Текст книги "День помощи (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 71 страниц)

Успех был несомненным. Они подкрались вплотную к цели, идя сперва на электрохимическом генераторе, новинке, которой не было почти не в одном флоте мира, не зависящем от воздуха, правда, обеспечивающим очень малую скорость. Однако так не нужно было всплывать, рискуя попасться противолодочным самолетам или быть замеченными со спутника. Двигаясь трехузловым ходом, субмарина, оставаясь полностью автономной, не зависящей от внешнего мира, несколько суток патрулировала отведенный ей квадрат, затем, услышав приближение цели, перейдя уже на обычные аккумуляторы, дававшие большую скорость, но и меньшую автономность, ведь батареям было свойственно быстро разряжаться. Сперва они таились, теперь пришла пора совершить единственный бросок, стремительный и смелый, когда важнее была не скрытность, а быстрота. И они нанесут удар, отразить который противник не сможет.

Гребной винт, прежде едва вращавшийся, принялся бешено крутиться, взрезая причудливо изогнутыми лопастями, толщу воды. Субмарина рванулась вперед, к цели, словно почуявшая добычу гончая. Казалось, теперь ничто не могло сорвать атаку, и все же одной лишь скорости было недостаточно.

– Торпедные аппараты к бою! – До боли стиснув кулаки, Эрдманн замер посреди мостика, готовый отдать последний приказ, после которого авианосец уже ничто не спасет.

Ложная цель, внешне напоминавшая обычную торпеду, вырвалась из закрепленного на венчавшей обтекаемый корпус субмарины, словно плавник, надстройке контейнера TAU-2000, самого эффективного из существующих комплексов противоторпедной защиты, развернувшись перпендикулярно курсу субмарины и стремительно рванувшись сквозь толщу воды. Там, над поверхностью, пилоты "Си Хоков" и "Викингов", акустики с эсминцев услышали шум, ничем не отличавшийся от тех звуков, которые издает идущая полным ходом подводная лодка. На то, чтобы понять, что цель, которую уже было взяли на прицел противолодочные комплексы и торпедные аппараты, разделилась на две, и на то, чтобы решить, как из них – истинная, а следивших за подлодкой моряков ушло не более двух минут. Но и этих минут хватило U-32, чтобы уйти за пределы радиуса действия оружия противника.

– Командир, всплеск слева по борту, – доложил тем временем акустик. Сама подлодка издавала столь мало шумов, даже двигаясь полным ходом, что можно было слышать любые звуки, раздающиеся вне ее стеклопластикового легкого корпуса. – Предполагаю погружаемую ГАС. Возможно, вертолет.

– К дьяволу, – махнул рукой Гюнтер. – Наша цель – авианосец. Приготовить торпеды. Мы атакуем его, парни!

– Слушаюсь, – офицер-торпедист склонился над консолью, вводя в системы наведения торпед координаты стремительно удалявшейся цели. – Торпедные аппараты к бою готовы! Цель на пеленге два-семь-шесть, дальность – сто пятьдесят три кабельтовых, увеличивается. Скорость – двадцать семь узлов.

– Проклятье, не достанем, – прорычал старший помощник, неотлучно находившийся сейчас возле капитана. – Слишком далеко и слишком быстро!

– Достанем, – сжав челюсти, процедил Эрдманн, сейчас чувствовавший себя сжатой до предела пружиной. – Должны достать!

Над вздыбливавшейся тяжелыми волнами поверхностью моря кружили, опускаясь к самой воде, многочисленные вертолеты, а чуть выше выписывали в воздухе восьмерки и зигзаги противолодочные самолеты "Викинг". Со стороны это походило на бой с тенью, с воображаемым противником. Отчасти так оно и было, только тень эта оказалась непредсказуемой, смертоносной и вполне материальной, а потому опасной.

– Цель по пеленгу три-два-ноль, – доложил оператор боевых систем зависшего над волнами вертолета "Си Хок". – Движется на двадцати узлах. Быстро удаляется, командир!

