Текст книги "День помощи (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 71 страниц)

Глава 4
Небо и земля

Париж, Франция – Москва, Россия – Штутгарт, ФРГ – Ханкала, Чечня, Россия – Кольский полуостров, Россия

12-13 мая

– Не нужно уступать без боя, – уверенно произнес Швецов, исподлобья уставившись в висящий на стене монитор. – Они считают, что мы одумаемся, испугавшись портить отношения с половиной Европы, а я полагаю, одуматься должны они, вспомнив, что через неделю вовсе лишатся нашего газа. Когда встанут их заводы и электростанции, тогда и посмотрим, чья возьмет.

Алексей хищно усмехнулся, вспомнив панику, охватившую европейцев несколько лет назад, когда украинцы, желая привлечь внимание к своей маленькой, но гордой стране, отказались пропуска транзитом русский газ. Правда, и тогда все обвинения европейцев почему-то были адресованы Москве.

Президент России находился над кавказским хребтом, на борту своего лайнера, уносившего главу государства прочь от турецкой столицы. Известие о том, что переговоры Захарова с европейцами завершились неудачей, застало Алексея в аэропорту, и, едва аэробус оторвался от земли, он немедленно приказал начать видеоконференцию с главой "Росэнергии", также соединившись и с премьер-министром. Швецов хотел с пользой распорядиться временем, которое так и так пришлось бы затратить на перелет в Россию.

Вести из Германии не были радужными, но Алексей все равно не переставал верить в успех. В любом случае теперь отступать было нельзя, чтобы не потерять лицо окончательно. Но для отставного полковника было не в новинку сражаться до конца, даже без надежды на победу.

– Нужно ли такое упорство, Алексей Игоревич? – Аркадий Самойлов, находившийся в Москве, и видимый президентом на втором мониторе, как всегда, осторожничал. – Мало кто на Западе сочтет наше поведение нормальным. Условия контракта были обсуждены, и нам не стоит столь резко и неожиданно требовать их изменения. Я думаю, Вадим Георгиевич должен на следующей встрече с нашими покупателями снять предъявленные им требования и быстро подписать документы.

Вадим Захаров быстро, буквально в трех словах, описал сложившуюся ситуацию, добавив собственные впечатления к направленному одновременно в Москву и Анкару, где был в тот момент президент России, отчету. Это заняло считанные минуты, а вот обсуждение обстановки и принятие решения оказалось делом не быстрым.

– Я очень рад, Алексей Игоревич, что вы сумели сдержать свою гордость, согласившись принять предложение американского президента, – продолжал премьер-министр, словно не замечая, как морщится при его словах Швецов. – Не стоит ли и сейчас проявить благоразумие, пока забыв про великодержавные амбиции? Таким путем уважение к своей стране все равно заработать крайне сложно, если выражаться предельно мягко.

– Мы продаем им свое достояние, то, что принадлежит не мне и не вам, а всему нашем народу, каждому, кто живет на русской земле, – жестко возразил Швецов, которого осторожность премьера начала раздражать. – А те доллары и евро, что дадут нам взамен европейцы, не помогут ни обогреть дома этих людей, ни накормить их. Технологии, которые мы хотим получить, останутся и у их нынешних обладателей, газ же, который мы перекачаем в Европу, конечен. Они ничего не лишатся, предав нам некоторые лицензии, тем более, я действительно не хочу создавать конкуренцию европейским производителям, благо и на внутреннем рынке страны существует дефицит очень и очень многого. Нет, нужно стоять на своем, и тогда европейцы быстро пойдут на попятную. Они знают, чем им грозит прекращение поставок газа, особенно сейчас, когда арабы, не довольствуясь одними американцами, могут ввести эмбарго и против их союзников.

– Это самый настоящий шантаж, – заметил Самойлов. – И мы будем выглядеть перед лицом мирового сообщества не лучшим образом.

