Текст книги "Кроваво-красный (СИ)"
Автор книги: Ulgar Ridt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 52 страниц)
Глава 20
Осенняя ночь тянулась медленно, черной густотой вливаясь в окно и затапливая комнату. Бессонница была привычным делом, и оставалось ждать рассвета, слушая, как дует через щели ветер и лупит в окно дождь. Свернувшаяся под боком полукровка шевельнулась, сжимаясь и сильнее впиваясь в бок выпирающими костями.
Спикер стерпел неудобства, смутно порадовавшись тому, что она вообще дышит и шевелится – половину ночи она спала настолько неподвижно, что в голову поневоле лезли не самые приятные мысли. Правда, стоило проверить пульс, как она дернула ухом и натянула одеяло до макушки, развеяв все опасения.
Когда острый локоть несильно ткнулся в ребра, начавшая затихать злость ожила, пробуждая давнее желание подпалить к Дагону крысиную нору Аркуэн вместе со всеми ее фанатиками. Нельзя, конечно, но мысль была слишком заманчивой и старой, чтобы от нее отказываться, тем более, она лелеяла схожие мечты с тех пор, как его избрали в Черную Руку. Мечты обоих так и оставались мечтами, зато она умудрялась найти другие способы испортить жизнь.
Слушатель стоял у стола, до ужаса долго перекладывая стопки бумаг. Отчеты, записки клиентов, расчеты оплаты заказов, плата бывшим убийцам и информаторам, донесения и жалобы, многие из которых были написаны витиеватым почерком Аркуэн.
– Наша сестра выдвигает обвинения против одной из твоих убийц. – Анголим наконец неторопливо выудил лист; Спикер принял его твердой рукой, хотя внутри росло предчувствие очередного суда. В прошлом году убили двоих, и Аркуэн склонила Алвала Увани к обвинению в предательстве: где двое, там и больше, и прозвучал очевидный намек на Очищение. Отбился, благо поддержал Ж`Гаста и Слушатель проявил неожиданное милосердие, выслушав оправдания для всех, кто остался в убежище. Почти год относительного спокойствия, а теперь... Конечно же, Терис. После освобождения Клаудиуса Аркадии надо посадить ее под замок и вбивать в голову Догматы, а не посылать ее со злости к черту на кулички. Да еще с этим заданием, которое само по себе некоторые сочли недостойным...
«...пятнающее честь Братства поведение...убийца Братства, упавшая до переодевания в дешевую шлюху, недостойна называться дочерью нашей Матери...нарушение Первого Догмата обязано повлечь Ярость Ситиса, дабы не подрывать основы...»
Бред. Полнейший бред, и от него стало бы легко, если бы не составленное по всем правилам и подписанное прошение Аркуэн.
– И она называет это нарушением? – голос выдал чуть больше эмоций, чем было нужно, – Она просто выполняла контракт, вероятно, были причины...
– Успокойся, – Анголим поднял руку, не выходя за рамки своего редкого для него спокойствия, – Я ознакомился с делом и не нашел ничего такого, за что стоило бы ее наказывать. Аркуэн... Ты ее знаешь, она просто перегибает палку, но все от глубокой веры и преданности семье.
Лашанс промолчал о своем понимании преданности и веры – спокойствие Слушателя легко превращалось в непримиримое упрямство, которое меняло все его решения и заставляло до последнего отстаивать самую абсурдную точку зрения.
– Так суда не будет?
– Нет. После убийства нашего брата на границе со Скайримом мне не до этого. Уладите все сами... – во взгляде босмера промелькнуло некоторое беспокойство, – Только во имя Ситиса, не на Совете. Мне не нужно больше повторение того, что вы устроили в прошлом году.
– Прошу заметить, Слушатель, что гобелен подожгла она.
– Ты сам ее разозлил. Альтмеры все такие, а с ее работой ей нельзя так нервничать. Я бы взял с тебя слово, что ты постараешься быть с ней помягче...
