Текст книги "День помощи (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 71 страниц)

– Товарищ адмирал, – начальник штаба отдал честь Макарову, четко, как на параде. – Товарищ адмирал, получен приказ об отмене боевой готовности. Всем кораблям и подводным лодкам приказано вернуться на базы. Также приказано прекратить все полеты разведывательной авиации над акваторией Норвежского моря.

– Кто отдал такой приказ? – у Макарова вдруг возникли сомнения в том, что Верховный главнокомандующий внезапно резко поменял свою политику, испугавшись американцев.

– Приказ подписан исполняющим обязанности президента Самойловым, – ответил Сергеев. – Швецов болен, и премьер-министр принял на себя его полномочия буквально пару часов назад. Даже еще не было никаких сообщений в средствах массовой информации.

– А американцы тоже отвели свои корабли от наших границ?

Адмирал почувствовал, что происходит что-то не то. Неожиданный приказ, свалившийся, как гром средь ясного неба, явно был ошибочным. Возможно, в далекой Москве из-за кремлевских стен просто не были видны приблизившиеся к русским берегам американские ударные авианосцы, палубная авиация которых теоретически уже могла атаковать цели в западной части Кольского полуострова.

– Никак нет, – начальник штаба, разумеется, владел всей собранной разведкой информацией. – Их авианосные группы остаются на прежних позициях. Палубная авиация выполняет довольно интенсивные полеты, в том числе и для сопровождения наших разведывательных самолетов.

– Ясно, – коротко кивнул Макаров.

Командующий мог многое сказать. Адмирал мог бы добавить еще, что отдавать такой приказ, когда в нескольких сотнях километров от российских берегов находится огромный американский флот, десятки боевых кораблей, сотни крылатых ракет и реактивных истребителей, мог только идиот или… предатель. В тот момент, когда знать каждый шаг американцев, занявших такую хорошую позицию для удара, было буквально жизненно необходимо, кто-то по недомыслию или намеренно, что было хуже всего, даже запретил применять разведывательную авиацию, единственное средство, позволяющее вовремя узнать об опасности, ведь нормальных спутников в распоряжении моряков, вообще в распоряжении российских военных, было так мало.

Адмирал Макаров мог бы высказать все это своему начальнику штаба, еще меньше, чем сам командующий флотом, причастному к этому глупому, совершенно невозможному сейчас приказу, но вместо этого лишь потребовал:

– Срочно соедините меня с командующим военно-морским флотом!

Федора Голубева звонок из Мурманска застал в Главном штабе ВМФ. Слишком много всего случилось за последние дни, и командующий военно-морским флотом России намеревался, наконец, когда опасность вроде бы миновала, и война уже не казалась такой вероятной, отдохнуть от забот.

– Товарищ адмирал флота, – Макаров старался держаться спокойно, не давать воли эмоциям, хотя получалось это не очень хорошо. – Вам известна обстановка в Норвежском море? Четыре авианосные ударные группы уже развернуты вдоль морских границ России, еще одно соединение во главе с "Энтерпрайзом" присоединится к ним через считанные часы. Я не могу выполнить приказ об отмене боевой готовности. Множество наших военных баз, просто городов уже находится в пределах досягаемости американских "Томагавков", и только присутствие в море наших кораблей и, особенно, подводных лодок может сдержать американцев от необдуманных действий.

– Вы что, всерьез верите в возможность войны между нами и Штатами, адмирал? – удивился Голубев, чувствуя, как наваливается на него усталость. После сообщения о болезни Швецова, неофициального, не оглашенного публично, адмирал уже перестал понимать, что происходит в высших политических кругах, но его работа была проще. – Чего вы опасаетесь, провокаций?

– Я опасаюсь вторжения, товарищ командующий, – неожиданно резко бросил в ответ Макаров. – Свыше полусотни боевых кораблей, не менее десятка многоцелевых атомных субмарин, это не та вещь, на которую можно не обращать внимание. Я не знаю, что намерены предпринять американцы, но мы просто не имеем права сейчас оставлять их без присмотра.

– Бросьте, – попытался успокоить Макарова главнокомандующий, мечтавший только о том, чтобы поскорее покинуть свой кабинет. – Война с американцами, право, это же смешно! Мы же ядерная держава, как и Соединенные Штаты. Любые разногласия, любой, даже самый мелкий конфликт, могут привести к ядерной войне, и это в Пентагоне и Белом Доме понимают не хуже нас. Это просто демонстрация силы, не более того. Американцы скоро тоже уберутся от наших берегов, я уверен. Вы получили приказ, адмирал? Ну так и выполняйте его, и это будет большее, что вы можете сейчас сделать для сохранения безопасности нашей страны.