– Нас и так не считают равными партнерами, разве вы еще не поняли, Аркадий Петрович? – удивленно усмехнулся президент. – Нашему имиджу ситуация с поставками газа не угрожает, просто иностранцы убедятся в том, что мы именно такие, какими нас представляют. И мне плевать на общественное мнение. Если уж приходится чего-то лишать своих сограждан, то нужно компенсировать им это. Короче, Вадим, – обратился Швецов к слушавшему перепалку президента и премьер-министра Захарову, – действуй, как решили в Москве. Они отступят, я уверен, никуда не денутся. Я знаю, каким жестким ты можешь быть, если нужно, – Алексей ухмыльнулся, вспомнив что-то из прошлого, – так уж постарайся сейчас.

Расставшись с президентом США, Алексей не сразу покинул Турцию. Воспользовавшись случаем, он встретился затем с премьер-министром и президентом этой страны, обсудив некоторые малозначительные вопросы. Фактически, это была уже часть церемониала, отнявшая, однако немало времени. И потому, когда самолет Швецова еще только пролетал над пронзающими облака пиками Кавказских гор, Джозеф Мердок в Версале уже встречался с президентом Франции и председателем Евросовета. И одной из важнейших тем этой встречи стала ситуация с русским газом, в которой европейцы надеялись на поддержку своего могущественного союзника.

– Не думаю, Жак, что необходимо разговаривать с русскими в таком тоне, – Мердок, грея в руке фужер красного вина, говорил нарочито неторопливо, расслабленно. Встреча с французским лидером происходила в неформальной обстановке, без прессы и вообще без посторонних, кроме переводчика. – Я уверен, с их правительством можно договориться, можно найти компромисс. Со Швецовым я встречался менее суток назад, и он произвел на меня впечатление здравомыслящего человека, с которым можно иметь дело.

– Но Захаров, глава "Росэнегрии", действует как раз по приказу того же Швецова, – вместо президента Франции Жака Сарти ответил глава Евросовета. Алехандро Лопес, несмотря на способствующую расслаблению обстановку, был нервным, двигался резко, словно торопился куда-то, и в разговоре едва не срывался на крик. – Эта фирма, государственная корпорация, стала монополистом на рынке газа, в ее руках, в руках Захарова – не только добывающие мощности, но и все трубопроводы. И это человек Швецова, его помощник, правая рука.

Правый глаз Лопеса при этих словах начал заметно подергиваться, на что Мердок только неодобрительно покачал головой. За годы работы адвокатом, когда выступать в суде приходилось едва ли не каждый день, американский президент научился скрывать истинные эмоции, став незаурядным актером, и потому отрицательно относился к людям, таким мастерством не обладающим.

– Поймите, русские открыто пригрозили нам прекратить поставки газа через неделю, и они могут это сделать, Джозеф, – французский президент держался спокойнее, но и он не всегда мог скрыть волнение, пока еще не переросшее в панику. – Они шантажируют нас, ничего не стесняясь, поскольку понимают, что в условиях объявленного арабами нефтяного эмбарго в плане топлива мы зависим сейчас от Москвы больше, чем когда-либо. И русские пользуются этим, нагло вымогая у нас технологии, чтобы потом, совместив эти технологии со своими огромными ресурсами, материальными и трудовыми, завалить мировой рынок нашей же продукций, только с надписью "Сделано в России". Их рабочие готовы трудиться за копейки, как делают это уже много лет, и они смогут достичь колоссальных объемов производства, при этом, поддерживая низкую себестоимость, что нам нечего и думать тягаться с ними.

– Но они же уверили вас, что не станут захватывать принадлежащие европейским компаниям рынки? – уточнил Мердок. – Я думаю, им действительно нужно пока насытить свой внутренний рынок качественной продукцией, и едва ли ваши концерны должны беспокоиться насчет конкуренции со стороны русских.

– Мы им не верим, – отрезал Лопес. – Не верим никому и ни в чем. Эти русские не знают, что такое честь, для них нет ничего важнее собственной выгоды, и с теми, кто кажется им слабым, они не станут церемониться.