Помягче. Это после того, как она чуть не выбила приказ об Очищении и держит теперь Терис в своей норе. Дай Ситис, у полукровки хватит ума помалкивать и не пытаться оправдываться и сил дотянуть до его приезда.
– Я обещаю быть предельно вежливым и убедительным с моей сестрой. Благодарю за понимание и помощь.
Слушатель отвлекся от бумаг, надолго задержав взгляд и пытаясь прочитать что-то в абсолютно честных глазах, но, не найдя там ничего, благодушно кивнул, давая понять, что аудиенция закончена.
– Не стоит, мы же одна семья...
Семья закончилась давно, когда Слушатель торжественно вручил черную робу. Осталась в убежище, а кто-то уже ушел в Пустоту. Мэг, заменявшая долгие годы мать большей части убежища, не потрудилась предупредить своего душителя о том, что ждет в Черной Руке, а Тацкат оказался умнее – не рвался к повышениям и работал в свое удовольствие, без попыток кому-то что-то доказать. И задавал меньше вопросов, на которые все равно не давали ясных ответов.
Терис задавать эти вопросы тоже начала. Ненужные, опасные вопросы, ответы на которые ей знать не положено. Хотя она и так уже узнала слишком много – в первую очередь то, что ее братья и сестры готовы порвать ее в куски за некий малопонятный позор, и это, несомненно, может подорвать веру в единство Братства. Если, конечно, эта вера была. С другой стороны, мало для кого секрет, что Аркуэн враждебно настроена против их убежища: при наличии Альгмары, коротающей вечера за вином с Винсентом, вообще удивительно, что есть какие-то тайны. И не убивать же полукровку за то, что ей не повезло побывать там и набраться пищи для ума... Хотя убить временами хотелось, как хотелось когда-то посворачивать шеи маленьким и приставучим Очиве и Тейнаве, когда те норовили залезть едва ли не на голову и тянули в рот все, что видели, в том числе и отравленные яблоки.
Полукровка повернулась, обнимая за руку, и желание убивать отступило вместе с раздражением, оставив только почти приятные мысли о том, какими слухами будет теперь полниться убежище Аркуэн, так ценящей в подчиненных бесспорное уважение к своему авторитету.
***
За окном лил, не прекращая, ледяной дождь, и в его дымке терялся лес, еще сохранивший часть желтой листвы, яркими пятнами горевшей среди всеобщей серости. Где-то бесконечно далеко, едва различимая сквозь водяную завесу, виднелась Башня Белого Золота на фоне начинающего тускнеть к вечеру неба, обозначавшая близость столицы.
Остановиться в придорожной таверне пришлось еще засветло – ледяной ливень промочил насквозь, ветер проморозил до костей, и начавшийся у Терис кашель послужил сигналом – Спикер, вымокший не меньше ее, мрачно посмотрел на нее из-под капюшона и направил Тенегрива в сторону постоялого двора, высившегося на опушке леса. В комнате, единственной свободной в этот день, было холодно, но хотя бы не сыро, а снизу, из общего зала, долетал шум голосов – непогода загнала сюда всех путников, кого застала на дорогах. Стягивая тяжелый от дождя плащ, Терис даже позавидовала им – там, внизу, хотя бы тепло, и в каменных стенах меньше щелей, чем на деревянном втором этаже. Тепло, только им туда нельзя: общество торговцев, воров, бандитов и весьма подозрительных личностей, дающих себе туманное определение «искатели приключений» – не та компания, в которой можно отдохнуть, не опасаясь того, что вспыхнет потасовка. А потасовки сейчас совершенно ни к чему.
Сжавшись на краю кровати, Терис пыталась распутать шнуровку куртки, почти такой же сырой и холодной, как плащ. Пальцы, задубевшие на холоде, не гнулись, цеплялись ногтями и ничего не чувствовали, хотя всю дорогу она пыталась хоть как-то согреть их, натягивая донизу рукава – от перчаток без пальцев толку было немного, а взять другие, отправляясь в Королл в ясный погожий день, она не догадалась.
