Текст книги "Сказки"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Красная рыбка услышала слова короля. Поотстав, она выглянула из воды и, к огромному удивлению всех, заговорила:

– Король Богемии, вам угрожают великие несчастья. Ваши враги готовят вам погибель. Я явилась, чтобы спасти вас, но зло, замышляемое вами против не сделавшей вам ничего дурного маленькой рыбки, показывает, что вы не лучше других, и я оставляю вас наедине с вашими бедами.

– А вы, красивая и добрая принцесса, знайте: что бы с вами ни случилось, можете рассчитывать на меня! Я беру вас под свое покровительство…

И тут же голосом короля крикнула:

– Пьеро! Сеть!

Ждавший этого приказа Пьеро, не медля ни секунды, бросил снасть в воду. Не знаю, как это произошло, но только лодка неожиданно накренилась и – ой‑ой‑ой! – вся компания оказалось в воде.

Отличный пловец, Пьеро вынырнул первым. Прежде всего он поискал глазами Цветок Миндаля. Увидев принцессу, барахтавшуюся рядом с собой, он схватил ее за волосы и вытащил на берег. Все произошло страшно быстро, быстрее, чем я вам об этом рассказал!

– Спасена! Она спасена! – кричал Пьеро, прыгая от радости. В мечтах он уже видел себя, по меньшей мере, зятем короля, как вдруг, приглядевшись, обнаружил, что спас не принцессу, а королеву.

Ошеломленный открытием, наш герой собрался было снова броситься в воду, но заметил подплывавшего к берегу Золотое Сердце. Тот с величайшей осторожностью поддерживал над водой прекрасную головку Цветка Миндаля.

– Ее спас Золотое Сердце! – воскликнул Пьеро и от удивления едва не упал на королеву, в замешательстве зацепив ее ногой.

Ну‑ка, дорогие дети, спросите меня, как оруженосец оказался там?

Он очутился на озере потому… потому, что там была Цветок Миндаля. Скажите мне откровенно, дети, когда вы совершаете некрасивый поступок или когда вам становится грустно‑грустно, не появляется ли рядом с вами ваша мама, которая и утешит, и поможет? Появляется? Ну, так именно поэтому в тот миг, когда перевернулась лодка, у озера появился Золотое Сердце и спас принцессу!

Что касается короля, то судьба примерно наказала его за злонамеренность: он сам попался в сети, заброшенные Пьеро! Наглотавшись воды, монарх выбрался на перевернувшуюся лодку и принялся кричать, как самый обычный утопающий! Если бы его не выручил верный щитоносец Золотое Сердце, он бы и сейчас там сидел.

Вернувшись во дворец, жертвы кораблекрушения переоделись, и король собрал придворных для экстренного сообщения.

Премьер‑министр Пьеро был произведен в адмиральский чин, а Золотое Сердце – в рыцарское достоинство.

Когда церемония назначений завершилась, Его Величество покинул придворных и, запасшись свечой, поднялся на свою любимую смотровую башню.

Увы! Не праздное любопытство погнало его туда!

Забравшись на самый верх, король приставил к правому глазу ночную подзорную трубу и занялся пристальным изучением окрестностей.

Смотрел он долго.

– Я оглядел, – произнес он, – долину во всех четырех направлениях и не заметил ничего подозрительного. Эта рыбешка, как видно, решила посмеяться надо мной.

На сердце у короля отлегло. Он спустился к королеве, подкатился к ней под бочок, задул свечу и заснул спокойным сном праведника.

Глава VI РАДИ БОГА! ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ!

Свою министерскую деятельность Пьеро начал с реформ в области управления королевством с целью улучшения жизни подданных, которые буквально умирали от скуки. Он приказал выстроить на ярмарочной площади театр под открытым небом. Актерами там были куклы. Марионетки действовали, ходили и говорили так превосходно, что добрые горожане, не замечавшие ниток, готовы были поклясться, чем угодно, доказывая, что куклы были живыми. Затем Пьеро учредил такие праздники, как карнавал, показ Жирного тельца и маскарад.

Никогда народ Богемии не жил так счастливо! Страна была сплошным карнавалом и маскарадом! Имя Пьеро отзывалось благодарностью во всех сердцах, а мелодия ноктюрна «Лунный свет» была у всех на устах.

