Текст книги " В.А. Жуковский в воспоминаниях современников "

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 55 страниц)

<...>

В начале 1817 года был весьма примечательный первый выпуск

воспитанников из Царскосельского: не многие из них остались после в

безвестности. Вышли государственные люди, как, например, барон Корф, поэты,

как барон Дельвиг, военно-ученые, как Вальховский, политические преступники,

как Кюхельбекер. На выпуск же молодого Пушкина смотрели члены "Арзамаса"

как на счастливое для них происшествие, как на торжество. Сами родители его не

могли принимать в нем более нежного участия; особенно же Жуковский,

восприемник его в "Арзамасе", казался счастлив, как будто бы сам Бог послал ему

милое чадо. Чадо показалось мне довольно шаловливо и необузданно, и мне даже

больно было смотреть, как все старшие братья наперерыв баловали маленького

брата. <...> Я не спросил тогда, за что его назвали Сверчком: теперь нахожу это

весьма кстати: ибо в некотором отдалении от Петербурга, спрятанный в стенах

Лицея, прекрасными стихами уже подавал оттуда свой звонкий голос. <...>

Я не могу здесь умолчать о впечатлении, которое сделала на меня Марья

Андреевна Мойер21. Это совсем не любовь; к сему небесному чувству

примешивается слишком много земного; к тому же мимоездом, в продолжение

немногих часов влюбиться, мне кажется, смешно и даже невозможно. Она была

вовсе не красавица, разбирая черты ее, я находил даже, что она более дурна; но во

всем существе ее, в голосе, во взгляде, было нечто неизъяснимо-

обворожительное. В ее улыбке не было ничего ни радостного, ни грустного, а что-

то покорное. С большим умом и введениями соединяла она необыкновенные

скромность и смирение. Начиная с ее имени, все было в ней просто, естественно и

в то же время восхитительно. Других женщин, которые нравятся, кажется, так

взял бы да и поцеловал; а находясь с такими, как она, в сердечном умилении все

хочется пасть к ногам их. Ну, точно она была как будто не от мира сего. Как не

верить воплощению Бога-человека, когда смотришь на сии хрупкие и чистые

сосуды? В них только могут западать небесные искры. "Как в один день все это

мог ты рассмотреть?" – скажут мне. Я выгодным образом был предупрежден

насчет этой женщины; тут поверял я слышанное и нашел в нем не преувеличение,

а ослабление истины.

И это совершенство сделалось добычей дюжего немца, правда, доброго,

честного и ученого, который всемерно старался сделать ее счастливой; но успевал

ли? В этом позволю я себе сомневаться. Смотреть на сей неровный союз было мне

нестерпимо; эту кантату, эту элегию никак не умел я приладить к холодной

диссертации. Глядя на госпожу Мойер, так рассуждал я сам с собой: "Кто бы не

был осчастливлен ее рукой? И как ни один из молодых русских дворян не искал

ее? Впрочем, кто знает, были, вероятно, какие-нибудь препятствия, и тут кроется,

может быть, какой-нибудь трогательный роман". Она недолго после того жила на

свете: подобным ей, видно, на краткий срок дается сюда отпуск из места

настоящего жительства их. <...>

Комментарии

Филипп Филиппович Вигель (1786–1856) – видный чиновник, литератор

и мемуарист, автор широко известных "Записок". Чиновник коллегии

иностранных дел, сослуживец братьев Тургеневых, Д. Н. Блудова и Д. В.

Дашкова, дослужился до тайного советника.

Первое знакомство Вигеля с Жуковским относится к 1804–1805 гг.

Впоследствии Вигель – один из постоянных членов литературного окружения

Жуковского, активный член "Арзамаса" (арзамасское прозвище – Ивиков

Журавль). В период службы на юге Вигель был знаком с А. П. Зонтаг; Жуковский

осведомляется о нем в письме к последней от 2 апреля 1828 г.: "Видаете ли

Вигеля? Он от вас в восхищении..." (УС, с. 104). В 1830-е годы Вигель –

постоянный посетитель "суббот" Жуковского в Шепелевском дворце. В последнее

пребывание Жуковского в Москве (январь – начало марта 1841 г.) Вигель – один

из постоянных его собеседников (ЦГАЛИ. Ф. 198. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 86 об. – 88

об.).

