355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Дюма » Сказки » Текст книги (страница 1)
Сказки
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 20:25

Текст книги "Сказки"


Автор книги: Александр Дюма


Жанр:

   

Сказки


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Александр Дюма

Сказки

Александр Дюма

Сказки

ВОЛШЕБНЫЙ СВИСТОК

Жил‑был богатый и могущественный король. И была у него необыкновенной красоты дочь. Когда пришла пора выдавать ее замуж, глашатаи возвестили по всему королевству и вывесили на стенах указ о том, что все желающие получить руку королевской дочери должны явиться на такое‑то поле, где принцесса бросит в воздух золотое яблоко. Тот, кто завладеет яблоком и выполнит три задания, станет зятем и наследником короля, поскольку сына у монарха не было.

В назначенный день претенденты собрались в указанном месте. Принцесса бросила яблоко, но первые трое из завладевших им сумели выполнить лишь самое простое задание, а приступить к остальным ни один из них даже не пытался.

Что тут поделаешь – королевская дочь бросила яблоко снова. На сей раз оно оказалось в руках пастуха – самого красивого, но и самого бедного из всех соревнующихся.

Первые испытания, настолько простые, что и не стоит о них упоминать, юноша выполнил так легко и непринужденно, что зрители даже зааплодировали. Тогда королю пришлось волей‑неволей перейти к заданиям более серьезным.

Первое из заданий, которые предстояло теперь выполнить юноше, состояло в том, чтобы выгнать на поле, где происходил отбор женихов, сотню зайцев, запертых на конюшне по приказу короля, пасти их в течение дня, а вечером пригнать обратно.

Услышав это, пастух попросил сутки на размышление. Король согласился, найдя просьбу справедливой.

Парень отправился в лес, рассчитывая в тиши дерев поразмыслить о том, как станет он выполнять задание, которое, дорогие дети, было похитрей иной задачки по арифметике.

Опустив глаза, он брел по тропинке, тянувшейся вдоль ручья. Вдруг, откуда ни возьмись, навстречу ему седая‑преседая старушка!

– Что пригорюнился? – участливо спросила она, а глаза ее так и сверкали!

– Эх! – махнул рукой парень. – Захотелось пастуху на дочери короля жениться!..

– Погоди отчаиваться‑то!.. – сказала старая женщина. Лучше расскажи, что тебя печалит. Может, я и помогу…

На сердце у нашего героя было так тоскливо, что он тут же все и выложил.

– И только‑то? – удивилась она. – Ну, этому горю помочь легко.

Старая женщина достала из кармана костяной свисток и протянула его пастуху.

Свисток как свисток, ничем особенным от других он не отличался; и юноша решил, что вся хитрость в том, как им пользоваться. Обернулся было к старушке, чтобы спросить, да той уж и след простыл.

Однако, доверяя той, кого принял за свою покровительницу, пастух на следующий день пришел во дворец и заявил королю:

– Я согласен, сир, буду пасти ваших зайцев!

Его Величество поднялся и приказал министру внутренних дел:

– Прикажите выгнать зайцев из конюшни.

Пастух стал в дверях и начал считать, но когда появился последний косой, от первого уж и след простыл. А когда юноша пришел на поле, то не нашел там ни одного зайца.

Что делать?

И тут пастух вспомнил о свистке, поскольку другого средства помочь себе у него не имелось. Приложив свисток к губам, он дунул что было мочи.

Раздался резкий и продолжительный свист. И тут же, к немалому удивлению юноши, справа и слева, спереди и сзади стали появляться зайцы, и вскоре вся сотня сидела вокруг него!

Королю срочно доложили о том, что произошло на поле, и тот понял, что задание пастух выполнит.

Его Величество поспешил к принцессе.

Призадумались отец и дочь. Если со следующими задачами пастух справится так же легко, то не миновать принцессе выйти замуж за крестьянина; а для Их Королевских Величеств это было бы слишком унизительно!

– Надо что‑то делать! – сказала принцесса. – Думайте, батюшка, я тоже пораскину умом.

И вот до чего додумалась королевская дочь.

Переоделась она крестьянкой, вскочила в седло и поскакала на поле.

