Текст книги "День помощи (СИ)"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 71 страниц)

ТОМ 2

Глава 1
Пробуждение

Вашингтон, США – Москва, Россия – Норвежское море

11 мая

Конференц-зал Белого дома был переполнен. Многочисленные журналисты, представители крупнейших издательств и телекомпаний Соединенных Штатов, а также нескольких европейских информационных агентств, нетерпеливо ерзали в глубоких креслах, вполголоса переговариваясь с соседями. В задней части не такого уж просторного, как только что выяснилось, зала группа телеоператоров возилась со своей техникой, спеша настроить ее к началу пресс-конференции.

– Дамы и господа, – внимание журналистов обратилось к трибуне, за которую встал глава администрации Белого Дома. Алекс Сайерс обвел взглядом собравшихся репортеров, и шум резко стих. – Дамы и господа, прежде всего, хочу напомнить вам о регламенте. Здесь собрались те, кому уже приходилось в былые времена присутствовать на таких мероприятиях, специально аккредитованные представители информационных компаний, поэтому буду краток. Сначала будет озвучено официальное заявление Белого Дома относительно последних событий в Персидском заливе. Затем, если у кого-то из вас, дорогие друзья, возникнут вопросы, по очереди задавайте их, соблюдая порядок и не устраивая гвалт. Каждому из вас будет дан по возможности исчерпывающий ответ, если, конечно, вопросы ваши не затронут секретную информацию. Итак, дамы и господа, – Сайерс указал на ведущий к трибуне проем бокового выхода: – Президент Соединенных Штатов Америки!

Джозеф Мердок, как всегда подтянутый, в безупречном костюме и грамотно подобранном в тон галстуке, представлял собой идеал современного политика, активного и решительного, ожиданию предпочитающего действия, но действия, взвешенные не единожды, а не подчиненные эмоциям и случаю. И сейчас он не стал изменять своему амплуа:

– Дамы и господа, я рад, что вы так быстро откликнулись на наше предложение, – президент смотрел куда-то вглубь зала, ни на ком конкретном не останавливая взгляд. – У вас накопилось немало вопросов, равно как и у миллионов наших сограждан, простых обывателей, и уже появляются какие-то домыслы, как правило, не имеющие ничего общего с реальностью. Сейчас я постараюсь прояснить ситуацию и развеять ваши сомнения, а вы, я надеюсь, донесете мои слова до наших соотечественников и до тех, кто сочувствует нам в других странах, проявляя участие в наших проблемах.

Итак, дамы и господа, в результате провокации, инспирированной пока неизвестными нам силами, американский военно-морской флот, дислоцированный в Персидском заливе, уничтожил иранский ракетный катер, судя по некоторым данным, готовившийся нанести удар по нашему крейсеру, курсировавшему у иранских берегов. Действия командира крейсера, с которого и был открыт огонь, приведший к потоплению иранского катера, внимательно проанализированы и признаны абсолютно правомерными. Наш капитан строго следовал полученным ранее инструкциям, действуя в целях сохранения своего корабля и жизней экипажа, и его вины в случившемся нет.

Однако в ответ на это ряд ближневосточных государств, а также Ливия, Алжир, Венесуэла и Индонезия, объявили нефтяное эмбарго, требуя для его прекращения наших публичных извинений и признания того факта, что уничтожение катера иранских военно-морских сил было актом агрессии с нашей стороны. В настоящее время прекращена загрузка танкеров на нефтяных терминалах Саудовской Аравии и ряда других государств, а часть танкеров, уже покинувших их порты, была задержана и принуждена вернуться в саудовские или иранские порты. В настоящее время команды этих танкеров находятся под арестом на борту своих судов. Их жизням ничто не угрожает, и сотрудники американского консульства в Иране и посольства Соединенных Штатов в Саудовской Аравии уже встречались с этими моряками. Мы предпримем все возможные меры, чтобы пленники были освобождены в кратчайшие сроки. Также сотрудники нашего дипломатического ведомства активно взаимодействуют с представителями Ирана и присоединившихся к эмбарго стран-членов ОПЕК. Мы не намерены прибегать к использованию военной силы, и стремимся все разногласия разрешить мирным путем. И, с Божьей помощью, будем надеяться, что в течение ближайших дней кризис будет успешно преодолен, и эмбарго, столь поспешно объявленное нам нашими же союзниками в регионе, будет снято. – В эти мгновение лидер американской нации сам еще искренне верил в собственные слова. – А теперь, дамы и господа, ваши вопросы.