– Передать координаты цели "Викингу", – распорядился американский лейтенант. – Пусть всадят торпеду в бок этому засранцу!

Находившийся неподалеку самолет S-3B "Викинг", описывавший круги в полутысяче метров над водой, выполнил разворот, как только пилотам стало известно, где находится противник. Самолет снизился, и из бомболюка упали две торпеды, с всплеском ушедшие под воду. Чужая субмарина оказалась так близко, что они захватили ее спустя считанные секунды, используя активную гидролокацию.

– Капитан, торпеды в воде, – почти прокричал акустик U-32. Всем, кто находился сейчас на мостике, передалось колоссальное напряжение боя. – Дальность – шесть кабельтовых, скорость – тридцать узлов!

– Торпедные аппараты два, три, четыре – пли! – резко выдохнул Гюнтер Эрдманн. – Срочное погружение до трехсот метров. Выполнить маневр уклонения! На курс один-один-ноль. Скорость не сбавлять, самый полный вперед! Выжать из батарей все, что можно!

Три торпеды DM2A4, одна за другой, с разницей не более двух секунд, вырвались из торпедных аппаратов субмарины, устремившись к удалявшемуся авианосцу. Акустические головки наведения надежно захватили такую шумную цель, как мчащийся полным ходом статысячетонный авианосец, и за счет превосходства над ним в скорости на двадцать узлов торпеды быстро сокращали отделявшую их от цели дистанцию. А подлодка, пытаясь увернуться от выпущенных по ней "Викингом", пилоты которого все же разобрались, какую из двух целей следует атаковать, торпед, словно огромная стальная рыба нырнула так глубоко, как только могла, метнувшись при этом в сторону.

– Запустить ложные цели! – тем временем скомандовал Эрдманн, и еще две ловушки, призванные отвлечь на себя вражеские торпеды, оказались в воде, расходясь в разные стороны от субмарины.

– Сэр, – оператор системы управления оружием, сейчас находившийся в кабине одного из "Викингов", взглянул на своего командира. – Сэр, цель опять разделилась. Они запустили еще несколько ловушек.

– Хитрый сукин сын, – оскалился в приступе охотничьего азарта американский офицер. – Ничего, Томми, мы его возьмем за задницу.

– Одна торпеда прошла мимо цели, – тем временем докладывал следивший за показаниями приборов офицер. – Вторая преследует цель, вернее, одну из целей.

Одна из торпед действительно промахнулась, поскольку электронный мозг не смог выбрать, какую из двух целей, ничем не отличавшихся друг от друга, оказавшихся на одинаковом расстоянии, следует атаковать. Но вторая торпеда "Марк-46" на полной скорости преследовала подлодку, уверенно выделив ее на фоне ловушек.

– Капитан, торпеда в кильватере, – доложил акустик, обращаясь к Эрдманну. – Дальность – три кабельтова.

– Право на борт двадцать, – мгновенно сориентировался и отдал приказ командир, буквально кожей чувствовавший приближение торпеды, взрыв которой легко отправил бы его субмарину на дно. И тут же новая команда: – Лево на борт сорок!

Подводная лодка вильнула из стороны в сторону, точно истребитель в воздушном бою, пытавшийся стряхнуть выпущенную по нему ракету. А торпеды, ранее выпущенные по авианосцу, стремительно сближались с целью. Их скорость в полтора раза превышала скорость "Рузвельта", которому, чтобы разогнаться до максимума, к тому же требовалось преодолеть силу инерции, и только большая фора, которую имел авианосец, позволила ему избежать попадания.