– Право, вы сгущаете краски, Алехандро, – покачал головой Джозеф Мердок. – Всегда можно договориться, это факт. Только нужно приложить немалые усилия и, главное, найти нужные слова.

Президент США кожей ощущал сгущавшееся напряжение. Его собеседники были изрядно напуганы, причем не столько русскими, сколько собственными фантазиями. Мердок назидательно воздел палец, указывая им куда-то в потолок:

– Более того, сейчас, в условиях едва ли не открытого противостояния с половиной арабского мира крайне невыгодно ссориться еще и с русскими. Я понимаю, вы надеетесь на нашу поддержку, и я, конечно, не оставлю вас в такой ситуации. Я созвонюсь со Швецовым, попытаюсь его уговорить не горячиться сейчас, но на большее едва ли вам стоит сейчас рассчитывать.

– То есть мы должны делать все, чего бы ни пожелали русские, лишь бы не поссориться с ними? – вскинулся Лопес, даже не пытавшийся справиться с гневом. – Мы, кажется, стали разменной картой не только для русских, но и для вас, господин Мердок.

– Джозеф, мы прежде всегда следовали союзническому долгу, – Сарти говорил подчеркнуто спокойно, глядя в глаза своему собеседнику, хотя это и не считалось соответствующим этикету. Француз старался быть убедительным, словно играя вместе с главой Евросовета на контрастах. – И Франция, и другие европейские государства поддержали вас в вашей борьбе с терроризмом, хотя ни в Париже, ни в Лондоне смертники на самолетах не врезались в дома. Мы послали войска в Ирак, отправили их в Афганистан, и немало наших солдат там погибло. Между прочим, арабы грозят вести эмбарго и против нас, против ваших союзников, а ведь мы очень сильно зависим от нефти Персидского залива. А виной тому ваше пренебрежение к любому противнику, будь то Иран или кто еще. Мы вынуждены расплачиваться за то, что вы упиваетесь своей силой. Теперь же вы оставляете нас в одиночестве, перед лицом непредсказуемых и беспринципных русских. Мне печально видеть такое пренебрежение к нашим проблемам с вашей стороны.

– Мы никого не предаем, – возразил Мердок. – Просто сейчас не лучший момент, чтобы портить отношения со всеми, с кем только можно. Арабы снимут эмбарго, как только мы начнем вывод войск из Ирака. Кое-что уже сделано, например, Персидский залив в течение ближайших дней покинет большая часть наших кораблей, но Эр-Рияду этого мало. Что ж, мы начнем вывод своих подразделений, и арабам некуда будет деваться. Я уже дал распоряжение своему министру обороны, и сейчас прибывшие в Европу из Ирака для участия в маневрах войска готовятся к отправке в Соединенные Штаты, вместо того, чтобы вернуться в прежний район дислокации. Мы выполняем условия соглашения, и саудовцы тоже вынуждены будут исполнить свои обязательства, в скором времени отменив эмбарго. После этого мы общими усилиями заставим русских держаться в рамках приличий. Правда, – усмехнулся американский президент, – грозить им экономическими санкциями все же несколько опрометчиво. Это все же мировая держава, и к России следует относиться хотя бы с подобием уважения. Насчет шантажа, господа, я уверен, что это только угроза. Они не пойдут на это, не перекроют трубу, ведь иначе все мировое сообщество окажется против них. – Президент США был уверен в себе, бодр и весел: – не сомневаюсь, господа, мы сможем разрешить этот кризис в самом скором времени.

И все же спокойствие американского президента было лишь спектаклем, хорошо, без перегибов, поставленным, но не более того. И потому, кое-как сумев утешить европейцев, не на шутку взволнованных, он сам вынужден был искать поддержки и утешения.