– Давай сюда руки. – Лашанс, хмурясь, сел напротив, и его вид породил у Терис смутное опасение, что пальцы ей сейчас за ненадобностью отрежут.
– З-зачем?.. – зубы, стучавшие от холода, клацнули чуть громче.
– Руки.
Полукровка опасливо протянула руки и чуть не отдернула их, когда Спикер до боли сжал ладонь, растирая с такой силой, что, наверное, лучше бы сразу отрезал. Терис, стиснув зубы, терпела и давилась кашлем.
– Вот, глотни. – убийца, отпустив ее руки, протянул ей фляжку, – Согреешься быстрее.
– А вы?.. – Терис онемевшими и покрасневшими от растирания пальцами взялась за фляжку, с облегчением чувствуя, что слушаются они чуть лучше, чем прежде, и иголками покалывает изнутри горячая кровь.
– Насчет еды узнаю и вернусь. Переодевайся пока. – он вышел, на мгновение впустив в комнату гомон, захлестнувший весь первый этаж. Песни, брань, перекрикивающие друг друга голоса, подгоняемые желанием поделиться последними слухами, но, к счастью, все было относительно мирно.
Глоток чего-то обжигающего и правда согрел, теплом разливаясь по конечностям и прогоняя кашель, и убийца справилась с одеждой быстро, успев промерзнуть заново. Глотнув еще пару раз, она забралась под одеяло, чувствуя, как льется по телу тепло, отгоняя холод и сырость. Обязательно надо поблагодарить Спикера...
Тепло медленно дошло до головы, и комната шатнулась перед глазами, закружившись в нетрезвом танце. Серые стены и рассохшиеся от времени доски пола внезапно показались до безумия милыми, трогающими до слез, как и песня, которую затянул внизу забредший в таверну менестрель. Нечто поэтическое, возвышенное, светлое, как мечта, пробуждающее любовь к ближним и миру, такому прекрасному, огромному... Миру, за который сражались и умирали, в котором было голубое небо, яркое солнце, и даже дождь с ледяным ветром были по-своему прекрасны. И люди были близки и любимы, все без исключения, даже галдящие внизу бандиты и торговцы, настолько близки и любимы, что щемило в груди и щипало в глазах.
– Терис, ты...ты чего? Что случилось? – Спикер, появившийся неизвестно когда и как, тряс ее за плечо, вынуждая оторваться от залитой слезами подушки.
– Вы... Вы такой хороший... – глотая слезы, полукровка смотрела на него широко раскрытыми глазами, – Я очень рада, что работаю у вас...
Лашанс, долю секунды смотревший на нее без искры понимания происходящего, покосился в сторону фляжки, сиротливо лежавшей на табурете около кровати.
– Сколько выпила?
Терис всхлипнула, чувствуя некоторое замешательство. Какая разница, сколько выпила, она совсем трезвая и готова излить душу самому близкому человеку, а он отвлекается на такие мелочи...
– Я не пьяная, чееестно! – она вцепилась в его руку, опасаясь, что он не поверит, – Я правда очень рада... Вот Аркуэн – та еще сука, а вы хороший...
Спикер вздохнул, как-то странно, но без злости посмотрев на Терис.
– Вы не верите?.. – взгляд, еще более непроницаемый, чем обычно, породил в душе искренний порыв доказать свои слова на деле, – Хотите, я кого-нибудь убью?..
– Не сейчас, Терис. – он попытался накрыть ее одеялом, но душевный порыв убийцы звал на подвиги.
– Меня не увидят, обещаю... – она села, выпутываясь из одеяла, – Я незамееетно...
– Терис, ляг и спи. – он попытался поймать ее за руку, но убийца уже шаткой, но целеустремленной походкой шла к плавающей впереди двери, как плащ волоча за собой одеяло.
– Я не хочу спать, я хочу убивать минотавров... Один раз вышло... Из лука... – воспоминание об охоте двухлетней давности придало сил в нелегком пути к двери, оказавшейся почему-то не там, где надо, – Верите?..