Сто зайцев весело прыгали вокруг юноши.

– Не могли бы вы продать мне одного? – спросила принцесса.

– Я не продам зайца ни за какие деньги, – отвечал пастух. – Но ты могла бы получить его иначе.

– Как?

– А сойди с лошади и посиди со мной четверть часа.

Разумеется, принцесса решила, что подобное предложение ее недостойно. Но другого средства получить зайца у нее не было, и, соскочив на землю, она расположилась на траве возле пастуха.

Юноша тут же начал болтать всяческий нежный вздор, а принцесса только презрительно морщилась. Но как только пятнадцатая минута истекла, принцесса встала и решительно потребовала:

– Ну? Выполняй обещание! Подавай зайца.

Верный своему слову, пастух схватил косого за уши и протянул его принцессе.

Довольная принцесса посадила того в притороченную к седлу корзину и поскакала во дворец.

Как только она скрылась с глаз, пастух достал свисток и дунул. Услышав команду, заяц приподнял крышку, выскочил из корзины и помчался во всю прыть обратно в поле.

Прошло немного времени, и к пастуху подъехал на осле какой‑то крестьянин. Это, дорогие дети, был сам король! Он тоже переоделся в чужое платье и покинул дворец с теми же намерениями, что и его хитрая дочь.

Через спину осла был перекинут мешок.

– Продай мне зайца, парень! – попросил крестьянин.

– Зайцы не продаются, – ответил пастух. – Их зарабатывают.

– Как? – с тайной надеждой спросил король.

Пастух подумал‑подумал и заявил:

– Поцелуй своего осла три раза под хвостом.

Столь унизительное условие возмутило старого короля, которому вовсе не хотелось целовать ишака, и он предложил парню пятьдесят тысяч франков за косого, но пастух твердо стоял на своем.

Заяц королю нужен был позарез, и он сдался. Он трижды поцеловал осла, весьма удивившегося такому знаку внимания со стороны Его Величества, и получил от верного слову пастуха желанного зайца.

Король сунул зайца в мешок и погнал ишака ко дворцу.

Но не успел он отъехать и четверти лье, как раздался свист, и заяц, разодрав мешок, выскочил из него и был таков…

– Ну что? – спросила принцесса, когда король вернулся в замок.

– Надо признать, парень страшно упрям, – проговорил король. – Не захотел продать зайца ни за какие деньги… Но будьте покойны! На остальных задачах он сломает себе шею.

Монарх, конечно, не стал рассказывать принцессе об унижении, ценой которого он получил было зайца, а та тоже предпочла кое‑что от отца утаить.

– И я, – сказала она, – не смогла заполучить зайца ни за серебро, ни за золото.

Вечером, пригнав зайцев во дворец, пастух пересчитал их в присутствии короля. Убедившись, что их – увы! – было ровно сто, Его Величество приказал министру внутренних дел водворить косых на конюшню.

– С первым заданием ты справился, пастух, – сказал он. – Попробуй так же успешно решить вторую задачу. Послушай внимательно.

Юноша обратился в слух. Король продолжал:

– В моем амбаре насыпано сто мер гороха и сто мер чечевицы. Коли ты в полной темноте за одну ночь отделишь одно от другого, то вторая задача будет считаться решенной.

– Я готов! – отвечал пастух.

Монарх позвал министра внутренних дел, и велел проводить парня до амбара. Отведя юношу, министр запер за ним дверь, а ключ отдал королю.

Была уже ночь, и времени терять было нельзя. Пастух достал свисток и дунул.

На свист явилось пять тысяч муравьев. Они немедленно приступили к сортировке зерна, и к утру все разобрали.

Увидев кучу гороха и – отдельно – гору чечевицы, король немало удивился. Хотел было придраться, да оказалось не к чему…

Итак, отцу с дочерью оставалось надеяться только на то, что с последним испытанием пастух не справится.

Старый король весьма на это рассчитывал, ведь задание было наисложнейшим; поэтому он и был далек от отчаяния.

– Теперь, – обратился он к юноше, – ты должен пойти в пекарню и за одну ночь съесть весь хлеб, выпеченный за неделю. Если к утру не останется ни крошки, я буду доволен, а ты женишься на моей дочери.