– Товарищ адмирал флота, я отказываюсь выполнять такой приказ, – решительно заявил Макаров. – Это прямая угроза России, и я не готов идти на такой риск.

– Вы знаете, чем может обернуться невыполнение приказа, – Голубев не спрашивал, но утверждал. – Неважно, что вы адмирал, закон един для всех.

– Приказ о приведении вверенного мне флота в максимальную боевую готовность был отдан Швецовым, и им же может быть отменен, – отрезал Макаров, понимая, что может лишиться погон. Он понимал, какая угроза заключена в четырех американских авианосцах и полутора десятках атомных субмарин, и решил, что это важнее погон одного человека. – Я требую подтверждения от действующего президента России, в противном случае мои корабли останутся в море, пока оттуда не уйдут американцы.

Как и предполагал Макаров, разговор с главнокомандующим военно-морскими силами ни к чему не привел. Адмирал понимал, что, отказываясь исполнять приказ, он становится военным преступником, рискуя, по меньшей мере, погонами, но иначе поступить командующий Северным флотом не мог.

– Радио всем кораблям, – требовательно обратился адмирал к застывшему на пороге адъютанту. – Приказываю стратегическим ракетоносцам, находящимся на боевом дежурстве, оставить позиции и немедленно возвращаться в свои базы. Остальным силам флота передать приказ о сохранении повышенной боевой готовности вплоть до особого распоряжения из штаба, от меня лично.

Макаров ни на миг не позволил эмоциям взять верх над логикой. Ракетные подлодки будут в большей безопасности в своих гаванях, тем более, он все равно не имеет права отдавать приказы о применении ядерного оружия. Ну а для того, чтобы сдержать силы американцев, должно хватить и всего остального – авианосец, пара ракетных крейсеров, эсминцы да в придачу целая флотилия подводных лодок, в том числе и тех, с крылатыми ракетами, это не так уж и мало. Как бы то ни было, большего в его распоряжении нет и не будет.

– Установить круглосуточное, непрерывное сопровождение американских кораблей, – бесстрастно чеканил фразы адмирал Макаров. – В случае нарушения судами, самолетами, вертолетами или подводными лодками государственной границы, вторжения в территориальные воды или воздушное пространство России или любых агрессивных действий, направленных против наших кораблей, открывать огонь на поражение. Разрешаю применение оружия, под мою ответственность. Считать все прочие приказы, откуда бы они ни поступали, дезинформацией.

Офицер смотрел на своего командующего, и в глазах его, в изменившемся выражении лица был виден страх. Что-то происходило, что-то, чего этот молодой капитан-лейтенант не мог понять, но что уже напугало его до дрожи. Такие приказы не отдавались от скуки, а это означало, что океан в любую секунду, начиная с этого самого мгновения, мог обратиться морем огня.

– Приказ понятен? – Макаров исподлобья взглянул на адъютанта, не двинувшегося с места. – Какого черта, капитан-лейтенант?! Исполнять немедленно! Бегом марш!

Командующий Северным флотом сознавал, что, если все обойдется, он, как минимум, навсегда лишится погон. Но это было лучше, чем лишиться сперва флота, позволив врагу первым внезапно нанести удар, а затем уже и своей страны. Борис Макаров лучше, чем высокие чины, окопавшиеся за кремлевской стеной, понимал, какая угроза исходит от бороздящих Атлантику американских эскадр, и хотя вероятность какого-либо вооруженного столкновения была ничтожной, она существовала. И потому Борис, идя на явный риск, пытался сделать все, чтобы обеспечить безопасность северных рубежей России. И, прежде всего, адмирал связался с командующим Ленинградским военным округом.

– Товарищ генерал армии, – решительно произнес Макаров, когда офицер на другом конце телефонного провода сообщил, что командующий округом у аппарата, – я намерен просить вас о поддержке. Приказ об отмене боевой готовности, который, я уверен, получили и вы тоже, по моему мнению, является ошибочным в условиях, когда в нескольких сотнях километров от наших берегов курсирует целый флот, несколько десятков американских кораблей. Существует реальная угроза нашей безопасности, и я прошу вас оказать поддержку флоту, обеспечив его прикрытие от воздушных ударов. В вашем распоряжении находятся войска противовоздушной обороны, истребительная авиация и зенитно-ракетные комплексы. Возможности флота в этом плане весьма ограничены, и имеющимися у меня в подчинении средствами можно прикрыть только самые крупные базы, при этом без защиты останутся не только многие военные объекты, но также и гражданское население.