Необычайная популярность главного министра обеспокоила короля, который был ревнив, как и положено доброму королю, любящему своих подданных. Но куда более яростная ненависть жгла сердце сеньора Лисицино! Оправившись от ран, он тигром метался по комнате, изобретая одну каверзу ужаснее другой, чтобы посчитаться со своим преемником.

Внезапно угрюмое лицо бывшего министра исказилось в зловещей улыбке.

– О! Вот кстати! Теперь‑то уж он точно будет у меня в руках! – прошипел он и помчался к королю.

– Тук‑тук! – постучал сеньор Лисицино в дверь королевского кабинета.

– Войдите! – произнес Его Величество. – А! Это вы, сеньор Альберти! Соблаговолите сесть… Я вижу, вам уже лучше.

– Сир, речь сейчас не обо мне, а о вас, – начал тот, скроив загадочную мину. – Вам угрожают великие несчастья!

Король побледнел, вспомнив начинавшееся именно этими словами предсказание красной рыбки.

– В чем дело? – спросил он.

– В том, что ваш главный министр Пьеро организовал заговор. Сегодня вечером, в восемь часов, он должен прийти в этот кабинет, чтобы, как обычно, обсудить с вами государственные дела. На самом же деле – затем, чтобы Вас задушить!

– Меня? Задушить? – воскликнул король, невольно схватившись за горло.

– Вот именно! Задушить! – повторил Лисицино, чеканя слова. – Но я вас спасу. Только доверьте мне на один‑единственный сегодняшний вечер охрану дворца. И что бы ни произошло, какой бы шум вы не услышали за дверью кабинета, не открывайте ее ни за что на свете!

– Обещаю, – ответил король.

Через час, ведя тихий разговор, по дворцовому саду прогуливались сеньор Лисицино и капитан королевской охраны.

– Странно, – говорил офицер. – И вы уверяете, что такова воля Его Величества?

– Вот приказ, написанный им собственноручно.

– Хорошо, сеньор Лисицино. Я повинуюсь.

А в это время, притаившись за кустами, стоял человек и, опираясь на заступ, внимательно слушал. Это был наш старый знакомый – дровосек.

– Ах, негодяи! – воскликнул он, когда сеньор Лисицино и офицер скрылись за поворотом аллеи. – Нет! Я не позволю им погубить моего маленького Пьеро! Надо бежать! Время не терпит!

И он опрометью бросился в сторону дворца. Когда на городских часах пробило восемь, Пьеро вышел из своего кабинета, тихо напевая песенку и неся под мышкой небольшую папку.

Сеньор Лисицино караулил его и, приоткрыв дверь, увидел, как он направляется к королю.

– Пой, пташка, пой! – проговорил он, потирая руки. – Сейчас ты еще и затанцуешь…

С этими словами бывший министр затворил дверь.

Но Пьеро, поднявшись по ведущей в королевские покои лестнице, задул свечу и завернулся в плащ, цветом совпадавший с окраской стен. Совершенно незаметный, он притаился у дверей комнаты, прилегавшей к кабинету короля.

– А теперь подождем! – сказал он себе и застыл, как статуя.

Часы пробили половину девятого, затем девять. За дверями послышался громкий шепот:

– Уже девять – он не придет!.. Снова наступила тишина.

И тут из своей комнаты, крадучись, вышел сеньор Лисицино.

– Девять часов, – сказал он. – Посмотрим, каковы наши успехи.

Он на цыпочках подкрался к заветной двери и, затаив дыхание, прислушался… Стояла мертвая тишина.

– Похоже, они его убили. Что ж, тем лучше.

Сеньор Альберта медленно повернул дверную ручку, приоткрыл дверь, просунул голову, затем руку и, наконец, ногу. Он уже почти вошел, когда Пьеро выскочил из укрытия и, изо всех сил толкнув своего недруга на середину комнаты, мгновенно закрыл за ним дверь.

Что тут началось! Послышались удары, а вслед за ними вопли и проклятия.

Солдаты, заранее получившие вознаграждение за усердие, старались на совесть.

– Помогите! Убивают! – вопил сеньор Лисицино. – Ради Бога! Откройте дверь!