В тот же вечер пастух был доставлен в пекарню, которая была так набита свежеиспеченным хлебом, что в ней почти не оставалось пустого места – разве что у самого входа.

В полночь, когда жизнь во дворце замерла, пастух достал костяной свисток и свистнул.

На зов прибежало десять тысяч мышей. Они принялись поедать хлеб с таким усердием, что к утру не осталось даже крошки. Пастух стал барабанить в двери и кричать:

– Эй! Скорей открывайте! Я умираю с голоду!..

Как видите, дорогие дети, третье задание было выполнено с таким же успехом, что и два предыдущих.

Тем не менее, король решил продолжить испытание. Он приказал принести мешок емкостью в шесть мер пшеницы, а затем, собрав придворных, заявил:

– Ну, а теперь, парень, наговори столько небылиц, сколько может вместить этот мешок, а когда он будет полон под завязку, получишь мою дочь.

Пастух рассказал все слышанные им небылицы, но в мешке, как вы понимаете, по‑прежнему оставалось много места. На городской колокольне прозвонили полдень.

– Ну что ж, – решился юноша, – когда я пас зайцев, ко мне пришла принцесса, переодетая крестьянкой. Чтобы я дал ей одного зайца, она разрешила мне поцеловать себя.

Дочь короля не осмелилась приказать пастуху замолчать, но покраснела, как свекла, а король подумал, что рассказ пастуха похож на правду, но все же сказал:

– Хотя ты бросил в мешок очень большую ложь, парень, он далеко не полон. Испытание продолжается!

Пастух поклонился и сказал:

– Вскоре после того, как принцесса удалилась, я увидел короля. Он также переоделся поселянином… И даже приехал верхом на осле. Его величество тоже захотел купить одного зайца!.. Когда я понял, что он готов заполучить его любой ценой… Представьте себе, господа, я заставил Его Королевское Величество…

– Довольно! Хватит! – закричал король. – Мешок полон!

Через неделю, дорогие дети, состоялась свадьба пастуха с королевской дочерью.

КЕГЕЛЬНЫЙ КОРОЛЬ

ТОКАРЬ ГОТТЛИБ

Как вы знаете, дорогие дети, Берлин – столица Пруссии. Но вам наверно неизвестно, что во времена правления горбатого и хвостатого короля Фридриха Большого жил в Берлине превосходный токарь по имени Готтлиб.

Вот у него‑то не только не было хвоста, но и фигура его была стройной, лицо красивым, а взгляд – открытым и веселым. И было ему лет двадцать пять.

Кроме внешних достоинств, токарь обладал кое‑чем более ценным, а именно образованностью. Колледжей и университетов он не заканчивал, но в школе учился и потому умел читать, писать и считать. Надо сказать, что Готтлиб недурно рисовал и сам изготавливал для себя кое‑какие модели. Это немало способствовало его славе или, точнее, славе его хозяина. Так что каждый берлинский мастер мечтал заполучить в работники такого толкового парня.

Товарищи Готтлиба поначалу завидовали ему, но потом честно признали его превосходство и стали обращаться с ним весьма уважительно. Что касается подмастерьев, то они не спускали с него восхищенных глаз и каждый из них мечтал стать таким же умельцем, как Готтлиб.

К несчастью, превосходство Готтлиба над товарищами сослужило ему дурную службу: он стал заносчив и тщеславен. А тщеславие всегда идет под руку с завистью, и это гораздо хуже.

Вот по этому слабому месту и нанес удар Дух Зла.

Поначалу Готтлиб мечтал стать первым среди товарищей во всем, что касается мастерства и хороших манер, но со временем этого похвального соперничества ему показалось недостаточно, и он решил сделаться самым сильным и ловким. А если вдруг замечал, что кто‑то превосходит его, то начинал испытывать к сопернику самую злую неприязнь и успокаивался лишь тогда, когда не только сравнивался с ним, но и достигал заметного превосходства.

Зависть, дорогие дети, чувство вообще печальное, а для Готтлиба она превратилась в источник самых тяжких испытаний.

