355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Забусов » Кривич (СИ) » Текст книги (страница 42)
Кривич (СИ)
  • Текст добавлен: 1 апреля 2017, 14:30

Текст книги "Кривич (СИ)"


Автор книги: Александр Забусов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 75 страниц)

   -Заходи. – Немногословно велел дед.

     Вслед за хозяином переступил порог. Русская печь, выложенная из дикого камня, занимала едва не половину жизненного пространства единственной комнаты. Оно и понятно, тут тебе и лежанка – отрада для старых костей в долгие зимние вечера, и приготовление пищи, и тепло, и созерцание живого огня. В доме без печки русскому человеку всегда чего-то не хватает. Судя по тому, что бани поблизости от избы не было, волхв и мылся в ней же. Запах свежей полыни ударил в нос. Пучки этой травы обильно развешены под потолком на бечеве. Стол, лавка под окном, покрытая шкурами дичины, два крепко сбитых громоздких табурета. На полках, прибитых к глухой стене, стоят покрытые холстиной горшки.

   -Присядь пока, – указал на один из предметов мебели, сам меж тем полез в подобие сундука, откуда извлекая нехитрую снедь, выставлял ее на стол. – Поснедаем, опосля и рекл еси о наболевшем.

   -Так ведь не голоден я.

   -Ничего, я не евши, да и ты, видать как брезг небо расцветил на ноги встал, с городища до мово нырища цельное поприще протопал.

   -Ага.

   -Вот и я о том же. Ешь, давай!

   Молчавший Велимудр, не перебивая вопросами повествование, слушал пришлого людина. Его острый взгляд проникал в глаза человека обратившегося за помощью. Он не желал ему зла, поэтому лишь почувствовал силу заклятия наложеного кем-то из сильных коллег на неизвестного. Догадывался, что вот так, начни он без подготовки раздвигать тьму сей тайны и вернув назад время глянуть на пережитое человеком, элементарно может и по рогам получить. Но помочь-то надо! Всех тайн не раскроешь, но та, которая находится перед ним, обязана покориться и развоплотиться. А, Удала словно прорвало, он говорил, говорил. Рассказывал про рынки, где являлся элементом торговли, скотом выставленным на продажу, о странствиях по печенежской земле, про ведьму, свившую гнездо в низовьях Донца на русской земле, о дороге к нему, Велимудру.

   -Кудесы речешь, витязь, – молвил старец. – Пока мне ясно, что порекло твое, тебя соответствует. Ночь на дворе. Ложись спать, занеже утро вечера мудренее.

   Ночь. Тихая южная ночь. Конец первого летнего месяца не мог сделать звездное небо низким, а саму ночь безпроглядно темной, как в августе. Лесная живность, и весь лес жили своей жизнью. Кто-то вышел на охоту, кто-то, забившись в нору, пережидал страшную ночную пору. О чем-то шепталась трава на полянах, шумел камыш по речному берегу, резвились берегини в реке и плескалась в омутах рыба. Сгорбленная фигура старца с посохом в руке и котомкой за спиной рыскала у лесной опушки. Можно было, прислушавшись, разобрать слова, произносимые одиноким ночным сыскарем.

   -Да, куда ж ты запропастилась? Ведь примечал тебя здесь. Рассвет уж скоро, а ты спряталась!

   -Не это ли ищешь, Велимудр?

   Юная красивая дева, облокотившись о ствол молодой березки, зажав в ладони пучок травы с корешками, обращалась к волхву.

   -Это самое и ищу, полесунья. Тебе, лесной берегине ли не знать?

   -Ха-ха! Так возьми, для доброго дела не жалко.

   -Для доброго ли? Может он в себя придет, да татем окажется? Руду проливать он не боится.

   -А ежели так, то тебе ли бояться татей? Лишних пять капель настойки из этого корня и он уже не сможет никого обидеть. В царстве Мары его к делу приставят.

   -И то правда. Спасибо, выручила.

   -Поспешай, рассвет уж скоро.

   -Ништо, все что хотел, собрал. Теперь уж не опоздаю.