Но король, верный договоренности, заперся на все замки и, не жалея сил, укрепил входы в свой кабинет.

Сеньор Альберти был бы непременно убит, если бы на шум не примчалась королева. Она была в одной ночной рубашке, с подсвечником в руке. Завидев ее, солдаты в страхе разбежались, а сеньор Лисицино, избитый и посрамленный, скрылся в своей комнате.

Проходя по коридору, Пьеро звонким фальцетом громко пропел на мелодию знаменитого ноктюрна слова, знакомые экс‑министру до боли: «Ради Бога! Откройте дверь!»

Глава VII «С ПЕРВЫМ АПРЕЛЯ!»

Наступило 1 апреля. Короля, простоявшего всю ночь у замочной скважины, страшно просквозило, и он дрожал, как осиновый лист; а чихал он так, что стекла едва не лопались. Желая согреться, Его Величество отбивал такт, стуча по ножке трона.

Вдруг в зеркале он заметил какого‑то человека с жутким лицом, повторяющего все его движения и косо на него поглядывающего.

Король испуганно вскрикнул и схватился за рукоять шпаги.

Человек в зеркале сделал то же самое.

Увы! – дорогие дети, незадачливый монарх не узнавал самого себя!.. Да и вас, наверняка, ввели бы в заблуждение эти неожиданно поседевшие волосы, покрасневшие глаза и страшно распухший нос!

В этот момент постучали в дверь.

– Откройте, сир! Это я! – раздался голос сеньора Лисицино.

Пятясь от зеркала, король потянул дверную ручку и впустил экс‑министра.

– Берегитесь, сеньор Лисицино, – шепнул он, концом шпаги указывая на грозного человека в зеркале, повторяющего все его движения. – Вот еще один заговорщик!

Злая усмешка искривила тонкие губы Лисицино, решившего, что король помешался.

– Сир, успокойтесь, – произнес он, – мы одни.

– Как одни?.. В таком случае чье же злое лицо смотрит на меня? И в чьей руке шпага?

– При всем уважении к Вашему Величеству должен сообщить, что это лицо принадлежит вам.

– Вы хотите сказать, что этот седой, красноглазый, сизоносый и так оглушительно чихающий тип – я?!

– Повторяю, сир, это вы. И то, что вы чихнули, тому подтверждение.

И в самом деле, в голове короля то и дело громыхали громы.

– Боже мой! – воскликнул несчастный монарх, когда утихла очередная гроза. – Значит, это я… Что за физиономия! А глаза! А нос!

Выронив шпагу, он закрыл лицо руками.

– Сеньор Альберти, – строго произнес он, немного погодя, – отныне, что бы ни произошло, категорически запрещаю вам говорить о заговорах.

В кабинете наступила тишина. Лисицино оказался в затруднительном положении: он готовился к штурму, но не знал, с какого фланга нападать теперь.

– Сир, – проговорил он наконец, старательно придавая голосу уверенность и беззаботность и небрежным жестом стряхивая пыль со своего бархатного камзола, – сир, вы любите камбалу‑калкана?

– Люблю ли я калкана? – переспросил король и зажмурился от удовольствия. – Ах, сеньор Альберти, и вы еще спрашиваете…

– Я был уверен, что она вам очень нравится, – продолжал Лисицино, – поскольку вскоре вам собираются подать его к ужину. Несомненно, это доставит вам немалое удовольствие.

В предвкушении удовольствия король даже потерял дар речи и в ответ только кивнул головой.

– Что ж, тем хуже!

– Почему же тем хуже, сеньор Лисицино? – удивился король.

– После данного Вашим Величеством приказа я должен молчать…

– Нет, говорите! Я вам приказываю!

– Хорошо.

– Что «хорошо»?

– Этот калкан отравлен!

Вопль ужаса исторгся из груди монарха, и Его Величество едва устоял на ногах. Наклонившись к самому уху сеньора Лисицино, он шепнул:

– Я об этом догадывался.

– Ага! – удивленно воскликнул экс‑министр. – А знаете ли, кто напитал ядом этого калкана?

– Да. Знаю, – отвечал король. – Но не говорите так громко. У этой твари ужасно тонкий слух.

