Текст книги "Кривич (СИ)"

Автор книги: Александр Забусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 75 страниц)

   -Погоди! Скорый какой. Я тебя, уж не обессудь, через коридор провожу. Так оно надежнее будет.

   В проходе между уродливыми березами просматривался веселый светлый лес, казалось, шагни к нему и ничего не произойдет, а щебет птиц, только подтверждал эту идиллическую картинку. Толик столбом застыл в шаге от стремного перехода, тело само вспомнило, как его выбросило обратно.

   -Ну, чего застыл? Шагай! – требовательно приказал Велес.

   -А-а-а! – боярин шагнул, сделал еще шаг, и весь окутался непроглядной пеленой, только в этот раз не испытал противодействия, лишь чувствовал рядом присутствие славянского бога.

   Тело вынырнуло из пелены в зелень красок леса. Глаза наткнулись на стоявших у перехода в одну колонну людей, словно слепцы, державшие руку на плече впереди стоявшего товарища. Что-то неуловимо знакомое почудилось в любопытных, и вместе с тем, беспокойных взглядах встреченного народа. Анатолий перевел взгляд на второго персонажа "слепцов". Полностью лысая голова, нагловатое выражение лица с большим горбатым носом на нем. Гоблин, в натуре! Перед Монзыревым предстал ни кто иной, как молодой Горбыль.

   "Етическая сила!".

   Взгляд по колонне, "хвостом" уходившей в заросли. Просто физически почувствовал, как на его лицо наползала идиотская улыбка. Среди всех присутствующих, Толик разглядел Галку, удивительно красивую, и до безобразия молодую и желанную.

   "Аб-бал-деть! Что же здесь происходит? Мираж или плод моего безумного воображения?".

   -Ну, вот и встретились! – прозвучал голос Велеса. – Круг замкнулся!

   Славянский бог смотрел только на застывших в колонне людей, проникновенно заговорил, своим голосом заставляя всех присутствующих гипнотически слушать его речи.

   -Так уж случилось, что вы все должны были просто прожить отпущенную вам жизнь. Для кого-то она предстояла быть длинной, кому-то судьба озаботилась предоставить уход уже в этом году, но тысячу лет тому назад степное божество кочевых народов востока, решил подправить реальность. На пятьдесят девять лет, раньше назначенного срока, он подтолкнул племена поклоняющихся ему степняков на переход к границам Киевской Руси. Этот не правильный шаг с его стороны пришлось поправлять исконным богам славянского пантеона. Никто не любит, когда в дела его лезет сторонний. Результатом всех действий, явилось ваше появление на границах Дикого поля.

   Люди стояли, будто под гипнозом, слушали монотонный голос выходца из далекого прошлого. Никаких мыслей в голове, только голос!

   -Много событий свершилось в вашей жизни, многое вы свершили своими руками и головой. Мне самому, на протяжении десятка лет, было приятно работать с вами. Свой урок вы исполнили. Правду сказать, за исключением Монзырева, никто из вас не выжил в том мире. Чтобы хоть как-то загладить нашу вину перед вами, за то, что без чьего бы то ни было согласия, протащили вас в прошлое и использовали, как нам было нужно, хочу сделать вам подарок Я хочу оставить вам память, пусть каждый из вас помнит все, что произошло с ним в веке десятом. Пусть годы, прожитые с нами, прибавят мудрости и силы вашим телам, пусть дружба и любовь останутся с вами. Из памяти вашей будет исключен лишь момент смерти, незачем живым помнить такое. Желаю всем долгой жизни, пусть будет она интересна у всех вас. Вот теперь пришло время проститься. Удачи!

   Тугая пелена тумана, скопившаяся за плечами пришельцев из прошлого, вдруг выплыла из-за их спин, накрыла застывших в колонне людей, на мгновенье, лишив их возможности различить рядом стоявшего соседа, потом с такой же скоростью втянулась обратно, слизнув за собой пришельцев, будто и не стоял никто перед ними прежде.

   Монзырев на пару с Горбылем, первыми пришли в себя. Оглядели своих подопечных. Каждый переживал случившееся по своему, выходил из мимолетного ступора.