– Верю. – Спикер закрыл щеколду как раз тогда, когда рука наконец нашарила ускользающую ручку.
Чувство несправедливости породила новую порцию слез, подкативших к горлу, и Терис жалобным взглядом невинно оскорбленной посмотрела снизу вверх в глаза Лашанса, один из которых, как ей показалось, нервно дернулся.
– Верите, а почему не пускаете?..
– Боюсь за минотавров, исчезающий вид все-таки.
– Я только одного, чтобы вы поверили... – от обиды слезы выступили на глазах и ручьями покатились по щекам, – Одного минотавра и все...
– Сейчас и один редкость, пожалей зверушек. – Спикер сгреб ее в охапку вместе с одеялом и понес от двери, предательски поплывшей в сторону. Терис уже в который раз за свою жизнь осознала собственную беспомощность – будь она чуть повыше и посильнее, ее никто не стал бы так таскать, лишая возможности идти, куда хочется...
– Я же чтобы доказать... – она с обидой посмотрела на Спикера, – А еще у вас глаза красивые...
Имперец почти обреченно посмотрел на нее, выдохнув нечто вроде «Ситис», и попытался уложить на кровать, но Терис намертво вцепилась, обняв за шею. Положит и уйдет куда-нибудь, а ей страшно и одиноко. Давно одиноко, сколько бы она ни пыталась доказать себе и Россан с Харной, что ей хорошо и так...
– Вы не уйдете сейчас никуда?.. – она не могла себя заставить разжать пальцев, и убийца, сохраняя каменное лицо, устроил ее у себя на коленях, завернув в одеяло.
– Нет, ты только спи. – он погладил ее по голове, и Терис, всхлипнув от избытка чувств, обняла его крепче, прижавшись к плечу щекой. Наверное, не стоило так рваться на подвиги, слишком это было неожиданно, могло вызвать подозрения.
– Вы только не думайте, что я пьяная, я не пью... – заверила она, на мгновение подняв голову, – Я только один раз, давно... И подралась потом... Но больше нет, я знаю, что это плохо.
– Умница. – глядя куда-то в стену, он продолжал гладить ее волосы, и Терис несколько успокоилась. Верит, не ругается, а она правда не пьяная, совсем не пьяная...
Черная роба была мокрой, и убийца заботливо натянула часть одеяла на плечи Спикера, пытаясь согреть; он не сопротивлялся, лишний раз вызывая непреодолимое желание заявить, как она рада, что попала в его убежище, только язык почему-то не слушался, и она ограничилась тем, что, крепко обняв его за шею, поцеловала в щеку. Лашанс вздрогнул и на несколько секунд окаменел, потом молча завернул в одеяло, лишив движения, но, вопреки ее опасениям, не ушел. С довольным мурлыканьем Терис потерлась о его плечо и закрыла глаза, уносясь вместе с комнатой в радужную зыбь разноцветных кругов и обожания всего живого.
***
Было уже темно, когда сознание вернулось вместе с головокружением и жжением в горле. Терис оторвала налитую свинцом голову от подушки, на мгновение окаменев от страха при мысли, что все еще находится в убежище Аркуэн, а события последних двух дней – рожденный лихорадкой сон. Но выделившиеся в темноте очертания комнаты таверны быстро вернули все на свои места: Лашанс забрал ее и везет домой, все хорошо, только в голове гудит, и очень смутно помнится дождливая дорога...
– Не трогай минотавров. – прозвучало над ухом, когда Терис сделала попытку сесть, и руки убийцы, до этого тепло обнимавшие, лишили ее возможности двигаться.
– Каких?.. – охрипшим голосом спросила полукровка, поворачиваясь к нему. Имперец приоткрыл глаза, остановив на ней настораживающе внимательный взгляд.
– А ты не помнишь?
Дорога, дождь, пробирающий до костей холод. Потом таверна... Постояльцы до сих пор сидят внизу, хотя и стихли песни и пьяные выкрики... Было холодно, она чего-то глотнула из фляжки Спикера.