"Запискам" Вигеля принадлежит значительное место в русской

мемуаристике. Галерея портретов современников в них отличается почти

исчерпывающей полнотой. Хотя характеристики Вигеля не всегда объективны,

часто окрашены недоброжелательным пристрастием автора, который справедливо

пользовался репутацией человека злобного, желчного и порочного, они

обнаруживают тем не менее острую наблюдательность Вигеля и бытовую

конкретность описания, которые высоко ценились уже его современниками.

Жуковский в "Записках" Вигеля – один из немногих людей, о которых

мемуарист пишет с неизменной любовью и восхищением. Может быть, "Записки"

злоречивого Вигеля – наиболее убедительное свидетельство того, насколько

однозначно современники воспринимали личность поэта, чья доброта, щедрость и

нравственное совершенство были вне всякого сомнения. "Записки" создавались в

1830–1840-е годы; Вигель их охотно читал в петербургских салонах, но

появились они впервые в печати в 1864 г.

ИЗ «ЗАПИСОК»

(Стр. 162)

Вигель Ф. Ф. Записки / Под ред. С. Я. Штрайха. М., 1928. Т. 1. С. 69, 198–

199, 293, 342–343; т. 2. С. 57–58, 60–61, 63–64, 66–67, 94, 99, 101–103,107,

111,124.

1 ...известие об экзамене... – Ошибка памяти Вигеля. Жуковский кончил

пансион в 1801 г.; описываемые же события происходят в конце 1798 – начале

1799 г. Известие об акте в Благородном пансионе, прочитанное Вигелем в

"Московских ведомостях", могло относиться к акту 22 декабря 1798 г., на котором

Жуковский читал стихотворение "Добродетель".

2 Мерзляков возгремел одой молодому императору... – Речь идет об "Оде

на коронование государя императора Александра I" (1801).

3 ...описываемого времени... – Речь идет о 1802 г.

4 ...в "Узника" и "Мотылька"... – Имеется в виду стих. Жуковского "Узник

к мотыльку, влетевшему в его темницу" (1813), перевод с французского из Ксавье

де Местра.

5 "Погребение кота" – популярная лубочная картинка XVIII в.,

использованная Жуковским при создании "Войны мышей и лягушек".

6 ...в 1803 или 1804 году... – Ошибка Вигеля: Жуковский начал печататься

с 1797 г.; подразумеваемая здесь публикация элегии "Сельское кладбище"

относится к 1802 г.

7 ...не замечен толпою обыкновенных читателей... – Публикация элегии,

напротив, принесла Жуковскому известность в литературных кругах и считается

его литературным дебютом.

8 ...падших в поражении Аустерлицком. – Подразумевается стих. "Песнь

барда над гробом славян-победителей" (1806).

9 Сюжет известной баллады Ф. Шиллера "Геро и Леандр", восходящий к

"Героидам" Овидия.

10 Имеется в виду баллада Жуковского "Людмила", вольный перевод

баллады немецкого поэта Г.-А. Бюргера "Ленора".

11 ...всю низость настоящего он смолоду еще позабыл и пренебрег. –

неточная цитата из стих. Жуковского "Мотылек и цветы":

И с вами низость настоящего

И пренебрег и позабыл.

12 Имеется в виду стих. Жуковского «Императору Александру».

13 Тщеславный и ленивый Тургенев... – Характеристика Александра

Ивановича Тургенева, как указывает комментатор "Записок" Вигеля С. Я.

Штрайх, объясняется личными счетами мемуариста, который завидовал ему по

службе (Вигель Ф. Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 29).

14 Дом А. Н. Оленина был местом встреч цвета петербургской дворянской

интеллигенции. Здесь бывали И. А. Крылов, Н. И. Гнедич, А. С. Пушкин и др.

Жуковский познакомился с Олениным в 1815 г. и сразу стал завсегдатаем его

салона (УС, с. 13).

15 Премьера трагедии Ж. Расина "Ифигения в Авлиде" в переводе M. E.

Лобанова состоялась 6 мая 1815 г. (История русского драматического театра. М.,

1977. Т. 2. С. 481).

16 ...певцу славы русского воинства... – Речь идет о стих. Жуковского

"Певец во стане русских воинов".

17 Пенсион Жуковскому был назначен по ходатайству А. И. Тургенева

после чтения во дворце послания "Императору Александру" (РА. 1864. Стб. 448–

452). Рескрипт о назначении был написан А. И. Тургеневым и зачитан им на 17-м

ординарном заседании "Арзамаса" 6 января 1817 г. Это событие было воспринято

как торжество "Арзамаса" над "Беседой" и отмечено в протоколе заседания

(Арзамасские протоколы, с. 187–188).