Каждое воскресенье Готтлиб гулял по площади в течение трех часов – с двух до пяти, то есть между обедом и полдником. Эта площадь была специально отведена под развлечения. Здесь в одно и то же время собирались и рабочие, к числу которых относился наш герой, и богатые буржуа. Парни играли в кегли, мяч и кости. Дети пускали волчки и кубари, играли в пробку, шары, запускали воздушных змеев и бросали обручи. Женщины и старики располагались на скамейках. Отцы семейств, стоя или прохаживаясь по аллеям, обсуждали последние события.

Когда на площади появлялся Готтлиб, все оборачивались и восторженно шептали: «Смотрите! Идет красавец Готтлиб, знаменитый токарь!»

Было очередное воскресенье, и Готтлиб, как обычно, явился на площадь развлечений. Однако, к своему великому удивлению, он не услышал привычного шепота! Никто даже не обратил внимания на его появление. И мужчины, и женщины – все столпились на площадке для игры в кегли, окружив высокого тощего человека, приглашавшего желающих сразиться с ним.

Человек этот, по виду празднично разодетый рабочий, удивительно ловко пускал шар и за один раз сбивал невероятное количество кеглей.

Готтлиб пустил в ход локти и пробрался в первый ряд. Он был взбешен тем, что публика оказывала внимание не ему, а этому чужаку. Но увидев мастерство, проявляемое этим человеком в той игре, в которой считал себя непревзойденным, наш герой почувствовал себя уязвленным в самое сердце.

Готтлиб, подстегиваемый тщеславием, предложил незнакомцу сыграть и поставил на кон талер.

Он был уверен, что этот человек не рискнет на такую крупную игру. Но тот бросил рядом с монетой токаря целую пригоршню талеров и рассмеялся.

Началась игра. К своему удивлению, Готтлиб не только не превзошел соперника, но даже не сумел сбить ни одной кегли, чего с ним раньше никогда не случалось.

Всякий раз, когда пущенный Готтлибом шар проходил сквозь строй кеглей, не задев ни одной из них или каким‑то чудом вообще обходя их стороной, незнакомец начинал отвратительно смеяться.

Правда, иногда, как бы жалея токаря, незнакомец позволял ему набрать несколько очков. Но как только Готтлиб начинал приближаться к необходимой цифре, то чужак за два броска – а то и за один! – догонял его и выигрывал партию. Такого на этой площади еще никто и никогда не видывал.

За два часа игры Готтлиб не выиграл ни одной партии и проиграл целых шесть талеров, ровно столько, сколько зарабатывал за неделю!

Но не потеря денег расстроила нашего героя, а позор, которым он покрыл себя в глазах публики, привыкшей видеть его победителем.

Во время последней партии ослепленный злостью Готтлиб был готов запустить шаром в голову соперника, но что‑то ему подсказало, что тот может оказаться сильнее, порадовав зевак еще одной победой.

Сдержавшись, Готтлиб лишь процедил сквозь зубы:

– Так играть может лишь колдун.

И хотя это было сказано почти шепотом, чужак услышал его и спокойно сказал:

– Если длительная практика и большая ловкость являются колдовством, тогда я действительно колдун. Однако, смею заметить, я играл во всех городах Германии и, несмотря на то, что выигрывал везде, слышать подобного упрека мне еще не приходилось…

Забрав свои деньги и спокойно положив в карман шесть талеров, отсчитанные ему Готтлибом, чужак сделал несколько иронических комплиментов по поводу его игры и пожелал ему добиться большего успеха в следующее воскресенье.

– Стало быть, вы тут остаетесь до воскресенья? – спросил токарь.

– Нет, – ответил незнакомец и зловеще ухмыльнулся. – Но если вы желаете отыграться, я готов вернуться.

Готтлибу не оставалось ничего другого, как принять этот вызов.

– Хорошо. Я вас жду.

– До воскресенья, – ответил незнакомец, и, попрощавшись с публикой, удалился, насвистывая мелодию, которой никто никогда не слыхал, как и подобной манеры свистеть.

И пока была слышна эта странная мелодия, ни один человек не осмелился произнести хотя бы слово.

