Текст книги "Кроваво-красный (СИ)"
Автор книги: Ulgar Ridt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 52 страниц)
Глава 67
– Корень Нирна растет вблизи воды и цветет в месяце Последнего Зерна. Его корень используется в приготовлении ядов, в том числе и смертельных, а соцветия используются для приготовления вина летаргии. Самый простой яд с использованием корня Нирна не смертелен в малых дозах, но способен вызвать головокружение, боли в сердце и потерю сознания. Для его приготовления корень измельчается, его сок варится на медленном огне пополам с соком листьев паслена. Настаивается в темном прохладном месте двое суток. Не имеет запаха, вкус почти неощутим, имеет зеленовато-желтый цвет, после процеживания остается мутным. Начинает действовать в течение пяти минут. Жертва испытывает слабость, нарушение координации, ослабевает зрение. Маги теряют способность концентрироваться. Этого может быть достаточно для убийства, жертва не может сопротивляться
Клинок метательного ножа сверкнул в лучах заката, и дерево с глухим хрустом приняло его. Терис уже перестала бояться: нож каждый раз попадал на фут выше ее головы.
Уже две недели. Три часа тренировки со скелетами, час отдых и лаборатория. Книги по алхимии и истории – все то, чтобы наверстать упущенное за годы на улице, когда было не до чтения. Вечером – отвечать, а ночью сквозь толщину стен слышать, как Спикер тренируется в зале со скелетами, пытаясь восстановиться после ран. Слышать и утром делать вид, что все нормально, не замечать явной хромоты и стараться не вспоминать услышанных в убежище разговоров о том, что Мэг погибла из-за того, что не смогла быстро бежать.
– Что будешь делать, если рядом нет корня Нирна и паслена? – Лашанс отодвинул от себя голову Тенегрива, притащившего чью-то крупную кость и пытавшегося сунуть ее в руки хозяина.
– Если рядом есть пещеры, найду каменный гриб. – Терис выдернула нож, – Можно приготовить более слабый вариант «черных слез». Мелко растереть шляпку гриба, варить, собрать конденсат. Не убьет, но эффект тот же. Жертва будет ослаблена и уязвима. Если получится, добавлю корень пустырника. У старого или больного человека этот яд может вызвать остановку сердца.
Нож снова блеснул в рыжем свете заходящего за гору солнца и вонзился в центр нарисованной углем на стволе дерева мишени, испещренной отметинами от предыдущих попаданий. С меткостью у нее определенно лучше, чем с клинками. На тренировках она уклонялась от ударов, с трудом блокировала, но редко дотягивалась до противника. Низкий рост, помешавший когда-то вступить в Гильдию бойцов, не шел на пользу и здесь: длина руки не позволяла пробить оборону высокого скелета.
– На сегодня хватит. У меня для тебя задание. – Спикер не стал вытаскивать ножа и вместо этого извлек из кармана дуплета свернутый лист пергамента. – С жертвой проблем не должно быть. Ей уже много лет, она не владеет ни магией, ни оружием и живет одна. Ее ферма Эпллвотч недалеко от Брумы. Глухое место, рядом только пещеры и руины, убьешь – никто не услышит.
Терис взяла контракт, стараясь не показать разочарования. Заданий не было бесконечно долго. Контракты, лежавшие на столе в форте, неизменно передавались Дредасу Рендару, и время от времени тот приносил отчеты. Новички справлялись, даже Тилмо умудрился убить какого-то торговца на дороге в Имперский город, а методы Дангор, судя по всему, вызывали у данмера неподдельный восторг, с трудом скрываемый за маской обычной бесстрастности. Пару раз Спикер уезжал сам, и в последний раз вернулся с очередной залитой кровью книгой и разбитыми песочными часами, принадлежавшими уже покойному некроманту.
И вот наконец контракт – простой сверх ожидаемого, напоминающий о собственном ничтожестве. Старая крестьянка, неспособная защититься – достойная компания для наркомана Фэлиана, старика Руфио и ублюдка Франсуа Матьера, который сам с готовностью выпил вино летаргии.