– Три торпеды слева по борту, – доложил вахтенный офицер, и при этих словах в груди капитана Джеллико что-то сжалось. Он знал, что могут сделать с его кораблем три торпеды, каждая из которых несет свыше четверти тонны мощнейшей взрывчатки. Нет, потопить махину авианосца, разделенного водонепроницаемыми переборками на тысячи отсеков, они не могли бы, если только эти торпеды не несли ядерные боеголовки, но этого и не требовалось. Пробоина и затопление даже нескольких отсеков могли вызвать крен судна больше допустимого, и "главный калибр" "Рузвельта", его палубная авиация, просто не смогла бы подняться в воздух, делая гигантский корабль просто удобной мишенью, совершенно бесполезной в бою.

– Спасайте корабль, капитан, – сухо процедил Хэнкок, выглядевший совершенно невозмутимым. – Действуйте!

– Торпедную ловушку за борт, – приказал Джеллико. Для моряка происходящее сейчас не было учениями, игрой, но казалось чем-то важным, быть может, самым важным в его жизни, и он не желал проиграть эту схватку. – Право на борт девяносто. Реакторы на максимальную мощность. Самый полный вперед!

Махина авианосца начала медленно, с трудом преодолевая инерцию, разворачиваться, обращаясь к скользившим под самой поверхностью воды торпедам кормой. Реакторы, сердце громадного корабля, были запущены на полную мощность, производя максимум энергии, но этого было недостаточно. Скорость была слишком велика, чтобы быстро изменить курс. И поэтому за борт была сброшена торпедная ловушка SLQ-25A "Никси", устройство, внешне напоминавшее все ту же торпеду, и имитировавшее акустические и магнитные поля большого корабля. Это был робот-смертник, который на себя должен был отвлекать предназначенные кораблю удары, секунды выигрывая для того, чтобы ударить в ответ.

Расстояние между торпедами и кораблем было достаточно велико, и в последний момент авианосец смог выйти из-под удара. Две торпеды, у которых уже кончалось топливо, прошли в сотне метров вдоль правого борта, последняя же, привлеченная буксируемой в кильватере корабля ловушкой, тоже ушла в сторону от главной цели.

– Великолепно, капитан, – усмехнулся адмирал Хэнкок. – Вам удалось сохранить корабль. Отличная работа!

А подводная лодка, превратившаяся уже из охотника в жертву, все пыталась увернуться от ответного удара, маневрируя на пределе возможностей. Но все же скоростью стальная "рыба" уступала не только самолету, но и вертолету, один из которых как раз вновь завис в полусотне метров над колышущейся поверхностью воды, опустив гидроакустическую станцию. И от оператора, всматривавшегося в мерцание экрана работавшей в активном режиме ГАС, не ускользнули лихорадочные маневры вражеской субмарины.

– Сэр, – лейтенант, наблюдавший маневры подлодки, окликнул сидевшего в кресле пилота командира, – Подлодка противника в кабельтове от нас.

– Сбрасывай хлопушки, – приказал командир, усмехнувшись. – Мы их сейчас сделаем!

Выбрав кабель гидроакустической станции, ставшей уже практически не нужной на столь малом расстоянии, вертолет устремился вслед за метавшейся на глубине подлодкой, и когда он оказался точно над ней, дверь в борту распахнулась, и один из пилотов не без усилия выбросил за борт тяжелый цилиндр, камнем ушедший ко дну. Аналог глубинной бомбы с ослабленным зарядом сработал на глубине двести восемьдесят метров, и корпус подлодки ощутимо содрогнулся от ударной волны близкого взрыва.

– Все, они нас "потопили", – Гюнтер Эрдманн со злости ударил рукой по основанию перископа. – А ведь мы были так близко к победе!

– Достойный поединок, командир, – одобрительно произнес старший помощник. – Большего не добился бы никто, имея то, что имеем мы. Будь нас больше, эскадра была бы уничтожена. Вы – настоящий капитан!

Напряженный морской бой, странная дуэль, в которой единственная субмарина противостояла целой эскадре, обладавшей сокрушительной мощью, был лишь одним из элементов развернувшихся на территории северной Атлантики учений натовских флотов. Масштабная военная игра, в которой участвовало почти сто кораблей десятка стран, несколько сотен самолетов и тысячи моряков, поражала размахом, но и она была лишь частью еще более крупных маневров, охватывавших уже почти всю Европу, а также Турцию и даже Аляску.

