Текст книги "Кривич (СИ)"

Автор книги: Александр Забусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 75 страниц)

   Словно и не заметив вопроса своего пассажира, старик смотрел в сторону приближающегося острова. Лодка покачиваясь на волне, споро шла к берегу Хортицы.

   – Опять таки, все князья покидая Русь, следуя походом через южный рубеж берегом Славуты, завсегда у священного дуба приносили жертву и требы Перуну. Ведь он благословляет идущих в бой русов. А, здесь так и нет. Али высоко взлетев, побрезговал святилищем? Неистов бывает к такому поступку бог-воин. Вот и пожинай плоды. Есть законы выше человеческих чувств и разума. Гнев богов может коснуться любого. Но если ты князь, так исполняй божью волю, храни вверенную тебе землю и роды, живущие в ней. Никто не запрещает тебе ходить в походы, но княжить на чужбине... Лучше сразу отказаться от верховной власти.

   – Дед, ешкин корень, ты как там? В порядке? А то мне, извини, со стороны кажется, что у тебя крышу напрочь снесло. "Тихо сам с собою, я веду беседу". Может объяснишь наконец, за каким лешим я с тобой на остров поперся?

   Лодка с разгону уперлась в песок небольшой островной заводи. Андрея качнуло вперед, заставив крепче ухватиться за борта долбленки. Чеслав соизволил взглянуть в глаза Андрею. Сумерки опустились на землю. Последние лучи заходящего Хорса, оповещали все живое о том, что скоро ночь вступит в свои права.

   – Постой, – Андрей даже сделал жест рукой, останавливая волхва готового заговорить. – Погоди, дай догадаюсь, что сейчас скажешь. Ага, во! Злазь москаль, прыихалы. Так?

   – Вылезай витязь, приплыли. Нам надо идти, времени совсем не осталось.

   – Ну, что ж, в целом я угадал.

   Андрей следовал за волхвом по натоптанной тропе между кустарником и деревьями с молодой весенней листвой, бледнеющей в вечерних сумерках. Слегка опираясь на посох, дед совсем не по-стариковски шагал по тропе. Прошли мимо криницы, из которой Андрей зачерпнул на ходу ладонью прохладной воды, сделал глоток. Через поляну тропинка нырнула в сосняк, потом уже по темени прошла средь вековых дубов, выведя путников к гряде диких, мшистых скал.

   – Ну, почитай пришли.

   Андрей заметил вдали на одной из скал темнеющие контуры огромного тысячелетнего дерева, к которому шла тропа, но старик свернул влево с дороги, по узкой тропинке повел Андрея вверх вдоль скалы. Миновав кустарник подошли к узкому проходу в камне.

   – Сейчас, – волхв извлек из-под одного из камней факел, высек на него искры и, дав разгореться, поднял над головой. Кивнул Андрею на вход в скалу. – Идем.

   Шли по узкому не больше метра в ширину извивающемуся, словно тело змеи, проходу с высоким в два человеческих роста потолком. Природа-кудесница постаралась на славу, выстраивая сооружение пещеры. Стены и выступы ее покрывал серый мох, отсвечивающий в бликах факельного огня. Воздух пропитанный ароматом сухих трав, был свеж и прохладен, сырость не ощущалась вовсе. Звук шагов по неровному полу пещеры эхом отдавался по пространству коридора.

   – Змиева пещера, – промолвил волхв. – Мое жилище на острове.

   – Прикольное у тебя жилье, – откликнулся Андрей.

   Коридор вывел в просторную пещерную камеру с узким отверстием в высоком потолке по центру, прямо под ним Андрей разглядел в потемках контуры открытого очага. Чеслав прошел вдоль неровных отвесных стен жилища, поджигая от факела, закрепленные на них светильники. У одной из стен в грунт врос большой черный камень, ровный, словно отполированный вручную, он на метр возвышался над полом, отражая свет от своей антрацитовой поверхности. На нем лежал человек.

   – Вот и на месте, – констатировал жрец.

   Указав на человека, молвил:

   – К нему тебя и вел.