Лишнее болезненное напоминание о том, что это не ее место.
– Не расстраивайся. Помимо нее есть еще четверо ее детей.
– И все мои? – Терис взяла контракт и, едва коснувшись взглядом строчек, почувствовала, как задетое самолюбие становится совершенно ничтожным по сравнению с давним страхом.
Драконис. Не слишком распространенная фамилия. И слишком сложно надеяться, что в мире есть еще один Маттиас Драконис, которого кто-то может хотеть убить настолько сильно, что готов связаться с Братством.
– Да, все твои. – Тон Спикера прозвучал так, как будто бы он делал какой-то невероятно щедрый подарок. – Я знаю только об одной ее дочери, Кейлии Драконис. Она из городской стражи Лейавина, с ней могут быть сложности. Про Андреаса, Сибиллу и Маттиаса узнаешь у Перении. Придумай, как.
Нельзя показывать страх. Нельзя говорить об их довольно близком знакомстве, работе вместе и о том, насколько он опасен. Спикеру и без того хватает забот. Она должна справиться, только забыть для начала о том, что из себя представляет наемник. Он не страшнее, чем Филида и чем пират на корабле, ставший ее первым заданием. Его не охраняют так, как путь к Валену Дрету. Глупо бояться, с ним будет проще: она знает его привычки, его образ жизни, места, куда он ходит вечерами. Плавучая таверна – его любимое заведение, а в портовом районе достаточно тихих закоулков, где можно с безопасного расстояния выстрелить человеку в спину, и никто ничего не заметит: жители этого места не слишком любят встревать в чужие дела.
Это успокаивало, заглушало на мгновение оживший старый страх и позволяло сосредоточиться на Перении Драконис. Старая крестьянка, живет одна… глухое место с безлюдной дорогой и руинами рядом.
– Я могу попроситься к ней на ночь. Придумаю что-нибудь, чтобы она мне доверяла, сочувствовала и не боялась. Например, что я одна и без оружия, ночью на дороге страшно, еду я далеко…а из Брумы я вообще сбежала, там у меня дядя-тиран или пьющий муж. Или оба сразу. Или все умерли. А еще я беременна.
Спикер хотел что-то сказать, но промолчал, и его взгляд даже выразил некоторое одобрение.
– И...наверное, я родом из Лейавина, наслышана о ее дочери. Попробую как-нибудь ненавязчиво узнать про остальных. – Терис не позволила голосу выдать волнение. – Маттиас работает на коллекционера, я знаю, где его искать. В Имперском городе у него есть дом. И...я что-то слышала про Сибиллу. Давно и слишком мало. Кажется, она немного странная.
Немного странная – еще более ненормальная, чем ее брат, если верить словам нищего, подслушанным в таверне. Тогда она только что отравила Фэлиана и ждала известия о его смерти, пытаясь верить, что Маттиас Драконис навечно остался в руинах.
– Когда убьешь Перению, вернешься сюда. Обсудим, как убрать остальных. – Спикер кинул вновь принесенную Тенегривом кость подальше в кусты, и конь унесся вслед за ней, ломая ветви. – Яды и зелья возьмешь здесь. Дангор делает интересные вещи, но не советую ничего у него брать. Во всяком случае, пока что. Антоний взял у него на пробу несколько флаконов с горючим, если вернется живым – посмотрим.?
***
Снаружи лил дождь, и было слышно, как бурлит вода в ручье рядом с домом. От раската грома задрожали слюдяные пластины в окне, и где-то в хлеву испуганно заржала Каштанка.
Черная Рука не торопилась давать полагавшуюся душителю лошадь вроде Тенегрива, но Терис это не слишком расстраивало. От хищного коня Спикера она стремилась держаться подальше, и даже в заверения, что никого из Черной Руки такое существо не тронет, верилось слабо. Полукровка не могла избавиться от чувства, что с ее везением лошадь, даже своя, запросто могла бы отхватить ей пару пальцев острыми как ножи зубами. С Каштанкой было проще: лохматая лошадка не сверкала красными глазами, ела с руки морковь и яблоки, и ее можно было оставить в хлеве, не опасаясь, что она забавы ради перегрызет кур.