18 В. Л. Пушкин был принят в "Арзамас" на организационном собрании

общества, а ритуал его приема состоялся на девятом ординарном заседании в

марте 1816 г. и отличался особой выдумкой (Арзамасские протоколы, с. 140–

152).

19 Привилегии старосты "Арзамаса" перечислены в протоколе десятого

ординарного заседания (Арзамасские протоколы, с. 155).

20 Отношения Жуковского с А. Ф. Воейковым были близкими и

дружескими только до его женитьбы на А. А. Протасовой; вскоре после свадьбы

Воейков резко изменил отношение к Жуковскому (см.: ПЖкТ, с. 133).

21 С М. А. Мойер Вигель познакомился в Дерпте, где был проездом за

границу, с Д. Н. Блудовым, в 1818 г.

В. Ф. Одоевский

ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ»

Мы теснились вокруг дерновой скамейки, где каждый по очереди

прочитывал "Людмилу", "Эолову арфу", "Певца во стане русских воинов", "Теона

и Эсхина"; в трепете, едва переводя дыхание, мы ловили каждое слово, заставляли

повторять целые строфы, целые страницы, и новые ощущения нового мира

возникали в юных душах и гордо вносились во мрак тогдашнего классицизма,

который проповедовал нам Хераскова1 и еще не признавал Жуковского...

Стихи Жуковского были для нас не только стихами, но было что-то другое

под звучною речью; они уверяли нас в человеческом достоинстве, чем-то

невыразимым обдавали душу – и бодрее душа боролась с преткновениями науки,

а впоследствии – с скорбями жизни. До сих пор стихами Жуковского обозначены

все происшествия моей внутренней жизни, – до сих пор запах тополей

напоминает мне "Теона и Эсхина" <...>

Комментарии

Владимир Федорович Одоевский (1804–1869) – писатель, журналист,

литературный и музыкальный критик, один из виднейших представителей

философского романтизма. Образование получил в Московском университетском

пансионе, куда поступил учиться в 1816 г. Его имя значилось на почетной доске

пансиона среди имен его лучших питомцев, в том числе Жуковского. Жуковский

был для Одоевского первым литературным учителем. В конце 1820 – начале

1830-х годов между ними устанавливаются личные связи. По воспоминаниям М.

П. Погодина, Жуковский "постоянный посетитель" литературного салона

Одоевского (В память о князе В. Ф. Одоевском. М., 1869. С. 57). Образы поэзии

Жуковского (Аббадона, Ундина) активно входят в мир прозы Одоевского;

привлекает его внимание статья Жуковского "Взгляд на землю с неба" (см.:

Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма: Князь В. Ф. Одоевский.

Мыслитель. Писатель. М., 1913. Т. 1, ч. 2. С. 319–320). Особенно Жуковский и

Одоевский сближаются в 1837–1840 гг. Их многочисленные записки друг другу –

отражение общей деятельности по изданию сочинений Пушкина, Совр. (РА. 1900.

Кн. 3; PC. 1904. No 7). Залогом этих отношений стало посвящение Жуковскому

повести "Необойденный дом" (1840). Одоевский принимает активное участие в

юбилее Жуковского в доме Вяземского 29 января 1849 г. и обещает написать

Жуковскому об этом событии. Но, как сообщает Жуковский Вяземскому в письме

от 19 февраля 1849 г., "Одоевский только обещался написать, но не пишет" (ПВЖ, с. 66).

Предлагаемый фрагмент из воспоминаний о Жуковском сохранился в

бумагах Одоевского и, по мнению Сакулина, является частью приветствия на

юбилее 1849 г. (Сакулин П. Н. Указ. соч. С. 320). Возможно, Одоевский хотел

включить их в обещанное письмо, о чем говорят последние слова, на которых

обрывается рукопись. Но как бы то ни было, небольшие по объему воспоминания

– отражение отношения к поэзии Жуковского не только самого мемуариста, но и

всего молодого поколения 1820-х годов.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(Стр. 172)

Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма: Князь В. Ф. Одоевский.

Мыслитель. Писатель. М., 1913. Т. 1, ч. 1. С. 90–91. Сверено по рукописи: РНБ.

Ф. 539. Оп. 1. Ед. хр. 96. Л. 238–239; Ед. хр. 13. Л. 117.

1 Имя M. M. Хераскова, характерного представителя русского

классицизма, автора "Россиады", как одного из попечителей Московского

университета и пансиона, пользовалось большой популярностью в его стенах.