   Андрей подошел к лежащему на камне человеку. Наклонился, и брови на его лице поползли от удивления вверх. Перед ним лежал офицер, служивший в их части, капитан Лукашин, его тезка. В свое время пришедший "двухгадюшником – пиджаком" служить в армию, да так в ней и оставшийся в силу своих принципов и жизненных понятий. Бывает такое иногда, человек находит свое призвание случайно, оказавшись в нужном месте в определенное время, и понял, что он точно попал, куда требовалось, а на "гражданке" этот же человек спокойно прожив отпущенный ему срок жизни, но так бы и не осознал, что родился именно для армейской службы.

   Грудь Лукашина неравномерно вздымалась в дыхании, была перевязана кусками полотна, сквозь которое проступали бурые плямы подсохшей крови. Голый череп и горбоносое лицо покрылись бисеринками пота. Глаза закрыты. Левая рука отсутствовала по локоть, культя туго перетянутая и замотанная тряпкой, продолжала слабо кровить образовав лужицу на черной поверхности камня.

   Андрей вопросительно посмотрел на стоявшего рядом волхва.

   – Сегодня утром переплыл Славутич в южной части острова. Когда его нашел, думал скоро кончится, а он живучий. Три стрелы извлек из тела, ребра переломаны с левого бока. Скажу сразу – не жилец. Сказ у него к воинам княжеским. Пока усыпил его, чтоб хоть боли не чуял.

   – Чудны дела твои Господи, – вырвалось у Андрюхи. – И как нам дальше с ним быть?

   – А никак. Я ж тебе кажу, не жилец. Руды много утекло, да и раны дрянные. В сознание я его сейчас приведу, обскажет все и за кромку уйдет. Я уже вижу, как Мара протянула руку к страдальцу.

   Протянув ладонь под затылок Лукашина, волхв надавил лишь ему известные точки на теле. Капитан сделал глубокий вдох, открыл глаза.

   – О-о-хх! – вырвался стон, из уголков мутных глаз заскользили слезы. Ему было невероятно больно. Боль разрывала все тело, болело все. Через эту боль проступил смутно знакомый голос, пытающийся достучаться до сознания. Наконец Лукашин услышал и смысл речи.

   – Лукас! Лукас, ты меня слышишь?

   – Кто ты? – фокусируясь на говорившем, хрипло выдавил он.

   – Ищенко я, Андрей. Ну, ты что, капитан, не признал?

   – Андрюха... Ты?

   – Я. Тебя-то как угораздило оказаться здесь?

   – Василич, командир наш по вашему следу с ментами отправил, – напрягаясь, ответил Лукашин, скосил на Андрюху глаза, превозмогая боль. – Собака завела в какую-то хренотень. Вошли в туман, а вышли из него я да ментовской кобель. Законников в погонах фаршем выплюнуло. Погибли все. Я с тех пор у Святослава на службе, – прохрипел раненый. – Ты мне вопросов не задавай, слушай, боюсь умру скоро, больно и тело все захолодело.

   – Говори.

   – Святослав о прошлом годе на Русь ушел, печенегов под Киевом мочить. В Болгарии оставил воеводой боярина Волка и сына своего старшего. Молод еще княжич самостоятельно править.

   – Как старшего? А Ярополк разве не старший?

   – Слушай. Вопросы потом задашь. Время уходит, – напомнил Чеслав.

   Лукашин отдышался, с благодарностью посмотрев на волхва. Продолжил:

   – Болгарские боляры, вместе со спецслужбами византийского императора подняли мятеж по всему царству. Никто не успел предупредить нас о готовящемся путче. Гарнизоны русов были захвачены врасплох. Потом узнали, вырезали наших воев. Нас осадили в Переяславце. Врагов тьма, отбивали приступ за приступом, жрачка кончается, вот-вот в городе голод настанет. ... В самом городе заговор зреет. Воевода понял, что песец подкрался незаметно, решил людей сохранить да княжича спасти. Пошел на хитрость...

   Внезапно Лукашин закашлялся. От боли, тело лежащее на камне, выгнулось дугой, дернулось и расслабленно вытянулось на своем твердом ложе. С уголка губ скатилась крупная красная вишня – капля крови.