– Если и дальше так пойдет, урожай будет хороший. – Перения Драконис задернула на окне короткие занавеси и неторопливо направилась к столу, мягко ступая по чистому половику. – В этом году картошки побольше посадить надо, уж очень ее Андреас любит. Может, приедет летом...
– Вы здесь совсем одна? – Терис плотнее закуталась в шаль и сжала в руках теплую кружку с травяным чаем.
На душе было гадко. Перения Драконис впустила ее сразу, едва она постучала в дверь. Ожидаемо поверила в историю про беременность и бегство от пьющего мужа-тирана, сокрушенно покачала головой, щедро положила в тарелку тушеных овощей и предложила остаться хоть на неделю, если погода не станет лучше. Она совершенно не побоялась повернуться спиной, оставив на столе обе чашки.
– Да, дети выросли, разъехались. – Крестьянка села на свое место и сделала глоток чая, пахнущего ягодами и медом. – Муж умер давно, Сибилле только два годика было.
Час. Еще час она сможет говорить, потом ее потянет в сон... Легкая смерть во сне – самое лучшее, что убийца может сделать для нее.
– Я не представляю, как это возможно... – Восторг в голосе и взгляде заставил женщину улыбнуться. – Четверо детей, и... Я жила в Лейавине, Кейлию Драконис все знают и уважают... И это вы ее воспитали! А я все боялась, что одного не смогу вырастить...
– Ну что ты, с одним будет совсем несложно. – Перения Драконис улыбнулась, показав ровные и удивительно здоровые для своих лет зубы. – А Кейлия у меня умница. Всегда такая сообразительная была, упрямая, умела на своем стоять. Столько человек ее замуж звали! Всем до единого отказала. Сказала, что в Легион хочет, как отец. Муж ведь у меня в Легионе служил, во времена Кризиса защищал Бруму. Кейлию, конечно, туда не взяли, но хоть в Лейавине граф для нее сделал исключение, принял в стражу. – Женщина вздохнула, и улыбка сменилась выражением печали, привычной и давно принятой, но временами напоминавшей о себе. – Жаль только, что замуж не хочет. В моем возрасте все уже давно внуков нянчат...
Терпеливо молчать, не перебивать и стараться не думать ни о чем. Гнать прочь мысли о Нельсе Порочном, невовремя проявившем ту же теплоту и доверие. Не думать, что ее заказали только за то, что она мать Маттиаса. Было бы в тысячи раз проще пробраться в дом ночью и зарезать ее во сне, если бы не необходимость узнать о других ее детях. И рассчитывать на осведомленность нищих в угоду собственным душевным порывам – непростительный риск.
– А насчет ребенка не переживай, лишь бы здоровый был. – Перения заново наполнила опустевшую чашку Терис ароматным чаем. – Когда подрастет – помогать тебе будет. – Она убрала за ухо прядь седеющих волос и продемонстрировала крупную серьгу с голубым камнем. Зеленоватые, как у сына, глаза Перении гордо блеснули, а голос дрогнул от избытка нежности. – Это мне Маттиас подарил. Он у меня старший, дом свой есть, работа хорошая: в Имперском Городе служит телохранителем у знатного альтмера. Я один раз у него была, настоящий дворец! И видела бы ты, какую он кольчугу носит, чистый мифрил. И всегда такой аккуратный, сапоги начищены, одевается там же, где и вся знать...
Ублюдок всегда обожал свою кольчугу и сапоги – очень тяжелые, подбитые железом. Достаточно вспомнить, чтобы снова заболели ребра.
– Одно плохо – тоже не женится никак. Тридцать лет, пора бы уж, а он все тянет...
– Наверное, он просто пока не нашел подходящую невесту. – Терис улыбнулась. – Он занимает высокое положение, за него могут отдать и дочь какого-нибудь уважаемого торговца...