Когда чужак исчез, все разом взглянули на Готтлиба. От былой симпатии к нему не осталось и следа. Все стали показывать на него пальцами, заливаясь обидным смехом.

Парень был готов наброситься с кулаками на первого попавшегося, но вовремя сообразил, что тогда толпа накинется на него самого.

Взяв себя в руки, Готтлиб сказал:

– Ладно, ладно. Посмотрим, как он выиграет в следующее воскресенье.

И ушел.

Но ушел он не просто так.

Он заперся в своей комнате, где хранил инструменты и запас древесины, и принялся вытачивать кегли и шар, чтобы было чем тренироваться перед предстоящим сражением с незнакомцем.

Особенно оскорбило Готтлиба то, что проиграл он всухую.

Наш герой был прекрасным токарем, и уже к обеду следующего дня у него были и кегли, и шар.

Съев тарелку супа и положив кусок хлеба в карман, Готтлиб подхватил спортивный инвентарь и поспешил в сад. Аккуратно закрыв калитку, он стал подыскивать подходящую площадку.

Вскоре место было найдено. Это была липовая аллея, двойной ряд деревьев которой должен был помочь глазомеру.

Готтлиб установил кегли, отмерил положенные восемнадцать шагов и принялся метать шар.

Как и всегда, он сбивал за один раз две, три, четыре и даже шесть кеглей. Но ни разу не удалось ему уложить все девять кеглей!

Парень так увлекся игрой, что стал вести счет, как в настоящей партии.

За девять заходов он набрал уже девяносто одно очко, и оставалось набрать последние девять. Но тут, возвратясь на место, с которого метал шар, удивленный Готтлиб увидел вчерашнего худого человека. Тот стоял у кеглей, скрестив руки на груди.

На лбу у Готтлиба выступил холодный пот.

Как незнакомец проник в сад? Неужели калитка все‑таки оказалась незапертой?

Непрошеный гость, похоже, удивления Готтлиба не заметил.

– Итак, – произнес он, как будто вел счет с самого начала партии, – девяносто одно очко! А теперь недурно было бы набрать еще девять за один раз!

– Это невозможно, – вздохнул парень.

– «Невозможно»! – воскликнул незнакомец. – Невозможно оттого, что вы неправильно бросаете шар! Дайте‑ка мне. Я покажу, как это делается.

Надеясь перенять секрет, Готтлиб протянул шар. Совершенно не целясь, тощий человек катнул его и сбил все девять кеглей.

– Вот так… Нет ничего проще…

Парень сунул пятерню в свою густую шевелюру и с досады чуть не выдрал клок волос.

Незнакомец засмеялся.

Смех его прозвучал резко, с каким‑то металлическим скрежетом, отчего токаря даже передернуло.

Как уже было однажды на площади, Готтлиб снова захотел наброситься на чужака и отдубасить его.

Но, видя сухую и нервную фигуру того, он понял, что победа будет нелегкой, а битва – опасной.

В этот самый миг незнакомец положил руку ему на плечо.

Готтлиб вздрогнул. Ему показалось, что в его тело впились пять острых когтей и какая‑то сверхъестественная сила сковала его.

– По правде говоря, Готтлиб, – сказал незнакомец, – я думал, что ты умный парень, но, к моему большому стыду, я ошибся.

– Почему это? – спросил токарь.

– Да потому, что ты желаешь узнать мой секрет, но вместо того, чтобы подружиться со мной, думаешь только о том, как отомстить человеку, единственным недостатком которого является умение играть в кегли лучше тебя.

Готтлиб удивленно взглянул на говорившего, который явно читал его мысли.

Но, избегая чересчур затруднительного прямого ответа, он спросил:

– Значит, секрет все‑таки есть?

– Конечно.

– И ты можешь мне его открыть?

– Не только могу, но и очень этого хочу.

В глазах у парня засветилась радость, и это не ускользнуло от чужака.

– Но, как тебе известно, – продолжил тот, – в этом мире ничего не делается даром.

– Само собой! – ответил парень.

– Но не бойся, я не потребую от тебя большой платы.

– И все же?