Еще в 1799 г. Жуковский посвящает ему стих, под заглавием "M. M. Хераскову от

воспитанников Университетского благородного пансиона". Разумеется, в 1816 г.,

когда Одоевский поступил в пансион, сочинения Хераскова вызывали уже другое

отношение.

И. И. Козлов

ИЗ "ДНЕВНИКА"

1819

14 января. <...> Жуковский мне принес свои сочинения; обедал с нами.

<...>

4 февраля. <...> Пришел Жуковский: мы беседовали чрезвычайно

интересно – я был очень взволнован. Мы вместе читали Child Harold1 и

несколько строф из "Освобожденного Иерусалима"2. Я ужасно счастлив, что

понимаю эти два языка. <...>

6 февраля. <...> Чудные стансы Жуковского к почившей в. к. Екатерине

Павловне3. <...>

11 марта. <...> Читал с Жуковским "Гяура"4. Как я люблю этого милого

Жуковского! – Я много занимаюсь английским языком.

20 июля. <...> Я страдал. Столь любимый мною Жуковский прибыл из

Павловска. Я ему читал мой перевод "Bride of Abydos"5. Он мне дал прекрасные

стихи, которые он написал для великой княгини по поводу цветка6. <...>

31 августа. <...> Lecoque мне принес мою "Абидосскую невесту",

великолепно переписанную и переплетенную. Жуковский мне прислал (из

Павловска) "Мазепу"7. <...>

2 сентября. <...> Я был разбужен посылкой от Тургенева: письмо

Жуковского к Лонгинову на мой счет меня чрезвычайно тронуло; я сохраню

навсегда память о нем8. <...>

23 сентября. <...> Жуковский оставался у меня долго. Он мне сообщил,

что императрица пожаловала мне перстень. <...>

24 сентября. <...> Милый Жуковский привез мне от имени царствующей

государыни императрицы бриллиантовый перстень за мою "Абидосскую

невесту". Это – топаз, окруженный бриллиантами. <...>

26 декабря. <...> Был Жуковский и принес мне "Манфреда"9 (3 и 4 песню

"Чайльд-Гарольда", – у меня есть 1-я и 2-я) и от доброго дружеского чувства

подарил мне эти восхитительные творения лорда Байрона, поэта моего сердца.

Это новогодний подарок. Я его благодарил от всей души. Я перечел ему его

романическую балладу10: она действительно очаровательна. Затем я с ним

беседовал. <...>

1825

18 января. <...> Иша11 прочитал мне Евангелие о Мытаре и Фарисее12.

Пришел Жуковский. Мы декламировали стихи. Да благословит нас Бог в новом

нашем жилище, всюду и всегда. <...>

29 января. <...> Я был у Светланы13. Это было рождение милого

Жуковского. Слушал чудную игру на фортепиано (M-elle Хвостова). <...> Были

моя жена и Алинька14, чудный Жуковский, А. Перовский, Хвостов, моряк

Бестужев15, Кавелин, Гнедич и Лев (Пушкин). Рассказывали множество историй

о мертвецах. Читали "Цыган"16.

30 января. <...> Перовский читал мне "Исидор и Анна"17, свою повесть. У

нас обедали Светлана, дорогой именинник Жуковский, Софья Ивановна и

Алексей Перовский. Пили шампанское за здоровье Жуковского. Приятно

разговаривали о чудесных происшествиях до 7 часов. Мой брат18 и Плетнев

зашли на минуту.

11 апреля. День моего рождения. Я пил чай и кофе с женой и детьми.

Расцеловался с ними. Дочь моя прочла мне Евангелие... Пришел мой милый г.

Жуковский, подаривший мне соч. Moorе19; за обедом пили шампанское. Я

отдыхал. Декламировал стихи Байрона и, простившись с детьми, ушел к себе.

<...>

14 апреля. Гнедич; потом милый Жуковский принес "Чернеца"20. Первый

его экземпляр я дал своей жене. Княгиня Зинаида получила тоже экземпляр

книги. <...>

25 апреля. Жуковский принес мне деньги за "Чернеца". Благодарение

Богу! Спасибо и ему. <...>

26 апреля. День моей свадьбы. Иша и Алинька читали мне Евангелие.

Жуковский, Ал. Перовский, Плетнев, Лев (Пушкин), Алекс. Тургенев пришли к

чаю. Жена пришла с нами беседовать.