   – Лукас! Лукас! – Андрей склонился над однополчанином. Бледное лицо расслабленно мерцало в свете факела, нос заострился. – Чеслав, это что, конец?

   Волхв прислонил палец к шее капитана, нащупывая пульсацию на жиле жизни.

   – Нет. Болевой обморок. Сейчас оклемается.

   Андрей приложил свою ладонь к бритой голове Лукаса, ожидая, когда тот придет в себя. Лукашин глубоко вздохнув, охнул, открыл глаза, глянул на Андрея.

   – Воевода перехитрил христиан, – снова продолжил повествование он. – На городской площади, прилюдно объявил, что русы будут защищать Переяславец до последнего воя. И той же ночью повел войско к реке на захват кораблей противника. А два десятка лучших бойцов, среди которых был и я, уходили на лошадях в обратном направлении, спасая княжича. Не знаю, что там получилось у Волка, а княжича мы вывели и тихими тропами по суше прорвались на Русь. Уже на границе Руси ощутили погоню. Подозреваю, кто-то нас сдал врагам. ... Попали в засаду. Воины полегли все. Княжича живого увозят вдоль Днепра греки, а я здесь и ничем не могу ему помочь. ... Выручай, Андрюха! Спасай княжича от позора.

   – Да-а, Лукас. Сколько помню тебя, любишь ты проблемы подбрасывать невовремя.

   – Христом Богом тебя прошу, помоги!

   – Добро. Сделаю. Когда и где в засаду попали?

   Ответа не последовало. Лукашин спокойно лежал на камне с широко открытыми глазами на умиротворенном лице.

   – Кончился. Увела Мара за кромку витязя до конца выполнившего свой долг, – проговорил волхв.

   Андрей вышел из чрева пещеры, вдохнул свежесть ночного воздуха. Ночь расцветила небо звездами. Издали слышался плеск речных волн, удары воды о скалы. На душе было тоскливо и муторно. За плечом отчетливо прозвучал вздох.

   – Не журись, витязь, для нас внуков Сварожьих такая смерть все равно что награда, – молвил Чеслав. – Ты лучше подумай, как свое слово, данное умирающему, держать будешь.

   – Мне, диду, еще корабельщиков найти потребно.

   – Две лодьи нурманские, на них ватаги из русов. Не их ли шукать вознамерился?

   – Да.

   – Так чего их шукать. В плавнях одной из заводей острова притаились. Но это отсель далеко, остров то не маленький.

   – Ну, хоть здесь все удачно. Время поджимает, утекает как в песок. В какую сторону поиск княжича вести ума не приложу.

   – Дорога у ворога одна – вниз по реке, а там уж следопыт, коий у тебя в воинстве имеется, укажет где повернуть требуется. След от широкой балки бери, там по рассказам погибшего бой был, там и витязей княжича сопровождавших в Ирий сопроводить как положено нужно. Чтоб не расклевали птицы тела, не растащил зверь костей.

   – Чеслав, просьба к тебе.

   – Ну?

   – Где могут лодьи пристать к нашему берегу? Нужно место с пологим спуском к реке.

   – Есть недалече такое. С десяток верст вниз по Славуте, как раз между Хортом и близнецом его, Малым Хортом. Гавань не велика, но для двух судов сойдет. И берег там пологий.

   – Отлично. Диду, лодку твою возьму, переправлюсь на ней к своим воинам. Тебя прошу, ты уж не взыщи, не смотря на ночную пору, пройди к нашим корабельщикам. Верховодит ими Рагнар Рыжий. Передай ему, что сотник Андрей с воями будет ждать его хирд по утру в той малой гавани. Успеешь?

   – Да уж постараюсь.

   Андрей благодарно кивнул.

   – И еще, – голос подвел его, внезапно сев. – Друга моего захорони потом.

   Такую просьбу можно было бы и не озвучивать перед волхвом. В ответ прозвучало с обидой в голосе:

   – Весло в лодке. Переправишься, не забудь закрепить ее у берега.

   – Закреплю.

   Андрей, взяв размеренный темп, побежал назад по тропе. Время не просто шло, оно летело словно на крыльях, догнать его не сможет ни один смертный, лишь попытка идти хотя бы у него за спиной, не отставая ни на шаг с его бегом, могла помочь приблизить решение легших на Андреевы плечи проблем. Вытащив лодку на берег, окинул взглядом отвесные скалы, стеной возвышавшиеся перед ним: "Где же подъем на эти кручи?"