– Дай подумать, – незнакомец почесал себе ухо. – Что ты скажешь, к примеру, если я попрошу больше никогда не пить светлого пива?

– Ну нет! – воскликнул токарь. – На это я никогда не соглашусь. Я берлинец, и жить без светлого пива не могу… Попроси что‑нибудь другое. Или оставь свой секрет при себе.

– Ну, хорошо, хорошо… Оставим пиво в покое. В таком случае обещай мне, что всю оставшуюся жизнь будешь играть в кегли не реже трех раз в неделю.

– Вот это – другое дело! – обрадовался парень. – Такое обещание я дать готов!.. Кто же откажется получать удовольствие каждые два‑три дня?

С этими словами Готтлиб по‑приятельски хлопнул неизвестного по ладони, и в момент прикосновения почувствовал, как в жилах вскипела кровь, и необычайная веселость охватила его. От радости парень даже запрыгал на месте.

– Вот теперь ты мне нравишься, – сказал высокий и худой человек. – Давай закрепим наш уговор. Итак, я даю тебе способность сбивать девять кеглей одним шаром, что тебе гарантирует победу над всеми игроками в Германии и даже Франции, а взамен ты обязуешься играть в кегли три раза в неделю. Договорились?

– Договорились! – согласился Готтлиб.

– Но если не сдержишь слова, – угрожающе произнес чужак, – то берегись!..

– Сдержу! Могу поклясться чем угодно! – воскликнул токарь.

– Клянись вечным спасением.

– Клянусь! – сказал Готтлиб и протянул руку.

– Э, нет! Так дело не делается. Тебе, я думаю, известна латинская поговорка: «Сказанное улетает, написанное остается». Так что давай заключим письменный договор.

Сунув руку в карман, тощий человек достал лист бумаги, перо и чернильницу. Составив контракт, он протянул его Готтлибу.

Тот прочитал и, поскольку на бумаге было записано только то, о чем они договорились, поставил свою подпись.

Незнакомец взглянул на нижний край листа, и, сложив бумагу вчетверо, спрятал ее за пазухой. И тут он разразился тем самым смехом, от которого Готтлибу и раньше делалось не по себе, а на этот раз даже мурашки побежали по его спине.

– Теперь, – заявил чужак, – все в порядке. Отныне ты самый лучший игрок в кегли. Но помни, что играть ты обязан три раза в неделю. Если же пропустишь хоть один раз – тебе несдобровать. Ты поклялся своим вечным спасением, и теперь находишься в моей власти. Полагаю, тебе не надо объяснять, что я Сатана… Тем не менее, – добавил Дух Зла, как бы подталкиваемый высшей силой, – я должен тебе сообщить, что наш договор будет считаться расторгнутым, если ты встретишь игрока, лучшего, чем ты… Но, – добавил он смеясь, – на этот счет я спокоен! Такого ты не найдешь никогда!

Сказав это, Сатана исчез так же внезапно, как и появился.

Пораженный Готтлиб стоял в своем саду один.

Теперь он знал, с каким игроком имел дело.

Однако, ощущение беспокойства вскоре исчезло из тщеславного сердца нашего героя. Мысль о ценном приобретении вытеснила из него все прочие чувства.

– Ну, теперь они пооткрывают рты от изумления, – радостно воскликнул он, – когда я стану сбивать девять кеглей за раз! Все взбесятся от зависти! И никто не посмеет даже пикнуть!.. Девять штук – одним махом! Это не шутка! Меня назовут кегельным королем! Чтобы полюбоваться моей игрой, народ будет съезжаться отовсюду! Меня станут приглашать во все кегельбаны! В мою честь будут даваться обеды!.. И как, в сущности, мало стоило мне приобретение такого дара! Что я ему обещал? Играть три раза в неделю – и все! А мое превосходство кончится только тогда, когда я встречу игрока сильнее меня, то есть оно не прекратится никогда! Я самый лучший игрок в мире, так как кеглей всего девять штук и больше, чем девять сбить одним ударом невозможно!.. Ура!.. Я самый счастливый человек на земле!..

Вдруг лицо Готтлиба помрачнело. Сомнение охватило парня: а вдруг этот тощий надул его?