Несколько секунд в зале царило молчание. Журналисты переваривали слова президента, проникаясь серьезностью сказанного. Наконец один из репортеров, отличавшийся, видимо, лучшей реакцией, вскочил, обращая на себя внимание не только Мердока, но и своих менее расторопных коллег:

– Господин президент, – торопливо произнес, буквально подпрыгнув, точно подброшенный пружиной, журналист, молодой человек лет двадцати пяти. – Означает ли нефтяное эмбарго возможность возникновения дефицита бензина и других видов топлива в Штатах? К чему готовиться американцам?

– Ни промышленность, ни наши сограждане, простые налогоплательщики, не ощутят на себе последствия демарша наших ближневосточных партнеров еще несколько месяцев, как минимум, – уверенно ответил президент Соединенных Штатов. – Прежде всего, мы задействовали стратегический запас, которого даже при отсутствии иных источников органического топлива, хватит на несколько месяцев бесперебойного функционирования всех промышленных предприятий Соединенных Штатов. При этом мы по-прежнему в полном объеме получаем нефть из Мексики, а также добычу ведут наши нефтяные платформы в Мексиканском заливе. Никакой дефицит нам не грозит, дамы и господа. Правительство будет жестко контролировать ценовую политику нефтяных компаний на территории США, не допуская необоснованного роста цен на все виды топлива. Я уверен, что действия Саудовской Аравии и присоединившихся к ней стран никак не скажутся на простых американцах. В течение считанных дней мы добьемся отмены эмбарго, при этом, я еще раз подчеркиваю, нами даже не рассматривалась возможность использования вооруженных сил для преодоления этого кризиса. Да, наши вооруженные силы на Ближнем Востоке приведены в состояние повышенной боевой готовности, но это вполне нормальное явления. Мы опасаемся, и не без оснований, террористических атак на наших военнослужащих. Определенные силы в исламском мире могут воспользоваться возросшей напряженностью, дабы добиться своих целей, стравив нас и наших партнеров, исключив возможность мирного урегулирования данной ситуации. Этого мы тоже не допустим, и любые происки террористов будут пресечены быстро и жестко.

– Какова судьба американских военных баз, размещенных на территории стран, объявивших эмбарго, господин президент? – остальные журналисты начали проявлять все большую активность, собравшись, наконец, с мыслями.

– Об этом в идущем диалоге пока ничего сказано не было, – спокойно и быстро ответил Джозеф Мердок, потратив на раздумья считанные секунды. – Наши войска в регионе являются гарантом стабильности и мира, третьей силой, стоящей между правящими режимами и оппозиционными им террористическими группировками, и это отлично понимают даже наши недоброжелатели. Стоит нам вывести войска из Саудовской Аравии и соседних стран, их захлестнет волна террора, которая поглотит правящие режимы, а на месте этих стран возникнут государства, напоминающие Афганистан талибов, жестокие, в основе которых будет лежать крайний исламский фундаментализм. Этого никто не хочет, как по эту сторону Атлантики, как и на противоположном берегу. Возникшее подобие конфликта не посягает на устои, и мы не намерены взрывать Ближний Восток. Кто-то решил продемонстрировать нам свою силу, но Америку поставить на колени не удастся. Мы сможем достойно ответить на этот шантаж.