– Насколько я понимаю, товарищ адмирал флота, вы не намерены подчиниться приказу, – раздался в динамике бас командующего округом. – Это очень серьезное преступление, и я не намерен также становиться преступником. Приказы, как известно, не обсуждаются, и уж вы то, Борис Федорович, должны это понимать, – заметил генерал. – Я не вижу ни малейшей угрозы безопасности страны, – уверенно произнес собеседник Макарова. – Американцы ведут себя вполне пристойно, не предпринимают никаких провокационных действия, а вот ваши необдуманные действия они как раз и могут расценить, как провокацию, если не явную угрозу, со всеми вытекающими последствиями.

– Что ж, – вздохнул Макаров. – Жаль, что мы не нашли взаимопонимания. И все же я прошу вас хотя бы проявить элементарную бдительность. Возле наших границ сконцентрирована мощная ударная группировка американских войск, сотни боевых самолетов, тысячи единиц бронетехники, и забывать об этом нельзя. Я не призываю вас к неисполнению приказов, но все же полагаюсь на вашу осмотрительность, товарищ генерал армии. Иногда для достижения успеха все же требуется проявить инициативу, помните об этом!

Как всегда, устало подумал командующий Северным флотом, придется рассчитывать лишь на собственные силы. Он был уверен в каждом из своих подчиненных, но все же этого было мало. Однако ничего иного не оставалось, кроме как ждать, пребывая в постоянной готовности. Ждать, и надеяться, что терзающее адмирала беспокойство есть лишь пустые домыслы, не имеющие под собой никаких оснований.

А тем временем Федор Голубев, не столько разозленный, сколько удивленный столь явным неисполнением приказа одним из высших офицеров флота, не придумал ничего иного, кроме как сообщить о возникшей неординарной ситуации министру обороны. В этот момент глава военного ведомства России как раз находился у Аркадия Самойлова, обсуждая дальнейшие действия, а вернее, полное бездействие, вооруженных сил страны по отношению к американцам.

– Я не считаю, что наше отступление по всем фронтам может способствовать повышению безопасности страны, – Василий Строгов не стремился к войне. Но когда у твоих берегов крейсирует армада из нескольких десятков кораблей и атомных субмарин, на борту которых находится не менее полутора сотен самолетов и тысячи крылатых ракет высокой точности, все же имеет смысл подумать о некоторых мерах предосторожности: – Мне кажется, необходимо хотя бы продолжать разведку, особенно, конечно, воздушную, чтобы знать, пусть в общих чертах, о действиях американцев, хотя бы приблизительно представляя их намерения. Как бы то ни было, янки находятся на расстоянии удара от нас, и об этом просто невозможно забыть. Прошу вас разрешить мне возобновить полеты разведывательной авиации, и оставить поблизости от американских эскадр хотя бы одиночные корабли для слежения за их флотом.

– Ни в коем случае, – сурово произнес Самойлов. – Мы не можем сейчас провоцировать американцев. Нам вообще следует быть предельно осторожными сейчас. Я уже поручил министру иностранных дел уведомить послов европейских стран о готовности вернуться к переговорам, и если в этот момент мы будем бряцать оружием на виду американцев, нам просто не поверят.

Строгов помолчал, хотя это далось ему с трудом. Как бы то ни было, генерал думал о безопасности страны, а американский флот, за которым теперь по воле Самойлова нельзя даже было просто наблюдать, этой безопасности весьма серьезно угрожал.

Командующий десантными войсками понимал, что рассчитывать на победу в столкновении с американцами сейчас, когда армия и флот уже который год сидят на голодной пайке, бессмысленно. Но все же это не означало, что нужно так явно демонстрировать свой страх, проявляя прямо-таки рабскую покорность.

– Товарищ министр, – из приемной в кабинет премьер-министра осторожно заглянул сопровождавший Строгова подполковник, адъютант вновь назначенного главы военного ведомства страны. – Вас, срочно. – Офицер держал в руках трубку телефона спутниковой спецсвязи.