– Да, конечно.– Перения оживленно закивала головой, но что-то в ее взгляде выдавало смутное сомнение. – Маттиас у меня умный, сам решит, да я к нему и не лезу. Он всегда был немного своенравным мальчиком, но какой способный! В пять лет выучился читать и писать. А сильный какой был! В двенадцать он так отделал соседского мальчишку, что тот потом месяц не вставал. Левус потом его самого выпорол, я боялась, что насмерть забьет... – Перения прикрыла глаза, словно заново переживая все это. – Конечно, его следовало наказать, но мой покойный муж всегда перегибал палку и был слишком строг с ним. К Маттиасу просто нужен свой подход. Он талантливый, но очень...непохожий на других. Все сильные и волевые люди такие...
Терис промолчала. Давившее изнутри сожаление дало трещину, но не исчезло, продолжая колоть с каждым словом Перении, нахваливавшей старшего сына.
Конечно, она его мать, она любит его, а он вряд ли рассказывает ей о всех тонкостях своей работы у Умбакано. И что-то подсказывало, что едва ли ее отношение изменилось бы, узнай она, что ее драгоценное чадо способно избить до полусмерти девушку и утопить работавшего на хозяина вора, знавшего слишком много о его делах. Для нее он всегда останется умным, красивым и успешным сынком, который живет в столице и дарит дорогие подарки любимой матушке.
И она никогда не поймет, что ее сына можно ненавидеть настолько, чтобы пожелать уничтожить всю его семью.
– А вообще я уже давно мечтаю, чтобы он дочку купца себе нашел. Нам бы торговцы в семье не помешали, глядишь, и Андреас бы поудачнее пристроился...
У него своя таверна, "Пьяный Дракон". – Восторга в интонациях Перении Драконис поубавилось, и она несколько натянуто улыбнулась. – Недалеко от Желтой Дороги, но там такое место, что клиентов мало. Две шахты рядом – так одну закрыли. Еще руины неподалеку и святилище какой-то даэдры, к которой шляется всякий сброд. Хорошо хоть, что Кейлия иногда наведывается, мне так спокойнее.
Желтая дорога. Болота, Лейавин рядом... Шахты и святилище Ноктюрнал. Знакомые с детства места. И таверна, кажется, та же самая, где когда-то сломали руку за нечестную игру в карты.
– Я сейчас еду в Лейавин. – Терис выдержала короткую паузу, задумчиво глядя в почти полную чашку. – Я понимаю, там тяжело с клиентами... Да и мне надо где-то ночевать...
– Ох, дорогая, это так мило с твоей стороны! – Перения растроганно прижала руку к груди. – Он будет очень рад! Там такая глушь, столько сброда и так мало людей, которых не страшно пустить на ночь. И вот еще что, – она суетливо метнулась к полкам, сплошь заставленным разного размера и вида крынками с аккуратно налепленными бумажками. – Передашь ему варенье, если не сложно. Яблочное, его любимое. И, раз уж едешь в Лейавин... Кейлию найти совсем просто, спроси у любого стражника. Ей сливовое.
Все просто. Совсем просто, если не думать, что все они должны умереть из-за того, что Маттиас Драконис – законченная тварь.
– Обязательно. – Терис с готовностью подставила сумку. – А Сибилла? Если она там недалеко, я могу найти ее.
Взгляд женщины на какое-то мгновение прилип к стене, и нервная улыбка выдала замешательство, граничащее со смущением, словно она уже пожалела, что упомянула в разговоре всех четверых детей.
– Она у меня необычная девочка. Живет в лесу, любит животных... – Перения продолжила, изо всех сил пытаясь оставаться спокойной. – Ей нравится быть одной, и мы редко ее видим.
– Я понимаю. – Терис сделала вид, что не заметила замешательства Перении Драконис. – Говорят, что некоторые служители Кинарет уходят в лес, и животные даже служат им. Их даже считают святыми...
Женщина улыбнулась, но ее взгляд остался печальным, и чутье подсказало, что она никогда не попросит передать что-то младшей дочери.
Сибилла еще более ненормальная, чем Маттиас. И, очевидно, она ненормальна настолько, что даже мать не может оправдать это сложным характером и одаренностью.