   Первый рассветный луч упал на лицо.

   -Поднимайся, витязь. Время подошло. Не передумал? – волхв пристально посмотрел в глаза.

   -Нет.

   -Тогда выходи из избы, сымай рубаху.

   Сбросив рубашку, Удал вышел на порожек жилища. От утренней прохлады и легкого ветерка поежился, размял застоявшиеся за ночь мышцы. Велимудр вставший у родника, напутствовал будто готовил в космический полет:

   -Запомни, после свершения заговора, лишишься защиты, кою тебе ранее поставили.

   -Пусть.

   -Все готово. Становись вот сюда и подставляй ладони. Лью в ладони мертвую воду, омой лицо, смой с него беспамятство.

   Удал подставив ладони, поднес воду к лицу и ополоснул его два раза.

   -Встану я и пойду в чисто поле. Навстречу мне Огонь и Полымя и буен Ветер. Встану и поклонюсь им низешенько и скажу так: гой еси Огонь и Полымя! Не палите зеленых лугов. Буен Ветер! Не раздувай полымя. А сослужите службу верную, великую: заберите у витязя беспамятство, понесите его через боры – часть потеряйте там, через пороги – уроните его и в них, через моря и реки – утопите остачу.

   Волхв взял второй кувшин.

   -Живая вода из родника, подставляй ладони. – Вдохновенно продолжил заклятье. – Разыщите его память, принесите ее к моему порогу, да и вложите в буйну голову. От сего часу и до веку, хай знает кем он был, кто он есть. Кто камень-алатырь изгложет, тот мой заговор превозможет.

   Протянул чашу с приготовленным из трав и кореньев зельем.

   -Зелье на цветах и лютых травах сварено, коли тать ты, то и помрешь смертью лютой. Пей!

   Удал морщась, наклонил чашу, выпил зелье, все без остатка. В голове зашумело, тело скрутило будто веревку в узел. Захотелось кричать, но дух перехватило и крик застрял в горле. В голове, словно кадры цветного фильма пронеслась вся его жизнь. Показалось к богу на суд попал. Вот он малец, а вот уже и школа, военное училище, а дальше.... Все померкло вокруг, он ушел в спасительную пустоту.

   Открыл глаза. Примостившись, рядом на лавке где он лежал, сидел старец. Морщины на лице волхва разгладились, рот под усами улыбался.

   -Так как, Удал, вспомнил, кто ты есть?

   -Да. И не Удал я вовсе, а Андрей.

   -Ага! Крещеный значит?

   -Ну, это не суть. Мы люди русские, если и верим, приемлим Христа, в душе все едино язычники. Чем тебе-то Белый Бог так мешает, волхв?

   -Сам он не мешает ни чем. Пришел на Русь, здесь ему теперь место с нашими исконными богами. Так ведь те, кто веру в него несет, мешают жить люду росскому, мешают жизни радоваться, счастье наше им покоя не дает. Ведь в постах и молитвах нельзя забывать, что жизнь дана для радости, а не во искупление грехов.

   -Согласен, перекос. Но и ты посмотри. Кто нам эту веру несет?

   -Ну?

   -Да, обычные люди. Причем, зачастую темные, безкультурные, сами не разбирающиеся в молитвах и трактующие их кто, во что горазд. Пройдут сотни лет, прежде чем приведут в норму священные книги, подведут к единому условию церковные каноны, а на Руси появится свой предстоятель. Ну а пока только так. Можно сказать, что на данный жизненный период отцы церкви сами язычниками являются.

   Второй день Ищенко гостил у Велимудра. Сколько за это время было речей переговорено, сколько мыслей озвучено. Не счесть! Им обоим было интересно общество друг друга.

   Поздним вечером, накануне ухода кривича, Велимудр приоткрыл ему картину сущего на землях славян, такого, каким оно является для родовых общин.