– Вы мне чего-то дали, я выпила. – нервно сглотнув, ответила она и попыталась в темноте угадать выражение его лица. Как всегда непроницаемое, только взгляд выдает легкий интерес.
– А дальше?
– Я не помню...
– Зато я помню. – он вздохнул и поправил одеяло, заботливо натянув его почти до ушей Терис, – Ты сначала рвалась убивать минотавров. Говорила, что убьешь сотню. Я тебя пытался остановить, но ты спустилась в зал и затесалась к бандитам. Там ты с кем-то поспорила на то, что попадешь ножом в яблоко на голове какого-то орка...
– И попала?.. – Терис чувствовала, как все внутри холодеет при одной мысли, что она это творила.
– Ты была не совсем трезвой, я отобрал у тебя ножи – лишние трупы нам ни к чему, ты же понимаешь. Ты...правда не помнишь?
Терис отрицательно мотнула головой, вцепившись в рубашку Спикера и с ужасом глядя на него.
– Это еще ладно. Потом ты полезла танцевать на столе, и орк звал тебя замуж, причем прямо сейчас, готов был священника хоть сюда привести.
– А...я?.. – почти неслышно спросила Терис, запоздало понимая, что не уверена в том, что хочет знать ответ.
– Ты? Признаюсь, ты меня удивила. Ты согласилась, сказала, что это твоя давняя мечта. Но ты выпила, поэтому я не мог не вмешаться. Все-таки на трезвую голову приходят куда более разумные решения, и я подумал, что утром ты можешь и передумать. Но если ты по-прежнему...
– Нет... – полукровка онемела, забыв про то, что у нее болит голова и что недавно хотелось пить – сейчас все это не имело никакого значения. Пьяная при начальстве, и это после того, как он ее вытащил от Аркуэн, терпел ее дурацкое поведение... А вдруг это и есть позор для Матери Ночи?..
– Я тоже так подумал. – Лашанс спокойно кивнул, и, не торопясь с продолжением, сел и протянул ей стакан воды, который убийца залпом выпила, после чего бессильно рухнула на подушку – Все-таки орк для тебя совершенно неподходящая пара, тем более одноглазый головорез.
– Одноглазый?..
– Ты же в яблоко нож метала, яблоко было у него на голове, а ты выпила... – он спокойно смотрел в потолок, и где-то очень глубоко в его глазах что-то загадочно поблескивало, внушая еще больший страх.
– Вы же ножи отобрали...
– Так не сразу. Пока тебя нашел, пока поймал... Но он зла не держит, говорит, увечья мужчин украшают.
Терис похолодела и, нервно стуча зубами, сжалась поближе к убийце. Тогда, в таверне около Королла, были мелочи – всего-то драка, и убежать она успела, и что-то помнила. А теперь в памяти только обжигающее содержимое фляги, прогнавшее холод, и шумящие в ушах голоса, слитые с песнями и криками...
– Это...правда?.. – она беспомощно посмотрела на Спикера, который уже закрыл глаза и начал засыпать.
– А я похож на человека, который станет врать? – ни тени злости или раздражения в голосе не прозвучало, но Терис прикусила язык и, проклиная свое неумение пить, замолчала. Позор, позор для нее и Братства, но Лашанс почему-то совсем не злится...
– Вообще я сам виноват, не стоило давать тебе пить. – он перевернулся на бок и, снова потеплее прижав к себе полукровку, совершенно неожиданно поцеловал ее в макушку. – Спи, завтра вставать рано.
– Спокойной ночи... – выдавила Терис, чувствуя, как дергается веко и сон, одолевавший несколько дней, бесследно и надолго пропал, отогнанный обрушившейся за каких-то пять минут пищей для размышлений, которой хватит до утра и до самого Чейдинхолла.