Весь центр старой доброй Европы на несколько дней стал огромным полем боя. Генералы, склонившись в ярко освещенных штабах над громадными картами, решительно чертили стрелы ударов, и, подчиняясь их приказам, приходил в движение огромные массы людей и самой современной техники. Сотни самоходных гаубиц, многотонные "Паладины" и "Брейвхарты", превращенные в настоящих роботов, сыпали на позиции "противника" град снарядов, стиравших в порошок доты и бункера, пробивая в обороне огромные бреши, расчищая путь рвущимся вперед стальным клиньям танковых дивизий. А с небес сотни боевых самолетов обрушивали на "вражеские" узлы сопротивления и важные тыловые объекты тысячи тонн бомб, буквально сметая с лица земли любые цели.

Это была феерия огня, триумф стали. Оборона условного противника рассыпалась в прах под мощными ударами. Волны ракет в мгновения ока превращали в полыхающие руины "вражеские" аэродромы, уничтожая не успевшие взлететь самолеты, круша прочные капониры и надежно, казалось бы, замаскированные ангары. Словно стаи гигантских стрекоз, мчались над самой землей вертолеты, взрезая воздух ударами лопастей. Оставаясь невидимыми для ощупывавших воздух лучей радаров, они пересекали линию фронта, высаживая в глубоком "тылу" разведывательно-диверсионные группы и целые батальоны "коммандос", тут же атаковавшие коммуникации и устраивавшие смелые налеты на вражеские "штабы", парализуя систему управления.

Учений такого размаха Европа не видела очень давно, с той самой поры, когда перестала существовать громадная держава, осененная алым серпасто-молоткастым стягом, одно упоминание о которой в былые времена заставляло сжиматься сердца многих генералов и политиков. Когда на смену звездам пришел увенчанный имперской короной двуглавый орел, одновременно устремившийся на восток и запад, многие правители великих держав вздохнули с облегчением. Они верили, что уничтожившая сама себя страна более не поднимется с колен, и почти на сотню лет забытый в мире имперский герб – не более чем дань традиции, красивая картинка, за которой более нет ничего. Казалось бы, можно не думать отныне о некогда могучем восточном соседе, долгие полвека державшем в страхе весь цивилизованный мир. Больше не ждали своего часа у европейских границ готовые ринуться в бой, сметая все на своем пути, армады краснозведых танков, не бороздили океаны эскадры субмарин, в считанные секунды способных испепелить целые континенты, и более не было нужды запугивать своего врага, устраивая зрелищные маневры, чтобы показать, что его ждет, если начнется настоящая война.

Так было долгие годы, и все привыкли к подобному ходу вещей, отныне уделяя больше внимания иным заботам, и великой неожиданностью стал тот момент, когда русский медведь, казалось, давно впавший в вечную спячку, зашевелился, поднимаясь на ноги и отряхивая со своих могучих плеч прах забвения. И гордый орел, осененный старинным триколором, более не казался насмешкой над славным прошлым, и хищные клювы его вдруг оказались нацеленными в сердца давних врагов великой России, уже торжествовавших победу. Равновесие, установившееся, было, в Европе, оказалось под угрозой, поскольку в игру вновь готов был вступить списанный со счетов участник, и ответные меры, призванные сохранить прежний порядок, не заставили себя ждать. Вот поэтому сейчас и мчались по свежевспаханным полям танки и бронемашины, взрывая гусеницами землю, и скользили над землей остроклювые "Торнадо", "Тайфуны" и "Иглы", а мерно колышущиеся воды Северного моря пересекали кильватерные следы сотен боевых кораблей под флагами десятка стран. Нужно было сразу напомнить забывшимся русским, кто отныне стал хозяином Европы и всего мира, и иного способа, кроме как показать свою мощь, было не подобрать.