Вопросы следовали один за другим. В голосе журналистов слышалось неподдельное волнение, ведь ситуация была слишком серьезной. Под угрозу был поставлен фактически американский образ жизни, самое ценное, что можно было представить, ведь именно этим оружием была повержена в свое время Советская Империя, а не ракетами и авианосцами. Теперь же грязные дикари из далеких стран хотели заставить Соединенные Штаты выполнять их волю, публично признаваясь в том, чего не совершали, чтобы их можно было представить, как жуткую империю зла, вынашивающую планы мирового господства, а не средоточие демократии. Но президент Мердок был уверен и бодр, и его уверенность постепенно предалась всем присутствующих, заразих их верой в "хэппи-энд".

Итоги пресс-конференции в Белом Доме благодаря таким техническим достижениям, как глобальная компьютерная сеть, а также, разумеется, благодаря главному достижению демократии, свободе слова, стали известны жителям всех континентов через считанные часы, после чего тут же началось бурное обсуждение сложившейся ситуации на десятках языков в самых разных странах. Каждый спешил высказать свое мнение, заодно растоптав, развеяв, словно туман на рассвете, выводы других, тех, кто осмеливался возражать самодеятельному эксперту в области международных отношений.

Однако слова, пусть даже такого влиятельного человека, как президент Соединенных Шатов, все же оставались словами. В век, когда общественное мнение может служить оружием, намного более опасным, нежели сотня термоядерных боеголовок, очень многое делалось просто на публику, в том числе и брифинг в Белом Доме. Но были и те, кто, не тратя время на пустые разговоры, уже действовал, причем в последнюю очередь задумываясь о такой вещи, как одобрение главы государства.

Все те, кто в этот майский день решил воспользоваться услугам международного аэропорта Алена Даллеса, наверное, не заметили рядом с собой ничего необычного. Самолеты, громадные «Боинги», «Аэробусы» и немногочисленные «Ильюшины» последних моделей, те, которым позволили парить в американском небе, все так же приземлялись и взлетали, унося тех, кто решил временно или навсегда – да, случается порой и такое – покинуть страну победившей демократии. По переполненным залам пассажирского терминала – далеко не все авиалайнеры укладывались в график – лениво бродили полисмены, без лишнего энтузиазма высматривая коварных террористов и видя бомбу в каждой банке из-под «Колы», особенно, если ее держал в своих руках человек с чуть более темным цветом кожи, чем его соседи. Звучала разноязыкая речь, перекрываемая доносившимся из-под потолка голосом диспетчера. Словом, внешне все выглядело, как обычно.

Пассажиры, работники аэропорта, небесных ворот Америки, и все прочие, кто оказался в это время и в это месте, спешили по своим делам, не обращая внимания на одного единственного человека, со скучающим видом скользившего взглядом по многоликой толпе из уютного нутра не слишком примечательного "Шевроле". Пожалуй, столкнись эти люди нос к носу с подтянутым, несмотря на солидный возраст, сосредоточенным и напряженным, будто перед схваткой, мужчиной, солидно, но скромно одетым, они и тогда не узнали бы его. Что ж, Реджинальд Бейкер не был голливудской звездой, и не стремился к известности, более того, старался избегать ее, насколько возможно.

Нетерпеливо похлопывая ладонью по подлокотнику кресла, глава АНБ поглядывал на часы, убедившись, что нужный ему рейс уже обязан прибыть. Само появление шефа одной из мощнейших разведок в таком месте многим могло показаться странным, но еще более странным было то, что о цели его поездки здесь, в США, знал лишь один человек – сам Бейкерс. Никто больше, ни в офисе АНБ в Форт-Миде, ни в Белом Доме, даже понятия не имел, с кем и поп поводу чего мог встречаться Бейкерс едва не в дверях пассажирского терминала аэропорта Вашингтона.