Он быстро поставил сбитые кегли, отбежал на нужное расстояние и дрожащей рукой пустил шар.

Девять кеглей рухнули, как одна!

– Ровно девять! – воскликнул Готтлиб.

Он снова расставил кегли и снова одним шаром сбил все девять.

Так он играл до ночи, испытывая неописуемую радость всякий раз, когда видел, как все девять кеглей падают, будто подкошенные. И если бы ночь была лунной, он играл бы до утра.

Наконец стало так темно, что уже в четырех шагах ничего не было видно. Игру пришлось прекратить. Готтлиб успокаивал себя рассуждениями о необходимости отдыха.

Однако, невзирая ни на какие доводы, он часа три проворочался в постели, прежде чем уснул. Но сны его были странными и беспокойными. Готтлиб вскакивал каждые десять минут, радуясь, что увиденное было лишь сновидением. Как вы понимаете, дорогие дети, главным действующим лицом в его сновидениях был тот высокий и тощий человек.

Проснувшись на заре, Готтлиб почувствовал себя совершенно разбитым и решил отдохнуть за игрой. Он встал, надел воскресный костюм, пошел к хозяину и, сказавшись больным, попросил суточный отдых, пообещав отработать в ближайшее время.

Тот поморщился, но просьбу удовлетворил, не желая ссориться с хорошим работником.

Получив отпуск, Готтлиб пустился бродить по городу, не обращая внимания ни на прохожих, ни на дома, а думая лишь об одном: о своем новом таланте, позволяющем ему сбивать одним шаром девять кеглей!

Так добрел он до площади развлечений.

Она еще была пуста.

Парень взглянул на часы. Стрелки показывали девять часов утра. Народ же начинал собираться лишь после обеда.

Готтлиб сел у дверей пивной и, попросив принести кружку того самого светлого пива, отказаться от которого он не захотел, предался размышлениям.

Но все его мысли сводились к следующим словам: «Девять кеглей за раз!»

Он выпил одну кружку, затем вторую, а потом и третью. Из‑за вчерашней усталости и бессонной ночи он уснул, бормоча: «Девять кеглей за раз!»

Проснулся он в два часа дня, когда площадь начала заполняться народом, а игроки стали устанавливать кегли. Именно стук деревянных фигур и разбудил его!

В два прыжка он оказался на площадке кегельбана и весело крикнул:

– Привет, друзья! С кем сразимся?

Некоторые игроки были на площади накануне, и хорошо помнили, как Готтлиб с треском проиграл неизвестному, а потому стали подшучивать над ним, заранее радуясь собственному выигрышу.

Но они просчитались.

Чудо, показанное вчера незнакомцем, сегодня повторил Готтлиб. Одним шаром он сбивал все девять кеглей, и не прошло и получаса, как в его кармане скопилось немалое количество выигранных талеров!

Токарь играл даже лучше того тощего человека, иногда оставлявшего две‑три кегли.

Игроки стали шептаться и, видя, как он продолжал сбивать по девяти фигур за раз, самый задиристый из них свалил ногой кегли и заявил, что Готтлиб играет нечисто.

В ответ наш герой лишь рассмеялся и добавил, что накануне, когда он сказал то же самое чужаку, его подняли на смех, а затем объяснил, что, присмотревшись к игре того человека, он понял, в чем состоял секрет и весь вчерашний вечер тренировался.

Это объяснение многим показалось убедительным, и они набросились на задиру. Но Готтлиб продолжал сбивать девять кеглей одним махом и нахально загребать деньги.

Тот, кто назвал токаря нечестным игроком, снова накинулся на него. И на этот раз товарищи его поддержали. Так что, вместо всеобщего восхищения, своей чересчур хорошей игрой токарь вызвал лишь раздражение. Наименее злые из его соперников стали обзывать его мошенником, применяющим только ему известный прием. Другие шли дальше, утверждая, что Готтлиб продался дьяволу и что теперь, даже если бы он и захотел сбить меньше девяти кеглей, это ему все равно бы не удалось!.. И все сошлись на том, что ни за что на свете не следует играть с человеком, заранее уверенным в выигрыше.