– О! Тут бояться не приходится! Я только что видел, как эта, как вы изволили выразиться, тварь прошла по двору, направляясь в покои королевы.

– Вы ви… дели, как она шла по двору?! – спросил король и весь побелел от страха. – Вы уверены?

– Вполне.

– Вы видели красную рыбку?

– Какую еще рыбку, сир? Я видел Вашего главного министра Пьеро!

– Пьеро?

– Ну да!.. Вы разве подозревали не его?

– Да, да! – промямлил король, боясь, что Лисицино усомнится в его проницательности. – Но… после того, что произошло перед моим кабинетом вчера, я полагал…

– Что он мертв? О нет! Королева распорядилась иначе!

– Королева? По какому праву королева вмешивается в государственные дела?

– Ха‑ха‑ха! – засмеялся сеньор Альберти. – Наконец‑то и вы! Неужели до сих пор Ваше Величество не знали того, что давно не секрет для самого последнего бродяги в вашем королевстве? Не знали, что королева влюблена в Пьеро и собирается выйти за него замуж?

– Выйти замуж за Пьеро?.. А как же я?

– А вы, сир… Вы должны будете сегодня поужинать отравленным калканом.

– Клянусь бородой! – воскликнул король, чей здравый смысл восставал против клеветы Лисицино. – То, что вы говорите, ужасно! Я не могу этому поверить. У вас имеются доказательства?

– Доказательства! Ха! Вы просите доказательств?

– Разумеется.

– Хорошо. Слушайте и отвечайте… Кто неделю назад перевернул Вашу лодку?

– Да, да! Пьеро! Тут ничего не скажешь! Именно он!

– Очень хорошо. Но он хотя бы оказал вам помощь, когда вы оказались в воде?

– Вы спрашиваете, оказал ли он мне помощь? – проговорил король, силясь припомнить события недельной давности. – Нет, не думаю… Подождите‑ка… совсем наоборот… Он набросил на меня сеть, и если бы не случайно появившийся у озера Золотое Сердце, я бы наверняка утонул.

– Итак, вы признаете, что Пьеро хотел вас утопить?

– Я этого не говорил, но…

– Но он накинул сеть на вашу голову и бросился спасать королеву.

При таком сопоставлении фактов в глазах у короля потемнело.

– А! Теперь и вам стало ясно! – воскликнул коварный Лисицино. – Так спешите в покои королевы, куда Пьеро явится с минуты на минуту! Послушайте у дверей хоть немного, и вы узнаете то, что давно известно всем!

Недолго думая, король ринулся вон из кабинета.

В это самое время королева возилась в своей любимой вольере и не заметила, ни как король проник в ее комнату через потайную дверь, ни как сумел спрятать свое грузное тело за толстой бархатной портьерой.

Налив воды в развешанные на золотых цепочках хрустальные поилки, положив в клетки разнообразные угощения для своих питомцев, она стала любоваться порхавшими, прыгавшими и клевавшими пташками, своим оживлением и шумом напоминавшими пчелиный рой. И вдруг ей послышался какой‑то резкий крик. Королева вздрогнула:

– Это он! – радостно воскликнула она и выбежала на балкон, чтобы позвать пропавшую, но теперь ежедневно, в одно и то же время, прилетавшую почирикать под окнами бывшей хозяйки птицу.

– Ну иди же ко мне! – сказала Ее Величество воробью, разминая бисквит и рассыпая крошки по балкону. – Иди ко мне, мой маленький Пьеро!

От этих ласковых слов король даже застонал.

Королева испуганно вздрогнула и, обернувшись, увидела главного министра Пьеро, входившего к ней с глубоким поклоном.

– Имею честь доложить Вашему Величеству, что один рыбак только что принес во дворец великолепного калкана, весом в двести фунтов, пойманного в королевском озере.

– Хорошо, сеньор Пьеро, – отвечала королева. – Прикажите приготовить его и подать королю сегодня вечером. Вам известно, как он любит эту рыбу.

Пьеро откланялся. Ее Величество поспешила на балкон, но воробья уже не было.

Король возвратился в свой кабинет в неописуемом состоянии.

– Сеньор Альберти, – с трудом выговорил он. – Я узнал все. Клянусь короной! Они умрут оба! Отравить такой прекрасный экземпляр калкана! Это преступление!.. Пригласите ко мне всех столичных химиков из тех, кого зовут князьями науки!.. Да… И пусть принесут сюда эту рыбу!