Кому-то происходящее сейчас в Европе и Атлантике показалось бы обычной игрой, но те, кто находился за штурвалами боевых самолетов, в тесном чреве многотонных танков и рубках бороздивших водные просторы кораблей, воспринимали все более чем серьезно. Для этих людей сейчас не имело значения, что ракеты и торпеды лишены боеголовок, а их противник может носить точно такие же погоны, как и они сами. И поэтому те, кто сейчас из боевого информационного центра авианосца "Теодор Рузвельт" наблюдал за схваткой с норвежской субмариной, корой выпало играть роль врага, обсуждали бой, так, словно ценой ошибки действительно могла стать потеря своих кораблей.

– Немцам просто повезло, – капитан Джеллико никак не мог смириться с тем, что его корабль, гордость американского флота, едва не был уничтожен, пусть даже условно, суденышком водоизмещением всего чуть более тысячи восьмисот тонн, смехотворно мало в сравнении с исполинским авианосцем. – Из-за шторма мы не могли использовать авиацию, иначе подлодку обнаружили бы на дальних подступах.

– Думаю, капитан, повезло именно нам, – с сомнением покачал головой контр-адмирал Хэнкок. – Против нас играла новейшая немецкая субмарина Тип 212, самая совершенная из всех неатомных подводных лодок, находящихся сейчас в строю. За счет электрохимического генератора, в котором энергия для электромотора вырабатывается в ходе реакции кислорода и водорода, эта субмарина может двадцать суток не подниматься даже на перископную глубину, обладая дальностью, сравнимой с возможностями лучших атомных подлодок. При этом электромотор всегда будет намного менее шумным, чем турбины атомохода, в чем мы и убедились только что. Корпус этой субмарины выполнен из пластика, и благодаря этому ее практически невозможно обнаружить с помощью магнитометром, основного оборудования наших вертолетов и самолетов. На наше счастье, "двести двенадцатые" до сих пор не несут на борту ракет типа "Гарпуна", иначе нас расстреляли бы с большой дистанции, прежде, чем кто-то на этом корабле вообще понял бы, что рядом находится чужая подлодка. Но, как говорят некоторые специалисты, немецкие субмарины "Тип 212" по большинству параметров не превосходят более старые русские подлодки класса "Кило", несмотря на почти вдвое большее водоизмещение последних. А "Кило", по крайней мере, те, которые русские строят на продажу, вооружены великолепными крылатыми ракетами "Клаб-С". Но у русских уже есть более продвинутая техника, о возможностях которой мне, господа, даже думать страшно, если уж немцы при всех своих усилиях так и не смоли обеспечить серьезное превосходство над сравнительно старыми "Кило".

– Да, сэр, – произнес один из присутствовавших офицеров. – Если бы это была еще более современная субмарина, например одна из новых российских лодок класса "Лада", нам пришлось бы туго. Говорят, новейшие русские подлодки – настоящие дьяволы, превосходящие по своим характеристикам все прочее, что сейчас плавает под водой.

Джордж Хэнкок мрачно взглянул на говорившего:

– Вы не правы, говоря, что нам придется туго, – покачал головой контр-адмирал. – Боюсь, нас бы просто уничтожили в таком случае. Я уже говорил, что неатомная подлодка, идущая под электромоторами, шумит намного меньше, чем самый совершенный атомоход последнего поколения. К тому же русские за годы экспериментов смогли создать специальное покрытие для корпусов своих субмарин, поглощающее внутренние шумы и импульсы гидролокаторов, так что их субмарины, идущие малым ходом, практически невозможно обнаружить, если русские сами того не захотят. Добавь к этому воздухонезависимые энергетические установки, например электрохимические генераторы, над которыми русские сейчас, по слухам, работают очень интенсивно, и получится субмарина, не уступающая по автономности атомной, при этом чертовски тихая и дешевая настолько, что ее смогут покупать всякие иранцы и корейцы. Причем на решения русских о продаже своих подлодок и ракет для них едва ли смогут повлиять в Вашингтоне. Если это случится, я не завидую нашим парням, что сейчас находятся и берегов Ирана. Даже три не самые новые лодки, что есть у персов, могут нанести фатальный ущерб целой эскадре, а у русских таких подлодок намного больше. И если отношения с Москвой испортятся столь серьезно, что нам придется применить оружие, эти воды будут буквально кишеть их подводными лодками, и до цели доберется едва ли один наш корабль из десятка.