   – Батька!!! – послышалось вдоль пляжа снизу по реке.

   – Я! – обрадовано откликнулся Андрей.

   Глухой топот с шорохом песка, фигуры тенями выныривали одна за другой.

   – Позвизд! Вы-то чего такой толпой шорохаетесь в ночи?

   – Ну, дак, батька, ты ушел, прискакал боярич Павел с воями. Тебя ждем, а ты все не идешь – слегка заикаясь от волнения, докладывал десятник.

   – Ладно. Что это вы без факелов в потемках бродите?

   – Так, без них по реке лучше видно. Вот и тебя издаля узрели. Сейчас через лаз по веревкам поднимемся быстро.

   – Ну, веди тогда, Сусанин.

   Пашка увидав появившегося у лаза Андрея, бросился обнимать его, будто год не виделись. Сидя у костра, рассказал эпопею своих странствий по княжеским землям.

   – И ты знаешь, Андрей, из всего этого я сделал вывод, что византийские шпионы чувствуют себя на землях славянских как у себя дома, а шайки бандитов у них на прикорме. Ну, мы две группировки татей уничтожили, а сколько их еще по дорогам шарится.

   – А что в этом необычного. Вспомни хоть наше время. Что, при Боре бандитов и воров по дорогам мало разъезжало? Криминал с ментами повязан был. Вот послушай хоть про наш закрытый городок. Дома с семьями за заборами, магазины, гаражи, на КПП солдаты стоят, хрен вроде бы и вытащишь чего. Так они суки, что придумали! Из соседнего города, который от городка в тридцати пяти километрах находится, урки связались с одним ушлепком из гражданских, имеющим гараж. Он им сдает информацию, они ночью перелазят через забор, вскрывают гараж и угоняют машину в черную дыру гаража местного скота. Машина разбирается на запчасти, они следующую так же. Споткнулись на четвертой тачке. Идёт из гаражей подвыпивший майор, слышит возню, причем шум в темноте, шепот. Он не будь дураком, возвращается к своей пьяной компании: "Мужики, – говорит. – Там гараж вскрыли, пытаются машину завести". Толпа и так на взводе, а тут такая развлекуха светит, "Айда, показывай!". Ну, короче урки в гараже закрылись, держат оборону изнутри. Снаружи долбят, кричат: "Открывай с-суки, не убьем, только покалечим!". Кому ж охота быть покалеченным? Тати по мобиле связываются со своими подельниками в городе, и ДПВКа (дежурному помощнику военного коменданта) поступает звонок: "Отпусти – мол – заплатим", в ответ: "Пошли на х..., уроды, заберете своих теперь только в Эмской ментовке!". А надо тебе сказать, что отделением милиции, в поселке куда сдали обосравшихся неудачников руководила баба, ну бабой ее можно было только по внешности и по паспорту назвать, а так, натуральный конь с яйцами под юбкой. Подчиненные ее больше любой мафии боялись. Так вот, недоумки допёрли, что все может кончиться плохо, орут из-за закрытых дверей: "Только не самосуд! Вызывай ментов, им сдаваться будем!". Пока приехавшие менты вели этих огрызков до КПП, сопровождавшая толпа пьяных по случаю наступающих выходных автомобилистов, их слегка помяла. Кому руку сломали, кому ухо оторвали походя, ну одному фейс подкорректировали. Вот так. Но на этом дело не кончилось.

   – А что дальше было?