Когда двадцать химиков собрались в кабинете короля, он потребовал:

– Господа, соблаговолите произвести анализ лежащего перед вами калкана, дабы определить, какими ядами он отравлен.

– Этот калкан отравлен? – в один голос спросили князья науки.

– Да, господа, этот калкан отравлен.

– Прекрасно, – сказали они и тут же приступили к работе.

Пока ученые мужи священнодействовали, Лисицино ходил из угла в угол, не находя себе места и дрожа от страха, что ложь его будет раскрыта. Но каковы же были его радость и удивление, когда по окончании анализа химики единогласно заявили, что внутренности изученной ими рыбы содержат в себе двадцать различных ядов.

Каждый из двадцати ученых обнаружил по одному виду отравы!

Отчитавшись, они простились и гуськом вышли из кабинета короля.

Двумя часами позже сеньор Лисицино торжественно вручил Пьеро королевский указ, предписывающий ему незамедлительно отправляться ко двору принца Азора для заключения мирного договора. Фактически это означало смертный приговор.

В тот же день, несмотря на слезы Цветка Миндаля, королева была арестована и под усиленным эскортом отправлена в старую башню, находившуюся на краю города.

Все эти печальные события были плодом злоумышлении сеньора Лисицино. Ему не раз доводилось слышать, как по утрам, стоя на балконе, королева звала своего воробья, и злодей этим воспользовался для того, чтобы подогреть ревность короля, вызванную бесчестным истолкованием происшествия на озере.

Отравленный калкан тоже был вымыслом сеньора Альберти. Но эта выдумка получила известность во всей стране и с той поры воспроизводится ежегодно, в один и тот же день, 1 апреля, в виде розыгрыша, когда вырезанную из бумаги рыбу незаметно прикрепляют сзади тому, над кем хотят подшутить.

Считайте, что я вас предупредил, дорогие богемские короли! Остерегайтесь в этот день всевозможных сеньоров Лисицино.

Глава VIII «МОЯ СВЕЧА ПОГАСЛА! И У МЕНЯ ТЕМНО!»

Прочитав королевский указ, Пьеро задумался. Было ясно, что человек, отправивший его ко дворцу принца Азора, замыслил недоброе.

– Ну да ладно! – сказал Пьеро, щелкнув пальцами. – Мы еще посмотрим, кто кого!

Весело напевая, он поднялся к себе, уселся за туалетный столик и провел перед зеркалом более двух часов, чего раньше никогда не делал.

Пьеро хотел было проститься с королем, но тот захлопнул дверь перед самым его носом, как поступают с придворными, впавшими в немилость. Тогда он направился в покои Цветка Миндаля, желая унести с собой хотя бы отзвук обожаемого голоса.

– Прочь! – крикнул ему Золотое Сердце, – преградив вход копьем. – Пускать не велено!

Бедному Пьеро не оставалось ничего другого, как уйти. Он спустился в дворцовый сад и нежно простился с дровосеком и его женой, которые со слезами на глазах вручили ему корзину, до краев наполненную всякой снедью.

– Желаю вам удачи, господин посол! – прокричал из окна сеньор Лисицино, поджидавший отправления Пьеро. – Миллион комплиментов принцу Азору!

– Непременно передам, господин главный министр! – не желая отставать в любезности, вежливо отвечал Пьеро, затем повернулся к нему спиной и бодро зашагал по дороге.

Полагаю, нет особой нужды описывать все привалы Пьеро. Всякий раз, когда ему встречался зеленый мягкий ковер лужайки, он садился, скрестив ноги на восточный манер, расстилал белоснежную скатерть, доставал огромный пирог с начинкой, ставил рядом пару бутылок венгерского и приступал к трапезе. Угощался Пьеро с таким усердием, что уже к середине пути в корзине не осталось ни крошки.

– А теперь поднажмем! – сказал он и уже вечером оказался у ворот замка принца.

Надо сказать, прибыл он туда в недобрый час. Весь дворец был в смятении. За ужином принц Азор подавился рыбьей костью и в ярости он только что собственноручно задушил главного врача, не сумевшего извлечь ее из горла Его Светлости.