   -Славяне дают имена не только по складывающимся качествам мальца, его очередности рождения в семье, иногда времени года, но и в соответствии с его варной. Люди, рожденные в наших землях, делятся на четыре варны – ведуны, витязи, веси и смерды. Так было спокон веков. Вот и твои попутчики, по наитию стали величать тебя Удалом, почувствовав в тебе не простого ратника оказавшегося в плену и разделившего с ними рабскую долю, а витязя, способного на большее, чем просто мечом махать. Варна – это уклад жизни, это место в миропорядке. Дитя рождается голым, но взращиваясь, может стать кем-то.

   Брови на лице у Андрея удивленно полезли вверх.

   -Ага. Навидался, знаю. Кто смердом рожден, ним и остается.

   Показалось, что пронзительные глаза волхва заглянули в душу. Взгляд усталый, знающий об этом многое, да ведь так оно и было, не первую сотню лет Велимудр коптил это небо. Он усмехнулся, а вместе с улыбкой подобрели и его выцветшие глаза, кивнув, продолжил говорить:

   -Прав, но не во всем. Росичи – внуки Даждьбожьи, прямые потомки богов, а боги славянские, когда-то в давние времена тоже были людьми. В скрижалях писано: "в прелъстъ великоу не внидят мняще богы многы Пероуна и Хорса, и Трояна и инiи мнози ибо яко то человецы были суть старейшины Пероунь в елинахъ, а Хорсь въ Кипре, Троянь бяше царь в Риме". Все рождены от одних корней, но в силу обстоятельств, один может подняться, а другой упасть и боле не встать с колен. Однако – варна! Взять хоть ту варну, к коей принадлежу я. Ведуны обладают мудростью, способны в узде удерживать ум и чувства, от других отличаются терпимостью и простотой, чистотой, знанием, правдивостью, верой в ведическую мудрость, преданностью Прародителю, да, много еще чем. В подробности влезать не буду, не надобны они тебе. Мы передаем ведическое знание тем, кто будет в родах после нас, совершаем обряды и правим ритуалы. Вы, витязи – обладаете добродетелью, силой, решительностью, отвагой в бою, благородством и умением руководить. Хотя, представители твоей варны и изучают ведические писания, но никогда не выступают в роли проповедников и учителей. Ваша обязанность – сражаться за справедливость. Веси – те, кто занимаются земледелием, торговлей, выращиванием коров. Кстати, ты знаешь, что корова считается одной из матерей человека? Да! Потому как кормит его своим молоком. Наши щуры издревле знали, что можно жить счастливо, имея землю, выращивая на ней зерно и коров. Ибо обогащает род не мышечный труд, а продажа зерна, являющегося чистейшим даром Макоши. Поэтому богатство весей составляют не деньги, а коровы, зерно, молоко и масло. Но, тем не менее, люди не отказываются от ношения украшений, красивой одежды и даже золота, получая их в обмен на продукты. Наконец, смерды. Они служат трём остальным варнам, ибо они не имеют склонности к умственному, военному и торговому деяниям, а посему довольны своим положением. Они довольствуются тем, что: едят, спят, обороняются и совокупляются. Долг всех четырёх варн – не причинение вреда, правдивость, чистота и самообладание. Включение в одну из варн зависит от индивидуальных природных способностей и наклонностей человека.

   -Каждый человек хочет жить хорошо. Разве не так? – прищурив глаз, с подначкой спросил Ищенко.

   Может волхву и не нравилась манера поведения вернувшегося к памяти молодого витязя, но Велимудр держал себя в руках. Что возьмешь от ретивого, не вошедшего в года, а значит пока обделенного житейской мудростью человека? Всему свое время.