Офицеры, находившиеся на командном пункте, все, как один, представили пронзающий толщу воды стаи русских подлодок, тихих, словно призраки, и разящих летящими втрое быстрее звука ракетами на двести пятьдесят километров. Каждый на мгновение увидел, точно наяву, рой ракет, скользящих над гребнями тяжелых волн, незаметных для самых точных радаров, бьющих без промаха. Такая атака стала бы катастрофой, но ведь к субмаринам могла присоединиться авиация и немногочисленные русские корабли, и тогда даже самая мощная эскадра могла быть уничтожена за считанные минуты. Происходившее сейчас было лишь игрой, но эта игра очень точно воссоздавал картину того, что произойдет, если по глупости политиков оружие заговорит по-настоящему.

Однако не только на борту американского авианосца сейчас обсуждали свои и чужие ошибки и размышляли о том, что будет, если придется в реальном бою применять свои навыки владения оружием. По другую сторону границы разворачивалось не менее масштабное представление, тем более заметное, что такого не случалось уже более двух десятков лет. Взмывали в небо эскадрильи бомбардировщиков, чтобы обрушить свой смертоносный груз на "врага", находящегося в тысячах километров, а позади проносившихся высоко в небе транспортных самолетов оставались длинные шлейфы из белоснежных парашютных куполов. За высокими стенами древнего Кремля решили, что стоит напомнить Европе и ее великому союзнику, затаившемуся за океаном, что Россия еще не так слаба, вопреки затаенным мечтаниям многих, и теперь ее армия, десятки тысяч солдат и матросов, демонстрировала, на что она способна. И внезапно начавшиеся на территории от Баренцева до Черного моря маневры приковали внимание очень многих влиятельных, наделенных огромной властью, явной и тайной, людей Запада.

По обе стороны границы для множества солдат и офицеров, сейчас участвовавших в столь впечатляющем действе, не было секретом, на кого именно они должны были произвести впечатление. За маневрами американской эскадры постоянно наблюдали немногочисленные русские разведывательные корабли, к которым порой присоединялись и самолеты, взлетавшие с баз на Кольском полуострове. И точно также наблюдали за каждым действием вышедшей в Баренцево море авианосной группы Северного флота многочисленные корабли, самолеты и спутники НАТО, каждую секунду передавая информацию в штаб-квартиры разведок и командные центры. Впервые за долгие годы русский флот напомнил о своем существовании, и это не на шутку взволновало многих серьезных людей с большими звездами на погонах.

Но моряки, находившиеся сейчас в Баренцевом море, пытались не ударить в грязь лицом не только перед американцами и их союзниками, но также и перед самим президентом. Алексей Швецов прибыл на борт "Адмирала Кузнецова" на рассвете второго мая, намереваясь в течение нескольких дней наблюдать за ходом учений, находясь в центре событий. Это заставляло каждого, начиная от адмиралов и заканчивая судовыми коками, работать четче и быстрее, выполняя свои обязанности с таким прилежанием, которого в иной раз от них сложно было добиться.