   – Я тебе про ДПВКа рассказывал, так вот, отследить передвижения нужного лица вне городка сложно. А обиделись за его речи конкретно. Это он одному из боссов по ушам матерщиной проехался. В один прекрасный вечер, идет он по улице городка, а возле общаги вроде как подвыпившие мужики стоят. Городок большой, всех не упомнишь. Ну, вдаваться в подробности не буду, по морде хрясь, в одну руку волыну сунули, за которой "висяк", в другую пакетик с "дурью" для надежности, тут же в полиэтилен вещьдоки сложили, в наручники сковали и привет от тети Груни. Вот только через забор такого кабана даже в четвером не перекинуть, а тут знакомые проходят: "Петрович, за что это тебя так?". "Граждане, проходите, оперативные мероприятия милиции!" и корочки тычут. Граждане законопослушные у нас, кто процессию сопровождает до КПП, кто вперед побежал, новому ДПВК сообщить. Когда Петровича к КПП подвели, оно уже было перекрыто, причем довольно плотно. Мент из квартета подходит первым, представляется, тычет удостоверением в ряху борзого капитана – ДПВКа. "Взяли, – говорит, – с наркотой и паленым стволом". "Свидетели есть? Ах, нет! Ну, тогда звиняйте, батьку, бананьив нема. Взять!". Волыну протёрли и сделали оттиск отпечатков уже представлявшемуся менту. Отпечатки на пакетике с наркотой, заменили на оттиски пальцев уже другого мента. Курирующему городок особисту, капитан по телефону, бодрым голосом доложил: "Взяли на территории ЗВГ террористов с волыной и наркотой. Свидетели? Свидетелей десятка три предоставим". Вот таким Макаром. А ты мне пытаешься глаза на нынешнюю действительность открыть. Господи, ну ничего не меняется в государстве! Что-то я отвлекся. Ты лучше поведай мне, Паша, за каким таким хреном, ты за мной попёрся, а не свернул за Монзыревым, если его ищешь?

   – Так, промахнулись слегка. Думали Николаич вдоль реки пойдет. Ну ничего, с тобой вместе Монзырева догоним.

   – Нет, Паша, задача у меня поменялась. Ухожу в свободный поиск. Сейчас письмо состряпаю, передашь майору. Кимарни часок, скоро всех подниму, дел за гланды у нас сегодня.

   – Андрей, я с тобой в поиск хочу пойти, а посылку ребята отвезут вместе с твоим письмом.

   – Тебе кто задачу ставил, салага?

   – Горбыль, кто ж еще то.

   – Вот и будь любезен, исполняй приказ. Тем более не пустым идешь.

   – Сотник, ты же знаешь, что я со своим даром тебе больше пригожусь, чем в большом войске. Да и до Монзыревской дружины всего два перехода пройти надо будет, они ведь отсюда не далее 60-70 километров находятся. Парни нагонят.

   – Спи, давай! Я приказ отменять не буду. Запомни, не в банде служим, а в армии.

   Утреннее солнце отогнало речную свежесть, обозначив наступление теплого дня. Из небольшой гавани между островами, отплывали на веслах корабли Рагнара Рыжего, получившего подробные инструкции от сотника. Рагнар с кормы бросил прощальный взгляд на одиноко стоявшего на берегу Хортицкого волхва, махнул на прощание рукой. Перевел взгляд на кручи, нависшие над рекой, поймав хвост удаляющейся полусотни Ищенко. Вспомнилось: "Всё что мы знаем о греках, это то, что у них в руках княжич, что идут они в земли Византии. Да вот Чеслав предупредил, в их отряде действует колдун. Численность диверсионной группы греков мы не знаем пока. Как пойдут неизвестно. Замысел неясен. Ясно одно, нам придется группу догнать, княжича освободить, врага уничтожить. Идем вниз по реке, по следам ромеев. Ты, Рагнар, по реке. Каждые 30 верст остановка, считай наш дневной переход. Ищи место, приставай к берегу – жди. Отвернут от реки или переправятся на другой берег, и мы корректируем свои планы. Но даже сейчас скажу, отвернут вправо – значит пошли на Болгарию. Отвернут влево и переправятся, значит на Тавриду. Тогда ясно, что будут рваться в Константинополь через море. Отсюда и ты, Рыжий, выходя в море повернешь либо вправо, либо влево".

   Рагнар глянул на напряженные спины своих воинов, работавших веслами.

   – Прибавить ход, тролль вас разорви! По течению идем, а скорость как у черепахи. Хэ-эй! И раз, и-и ра-аз! На весла навались!