   -Недопонимание речей моих, я вижу в душе у тебя. Тебе не повернуть жизнь вспять, не изменить предначертанное богами состояние смертных. Состояние смерда, это вожделение – бесконтрольная деятельность жизненных чувств. Выгода – сознательно управляемое осуществление желаний, это состояние веси. Твое, как витязя – ответственность за правильность деяний. Самосовершенствование, жизнь в духовности и проповедование вероучения – это мое. Вот и выходит, что смерды всем своим укладом отображают тьму, неведение, неподвижность, не проявленные возможности, живут в страхе, унынии и заботах. Веси – соединение неведения, страсти и усиленного действия, обретаются в горе, радости и труде. Вы, витязи – соединение страсти и справедливости, ваша стезя пролегает в гневе, ярости и битве, на то вы и бояре. Просветление, покой, равновесие, состояние присущее волхвам. Они проходят земной путь в спокойствии, умиротворении и молитве. В соответствии с варной даются имена. Если у человека варна позволяет ведать, стоять посредником при обрядах славления богов, то его имя должно состоять из слов, означающих благость, прославление вышнего бога, радость, любовь, знание. Если варна воина, то имя должно содержать слова, означающие порядок, власть, защиту, борьбу, ратную силу, удаль молодецкую. Имя ремесленников и крестьян должно означать богатство, созидание, домовитость, вид деятельности; а у челяди – услужение, черту характера, внешнюю примету.

   Ухмылка кривича подсказала волхву, что ко всем его речам молодой человек относится скептически. Меняя тему разговора, Велимудр спросил:

   -Ну, что решил? Куда думаешь двинуться дальше? Ты ведь теперь помнишь все?

   -Да, старче, теперь-то я помню все. Было время, когда дорога выбирала меня. Было и бездорожье – беспамятство. Теперь же дорогу буду выбирать я сам, и никак иначе. Погулял по Руси каликой перехожим, пора и честь знать. Дома потеряшку уж заждались давно.

   Мысли сотника полетели в Гордеево городище на берега реки Псел, туда, где его ждали друзья и соратники, ставшие для него и семьей и Родиной одновременно. Домой! Домой! Пело сердце в груди.




   Ч А С Т Ь 3:

   ВИЗАНТИЙСКИЙ УЗЕЛ.

   -1-

   Многие столетия Византийская империя, словно столп, поражающий окружающий мир ослепительным блеском сказочного богатства, притягивала к себе взоры соседних государств. Манила призрачным счастьем наемных воинов и купцов, ученых и богачей, каждый видел в этом государстве пример для подражания радости бытия. Только знающие люди, занимающиеся политикой на профессиональном уровне, понимали, сколь хрупким государством может быть столь огромная территория, собранная по крупицам, отрываемым столетиями у других государств, многие из которых совсем перестали существовать, ложась под пяту захватчика. Часто в самой империи вспыхивали мятежи бунтовщиков, призывающих сместить засидевшегося на троне императора своим ставленником, и тогда по всей огромной территории щедро лилась кровь граждан, чаще всего невинных, не участвовавших ни в каких заговорах, звенели оковами колонны новых каторжников, направленных в имперские каменоломни, ветер раскачивал тела, повешенных на пеньковых веревках и выставленных на всеобщее обозрение неудачников. И снова годы затишья внутри страны, и снова внешняя политика империи коренным образом переправляет судьбы малых народов, земли которых граничили близ границ Византии.

   Твердыни крепостей, возводимых вдоль границ, повергали в трепет врагов и союзников империи. Непомерно раздуется армия, состоящая из коренного населения и наемников, действующая слаженно и бездушно, с применением стенобитных машин и греческого огня, имеющая в управлении опытных полководцев, обладающих тайной искусства войны, наводила страх на царьков еще непокоренных государств и людей, живущих в них.

   Но не только военная мощь армии способствовала расширению границ империи. В руках императоров имелось оружие гораздо острее клинка гоплита, оно было коварней и изощренней, и это оружие называлось – византийская дипломатия. От этого оружия пострадало уже не одно племя, не один народ, не одно государство.

   Если интересы императора и Византии требовали нарушения, взятых на себя обязательств перед кем-то или обрушения добрососедских отношений, хитрость и интриги шли в ход, нарушались любые обещания. Старое римское правило "Разделяй и властвуй!" главенствовало в действиях имперцев.

   Десятый век империя встретила с ослабевшей армией, в коей службу несло уже не коренное население империи, а наемники и варвары. Земли, которых еще два-три поколения назад не входили в состав Византийской империи. Исходя из этого, дипломатия вынуждена была стать еще изощреннее и изворотливей. Искусство лжи наполнилось ядом дружественного участия в судьбе государств и народов, тех государств, которые попали в зону интересов империи. Радушные объятия, предложенные имперцами, вдруг становились смертельным захватом удава, один рывок и мгновенное удушение.