27 апреля. <...> Дельвиг, вернувшийся из Витебска. Жуковский читал

продолжение "Евгения Онегина". <...>

3 мая. Иша прочел мне Евангелие от Иоанна о слепом, получившем

исцеление21... Тургенев, Жуковский. Вечером Лев, Дельвиг, Грибоедов: человек

умнейший, каких мало. <...>

7 мая. Плетнев мне прочел всего моего "Чернеца". Вечером я имел

чрезвычайную радость увидеть и обнять Светлану и Catiche22, вернувшихся из

Дерпта, после чаю они уехали в Царское Село. Были Алекс, и Сергей Тургеневы,

Жуковский и г-жа Вейдемейер и Ал. Перовский. <...>

9 мая. Завтракал с Тургеневым и А. Перовским. Потом пришел

Жуковский, принесший мне от нашей ангельски доброй великой княгини

Александры чудные бронзовые часы и прелестного Шиллера (в изящном

переплете). Я написал ей письмо... Вечером милые Тургеневы, Жуковский,

Перовский, Дельвиг, Плетнев, Лев, жена моя и дети, мы все были в сборе. Позже

прочли отрывок из "Энеиды", переведенный Жуковским, и его балладу

"Кассандра". Мы расстались в 2 ч. ночи. Благодарение Тебе, Господь мой Иисус

Христос.

12 мая. Тургенев, Жуковский, Пушкин (Лев), Дельвиг и Кюхельбекер

пили чай. Много смеялись. Дельвиг так уморительно бесил Кюхельбекера. Позже

декламировали стихи.

25 мая. Дельвиг остался обедать. Около 6 час. Тургенев и Жуковский,

который едет в Павловск и Царское. Лев (Пушкин) принес мне чудное послание

ко мне своего брата Александра23, что мне доставило чрезвычайное

удовольствие.

1830

6 августа. Жуковский читал мне письмо Тургенева. Милый кн. Вяземский

пришел провести со мной часок перед отъездом в Москву. <...>

1832

8 января. <...> Campod'onico (аббат) читал мне Данте (Béatrice). Вечером

Андрей М.24, Жуковский и я, – мы рассказывали легенды, сколько интересные,

столько и религиозные. <...>

10 января. <...> Сегодня у нас с Жуковским был длинный и сериозный

деловой разговор, а затем было немного и поэзии. <...>

26 февраля. Приехал милый Жуковский с Катиш В., вышедшей из

института. Я с нежностью и болью в сердце поцеловал это милое дитя моего

лучшего друга, бедной Светланы. <...>

1833

16 февраля. Ночью я страшно страдал. Получил с великим удовольствием

письмо от милого Жуковского25. Слушал его с восторгом. Женевское озеро.

Байрон. Сколько поэтических воспоминаний на берегах этих вод, столь

прекрасных и романтичных. <...>

1834

30 января. <...> Милый мой именинник Жуковский по обыкновению

пришел к нам обедать. Мы пили шампанское за его здоровье. Катиш В. была с

нами. Позже жена с дочерью и с Катиш пошли на вечер к Жуковскому.

4 февраля. <...> Милый Жуковский подарил мне свой бюст26 очень

похожий: "Ты, брат Иван, ощупай меня хорошенько – рожу мою и узнаешь".

Моей жене он подарил свой портрет27.

14 февраля. Я остался в постели, сильно страдая. Пришли Жуковский,

Гаевский. Ст. Шемиот читал мне Томаса Мура. Аполлон читал мне сказку

Пушкина "О мертвой царевне и семи богатырях".

1837

19 марта. <...> Жуковский с Катей и Сашей Воейковыми. Я от всего

сердца обнял милых и любезных дочек моей дорогой Alexandrine.

2 мая. Друг Жуковский меня посетил. Мы сердечно расцеловались. Он

уезжает с вел. кн. наследником. <...>

29 июля. Жуковский пишет мне преинтересные письма из-за границы. Я

чувствую себя скверно: я плохо отдыхаю.

3 ноября. Я получил еще письмо от Жуковского: очень интересное, как

всегда. – Я очень страдал.

18 ноября. Дорогой Жуковский, друг сердца, которого я люблю – Бог

видит – как, был очень тронут, увидав меня вновь сегодня. <...>

1838

17 ноября. Приступ лихорадки; я остался в постели в большом

возбуждении. Я написал письмо задушевное, серьезное моему другу Жуковскому.