– Ночь уже, ты пока посиди, а я тебе приготовлю постель. – Перения наконец заговорила, и, когда ее шаги затихли за дверью, Терис не нашла в себе сил идти следом.
Она не скажет ничего. Не захочет и не успеет: уже скоро она сама уйдет спать, чтобы не проснуться утром.
Полукровка преодолела приступ паники, выискивая зацепку.
Сибилла живет вдали от людей. Лес, пещера, руины... где-то далеко, если ее семья редко ее видит. Не любит людей, место должно быть глухим. Их слишком много в Сиродииле, невозможно обыскать все... Можно только обыскать ферму. Перения слишком любит своих детей, у нее не может не быть какой-то карты, где отмечено пристанище ее дочери.
– Можешь идти спать. – Женщина вернулась, поправляя волосы и давя зевоту. – Спи, сколько угодно. Если раньше меня проснешься и решишь ехать, то разбуди. – Спасибо вам. Даже не знаю, как вас отблагодарить... – Терис смущенно опустила взгляд.
– Ну что ты, детишкам моим гостинцы передашь – мне больше и не надо. Я сама уже стара ездить так далеко, да и тут хозяйство не на кого оставить. И у них там дел много, вот и видимся редко. – Перения убрала со стола посуду и смахнула в ладонь хлебные крошки. – Ты иди, а я им письма напишу еще, отдашь.
– Спокойной ночи. Я все передам.
Тихо уйти. Не думать ни о чем, даже не пытаться внушить себе, что Перения воспитала такого сына и виновна уже этим. Бесполезно.
Лечь на кровать и стараться не смотреть на другую, давно пустующую, застеленную пестрым сшитым из лоскутов покрывалом. Наверное, здесь раньше спали дочери Перении, осталась даже тряпичная кукла на сундуке.
Терис закрыла глаза, погружаясь в полную темноту, лишенную образов и мыслей.
Слух ловил звук шагов за стеной, шорох ткани, скрип пера. Она почти видела, как женщина протирает глаза и откладывает до утра незаконченное письмо.
Три минуты. Две. Одна.
Убийца бесшумно встала, неслышно вышла из комнаты и подошла к приоткрытой двери, из-за которой пробивался свет наполовину сгоревшей свечи.
Перения уже не дышала, и Терис сдержалась, чтобы не закрыть ее лицо краем одеяла. Нельзя: стража заглянет сюда, и все должно выглядеть как смерть во сне. Здесь не должно остаться никаких следов пребывания постороннего. Ее никто не видел, а дождь размоет следы конских копыт во дворе.
Она отвела взгляд от оставленного на столе недописанного письма: почерк слабеющей руки Перении был с трудом различим, но Терис и без того понимала, что там написано. Что-то теплое и простое, чего ей лучше не видеть и не знать.
Карта нашлась быстро – истрепанный пергамент под подушкой, исписанный самой Перенией. Темная точка около лесного озера, а рядом – кривые строки, выведенные второпях. Старая сосна с двумя верхушками у самой дороги, оттуда направо и дальше вдоль ручья до озера, где святилище Вермины... Полдня пути от Чейдинхолла.
Слишком просто, несправедливо просто. Так же, как и с Ушижей. Может быть, если бы в тот раз за ней в руины пришел Маттиас, все было бы иначе. Может быть, она смогла бы убить его, как и ящера, и тогда...
Уже неважно. Это произошло слишком давно, она в Братстве и не имеет права отказаться от контракта. Все, что она может сейчас – отправить Маттиаса в Обливион, и на этот раз уже без ошибок.
Глава 68
Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать капель…
Перемешать, чтобы прозрачная жидкость растворилась в варенье и едва ощутимый горький запах смешался с ароматом слив.
Яблочное – для Андреаса, сливовое – для Кейлии Драконис. Гостинцы от любящей их матушки, которые они с радостью примут и тем самым до предела облегчат задачу убийце. Ей останется только дождаться известий об их смерти и тихо уехать из Лейавина, не привлекая к себе внимания: после смерти Филиды оно ей не нужно.