   -Батька, теперь-то что с нами будет? – вдруг прорезался голос из распавшейся на кучки толпы.

   Вопрос задал пацан, по виду тянувший лет на четырнадцать. Толик машинально откликнулся, не вдаваясь в мелочи:

   -Будем жить, Мишаня!

   "Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Вот это финт ушами! Как же так?"

   В голове Монзырева сложилась полная картина, что с ним происходило раньше. Причем картина была настолько реалистичной, что он просто охренел. С ним ли это было? По всему выходило, что с ним. У выхода на поляну поднялся шум голосов. Все обсуждали не случившееся с ними, а свои ощущения и воспоминания. Кто-то положил ему руку на плечо, обернувшись, он увидел Галкины глаза, проникновенные, наполненные влагой.

   -Милый, как же я соскучилась по тебе!

   Монзырев обнял жену, впился губами в манившие губы молодой женщины.

   -Все будет хорошо, родная. Ты только верь мне. Все будет хорошо!

   -16-

   Неширокая река торжественно спокойно несла свои воды на запад, где через сотни километров вливала их в мощную артерию седого Днепра. Левый берег ее, обращенный к югу, был пологим, во многих местах поросшим зарослями камыша, с длинными песчаными пляжами, обрамленными шапками кустов шиповника и акации. Колючий терновник на нем, почти по всему протяжению реки, сформировал труднопроходимую стену зелени. За этой стеной так же, как и сотни лет, тому назад, расстилалась бескрайняя степь, которую издревле величали Диким полем. Правый берег, высокий, во многих местах обрывистый, нависал над текучей водой, позволяя со своей высоты разглядеть всю прелесть изгибов Псела, круговерть замутненных омутов и игру серебра, искрящейся на закатном солнце рыбы у поверхности воды. Его лесистая местность отличалась по своему составу от левобережного соседа, образовывая светлый, легко проходимый массив из молодых, не старше ста лет дубов, березняка, да поросли все того же шиповника. Рясные ветви боярышника, были усыпаны крупными, красного цвета, ягодами, словно каплями крови, расцветили зелень листвы. Всю поверхность массива, будто шрамы, избороздили десятки наезженных и нахоженных проселочных дорог и тропинок.

   В одном из таких чудных мест, природа на правом берегу создала широкий затон, с песчаным, оголенным от растительности пляжем, в подкове реки, с мелководьем под водной гладью. Место приметное, пользующееся популярностью в летние месяцы у приезжих и местного населения, позволяло людям расположиться на отдых у самой воды. Осенний день короток, особенно на юге, а ночи темные и теплые, по темени лесными тропами много не наездишь, есть риск повредить подвеску на авто, лишиться колес. Потрепанная, видавшая виды "девятка", с подмосковными номерами, свернула с проселка к реке, остановилась в тридцати метрах от тихо несущей свои воды реки. Из машины вышли трое, крепких, спортивных вида мужчин, одетых по-летнему. Двое молодых, третий постарше. Три двери, закрываясь, синхронно хлопнули, а приезжие шагнули к реке, молча замерли у берега, осматриваясь по окрестностям.

   – Ну, что, командир, кажись прибыли на место? – задал вопрос жилистый, высокий, похожий на гоблина, полностью лысый парень лет двадцати восьми.

   – Да, Сашка. Вряд ли есть в окрестностях второе похожее на это место, – откликнулся старший. – Открывай багажник, Андрей. Будем располагаться. Завтра приступим к поисковым работам.

   – Есть, командир!

   Вскоре в сгустившихся сумерках, прямо на песчаном пляже запылал костер, весело слизывая языками пламени тонкие ветки хвороста, вгрызаясь в тело поленьев потолще. Поверх армейских, пятнистого цвета спальников, у огня расположились приезжие, подсовывая под языки огня нанизанные на прутья кусочки хлеба с салом. На расстеленной тут же клеенке, навалом лежали пахучие южные помидоры, зеленый лук, огурцы. Початая бутылка водки "Хортица", уже два раза обошла автомобильный набор металлических стопок.