Глава 21
Всю дорогу до Чейдинхолла Терис спала или делала вид, что спала – подавать голос и признаки жизни было стыдно. Напрочь забытый вечер мучил рождающимися в голове образами, не то запомнившимися, не то навеянными рассказом Лашанса, и больше всего во всем этом пугало то, что он был свидетелем ее крайне недостойного поведения. Отнимал ножи, вылавливал в общем зале, не дал уехать с орком... И как она могла выдать такую глупость?.. Один из учителей в приюте, трясущийся от старости тощий бретон, говорил что-то о подсознательных желаниях, и от этих мыслей Терис становилось не по себе: она никогда бы не подумала, что ее мечта, пусть даже подсознательная, – выйти замуж за орка. Забыть бы все это, только вряд ли выйдет, да и Спикер не забудет, равно как и историю с малиновым платьем, о которой ей еще писать отчет. А она еще надеялась, что хуже платья ничего не будет... Позор, настоящий позор: пьяные попытки идти убивать минотавров, орк, танцы на столе... Счастье, что Аркуэн и ее прихвостни не в курсе – тут Первый Догмат снова был бы упомянут, только теперь по более серьезному поводу. Полукровка иногда даже всерьез опасалась Ярости Ситиса, но гнала от себя эти мысли – если Лашанс сказал, что все нормально, значит, и правда нормально, и Ситис не покарает свою недостойную дочь. Только долго будет очень стыдно...
Чейдинхолл принял их поздно вечером, когда тяжелое от дождевых туч небо почти почернело, а холод сковал лужи тонкой коркой льда. Узкие улицы окружали тесно стоявшими домами, и их вид вызывал облегчение, почти незнакомое ей – она наконец-то была дома, в безопасности, где ей точно хоть кто-то будет рад. Блеснувший в знакомых окнах свет вызвал желание бежать, но не было сил, и не до конца отпускали опасения, не поддававшиеся голосу здравого смысла
– Вы не расскажете никому?.. – Терис подняла умоляющий взгляд на шагавшего рядом Спикера. Тот пугающе долго молчал, но потом все-таки кивнул, храня серьезное выражение лица.
– Мне будет очень тяжело не поделиться ни с кем такими яркими впечатлениями, но я буду нем как могила.
– Спасибо. – от сердца у нее отлегло, и она с благодарностью посмотрела на убийцу, – Я буду работать и тренироваться. И действовать в строгом соответствии с Догматами.
Лашанс, замедлив шаг, опустил на нее взгляд, погасивший весь порыв.
– Сначала ты посмотришь на себя в зеркало и сама сделаешь выводы, когда тебе можно тренироваться.
– Мне гораздо лучше. И...я поняла, насколько необходимы навыки ближнего боя.
Спикер ненадолго остановил на ней не лишенный некоторого одобрения взгляд, но Терис по нему поняла, что своего решения он не изменит.
– Чтобы три недели тебя за пределами города без моего распоряжения не было. Никаких заданий и охоты.
– Три недели?.. – срок был больше ожидаемого, и Терис не сдержала разочарования, – И что я делать буду?
– Лечиться и книжки читать. Займешься теорией алхимии, а заодно напишешь подробный отчет о последнем задании. И не делай такие глаза. В Черной Руке много тяжелой и нудной работы, твой отчет будет приятным разнообразием.
– Хорошо... Только я очень плохо пишу, я говорила... – Терис попыталась сделать очень несчастный вид, достойный умирающей, и вложила во взгляд всю искренность – писала она и правда очень плохо, и врать сейчас не приходилось.
– Я уверен, содержание все компенсирует. – на Лашанса ее жалобный взгляд впечатления не произвел, и его уверенность была не менее искренней, чем ее заверения в своей неграмотности.
Телендрил встретила на пороге, и на ее радостный крик прибежал Корнелий, едва слышно выдохнувший слова благодарности Девяти, едва увидел Терис.
– Корнелий, будешь долечивать. – Лашанс подтолкнул Терис к бретонцу, который с готовностью кивнул, и сделал шаг к двери.
– А как же ужин? – босмерка с присущим ей пылом попыталась преградить ему путь, но была аккуратно и вежливо отодвинута в сторону.