Но жестокая смерть медика не избавила принца от мучений, и он решил прибегнуть к более мягкому средству, а именно: заставить своего премьер‑министра проглотить такую же кость и испытать на нем все последние достижения медицины в этой области. Он уже собирался его вызвать, как в сопровождении дежурного офицера явился наш герой.

– Ты кто? – гнусавым голосом спросил принц, которого обстоятельства заставляли говорить в нос. – И как посмел ко мне войти?

– Я – Пьеро, – ответствовал тот. – Посол Его Величества короля Богемии. Прибыл с поручением заключить мирный договор с Вашей Светлостью.

– Клянусь горбом! – воскликнул принц. – Ты явился как нельзя кстати! Будет лучше, если это придется сделать тебе, а не моему министру. Присаживайся к столу… Прекрасно… А теперь съешь эту рыбу. Но постарайся проглотить все ее кости. Слышишь? Все!.. Или я убью тебя, как собаку!

Пьеро, проголодавшийся в дороге, не заставил себя долго упрашивать и сразу же приступил к поглощению рыбы. Он так преуспел в этом, что огромная щука, только что занимавшая весь стол, исчезла, как по волшебству. Остался только хребет. Закатив рукав, Пьеро взял его двумя пальцами и аккуратно вставил в горло, напрягся и, сделав гримасу, проглотил.

– Вуаля! – произнес он тоном факира, только что отправившего за тридевять земель свой последний мускатный орех. – Готово!

– Невероятно! – воскликнул Азор, внимательно следивший за его действиями. – Ну‑ка, подойди и открой рот… Удивительно! – добавил он после осмотра челюстей Пьеро. – Ничего нет! Черт побери! Рискну и я!

С этими словами он глубоко вздохнул и, подобно Пьеро, сделал усилие, сопроводив его гримасой. И – о чудо! – кость проскочила!

– Спасен! – завопил принц Азор. – Я спасен! Ха‑ха!.. Дружище, ты оказал мне огромную услугу. За это разрешаю тебе выбрать наиболее приятную для себя смерть. Как видишь, я добрый принц.

– Сир, – отвечал Пьеро, – на большую доброту я и не рассчитывал. Но будет лучше, если вы сами сделаете выбор. Я полностью полагаюсь на вкус Вашей Светлости.

– Ты шутник, красавчик, – изрек принц. – Ну так вот: когда ты с таким аппетитом уплетал мою рыбу, мне пришла мысль, что интересно было бы посмотреть, как ты будешь умирать с голоду.

Как ни владел собой Пьеро, но при этих словах он непроизвольно содрогнулся. «Смерть от голода? – сказал он себе. – Об этом я как‑то не подумал».

Пьеро собрался было попросить что‑нибудь другое, когда, повинуясь приказу принца, стражники подхватили его под руки и отвели в подземелье замка, где и заперли.

Это подземелье, дорогие дети, было ужасной тюрьмой. Воздух и свет попадали туда только через крошечное окошечко, перегороженное железной решеткой и прорезанное так высоко под потолком, что несчастный узник мог видеть лишь краешек неба. Из мебели были только убогая лежанка да табурет. Еще имелись глиняный кувшин и железный подсвечник. Свечу тюремщик менял два раза в день: утром и вечером.

Когда тюремная дверь захлопнулась, измученный длительным путешествием Пьеро бросился на тюремную койку и заснул глубоким сном.

Ранним утром его разбудил скрежет ржавых петель и звяканье ключей. Вошел тюремщик.

– Вот, приятель, вода, – сказал он. – Свежая, только что из родника. Но свечки не даю, потому как старая еще цела.

Пьеро хлопнул себя по лбу, как делает человек, которому внезапно пришла умная мысль.

Надсмотрщик вышел и старательно запер замок на три оборота. Когда его шаги затихли в глубине коридора, наш узник спрыгнул с лежанки, схватил сальную свечку и съел ее целиком, вместе с фитилем.

Позавтракав таким образом, он взял табурет, поставил его туда, куда из окошка падал бледный свет, и принялся вырезать из него игрушку припрятанным перочинным ножом. К вечеру кусок дерева превратился в очаровательную марионетку, которая с помощью ниток могла двигать ручками и ножками.

– Ах ты, боже мой! – восторженно произнес надзиратель. – Отдай это мне, приятель! Моему малышу будет чем играть.

– Пожалуйста, – ответил Пьеро. – Я бы сделал больше и лучше, если бы было светлее. А здесь так темно…

– Не беспокойся, дорогой узник! – сказал тюремщик. – Я принесу очень много свечей, так что у тебя будет светло, как в полдень!

Не прошло и пяти минут, как у Пьеро оказалось пять или шесть пачек свечей. Что он делал с ними потом, вы, конечно, уже догадались. Добавлю только, что с того дня стоило Пьеро заметить нехватку еды, то есть свеч, он подходил к двери и пел в щель:

«Моя свеча погасла!

И у меня темно!»

И добрый тюремщик со всех ног бежал, чтобы пополнить его запасы.

Так прошло две недели. Пьеро вырезал столько игрушек, что его надсмотрщик стал ими торговать. Он снял в городе лавку, и в ней с утра до вечера, будто завороженные, стояли дети. Раскрыв глаза и рты, любовались они прекрасными изделиями Пьеро.

Пришел день, когда принцу Азору пришло желание проверить, что стало с его узником. Он взял факел и спустился в мрачное подземелье, но увидев цветущее лицо Пьеро, едва не сел от удивления на пол.

– Как? Ты еще жив, бездельник?

– Слава Богу, Ваша Светлость! Чувствую себя очень хорошо.

– Говоришь, тебе хорошо? – грозно проговорил принц Азор. – Тем лучше!

И ушел.

Должен вам сказать, дети, что накануне принц Азор прочитал сказку, называвшуюся «Ловкая принцесса». Он от всей души смеялся в том месте, где описывалась жуткая казнь, которой подвергся один из героев. Принц так хохотал, что проглоченная рыбья кость поднялась к горлу. После этого чтения Азор не мог ни есть, ни спать, сгорая от нетерпения испытать на ком‑нибудь из своих подданных описанный там способ умерщвления.

Пьеро, оказавшийся живым, давал ему такую возможность.

По приказу принца в замок срочно доставили бочку, изнутри утыканную острыми, как иглы, стальными шипами. Далее принц велел вкатить ее на вершину высокого холма, прямо напротив городских ворот. Из тюрьмы привезли Пьеро и поставили перед бочкой. Палач взял его за руку и самым любезным образом предложил в нее влезть.

– Влезет или не влезет? – гадали в собравшейся ради столь редкого представления толпе.

Когда Пьеро забрался туда, сидевший на помосте принц Азор подал сигнал, и палач ударом ноги отправил бочку под гору. С огромной скоростью она покатилась вниз, ударяясь о камни и увлекая за собой все, что попадалось на пути.

Толпа замерла. Наступило тягостное молчание, нарушавшееся лишь рыданиями детей, безутешно плакавших над погибшим в страшных мучениях белолицым человеком, который умел делать такие великолепные игрушки.

Но каково же было всеобщее изумление, когда у подножья холма бочка развалилась и из нее выскочил Пьеро, вооруженный с головы до ног, в кольчуге самой тонкой стали, в полном снаряжении рыцаря, изготовившегося к бою! Это было то, что он на всякий случай спрятал под камзолом, отправляясь в логово принца Азора. Что до самого камзола, то он весь остался на шипах, внутри бочки.

– Ура! Ура! – ликовал народ.

– Долой принца Азора! – требовали дети. Они топали ногами и громко били в ладоши – настолько они были счастливы, что их любимый Пьеро остался живым и невредимым.

А принц, который буквально изнемогал от злости, приказал жандармам схватить Пьеро и повторить казнь. Но народ так возмутился, что во избежание бунта принц счел за лучшее вернуться в замок.

Пьеро же снова очутился в подземелье. Не прошло и часа, как тюремщик передал ему подарок от детей – купленный ими в складчину полный комплект одежды, совершенно такой же, как та, что была уничтожена в бочке. От такого внимания Пьеро едва не заплакал и, благословив детей в своем сердце, дал себе клятву любить их всю жизнь.

Не успел он застегнуть последнюю пуговицу камзола, как палач вошел в его узилище и знаком приказал следовать за ним.