   – Как же хорошо быть в отпуске, – откинувшись на спину, потянувшись, заглянув в мерцающую глубину низкого звездного неба, с восторгом заявил самый молодой из приезжей компании.

   – А, то! – подтвердил лысый гоблин.

   – Да, парни. Как же я за вами соскучился!

   – Да ты че, Николаич? Мы ж, считай, весь летний сезон в лагере вместе отбарабанили.

   – Я не о том, Сашка. Для меня наше прошлое, словно вчера было.

   – Ну, да! Тем более молодая жена у тебя под боком все лето была. Небось, приедем из отпуска, отношения с Галкой документально оформишь?

   – Обязательно! Только ничего вы не понимаете. Для меня, вон Андрей, погиб семь лет назад. Я с этим уже давно свыкся.

   Ищенко принял удобное положение, полулежа, облокотился на локоть, через языки пламени уставился на командира.

   – А когда всем нашим трындец настал, я чуть с ума не сошел. Представляете, всех кого любил, кем дорожил, в одночасье не стало. Остался один как перст. Можно сказать, сбежал от проблем десятого века. Когда вышел через "окно" в свое время, опять получил встряску организма. Смотрю, стоят все перед проходом, в том числе и я сам. Все живые, здоровые, только молодые. Представляете? Мечта идиота свершилась. Помолодел на десять лет, а мозги в черепе остались прежними с наработанными навыками, повадками, и чего греха таить кое-какой мудростью. Ха-ха!

   – Да-а, это тебе не фиги воробьям показывать, – хмыкнул Горбыль, словно разливая водку по стопкам. – Вздрогнем, бояре?

   Выпили, захрумтели закусывая свежими огурцами.

   – Слушай, Андрюха, давно хотел у тебя спросить. Как оно там? – Сашка неопределенно показал пальцем в сторону призрачно мерцавших звезд.

   Ищенко опустил взгляд на пламя костра, подбросил в него пару веток, в раздумье дождался, когда пламя станет ярче, ответил:

   – Да не помню я ничего. Вот раньше, точно знал, как. Потом как обрубило. Не помню. Только знаю, что есть там что-то!

   – Ясно дело, что есть. Это я и без тебя знаю, все-таки сам смертушку от руки половецкой колдуньи принял, и тоже ни хрена не помню. Просто думал, раз ты там так долго пробыл, то может чего и запомнил.

   – Не-а!

   – Эх, сейчас бы под водочку, да дичины, да еще осетрины пожевать!

   – Губу раскатал, – Монзырев криво улыбнулся. – Отвыкай, в нашем веке вместо таких деликатесов, "докторскую" колбасу выдумали. А если кто и предложит их, запросто нарвешься на татей, только деньги на ветер выбросишь.

   – Ну, не скажи, Николаич...

   – А, чего это, не скажи? Если ж даже за кардоном, и то наши доморощенные "бизнесмены" умудряются "обуть".

   Монзырев сплюнул в сторону.

   – Да ты что? Ну-ка, расскажи.

   – Спать пора. Дорога была дальней, а завтра вставать рано. Завтра трудный день предстоит.

   – Расскажи, Николаич. Успеем выспаться, чай не в походе. Караул на ночь нам не выставлять, – присоединился к просьбе Горбыля и Андрей.

   – Тьфу на вас! Ладно, слушайте захребетники.

   Вздохнул.

   -Вы, наверное, знаете, что наша контора многогранна. Она как любая подобная структура в других странах, как спрут, своими щупальцами окутала земной шарик, и каждое щупальце имеет свое назначение. Мы, например, являемся представителями боевого звена, нас посылают туда, где наступает полная жопа, а слова убеждения уже бесполезны. Есть структуры, где работа ведется другими методами. Под видом дипломатов, работают наши коллеги. И, поверьте, молодые, такая работа важна не меньше нашей. Хоть вы себя и считает элитой. Все это ваш горячечный бред.