   Соседствующие с империей племена, в большинстве своем вели кочевой образ жизни, поклонялись своим богам, подчинялись своему родовому закону. Все это послужило тому, что граждане империи называли их "варварами". Подчинить их было сложно, поэтому главной задачей дипломатии, было заставить варваров служить нуждам империи, не допустить набегов на ее границы. Варваров подкупали не только деньгами, их вождям раздавали титулы, золотые диадемы, мантии и жезлы. Девушек из знатных патрицианских семей выдавали замуж за вождей племен.

   Сотни опытных дипломатов плели паутину интриг вокруг варварских вождей, не давая усилиться соседям, подчинить одно племя другому, разжигая войны между своими союзниками. Все это происходило при непосредственном заверении вождей в благосклонности императора. Сотни купцов и миссионеров следили за развитием событий в той или иной стране, искали любые возможности влияния на правящую верхушку, вся информация шпионского характера стекалась к первому министру – великому логофету.

   В случае если сильного правителя невозможно было купить или одолеть чужим оружием, не удавалось отравить или уничтожить как-либо посредством наемного убийцы, страна его подвергалась экономической и политической блокаде, лишалась торговых контактов, а вдоль границ сжималось кольцо кочевников, готовых в любой момент совершить набег на непокорного.

   На момент нашего повествования, попытки византийской дипломатии подчинить Русь, окончились неудачей. Сама русская держава превратилась в большое государство, раскинувшееся от Варяжcкого моря до устья Днепра, разорвала экономическую блокаду, победоносными морскими походами киевских князей. Посланный на Русь священник Григорий, искусный политик и дипломат, не смог распространить христианскую веру среди недоверчивых славян, тем самым не смог открыть дорогу на Русь священнослужителям и миссионерам – шпионам Византии.

   Единственно к чему удалось склонить князя Киевского, так это к войне с Болгарским царем Петром, но и здесь произошло простое совпадение интересов.

   События, произошедшие в самом Константинополе, повергли империю в краткосрочный ступор. На пятьдесят седьмом году жизни принял смерть от руки Иоанна Цимисхия, император Никифор Фока, процарствовав шесть лет и четыре месяца.

   Анципофеодор поднял за волосы отрубленную голову Никифора Фоки и громко прокричал:

   – Да, здравствует император Иоанн Цимисхий!

   Патриции и охрана императора, собравшиеся в Золотой палате, послушно повторили, опустившись на колени:

   – Да, здравствует император Иоанн Цимисхий!

   Произошел очередной виток истории, доказывающий аксиому, касаемую самой Византии: "Императоры приходят и уходят, но империя вечна".

   Солнечным, ясным весенним утром, из боковой башни южных ворот, в фарватере реки караульные узрели ладью, замедлившую ход, направленную кормчим к пристаням Гордеева городка. О приплывших по реке, тут же был оповещен дежурный начальник караула. И уже через короткий промежуток времени два десятка вооруженных, закованных в броню русичей, вышли к берегу. Отряд бодро подошел к деревянным вынесенным в реку мосткам, наблюдая, как корабельщики закрепляют канаты, брошенные с кормы и носа судна, к столбам. Старший, прибывших воев, с двумя, страхующими его копьеносцами, приблизился к срезу борта. Им навстречу шагнул уже немолодой, добротно одетый в русское платье бородатый славянин, на поясе которого висел короткий меч, оружие ближнего боя, пользующееся любовью купцов, перевозящих товары по речным дорогам.

   – Здравы будьте, витязи! – улыбаясь доброжелательно, показав ряд крепких белых зубов, поприветствовал прибывший, отвесив при этом соразмерный своему положению в обществе, поклон.

   – И, тебе здоровья. Что-то не видели тебя ранее у берега нашего. Что привело тебя к нам? Кто сам будешь? Из каких краев? – набросал после приветствия, вопросов десятник городковской стражи.