Стоя сейчас на открытой галерее, опоясывавшей надстройку-"остров" авианосца, с первого взгляда поражавшего размерами и внушавшего неподдельное уважение, Алексей устремил взгляд к горизонту, наблюдая едва заметные силуэты кораблей эскорта. Сейчас эскадра шла в боевом порядке, готовая к отражению внезапной атаки, откуда бы она ни последовала. Лучи радаров ощупывали воздушное пространство на сто с лишним километров вокруг, а работавшие в активном режиме гидроакустические станции должны были мгновенно обнаружить любую подлодку, сразу же наводя на нее торпедные аппараты и противолодочные ракеты. Конечно, эскадра сейчас излучала столько электромагнитных импульсов, что разведывательный самолет обнаружил бы ее на очень большом расстоянии, но это было лучше, чем выключить радары и позволить противнику подкрасться на считанные мили, в упор расстреляв флагман и половину эскорта.

Разумеется, сейчас все происходящее, в том числе и ожидание атаки, было не более, чем игрой, но сидевшие за пультами корабельных систем мичманы и офицеры давно привыкли воспринимать это, как реальность, где любая ошибка могла стоить жизни команде целого корабля. Именно поэтому были приняты все возможные меры предосторожности, направленные на то, чтобы первыми увидеть или услышать "противника" и успеть первыми же нанести удар.

Хищные остроносые эсминцы, расположившиеся вокруг флагмана, создали практически непроницаемое кольцо обороны. Они были способны отразить атаку из-под воды и с воздуха, защищая флагман и шедший по его левому борту не более чем в миле ракетный крейсер "Маршал Устинов". Отсюда, с весьма близкого расстояния были прекрасно видны четыре сдвоенных цилиндрических контейнера, прижатые к мощной надстройке, в которых находились противокорабельные ракеты "Вулкан". Одним залпом ракетный крейсер мог выпустить шестнадцать крылатых ракет, обладавших дальностью боя до тысячи километров, способных пробить самую совершенную противовоздушную оборону. Крейсера этого типа, и это Швецов знал отлично, хотя и был всегда сухопутчиком, а не моряком, предназначались для уничтожения американских авианосных групп, и, как считали специалисты с обеих сторон, имели все шансы на успех в столкновении с этим опасным противником, никогда не считавшимся чересчур уязвимой мишенью.

"Устинов" с "Кузнецовым", под полетной палубой которого тоже скрывалась дюжина сверхзвуковых "Гранитов", достойное дополнение к истребителям, и составляли ядро эскадры, ее главную ударную силу, и они же являлись основой обороны соединения от любого противника. Двадцать четыре истребителя, находившиеся на борту авианосца, грозные Су-33, до сих пор считавшиеся лучшими в своем классе, дополненные зенитно-ракетным комплексом "Форт", которым был оснащен крейсер, могли остановить атаку целого авиаполка даже без помощи эскорта. А ведь ракетные комплексы "Ураган", которыми были вооружены три эсминца типа "Современный", разившие на двадцать пять километров, тоже были грозным оружием, и могли внести свою лепту в отражение воздушного удара.

От атаки из-под воды эскадру защищали, прежде всего, два больших противолодочных корабля, а, по сути, тоже эсминцы, типа "Удалой". Один из них сейчас приблизился к авианосцу, и Швецов смог рассмотреть этот стремительный корабль во всех подробностях. Он отчетливо видел башни стомилиметровых орудий, установленных на баке, одна выше другой, и прижатые к надстройке контейнеры, скрывавшие крылатые ракеты "Раструб", универсальное оружие, предназначенное для уничтожения не только подводных лодок, но и надводных кораблей. Дальше к корме, за увенчанными многочисленными антеннами мачтами и надстройками, находились торпедные аппараты, оружие старое, но надежное, проверенное временем. Часть систем, которыми был вооружен корабль, не была видна, поскольку находилась внутри корпуса, как, например, пусковые установки зенитно-ракетного комплекса "Кинжал", защищающие "Удалой" в ближней зоне. Зато отлично был виден размещенный сейчас на взлетно-посадочной площадке один из двух базировавшихся на кораблях этого типа вертолетов Ка-27, точно такой же, на каком сам Швецов прибыл два дня назад на "Кузнецов".