Терис плотно закрыла варенье и аккуратно завернула обе крынки в ткань, поставила на место флакон с ядом и отрешенно смахнула пыль с края заставленной пузырьками полки. Неплохо бы убраться здесь, но задерживаться нельзя: тревога, что Драконисы узнают о смерти матери, тянула за душу, и останавливал только приказ Спикера выезжать не раньше утра.
Уже завтра вечером она приедет к святилищу Вермины, и Сибилла станет второй в списке. Найти пещеру легко: Перения Драконис указала все возможные ориентиры и отметила черной точкой сам вход – почти у самого озера. Память подсказывала, что это самая чаща леса, и не составит труда затаиться среди деревьев и выждать, когда сестра Маттиаса покинет свое логово. Она неплохо стреляет, и этого будет достаточно. Все пройдет быстро, если ожидание не затянется. Заночевать придется у алтаря Вермины; не лучшее место для сна, но культисты обычно равнодушно относились к чужакам, а дикие звери не подходили к святилищам близко.
Полукровка склонилась над картой Сиродиила, высчитывая время в пути. Не менее пяти дней уйдет на дорогу до "Пьяного Дракона": Каштанка не настолько быстра и вынослива, как лошадь, которую убийца брала у Фелиция Атиса для убийства Филиды. Еще два дня пути до Лейавина...
Маттиас Драконис будет последним, и, если все пройдет удачно, к нему она доберется через две недели. Едва ли раньше, чем он узнает о смерти своих близких. За это время кто-то заметит, что в окнах фермы Эпллвотч не горит свет, а известие о гибели Кейлии Драконис мгновенно разнесется по городу и дойдет до столицы с торговцами и никогда не сидящими на месте искателями наживы.
Убийца осторожно обмакнула перо в чернила и, склонившись над пергаментом, начала аккуратно выводить буквы, стараясь выбирать для отчета слова попроще.
Не то задание, которым стоит гордиться душителю. Про него хотелось забыть, только в ушах все еще звучал полный гордости голос крестьянки, расхваливавшей своего умного и сильного Маттиаса и не знавшей, что ее первенец загнал в могилу ее и других ее детей.
В то, что сын унаследовал от нее не только цвет глаз, но и характер, хотелось бы верить, но эта надежда не выдерживала проявленной Перенией доброты.
"...впустила и предложила остаться на ночь"…
Терис поморщилась, гоня воспоминания о теплом доме и горячем чае.
Она не бежала от пьющего мужа. Она не нуждалась в ночлеге и могла бы легко остаться в любой таверне Брумы. Могла бы заночевать в пещере, где оставила дорожную одежду, не вяжущуюся с ее ролью. Перения Драконис ничем ее не выручила, она ничего ей не должна...
От бессмысленных, повторяемых в сотый раз за последние дни уговоров отвлек тихий шорох, раздавшийся в коридоре, и убийца замерла, вслушиваясь в вернувшуюся тишину.
Спустя несколько долгих мгновений до слуха донесся скрип костей, и едва зародившаяся тревога отступила. Чужие так далеко не доходят. В форте скелеты и ловушки, и любой бандит или искатель приключений обречен: в крайнем случае доберется до зала, где попадет под стрелы мертвых стражей и пополнит их число.
"...сама рассказала о своих детях. Информации достаточно, чтобы их найти. Умерла во сне. Свидетелей нет".
Она старательно перечитала отчет, с удовлетворением отмечая, что почерк стал более ровным: постоянное переписывание отрывков из книг и зубрежка грамматики давали свои плоды.
– Я все написала. – Убийца протянула отчет, когда Спикер зашел в лабораторию. Уже без трости, но все еще тяжело наступая на покалеченную ногу.
Не вспоминать про Мэг. Задание, думать о задании... Спикер не будет зря рисковать и не возьмется за слишком опасный контракт. Теперь у него есть те, кого можно послать хоть в Обливион и не слишком сожалеть об их смерти.
– Все правильно. – Лашанс пробежал взглядом по немногочисленным строкам и, сложив лист пополам, прислонился к стене. – Что будешь делать с остальными?
– Отравила варенье, которое им передала мать. – Терис отогнала прочь возникший в памяти образ Перении Драконис.
Женщина тепло улыбалась, желая ей спокойной ночи и не зная, что утро для нее так и не наступит, а ее посылка обернется смертью для ее детей. Она как никто облегчила убийце задачу.
Отвратительно просто. Если бы она сопротивлялась или не впустила ее в дом, назвала бы шлюхой за бегство от мужа, все было бы куда легче. Как с Матильдой Петит, заслужившей смерть своими делами в прошлом и вдобавок имевшей мерзкий характер. Слышать, как она падает с лестницы, было даже приятно: идеально подстроенный несчастный случай смывал недавний позор и грел самолюбие.
– В сливовое добавила "черные слезы", в яблочное – выжала сок из отравленного яблока. Запаха нет. Завтра вечером буду около пещеры Сибиллы, придется подождать, когда она выйдет. Андреас трактирщик, я знаю, как его найти. Кейлию тоже. Потом...потом поеду в Имперский город. Выслежу Маттиаса, и... – голос нервно дрогнул, – по обстоятельствам. Отравлю или застрелю из лука.
– Ему матушка ничего не передавала? – Лашанс смотрел прямо и спокойно, но что-то внутри дрогнуло в предчувствии, что разговор уходит в совершенно нежелательную для нее сторону.
– Я сказала, что еду в Лейавин, и она не стала просить заехать к нему. И...это все равно было бы не лучшим выходом. Я буду там нескоро, он может узнать о смерти матери раньше… – Терис осеклась, чувствуя, как тяжелеет взгляд убийцы, и сдвинулась к краю стола, когда он сел рядом.
– Давно должен был тебе сказать, что я слышал твой разговор с тем наемником, которого ты убила в руинах. Имя Маттиаса Дракониса там тоже звучало. – Ощущение, что
Спикер видит ее насквозь, не оставляло права на ложь. Опыт общения подсказывал, что из нее вытянут все, если будет необходимо, и все, что она может – не говорить всей правды.
– Мы с ним...виделись...
– И, судя по твоему выражению лица, он тебе рад не будет.
– Не очень. – Терис с трудом натянула маску спокойствия, пытаясь изобразить лишенное страха безразличие и, поймав тяжелый взгляд Спикера, торопливо продолжила. – Но я хорошо знаю его привычки. И знаю, где он живет. Смогу влезть в окно и отравить все, что можно, пока его нет дома. Я...раньше лазила в окна домов в Имперском городе, это не очень сложно. Тем более, я здесь многому научилась.
Спикер помолчал, и на обычно непроницаемом лице на мгновение отразилась внутренняя борьба, выдавшая явное нежелание оставлять ей этот контракт.
Может, так действительно было бы лучше, достанься он кому-то другому с самого начала. Если бы та же Бригит просилась к Перении ночевать и подливала ей яд, а потом говорила с ней весь вечер, это не касалось бы ее. Теперь же она просто обязана добраться до Маттиаса, и это сильнее старого страха, вдруг утратившего всякое значение.
– Я смогу, обещаю.
– Антоний вернулся с задания, зелья Дангора работают. – Интонации выдавали досаду: не то на ее настойчивость, не то на новичка. Чужака, которого пришлось вербовать от безысходности и который теперь все сильнее приживался на новом месте, где его не должно было быть. Лаборатория в убежище принадлежала Альге, а не безумному на вид босмеру с одним ухом. – Это неплохая замена магии разрушения. Можешь взять на случай необходимости. С меткостью у тебя все хорошо, с десяти шагов попадешь. Только будь осторожна рядом с деревянными домами, пожары нам не нужны.
– Вы...предлагаете мне сжигать жертв?
– А почему нет? Иногда приходится избавляться от трупов. Или клиент настаивает, что тело не должны опознать.
Терис не стала возражать. Душителю глупо рассуждать о том, что это слишком жестоко...для большинства жертв. Маттиас Драконис такого достоин и, будь у нее возможность, она опробует на нем достижения Дангора в области алхимии.