   – Купец, я, из Турова, из земель княжества Киевского. Сейчас из Олешья домой ворочаюсь. Слава богам, хорошо расторговался у моря Греческого.

   Краем глаза, десятник Свирыня, заметил вышедшего из небольшой каюты на палубу, высокого, худого словно жердь человека, одетого в черную длиннополую одежду с символом Белого Бога на груди, висевшего на серебряной цепи. Длинные с проседью черные волосы, окладистая борода и цепкий, умный взгляд, мельком зацепившийся за происходящее на пристани, дополняли портрет грека. А то, что это был именно грек, Свирыня не сомневался, насмотрелся на них в Чернигове прошлым летом, куда ездил с сотником Андреем и Боривоем.

   – Эк, тебя, мил человече, занесло в сторону. Али кормщик твой хмельного меда перепил, али вина византийского? Вы ж до нас по реке Псел поворот сотворили. А, вам прямо по Днепру на Переяславль плыть потребно было.

   – Та не, все мы правильно сделали. Вон, глянь, византийца везу, со служкой его. Нам за провоз до Курска уплачено. Ну, я и не против через посемесьские земли пройти. Глядишь, барыш будет, а это в нашем купецком деле никак не лишнее.

   – Ну, то ясно. А, что за гусь лапчатый?

   – Я же говорю, священник ихний. А вон и служка евойный, – указал кивком купец.

   В это время, из каюты показался другой грек, отроком его назвать уже было нельзя, но все ж он был молод, растительность на лице лишь слегка пробивалась на щеках и бороде. Одежда явно соответствовала христианским канонам священника, но выглядела проще, чем у старшего монаха. В руках молодой служка нес небольшую резную шкатулку.

   Словно признав, что речь сейчас идет о них, оба грека направились к говорившим. Они аккуратно обходили принайтованный к бортам, с внутренней стороны груз и людей, отдыхающих на скамьях у весел, ожидающих, чем закончится разговор купца со стражей и какие будут дальнейшие указания хозяина.

   – Здрав будь, воин, – обратился старший грек к десятнику. – Это по моей просьбе Драгувит, завернул к пристани вашей. Увидав стены крепости, решил я повидать князя здешнего. Прошу, оповести его о желании моем встретиться с ним, для разговора приватного.

   – Князь наш на Черниговском столе сидит. А, хозяин здешний, боярин Гордей Вестимирович. Коль охота увидеться с ним, милости просим в Гордеево городище пройти.

   Обернувшись, Свирыня, встретившись глазами с одним из ратников, молча мотнул подбородком в сторону крепости. Тот бегом метнулся в указанном направлении.

   – Ты, купец, тоже будь гостем. Я, думаю, боярыня наша, захочет встретиться с тобой. Привечает она купцов и дела с ними ведет. Людей можешь на постоялом дворе разместить, проживание у нас недорого стоит.

   – Охотно воспользуюсь приглашением. Гул, оставь двух ватажников, а с остальными можешь в город пройти, пусть Велет бочонок вина возьмет и отрез оксамита, ну, того, что для таких случаев приготовлен. Догонит меня. Только быстро.

   – Не тревожься, хозяин. Будет сделано, – звероватый, внешне сильный корабельщик, повысил голос. – Велет, поживее исполняй, слышал, что хозяин велел. Ну!

   Вскоре у мостков осталась, слегка покачивающаяся на волне, опустевшая ладья, да двое корабельщиков о чем-то разговаривали со стражником, оставленным Свирыней у причалов.

   Проходя дорогой, ведущей в боярский терем, старший из греков примечал и высоту крепостных стен, и башни, обложенные рядами кирпича, сами ворота, а войдя в городок, был удивлен чистотой улиц и порядком в нем. Жизнь кипела на улицах городка, русичи занимались своими повседневными делами, почти не отвлекаясь на пришлых. Все окружающее священника, никак не соответствовало его представлениям о северных варварах, которые, по его мнению, должны были прозябать в грязи, одеваться в шкуры зверей и поклоняться темным божкам. Время проведенное в плавании в обществе купца, он потратил в разговорах и расспросах о княжестве русов. Действительность удивляла его.