Алексей вспоминал тот момент, когда перед скользившим в двух километрах над неспокойно поверхностью моря вертолетом расступилась облачная пелена, и в иллюминаторе сперва мелькнул пенный кильватерный след, а затем и оставлявший его авианосец. "Кузнецов", гордость российского флота, производил впечатление с первого взгляда, и до сих пор, проведя на борту авианесущего крейсера довольно долгое время, Швецов не мог забыть ощущение восторга, охватившее его в тот момент, когда президент впервые вживую увидел легендарный авианосец. Пилоты президентского вертолета, прежде чем приземлиться, прошли вдоль борта корабля, от кормы до изящно изгибавшегося вверх трамплина, возле самых бортовых спонсонов, на которых были установлены шестиствольные зенитные автоматы и ракетно-артиллерийские комплексы "Кортик", дав возможность своему пассажиру рассмотреть авианосец во всех подробностях, сполна насладившись величественным зрелищем.

Швецов прибыл в Мурманск поздно вечером, прибыв прямо из Москвы, и намереваясь сразу же отправиться на флагман маневрировавшей в Баренцевом море эскадры, но погода испортилась, и главе государства пришлось ждать несколько часов, пока метеослужба не дала добро на вылет. Поэтому они прибыл на авианосец на рассвете, и тем сильнее было впечатление, когда вертолет завис над озаренной прожекторами и сигнальными огнями палубой, огромной, как футбольное поле, на которой выстроились готовые к взлету истребители и противолодочные вертолеты, вокруг которых суетились техники и пилоты.

Экипаж огромного корабля выстроился вдоль бортов, приветствуя высокого гостя. Когда вертолет, на борту которого находился президент, коснулся палубы, к нему сразу же направился сам командующий флотом в сопровождении командира "Кузнецова". Один из прилетевших со Швецовым телохранителей распахнул сдвижную дверь в кормовой части фюзеляжа Ка-27, и Алексей ловко, несмотря на годы и старые раны, спрыгнул на твердую поверхность, стоя на которой трудно было представить, что он находится сейчас в сотнях километров от суши.

– Товарищ верховный главнокомандующий, – невысокий худощавый человек в бушлате и фуражке оточенным движением приложил ладонь к козырьку. – Командующий Северным флотом адмирал Макаров. – Представившись, адмирал шагнул вперед, протягивая президенту руку.

Швецов сжал протянутую ладонь, рассматривая человека, в подчинении которого сейчас находился самый боеспособный из всех четырех флотов, самые мощные и современные корабли. Адмирал Макаров оказался гораздо моложе, чем представлял себе Алексей, и совсем не был похож на свои изображения на фотографиях. Подтянутый, аккуратный, даже чуточку щеголеватый, он сразу произвел на Швецова приятное впечатление. Алексей за годы службы научился чувствовать людей, почти всегда безошибочно отличая лентяев и разгильдяев в погонах от настоящих офицеров, и сейчас он понял, что перед ним стоял настоящий командир, до мозга костей преданный своему делу.

– Командир тяжелого авианесущего крейсера "Адмирал флота Советского Союза Кузнецов", капитан первого ранга Тарасов. – Командир авианосца выступил вперед, отдавая честь. – Корабль выполняет учебно-боевую задачу согласно приказу. Рад приветствовать вас на борту, товарищ Верховный главнокомандующий.

– Доброе утро, товарищ капитан, – встретившись с Тарасовым взглядом, просто произнес президент, чуть улыбнувшись при этом. – Покажете мне свой корабль?

– Если вы не устали после перелета, сочту за честь устроить для вас экскурсию, – Тарасов сделал приглашающий жест. – Прошу, товарищ верховный главнокомандующий, следуйте за мной. Уверяю, вы останетесь довольны увиденным.

Гости в сопровождении капитана и командующего флотом прошли вдоль строя одетых в бушлаты моряков, по огромной, распростершейся на сотни метров палубе, превышавшей площадью футбольное поле.