменялись ролями – ведущих и ведомых.

И все же, несмотря на все трудности, Прогрессивный блок просуществовал до февраля 1917 г. Очевидно, каждодневная законотворческая работа в 1915–1916 гг. не стояла на первом месте для депутатов Думы, а правительственная политика этого времени оставалась постоянным раздражителем. Блок рассчитывал на победу над Советом министров. При этом даже составить список членов будущего правительства для него было непростой задачей. Таким образом, относительное единство блока в преддверии грядущей революции лишь оттеняло тот факт, что думская оппозиция к этому времени не приблизилась к решению вопроса о власти.