   "Что может представлять собой местный боярин? Человек создавший сие в глуши лесов, на краю границ с кочевниками, не может походить на варвара. Уж не опоздали ли мы в своей политике, лет эдак на двадцать? Судя по всему, у русов началось строительство городов, окультуривание земель, а мы спохватываемся только тогда, когда стены их крепостей вырастают из частокола небольших селений, когда воины научились сражаться в составе многотысячных дружин. А в самой столице государства русов оперился молодой полководец, способный выигрывать сражения у великой армии. Необходимо толкнуть пачинаков на поход по южным рубежам, сровнять с землей такие вот городки, как этот, обескровить их войско, захватить пленников. Иначе, если и дальше так будет продолжаться, кода – нибудь русы, приведут свои дружины под стены Константинополя".

   На крыльце терема подошедших встречал высокий, красивый осанистый воин в дорогих доспехах, с мечом на поясе.

   – Сотник, приплывшие византийские чернецы, просят о встрече с боярином. А, это купец Туровский, мыслю, к боярыне его надо провесть, – доложил Свирыня.

   – Добро, дружище, иди, неси службу дальше. Я, сам с ними пройду. Доброго здоровья, уважаемые.

   Прибывшие в земли кривичей греческие монахи поклонились сотнику.

   – Следуйте за мной, провожу вас в светлицу. Боярин подойдет сейчас.

   После позапрошлогоднего буйства скандинавов, светлицу отремонтировали, стены, не скупясь, отделали тканой материей небесно-голубого цвета, поломанную мебель, заменили на новую. Плотники, приложив руки и мастерство, сотворили возвышенность у центральной стены, застелили ее коврами и установили резное кресло, по примеру княжеского стола. По бокам, впритык стенам были установлены лавки обитые выделанной, крашеной кожей. На самих стенах висело со вкусом подобранное оружие и доспехи.

   – Присаживайтесь, ожидайте, – предложил Андрей. Громко хлопнул в ладоши, на что из боковой дверцы, молодая стройная девушка, вынесла поднос, на тусклом серебре которого стояли две чаши немалых размеров.

   – Угощайтесь, святые отцы, – словом и жестом снова предложил он.

   От этих слов, старший грек вздрогнул.

   – Благодарствуем, как-то не имеем желания.

   – Обидеть норовишь, чернец? – хищная улыбка тенью промелькнула по лицу Ищенко.

   – Да, что вы, и в мыслях не было!

   – Тогда испей. Не бойся, не отравим, у нас нравы простые, если б хотел – я тебя просто бы зарезал. Ножом по горлу чик, и в колодец. Ха-ха-ха! Шучу.

   Оба пришлых открывши рот, во все глаза смотрели на веселого русича.

   – Однако!

   – А, что вы хотели? Еще неизвестно с чем вы на Русь пожаловали, – Андрюха, словно приятелям, по-дружески подмигнул. – Что? Велено пошпионить, небось?

   – Сын мой, да...

   – Андрей, иди делом займись. Нечего тебе здесь жеребячье племя пугать. А, вот Славку и Михаила пришли сюда. Оба мне нужны.

   – Понял, командир.

   При виде вошедшего славянского феодала, чернецы поднялись на ноги, поклонились.

   Перед взорами византийцев предстал варяг, одетый в легкую холщевую одежду и мягкие высокие сапоги, в голенища которых были заправлены шаровары. Светлый, длинный клок волос, спускавшийся с макушки головы, был заброшен за левое ухо. Умные, голубые глаза обежали взглядом обоих пришлых.

   – Присаживайтесь, уважаемые.

   Сам варяг неторопливо проследовал к креслу, уселся в него.

   Прежде чем сесть, старший чернец вновь поклонился боярину:

   – Здравствовать тебе и семье твоей многие лета, боярин!

   – Тебе тоже не хворать, добрый человек. Что привело тебя к нам? Зачем искал встречи со мной?