Вызов застал Энтони Флипса в Госдепартаменте, во время одного из многочисленных совещаний. Ария всегда вступает в дело в последний момент, пытаясь исправить все, что испортили дипломаты, а потому обычно у тружеников внешнеполитического ведомства всех рангов хватает забот. Но звонок от самого президента был не тем, от чего можно отмахнуться.

– Я возмущен и удивлен, – с напором произнес Джозеф Мердок, едва услышав голос своего подчиненного. – В те самые минуты, когда русский президент уверял меня в своем миролюбии и желании играть по правилам, его эмиссары занимались банальным вымогательством. Это лицемерие, подлость!

Флипс тоже ощутил беспокойство. Сторонник честной игры, всегда верный своему слову – а это очень не просто в мире большой политики, – Мердок был искренне возмущен и мог наделать много дел.

– Возможно, это просто ошибка, а наши союзники слишком эмоционально отнеслись к предложениям русских, – осторожно предположил Энтони Флипс. – Нужно все внимательно проанализировать, рассмотреть проблему с разных ракурсов…

– К дьяволу, – оборвал главу Госдепа президент. – Этот Швецов нечестно играет. Я заставлю его держаться в рамках, черт побери! Мы должны подрежать наших союзников не только словом, но и делом!

Энтони Флипс едва слышно вздохнул. Чтобы успокоить Мердока, ему придется потратить массу усилий, но только в том случае, если в игру не вмешается "партия войны". При воспоминании и Бейле, Бейкерсе и им подобных, глава Госдепартамента невольно стиснул кулаки. Да, с ними он был готов биться всерьез.

Пока же сильные мира сего вели долгие и напряженные беседы со своими помощниками и союзниками, думая, как защитить Европу от русского произвола, или же, напротив, намереваясь поставить ее на колени как можно быстрее, в мире происходили разные события. Они не были связаны между собой, и люди, находящиеся в самых разных уголках евразийского материка, даже не знали о большинстве этих событий.

В то время, например, когда американский президент вел непринужденный светский разговор со своим французским коллегой, начальник грузового терминала аэропорта Шереметьево, ничего не зная о происходящем в высших эшелонах власти, принимал нежданных гостей. Сейчас, находясь в своем кабинете, он ощущал себя гостем здесь, столь уверенно и властно держались ввалившиеся в святая святых, кабинет босса, люди.

– Прежде всего, наш разговор совершенно секретен, – невысокий мужчина в строгом костюме, пронзавший сидящего перед ним начальника аэропорта колючим взглядом, протянул увенчанный российским гербом лист бумаги: – Ни одно слово не должно выйти за пределы этого кабинета без согласования с нами или с директором ФСБ. Вот документ, подтверждающий наши полномочия.

Под тяжелыми взглядами двух человек Сергей Павлов бегло прочитал бумагу, снабженную кучей подписей и полустершихся печатей, из которой действительно следовало, что некий полковник ФСБ Крюков имеет весьма широкие полномочия, и он, Павлов, обязан выполнять его распоряжения.

– Итак, у вас на складе находятся два контейнера, предназначенные для отправки в Мурманск, верно? – сухо произнес напарник Крюкова, ни имя, ни звание которого Павлов не запомнил, не успев толком рассмотреть предъявленное удостоверение. – Маркировочные номера 15Ж1 и 15Ж2.

– Да, должны быть такие контейнеры, – согласился Павлов. Два наглухо запакованных ящика прибыли из далекого Екатеринбурга и сейчас на взлетной полосе стоял приземлившийся здесь пару часов назад Ан-12 из Мурманска, возле которого скучали люди в черной морской форме. – Их скоро должны погрузить на самолет. Это же…

– Да, это они самые, – оборвал Павлова полковник. – Так вот, в Мурманск они не полетят, – процедил Крюков, взглядом буквально придавливавший начальника терминала к креслу. – Вы распорядитесь, чтобы их погрузили на борт, который должен вылететь в Исфахан через шесть часов.

– Как я это сделаю? – пожал плечами Павлов. – У них же накладные на руках. Что я скажу сопровождающим груз? Это не барахло какое-то, а секретный груз!

Сотрудники контрразведки, ведомства, ранее нечасто удостаивавшего хозяйство Павлова своим вниманием, кроме, разве что, плановых операций по предупреждению терроризма, насмешливо переглянулись, чуть заметно кивнув друг другу. Вообще эти люди вели себя излишне нагло, так, что, услышав, из какой они конторы, начальник терминала даже ни на мгновение не задумался о том, что можно перезвонить туда, благо телефонный номер ему был известен, уточнив, те ли это люди, за кого себя выдают. Но Павлов, обычный мелкий чиновник, спасовал перед уверенностью и хладнокровием людей, выглядевших и действовавших как настоящие разведчики из дешевых фильмов.

– Да, вы правы, груз не простой, и прибывшие из Мурманска люди несут за него особую ответственность. Поэтому необходимо поменять маркировку на контейнерах, – спокойно произнес напарник Крюкова. – В Мурманск же отправьте любые контейнеры с исфаханского рейса. Проблем у вас не будет, все это санкционировано на самом высоком уровне, – уверенно добавил чекист. – По прибытии на Кольский полуостров сопровождающим груз разъяснят, почему они привезли не то, за чем отправились. Просто ситуация такова, что огласки быть не должно. Вы же должны хотя бы новости по телевизору смотреть?

– Все это очень странно, – замялся Павлов. – Я даже не знаю…

Павлов ощущал смутное беспокойство, найдя в себе силы даже спорить с невозмутимыми и самоуверенными чекистами. Через него ежедневно проходили самые разные грузы, в том числе и предназначенные военным, хотя чаще они пользовались собственными аэродромами, где и охрана была соответствующая, и порядки построже. Груз, о котором шла сейчас речь, был как раз из той, особой категории, и больше всего Сергей просто хотел сдать его с рук на руки прибывшим с севера морякам, избавившись, наконец, от груза ответственности.

– Вам и не нужно ничего знать. Просто выполняйте наши распоряжения, Сергей Иванович, – зло бросил Крюков, начинавший терять терпение. – Это вопрос, касающийся национальной безопасности, и вам не стоит об этом думать слишком много. За последствия не беспокойтесь, это мы берем на себя.

– Ну, хорошо, – засуетился начальник терминала. – Конечно, национальная безопасность, я понимаю. Я сейчас же дам отмашку моим людям на складе, пусть поменяют маркировку.

– Зачем? – вскинул брови напарник Крюков. – Мы же вам сказали – никакой огласки. Проводите меня на склад, я сам все сделаю. Главное, чтобы рядом не было посторонних глаз.

– А вы, пожалуйста, распишитесь здесь, – протянул через стол Павлову какой-то листок полковник. – Расписка о неразглашении, понимаете ли. Все должно быть по правилам, верно?

Павлов, подписав предложенный документ и даже толком его не прочитав, покорно двинулся на склад, где ожидали погрузки предназначенные для отправки на Северный флот контейнеры, сопровождаемый безымянным помощником полковника Крюкова.

Начальник грузового терминала не знал, что спустя пару часов в Лэнгли примут отчет от агента, известного большинству сотрудников Центрального разведывательного управления как «Центурион», и Натан Бейл, о существовании которого Павлов, разумеется, тоже не знал, с удовлетворением подумает, что операция «Матрешка» прошла успешно. Глобальная сеть способна скрыть все следы, и потому никто – кроме посвященных, коих были единицы – не обратил внимания на затерявшееся в гуще мировой паутины Интернета сообщение, пустяк, ничего не значащий. И значащий очень многое для тех, кто провел в ожидании несколько часов.

– Готово, сэр, – доложил Бейлу агент, отвечавший за "русский" отдел Управления. – Полный успех!

– Великолепно, – кивнул заместитель главы ЦРУ. – Великолепно. Буря разразится очень скоро.

– Исполнители, сэр, – напомнил координатор. – Что с ними? В расход?

Разведчик, отдавший всю жизнь тайной войне, знал – разбрасываться такими высокопоставленными "кротами", имеющими доступ к государственным тайнам, не рационально. Но эти люди знали слишком много. Пусть их не посвятили во все подробности, русские тоже были разведчиками, и могли догадаться о скрытых деталях. И, попав в руки контрразведки, своих же коллег, могли, как на духу выложить и эти самые догадки, и то, что им было известно в точности, сделав это даже против собственной воли – российские спецслужбы не хуже других умели развязывать языки любым упрямцам.

– Не стоит, – покачал головой Натан Бейл. – Эти парни еще не исчерпали свои возможности. К тому же нам нужно всего пару дней, а затем всем станет не до распутывания интриг.

Об этом коротком разговоре начальнику грузового терминала Шереметьево не станет известно никогда. И тем более, откуда было бы знать Сергею Павлову о том, что эта операция, смысл которой был известен из всех посвященных в ее детали американских разведчиков только Бейлу, является лишь малой часть громадного по своему масштабу замысла, известного считанным людям во всех Соединенных Штатах, как Иерихон.

А человек, представившийся Павлову, как полковник Крюков, провожая взглядом своего напарника, мысленно уже пересчитывал обещанный гонорар. Он тоже не был в курсе происходящего, решив, что просто участвует в хищении военного имущества. Что ж, такое нынче в Росси случалось сплошь и рядом. Пропадало все, начиная от толовых шашек, которыми глушили рыбу браконьеры, и до переносных зенитно-ракетных комплексов, из которых потом в Чечне боевики бивали русские же самолеты. Кто мог дать запрошенную бизнесменами в погонах цену, имел все шансы получить без особых проблем даже танк. И то, что танки еще не воровали с армейских складов и военных баз, было вызвано лишь громоздкостью и специфичностью такого товара, который, в отличие от взрывчатки и автоматов, мало кто смог бы применить по назначению.

Присвоивший себе звание полковника человек действительно был сотрудником контрразведки, и сейчас он действовал не по своей воле, а выполняя просьбу своего начальника, снабдившего его целым набором документов, в числе которых было и фальшивое удостоверение отменного качества. Это было странно, но желание заработать оказалось сильнее, правда не знал незадачливый чекист, что жить ему осталось считанные часы, и обещанные деньги, немалую, кстати, сумму, потратить он просто не успеет. Те, кто планировал операцию "Матрешка", позаботились о том, чтобы обрубить все хвосты, делая это пусть и грубо, но эффективно, тем более, сохранить конспирацию требовалось на считанные дни, а потом русской разведке станет не до мелочей.

Пока же фальшивый полковник пытался заработать на жизнь, помогая воровать флотское имущество, через несколько границ от Москвы, в баварском Штутгарте доблестные американские солдаты, успешно проведшие военные маневры, спешили потратить честно заработанные доллары. Второй день в барах и клубах города, прежде тихого и сосредоточенного, как его обитатели, было не протолкнуться от людей в военной форме, отрывавшихся, что называется, на всю катушку. Полиция старалась держаться от этих парней подальше, а вышибалы в увеселительных заведениях, которым по долгу службы было положено следить за всем происходящим, старались не вмешиваться в возникавшие то тут, то там драки, зная, что бравые американцы быстро разберутся с любыми задирами, а встревать себе дороже.

– Пиво, пожалуйста, – официантка, высокая блондинка, наверняка не натуральная, с неподражаемой грацией опустила на столик перед тремя американскими офицерами поднос, на котором красовались полулитровые пивные кружки. Девушка улыбнулась гостям, демонстрируя белоснежные зубы, и американцы вежливо улыбнулись в ответ.

– Благодарю, – кивнул темнокожий мужчина, оценивающим взглядом окинув фигуру официантки, и убедившись, что ничего лишнего в ней нет, все именно то, что и может привлечь молодого здорового мужчину, последние полмесяца не вылезавшего из-под брони. – Посидишь с нами, крошка?

Девушка профессионально улыбнулась ничего не выражающей улыбкой, что-то прощебетав в ответ и растворившись в колышущейся в такт музыке толпе, сопровождаемая голодными взглядами людей в мундирах.

Офицера, на погонах которого красовалась единственная звезда, звали Элайджей Хоупом. Он был бригадным генералом Армии США, и командовал при этом Третьим бронекавалерийским полком, не считая такую должность чем-то унижающим его достоинства, скорее, наоборот.

Генерал Хоуп, явившийся в заведение под названием "Электрик" в сопровождении нескольких своих офицеров, окинул взглядом озаренный лучами цветных прожектором, метавшихся по стенам, зал, забитый до отказа нервно дергающимися под музыку людьми. Сам командир устроился в стороне от общего веселья, на опоясывавшей зал на уровне второго этажа галерее, и отсюда мог наблюдать, как веселятся его бойцы. Действительно, сегодня в клубе большая часть мужчин, за исключением, пожалуй, местной службы безопасности, носила форму американской армии. Горстку местных, каких-то панков или кого-то в этом роде, бойцы Хоупа выгнали еще до его появления, теперь полностью завладев вниманием местных красавиц, которые, похоже, были не против провести время с мужественными солдатами.

– Да, местные шлюхи, пожалуй, озолотятся, – со смешком произнес начальник штаба полка, тоже наблюдавший за бьющейся, точно в конвульсиях, под грохочущую музыку толпой. – Наши парни не жалеют денег, так долго не видя женщин. Спиртное их явно интересует намного меньше. И правильно, – осклабился он. – На что ты сгодишься в койке после бутылки виски! Правда, боюсь, добропорядочным немкам потом придется взять отпуск, чтобы снова привести себя в товарный вид.

– Верно, – кивнул третий офицер. – Наши ребята в бою не щадят врага, а сейчас не станут щадить своих подруг. И, черт побери, я их прекрасно понимаю. Молодость проходит, жизнь солдата ему не принадлежит, и если придется завтра отправиться в Ирак или еще в какую дыру, то хоть сохранив приятные воспоминания об этой ночи.

Генерал Хоуп только кивнул, отхлебнув оказавшегося превосходным пива, соглашаясь со своими подчиненными. Его полк был особым подразделением. Третий бронекавалерийский являлся частью Восемнадцатого воздушно-десантного корпуса Армии США, элитного соединения, без которого не обходилась ни одна война с участием американцев за последние три десятилетия. Это было, по сути, разведывательное подразделение корпуса, способное вести все виды боя, одинаково эффективное и в наступлении и в обороне. В бою полк должен был первым встречать врага, ведя разведку, находясь на острие атаки или выполняя глубокие рейды по тылам противника. И его бойцы, Элайджа Хоуп в этом не сомневался ни на мгновение, выполнят любую задачу, которую поставит командование, сделав все в лучшем виде, разгромив любого противника, благо для этого полк имел все необходимое. Они были отлично вооружены, все получили превосходную подготовку, и на завершившихся только что учениях еще раз продемонстрировали свои качества. А, значит, сейчас эти парни имели право отдохнуть, забыв каждодневную муштру и казарменный быт, взяв все от этой жизни.

Генерал, все время учений деливший тяготы и невзгоды военной службы со своими бойцами, и сам был бы не против напиться, а еще лучше, уединиться с какой-нибудь сговорчивой немкой, благо отказать доблестному офицеру едва ли решилась хотя бы одна из тех девиц, что сегодня заполнили зал. Но этого удовольствия он был лишен, ведь звезды на погонах означали определенный статус, и терять его на глазах сотен собственных солдат и офицеров не стоило. Правда, очень хотелось.

Терзания Хоупа прервало появление лейтенанта из его полка, с трудом пробившегося сквозь как будто пульсирующую толпу. Не все солдаты получил увольнение сегодня, и этот молодой латинос был в их числе. Тем страннее было видеть штабного офицера, которому полагалось сейчас быть в расположении полка, в этом клубе

– Генерал, сэр, – лейтенант вытянулся по стойке смирно. Его поведение в наполненном танцующими под грохот электронной музыки людьми выглядело немного странным, но Хоуп не обратил на это внимания, догадавшись, что его не стали бы разыскивать по пустякам. – Приказ из Вашингтона, сэр! Полку в течение шести часов предписано погрузиться в эшелоны. Нас перебрасывают в Грецию.

– Какого черта, офицер, – не сдержался Хоуп. – Неужели нельзя было подождать с этим до утра?

– Генерал, сэр, – взволнованно воскликнул лейтенант. – Объявлена "оранжевая" готовность!

– Похоже, для нас намечается работенка, – заметил начальник штаба. – Иначе с чего бы штабные крысы в Пентагоне так суетились. – Себя, разумеется, полковник к штабным крысам не относил, на что имел полное право. В Ираке нет разницы, где именно ты находишься, когда какой-нибудь обкурившийся гашиша фанатик подрывает себя, и офицеры, служившие в штабах, становились жертвами смертников и просто атак террористов чаще, чем те, кто патрулировали городские кварталы. – Отдых, думаю, закончен, – без особого энтузиазма добавил офицер.

– Да, скорее всего, так и есть, – согласился Хоуп. Бригадного генерала тоже неожиданно охватило волнение – на его памяти прежде ни разу американские войска не приводились в боевую готовность второй степени, от которой, по сути, оставалось всего ничего до объявления войны, и это не могло не настораживать. – И куда же нас пошлют, мистер Роско, по-вашему?

– Ну, первым делом на ум приходит Иран, но непонятно, при чем тут Греция, – начал размышлять вслух начальник штаба. – Хотя, возможно, оттуда нас перебросят в Турцию, а там уж и до Ирана рукой подать.

– Неважно, – отмахнулся генерал, которому сейчас не хотелось ломать голову над происходящим. – Погрузку начнем, как только кончится увольнение. Пусть наши парни попляшут еще немного. Если скоро им предстоит оказаться невесть где, рискуя получить пулю от сумасшедших арабов, то пускай хоть отдохнут перед этим как следует.

Полчаса дал генерал Хоуп своим солдатам, всего полчаса, чтобы насладиться отдыхом, потягивая пиво и лаская готовых на все девушек, обрадованных вниманием бравых американских солдат. А затем танцевальный зал огласил усиленный динамиками голос командира полка:

– Бойцам Третьего бронекавалерийского полка прибыть в расположение подразделения немедленно!

Голос Хоупа, благодаря акустической системе получивший некий металлический оттенок, заставил дергающихся в такт музыке мужчин, большая часть которых была не вполне трезва, вздрогнуть, замерев неподвижно и лихорадочно при этом соображая, не мерещится ли им все.

– Увольнение закончено, джентльмены, – Хоуп не умолкал, и постепенно до каждого его солдата дошло, что все же они слышат своего командира наяву. – Всем прибыть в расположение полка в течение часа. Для нашего полка нашлось более подходящее дело, чем громить ночные клубы, господа!

А спустя два часа похмельные, еще не отошедшие от атмосферы переполненного ночного клуба солдаты, подгоняемые не менее похмельными сержантами, уже начали погрузку в вагоны. Взрезывая дизелями, медленно вползали на открытее платформы бронемашины "Бредли". Кажущиеся громадными угловатые танки "Абрамс", управляемые виртуозами-водителями, маневрируя буквально на считанных квадратных футах, лязгая гусеницами, тоже занимали отведенные им платформы, а за ними следовали грузовики и многочисленные "Хаммер". Полк, сложный организм, состоящий из тысяч клеток-солдат, готовился одним броском оказаться на другом конце Европы, откуда путь его, как принято выражаться, лежал в неизвестность.