Не за сломанные ребра. Не за постоянные угрозы и намерение убить. За контракт, лежащий на столе, где имя его матери уже перечеркнуто расплывшейся черной линией.
– И не стоит так много думать о жертвах.
И снова никакой возможности оправдаться. Глупо и бессмысленно: она уже минуту сверлила взглядом контракт, выдавая мысли, не отпускавшие последние дни.
– Я знаю, что так нельзя. – Терис свернула пергамент и уткнулась взглядом в холодную каменную поверхность, испещренную следами алхимических опытов. – Но...я все сделала и буду дальше работать, как надо. Простите, если...
– Ничего страшного. – Отсутствие упрека в голосе граничило с пониманием. – Неприятные задания бывают у всех. Один раз нужно было отрубить спящей женщине голову. Все прошло удачно, но ее сын это видел. Ему было лет пять. Он прятался под столом, когда я пришел.
Терис почувствовала, как в горле встает ком, а страх перед ответом душит желание задавать вопрос.
Задания бывают разные. Свидетели нежелательны всегда, и Ситиса не волнует, сколько им лет. И она не та, кто имеет право осуждать. Только лучше не знать ничего и оставить за собой право на домысел.
– Нет, я не убил его. – Люсьен Лашанс, не глядя на нее, запечатал отчет. – Его не было в контракте. Потом я узнал, что заказчиком был его отец. Не думаю, что он хотел бы этого.
Страх отпустил, сменившись смутным чувством вины за свою мысль. Вспомнилась Телендрил, бывшая жертвой, но по стечению обстоятельств завербованная в Братство, за что тогда еще душитель получил выговор от Мэг. Может быть, с того момента и началась неприязнь к нему Черной Руки, выросшая за годы настолько, что кто-то решился на подмену контрактов.
Кто? Где его искать? Почему он затих после Очищения? Вопросы вели в тупик, в наполненную паранойей и подозрениями бездну, где душителю было недоступно слишком многое.
– И...за что эту женщину заказал муж?
– Наверное, она была не слишком хорошей женой. – Безразличие, пришедшие за годы работы в Братстве, было сильнее старых сомнений и сожалений. – Некоторым достаточно и этого, чтобы обратиться к нам. Не жди, что все будут искать справедливого возмездия, как в случае с особняком. Знаю, иногда хочется верить, что жертвы заслужили смерти. Корнелию нравилась мысль, что Братство вершит правосудие. Или хотя бы волю Девятерых. Но ты сама знаешь, что иногда заказчик хочет получить наследство или избавиться от наркомана, с которым связалась его дочь.
Скряга Бенлин, заказанный собственным племянником, наркоман Фэлиан... Они не совершили ничего ужасного, но их не было жаль. Она даже не говорила с ними, а только обрушила на голову босмера его трофей и передала наркоману яд. Смерть Торонира, ставшего случайной жертвой, тоже не вызывала сожаления: хитрый, жадный до денег и склонный к извращениям торговец был ей неприятен с первого не самого удачного знакомства.
– Я не думала о других. Было жаль Нельса, но...я хотя бы знала, за что его заказали. – Терис тяжело вздохнула и ссутулилась, уже не пытаясь прикрываться безразличием. Лучше сказать все сейчас и услышать хоть какой-то совет, чем и дальше грызть себя сожалениями. – Перения была добра со мной. Я не знаю, что она могла сделать. И ее дети… Если только кто-то настолько ненавидит Маттиаса…
– Или она сама не так проста, как кажется. Стражница Лейавина и трактирщик могут быть замешаны в чем угодно. – Рука Спикера ободряюще легла на плечо. – Руфио до последних своих дней имел репутацию честного человека. В особняке Довеси давала тебе ценные советы и даже поведала тебе историю из своей жизни. В другой ситуации она могла бы быть менее дружелюбной. Считай, что расположение и откровенность Перении – твоя заслуга. Может, кого-то другого она встретила бы на пороге с топором или сама отравила бы за ужином. Один из убийц Аркуэн так и умер – сел выпить с жертвой, одиноким стариком и, как оказалось потом, алхимиком.