– Что такое, – Строгов, дождавшись кивка Самойлова, подошел к адъютанту, взяв трубку. – Кто?

– Командующий Военно-морским флотом, – коротко сообщил подполковник. – Сказал, очень срочно, товарищ министр!

Аркадий Самойлов, молча наблюдавший за министром обороны, сперва заметил на его лице недоуменное выражение, затем быстро сменившееся гневом.

– Что? Как, – недоуменно переспрашивал генерал. – Кто? Какого черта, – вдруг порычал в трубку Строгов. – Он что, рехнулся? Как это понимать? Немедленно отстранить его от командования. Соедините меня с начальником штаба флота, я лично отдам распоряжение.

– Что случилось, Василий Петрович? – поинтересовался Самойлов, когда генерал надавил клавишу отбоя с такой силой, что едва не расплющил пластик корпуса.

– Командующий северным флотом отказался исполнить приказ об отмене боевой готовности, – побагровев, выдохнул Строгов. – Корабли и подводные лодки остаются на прежних позициях, то есть в готовности нанести удар по американской эскадре.

– Это что же, мятеж? – чувствуя неприятный холодок в груди, спросил осторожно премьер.

– В подчинении Макарова находится авианосец, два ракетных крейсера, десяток эсминцев, несколько ракетных катеров, а также шестнадцать атомных ударных подводных лодок, в том числе четыре типа "Антей" с противокорабельными ракетами, – нарочито спокойно, будто говорил о погоде, произнес Строгов, быстро справившийся с собой, загнав гнев поглубже. – А также около сотни сверхзвуковых бомбардировщиков Ту-22М3. так что сами решайте, мятеж это, или морская прогулка.

– А стратегические ракетоносцы? – напомнил премьер-министр. – В его распоряжении ядерное оружие.

– Одиннадцать подлодок нескольких типов, в том числе три "Акулы" и новейший "Юрий Долгорукий" с ракетами "Булава", – подтвердил Строгов. – Но запустить ракеты без санкции Верховного главнокомандующего командиры ракетоносцев не смогут. Вернее, технически они на это способны, все же атомная подлодка является автономной, и практически не имеет связи с берегом, чтобы управлять пуском с суши. Но даже если Макаров отдаст такой приказ, капитаны все равно будут ждать подтверждения от президента. Таковы инструкции, и никто в здравом уме их не нарушит. Но и без ракетоносцев у адмирала достаточно сил, в том числе есть и морская пехота. И он пользуется достаточным уважением среди своих офицеров и матросов, чтобы его приказы исполняли, не ожидая одобрения сверху.

– Черт побери, это проблема, – покачал головой Самойлов. – И кажется, очень серьезная проблема.

Пискнул телефон, и Строгов схватил трубку:

– Да! – В динамике раздался чей-то голос, произносивший слова скороговоркой. Говоривший явно был взволнован, или просто торопился. – Соединяйте, быстрее, – наконец приказа Строгов, и спустя несколько мгновений произнес: – Это генерал Строгов. Командующий флотом адмирал Макаров отказался выполнить приказ, чем поставил под угрозу безопасность страны. Приказываю вам, товарищ контр-адмирал, немедленно арестовать Макарова и принять командование флотом на себя.

Начальник штаба Северного флота контр-адмирал Сергеев выслушал распоряжение Строгова, опешив от неожиданности. Он знал, что Макаров отказался подчиниться главкому военно-морских сил страны, но не ждал, что за этим последует столь быстрая реакция.

Несколько мгновений контр-адмирал колебался, чувствуя, что наконец-то представился шанс стать на то место, которое ему полагалось по всей справедливости. Сергеев долго служил на севере, пройдя все ступени от командира большого противолодочного корабля до заместителя командующего флотом, и полагал, что имеет все права сделать еще один шаг вверх по карьерной лестнице. Появление Макарова, по мнению многих, слишком молодого и недостаточно опытного, изменило все планы, однако и сам Сергеев, хотя испытывал к своему начальнику некоторую неприязнь, уже успел убедиться, что прибывший из Севастополя адмирал, несмотря на явную молодость, является отличным командиром. А моряки всегда уважали опыт, превыше его ставя только смелость, которой, судя по последним событиям, у Макарова тоже хватало.

– Простите, товарищ министр, – сухо ответил после недолгих раздумий Сергеев, – но даже если я арестую адмирала Макарова, приказ командующего военно-морским флотом ни я, никто из наших офицеров выполнять не станем, поскольку именно исполнение его угрожает нашей безопасности. Американцы находятся в нескольких сотнях миль от наших берегов, и присутствие их флота следует считать явной угрозой для России. Наши корабли вернутся на базы не раньше, чем покинет свои позиции американский флот.

Генерал ткнул кнопку на аппарате спецсвязи, включив громкую связь, чтобы каждое сказанное моряком словом смог услышать Аркадий Самойлов.

– Вы что, забылись? – гневно рявкнул Строгов, чувствуя, как ярость охватывает его. В былые годы, пока он был командиром взвода, любые попытки саботировать его команду пресекались несколькими ударами по почкам, и обычно одного наглядного урока хватало, чтобы впредь подчиненные его даже не задумывались, выполняя любой приказ на одном автоматизме. К сожалению, сейчас такой прием был мало применим.

– Отмените этот идиотский приказ, – произнес Сергеев. – Я не собираюсь становиться предателем родины, каким уже стали вы, товарищ министр. Все офицеры и матросы здесь, в Мурманске, и на всем Северном флоте поддержат адмирала Макарова, и сделают все, что он прикажет. Если не желаете беспокоиться о безопасности своей страны, предоставьте нам думать о ней.

Аркадий Самойлов больше всего в этот миг хотел ругаться, грязно, как последний алкоголик, как урка, проведший за решеткой всю сознательную жизнь. Отчаяние и разочарование становились почти непереносимыми – кто-то осмелился подвергнуть сомнению его право распоряжаться сейчас, и наверняка это было лишь начало. Глава правительства был полностью уверен, что не один Макаров думает так, а это означало лишь одно – большие неприятности в самом скором времени. И проблему необходимо было решать сейчас, пока все не зашло слишком далеко.

– Проклятье, – сокрушенно вздохнул Самойлов, уставившись на генерала: – Что мы можем предпринять в этой ситуации? Макаров сейчас где, в своем штабе, верно? Значит, можно послать туда верные нам войска, например, ваших, генерал, парашютистов.

– Исключено, – отрезал Строгов. – Хотите устроить гражданскую войну, тогда найдете себе другого помощника. Я не позволю, чтобы мои десантники убивали своих же товарищей по оружию, и вообще не допущу, чтобы русские солдаты и моряки обратили оружие друг против друга. Я замарался в грязи, став на вашу сторону, но не в крови своих братьев!

Василий Строгов мог рассмеяться в лицо премьеру, но сдержался. Самойлов – идиот, если думает, что ради глупостей вроде власти он, генерал Российской Армии, обратит оружие своих бойцов на того, с кем прежде сидел за одним столом. Ведь и сам Аркадий тоже был с ними, и увлеченно охаживал Макарова можжевеловым веничком в натопленной докрасна бане. И если теперь он разом позабыл все, это не значит, что столь же короткая память должна быть и у остальных.

Командующий ВДВ в этот миг решил раз и навсегда, что он будет делать, а чего не совершит и под страхом смерти. И, конечно, решение это ничуть не устроило самого Самойлова.

– Выходит, Макаров сейчас для нас неуязвим? Но он же может решиться на любую глупость, поставив под угрозу всю страну.

– Я солидарен с адмиралом в том, что нельзя ослабевать контроль над действиями американцев у наших границ, нельзя позволить им поверить в нашу трусость, лишний раз исполнившись чувства собственного могущества, – заметил генерал.

– Но оставить все, так как есть, мы просто не имеем права, – настаивал Самойлов. – Если мы не способны решить эту проблему своими силами, значит, нужно обратиться к американцам за помощью думаю, они вполне способны нейтрализовать исходящую от флота Макарова угрозу.

– Нейтрализовать, – недобро прищурился Строгов. Сейчас перед ним был не глава государства, к которому следовало относиться с уважением, а подельник, сообщник в совершении преступления, государственной измены. – Уничтожить их, это вы имеете в виду? Пустить на дно, потопить, убив несколько тысяч русских парней, верящих, что защищают свою страну, которая их не бросит?

– Да, именно так, генерал, – взвился Самойлов. – Убить тысячи, но сохранить жизни миллионов! Что будет, если одни из подчиняющихся Макарову кораблей или самолетов нанесет удар по американцам, вы подумали? Что заставит их воздержаться от применения ядерного оружия, если они посчитают, что подверглись агрессии? Любая выпущенная в их сторону ракета, единственный снаряд, даже если он не причинит вреда ни одному американскому матросу, будет считаться поводом к войне. Они сейчас в страшном напряжении, и сперва нажмут на курок, а потом уже станут думать, что произошло, кто виноват, да и виноват ли кто-либо вообще, но будет уже поздно. Мы обязаны предотвратить это, поймите!

– Делайте, что хотите, – мрачно произнес Строгов. – Я не желаю принимать в этом участия.

Генерал не нашел в себе силы возмутиться более заметно, ведь и сам он был изменником, фактически своими руками свергнувшим законно избранного президента. Но также он не мог своими руками развязать гражданскую войну, сейчас как никогда понимая, отчего так легко подчинился заговорщикам маршал Лыков.

– Да, так я и поступлю, – убежденно кивнул премьер-министр. – Американцы поймут, я верю, и что-нибудь придумают, чтобы обойтись без больших жертв. По крайней мере, я надеюсь на это. В любом случае, они должны быть предупреждены о происходящем, чтобы избежать неприятностей для всех.

– Да они даже не поверят в то, что у нас взбунтовался целый флот, – усмехнулся Строгов. – Они вас же и заподозрят в какой-то хитрости.

– Нет, там умные люди, достаточно здравомыслящие, – Самойлов нажал кнопку селектора: – Срочно пригласите ко мне министра иностранных дел и посла Соединенных Штатов. Где бы они ни были, пусть через час оба будут здесь. – И, взглянув на Строгова, добавил с усмешкой: – А вас, генерал, я больше не задерживаю, если происходящее задевает вашу честь. Можете вернуться к своим обычным обязанностям.

Генерал развернулся на каблуках, и, печатая шаг, как на параде, вышел прочь. В последнюю секунду он сдержался, поборов в себе желание хлопнуть дверью так, чтобы она слетела с петель. Но все же министр обороны решил, что такое проявление эмоций едва ли подобает человеку в его ранге.

И все же Строгов оказался прав, хотя Самойлов далеко не сразу осознал это. Через час он встретился с американским послом, рассказав ему все без лишних подробностей, но и почти ничего не утаив. С сожалением сообщив, что президент Швецов серьезно болен, и сейчас находится под круглосуточным наблюдением врачей, то есть то, о чем американцам уже было известно, Аркадий Самойлов описал ситуацию, сложившуюся на севере. Ему с большим трудом удалось подобрать такие слова, чтобы американец до конца дослушал историю о мятежном адмирале-сепаратисте, угрожающем развязать войну и готовом на любые провокации. Посол бесстрастно выслушал Самойлова, после чего совершенно спокойно пообещал, что сообщит об информации, полученной от русского министра, и о его просьбе своему президенту, как только сможет.

– Боюсь, Аркадий, ты совершил ошибку, – укоризненно произнес Юрий Розанов, после того, как американец покинул Кремль, где теперь постоянно находился премьер-министр. – Не думаю, что посол поверил этой чепухе насчет желания отделить Карелию и Кольский полуостров от России. Думаю, он заподозрил во всем этом какую-то хитрость, да и я на его месте поступил бы так же.

– Этот ненормальный, адмирал Макаров, видит в присутствии американцев угрозу, и если он по своей воле решит ее устранить, атаковав их корабли, по кому янки нанесут ответный удар, – Самойлов пытался оправдаться, но и сам начинал ощущать, что совершил банальное предательство, фактически принеся флот Макарова в жертву. Теперь, если американцы атакуют первыми, он не сможет прийти на помощь своим морякам, дабы не опровергнуть собственные слова. – Если этот адмирал не окончательно свихнулся, он будет вести себя тихо, не делая резких движений в сторону американцев, и они, я надеюсь, тоже не станут устраивать войну.

– Ты развязал им руки, – покачал головой министр иностранных дел. – И что они предпримут теперь, трудно предсказать. Ты сам дал американцам повод нанести удар по нашей территории, уничтожив самый боеспособный флот, и все это будет объяснено помощью России в борьбе против внутренних врагов. Боже, – вздохнул Розанов, – не дай свершиться непоправимому, и убереги тех, кто сейчас в море. Пусть они вернутся домой живыми. И не важно, по какую сторону океана есть их дома.

Юрий Розанов укоризненно взглянул на своего товарища, тяжело вздохнув. И Аркадий Самойлов вдруг ощутил стыд… и страх.