– Не сегодня, Телендрил. Работа. – Спикер развернулся и вышел, и убийца только сейчас заметила, насколько усталым он выглядел. От Бравилла до Королла не меньше пяти дней езды даже на такой лошади как Тенегрив, если это вообще лошадь, потом почти три дня – до Чейдинхолла, и она и тут подвела, устроив этот ужас в таверне. Нет, больше – никогда, отныне только дисциплина и тренировки...
– Как ты? Ситис, что там с тобой сделали.. – Телендрил, почуявшая в ней единственную жертву своей заботы после ухода Лашанса, почти задушила ее в объятиях и утащила на скамейку, – Давай я тебя покормлю. Я тут супчик сварила...
– Нет-нет, спасибо... – Терис с ужасом покосилась на котелок, исходящий паром. Пахло вкусно, но даже сейчас, после вынужденной голодовки, она бы не рискнула притронуться к стряпне босмерки.
Корнелий, поймав ее умоляющий взгляд, аккуратно взял ее под руку и потянул к подземельям.
– Прошу простить, сестра, но сначала я должен осмотреть ее раны и посоветоваться с Альгой. – он с вежливым сожалением посмотрел на босмерку, уже начавшую наливать суп в глубокую миску.
– Ее покормить для начала надо, а не вашими травами и грибами пичкать. – недовольно проворчала Телендрил, но настаивать не стала.
В подземельях все было так же, как и в день ее отъезда, хотя Терис казалось, что прошла целая вечность.
– Меня долго не было?
– Три недели. – Корнелий повел ее в сторону лестниц, уводящих на нижние этажи, – Мы уже начали волноваться, когда Спикера вызвал Слушатель... Альга тоже хотела ехать, но Винсент не пустил. Она очень вспыльчивая, могла и не сдержаться...
– Она давно вернулась?
– Да, сразу же после того, как на границе со Скайримом убили одного из наших. – на лицо бретонца набежала тень, – Ты не слышала?..
– Нет. – Терис покачала головой, и где-то глубоко внутри что-то сжалось. Она не знала того человека, не слышала о нем, но его смерть что-то значила – еще одно напоминание о том, как опасна их работа и о том, что были предатели... Они убиты, но их тень все еще где-то рядом, не зря столько тревоги было в голосе данмерки перед тем, как она уехала.
– Из убежища Брумы...
– Легион? – в вопросе прозвучала надежда; смерть от рук блюстителей порядка не так страшна, как от рук своих, не пятнает Братства и не рождает подозрений.
Молчание Корнелия выдавало неуверенность, которой он не хотел ее тревожить, и поэтому он поспешно взял себя в руки, стараясь выглядеть спокойнее.
– Скорее всего. Черная Рука обязательно во всем разберется.
Терис кивнула, сдержав дрожь. Черная Рука по-прежнему пугала, не спасало и то, что Лашанс тоже к ней относится: один против четверых – слишком мало, если дело дойдет до серьезных разногласий. А они уже были, упоминала Очива, нечаянно был услышан и разговор Альгмары с Корнелием, и из всего этого рождалось неясное, но очень твердое осознание того, что предательство одного отразится и на остальных.
Лаборатория располагалась на самом нижнем уровне подземелий и представляла собой небольшую комнату, сплошь заставленную алхимическими приборами и шкафами, заставленными разного рода флаконами, колбами и пробирками, некоторые из которых были подписаны чьим-то идеально ровным почерком, лишний раз напомнившим Терис о неизбежности отчета. Альгмара, вопреки привычке облаченная в серую бесформенную робу, встретила тем, что бесцеремонно сгребла Терис за плечи, покрутила из стороны в сторону, убедилась, что она жива, и после этого аккуратно приложилась почти черными губами к ее щеке.
– Очень рада тебя видеть, дорогая. Желтокожая стерва не слишком тебя замучила? А, не отвечай, по тебе и так все видно.
– Все не так плохо, только рана заживает долго. – Терис закатала рукав, и Корнелий нахмурился, склоняясь над ней.