22 ноября. Я получил письмо от моего Жуковского – бесконечно

интересное и полное самой нежной дружбы. Он мне много рассказывает о

Венеции и о Манцони28, который произвел на него сильное впечатление.

Манцони говорил ему также обо мне и показывал ему мои сочинения, мною

поднесенные и бережно, по его словам, хранимые.

1839

12 января. С граф. Матв. Вьельгорским мы много говорили об его

интересном племяннике29 и о милом Жуковском: оба в Италии – ради здоровья.

<...>

7 ноября. Жуковский приехал пить чай со мной; он со мной говорил о

своем "Камоэнсе"30, который он мне пришлет, о моих детях, обо всем, что у меня

на сердце: он взял на себя все, с большею, чем когда-либо, нежностью дружбы. Я

не знаю, как и благодарить Бога. <...>

4 декабря. Мы долгие часы оставались вдвоем с Жуковским – никогда его

ненарушимая дружба своею нежностью не доставляла мне такой святой радости.

Он читал мой перевод из Lamennais, – я ему прочел мой сонет31, и, поговорив

еще о моем завещании и все уладив, он мне прочел своего "Камоэнса", чудный

chef d'oeuvre, меня приведший в восторг. Он меня также очень уговаривал писать

легенды, как я и собираюсь.

23 декабря. <...> Приехал Жуковский. Я был так счастлив!

25 декабря. Мой сын и дочь читали мне Евангелие. Затем Жуковский

читал мне стихи, оставался очень долго – беседовал с моей женой. Я читал свою

"Молитву". Это был один из прелестнейших вечеров в моей жизни, – такой

приятный и интересный! Весь этот чудный праздник был так счастлив для меня.

28 декабря. <...> Мне доставило большое удовольствие то, что у Алиньки

было вчера вечером развлечение и что сын мой видел великолепный и изящный

дом графини Завадовской, который осматривал также и Жуковский. Это – перл

художественного изящества и тонкого вкуса во всех мелочах, начиная с лестницы.

Залы Людовика XIV и XV отличаются роскошью и законченностью; кабинет ее –

восхитителен. Жуковский сказал: "Так хорошо и мило и изящно-красиво, что не

знаешь, как и быть: разве взять ноги в руки". <...>

1840

11 января. <...> Днем приходил милый Жуковский, мы пили чай, и я ему

читал отрывки из "Чернеца". <...>

12 января. <...> Вечером, по уходе Жуковского, я много размышлял,

молился, оканчивая всегда свой день благословением и благодарением Богу.

Слава Богу, ночь моя была довольно спокойна. <...>

19 января. <...> Я страдал и был очень возбужден. Пришли графиня

Лаваль, Жуковский и почтенный Муравьев. <...> Я выпил с ними еще чашку чая.

Вечер был очень интересен, говорили о предметах религиозных и поэтических.

<...>

Комментарии

Иван Иванович Козлов (1779–1840) – поэт и переводчик. Жуковский был

одним из самых близких и заботливых друзей Козлова, пораженного слепотой и

параличом. Вероятно, к концу 1818 г., ко времени несчастий, постигших поэта,

восходят дружеские отношения Козлова и Жуковского. Благодаря Жуковскому

Козлов приобщается к английской поэзии, открывает для себя Байрона, Мура и

переводит их. Он посещает салон племянницы Жуковского А. А. Воейковой –

"Светланы", где встречает представителей литературного Петербурга. Жуковский

принимает самое активное и заинтересованное участие в публикации его

произведений, заботясь, чтобы "не напечатать даром и с убытком" (ПЖкТ, с. 227, 229–230, 236). В неопубликованном "Обзоре русской литературы за 1823 год",

предназначенном для "особ императорского дома", Жуковский дает не только

историю жизни Козлова, оценку его поэзии, но и обращает внимание на его

бедственное положение (Эстетика и критика, с. 313). И после смерти поэта

Жуковский публикует в Совр. (1840. Т. 18, No 2) статью-некролог "О

стихотворениях И. И. Козлова", которую можно рассматривать как

благотворительную акцию в пользу семьи покойного. В свою очередь, Козлов

видел в Жуковском друга и наставника в поэзии, что выразил в стих. "К другу В.

А. Жуковскому" (1822) и "К Жуковскому" (1832). "Но сердцу внятный голос

твой // Глубоко в душу проникает" – так определил он значение Жуковского в

своей жизни.

"Дневник" Козлова, несмотря на лаконизм многих записей, воссоздает

летопись отношений двух поэтов и вносит существенные штрихи в образ

Жуковского – "ангела-хранителя русской литературы".