Так же молча Пьеро показал, что готов идти.

Они шли по бесконечным подвалам замка, то поднимаясь, то опускаясь по многочисленным лестницам, и, наконец, оказались во дворе, посреди которого имелся ров, а на дне рва лежал белый медведь, своим лютым нравом прославившийся на двадцать лье в округе.

Приблизившись к железной ограде, окружавшей ров с медведем, палач остановился, извлек из кармана лестницу, крепко привязал ее и знаком приказал Пьеро спускаться.

Пьеро повиновался.

Спавший глубоким сном медведь не слышал, как Пьеро слезал в яму, но запах живой плоти потревожил его дремавший мозг. Он лениво поднял голову и принюхался.

Вдруг зрачки его расширились, и из них вылетели две черных молнии.

Едва Пьеро коснулся земли, как лестницу подняли.

Медведь не набросился на свою жертву сразу же, как поступило бы любое дурно воспитанное животное. Он сделал вид, что ничего не заметил. Лениво поднявшись с подстилки, зверь потянулся, затем встал на задние лапы и бесшумно двинулся вперед с самым безобидным видом. Медведь выглядел таким невинным, что вы, дорогие дети, не сдержались бы и сделали ему самый любезный реверанс.

Но Пьеро, знавший медведей не понаслышке, не дал себя обмануть. Он лег на землю, затаил дыхание и притворился мертвым.

Зверь подошел и недоверчиво осмотрел безжизненное тело, понюхал, повертел его туда‑сюда, затем, решив, что перед ним труп, брезгливо отвернулся и возвратился на место все тем же неторопливым шагом.

Когда медведь уснул, Пьеро тихонько поднялся, на цыпочках подошел к нему и, прежде чем несчастное животное проснулось, перерезал ему горло своим маленьким ножом. После чего сгреб солому, валявшуюся на дне ямы, поджег ее и в течение всей оставшейся ночи и нескольких дней ел жареную медвежатину, вырезая из туши убитого зверя аппетитные бифштексы.

Через неделю принц Азор решил навестить медведя.

– Прекрасно! – крикнул он медведю, бродившему на дне рва. Я знал, что тебе его хватит только на один раз.

– Приветствую вас, принц Азор! – ответил зверь, подняв голову и показав цветущее лицо Пьеро.

– Проклятье! – заревел принц. – Не медведь съел его, а он, медведя.

Глава IX ПРЕДАТЕЛЬСТВО ЛИСИЦИНО

Пытаясь погубить Пьеро, принц Азор сам попал в смешное положение.

Проснувшись на следующий день, он заявил:

– Теперь мне остается одно из двух: или уничтожить его собственными руками, или потерять право называться принцем Азором!

Снова привели из тюрьмы Пьеро. Принц взял подаренную турецким султаном Мустафой кривую саблю, поставил пленника на колени и, взмахнув страшным оружием, обрушил его на шею несчастного.

Голова Пьеро исчезла.

Принц был страшно горд столь замечательным ударом. Несколько минут величаво стоял он с саблей в руке перед своими солдатами.

– Не рано ли гордиться? – пробурчал себе под нос палач, которому начали надоедать эти академические упражнения.

– Сир, – громко сказал он, – извините за беспокойство, но считаю своим долгом доложить, что голова узника исчезла.

– Еще бы, черт побери! Я это прекрасно знаю! – ответил принц, гордо выпятив грудь.

– Но, возможно, вам неизвестно, что никто не может ее найти.

– Никто не может найти?.. Вы шутите?

Оставив героическую позу, принц Азор присоединился к искавшим. Но его участие ничего не дало: голова не нашлась.

Вдруг волосы под тюрбаном принца встали дыбом, а глаза его застыли в ужасе: он увидел, как из плеч казненного сначала показался нос, а затем и вся голова, спокойно занявшая свое обычное место. Да! Это была та самая голова, которую он отрубил и искал!.. Та самая голова, которую Пьеро, применив только ему одному известный прием, убрал целехонькой внутрь своего камзола!

Тут принц Азор понял, насколько он был глуп и почувствовал себя таким униженным, что выронил замечательную турецкую саблю, а та, ударившись о камни, раскололась на мелкие части!