Тот, кого ждал Реджинальд, появился внезапно, вынырнув из толпы и уверенно двинувшись к седану "Шевроле". Невысокий, темнокожий, с аккуратной бородкой и ниточкой ухоженных усов, он мало чем отличался от окружающих. Приличный костюм, легкий кожаный "кейс", выглядывавший из-под рукава "Ролекс" отнюдь не самой дорогой модели – таков был его портрет, скупой и невыразительный. Средней руки бизнесмен, или, быть может чиновник не самого высокого ранга, обычный клерк, но из приличной конторы, таким он казался прохожим. Этот человек не были ни тем, ни другим.

– Сэр? – водитель, темнокожий крепыш с кондициями баскетболиста, вопросительно взглянул на Бейкерса, не произнеся больше ни слова.

Тот, кто сидел за рулем, был профессионалом не только в вождении автомобиля, и потому мгновенно заметил интерес к охраняемой персоне со стороны не внушавшего доверия человека – с некоторых пор отношение к выходцам с Ближнего Востока в предельно политкорректной Америке стало отнюдь не самым дружелюбным.

– Пройдись, Майк, – коротко приказал шеф АНБ. – Ступай. Оглядись по сторонам.

Шофер был последним рубежом обороны на пути любого злоумышленника, рискнувшего бы покуситься на жизнь Реджинальда Бейкерса. Главу АНБ почти не знали в лицо обыватели, но тот, кто хотел, мог выяснить все, вплоть до цвета любимых носков. Агентство национальной безопасности никогда не было столь известным, как ЦРУ или ФБР, но этой структуре многие, очень многие мерзавцы по всему миру были обязаны долгой отсидкой в тюрьмах, не только американских… или увесистой надгробной плитой.

Врагов у АНБ и его директора лично хватало, потому сейчас Бейкерса, обычно не жаловавшего лишнюю охрану, бдительно стерегли. Как правило, Реджинальд довольствовался секретарем в приемной и парой громил с пистолетами на входе в офис, сейчас же был особый случай, требовавший от подчиненных Бейкерса проявить изрядную находчивость и весь свой профессионализм – в такой ситуации на удачу надеяться попросту недопустимо.

Кстати, одной из мер предосторожности был и "Шевроле", на который глава разведки временно сменил роскошный и весьма приметный "Крайслер". Кому-то это показалось бы дилетантством, но и такая мелочь могла стать решающей в определенной обстановке. И все же трюк со сменой машин был отнюдь не единственным и не главным.

На территории аэропорта в эти минуты находилось не менее шести групп вооруженных агентов, в воздухе – пара вертолетов со снайперами и спецназом, готовым вступить в действие, если табельных "Глоков" и "Берет" окажется недостаточно. Но о присутствии этих подразделений Бейкерс мог лишь догадываться, водитель же, под пиджаком которого болтался в кобуре тяжелый "ЗИГ-Зауэр" калибра девять миллиметров, был здесь, рядом, осязаемый и надежный. Но в определенный момент лишние уши, пусть и уши тысячу раз проверенного агента, становились откровенно лишними.

Шофер по имени Майк выбрался из авто, а на заднее сидение, дождавшись приглашения Бейкерса, сел тот самый человек со смуглой кожей.

– Добрый день, – вежливо кивнул Бейкерс. – Надеюсь, вы добрались без происшествий.

– Да, все отлично, – сухо ответил ему собеседник, не менявший расслабленного, чуть скучающего выражения лица. – Благодарю.

Этот человек прибыл в Штаты рейсовым самолетом из Каира, как обычный пассажир, послушно пройдя таможенный досмотр и все сопутствующие процедуры, по первому требованию бдительных пограничников предъявляя безукоризненные документы, не способные вызвать и тени подозрений, но к Египту он не имел ни малейшего отношения. Родиной того, кто разговаривал сейчас с одним из самых влиятельных людей в США, была Саудовская Аравия.

– Наш король сделал первый шаг, – без каких-либо эмоций, ровно, будто говорил о погоде или, к примеру, ценах на бананы в Перу, произнес гость из-за океана. – Многие, очень многие осудили этот поступок, и те, от чьего имени я с вами говорю, готовы действовать в самом скором времени. Но мой господин желает еще раз убедиться в вашей готовности оказать нам поддержку, в том, что вы не откажетесь от своих слов.

– Отказаться от слов никогда не поздно, – пожал плечами Реджинальд Бейкерс. – Вам ли не знать этого. Но, нет, по-прежнему я верен своим обещаниям. Действия вашего короля не выгодны ни мне, ни вам, и я прошу заверить уважаемого принца Аль Джебри, что мы примем его сторону. Но мне хотелось бы встретиться с ним лично, вернее, познакомить с принцем кое-кого из моих партнеров, тех, чья поддержка может быть важна для дела. Последнее слово останется за нашим президентом, но он не принимает решения, не посоветовавшись со своим окружением. И потому чем больше советников Мердока будут разделать нашу с вами позицию, тем скорее США выступят на вашей стороне явно, а не тайно.

– Полагаю, это можно организовать, – кивнул араб. – Следует только решить, где и когда.

– Да, мы обсудим это, но чуть позже, – заметил Бейкерс. – Пока же рано что-либо предпринимать. Нужно, чтобы мои партнеры морально были готовы выступить против нынешнего правителя вашей страны, оскорбленные его действиями. Возможно еще несколько дней.

– Да, я так и передам Его высочеству. Я рад, что наша встреча прошла с пользой, господин Бейкерс.

Араб выскользнул из автомобиля, и мгновение спустя растворился в суетливой толпе. Да, в век высоких технологий ради пары ничего не значащих слов приходилось летать через океан. И это было надежнее всего, ведь к любому кабелю можно подключиться, любу радиопередачу – перехватить, любое сообщение по электронной почте, такой доступной сейчас, – расшифровать, отследив и отправителя, и адресата. А так и Бейкерс, и те, кто жаждал его поддержки, пребывая посреди аравийской пустыни, могли быть уверены – пока их переговоры, их намерения остаются в тайне ото всех.

Немного, наверное, оставалось в мире людей, ничего не знавших о событиях в Персидском заливе, и о том, что последовало за этими событиями. Разве что, в дебрях амазонских джунглей да во льдах какой-нибудь Гренландии еще нашлись бы те, до кого не успели дойти последние новости. Хотя, пожалуй, и там были в курсе всех последних новостей, ведь на дворе, как-никак, век информационных технологий, спутниковой связи и беспроводного Интернета. Но были такие люди и в более цивилизованных местах, в том числе, в российской столице.

Трудно догадаться, но камера предварительного заключения обычного милицейского участка почти в центре Москвы оказалась полностью отрезанной от пронизывавших, казалось бы, все потоков информации. Все вести извне сюда мог принести только дежурный милиционер, а он не горел желанием рассказывать запертым в тесных клетушках дебоширам и уголовникам мировые новости. Поэтому двум сержантам, Олегу Бурцеву и спецназовцу Славе, буквально пару дней назад очутившимся в Москве, оставалось лишь ждать, когда же перед ними откроются железные двери, отделяющие их от свободы.

В отделение Бурцева, как ни странно, привели такие, казалось бы, благородные понятия, как честь мундира и армейское братство. А еще виной тому была жажда новых ощущений, обычное любопытство. Олег прежде был в столице необъятной России в далеком детстве, практически не сохранив с тех лет никаких четких воспоминаний об этой поездке. И теперь, оказавшись в столице второй раз за всю свою жизнь, он решил наверстать упущенное. Не ограничившись посещением Кремля и встречей с самим президентом, хотя иному и этого бы хватило с лихвой, старший сержант решил устроить себе длительную экскурсию по городу.

Пользуясь законным отпуском, Бурцев намеревался изучить все достопримечательности огромного города, особое внимание уделяя кабакам и клубам, пусть и не в каждый можно было попасть просто так. Возможно, конечно, следовало бы навестить родных, мать с отцом, Наташу, девушку, терпеливо ждавшую своего возлюбленного в далеком уральском городке, но гвардии старший сержант, поразмыслив, решил, что успеет заглянуть на свою малую родину позже, насытившись сперва новыми впечатлениями.

В тот злополучный кабак, с виду вполне приличное заведение, сержант пришел, уже не вполне трезвый, но еще твердо стоящий на ногах. И первым, что он увидел, переступив порог, была яростная драка. Спиртное, пусть это и было всего лишь пиво, хотя в приличных количествах, несколько затуманило сознание Бурцева, поскольку тот, подумав всего пару секунд, сходу ринулся в бой. Дело, в прочем, было не в желании помахать кулаками, а в том, что, во-первых, набросились трое на одного, и, во-вторых, и это было самое главное, окруженный тремя жлобами посетитель заведения оказался таким же сержантом, мельком увиденным Бурцевым ранее все на том же приеме в Кремле.

Изначально нападавших все-таки было четверо, но к тому моменту, когда в кабак заглянул доблестный старший сержант ВДВ, один из них уже пребывал в бессознательном состоянии, бесформенным мешком валяясь в темном углу. Но его приятели, горя жаждой мести, и оказавшись не дураками подраться, не собирались отступать, загнав отчаянно сопротивлявшегося сержанта в другой угол и навалившись на него всем скопом.

– Десант бить! – Возмущению Олега не было предела. – Пацаны, а ну-ка быстро рассосались!

Бурцев гаркнул на весь зал, вдоль стен которого выстроилось немало напуганные происходящим посетители, по большей части люди вполне приличные, едва ли привыкшие к кабацким дракам.

– Ты, чмо, пошел вон отсюда, пока по хлебалу не словил, – один из драчунов, плечистый низкорослый малый с перебитым носом, зло оскалившись, обернулся на крик, затейливо выругавшись. Может, он и не заметил на помешавшем расправе над загнанным в угол противником парне парадную форму с шевронами воздушно-десантных войск, поскольку явно был уже крепко поддатый, хотя и твердо держался на ногах.

– Пошел ты сам, падла, – Бурцев, которому происходящее начинало нравиться, вернул оскал, затем взмыв в воздух и ударив противника, теперь уже противника, в грудь ногой. – Отдохни, желудок! – И подошва тяжелого армейского ботинка с силой впечаталась в тело.

Прием этот сержант оттачивал долго, и сейчас он удался, как никогда. Крепыш улетел к дальним столикам, отключившись надолго, но один из его приятелей, увидев столь быструю расправу, кинулся к Бурцеву, на бегу схватив с одного из столиков бутылку и одним ударом превратив ее в "розочку". Размахивая таким примитивным, но очень опасным даже в не особо умелых руках оружием, он смело атаковал сержанта.

Как выяснилось, драться незнакомец умел, и силы ему тоже было не занимать. Но Бурцева тренировали мастера, да и служба на Кавказе тоже заставляла все время поддерживать себя в должной форме, ведь на войне не место слабым и неловким. И, пропустив все же пару ударов, а также заработав неглубокий порез на лице, сержант, изловчившись, отправил своего противника в глубокий нокаут. Не успев разделаться с наглецом, посягнувшим на десант, Олег ощутил опасность сзади и, не особо разбираясь, кто там к нему подкрался, с разворота вбил каблук в живот здорового мужика в костюме, оказавшегося местным вышибалой, или, говоря более цивилизованно, охранником. Шумно выдохнув, сотрудник службы безопасности, так не вовремя вмешавшийся, согнулся, отступив назад.

– Милиция! Всем стоять! – уверенный голос заставил сержанта бросить взгляд в сторону входа. Два молодых парня в серой форме, держа дубинки наизготовку, свирепыми взглядами обвели разгромленный в ходе скоротечной рукопашной схватки зал. – Оставаться на местах!

– Сержант Колобов, московская милиция, – рослый парень в новенькой форме приблизился к стоявшим над постанывавшими противниками победителям: – Пройдемте с нами.

Страж закона, во взгляде которого ясно читалось презрение к перепившим воякам, дубинкой указал на сержантов. Парень, которому Бурцев так кстати пришел на выручку, тоже расправился с единственным противником, и теперь, тяжело дыша и вращая глазами, стоял посреди зала, готовый продолжить бой.

– Может, не надо, командир? – Олег, поняв, что перед ним такие же сержанты, особо не церемонился. – Давайте, парни, разойдемся по мирному. Эти козлы сами напали, вот их и вяжите. Армии и милиции делить нечего.

– Ты не понял, урод? – милиционер, возмущенный тем, что с ним спорит какой-то нетрезвый солдафон, упрямо выпятил челюсть. – Оба поедете в отделение, и лучше вам это сделать добровольно.

– Ты на кого наезжаешь? – спасенный Бурцевым сержант, в крови которого бурлил адреналин, смешанный, вероятно, с приличной дозой алкоголя, кажется, не различал милицейскую форму. – Да я таких как ты штабелями укладывал!

Если бы стражей порядка оказалось только двое, они, конечно, прорвались бы, но милиционеров было четверо, и, как оказалось, спецсредством под наименованием "палка резиновая" они владели очень даже неплохо. После короткой стычки, в которой обе стороны понесли некоторый ущерб в виде ушибов и иных не особо тяжких увечий, оба сержанта оказались сперва в "собачатнике" патрульной машины, затем в дежурной части и, наконец, в пропахшей мочой камере в недрах милицейского участка. Только там Олег узнал, что его товарища по несчастью зовут Вячеславом, и что он имеет честь служить в войсках спецназначения. Славе было немного стыдно за то, что он едва не поддался всего трем гражданским, и еще больший стыд он испытывал от осознания того, что не смог уйти от нетренированных, не нюхавших пороху столичных милиционеров.

– Да меня командир заставит в противогазе отжиматься, пока я в собственной блевотине не захлебнусь, – сокрушенно произнес, устроившись на нарах, спецназовец. – От пары мусоров не отбиться, это ж подумать надо! Не, Олежа, мне теперь точно трындец, если в часть вернусь, – невесело подытожил он.

Потянулись томительные часы ожидания, плавно переросшие в дни. Хотя оба сержанта даже в горячке боя не потеряли свои документы, их все рано задержали для выяснения личности, а учитывая, что они посмели оказать сопротивление при задержании, тремя сутками их пребывание в камере могло теперь и не ограничиться. Вот так орденоносцы, герои войны превратились в обычных зеков.

Олег понимал, что на выяснение личностей никак не могло уйти почти двое суток, ведь и нужно было только связаться с командованием их подразделений, или с московской комендатурой, где тоже знали о приезде группы офицеров с Кавказа. Ясно было, что милиционеры просто хотят поиздеваться над задержанными, и Бурцев внутренне уже согласился отсидеть трое суток, лишь бы этим месть стражей закона и ограничилась.

Звук шагов за мощной стальной дверью и грохот замка заставили сержантов встрепенуться, ожидая появления надзирателя. Бойцы, деятельные натуры, уже обдумали план побега, довольно быстро оценив уровень подготовки дежуривших в камерах предварительного заключения милиционеров, и решив, что нейтрализовать немногочисленную охрану им было бы вполне по силам. Разумеется, реализовывать этот замысел сержанты не собирались, хотя в первые минуты, движимые отчаянием и злостью, и могли бы решиться на это. Им, прошедшим настоящую войну с безжалостным противником, пара милицейских сержантов и младший лейтенант, старший смены, навряд ли смогли бы оказать серьезное сопротивление.

Чуть скрипнув петлями, тяжелая дверь с закрытым задвижкой оконцем распахнулась, но вместо привычного уже сержанта милиции на пороге появился ни кто иной, как майор Беркут.

– Подъем! – Командир спецназа, одетый в парадную форму, решительно шагнул в полутемную камеру, и задержанные сержанты при его появлении инстинктивно вскочили на ноги, приняв уставную стойку смирно. – Что, мать вашу, не надоело еще здесь сидеть?

Свирепый взгляд майора обжигал, словно пламя, став вдруг очень даже материальным. Олег невольно опустил взгляд.

– Товарищ майор… – спецназовец Слава попытался что-то сказать, но впечатавшийся ему в солнечное сплетение кулак командира вогнал все слова обратно в глотку. Пытаясь сделать вдох, сержант согнулся, с трудом сдерживая стоны.

– Кого я вижу, – усмехнулся Беркут, взглянув на Бурцева. Майор оценивающе окинул десантника взглядом, от которого не укрылась помятая форма с оторванными аксельбантами. – Что, сержант, пришел мой черед тебя из дерьма вытаскивать? Этого охламона, – майор указал на оправившегося от неожиданного удара Славу, – я еще поучу, когда вернемся в часть. С четырьмя гопниками не справился, засранец! Такому не в спецназ, в стройбат нужно идти. Тебя, сержант, учить не буду, не мой ты боец, но уж командиру твоему по-дружески скажу, пусть дрючит, как сам желает. Хотя, конечно, молодец ты, парень, не бросил в беде товарища по оружию, – Беркут усмехнулся, хотя правильнее его гримасу было назвать оскалом. – Мне в общих чертах рассказали, как дело было. Вот только ментов бить не стоило, а если уж начали, мать вашу, так всех надо было вырубить и валить, пока они не очухались. Ладно, все, – майор, не глядя на ошеломленных происходящим бойцов, направился к выходу: – Посидели, и будет.

– Ну что, товарищ майор, – младший лейтенант, начальник смены, ждал внезапно появившегося в отделении Беркута снаружи, хотя и из коридора он видел, как офицер воспитывает своих проштрафившихся солдат. – Забираете их с собой?

– Да, лейтенант, – Беркут, с трудом выяснивший, куда подевался его боец, не стал, придя в участок, сообщать о своей принадлежность к спецназу, то есть, фактически, к военной разведке, но и без этого сумел договориться со здешним начальством. Стоила ему эта беседа трех бутылок водки, предназначавшихся, как его клятвенно заверили оживившиеся при виде драгоценной влаги стражи закона, исключительно для компрессов побитому при задержании десантников патрульному.

– Ну, тогда доброго пути, – развел руками милиционер, при всем желании едва ли сумевший бы помешать майору увести из отделения своих людей, да и не осмелившийся бы это делать.

Выйдя из участка, Бурцев глубоко вдохнул, наслаждаясь весенними ароматами, пусть и были они сдобрены едкими выхлопными газами и запахом гнили, который распространяла вокруг себя мусорная свалка неподалеку. Все же по сравнению с вонью застарелой блевотины и мочи, которой приходилось дышать в камере, это были просто райские ароматы.

Лишь только покинув отделение милиции, старший сержант Олег Бурцев с некоторым удивлением узнал о нарастающем конфликте между Соединенными Штатами и Ираном, в который уже начали включаться соседние государства. В каждом выпуске новостей, следовавшим один за другим с интервалом менее тридцати минут по радио в маршрутном такси, в котором сержанты и майор, во избежание неприятностей не отходивший от них ни на шаг, ехали в гостиницу, где жили приглашенные в Кремль офицеры, обязательно упоминали о возможной новой войне в Заливе. Всякий раз утопление иранского катера и последовавшая за ним реакция причастных к этим событиям стран обрастали новыми и новыми подробностями, столь необычным, что в них явно виделись измышления репортеров и редакторов новостей.