ИЗ «ДНЕВНИКА»

(Стр. 173)

Старина и новизна: Ист. сборник. СПб., 1906. Кн. 11. Подлинник по-

французски. Публикация К. Я. Грота, с. 39–42, 45–53, 56, 58–63, 66.

1 "Child Harold" – поэма Д.-Г. Байрона "Паломничество Чайльд-

Гарольда".

2 "Освобожденный Иерусалим" – поэма Т. Тассо.

3 Чудные стансы... к почившей в. к. Екатерине Павловне. – Речь идет об

элегии "На кончину ея величества королевы Виртембергской".

4 "Гяур" – поэма Д.-Г. Байрона.

5 "Bride of Abydos" – поэма Д.-Г. Байрона "Абидосская невеста". Речь, видимо, идет о переводе Козловым байроновской поэмы на французский язык, о

чем 22 октября 1819 г. А. И. Тургенев писал П. А. Вяземскому: "Постараюсь

прислать тебе перевод И. И. Козлова... Байрона "Bride of Abydos" на

французском" (ОА, т. 1, с. 335–336). Впоследствии Козлов перевел "Абидосскую

невесту" на русский язык.

6 ...стихи... по поводу цветка. – Имеется в виду стих. "Цвет завета",

опубликованное в Совр. (1837. Т. 5) под заглавием "Цветок" и с пометой "1 июля

1819".

7 "Мазепа" – поэма Байрона.

8 Об этом письме к секретарю имп. Елизаветы Алексеевны H. M.

Лонгинову Жуковский замечает в "Дневнике" (запись от 1 сентября): "Письмо к

Лонгинову" (Дневники, с. 70), а 3 сентября вновь сообщает: "К Лонгинову" (с. 70).

Видимо, речь шла о пожаловании Козлову перстня за его перевод "Абидосской

невесты", чего Жуковский и добился.

9 "Манфред" – драма Д.-Г. Байрона. Об интересе Жуковского к этому

произведению см.: БЖ, ч. 2, с. 420–422.

10 ...романическую балладу... – Речь идет о балладе "Узник", которую

Жуковский читал накануне Козлову (Старина и новизна. СПб., 1906. Кн. 2. С. 42).

11 Иша – сын Козлова Иван.

12 Лука, 18,10–14.

13 Светлана – А. А. Воейкова, в салоне которой часто был Козлов и

которой он посвятил несколько стихотворений.

14 Алинька – дочь поэта Александра, находившаяся в самых дружеских

отношениях с Жуковским до конца его жизни (см.: Грот К. Я. В. А. Жуковский и

А. И. Козлова // РА. 1904. Кн. 1. С. 283–285).

15 ...моряк Бестужев. – Имеется в виду Н. А. Бестужев – морской офицер,

писатель-маринист, художник, декабрист.

16 Читали "Цыган". – Речь идет о поэме А. С. Пушкина.

17 Перовский читал мне "Исидор и Анна"... – Имеется в виду повесть А.

А. Перовского (Антония Погорельского) "Изидор и Анюта", вошедшая позднее в

его сборник "Двойник, или Мои вечера в Малороссии".

18 Мой брат – Аполлон Иванович Козлов.

19 ...соч. Moorе... – Т. Мур, английский поэт-романтик, стихотворения

которого позднее переводил И. И. Козлов.

20 Жуковский принимал активное участие в печатании поэмы Козлова

"Чернец", о чем подробно говорит в письме А. И. Тургеневу от 31 января 1825 г.

(ПЖкТ, с. 199).

21 Иоанн, 9.

22 Catiche (далее: Катиш В.) – дочь А. А. Воейковой Катя.

23 ...чудное послание ко мне своего брата Александра... – Имеется в виду

стих. "Козлову" ("Певец! Когда перед тобой//Во мгле сокрылся мир земной!.."), написанное по случаю получения А. С. Пушкиным от Козлова повести "Чернец" с

дарственной надписью.

24 Андрей М. – А. Н. Муравьев, поэт, писатель, автор книг духовного

содержания.

25 ...письмо от милого Жуковского. – Речь идет о большом письме

Жуковского к Козлову от 27 января 1833 г. из Берне с подробным описанием

Швейцарии, с рассуждениями о Байроне, Руссо (Изд. Семенко, т. 4, с. 598–601).