   Так вот. Дело это было в одной из стран юго-восточной Азии, а конкретно в Бангкоке. Там представители разведок разных стран, кудлятся, как пауки в банке. Да дело даже не в этом. Они все прекрасно знают, кто, чем дышит, и кто есть кто. А для общения друг с другом, устраиваются шалманы и сборища, называемые приемами. Типа, собираются отдохнуть от трудов праведных. На самом деле на этих приемах, ведется кропотливая работа разведки за всю мазуту. Существуют в этой среде даже совместные сообщества. Про одно из них я и поведу рассказ. Называется оно – "Ассоциация Военных Атташе".

   Как-то на одном из таких мероприятий, к главе нашей военной миссии подвалили представители американской и английской структур.

   "Господин полковник, идет молва, что русские могут устраивать приемы на высшем уровне, лучше, чем мы. Ну, в посольстве – это само собой, а вот, что вы думаете об устройстве приема для членов Ассоциации?"

   Надо сказать, что полковник Сырчин Геннадий Власьевич, калачом был тертым, расплылся в улыбке, расшаркался. Дипломат – мать его так, доморощенный.

   "Да, нет проблем. Вот на следующую субботу приглашаю. Оповещу всех коллег. Прошу приехать с супругами".

   Все чин чинарем, наше ведомство еще никогда мордой в грязь не падало.

   А надо вам сказать, что и до сего благословенного места, успели-таки добраться наши с вами соотечественники, представляющие бизнес России. Открыли ресторацию под броской вывеской "Русский самовар". Вот Сырчин и направил свои стопы к генеральному директору этого кабака. Встретились, договорились, обговорили меню со всеми изысканными деликатесами, вроде медвежатины и осетрины. Даже бумагу к общему согласию подписали. Чинуши, от министерства обороны, в нашей стране только на армию всегда денег жалели, на дипломатические пьянки, хорошо отстегивали. Власьевич директору бабки отвалил в полном размере. Успокоенный, в благодушном настроении, вернулся к себе в миссию.

   Наступила долгожданная суббота. Спинной мозг полковника, сработал как барометр в грозу. С утра пораньше подъехал к заведению, а на дверях висит огромный амбарный замок. Песец, зверь северный! Власьич поднимает на уши всех до кого только смог дотянуться. Находит хозяина дома, в котором бизнесмены снимали "угол" под ресторан. Замок – на фиг, двери – нараспашку, полковник в полном ауте, до инфаркта "четыре шага", как в песне про войну поется. Зал засран, в холодильниках шаром покати. Единственный плюс кухня работает. Да и та, если в нее заглянуть, жрать в этом заведении не захочешь.

   – Кинули?

   – Всенепременно!

   – Твою ж ма-а-ать! И чего? Что дальше?

   – Дальше? Дальше, как в карточной игре. Как говорится, полковник был большая сука, и посовал на трех тузах! Мухой помчался в миссию, поднял на ноги всех офицеров и членов их семей в возрасте от двенадцати лет и старше. Сбросил общак на выпивку и кое-что на закусь, все выгребли содержимое собственных холодильников, в заведении бросились наводить порядок. Жарили, парили. Маленько не уложились. Приглашенные стали съезжаться за два часа до назначенного времени. Жрачка не готова, а на пороге гости.

   Но наше "авось" и русскую смекалку, так запросто не пропьешь! Прошерстив загашники в посольстве и миссии, разыскали костюмы казачков да русских крестьянок конца девятнадцатого века, уж откуда они взялись никто и не упомнил. Нарядились. Каждого приглашенного, включая супруг атташе, встречали лафитником "беленькой" причем со словами:

   "У нас дорогих гостей завсегда с порога водкой угощают! Пейте до дна! По русской традиции, первую не закусывают".

   Стояла задача – споить даже трезвенников!

   Дальше пошло, поехало.

   "Внимание, дамы и господа! Сегодня пьем только национальный русский напиток, для мужчин, это "ерш", женщины пьют исключительно "белого медведя" или по-другому "северное сияние".

   – Да ты что? – удивился Горбыль.

   – Вот, так, служить захочешь, и не так раскорячишься. Короче, с приема иностранцев обоего пола, в машины просто заносили в невменяемом состоянии. С выносом последнего приглашенного, Власьич ухватился за сердце, а народ, учавствовавший в обеспечении сейшена, от усталости валился на пол.

   – Песец полковнику! – констатировал Ищенко.

   – Ничуть не бывало. Оказывается, прием понравился всем, от русских традиций, народ иностранный был просто без ума. Правда, оклемались дипломатические семейства только к следующему вечеру.

   – Ха-ха-ха!

   – Ну, клоунов-бизнесменов, потом уже в России нашли, что с ними было, не скажу, не знаю. А ты Сашка, про осетрину не заикайся больше. Нет ее в наших реках. Во всяком случае, пока нет. Всего два года как в государстве к власти Путин пришел. Порядок наводит, это радует. Глядишь, чего в жизни нашей и изменится. А сейчас спите, полуношники.

   С первыми лучами солнца троица была на ногах. На скорую руку перекусили.

   – В трехстах метрах отсюда начинались южные ворота нашего городища, – стоя у самой воды произнес Ищенко.

   Обернувшись, он посмотрел на близко подступивший к пляжу редкий смешанный лес.

   – Как время постаралось, убрав следы нашего пребывания здесь.

   – Вот в сторону, где стояла крепость и пойдем, – объявил Монзырев. – Машину закрыл?

   – Да.

   – Тогда двинули.

   Все трое углубились в лесной массив, шли, обходя деревья и кустарник, держались выбранного направления. Оттого, что десять веков тому назад здесь возвышались крепостные стены, не осталось и следа, не сохранилось даже развалин.

   – Николаич, ты уверен, что мы правильно определились с местом? – продираясь через куст шиповника, спросил Горбыль.

   – Меньше вопросов, Сашок. Так! Где-то здесь. Принимаем вправо. Не торопитесь. Всем считать свои шаги. Для начала, пятьсот шагов будет достаточно, потом оглядимся.

   – Да чего тут оглядываться? Сплошные поросли вокруг.

   – Сплошные, да не совсем. Не может быть того, что от священной дубравы ничего и не осталось. Ищем пока молодые дубы.

   – Это как?

   – Ну, чтоб деревьям лет по двести, по сто было.

   – Ага, понятно.

   Долго блукали по намеченному квадрату. Действительно обнаружилось скопление дубовых деревьев, заполнивших собой в лесу большой пяточек. Что самое интересное, тропы проложенные людьми делали крюк обхода найденного места. При вступлении под сень дубовых ветвей, все трое испытали чувство дискомфорта, давящей на психику ауры места. Не заметили, как встали на тропу, обходя по кругу дубравник. Время в лесу идет по своим законам, иногда замедляет свой шаг, иногда незаметно переходит на быстрый бег, заставляет человека понять, что он песчинка в необъятной вселенной.

   Солнце, пройдя по кругу, необъяснимым для трех друзей образом, вдруг оказалось в стороне захода, тем самым обозначив скорый конец дня.

   – Хорошо прогулялись, ничего не скажешь, – подвел итог поисков Сашка. – Николаич, а ты уверен, что сможешь найти свой тайник, ведь, сколько времени прошло?

   – У нас с вами еще месяц отпуска впереди. Носом лес рыть будем, а захоронку найти надо. От этого будет зависеть, как наша жизнь повернется, так и жизнь наших мелких. Ладно, если вечер подходит, надо уходить, идем к машине. Уже плюс, что хоть дубраву отыскали. Есть у меня задумка на завтрашний день, глядишь, помогут нам боги славянские.

   Еще на подходе к машине, заметили у реки одинокую фигуру человека, стоявшего у самой воды, бездумно бросая с горсти мелкие камушки в стоячую воду затона.

   – Смотри, гость к нам пожаловал, – подал голос Андрей.

   – С чего бы это такой интерес к нашим персонам?

   Приблизившись, Монзырев первым обратился к обернувшемуся на звуки шагов человеку, оказавшемуся молодым парнем годков двадцати пяти – двадцати шести отроду, ни чем не примечательному по внешнему виду.

   – Гой еси, добрый молодец. Чем обязаны присутствием у места выбранного нами для проведения рыбалки?

   – И вам не хворать. То-то, гляжу, весь день рыбалите по лесу. Много рыбы наловить успели?

   – Слушай, ты, твое какое собачье дело? Где я рыбу ловлю. Моя коза, хочу е... – наехал на парня Сашка. – Понял, нет?! Мы никого не ждем, и видеть кого-либо меньше всего хотелось бы.

   – Здесь наша земля, наши места, вот за ними и пригляд и ведется.

   – Хм! – Монзырев внимательным взглядом оглядел пришлого, решил не обострять взаимоотношений с местным населением. – Ты вот что, любезный. Мы, пару дней отдохнем у реки и дальше покатим, ничего не нарушая, и никого не трогая.

   – А зачем вы у дубравы целый день кружили? Наш старший об этом обязательно поинтересуется.

   – А кто такой ваш старший?

   – По номерам на авто видно, что вы из России, вот у вас там таких как мы по телеку называют неформальными группировками. Так, что?

   – Да ничего, я сказал, дня через два уедем, а до тех пор отдыхать здесь будем. А относительно группировок, так их у нас скоро, всех под корень изведут. Так что готовьтесь и вас на Украине такая же участь постигнет.

   – Ну-ну. Я так старшему и передам.

   – Передай, уважаемый. Передай.

   Все трое молчаливыми взглядами проводили удалившегося по дороге представителя местного уголовного сообщества.

   – Однако отдыху пришел пипец, – со вздохом констатировал Толик. – Придется активизировать поиски. Машину, Андрюха, отгони вплотную к лесу. Нефиг нам у воды со всех сторон отсвечивать. Ночь делим на троих, чтоб хоть врасплох не застали. Нет, ну что за жизнь? В каком времени не живи, всюду норовят обобрать. Тьфу!

   Поутру Монзырев заставил взять саперную лопатку, сухпай на день и бутылку водки. Вошли под сень деревьев и двинулись прямиком к дубраве, не отвлекаясь на пересечение троп по лесу. Почувствовав дискомфорт у самой кромки желудевого царства, майор приказал Ищенко:

   – Вот в этом месте расчисть от порослей полянку квадратов на пять. Сашка, собери сушняка, да березовое полено приволоки, чтоб горело подольше.

   Сам достал из вещмешка водку, стаканы, открыл коробку сухого пойка. Андрюха работая, краем глаза отметил, что стаканов было приготовлено четыре штуки.

   "Чудит командир" – подумал, заканчивая работу.

   У пылающего костра, Монзырев встал лицом к дубраве, держа в одной руке стакан, наполовину заполненный водкой, в другой краюху хлеба. Не обращая внимания на сослуживцев, напевно заговорил, легко переходя на старославянский:

   – Молихом, Велеса, отце наше,

   Да потягне в неби комонощь вещяти

   Золоти колове вертище...

   Слова слетали с языка привычно, будто говорил Толик на этом наречии с самого детства. Десять лет проведенных в Киевской Руси давали о себе знать. Сашка с Андреем помимо воли встали за плечами своего командира, лица серьезные, услышав слова призыва, понимая все сказанное дословно, напряглись.

   – Велисе сивый, в рубахе вышиванной,

   Со турьими рогами, с белой бородой,

   Храни во поле, храни во боре, отведи горе

   А, да жди доли, оберег Роду!

   Гой, Вещий Сиве! Приди до нас!

   Поможи русам корню твого!

   Велесу – слава! Гой!

   И три голоса, единым порывом выкрикнули слова прославления и пожелания быть древнему божеству на этой земле:

   – Слава! Гой! Слава! Гой! Слава! Гой!

   – Прими подношение от соотечественников твоих!

   Монзырев бросив в горевший костер, приготовленный ломоть хлеба, затем выплеснул водку на языки пламени. Костер полыхнул в гору, затрещал, пережевывая древесину. Трое офицеров молча стояли у костра, вглядывались вглубь дубравы, ждали.

   Некоторое время не происходило ничего, но это только казалось. Между стволов деревьев прямо из земли поднялась легкая дымка тумана, которая на глазах уплотнялась, сделав невидимым происходящее в глубине лесной поросли. Вдруг из клубов туманной дымки проявился, будто выплыл, здоровенный как шкаф седой мужик с бородой, одетый в нормальный прикид начала двадцать первого века.

   – Ну, здрав будь боярин! И вам здравствовать, сотники. Чего звали? Али какая беда у вас тут приключилась?

   – И тебе здравствовать, Велес Корович! Нет у нас беды, а вот без помощи твоей, не обойтись нам никак.

   – Говори, что нужно?

   Толик оглянулся на Горбыля, стоявшего за правым плечом, с интересом разглядывавшего славянского бога.

   – Сашка, наливай, – кивнул на бутылку водки.

   – Ага!

   Четыре стакана сдвинулись разом. Одним глотком водка ушла по назначению.

   – Десять веков минуло, как я спрятал клад в святилище кривичей, вот в этой дубраве. Время подвергло изменению всю местность. Не найти нам без твоей помощи захоронку, времени мало, а тут еще местные тати наезжают.

   – Ха-ха! Ну, на счет татей ты погорячился. Это община, как у вас тут называют язычников, засим местом пригляд ведет. Ежели б не они, так может и не дозвался ты меня, а так на святом, намоленном месте, требы ушедшим богам кладут. Молятся. Я же когда-то объяснял тебе, что только благодаря таким как эти людины, я в вашем мире и обретаюсь.

   – Да, помню. Просто тут, от них клоун был, так неформалом обозвался.

   – Во-во, неформалы и есть. Но дюже полезные неформалы. Ладно, а где ты поклад-то спрятал?

   – Да, считай, что под Вестемирову избенку и зарыл. Аккурат под задний правый угол положил, это который рядом с воротами.

   – Ну, пошли тогда. Укажу место, а там уж сами копайте.

   Металл лопаты глухо звякнул о что-то похожее на прогнившее в земле железо. Монзырев помнил, как уложил византийскую шкатулку в железный ящик, специально для такой цели откованный кузнецом Туробоем на пару с Никитой. Сверху, он когда-то накрыл его дубовыми плахами, да видать сгнили они за тысячу лет, превратившись в труху, да и от ящика остались тонкие стенки ржавчины, которую и ребенок-то пальцем проткнет. На свет божий появилась резная шкатулка, почти не попорченная ушедшим вглубь веков временем. Откинутая набок крышка, позволила увидеть золото перстней, браслеты с цепями, крупный жемчуг, и Галкину диадему с цветными камушками, вделанными в тонкую золотую проволоку, привезенную когда-то Толиком из византийского похода. Отсунув цацки ладонью в сторону, майор добрался до кругляшей золотых византийских монет.

   – Все как было, – произнес он.

   – Ну вот, а ты переживал, что не найдешь, – улыбнулся Велес. – Теперь у вас одна задача, довезти все до дому.

   – Довезем! – с энтузиазмом пообещал Ищенко.

   Провожая офицеров по тропе к их транспортному средству, славянский бог с улыбкой спросил Монзырева:

   – Дочь-то как назовешь, Николаич?

   – Так ведь...

   – Когда ты уезжал, она еще не знала.

   – Ну, тогда Олюшкой, – голос Монзырева задрожал от воспоминаний об утраченной в "прошлой" жизни дочери.

   – Ну, и правильно. Удачи вам воины.

Эпилог.

   Утреннее апрельское солнце пригревало знатно. В этом году весна в среднюю полосу России пришла рано, растопила снег теплыми погожими деньками, а ночными заморозками высушила землю, оживила природу, заставила распуститься листья на березах. Город утопал в поросли молодой зелени, чистый, умытый после снежной зимы, как любимая игрушка. В это субботнее утро и люди в нем, занятые своими делами, воспринимали выходной день по-особенному празднично, с настроением. Кто-то спешил на рынок – центр притяжения старшего поколения горожан, кто-то торопился поковыряться на дачных участках, а многие уже с утра пораньше выгуливали свои семьи по освещенным солнышком улицам. В преддверии майских праздников, так уж сложилось с советских времен, вместе с природой словно просыпалось после зимней спячки все население по всей России.

   На автомобильной стоянке госпитального комплекса, раскинувшего свои корпуса, окруженные парковой зоной, у здания родильного отделения, выстроились десятка полтора разномастных авто. Народ, собравшийся под окнами, ждал выписки своих рожениц, в приподнятом настроении предчувствовал получение вожделенного конверта, свернутого из пеленок и одеял, повязанных бантами. Мужья, сватья, всех мастей родственники и друзья, с цветами, шампанским и конфетами, топтались у входа двухэтажного кирпичного здания выкрашенного в розовый цвет, с нетерпением посматривали на стрелки часов, нагнетая громкими разговорами атмосферу праздника. Кое-кто, не дождавшись контрольного часа, принялся отмечать пополнение в семействе прямо на капоте машины. О, эта беспокойная, такая загадочная для людей чужой крови, неповторимая, непознанная никем русская душа!

   Интересная компания встречающих, подобралась в самом центре стоянки. Двух мужчин в строгих костюмах и двух девушек, одетых празднично, но по-летнему, окружала толпа подростков обоего пола, все с цветами, сами ухоженные, веселые. Вот только, окажись рядом с этим обществом наблюдательный человек, сразу бы нашел несоответствие внешнего вида и поведения детей с их сверстниками. Достаточно было заглянуть в глаза любому из них, что бы понять, перед тобой взрослый, сформировавшийся организм, со своим сложившимся взглядом на действительность, а одежда, будто маска, скрывающая настоящий возраст. В цепких, проникновенных взглядах, бросаемых этими подростками на окружающих их дядь и теть, читалось снисхождение умудренных жизнью людей. По соседству от них, у крутых тачек забугорного автопрома, волнуясь и поглядывая на часы, как и все ожидавшие, стояли, дородный мужчина в дорогом, классического покроя костюме, и красивая женщина бальзаковского возраста, окруженные "коробочкой" охраны из пяти человек. Они изредка бросали взгляды на беспокойных соседей.

   -Где черти носят командира? – очередной раз, взглянув на время, с волнением произнес бритый наголо, крепкий как гвоздь, мужчина. – Пора бы ему уже и появиться.

   -Да, не кипешуй так, Саня. Куда он денется? В десять часов будет как штык. Сегодня же суббота, ты ведь знаешь, Николаич в этот день всегда город объезжает.

   -Мог бы хоть в такой день отступить от правил, – подал голос худой подросток, прижимавший к груди огромный букет белых роз. – Пора бы и пообвыкнуться с реальностью, а то боярские замашки из него так и прут. Мне тут в школе нашептали, стонут руководители местных предприятий, да и бизнесмены тоже, от нового Главы района. Зажал, говорят, как тисками, вздохнуть не дает, а главное взяток брать не желает.

   -А, от тебя, Мишаня, не стонут? С нашими песиголовцами, кто в школе масть держит? Думал, я не знаю? Это наша ошибка была, что вас всех в одну гимназию перевели. Теперь вот пожинаем плоды своего недальновидного решения. Пахан доморощенный! – хмыкнул Горбыль, глядя Мишке в глаза. – Ну, а насчет Монзырева, так он по жизни хозяин. Отними у него людей и закрепленную за ним территорию, заскучает и сопьется.

   -Эт точно!

   -Смотрите, вон, кажется, и его машина подъезжает, – девчушка-подросток, с длинной тугой косой за плечами, зелеными глазами встретила темно-синий "Форд-Мондео". Непроизвольным движением руки, подхватила ладошкой, широкую ладонь второго мужчины, высокого стройного блондина.

   -Ленка, ну ты опять цепляешься? – с напускным возмущением произнес тот, между тем не делая попыток освободить руку. – Блин, ведь как пить дать, упекут за совращение малолетки!

   Улыбнувшись избранному нею кавалеру, внешне выглядевшему как минимум в два раза старше ее, тихо сказала:

   -Ну, что ты все придираешься, Андрюшка? Никуда тебе от меня все равно не деться. Заруби себе на носу, ты только мой. Второй раз я не допущу, чтоб тебя не стало. Баба Павла ясно сказала, что я твоя вторая половинка. Так что дожидайся, когда вырасту физически. Уже недолго-то и осталось ждать.