Текст книги "День помощи (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 71 страниц)

– Стоять! Всем оставаться на местах, – раздался над летным полем искаженный громкоговорителем голос. – Ни шагу больше! Открываем огонь на поражение!

Распахнулись люки бронемашин, и на бетон спрыгнули находившиеся внутри их десантники в полной экипировке, от бронежилетов до запасных магазинов в подсумках. Без лишних слов, без громких команд они выстроились полукольцом, взяв на прицел своих "Калашниковых" со складывающимися "скелетными" прикладами группу людей, большая часть из которых тоже целились из пистолетов и пистолетов-пулеметов.

– Господин президент, – к Швецову уверенной походкой двинулся один из бойцов-парашютистов, выглядевший заметно старше своих товарищей. Его, казалось, нисколько не смущали направленные прямо в грудь этому смельчаку стволы девятимиллиметрового калибра, хотя на расстоянии не более полутора десятков метров никакой бронежилет не спас бы его. – Я полковник Крылов, Воздушно-десантные войска. У меня приказ арестовать вас.

– Назад, – приказал Крутин, сопровождая команду щелчком предохранителя, который почему-то не смогли заглушить ревущие дизели боевых машин. – Ни с места! Еще шаг, полковник, и мы откроем огонь!

Повисшее над взлетным полем напряжение стало уже почти материальным. Одно неверное движение, и тишина может взорваться автоматными очередями и криками раненых, и президент, оказавшийся будто бы на острие удара, сознавал это отчетливо, как никто иной. И меньше всего он хотел увидеть, как здесь, под южным солнцем, русские убивают русских. Неважно, что это было, измена или недоразумение, главное, что первая же смерть сотрет все шансы разобраться.

– Господин президент, – не обращая внимания на предупреждение, хотя и остановившись, полковник обратился к Швецову. – Прикажите своим телохранителям сложить оружие. Я не хочу, чтобы сегодня хоть кто-то пострадал, но если они применят оружие, мы откроем ответный огонь. Вы офицер, и должны понимать, что у вашей охраны сейчас нет никаких шансов.

Швецов это понимал, не сомневаясь, что одной очереди из тридцатимиллиметровой пушки хватит, чтобы смести всю его охрану, которая сейчас была совершенно беспомощна. Возможно, БМД-4, защищенные алюминиевой броней, и были уязвимы для любых противотанковых средств, но уж пистолетные пули калибром девять миллиметров не представляли для них никакой угрозы. Вероятно, кого-то из находившихся вне брони десантников и удалось бы ранить или даже уничтожить, но это все равно ничего не дало бы.

– Андрей, – не оборачиваясь бросил президент, зная, что каждое его слово будет услышано, – прикажи своим опустить оружие. Они перебьют твоих парней за пару секунд, и вы ничего не сможете сделать.

– Господин президент, – продолжал тем временем полковник, – я прошу вас удержать свою охрану от необдуманных поступков. Это сохранит им жизнь, а я, видит Бог, никого не хочу убивать.

– Андрей, – повысил голос Швецов, видя, что его телохранители по-прежнему держат десантников на прицеле, – Андрей, прикажи своим людям опустить оружие, черт побери!

Сейчас не важно было, что происходит, и откуда вообще взялся этот офицер-десантник. Прежде всего, Алексей стремился избежать жертв, здраво рассудив, что успеет выяснить, что здесь вообще творится позже. Мгновение, однако, ничего не происходило, но вот, словно удар хлыста:

– Опустить оружие!

Андрей Крутин не посмел спорить с главой государства, тем более понимая, что против полудюжины боевых машин десанта у его подчиненных и впрямь нет никаких шансов.

Крылов шагнул к президенту, телохранители которого демонстративно щелкали предохранителями, но внезапно раздался нервный возглас:

– Стоять, – офицер в форме капитана третьего ранга, сжимавший в левой руке покрытый кожзаменителем кейс, наставил ствол табельного "Макарова" в грудь десантнику: – Ни шагу больше! Я открою огонь! Назад, все!

Всегда и везде сопровождавший главу государства офицер спецсвязи, не то для маскировки, не то ради конспирации одетый в мундир морского офицера, постоянно носил за президентом "ядерный чемоданчик", и теперь готовился его защищать ценой своей жизни. Кейс, в который был заключен пульт автоматизированной системы "Казбек", с которого можно было управлять ядерным арсеналом всей страны, представлял собою скорее символ, став чем-то вроде державы и скипетра московских князей, но те, кому доверено было хранить его, о таких мелочах не задумывались.

– Прикажите ему убрать оружие, господин президент, – полковник Крылов, которому в лицо тупо щерился ствол пистолета, ощущал себя не вполне комфортно, но не собирался отступать. – Мои бойцы откроют огонь, даже если я погибну. Не делайте глупостей!

В голосе десантника прорезались истерические нотки, поскольку он понимал серьезность происходящего.

– Спокойно, – Швецов, не зная, что еще можно предпринять, просто сделал шаг вправо, встав на линии огня: – Никто не будет стрелять.

Теперь ствол "Калашникова" калибра пять целых сорок пять сотых миллиметра, которым был вооружен Крылов, уставился в живот Швецову, а в затылок ему, этого президент точно не знал, так же был нацелен "Макаров". Полковник еще несколько секунд стоял неподвижно, затем, наконец, опустив автомат стволом в землю, но так и не поставив его на предохранитель. И точно так же секунду спустя поступил моряк. Напряжение, которое сам Швецов ощущал буквально кожей, немного разрядилось.

– А теперь, полковник, – произнес Швецов, отметив, что и десантники, державшие на прицеле его телохранителей, немного расслабились, и пальцы уже не так крепко сжимали оружие, – потрудитесь объяснить, что здесь происходит. Кто отдал вам такой приказ?

– Я выполняю приказы только командующего Воздушно-десантными войсками, – четко ответил Крылов, в упор глядя на президента. – Больше я ничего не знаю. Сейчас вы полетите с нами в безопасное место, где будете содержаться под охраной до поступления дальнейших распоряжений. – Полковник кивком указал на стоявший метрах в четырехстах Ан-12, грузовой люк которого был опущен на бетон, образуя сходни, по которым можно было подняться в трюм. – Комфорта не обещаю, но безопасность могу гарантировать, господин президент. И я надеюсь, вы проявите благоразумие и не станете сопротивляться, поскольку это не в ваших интересах.

– Вам было поручено передать мне приказ о моем отстранении от должности? – спокойно спросил Швецов.

– Никак нет, господин президент, – помотал головой Крылов, чувствуя себя немного сконфуженным. Он даже толком не представлял, как следует обращаться с тем, кого полковнику было приказано арестовать. Формально Швецов оставался верховным главнокомандующим вооруженными силами страны, и он, полковник Крылов, обязан был подчиняться его приказам. Но, кажется, самого президента эти вопросы пока не занимали совершенно:

– В таком случае, этот офицер полетит с нами, – президент указа на стоявшего позади него человека в морской форме и с чемоданчиком в руке. – У него четкие инструкции, и пока мои полномочия не переданы кому-то официально, он не может отойти от меня больше, чем на десять метров.

– Ему придется сдать оружие, – решительно потребовал Крылов. – Я все равно заставлю вас поступить так, как мне нужно, но не хочу что-либо делать против вашей воли. Отдайте вашему человеку такой приказ, пусть он отдаст оружие моим бойцам, и тогда спокойно летит с нами.

– Отдайте им ваше оружие, майор, – приказал Швецов, невольно обратившись к своему офицеру на сухопутный манер. – Нет смысла сопротивляться, иначе они просто расстреляют всех. Выполняйте!

Капитан третьего ранга шагнул вперед, к приблизившемуся десантнику, и протянул ему пистолет рукояткой вперед, предварительно поставив оружие на предохранитель. Солдат буквально вырвал оружие из рук офицера, и быстро отступил назад.

– Прошу, господин президент, – Крылов стволом автомата указал на транспортный самолет. – Перелет не займет много времени.

А в Москве генерал Строгов, получив сообщении от полковника, облегченно вздохнул. Он верил в своих бойцов, верил в каждого из тех, что носили тельняшку и голубой берет, но нынешняя задача была, пожалуй, самой сложной из всех, которые когда-либо поручались десантным войскам. И полковник Крылов превосходно справился с ней, исполнив все просто идеально.

Десантники появились в сочинском аэропорту точно в тот момент, когда президент готовился подняться на борт своего лайнера, и в это же время еще одна рота парашютистов без единого выстрела захватила расположенный в трехстах километрах севернее Сочи аэродром, куда вскоре должен будет совершить посадку самолет с президентом, конвоируемым волкодавами Крылова.

Разумеется, никто и не подумал, что запросивший несколько часов назад посадку Ан-12, летевший из Дагестана, на самом деле полностью исправен. Разные неполадки случались на далеко не новых самолетах, вырабатывавших порой, в два-три раза больше расчетного срока эксплуатации, и "Антонов" безропотно посадили в считанных сотнях метров от лайнера главы государства. Теперь транспортник доставит Швецова к месту заключения, где президент будет находиться в полной изоляции под охраной верных Строгову солдат.

Что ж, подумал генерал, там, на юге, все получилось просто идеально, теперь ему оставалось устранить еще одну опасность уже в столице. Василий Строгов, подъезжая к зданию министерства обороны, вспоминал слова Самойлова, сказанные почти сутки назад:

– Сам по себе арест президента ничего не изменит, – сказал тогда министр. – Есть люди, которые верны ему, и имеют достаточно сил, чтобы прихлопнуть меня, тебя, все десантные войска, если твои "голубые береты" возьмутся за оружие, как назойливых мух. Удар должен быть нанесен одновременно и в Сочи, и здесь, в Москве. И только от слаженности действий всех, участвующих в нашем плане людей, зависит, в конечном итоге, успех всего предприятия.

Когда Ан-12, ревя порядком изношенными турбовинтовыми двигателями, оторвался от взлетной полосы сочинского аэропорта, унося президента Швецова и полтора десятка бойцов-десантников во главе с полковником Крыловым в мало кому еще известном направлении, генерал Строгов, чеканя шаг, шел по гулким коридорам здания Министерства обороны России. Командующий десантными войсками был здесь достаточно частым гостем, чтобы кто-то обратил на него внимание. Попадавшиеся навстречу офицеры отдавали честь, быть может, немного удивляясь лишь тому, что сейчас позади Строгова шаг в шаг за генералом следовали еще два офицера.

– Ну что ж, – на пороге кабинета маршала Лыкова генерал обернулся к своим спутникам. Поверенные в настоящем деле офицеры были верны своему командующему, впрочем, как и большинство прочих десантников, вне зависимости от званий и должностей. Сейчас этим двум подполковникам предстояло вместе со своим генералом разделить ответственность за совершение деяния, которое запросто могло обернуться для всех встречей с расстрельной командой. – Вы знаете, что нужно делать. Товарищи офицеры, я в вас верю, – сейчас было не время и не место произносить патетические речи, но Строгов не удержался: – Помните, мы действуем лишь во благо России.

Офицеры молча кивнули, и Строгов без стука распахнул дверь, уверенно шагнув вперед.

– Товарищ генерал-полковник, – навстречу вошедшим в приемную десантникам поднялся адъютант Лыкова. Полковник непонимающим взглядом окинул офицеров, внезапно возникших в кабинете: – Товарищ министр занят. Я не знал, что вы хотели с ним встретиться, вам… – полковник умолк, уставившись на направленное ему в грудь оружие. Один из спутников Строгова оточенным движением извлек из-под полы кителя "Макаров".

– Молчать, – приказал Строгов, тоже вытащив оружие, только не из-под полы, а из-за пазухи, и не ПМ, а компактный малокалиберный ПСМ, более удобный для скрытого ношения. Сейчас впервые наградное оружие, которое генерал берег и холил, могло быть использовано по назначению, как ни хотелось бы самому Василию избежать этого.

Адъютант министра, наверное, будучи не в силах поверить в реальность происходящего, замер под прицелом двух пистолетов. Он мог просто закричать, привлекая к себе внимание, но сейчас офицер, впервые ощутивший близость смерти, словно решился дара речи.

– Ни звука, полковник, иначе сдохнешь, – грозно произнес генерал, всем своим видом демонстрировавший суровую решимость.

Взявшись за ручку двери, ведущей уже в сам кабинет министра, Строгов, убедившись, что адъютант не собирается делать глупости, находясь на прицеле, резким движением передернул затвор, дослав в камору первый патрон, и, щелкнув флажком предохранителя, переступил через порог министерского кабинета. Пути назад уже не было.

– Похоже, у меня гости. Перезвони позже, – Лыков, увидев на пороге одетого в парадную форму генерал-полковника, державшего в руке пистолет, быстро попрощался с невидимым телефонным собеседником, аккуратно положив трубку: – Что это значит, товарищ генерал-полковник?

Маршал будто совершенно не беспокоился, понимая, конечно же, что одного выстрела хватит, чтобы оборвать его жизнь:

– Кажется, невежливо врываться в кабинет министра без приглашения и даже без стука, да еще с оружием в руках, вы не находите?

– Товарищ маршал, по распоряжению премьер-министра Самойлова, временно исполняющего обязанности главы государства, вы отстранены от должности, – выпалив все на одном дыхании, генерал шагнул вперед, затем отступив чуть влево, чтобы не перекрывать линию огня одному из своих офицеров, вошедшему к министру следом за командующим. Подполковник, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке, стоя лицом к лицу с маршалом и угрожая ему оружием.

– Вот как? – поднял брови маршал. – А что же с президентом случилось.

Лыков положил руки на край стола, и генерал, догадавшись, что сейчас может произойти, приказал своему спутнику:

– Проверь стол!

Подполковник неловко двинулся вперед, испытывая робость перед министром, настоящим боевым офицером, получившим звезды на погоны за то, что не раз прежде рисковал собственной жизнью, не прячась за спинами своих бойцов.

– Осторожнее! Там у него оружие. – Строгов не сводил взгляда с рук Лыкова, ожидая от него всего, чего угодно.

– Ну что вы, генерал, – криво усмехнулся Лыков. – Неужто я против двух стволов голой грудью пойду! Да вы, пожалуй, сюда и не вдвоем пришли, верно? Значит, кто-то еще из приемной прибежит на звук выстрелов. Прошу, подполковник, – маршал откатился в кресле назад, пропуская офицера к своему рабочему столу: – Второй ящик сверху. Он даже не заряжен.

Рывком выхватив из ящика "Макаров" с золотыми пластинами на рукоятке, покрытыми гравировкой, офицер отступил назад, избегая встречаться с маршалом взглядом. Выщелкнув магазин, подполковник убедился, что министр не солгал – патронов в обойме не было.

– Подпишите, товарищ маршал, – Строгов вытащил из-за пазухи сложенный вдвое лист бумаги: – Рапорт о вашей отставке. Прошу, избавьте себя и нас всех от лишних проблем.

– Что с президентом? – твердо спросил Лыков, даже не взглянув на протянутый ему документ. – Потрудитесь ответить, товарищ генерал-полковник, прежде чем что-то требовать!

– Швецов смещен, – сквозь зубы процедил генерал. – Президент поставил всю страну на грань большой войны, или, по меньшей мере, экономической блокады со стороны Запада. Россия, ее армия, ее хозяйство, подорванное реформами его предшественников, к этому не готовы. Премьер-министр намерен избежать катастрофы, взяв власть в свои руки до выборов нового главы государства. Это единственный шанс спасти Россию, и я прошу вас не сопротивляться нам, – насколько возможно убедительно произнес Строгов, взглянув в глаза министру. – Мы действуем не из корысти, но только во благо своей родины, родины, которой присягали и вы, и для которой сейчас любое обострение отношения с Америкой и ее европейскими прихвостнями будет означать конец всего.

– Очко взыграло, генерал, – оскалился Лыков, привставая и опершись кулаками на крышку стола. – Испугались, когда американцы погрозили кулачком, вояки? Десантура, мать вашу! – В голосе министра слышалось презрение. – Да уж, это вам не кирпичи о голову разбивать, "голубые береты".

– Не смейте меня оскорблять, – от ярости Строгова передернуло. – Это не трусость, это осторожность. Мы должны выиграть время, чтобы собраться с силами, и если для этого нужно пойти на преступление, что ж, мы готовы взять на себя любую ответственность.

– Да ты хоть знаешь, что такое война, генерал, – голос министра рыкающими раскатами заметался по просторному кабинету. – Ты, вояка, хоть раз горел в танке? Ты был под обстрелом, когда колонна зажата среди скал, и обкурившиеся гашиша "духи" стреляют сверху из гранатометов? Видел, щенок, как заживо горят восемнадцатилетние пацаны, и сам вынимал их из подбитых бронетранспортеров? Чего ты испугался, генерал, ведь ты даже не представляешь, что такое война!

Маршал угрожающе подался вперед, впившись взглядом в инстинктивно отступившего на шаг назад Строгова.

– Сидеть, – не проговорил, а прошипел генерал. – Я знаю, с кем нам придется схлестнуться, если Швецов не справится со своим безумием, не обуздает свою гордыню и не начнет, наконец, трезво смотреть на вещи. Я стоял с американцами и их союзниками лицом к лицу в Германии несколько лет, и знаю, что это за солдаты, а также и то, сколь хорошо их оружие. У нас нет сил, нет сейчас ни малейшего шанса на победу, если только не использоваться ядерный арсенал, и именно потому, что наш президент может пойти на это, его должно остановить.

– Глупец, – горько вздохнул Лыков. – Ты предал свою страну, и человека, который мог стать подлинным лидером русского народа в эти непростые времена. Ты и есть американский прихвостень, и больше никто. – Маршал придвинул к себе лист с текстом рапорта, пробежал его взглядом и размашисто расписался: – Все, я больше не министр.

Лыков подвинул аппарат селектора, и, нажав клавишу, произнес внезапно севшим голосом:

– Товарищ подполковник, немедленно зайдите ко мне. – А затем, бросив насмешливый взгляд на главкома десантных войск, сказал: – Все должно быть по правилам. Нужно передать атрибуты власти, не так ли, генерал?

Распахнулась тяжелая дверь, и в кабинет, заставив нервно вздрогнуть, едва не схватившись за оружие, сопровождавшего Василия Строгова офицера-десантника, вошел худощавый подтянутый подполковник, несший в правой руке небольшой, но выглядевший весьма увесистым чемодан. Черный пластиковый кейс скрывал в себе один из терминалов системы "Казбек", позволявшей автоматически управлять ядерным арсеналом страны. Точно такой же был у самого президента, а еще один терминал находился у начальника Генерального штаба.

– Отныне, подполковник, вы подчиняетесь товарищу генерал-полковнику, – произнес теперь уже отставной министр обороны. – Что ж, Василий Петрович, вот, кажется, и все. Теперь в ваших руках вся полнота власти над вооруженными силами страны.

– Простите, товарищ маршал, – внезапно дрогнувшим голосом вымолвил Строгов. – Я не мог поступить иначе. Просто, так будет лучше для всех.

– Я мог бы поднять войска, и вас всех, и тебя, и твоего малодушного Самойлова смели бы в одну секунду, но я этого не сделаю, и не потому, что боюсь вас, молокососов, – взглянув в глаза Строгову, глухо произнес маршал. – Гражданская война будет означать распад страны, и тогда точно не избежать хаоса. Поэтому я просто уйду, и буду молить Господа, чтобы эта ошибка не оказалась фатальной для всех нас. – Маршал встал, сопровождаемый взглядами и стволами десантников, и, шаркая ногами, словно вмиг постарел лет на двадцать. Медленно вышел из кабинета.

Генерал Строгов проводил министра взглядом, и чувства его были далеки от удовлетворения. Маршал Лыков был настоящим офицером, он действительно видел войну изнутри, несколько лет проведя в Афганистане, и вернувшись оттуда с наградами, полученными отнюдь не за штабную работу. Этого человека нельзя было не уважать, но сейчас он представлял опасность для всей страны. Строгов был согласен с премьер-министром в том, что маршал мог решиться на применение силы, бросив против заговорщиков войска, а этого допустить было невозможно. Василий Строгов понимал, что совершает преступление, но, в конце концов, революционеры, сто лет назад бросавшие бомбы в царя и его окружение, тоже считались преступниками, но они действовали во благо страны, стремясь вырвать ее из средневековья, и это у них, черт побери, получилось.

Генерал верил, что и он действует только во благо России, во всяком случае, сейчас он не задумывался о награде за свой риск, и, вероятно, оскорбился бы, предложи ему это кто-либо. Да, за годы службы в вооруженных силах он не раз сбывал армейское имущество, как и почти всякий, допущенный к казенным ценностям, до сохранности которых никому нет дела. Нельзя сказать, что Строгов не получал материальную выгоду от своей службы, что было, то было. Но он все равно считал себя патриотом, в отличие от тех офицеров, что, попав на Кавказ, легко соглашались продавать оружие тем людям, с которыми должны были сражаться, и от рук которых потом гибли их же бойцы, по сути, преданные своими командирами.

Аркадий Самойлов с нетерпением ждал вестей от Строгова, меряя шагами свой шикарный кабинет в здании правительства. Спустя несколько минут здесь должны были собраться члены правительства, и премьер-министр был готов объявить им о случившихся изменениях. Возможно, не все будут этому рады, возможно, кто-то справедливо возмутится, но все это не будет иметь значения, если командующий десантными войсками не выполнит свою миссию.

При звуке телефонного звонка погруженный в свои мысли Самойлов вздрогнул, метнувшись к лежащей на краю стола трубке.

– Аркадий Ефимович, – генерал Строгов был спокоен, а это означало, скорее всего, что у него все получилось. – Маршал Лыков подписал рапорт об отставке.

– Великолепно, генерал, – облегченно выдохнул министр. – Я всегда был в вас уверен. Считайте, что с этой секунды пост министра обороны принадлежит вам. Указ будет подготовлен в течение часа. Так что, Василий Петрович, поздравляю вас с повышением.

Чувствуя, как улучшается настроение, Самойлов твердой походкой уверенного в себе человека вошел в зал, где вдоль длинного стола рассаживались министры. Не все собрались здесь сегодня, но большинство членов правительства откликнулись на неожиданную просьбу Самойлова, хотя на ближайшие дни заседания правительства не планировались.

– Господа, – заняв место во главе стола, громко произнес глава правительства. – Господа, прежде всего, я должен сообщить вам неприятное известие. К сожалению, президент России сейчас находится в тяжелом состоянии, его здоровье оставляет желать лучшего. Вероятно, сказалось напряжение последних дней, хотя Алексей Швецов, впрочем, с самого первого дня своего появления в Кремле работал на износ. Так или иначе, господа, сейчас президент не может выполнять свои обязанности, и его полномочия, в точном соответствии с действующей Конституцией, переходят мне на весь период нетрудоспособности главы государства. Соответствующее официальное заявление будет сделано в ближайшие часы. Остается только надеяться, что он вскоре сможет вернуться к работе, но это уже дело врачей.

– Где сейчас президент, – глава министерства внутренних дел почувствовал что-то необычное, что-то неправильное, чего не должно было происходить. Швецов прежде не жаловался на здоровье, да и какие болячки могут быть у военного летчика. – Где Алексей Швецов, господин премьер-министр?

– Президент находится в санатории на черноморском побережье России, – ответил Самойлов, не сказав, разумеется, что вместо команды медиков главу государства окружает сейчас не меньше роты волкодавов-парашютистов. – Готовится специальный самолет с медицинским оборудованием, чтобы доставить его в столицу, в более подходящие условия. Пока Швецов пребывает под пристальным наблюдением лучших врачей, его жизни ничто не угрожает.

Министры вполголоса заговорили друг с другом, обсуждая происходящее, хотя никто, кроме главы внешнеполитического ведомства страны и самого премьера не знал суть этих событий.

– Также, господа, должен сообщить, что министр обороны Лыков буквально несколько минут назад уведомил меня о своей отставке, – продолжил Самойлов, вызвав еще большее возмущение среди присутствующих. – Временно исполнять его обязанности я уже назначил командующего воздушно-десантными войсками Строгова.

– И чем же он объяснил свою просьбу? – вновь задал вопрос Николай Фалев, как и пристало милиционеру, вечно всех подозревающий.

– Это сейчас не важно, – отрезал Самойлов. – У нас есть более важные проблемы, чем обсуждение даже таких неожиданных поступков своих коллег. Прежде всего, я хотел бы узнать, как идут работы по возобновлению снабжения европейцев газом.

– Аркадий Ефимович, – глава министерства по чрезвычайным ситуациям, которое и занималось устранением последствия аварии, встал: – Восстановительные работы идут полным ходом, и одна из веток газопровода вновь начнет функционировать не позднее, чем через двое суток. Разумеется, необходимо провести испытания, проверить готовность оборудования, но это уже заботы людей из "Росэнергии", которой принадлежит трубопровод.

– Но, господин премьер-министр, – заметил Решетников, – поставки газа в любом случае должны быть приостановлены, ведь срок действия договоров, заключенных ранее с европейцами, уже истекает.

– Но договоры действовали в течение того времени, что газопровод не функционировал, – возразил Самойлов. – За срыв поставок в любом случае ответственность несет именно наша сторона, фактически не в полном объеме исполнившая свои обязательства. Мы должны поставить европейцам тот объем топлива, что они не успели получить из-за этой аварии, и только после этого сможем говорить об истечении срока соглашений. Но я немедленно дам распоряжение руководителю "Росэнергии", чтобы он вылетел в Берлин для заключения новых контрактов. Сложившаяся ситуация может угрожать экономической безопасности нашей страны, и я намерен как можно быстрее урегулировать все ранее возникшие с европейцами разногласия.

– Я полагаю, Аркадий Ефимович, – заметил недовольно Вячеслав Климов, – что вы должны все же согласовывать свои решения с президентом, или, если это по каким-либо причинам сейчас невозможно, просто подождать его возвращения. Ваша политика слишком разительно отличается от линии, проводимой Швецовым. Вы все-таки еще не глава государства, и следует быть менее резким.

– Нам открыто пригрозили экономическими санкциями, – сухо процедил Самойлов, понимая, что министр экономики, преданный Швецову, никогда не примет его сторону. Но, по большему счету, Климов не имел столько веса в правительстве, чтобы всерьез можно было опасаться противостояния. – Вы лучше всех, кто здесь присутствует, должны понимать, Вячеслав, чем грозит нашей стране блокада со стороны Запада.

Сейчас экономика России, вновь вставшей на путь реформ, направленных, как всегда в совершенно новую сторону по равнению с политикой предшествующего руководства страны, ослаблена. Тем более, помимо блокады экономической нам еще грозят и военной блокадой. У наших берегов уже находится огромный американский флот, свыше полусотни боевых кораблей, в том числе несколько атомных авианосцев, а также подводные лодки. И американцы, и наши войска, приведенные Швецовым в полную боевую готовность, сейчас находятся в напряжении, и любая случайность может вызвать вооруженное столкновение.

Поэтому я, как исполняющий обязанности главы государства, намерен отдать приказ об отмене состояния повышенной боевой готовности. Следует разрядить напряжение, исключить любую возможность провокации, вообще любую случайность, и сделать это можно только в том случае, если все корабли и подводные лодки вернутся в свои базы, если самолеты покинут небо над американскими эскадрами, не вводя более самих американцев в соблазн сбить их. Я уверен, все разногласия следует решать за столом переговоров, а не на линии фронта, и дабы подтвердить нашу готовность к переговорам, я намерен сделать такой шаг. Поэтому, Юрий Васильевич, – обратился Самойлов к министру иностранных дел, – я хочу, чтобы вы связались с послами США и европейских государств, и уведомили их, что мы готовы выслушать их предложения, все их условиях, и стремимся избежать кризиса в отношения России с западным миром.

– А американцы, – напомнил глава МВД Фалев, – американцы готовы на ответные шаги? Вы вернете корабли в гавани, но уйдут ли от наших границ американские авианосцы? Неужели вы готовы исполнить все их требования, ничего не получив взамен? Мы ни в чем не провинились перед американцами, чтобы безропотно следовать их приказам.

– Я уверен, в Вашингтоне тоже сидят здравомыслящие люди, и они не желают конфликта с Россией, – пожал плечами Самойлов. – Необдуманная политика Швецова и заставляет их прибегать к демонстрации силы, если же мы, Россия, перестанем проявлять явную агрессию по отношению к Западу, то и американцы успокоятся. Нужно идти путем не соперничества, но сотрудничества, тем более, соотношения сил сейчас явно не в нашу пользу. Поэтому я намерен сделать все возможное, все, зависящее от меня, чтобы избежать назревающего кризиса, и прошу вас также приложить для этого все усилия, господа. Я в вас верю, надеюсь на вас, и думаю, что вы оправдаете мои надежды, – закончил свою речь Самойлов. – Все мы трудимся на благо России, которую и, как, в этом я уверен, и все, здесь присутствующие, хотят видеть сильной и гордой. И я прошу вас отринуть прочь свои чувства и эмоции, и объединить свои силы для этой цели.