26 Речь идет о гипсовом бюсте Жуковского, выполненном в 1833 г. в

Берлине скульптором Вихманом (Дневники, с. 311). В апреле–мае 1834 г. он

посылает копии этого бюста А. П. Елагиной, А. А. Прокоповичу-Антонскому, И.

И. Дмитриеву (УС, с. 108). "Со словом Христос воскресе имею честь поднести

вам, вместо красного яйца, гипсовый экземпляр себя самого, – писал он И. И.

Дмитриеву 28 апреля 1834 г. – Не знаю, найдете ли этот бюст сходным. Он

сделан был в Берлине тамошним скульптором Вихманом, который захватил меня

на проезде и сам захотел предать бессмертию. От него я получил несколько

экземпляров" (Изд. Ефремова, т. 6, с. 434–435).

27 Возможно, имеется в виду написанный Г. Рейтерном в 1832 г.

акварельный портрет, запечатлевший Жуковского на берегу Женевского озера.

28 В упоминавшемся выше письме Жуковского к Козлову из Венеции от

4/16 ноября 1838 г. Жуковский, в частности, говорит: "Он [Манцони] мне сказал,

что знает тебя, и подал мне экземпляр твоих стихов с твоей подписью, поручив

при свидании нашем сказать от него тебе поклон" (Изд. Семенко, т. 4, с. 640).

29 Речь идет об Иосифе, сыне Михаила Юрьевича Вьельгорского,

талантливом юноше, который вскоре умер в Риме.

30 ...говорил о своем "Камоэнсе"... – Речь идет о программном

произведении Жуковского – "драматическом отрывке" "Камоэнс", вольном

переводе поэмы немецкого поэта Фр. Гальма.

31 ...я ему прочел мой сонет... – Имеется в виду сонет "Молитва",

написанный 3 декабря 1839 г.

H. M. Языков

<ИЗ ПИСЕМ К РОДНЫМ>

1823

25 февраля. <...> Третьего дня прибыла сюда Воейкова; с ней и

Жуковский. Я необходимо должен познакомиться с обоими. Вот тебе описание

первой: представь себе женщину... нет, лучше не представляй ничего – я

Воейкову видел мало, вскользь, говорил с нею мало1 – и потому прошу

подождать до следующей почты; завтра, нет – лучше сегодня, иду к ней, где

познакомлюсь и с Жуковским. Ты узнаешь много нового по многим частям моих

писем, которые сделаются для тебя гораздо интереснее: я уже горжусь их

будущим содержанием и наперед торжественно объявляю себя твоим

победителем – разумеется, только в предметах для писем. <...>

5 марта. <...> Я очень хорошо познакомился с Жуковским (о Воейковой

буду писать в следующем письме); он меня принял с отверстыми объятиями (в

обоих смыслах), полюбил, как родного; хвалил за то, что я не вступил в

университет в начале текущего года, ибо (по словам его, а я им верю) чем дольше

пробуду в Дерпте, тем больше и проч. Он мне советует, даже требует, чтоб я

учился по-гречески; говорит, что он сам теперь раскаивается, что не выучился,

как мы, и что это обстоятельство очень сильно действовало на его стихотворения.

<...>

Жуковский очень прост в обхождении, в разговоре, в одежде, так что,

кланяясь с ним, говоря с ним, смотря на него, никак не можно предположить то,

что мы читаем в его произведениях. Заметь: он советовал мне (то же, что ты, –

каково?) не верить похвалам, доколе мое образование не докажет мне, что они

справедливы. <...>

Жуковский советовал мне никогда не описывать того, чего не чувствую

или не чувствовал: он почитает это главным недостатком новейших наших

поэтов; итак, я хорошо делал, что не следовал твоему предложению

стихотворствовать о любви. Впрочем, может быть, скоро буду писать стихи,

вдохновенные этой поэзией жизни, но уверяю тебя, что тогда не изменю

предыдущему замечанию Жуковского. Он завтра или послезавтра едет в

Петербург; Воейкова остается здесь месяца на два или на три – вот мне

содержание для писем, и хвала за то Провидению, ибо это не будет общим

местом. <...>

11 марта. <...> Скоро получишь ты мои литературные замечания о

Воейковой. Теперь еще здесь Жуковский, и я, находившись у нее в присутствии

последнего, не имел времени (потому что рыбак рыбака и пр.) вникнуть в этот

столько даже и для тебя, ей незнакомого, занимательный предмет. <...> Иду

обедать к Парроту: ему рекомендовал меня Жуковский2. <...>

21 марта. <...> здесь случилось происшествие, неприятное почти целому