   – Русь и империя Византийская всегда были добрыми соседями, и святые отцы в Константинополе скорбят о том, что люди, населяющие земли княжества русского вот уже много веков не приобщены к вере истинной. Родятся в грехе, живут в нем и умирают, не зная о рае небесном, в ад попадая. Мы, монахи монастырей христианских, посланы к вам патриархом, дабы нести слово Божье, помочь вступить в лоно церкви, замолить грехи, поколениями свершенные.

   Открывшаяся дверь, впустила двух молодых воинов, один из которых был коротко стрижен, на голове другого раскинулась грива густых рыжих волос.

   – Звал, батька? – спросил один из витязей.

   – Да, звал. Слава, подходи сюда, становись рядом. А, ты, Мишаня, сходи за Людмилой, нужда мне в ней есть. С ней сам сюда придешь. Поторопись, чувствую, разговор у нас со святым отцом долгим будет.

   – Понял. Сейчас придем.

   Между тем, рыжий юноша проследовал к помосту, молча встал за левым плечом боярина.

   – Как, звать-то тебя, чернец?

   – Я, монах Иоанн, со мной, вот, послушник Петр. Богу нашему Иисусу Христу молимся денно и нощно, о том, чтоб ниспослал он на землю благодать великую, помог славянским племенам избрать веру новую для них, веру праведную...

   – Стоп, стоп, это я уже понял. Ты расскажи мне, что в вашей империи происходит. Как здоровье императора? Не беспокоят ли границы ваши, армии восточных царей? До нашего медвежьего угла, вести доходят с большим опозданием.

   Не успел разговор начаться, когда в светлицу вошел Мишка с молодой женщиной в широком сарафане, ее живот указывал на то, что не за горами то время, когда на свет появится младенец. Молодой воин по кивку боярина поставил рядом с его креслом, обшитый плотной тканью столец и, подав руку, усадил на него женщину.

   – В империи, слава богу, все в порядке, правит нами сейчас мудрый базилевс. Несмотря на свою молодость, Иоанн Цимисхий уже проявил себя умелым полководцем, ведя войны в Малой Азии. Что касается его здоровья, то он здоров. Границы наши тверды, как никогда. А, помыслы императора направлены на север, он может оказать своему брату Святославу любую помощь в делах его ратных и поместных.

   – А, нужна ли Святославу помощь базилевса?

   – От протянутой Византией длани помощи, еще никто не отказывался, тем более империя ничего не требует взамен.

   – Странно слышать мне речи твои, монах. Византийская империя неоднократно использовала в своих целях кочевников, живущих в степях Причерноморья, соседствующих с Херсонесской фемой. Руководитель внешней разведки империи – ваш великий логофет, недаром ест свой хлеб. При его непосредственном участии, чиновники министерства не раз толкали печенегов на войну с Русью, тем самым, удерживая дружины князя от дальних походов. А когда Русь не воюет, печенегов ведь можно направить и на Дунай к болгарам. Ведь так?

   – О, чем ты, боярин?

   – Да, все о том же, о протянутой длани базилевса. Самих печенегов можно держать арканом конных тысяч хазарского хакана. Надо всего лишь проплатить войну. Если хазары отобьются от рук – на них можно натравить гузов и аланов. Нехай колбасят друг дружку. А, в это время базилевс будет созерцать происходящее со стороны, лишь изредка подергивая нужные ему нити у марионеток. Хороша безвозмездная помощь. Ха-ха-ха! Вот и ты, монах, и сотни таких как ты, узрев, что пахнет жаренным, пришли на Русь. Ну, скажи, в чем я не прав?

   Брови монаха сошлись у переносицы, черные глаза смотрели твердым взглядом в глаза Монзырева, в них отражалось противоречивость чувств и мыслей византийца.

   – Откуда столько познаний у деревенского боярина? Откуда ты взялся такой умный на землях пограничных, – вырвались вопросы у чернеца. – Я, вижу, боярин, с тобой не надо юлить и изворачиваться, можно сразу говорить о деле. Предложить тебе неплохо заработать и подняться вверх по лестнице бытия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю