Текст книги "День помощи (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 71 страниц)

Толпа заревела, выплескивая в этом крике всю свою злобу, все разочарование. Обычные трудяги, они вдруг оставались без средств к существованию, в один миг лишившись работы, а это означало, что придется голодать их женам и детям, надеявшимся на своих кормильцев.

– Я сам все слышал, – продолжал Максимыч, надсаживая голос, чтобы перекрыть стоявший над стройплощадкой гул. – Вчера сюда "шишки" из "Росэнергии" приезжали, ходили, по сторонам смотрели, а потом так и сказали, мол объект нерентабельный, в строй не введен, а рабочим зарплату платить приходится. Ну, побазарили они меж собой, а потом один, самый главный, и говорит, что, дескать, надо в таком случае все работы свернуть, а заодно и сокращение штатов провести, чтобы расходы уменьшить. Вроде как они сейчас и так в убыток работают.

– А то, – гневно воскликнул громадный, точно скала, бородач, на могучей груди которого брезентовая роба едва не лопалась по швам. – Буржуям задницы лижут, нефть по дешевке продают, чтобы выслужиться, так если еще и нас содержать, оно понятно, никаких денег не хватит. Педерасты галстучные, мать их!

За спинами собравшихся на стихийный митинг строителей распахнулись ворота, и на площадку втянулся небольшой – всего две машины – кортеж, остановившийся чуть поодаль. Группа хорошо одетых мужчин с кейсами и кожаными папками подмышкой, выбравшись из обтекаемого приземистого "Мерседеса" и угловатого фордовского внедорожника, в нерешительности замерла, наблюдая за кипящими страстями. Однако давно уже позабывшие о работе люди, изрядно напуганные и разозленный нерадостными новостями, пока не замечали пришельцев, вокруг которых уже сомкнулось жиденькое кольцо из местной охраны.

– Давай прораб, дальше говори, – кричали между тем из толпы. – Мы тебя слушаем. Все рассказывай, как есть! Говори, что еще знаешь?

– Эти козлы только о своих карманах думают, – с еще большим вдохновением вещал подбадриваемый товарищами Максимыч, грозно размахивавший немаленькими кулаками. – Нас всех точно выгонят, как собак шелудивых, лето наступить не успеет, а как землю продадут, то еще и убытки покрыть сумеют.

– А, может, если здесь парковка будет, так и нас оставят, – без особой уверенности спросил один из работяг. Многим здесь хотелось, вопреки очевидному, верить в лучшее. – Кому-то же все это нужно демонтировать, – он обвел рукой, указывая на недостроенные установки каталитического крекинга, переплетения труб, прочие конструкции, еще не завершенные. – Опять же, асфальтом все залить, заборчик поставить нужно. Может, еще и обойдется, а, Максимыч?

– Да эти чертовы буржуи сюда каких-нибудь таджиков лучше привезут, – ответил прораб. – Это тебе и зарплату подавай побольше, и обеденный перерыв чтобы был, и страховка медицинская. А тем платить почти не нужно. Был бы харч кое-какой, да крыша над головой, так эти чурки долбанные готовы сутками работать, не разгибаясь. Так что сам думай, кому ты тут нужен, такой дельный?

– Гасить их надо, эмигрантов драных, – разом вскричало несколько человек. – Из-за этих черножопых нам, русским мужикам, работать негде. Бабы наши, дети с голоду пухнут! Пусть мотают обратно, в свой чертов Самарканд, верблюдов своих пасут! Так отрихтуем, что мать родная не узнает, гастарбайтеры хреновы!

Выбрав себе врага, отыскав, вроде бы, главного виновника всех своих бед, толпа была готова прямо сейчас бить коварных азиатов, которые, как оказалось, и ставили палки в колеса, мешая нормально работать и зарабатывать. Вот только у Максимыча, умело подогревавшего своих товарищей, была совсем другая цель. Прораб знал, что его послушают, как знал и Виктор Кваснов, так что стоило просто направить народный гнев в нужное русло.

– Да не чурок надо метелить, мужики, – крикнул Максимыч в толпу. – Что чурки, у них и у самих жизнь не сладкая, вот и лезут к нам, тоже хотя свои семьи кормить. Тех надо учить, кто всем здесь заправляет. – Прораб простер руку, указывая на людей в костюмах, растерянно переминавшихся в сторонке с ноги на ногу: – Вон, "пиджаки" приехали, нас выгонять! Мы им не скот, чтобы куда сказали, туда и идти. У нас тоже права есть. Мы люди, а не быдло!

– А, вот они, буржуи, – со злой радостью закричал люд десятками голосов. – Давайте-ка сейчас все у них и узнаем. Зачем уволят, когда уволят. Айда, спросим как у этих козлов, пусть все, как на духу выкладывают!

– Идем, идем, – отозвались другие, и людской поток хлынул к невольно попятившимся назад, к своим машинам, господам в костюмах и белоснежных сорочках. – Сейчас они нам все расскажут!

Толпа, словно прорвавший плотину горный поток, накатывала на горстку перепуганных людей, оттеснив в сторону нескольких охранников в форменных голубых рубашках и слаженно, будто готовились к этому заранее, блокировав выезд со строй площадки.

Только появившись здесь, Максим Громов сразу ощутил предгрозовую атмосферу. Строители, вместо того, чтобы работать, побросали инструменты, оставив технику, и устроили митинг. Над стройплощадкой раздавались гневные, все более несдержанные выкрики, причем на каждый лозунг толпа отзывалась яростным ревом. Размахивая кулаками и касками, рабочие стекались к стоявшему посреди площадки бульдозеру, превратившемуся, судя по всему, в трибуну.

– Что за дела, – опасливо произнес один из помощников Громова, озираясь по сторонам. Он тоже чувствовал накал страстей. – Что еще за путиловская стачка? Что-то мне тут неуютно становится, Максим Юрьевич. – Он настороженно покосился на своего шефа, стараясь при этом одновременно наблюдать и за толпой.

Пяток молодых парней из местной службы безопасности, чисто символическая охрана на случай, если кто-нибудь из местных жителей решит позаимствовать для работ на своем приусадебном участке казенный бульдозер или скрепер, была слабым подспорьем против сотенной толпы разъяренных мужиков. Кажется, сами охранники

– Да уж, не нравится мне этот митинг, – скривился Максим. – Надо б на всякий случай ментов вызвать, а то чую, скоро здесь морды бить начнут. Причем, кажется, нам и перепадет.

В последние дни Громов неожиданно для себя стал вдруг самым востребованным в России человеком, наверное, сравнявшись или даже превзойдя в важности самого президента, хотя, в отличие от Швецова, Максим был гораздо меньше известен широкой публике. Едва успев разобраться в происходящем на границе, раздать указания и убедиться, что бригада следователей, а также ремонтники действительно работают на полную катушку, заместитель Захарова вынужден был мчаться в Подмосковье, на почти заброшенную стройплощадку.

Слияние нефтедобывающих корпораций под эгидой "Росэнергии" принесло последней не только несомненную выгоду, но и немало проблем, одной из которых стал этот недостроенный нефтеперерабатывающий завод. Воротилы из "Нефтьпрома" в свое время не спешили завершать работы, при этом ухитрившись взять громадные кредиты, и теперь инвесторы требовали вернуть свои деньги. Предстояло принять нелегкое решение, определив, достраивать ли завод, при этом, расплатившись с кредиторами из казны, или просто пустить его с молотка, благо, спрос на землю был велик, да и кое-что из оснастки тоже могло найти себе покупателей.

– Необходимо развивать инфраструктуру, – сказал как-то, во время одной из рабочих встреч, Вадим Захаров. – Топливно-энергетический комплекс не может представлять собой только нефтяные вышки и транзитные трубопроводы. Нужно производить высококачественное топливо, сырье для химической промышленности, фармакологии. Но если наследие наших предшественников окажется нерентабельным, придется просто избавиться от него. Порой проще сделать все самим, заново, чем исправлять чужие ошибки. Японцы готовы хоть сейчас продать нам целый нефтеперегонный комплекс, полностью автоматизированный, соответствующий всем требованиям экологов.

– А люди? – спросил тогда Громов. – Мы не можем просто разогнать рабочих, которые трудятся на стройке.

– Да, можно избавиться от расплодившихся менеджеров, их в штате бывшего "Нефтьпрома" что-то слишком много, – согласился шеф "Росэнергии". – А простых работяг с их навыками следует сохранить. Есть несколько объектов на севере, где потребуются рабочие руки, да и на территории московской области тоже кое-что строится. Поговори с людьми, присмотрись к обстановке, узнай, что думают эксперты. Но, главное, объясни людям, что мы их не бросим. "Нефтьпром", кажется, давно уже все заморозил там, бросая строителям жалкие подачки, а отвечать за все, боюсь, придется нам. Разговор, думаю, будет не простой, а надежнее тебя у меня нет никого, так что, Макс, уж постарайся, – напутствовал Захаров своего помощника.

Насколько непростой разговор его ожидал, Громо понял лишь сейчас, когда увидел охваченную яростью толпу, едва ли готовую прислушиваться к самым разумным доводам. Очутившись, наконец, на месте, Максим, пожалуй, впервые не хотел быть таким нужным. Увидев перекошенные от гнева небритые лица строителей, сжимавших тяжелые кулаки, Громов больше всего захотел исчезнуть отсюда, поняв, что целым и невредимым эти доведенные до отчаяния люди его точно не выпустят. Но отступать уже было некуда.

– Давайте сматываться по-быстрому, – предложил один из спутников Громова. – Кажется, пролетариат настроен не очень дружелюбно.

Мысль, несомненно, здравая, однако, запоздала. В этот момент по толпе будто прокатилась судорога, и несколько десятков крепких мужчин устремились к свите Громова, мгновенно взяв кортеж в кольцо. Охранники даже не пытались остановить разбушевавшихся строителей, юркнув в сторону – им были дороги свои зубы и прочие части тела. Человеческие руки – слишком ненадежный инструмент, когда требуется остановить лавину, и потому Максим, заметив бегство охраны, даже не обиделся на них.

– Вот они, рабовладельцы, – кричал идущий в первых рядах прораб, которого Громов приметил уже давно. – Пока нужно, мы на них за гроши горбатились, а теперь можно вы пинком под зад!

– Черт с два, – возмущенно отозвались строители, оттеснившие прочь охранников и со всех сторон сжимавшие кольцо вокруг свиты Громова. – Хрен, не уволят! У нас тоже права есть, мы тоже люди, а не скот какой-то!

Громов сделал два шага назад, ткнувшись спиной в борт ведомственного "Меседеса". Рядом с ним сжались, испуганно глядя на рабочих, спутники Максима.

– Это же настоящий провокатор, – воскликнул Громов, указав на прораба, как-то вдруг оказавшегося позади своих товарищей, искренне веривших его словам. – Что за чушь, какое увольнение? – И, повысив голос, Максим обратился к гудевшей толпе, надеясь, что будет услышан: – Тихо, господа, прошу вас, тихо! Давайте поговорим, как нормальные люди. Вас никто увольнять не собирается. Мы все решим. Просто нужно успокоиться.

– Ты как нас назвал? Это кто здесь господа?! – прораб яростно зарычал, размахивая немаленькими кулаками. – А, морда буржуйская!

– Сейчас я тебя успокою, – визгливо закричал какой-то мужичок в брезентовых штанах и тельняшке с обрезанными рукавами. – Сейчас я тебя, гнида, так успокою, что никакой доктор не понадобится!

Разгоряченный работяга, не отличавшийся особой статью, попытался ударить Громова по лицу, решив, что этот парень в дорогом костюме едва ли может дать отпор. Что ж, возможно, Максим и не мог считаться хорошим бойцом, но кое-какой навык у него все же был, и потому, поймав руку противника в захват, помощник Захарова легко перекинул того через бедро.

– Довольно, – рявкнул Максим. На мгновение толпа, опешив от этого, замерла. – Хватит! Все назад!

– Что, – возмущенно воскликнул прораб, укрывшийся за спинами своих соратников. – Наших бить?! Мочи этого хлыща, мужики!

– Бей, – толпа в едином порыве качнулась вперед. – Гаси их!

Максим сумел уклониться от нескольких ударов, сбив с ног еще пару человек, а третьему вбив кулак в живот, так что работяга, шумно выдохнув, согнулся до земли, на некоторое время выйдя из игры. Здесь изящные приемы айкидо, юношеского увлечения Громова, смешались с обычными ухватками уличной драки, но даже великий мастер не смог бы выстоять перед таким напором, тем более, не хватило для этого сноровки у обычного, по сути, офисного работника.

Тяжелый кулак скользнул по плечу Громова, отозвавшись болью в ключице, и тотчас следующий удар пришелся Максиму в лицо. Громов вскинул руки, пытаясь защититься, и в живот ему впечаталась подошва кирзового сапога. Максим упал на колени, и на него обрушился настоящий град ударов.

– Мочи эту суку! – Раздавались над головой азартные возгласы. – Бей, не жалей, мужики!

Помощник Захарова, его доверенное лицо, сжался в комок, краем сознания обрадовавшись, что никто пока не догадался для большего эффекта воспользоваться арматурой или, к примеру, собственными лопатами и ломами. Рабочие, опьяненные пролившейся кровью, яростно кричали. Здесь же, неподалеку, обезумевшие строители безжалостно избивали спутников Громова, повалив их на землю и теперь пиная ногами.

– Да что ж мы делаем-то, братва? – закричал кто-то. – Хватит уже. Стойте, вы же их так убьете!

Единственного сохранившего трезвость рассудка человека никто не слышал – прораб Максимыч хорошо поставленным ударом вырубил смутьяна. Дело следовало довести до конца.

А спустя мгновение крики ярости сменились воплями боли, и толпа распалась. Рабочие бросились врассыпную, преследуемые плечистыми парнями в камуфляже и вязаных масках, спокойно и ловко работавшими резиновыми дубинками. Двое громил, на униформе которых красовались надписи ОМОН, направились и к Максиму, с трудом поднявшемуся на четвереньки и теперь пытавшемуся выпрямиться.

– Я уж и не ждал, – прохрипел Громов, шевеля окровавленными губами. Сейчас он выглядел жутко – костюм порван и покрыт слоем грязи, из разбитого носа ручьем хлестала кровь, а все тело пронзала острая боль. – Быстро вы, ребята, – обратился он к омоновцам, этакими живыми глыбами замершим над избитым парнем.

– Работа у нас такая, кореш,– пробасил один из бойцов, щеголявший капитанскими погонами. Лица его, разумеется, Максим видеть не мог. Спустя мгновение резиновая дубинка, уже испачканная чьей-то кровью, обрушилась на затылок парня.

Коротко вскрикнув, Громов, не ожидавший такой подлости, растянулся на песке, а второй омоновец для верности пару раз пнул его по ребрам.

– Гаси их всех, братва! – зычно гаркнул капитан, и, чтобы приказ его был еще более понятен, без раздумий перетянул поперек спины пробегавшего мимо и громко голосившего работягу. Мужик упал, и "омоновец" от души принялся избивать его ногами, с наслаждением слыша сдавленные крики и хруст ребер, не выдержавших прикосновения тяжелых ботинок.

На стройплощадке развернулось настоящее побоище, и кое-где на земле уже валялись впавшие в бесчувствие, или что похуже, люди в брезентовых робах.

Семен Попов прибавил в плейере громкость, и в уши ударил визг электрогитар. В прочем, громкий хохот пробивался даже сквозь старый добрый хэви-металл. Парни на задних сидениях пили пиво и курили, так, что салон автобуса ПАЗ заполнили густые клубы табачного дыма.

Но еще сильнее был злобный, раздраженный многоголосый гул, долетавший со стройплощадки, на которой охваченные единым порывом, неистовствовали десятки человек. Страсти там накалились до предела, так что вскоре расслабленности должен был придти конец.

Завибрировал телефон, и Семен, сорвав с головы наушники, мгновенно выхватил трубку из нагрудного кармана. На Попове был серо-синий камуфляжный комбинезон, украшенный огромной надписью ОМОН на спине, а на плечах красовались капитанские погоны. Нельзя сказать, что такое повышение по службе вызывало гордость, но все же до того, как устроиться в службу безопасности "Нефтьпром" Семен был лишь старшим лейтенантом без особой надежды на карьерный рост – в милиции не очень любили тех, кто брал взятки, отпуская подозреваемых и уничтожая важные улики.

Ткнув клавишу приема, Попов выслушал короткий приказ, отрывисто рявкнув на весь автобус:

– Ша, братва! Всем внимание! Начинаем через десять минут. Приготовиться! Помните, нужно все закончить до того, как появятся менты!

Бойцы понимающе кивнули, отозвавшись невнятным гулом. Все тридцать человек, половина из которых еще несколько дней назад числилась охранниками все в том же "Нефтьпроме", а остальные были обычными "пехотинцами" местной криминальной группировки, были похожи друг на друга, точно близнецы. Все плечистые, рослые, на каждом – камуфлированный омоновский комбинезон, высокие ботинки на шнуровке и маска-"чеченка", полностью скрывающая лицо.

К операции готовились тщательно, не один день и даже не одну неделю, так что внешне отличить эту компанию от настоящей милиции было весьма не просто. Униформа, между прочим, была настоящей, с ведомственных складов. Также у каждого имелось главное орудие труда стражей правопорядка, спецсредство под названием "палка резиновая" ПР-73М, и кое-какие документы тоже были, на всякий случай.

Компания, главным в которой стал на несколько часов он, Семен Попов, подобралась довольно разношерстная. Объединяло их одно – умение действовать кулаками, резиновыми дубинками и прочим подручным инструментом, вроде велосипедных цепей, готовность выполнять приказы, не задумываясь об их смысле и цели, а также желание неплохо заработать, пусть и с некоторым риском. К тому же большинство имело за плечами кое-какой опыт службы в армии или иных силовых структурах, да и бандиты привыкли к дисциплине – без этого в стае нельзя – так что командовать ими было не так уж сложно. Тем более, от Попова требовалось только одно – указать своим псам цель, а затем вовремя предупредить о появлении настоящих стражей порядка.

– Ну, все, пора, – сам себе скомандовал Попов, когда истекли отмеренные десять минут, и, толкнув водителя в плечо, скомандовал: – Трогай, Ваня!

Шофер снял "пазик" с ручного тормоза, направившись к воротам стройплощадки. Там в агонии билась масса людей, не замечавших, кажется, ничего вокруг себя. Как раз этот Попову и требовалось.

– Бойцы, на выход! – едва автобус остановился, скрипнув поизносившимися тормозами, "капитан", бывший морпех, бывший милиционер, бывший частный охранник, а теперь – обыкновенный наемник, первым выскочил наружу, отпрянув в сторону и рывком натянув на лицо прежде скатанную на лбу валиком маску. – Вперед, за мной!

С наслаждением расправив плечи, могучий "омоновец" – сто пятнадцать кило при росте метр восемьдесят – пропускал выпрыгивавших из автобуса бойцов, отцеплявших от пояса дубинки. Как и подобало командиру, попов не стремился быть в центре потасовки, предпочитая наблюдать за всем со стороны, чтобы в нужный момент выступить в качестве стратегического резерва. В прочем, драки он вовсе не боялся.

Подготовка к операции заключалась отнюдь не в одной только форме и спецсредствах, которых могло быть и побольше, например, каски и стальные щиты. Группа несколько дней провела на подмосковной базе, отрабатывая совместные действия, и тренировки не прошли даром. Семен Попов с радостью наблюдал, как его бойцы выстраиваются плотным клином, нацеливаясь в спины сгрудившихся в самом центре стройплощадки рабочих.

– Смотри в оба, – бросил Попов, заглянув в кабину водителя. – Как только заметишь ментов, дай знать!

– Заметано, – кивнул шофер по имени Иван. Семену этого было вполне достаточно.

Бойцы, сжимая наперевес дубинки и грозно вращая глазами из-под плотных масок, двинулись вперед, блокируя выход с территории строй площадки. Рабочих было намного – раза в четыре – больше чем "лжеомоновцев", но людей Попова это не смущало, ведь они оставались командой.

– Московский ОМОН, – рявкнул Семен Попов, и его крик был услышан. Перестав лупцевать ни в чем не виноватых функционеров из "Росэнергии", строители обратили внимание на новых действующих лиц. А "капитан" не терял времени даром, отрывисто гаркнув, так, что проняло бы и глухого: – Всем немедленно разойтись! Приказ Президента России! Я сказал, прекратить сборище, мать вашу!

Толпа строителей, приходивших в себя после кровавого безумия, не двинулась с места – люди просто еще ничего не успели понять. Откуда-то из-за их спин доносились слабые стоны побитых коллег Максима Громова и попавших под горячую руку местных охранников, оказавшихся не более стойкими. Только теперь до работяг дошло, что именно они сотворили. Наверное, кто-то ощутил запоздалое раскаяние, стыд, но "милиционеры" не желали давать на размышления ни одной секунды.

– Дави их, – приказал Попов, взмахнув дубинкой, словно заправский дирижер. – Вперед!

Сбившиеся в живой кулак "омоновцы" ринулись в атаку на опешивших строителей, врезавшись в толпу и мгновенно рассеяв ее. Рабочие, увертываясь от рассекавших со свистом воздух дубинок, кинулись врассыпную, но им не давали просто так сбежать. Строителей настигали, сбивали с ног и быстро, но основательно принимались бить, используя все конечности и спецсредства.

– Бежим, мужики, – сообразила какая-то "светлая голова" из дружной бригады рабочих. – Здесь менты! Сматываемся!

Люди кинулись, кто куда, но большинство, следуя инстинкту направившись к воротам, как раз и натыкалось на плотную стену "правоохранителей", не упускавших свой шанс. Сам Семен Попов был здесь, в первых рядах, и дубинка в его руках не знала покоя. Такое примитивное, на первый взгляд, оружие, как резиновая палка, на самом деле могло быть очень опасным. В умелых руках оно было способно даже убивать, а у Попова нужный навык имелся.

Первого противника Семен свалил, коротко ударив его торцом дубинки под дых, а затем, когда работяга согнулся от боли, добавив с размаху по спине. Второй строитель наткнулся на удар плечом, зажал ладонями разбитый нос, и тогда уже Попов добавил ему стопой по гениталиям, с наслаждением услышав, как мужик, в миг словно переломившийся, сдавленно застонал от боли. Этот больше не представлял опасности.

Но строителей было много, и они, хотя и не имея опыта в бою "несколько на одного", инстинктивно наваливались на находившихся в меньшинстве "омоновцев" всей гурьбой, пытаясь задавить врага числом. Попову пришлось приложить максимум усилий, чтобы сдержать первый, порожденный страхом и отчаянием, натиск.

Лжекапитан энергично работал дубинкой, кулаками, ногами, локтями и плечами, сбивая строителей на землю, расплющивая носы и гениталии, круша челюсти. Каждый сантиметр его тела превратился в оружие – так ефрейтора Попова учили инструктора из бригады морской пехоты Тихоокеанского флота. И, наверное, сейчас его наставники были бы вполне довольны учеников. Стонал рассекаемый взмахами дубинки воздух, и кричали от боли те, кого доставали удары "капитана".

Управлять этим боем было попросту невозможно, все равно в общем гвалте никто не услышал бы ни одного приказа. Строители и "омоновцы" матерились, кричали, кто от боли, а кто от ярости, и просто бессвязно рычали, точно звери, обрушивая друг на друга крепкие кулаки и резиновые дубинки. Здесь каждый бился со всеми, и все – с каждым.

Псевдомилиционеры как-то пытались держаться вместе, прикрывая друг друга, но некоторые, забывшись, отделились от группы, и их тотчас повалили на землю, безо всякого сожаления, не думая, что подняли руку на защитников правопорядка, избивая ногами. Все же строители были крепкими мужиками, как на подбор, а нехватку бойцовского мастерства с лихвой компенсировали численным превосходством.

В какой-то момент Попов вышел из общей свалки, оказавшись возле машин, где приходили в себя люди из "Росэнергии". На самом деле это не входило в задачу, и все же Семен не смог отказать себе в удовольствии отходить как следует этих хлыщей, сейчас утративших все свое достоинство, напрочь лишившихся былого лоска. И только потом он вновь вернулся в схватку, глухо зарычав, точно зверь, почуявший кровь, с разбега врезавшись в группу строителей и в несколько ударов отправив половину из них в нокаут.

Среди работяг тоже нашлись крепкие мужики, не дураки помахать кулаками, и все же этот противник оказался им не по зубам. Первый из тех, кто оказался на пути Семена, получил дубинкой по лицу, и, зажав сломанный нос, бежал. Следующий нарвался на удар ногой пах, сложился пополам, а затем вовсе упал на колени, чтобы быть затоптанным своими же товарищами.

Кто-то бросился на Попова сзади, но "капитан" вбил ему локоть в солнечное сплетение, а затем добавил с разворота ногой, впечатав подошву армейского ботинка к животу и буквально сметя строителя, отлетевшего на пару шагов назад. Остальные, не желая связываться с превратившимся в настоящую боевую машину "милиционером", пустились наутек, преследуемые вошедшим в раж "капитаном".

Прошло несколько минут, а большинство строителей, не рассчитавших свои силы, уже оказалось на земле. Кто-то пытался уползти, спасаясь от рассвирепевших "омоновцев", а иные уже вовсе не подавали признаков жизни, но каждый из бойцов Попова пробегавших мимо, считал своим долгом еще разок добавить работягам ногами по ребрам. Лишь немногим удалось бежать, перебравшись через трехметровый забор и растворившись на пустыре.

Звук автомобильного клаксона, коснувшись ушей Семена, не сразу добрался до распаленного запахом крови и криками беспощадно избиваемых работяг, ставших пешками в чужой игре. Но когда к нему присоединилось еще завывание сирен, нараставшее с каждым мгновением, Попов, наконец, смог вынырнуть из овладевшего им безумия.

– Атас, братва, – крикнул "капитан", привлекая к себе внимание разошедшихся не на шутку бойцов. – Менты! Валим, в темпе! Все в автобус, живо!

Приходившие в себя "омоновцы", тоже расслышавшие такой знакомый звук, оставили в покое разгромленных строителей, бросившись к транспорту. Кое-кто, правда, соображал медленнее, чем остальные, и таких приходилось тащить к автобусу волоком, остужая горячие головы скупыми точными ударами.

– Уходим, пацаны, уходим, – Попов последним запрыгнул в автобус, подсев к водителю. – Живее! Ваня, давай, гони!

Взревев двигателем и выплюнув облачко копоти из выхлопной трубы, потертый ПАЗ снялся с места как раз в тот момент, когда невдалеке под надрывный вой "сирен" показалась колонна милицейских автомобилей. Когда стражи порядка добрались до места происшествия, на стройплощадке оставались только избитые, окровавленные строители и люди Максима Громова.

Человек со стянутыми на затылке в длинный хвост рыжими волосами скользнул на заднее сиденье роскошного «Мерседеса», усевшись рядом с Виктором Квасновым. В тот же миг, подчиняясь знаку бывшего главного аналитика компании «Нефтьпром», водитель нажал на газ, двинувшись к автостраде.

– Ну, как, – Кваснов нетерпеливо взглянул на своего попутчика. – Получилось?

– Обижаете, босс, – тот оскалился в самодовольной улыбке, протягивая Кваснову цифровую видеокамеру. – Все в лучшем виде! Фирма веников не вяжет!

– Ну да, – хмыкнул Виктор, оживив небольшой жидкокристаллический экран. Оператор был мастером, спору нет, но все же следовало самому оценить качество работы.

Пока начальник изучал запись, его подручный молча смотрел в окно, ожидая вердикта, от которого зависел, между прочим, и его гонорар. Увиденное, в прочем, вполне удовлетворило Кваснова.

– Нормально, – с явным одобрением кивнул Виктор. – Годится. Ты молодец, неплохо потрудился. А теперь надо растиражировать запись и передать, куда следует. Сделаешь?

– Как скажете, шеф, – довольно ухмыльнулся оператор, не сомневавшийся, что в финансовом плане его работа будет оценена достаточно высоко.

Избавившись от помощника, еще одной пешки, мелкой разменной фигуры, Кваснов потянулся за телефоном. Пора было отчитаться о проделанной работе, хотя сам Виктор старался вовсе не ради денег.

– Гоги, – произнес Кваснов, когда гудки сменились легким треском помех. – У нас все закончилось. Запись я уже видел. Получилось то, что надо. Кровищи море!

– Кровь? – переспросил арестант. – Кровь – это хорошо. – Берквадзе довольно оскалился: – Значит, на это обратит внимание еще больше людей. Люди ведь, они все равно, что стервятники, так же любят запах мертвечины, – презрительно расхохотался олигарх.

Виктор Кваснов деликатно промолчал. Он не был кристально честным человеком, но сейчас чувствовал себя достаточно скверно. Скорее всего, помимо крови там хватало и смертей, смертей, виновным в которых, если разобраться, был в конечном итоге тот, кто организовал эту потасовку, то есть он сам.

– Наши пацаны не спалились? – поинтересовался Берквадзе.

– Нет, все прошло нормально, – заверил всесильного шефа Виктор. – Никаких проблем. Я лично проследил, босс.

Кваснов получше многих знал, что никакая охрана, никакие решетки и запоры не смогут быть достаточно надежным препятствием, если Гоги Берквадзе решит, что кто-то подвел его, кто-то из тех немногих, кому опальный хозяин "Нефтьпрома" доверял.

– Что ж, ладно, – с удовлетворением заключил Берквадзе. – Действуй, Виктор. Ты знаешь, что делать дальше. Это будет бомба! Ублюдки, думали, что могут так легко от меня избавиться? Решили, что отымели Гоги Берквадзе? Черта с два, Гоги Берквадзе еще поимеет вас! Сделай все, что нужно, Виктор, а я будут ждать новостей. Если что, ты всегда знаешь, где меня отыскать, – расхохотался нефтяной магнат. Он не сомневался, что бой вовсе не закончен.

Оба, и Кваснов, и Берквадзе, не сомневались, что спустя несколько часов о никому прежде не известной стройплощадке на окраине Москвы узнает половина цивилизованного мира.

Найджел Шарп, склонившись над монитором, не сводил глаз с менявшейся картинки. Качество изображения было неважным, снимали явно с приличного расстояния, движении, да к тому же на обыкновенную любительскую камеру. Шеф московского бюро «Би-Би-Си» представил, как рисковал неведомый оператор, так опрометчиво сунувшийся в самую гущу событий. Что ж, его риск полностью оправдался.

– Будь я проклят, – ошеломленно помотал головой Шарп. – Это же настоящий скандал!

На экране было видно, как плечистый мужик в камуфляжном комбинезоне с российским триколором, надписями МВД и ОМОН и четырьмя звездочками на полевых погонах, увлеченно избивает какого-то доходягу в рабочей спецовке. Работяга пытался убежать, но омоновец настиг его и свалил на землю, после чего принялся яростно лупцевать резиновой дубинкой, помогая себе еще и ногами. Можно было разлить даже кровавые брызги, фонтаном взмывавшие в воздух после каждого удара, когда дубинка шла на новый замах. Несчастный, ставший жертвой изверга в погонах, только корчился, содрогаясь от боли и тщетно пытаясь закрыться от ударов. А на заднем плане еще несколько громил в милицейской форме точно так же били таких же людей в брезентовых робах.

Кто-то пытался бежать, но встать уже не мог, и потому лишь полз, извиваясь, точно пресмыкающееся и оставляя за собой на грязном песке четкий кровавый след. Таких быстро догоняли, и после нескольких мощных пинков и оточенных – явно у этих здоровяков была постоянная практика – ударов дубинками бедолаги оставались лежать без намека на движение. Найджел Шарп не был до конца уверен, что эти несчастные живы, ведь он представлял, на что в умелых руках способна обыкновенная резиновая дубинка.