   Рагнар посмотрел назад. Судовая рать на втором корабле тоже увеличила темп работы веслами. Брызги воды и влажную пыль, играющую на солнце радугой, теплый шелоник своими порывами сдувал в лица гребцов, не давая им вспотеть.

   – Ничего, речные варяги. Гэ-гэ-эй! Ветер изменится, поднимем парус. Навались!

– 8 -

   Дорога казалась бесконечной, сколько пройдено пути по территории противника Василий Лактрис уже и не считал. Кто же знал, что для него Болгарский поход против северных варваров продолжится бешенной скачкой вдали от этой самой Болгарии, вдали от основных войск возглавляемых самим императором. Он, комит – командир тагмы легкой кавалерии, состоящей из четырех кентархий всадников, попал под стены Преслава в составе легкой конницы доместика Востока.

   Лактрис вспомнил утро 12 апреля 971 года. Тихое и прохладное из-за недалеких гор. Туман белесым, неживым дымом, клубами выползал из ущелий на равнину, подкрадывался к стенам города. Вспомнил, как рассветная тишина неожиданно взорвалась ревом боевых труб, звоном литавр и кимвалов. Византийские войска прямо из тумана разворачивались в боевые порядки на равнине зеленевшей весенними всходами.

   Огромное войско императора Цимисхия закованное в железо было готово к бою, было готово идти на приступ крепостных стен, и только ожидало приказа своего повелителя. Гордо развивалось бело-голубое знамя "бессмертных", выдавая присутствие в войске самого базилевса.

   Взыграли трубы: "Слушай повеление императора...". Византийское войско двинулось к стенам Преслава. С левого фланга войскового построения, Лактрис увидел выходящих из ворот русов. Многие годы службы, войны в которых он участвовал на многих направлениях интересов Византийского государства, опыт, все это привело Василия в замешательство. Он был удивлен и озадачен. Согласно правилам сражений, численное меньшинство неприятеля, застигнутого врасплох, способствовало тому, что этот неприятель обязан был сесть в осаду до подхода подкрепления. Перед воинством базилевса встал пеший строй варваров в одинаковых кольчугах и остроконечных шлемах из светлого железа. Строй ощетинился иглами пик из-за каплевидных красных щитов. Василий на глазок определил глубину строя тяжеловооруженной пехоты русов: "Тяжело достанется этим утром победа нашему базелевсу! Если я не путаю, магистр Варда Склир уже сталкивался с подобным строем под Аркадиополем. Радует только то, что русов ныне не так много как тогда. Варвары совершили ошибку, покинув крепость!".

   Полки пеших стратиотов, выставив вперед длинные копья, двинулись на русов. Шли уверенно, неторопливо, время от времени останавливаясь, давая возможность приданным подразделениям лучников и пращевиков метнуть смертоносные "подарки" в строй дикарей. Камни и стрелы сыпались кучно, выстукивая по щитам непрерывную барабанную дробь. Русы непоколебимо стояли в сомкнутых рядах. Лактрис не находил видимых потерь у противника.

   Запела труба. Расступившись, стратиоты пропустили вперед тяжелую конницу катафрактов. Над полем битвы раздалось протяжное, надрывное: "А-а-а!", и мощный удар закованных в латы лошадей и всадников пришелся в красные щиты. Звон клинков, крики, стоны, проклятия, возгласы восторга неслись со стороны стычки. Падали лошади, своим предсмертным ржанием напоминая плачь ребенка, сваливая под себя бойцов и седоков. Русы стояли, строй лишь слегка прогнулся в двух местах.

   Две фаланги пехотинцев, греков и русов, все-таки сошлись вплотную. Словно дикий кабан, секач, умудренный опытом и силой, своей тяжестью и клыками, греки врубились в ряды славян, сметая первую шеренгу на своем пути. Русы всем строем качнулись назад, изогнулись дугой, но тут-же выпрямились со страшной силой разогнувшейся стальной пружиной, отбросили поредевшие ряды стратиотов назад. Добивали замешкавшихся, отставших и раненых византийцев, не оставляя за спиной живых врагов.

   Из рядов русов прогудел голос рога и бойцы прикрывая щитами спину отступили, заняли свои прежние позиции, попутно унося раненых товарищей.

   Лактрис оглянулся на воинов своей тагмы, с интересом наблюдавших происходящее действо. Молодежь с нетерпением ждала приказа идти в атаку, желая проявить себя в бою.

   – Кентархам, навести порядок в подразделениях! Наше время еще не пришло. Не вижу дисциплины! – в попытке найти просчеты, вновь вгляделся в строй варваров.

   Снова на равнину, усеянную телами павших, выскочила тяжелая конница империи. Строй славян стоял. Русы отбили удар катафрактариев.

   Взметнулся бело-голубой стяг в рядах императорской армии, базилевс двинул в бой своих "бессмертных". Две тысячи отборных всадников, закованных в броню, неистовым напором смяли левое крыло русов. Неподалеку запела труба, доместик Востока призывал к атаке привычных к стремительным рейдам своих конников.

   – Вперед воины, в атаку-у! – Лактрис первым сорвался в галоп, увлекая тагму следом за собой. Он повел свою кавалерию в тыл неприятеля, отрезая варварам путь к отступлению. Еще пять кавалерийских банд рванулись в бой.

   Ни замешательства, ни беспорядочного бегства русы при отступлении не проявили. Все наскоки на пешие войска славян окончились тем, что всадников в легких доспехах основательно пощипали отходившие строем русы. Цепь Лактрисовой тагмы, выставленная перед строем неприятеля в попытке не пропустить варваров в город, была разорвана мгновенно. Под комитом убили его лошадь, помяли и его самого, а удар чьего-то меча пришелся по шлему плашмя, отправив командира тагмы в небытие. Это-то и спасло Василия Лактриса от гибели.

   Строй русов втянулся в открытые ворота Преслава, заперев их за собой.

   Комита нашли его кавалеристы во главе с Аристофаном Волярисом, с кем Лактрис прошел не один поход. Они в прямом смысле откопали его из-под груды тел. Ран на теле своего командира воины не обнаружили, порезы не в счет, привели в чувство, отвезли к эскулапам. Дальнейшую осаду Преслава комит наблюдал со стороны, да и от тагмы его осталось не более двух сотен воинов, остальные полегли при разрыве варварами живой сети.

   Лактрис не видел, как метательные орудия паракимомена Василия, предводителя вспомогательного войска крушили стены и выжигали улицы города. Не видел, как клубы черного дыма закрыли солнце над Преславом, не видел, как через разбитые ворота стратиоты колоннами врывались на улицы обреченного города, сметая немногочисленные заслоны русов и болгар.

   Утром семнадцатого апреля комита вызвали к самому базилевсу.

   – Я, помню тебя Лактрис еще декархом, – ответив на приветствие офицера, произнес Иоан Цимисхий.

   Перед Лактрисом стоял не тот военначальник, которого он знал когда-то. Диадема базилевса Византии изменила суть Цимисхия. Лактрис видел перед собой уже не человека, а полубога, которому поклонялось полмира. Лицо белое и красивое, русые волосы на голове редели ко лбу. Голубые глаза над тонким носом, словно острые стрелы, пронизывали камита, в попытке заглянуть в душу. Несмотря на свой малый рост, император вглядывался в высокого Лактриса, как бы сверху вниз. Как это получалось у Цимисхия, Василию понять было сложно.

   Камит молча склонил голову, услышав речь императора. Он тоже помнил базилевса молодым турмархом, но молчал, ждал, что последует далее.

   – Так вот, Лактрис, я позвал тебя для особого задания. Быть может от твоих деяний будет зависеть исход военной компании, – император опять замолчал, пристально глядя на комита, как бы в раздумье, определяя стоит ли доверить большое дело стоящему напротив него человеку.

   В шатре кроме них находились полководцы империи. Здесь были и Варда Склир, и паракемомен Василий, и начальник Лактриса доместик Востока, два командующих фемами – стратиги и худой, морщинистый старец, одетый в шерстяную тунику, которая едва виднелась из-под длинного потертого плаща с капюшоном, скрепленного на правом плече медным аграфом. На голову старика был напялен колпак с остроконечной тульей, такой же потертый, как и одежда. Старик никак не вписывался в общество императора и свиты блестящих воинов.

   Иоан Цимисхий задумчиво потер рукой свою рыжую бороду, принимая окончательное решение.

   – Пока ты отлеживался в хоспитале, залечивая синяки и ушибы, войска взяли город. Но сегодня ночью, воевода русов атаковал войска магистра Склира, вырвался из стен дворца болгарских царей. Конечно, варваров окружили и хотя те, надо отдать им должное, дрались храбро и не просили пощады, уничтожили. Придворные историки для потомков запишут, что все русы погибли на дворцовой площади Преслава. Приватно, я могу сказать тебе комит Лактрис, что волк с горсткой дружинников из города все же вырвался. Через сады и виноградники, русы прошли к нашим судам, захватили их и отплыли от берега. Да-а! Они сожгли оставшиеся невостребованными корабли.

   Цимисхий резко обернулся к своим полководцам, молча стоявшим в стороне.

   – Это твоя вина, Склир.

   – Я согласен с твоим упреком, божественный!

   – А, мне не нужно твоего согласия! По вине твоих солдат я остался без флота в этой глухой провинции!

   – Моя вина! – склонился в поклоне Варда Склир.

   Базилевс опять перебросил свое внимание на Лактриса.

   – Но я тебя вызвал совсем для другой цели, комит.

   – Я слушаю тебя, сиятельный.

   – Лазутчики донесли нам, что выходка вожака варваров была лишь акцией прикрытия, устроенная для того, чтоб дать возможность незаметно уйти сыну Святослава – архонта русов, – базилевс опять обернулся к своим полководцам. – Только вопрос. Почему такие вести доходят до нас лишь поздним утром? Кого я должен за это наказывать?

   Нервно пройдясь перед молчаливыми сановниками, базилевс опять обратился к Лактрису.

   – Я поручаю тебе, комит, возглавить отряд преследования. Ты обязан захватить сына вождя варваров живым и невредимым. Привезти мальчишку ко мне или, на худой конец, переправить его в Константинополь и передать на руки Великому логофету. Твой банд еще неделю назад насчитывал четыре сотни воинов, это мне известно. На этот час он составляет менее двухсот, это я тоже знаю. По данным лазутчиков мальчишку сопровождают два десятка варягов. Я думаю, что твоих людей хватит для того, чтобы справиться с русами.

   – Благодарю тебя, великий, за возложенную на меня службу. Я оправдаю твое доверие!

   Базилевс поднял согнутую в локте руку, знаком призывая воина замолчать.

   – Не благодари, – он кинул взгляд на стоявшего обособленно старика. – Лупус, подойди.

   Старик приблизился к императору, молчаливым поклоном завершив шаг.

   – Лактрис, вот тебе помощник в дорогу. Не смотри так удивленно, благодарить будешь потом, и да простит нас с тобой Бог, ведь на службу мы берем помощника самого дьявола. Лупус – колдун. Да, да, комит, не удивляйся, он самый настоящий колдун. Я жалею, что не воспользовался его услугами при штурме города, быть может, потерял бы меньшее количество воинов. Поможет он тебе, Лактрис, при возвращении домой, ну и для того, чтоб княжича русов живым взяли. Я рисковать не хочу.

   Так для Василия Лактриса – командира тагмы легкой кавалерии, начиналась бесконечная дорога. Позади были земли болгарского царства, переправы через Серет, Прут, скачка по степи западных печенегов, давно остался позади Южный Буг и Берендеи. Лишь у порогов Борисфена Лактрисов банд нагнал беглецов. Казалось, еще немного и те ускользнут от преследователей. Помог Лупус. Старикашка знал свое дело, в одной из балок, где ночевали русы, византийцы набросились на спящих колдовским сном варваров. Бой был скоротечным и кровавым. Лактрис лишился еще трех десятков своих кавалеристов, погибли так-же двое декархов и кентарх, который служил с комитом уже больше полутора десятков лет. Обидно! Но княжича взяли живым.

   Дальше фортуна отвернулась от византийцев. То-ли славянские боги, на землях которых произошло это событие, обиделись на них за содеянное. То-ли лимит удачи был сам по себе исчерпан перебором везения до исхода с окраины Руси, но идти по своим следам, обратно в Болгарию, комит не смог.