Игра остановилась. Но, поскольку Готтлиб продолжал высмеивать товарищей, называя их трусами, то вскоре от перебранки перешли к потасовке. Кончилось тем, что разгонявшая драчунов стража доставила нашего героя домой едва живого.

Однако, несмотря на побои, на следующий день Готтлиб снова явился на площадь. Ему необходимо было держать данное слово. Увы! – во второй раз произошло то же, что и в первый, а в третий – то же, что и во второй. Разве что ссора была более злая, а последствия ее столь печальными, что Готтлиб решил на эту площадь больше не ходить.

Пришлось ему отправиться на другой край Берлина, где его еще не знали. Но и там все повторилось. Уже на второй день кегельный король был изгнан.

Готтлиб отправился на поиски нового места, благо кегельбанов в Берлине имелось немало. Но дурная слава о нем распространялась так быстро, что повсюду, где он появлялся, его встречали бранью и угрозами расправиться силой.

А как вы помните, наш герой поклялся Сатане играть в кегли не меньше трех раз в неделю. И теперь, не имея возможности играть в Берлине, он вынужден был искать партнеров в других городах.

К этому времени уже ничто не удерживало Готтлиба в столице Пруссии. Прежний хозяин прогнал его за уклонение от работы. Новый уволил за то же самое ровно через две недели. Третий – через два дня. А когда его невероятная удачливость в игре стала известна всем владельцам мастерских, уже никто не хотел нанимать Готтлиба, обвиняя его в связи с дьяволом.

Парень побросал пожитки в чемодан, взвалил его на спину и, полный надежд, зашагал прочь из Берлина.

ГОТТЛИБ ЕДВА НЕ ПОПАДАЕТ В ЛАПЫ ДЬЯВОЛА

В другое время подобное путешествие показалось бы Готтлибу весьма приятным. Как всякий мечтательный немец, он не забыл бы полюбоваться природой увиденных им новых пейзажей. Увы! – в том состоянии духа, в каком он теперь находился, все эти красоты не вызывали у него никакого интереса. Думая лишь о проклятых кеглях, он едва взглянул на горы и долины и не задержался даже в тени густого леса, чьи зеленые заросли переливались на солнце самыми разнообразными оттенками.

Другой на его месте непременно остановился бы послушать лепет листвы, журчание ручья и пение птиц. Но Готтлиб не находил в этом ровно ничего, а в голове его стоял сплошной грохот падающих кеглей.

Когда же в туманной дали он замечал город или село, он не обращал внимания на красоту местности и не думал, найдет ли он здесь работу, но лишь спрашивал себя:

– Удастся ли мне здесь сыграть в кегли?

Так что путешествие не принесло Готтлибу ни удовольствия, ни знаний. Обманутый в надеждах на счастье, он постоянно был озабочен и хмур. Вместо почестей и уважения, вместо славы, которая, как он когда‑то мечтал, должна была сопутствовать ему, юноша встречал лишь зависть и брань.

Удержаться на одном месте более недели ему не удавалось. Хорошо еще, если выпадала удача убраться подобру‑поздорову.

Постепенно из‑за оскорблений и стычек в повадках Готтлиба появилось что‑то подозрительное, и его стали принимать за бродягу, а полиция установила за ним слежку.

Но не утрата доброго имени беспокоила юношу. Единственное, чего он боялся – это не суметь отыграть положенные три партии в неделю. Каждый раз при мысли об этом он вздрагивал всем телом.

Попав в какой‑либо город или поселок, Готтлиб бежал, как одержимый, туда, где местные жители играли в кегли.

Видя его блуждающий взгляд и перепуганное лицо, прохожие принимали парня за преступника, мучимого угрызениями совести, а уж никак не за отменного токаря, ни даже за отличного игрока в кегли, способного сбить девять фигур одним шаром!

Наступило время, когда Готтлиб стал проклинать свой необычайный дар. Особенно, когда не находилось возможности поиграть в кегли.

Он доходил до того, что умолял первого встречного – а то и просто ребенка! – сыграть с ним. Так велик был страх попасть в лапы дьявола…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю