Текст книги "День помощи (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 71 страниц)

Глава 11
Будни Президента

Москва, Россия – Тбилиси, Грузия

8 мая

На страже национальной безопасности Соединенных Штатов стояли не только люди в погонах или сотрудники спецслужб. Тысячи дипломатов в самых разных уголках земного шара делали все, чтобы безопасность их страны стала еще выше, чтобы любая, даже еще не оформившаяся угроза американской державе исчезла в самые скорые сроки. Именно дипломаты были первыми, кто сталкивался с любой возникшей угрозой, если та исходила не от кучки безумцев, а от другой страны, и именно они делали все необходимое, чтобы отвратить эту угрозу. И только если политики в чужих столицах оказывались слишком глупы или самонадеянны, в дело вступали военные, быстро и эффективно доказывавшие, что не стоит даже думать плохо о стране под звездно-полосатым флагом.

Но не только убеждением врагов занимались те, кто представлял Соединенные Штаты за их пределами. Не менее важной задачей было поддерживать верность союзников, ведь без опоры на дружественные державы, пусть они и занимали территорию, не сравнимую с самым маленьким американским штатом, можно было всерьез контролировать огромный мир. И американские посланники трудились изо всех сил, убеждая президентов, королей и премьеров других стран сохранить верность демократическим принципам.

Одним из самых преданных союзников США всегда считался Израиль. И хотя в Вашингтоне к этой стране относились с определенной долей подозрения, небольшое ближневосточное государство для всех своих соседей было, прежде всего, другом могучей Америки, в былые годы в доказательство своей дружбы посылавшей через океан авианосные эскадры и создававшей над землей, населенной богоизбранным народом, противоракетный зонтик во время усмирения Ирака. Что бы ни было между двумя странами, даже всесильная Америка должна была проявлять к своему союзнику уважение, ибо иначе рисковала в один далеко не прекрасный день лишиться отличного плацдарма, с которого можно было контролировать целый регион. Именно поэтому ныне для встречи с руководством Израиля, прежде всего, с представителями армии и разведывательного сообщества, в эту страну направился, ни много, ни мало, директор Центрального разведывательного управления.

На этот раз глава мощнейшей разведывательной службы в мире не собирался обсуждать по-настоящему важные дела, благо пока обстановка в регионе была достаточно спокойной, хотя в действительности о мире здесь и могли только мечтать. Глава ЦРУ был не только разведчиком, но и опытным дипломатом, и сейчас он просто должен был оценить настроения, царящие в руководстве Израиля, убедившись в верности лидеров этой маленькой страны своему заокеанскому другу и союзнику. Но пока Николас Крамер встречался с руководством Моссада, обсуждая малозначительные, в общем-то, вопросы, просто оказывая знаки уважения, в Москве совершили посадку сразу два правительственных самолета, коснувшиеся бетона в Шереметьево с разницей менее часа. Госсекретарь Соединенных Штатов Энтони Флипс и аравийский принц Мохаммед Аль Хазри прибыли в Москву для казавшихся каждому из них судьбоносными переговоров с русским президентом.

Громадный "Боинг", принадлежавший Военно-воздушным силам Соединенных Штатов, совершил плавный разворот над аэропортом российской столицы, заходя на посадку. В специально оборудованном салоне огромного самолета находилось несколько человек, а также все необходимое для того, чтобы на время перелета, подчас бывшего весьма долгим, реактивный лайнер стал для его немногих пассажиров рабочим кабинетом, домом, и, если придется, военным штабом. "Боинг" был предназначен для перевозки особо важных персон, министров, глав различных ведомств, в том числе и разведывательных структур, а эти люди, прежде всего, нуждались в непрерывном потоке информации, за счет чего могли принимать важные решения.

– У меня возникает подозрение, что мы напрасно прилетели в Россию, – произнес сидевший в удобном кресле госсекретарь США, по правилам безопасности туго притянутый ремнями, отрешенно глядя в иллюминатор. – Я сомневаюсь, что удастся повлиять на русских, хотя сам пытался убедить в этом нашего президента.

– Но почему, сэр, – собеседником Флипса был его помощник, молодой и подающий большие надежды человек по имени Кристофер Райс. Сегодня глава Госдепартамента взял его с собой, чтобы его помощник, который вполне мог стать и его преемником через несколько лет, набрался опыта в ведении важных переговоров. Вот только сам Флипс мало верил в успех грядущей встречи, к удивлению своего коллеги: – Мы готовы предложить русским взаимовыгодную сделку, и вы считаете, что они откажутся от нее? Наши войска в Грузии сильно раздражают Москву, и я на месте Швецова и его окружения был бы рад тому, что эту проблему можно решить так просто и дешево, всего лишь не продав иранцам несколько самолетов или танков.

– Все не так просто, мой друг, чуть снисходительно возразил Флипс, взглянув, наконец, на Райса. – В отношении русских логика и здравый смысл подчас перестают действовать. Никита Хрущев в свое время разместил на Кубе баллистические ракеты, хотя десятки специалистов в один голос говорили ему, что мы сумеем уничтожить все стартовые площадки задолго до того, как хотя бы одна из этих ракет будет готова к запуску. Это была правда, но странноватый советский вождь решил действовать вопреки здравому смыслу, и, как оказалось, был прав. Кеннеди и кое-кто из его приближенных так испугались русских ракет, что пошли на крайне невыгодную для нашей страны сделку. Сейчас, я полагаю, Швецову тоже предлагают не злить Запад, сотрудничая с Ираном в открытую, но он, скорее всего, отмахнется от этих предостережений. И наш визит в Москву едва ли даст ощутимые результаты. Хотя мы спешили, как только могли, русские наверняка знают уже о цели нашего появления здесь, и подготовили ответные ходы. Я скажу прямо, эти переговоры готовились в страшной спешке, и я сам многое просто не успел предусмотреть, а импровизация в нашем деле подчас очень опасна. Все не в последнюю очередь упирается во время, которого у нас все меньше.

Госсекретарь США сетовал на нехватку времени вполне оправданно. У Флипса на то, чтобы уладить все формальности, ушло довольно много времени, хотя подготовкой его поездки занимался весь Госдепартамент. Поэтому глава внешнеполитического ведомства Соединенных Штатов прибыл в Россию уже в канун святого для каждого русского праздника, Дня Победы, то есть восьмого мая, совсем немного опередив посланника саудовского короля, визит которого происходил в обстановке повышенной секретности. С одной стороны, такая оперативность позволяла вмешаться в происходящее, пока изменить ситуацию было еще возможно, но одновременно поспешность действий означала, что придется на месте подстраиваться под ситуацию, на ходу выдумывая убедительные аргументы и контраргументы против доводов оппонентов. А Флипс привык играть на своем поле.

Глава Госдепартамента Соединенных Штатов до последнего полагал, что его примет сам президент Швецов. Энтони Флипс прежде не разу не встречался с этим человеком, и очень хотел пообщаться с тем, кого называли вождем возрождающейся России и считали способным вновь вознести вою страну на те высоты, с которых она была низвергнута в последние годы минувшего столетия. У Флипса уже сложилось определенное представление о русском президенте, и он очень хотел убедиться в правильности своих предположений, однако по пути в Кремль, эту древнюю резиденцию правителей России, госсекретарю сообщили, что Алексей Швецов не сможет встретиться с ним, не объяснив причин. Это несколько разозлило американца, увидевшего в таком шаге Швецова явное неуважение, однако внешне Энтони Флипс остался совершенно спокоен.

Флипс не первый раз прилетал в Москву, успев встретиться со многими политическими деятелями, в том числе и с тем президентом, которого на этом посту сменил отставной полковник Алексей Швецов. Но Кремль, эта цитадель, словно воплотившая многовековую историю великой России, всегда производил на него сильное впечатление. Высокие стены надежно скрывали замыслы и стремления тех, кто в разные годы правил этой огромной страной, пусть и по-разному называвшейся в разные времена, но неизменно остававшейся великой державой, и надежно хранили многие тайны. Крепость была неким сакральным центром, воплощением власти, и Энтони, сам бывший у власти долгое время, ощущал это, как никто другой. Но, как и полагалось, Флипс старался ничем не выказать охватывавшие его при виде этих стен из красного кирпича чувства.

Выбравшись из уютного полумрака салона не слишком роскошного автомобиля, принадлежащего американскому посольству, Энтони Флипс послушно двинулся вслед за неприметным человеком в дешевом костюме, кем-то из кремлевской службы протокола. За Флипсом следовал переводчик, нужды в котором не было, поскольку госсекретарь сам неплохо владел русским языком, а также двое крепких мужчин из службы безопасности Кремля.

Вообще визит главы внешнеполитического ведомства Соединенных Штатов в Москву был обставлен весьма скромно, поскольку это была лишь деловая поездка. Поэтому обошлись без пышного приема, без почтенного караула и огромного кортежа. Пара строгих седанов с небольшим милицейским эскортом, мчащаяся по московским улицам, не могла привлечь особо пристальное внимание горожан, каждый день наблюдавших подобное зрелище, а именно это и было нужно Флипсу, не желавшему, чтобы после его визита в Россию здесь поднялась ненужная шумиха. И все условия этому способствовали, ведь в российской столице уже заканчивались приготовления к празднованию Дня Победы, в Москву прибывали официальные делегации из десятков стран, а потому скромный кортеж госсекретаря США проследовал по улицам города почти незамеченным, но при этом на удивление быстро, если вспомнить о московских пробках, прибыв в Кремль.

Гвардейцы в мундирах российской императорской армии девятнадцатого века при появлении Флипса дружно щелкнули каблуками, салютуя гостю своими полуавтоматическими карабинами Симонова. Пройдя по длинному коридору, Энтони оказался перед двустворчатой дверью, возле которой стояли в почтенном карауле еще два русских гвардейца. Они одновременно распахнули резные створки, пропуская гостя из Америки в небольшое помещение, где его уже ждали русские министры. Этот кабинет, в отличие от всего остального, не сверкал мрамором и позолотой. Обстановка здесь отличалась скромностью, поскольку это было место для деловых встреч, а не пышных торжеств, которым были отведены совсем иные залы.

– Добрый день, господа, – Флипс, не дожидаясь, когда переводчик повторит сказанное им по-русски, шагнул к двум представительным мужчинам, при появлении американца поднявшимся из глубоких кресел.

– Господин Флипс, – седовласый человек, при одном взгляде на которого в памяти сразу всплывал образ английского лорда из фильмов, крепко сжал протянутую руку. – Господин Флипс, мы рады приветствовать вас в Москве.

Юрий Розанов отступил, пропуская вперед сравнительно молодого, на вид чуть старше тридцати лет, худощавого мужчину, коротко стриженного, точно военный.

– Господин госсекретарь, – Вячеслав Климов тоже пожал Флипсу руку. – Надеюсь, перелет прошел нормально?

– Да, благодарю вас, господин Климов. – Со своим русским коллегой Розановым, занимавшим ответственные посты в русском министерстве иностранных дел Флипс виделся уже не в первый раз, а вот новый министр экономики, казавшийся слишком молодым для такой должности, заинтересовал американца, поскольку Энтони точно знал, что Климов пришел в Кремль вместе со Швецовым, а по окружению можно было легко судить и о лидере. – Все прошло замечательно.

Собеседники присели, заняв места возле небольшого столика. При этом Флипс внимательно наблюдал за Климовым, а тот, в свою очередь, не спускал взгляда проницательных серых глаз с американца. Энтони вдруг ощутил себя боксером, выходящим на ринг против незнакомого противника. Он поймал себя на мысли, что оценивает Вячеслава Климова, как потенциального противника, мысленно "прокачивая" его, словно перед боем. И Флипс решил, что противник ему достался опасный, несмотря на молодость, которая вовсе не подразумевала отсутствие опыта.

Возможно, Климов и впрямь чего-то еще не знал или не умел, но если Алексей Швецов посчитал его достойным занять далеко не самое малозначительное место в своей команде, рядом с такими мастерами политической игры, как Розанов или премьер Самойлов, значит, этот молодой человек был того достоин. Достаточно было вспомнить только Вадима Захарова, чтобы понять, что Швецов окружал себя не только лично преданными, но исключительно опытными и, что самое важное, решительными, людьми.

– Итак, Энтони, – Розанов на правах старого знакомого, обращался к гостю по имени, тем более, отчества, которое позволяло создать вполне приемлемую для общения конструкцию, более подходящую в данных обстоятельствах, чем обращение по фамилии, у американцев не было. – Ваш визит, признаюсь, стал для нас неожиданностью. Поэтому, собственно, президент Швецов не смог встретить вас лично, за что просил нас принести свои извинения.

– Да, я все понимаю, – кивнул американец, мысленно назвав русского президента не самыми приятными словами. – Конечно, у президента всегда найдутся дела, а я действительно торопился, не предоставив вам время, чтобы скорректировать ваши планы.

Флипс понял, что смысла продолжать этот едва начавшийся разговор уже нет. Ведь по поручению Мердока всерьез Госсекретарь мог беседовать только с русским президентом, именно ему напрямую передав предложения главы Соединенных Штатов. Эта поездка основывалась на идее личной договоренности, в подробности которой будут посвящены единицы, но, несмотря на явную бессмысленность дальнейшей беседы с русскими министрами, просто встать и уйти Энтони Флипс уже не мог.

– Но чем же была вызвана такая спешка, – спросил Климов, внимательно взглянув на госсекретаря США. – Что заставило вас столь поспешно прибыть в Россию, наверняка нарушив и собственные планы? Этому должна быть веская причина.

– Я здесь потому, господа, что президент Соединенных Штатов обеспокоен событиями последних дней, касающимися вашего сотрудничества с Ираном, – не стал ходить вокруг да около Флипс, понимавший, что его собеседники относятся к той группе людей, которая ценит прямоту и бережно относится к своему времени. – Я буду говорить откровенно, господа, зная, что многое из сказанного мною может вам не понравиться. Президент Мердок и многие из его окружения очень неодобрительно относятся к сотрудничеству России и Ирана в военно-технической сфере. Режим Тегерана откровенно поддерживает террористов по всему Ближнему Востоку, а ваша страна намерена поставлять иранцам самое современное оружие, и даже, как нам известно, существуют планы продажи Ирану лицензий на производство отдельных видов военной техники. Усиление Ирана, перевооружение его армии может изменить баланс сил в регионе, и многие наши союзники в этой части света смотрят на происходящее с большими опасениями. Поэтому президент Соединенных Штатов поручил мне обсудить с российским руководством возможность пересмотра планов поставок оружия в эту страну.

– Решение было принято не нами, – пожал плечами Юрий Розанов. – Президент Швецов лично вел переговоры с иранской делегацией. И что бы мы сейчас не решили, вовсе не за нами остается последнее слово, вы же понимаете, Энтони.

– Именно поэтому я и хотел встретиться сегодня с вашим президентом, – согласился Флипс. – Я уполномочен обсуждать сложившуюся ситуацию непосредственно со Швецовым. При всем моем уважении, господин Розанов и господин Климов, не вы решаете, кому и какое оружие продавать, поэтому наша встреча по большему счету не имеет смысла.

– Позвольте, Энтони, – усмехнулся Климов. – А почему ваш президент считает, что может нам указывать, с кем и какие контракты заключать? Насколько мне известно, сейчас в отношении Ирана не действуют какие-либо санкции, и мы волны торговать с ним чем угодно. Россия не поставляет Тегерану, как и любой другой стране, ни ракетные, ни ядерные технологии. Мы продаем обычные виды вооружений, не ограниченные международными соглашениями, и будем делать это впредь.

– Да, вы правы, господин Климов, – только и оставалось ответить главе Госдепартамента. – Разумеется.

Энтони Флипс понимал, что требовать чего-либо от русских он просто не может. Будь здесь Швецов, можно было просто озвучить предложения Мердока, а русский президент сам решил бы, принять их или нет. Но министры в данном случае не могли самостоятельно что-то решать, а потому и дальнейший разговор с ними терял всякий смысл. Этот визит госсекретаря США в Москву был рассчитан на личную встречу с русским президентом, и только не нее.

– Экспорт оружия составляет ощутимую часть доходов российского бюджета, – продолжал министр экономики, в упор глядя на американского гостя. – Так же, как мы продаем нефть и газ, мы продаем наши танки и самолеты всякому, кто хочет и может их купить. Иран готов дать ту цену, которую мы предложили, для рыночных отношений этого достаточно.

– Да, я с вами не спорю, – Флипс лихорадочно пытался найти выход из ситуации. – Однако Иран – не та страна, которой можно просто так продавать оружие. Исламские фанатики, правящие там, перевооружают свою армию не просто так. Они применят то, что вы им продаете, и очень скоро.

– Если вспомнить историю, – Розанов при этих словах иронично покачал головой, – То Иран никогда не выступал в роли агрессора. Саддам Хуссейн, рассчитывая, что после революции страну раздирают внутренние противоречия, сам напал на Иран, и не вина Тегерана, что иракская армия оказалась слабее. Что же до необходимости нашего оружия, то вы, Вашингтон, сами подталкиваете Иран к этому. Вы продемонстрировали всему миру, как вы будут расправляться с неугодными вам лидерами на примере Сербии и Ирака, а после этого, не стесняясь, причислили Иран к "оси зла", фактически сообщив, что следующим объектом вашей агрессии может стать именно эта страна. В свете этого понятно стремление Тегерана иметь на вооружении современную технику, хоть как-то позволяющую противостоять вашей армии в случае военной операции против Ирана. Это естественное стремление, защищать свою страну и свой народ.

– Однако масштабы вашего сотрудничества не могут не настораживать, – пытался сопротивляться Флипс, уже пожалевший, что прилетел сюда. – Нам известно, что в серьез обсуждаются планы строительства танкового завода в Иране, то есть речь идет о производстве тысяч, если не десятков тысяч боевых машин, а этого явно слишком много для защиты страны. Президент Мердок просил меня предложить вам рассмотреть вопрос об изменении номенклатуры поставляемых в Иран вооружений. Никто не возражает, если вы продадите в эту страну зенитные ракеты и истребители-перехватчики, но подписанный вами на днях контракт предусматривает поставку иранцам многоцелевых истребителей, теоретически способных нести ядерное оружие. Но даже и без него эти ударные самолеты представляют грозу судоходству в Персидском заливе, к тому же они обладают такой дальностью, что способны достать территорию Саудовской Аравии. Вы подаете наступательные вооружения, но говорите о необходимости укрепления обороноспособности Ирана.

– Мы продаем то, что у нас готовы приобрести, – повторил слова Климова министр иностранных дел. – Если будет принято решение ООН о запрете поставок оружия в Иран, мы, возможно, подчинимся ему, если доводы инициаторов такой идеи нам покажутся по-настоящему убедительными, – усмехнулся он, глядя в глаза своему собеседнику. – Но, как мы можем видеть, несмотря на все ваши усилия, резолюция такого содержания пока не принята и вряд ли будет принята в ближайшем будущем.

– Мы же не указываем вашему правительству, господин Флипс, с кем торговать оружием, Энтони, – добавил Климов. – И то, что происходит у нас с Ираном, является обычными рыночными отношениями, которые в вашей стране ставят превыше всего. Рынок оружия имеет определенные ограничения, но мы не нарушали их и не намерены нарушать. Но я хочу сообщить вам вполне официально, что сотрудничество с Ираном будет нами продолжено. Подписанный в Иркутске контракт станет первым, но не единственным соглашением такого рода. И мы не позволим указывать нам и манипулировать нами под любым предлогом.

– Что ж, – с сожалением пожал плечами Флипс. – Я признаю ваше право строить отношения с теми странами, с которыми вы сами считаете нужным. Но все же мне жаль, что мы так и не достигли взаимопонимания, господа. Иран не та страна, которой можно слепо доверять, и вооружая исламистов, вы, возможно, создаете осложнения для самих себя, ведь Россия намного ближе к Ирану, чем Соединенные Штаты. У вас хватает точек пересечения интересов, одной из которых является, к примеру, Каспийское море. Я не пытаюсь вас настроить против тех, кого вы считаете своими партнерами, но все же не вполне разумным кажется сознательное усиление той страны, которая является явным соперником.

– У нас нет, и не будет разногласий с Тегераном, – жестко, с тщательно скрываемой злобой, возразил Розанов. – К сожалению, вам, американцам, свойственно на все смотреть с позиции силы и материальной выгоды. Мы намерены и дальше строить с Ираном партнерские отношения, и любые трудности будем решать не на поле боя, а за столом переговоров. Ваш же визит в Москву, я думаю, можно считать завершившимся. Мы поняли, Энтони, что хотел донести до нас вашими устами президент Мердок, и на ближайшем заседании кабинета министров мы обсудим его мнение, но я не советую вам надеяться даже, что требования Вашингтона будут выполнены в ближайшем будущем. – Министр иностранных дел поднялся на ноги, протягивая руку Флипсу, и тем дав ему понять, что беседа закончилась.

Возвращаясь в аэропорт, где его уже ждал заправленный и готовый к немедленному взлету самолет, Флипс размышлял о том, почему президент Швецов поручил переговоры с посланником Вашингтона своим министрам. Климов и Розанов были хоть и важными фигурами в русском правительстве, но все же не имели достаточных полномочий для очень многих действий. Фактически они лишь могли передать Швецову суть разговора, и лучше было бы в этом случае общаться с русским лидером напрямую. Энтони Флипс точно знал, что в эти часы президент России находится в пределах столицы, и причины, по которым он не встретился с госсекретарем, оставались полной тайной. Алексей Швецов должен был понимать, что такой поспешный визит не самого последнего человека в американской властной структуре, имеет под собой веские основания, и мог побеседовать с Флипсом даже просто из интереса. Но он не воспользовался такой возможностью, при этом сознательно нанеся оскорбление высокопоставленному гостю, который перелетел через океан именно для того, чтобы встретиться с русским президентом.

Все сомнения и догадки Флипса были бы развеяны мгновенно, узнай он, что в те минуты, когда сам беседовал с русскими министрами, в одной из своих подмосковных резиденций Алексей Швецов, президент России принимал гостя из далекой южной страны. По прибытии в Вашингтон одним из первых сообщений, полученных по линии разведки, будет как раз отчет об этих тайных переговорах, но это будет позже, пока же Энтони Флипс, госсекретарь США, официальный представитель этой державы перед лицом иностранных лидеров, пребывал в недоумении. А встреча с принцем Саудовской Аравии, протекавшая на фоне весеннего, пышущего юной силой и чистотой, леса, была в самом разгаре.

Принц Мохаммед Аль Хазри, один из многочисленных членов королевской семьи Саудовской Аравии, выглядел чуждым на фоне небольшого особняка, затерявшегося в лесах вблизи русской столицы. Этому высокому, статному смуглокожему человеку с хищным лицом, облаченному в европейский костюм и традиционный бурнус, больше приличествовали бы раскаленные барханы и шатры бедуинов, в крайнем случае – сияющий позолотой и мрамором дворец, окруженный тенистыми пальмами. Но аравийский принц вполне уютно ощущал себя и в гостиной стилизованного под древнерусский терем особняка, держась так уверенно и невозмутимо, словно не он прибыл в гости к русскому президенту, а Алексей Швецов посетил его жилище.

– Итак, господин Швецов, – принц Аль Хазри вышагивал по просторной комнате, меряя шагами деревянный пол, время от времени бросая короткий взгляд на своего собеседника. – Прежде всего, я надеюсь, что сам факт моего визита в вашу страну останется тайной хотя бы ближайшие дни. Это очень важно, ведь нам нужна сейчас фора во времени перед нашими соперниками. Только секретность переговоров позволит нам действовать на один шаг впереди, а для задуманного нами, в частности, королем Абдаллой, чье личное поручение я и исполняю, нужна, прежде всего, внезапность.

– Все возможное для обеспечения необходимого уровня секретности нами сделано, – Алексей Швецов вольготно устроился в глубоком кресле, взглядом сопровождая вышагивавшего перед ним араба. Сейчас протокол можно было опустить, эта встреча была важна вовсе не соблюдением ритуалов. – Но вы, Ваше высочество, должны понимать, что такое событие долго оставаться тайной не может. Информация идет по множеству каналов, как от нас, так и от вас, и рано или поздно она станет известна тем, от кого вы собственно и пытаетесь скрыться. Я уверен, заинтересованные стороны уже осведомлены о том, что вы прибыли в Москву, хотя, полагаю, о предмете нашей сегодняшней встречи они могут и не знать, ведь даже я пока смутно представляю цель вашего появления здесь. Но, как известно, все тайное рано или поздно становится явным, и этот закон жизни непреложен.

Принц мог убедиться в справедливости слов русского президента, когда его кортеж следовал через многочисленные посты охраны, прикрывавшие подступы к этой резиденции главы России. В преддверие визита чужеземного гостя жизнь замерла, любое движении мгновенно оказывалось под пристальным наблюдением.

Разумеется, лимузин араба пропускали без задержки, но все же он заметил множество людей с оружием, готовы отразить любую атаку. Но точно так же Аль Хазри понимал, что сейчас тайны выведываются вовсе не с помощью подброшенных в постель микрофонов или замаскированных под электрические розетки видеокамер. Оказаться агентом врага мог любой, и не всегда можно было рассчитывать на бдительность контрразведки.

– Да, я все понимаю, уважаемый, конечно, – с достоинством кивнул Мохаммед Аль Хазри. – Но я и не прошу многого, достаточно и нескольких дней, чтобы мы могли без постоянного ощущения чужого взгляда, вонзившегося в спину, обдумать сказанное друг другом и принять единственное решение.

– Тогда, полагаю, вам стоит все же перейти к цели вашего визита, должен признаться, довольно неожиданного, – чуть усмехнувшись, предложил Швецов. Беспокойство араба о секретности начинало немного забавлять, хотя президент России не лгал, говоря обо всех необходимых и возможных мерах безопасности, основой которых было посвящать в происходящее как можно меньше людей. – Вы заинтриговали меня, так не пора ли приподнять завесу тайны?

В гостиной кроме хозяина усадьбы и его арабского гостя не было больше никого. И Аль Хазри и Швецов неплохо владели английским, и потому вполне могли обойтись без переводчика. При этом рядом не было никакой прислуги, операторов из службы протокола, ведущих видеосъемку встречи, и даже телохранители президента и его высокородного собеседника находились сейчас в отдаленных помещениях. Именно это и являлось самым надежным гарантом секретности, что понимал и Аль Хазри.

– На самом деле здесь нет никакой тайны, – пожал плечами аравийский принц. – Некоторое время назад вашему министру энергетики, уважаемому господину Решетникову, было передано наше предложение о вступлении России в международную организацию экспортеров нефти. Это предложение исходило лично от короля Саудовской Аравии, которого поддержали правители некоторых других стран, прежде всего, на Ближнем Востоке. Мы тогда понимали, что это очень сложный вопрос, но прошло уже достаточно времени, и мы ждем ваш ответ. Пришла пора принимать решение, и сейчас я хочу услышать ваше слово, господин Швецов.

Алексей даже не удивился сказанному арабским гостем, ведь чего-то подобного он и ожидал уже довольно долгое время. Президент, расслабленно сидевший в кресле, смотрел, задумчиво потирая подбородок, на Аль Хазри, которого, видимо, переполняли эмоции. Аравийский принц нервно метался по комнате, от волнения начав разговаривать с жутким акцентом, а то и вовсе переходя на арабский, которого Швецов не понимал, за исключением нескольких давно услышанных фраз. В прочем, подумал Алексей, наблюдая за переполняемым эмоциями арабом, возможно, все это было лишь умело сыгранным спектаклем. Еще в Афганистане президент России, тогда носивший погоны, понял, что уроженцы Востока точно не страдают от недостатка артистизма и к тому же отлично владеют собой.

– Основатели ОПЕК почти единодушны в готовности признать вашу страну равноправным партнером, – не дожидаясь ответного слова русского президента, продолжал тем временем разгоряченный Мохаммед Аль Хазри. – Это естественный, вполне логичный шаг, ведь Россия занимает одно из ведущих мест в мире по запасам нефти и газа, а с учетом некоторых, быть может, излишне смелых, прогнозов, она является обладателем крупнейших на всей планете запасов органического топлива. И это естественным образом сближает наши страны, делая нас партнерами.

– Возможно, у нас действительно есть общие интересы, – согласился Швецов. – Но зачем нам вступать в вашу организацию, ваше высочество? Не скрою, предложение довольно смелое и лестное для нас, но ведь став равноправным участником ОПЕК, мы одновременно будем исполнять и некоторые обязанности пред партнерами, в частности, ограничивая объем добычи и экспорта нефти для стабилизации цен на мировом рынке "черного золота". Сейчас, когда Россия в значительной степени еще зависит именно от конъюнктуры мирового рынка нефти, такой шаг для нас будет означать огромные финансовые потери. И вы должны понимать, что как глава государства, я никогда умышленно не приму те решения, которые могут хотя бы теоретически причинить ущерб своему народу. Думаю, это вполне естественно, и доступно для всех.

– То есть, уважаемый господин Швецов, вы отказываетесь от нашего предложения, – Аль Хазри взглянул на русского президента, буквально пронзая его своим взором. – Я правильно вас понял?

– Я еще не принял окончательного решения, Ваш высочество, – покачал головой Швецов. – Просто пока вы не смогли меня убедить в важности своего щедрого, хотя и несколько странного, приглашения. Зачем мне нужно связывать свою страну какими бы то ни было обязательствами перед вашей организацией?