– Они тебя что, не лечили?.. – праведное возмущение в его голосе не поддалось обязательному уважению к правящему кругу, – Вот изверги...
Альгмара бросила на рану косой взгляд и выразила свои эмоции длинной тирадой на данмерском, из которой был ясен только общий смысл – глубочайшее недовольство политикой убежища Королла и его главой лично.
– Держи, мазать каждый день будешь. – она достала из шкафа баночку густой желтоватой мази и протянула полукровке. – Шрамы меньше останутся.
– Спасибо. Ты...как съездила?
Альгмара нахмурилась, загасила огонь под колбой, закупорила пару флаконов и ответила не сразу.
– Было бы прекрасно, если бы не необходимость уехать раньше времени. Дочь снова вышла замуж, внук жениться собирается. Кажется, я скоро еще и прабабушкой стану...
– Ну... Это же хорошо...
– В мои сто сорок рановато. – Альгмара поправила волосы и стянула робу, оставшись в привычной шелковой рубашке и брюках, – Правда, я и родила рано, еще во время учебы в Университете Таинств... Ах нет, позже,когда вернулась в Морровинд. Так давно было, всего и не упомнишь. С Винсентом сто десять лет знакомы... Кстати, пойдем к нему, выпьем за твое возвращение.
– Нет-нет, я... больше не пью. – Терис нервно дернула ушами и бросила на Корнелия взгляд как на единственную свою поддержку.
– Корнелий завербовал тебя в секту трезвенников? – данмерка сощурилась, и бретон отрицательно замотал головой. – И сознаваться не хочет...
– Я сама решила, это вредно. – поспешила заверить ее Терис, но данмерка только недоверчиво фыркнула и, взяв их с Корнелием под руки, потащила наверх.
Возвращение Терис отмечали неожиданно шумно и дружно – из всей братии не было только Харберта, посланного в дальние края волей начальства, и уехавшего в Эльсвейр по торговым делам М'Раадж-Дара, но их отсутствие не вызывало у полукровки сожаления. Настроения не испортила даже Мари, проявившая свою обычную тактичность и заявившая, что нарушение Догмата не делает Терис в ее глазах хуже, тем более, что Ситис внял ее молитвам и не явил ей свою ярость. Объяснять, что она ничего и не нарушала, убийца не стала, оставив это для отчета, тем более, что пока никто не спрашивал ее о задании – каждый считал своим долгом накормить и предложить выпить. От вина Терис вежливо отказывалась, а вид внезапно ввалившегося в дверь и бросившегося ее обнимать Гогрона вызвал короткий крик ужаса, который быстро оборвался – орк чудом не сломал ей ребра и потом долго извинялся, пока она заново училась дышать.
Когда Терис наконец добралась до своей комнаты, остальные продолжали отмечать – видимо, в их жизни было не так уж много праздников, и отмечалось здесь любое событие, будь то чье-то благополучное возвращение или удачно выполненное сложное задание. И сейчас, засыпая под шум голосов братьев и сестер, полукровка почти не придавала значения тому, что здесь празднуют чужую смерть – раньше эта мысль взывала к глубоко похороненному неприятию столь циничного отношения, теперь же даровала покой. Это ее семья, ей здесь рады, за нее волновались и ждали, и сейчас на душе спокойно и хорошо, только непонятно откуда взялось досадное сожаление о том, что сейчас некому натянуть одеяло ей на уши и, подкинув пищи для размышлений, обнять.
***
В кабинете вампира все было как и всегда – полумрак, книги, оплывающие свечи и отблески огня на каменных стенах. Как двадцать лет назад, как сто лет назад – Винсент Вальтиери не относился к тем, кто меняет свои столетние привычки.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – взгляд алых глаз, как и всегда, пронизывающий и спокойный, вопрошающий и ждущий честности, и врать ему нельзя – бесполезно, даром что Лашанс уже не его ученик, а Спикер.
– Если речь идет исключительно о моих желаниях, то нет. Но постановка вопроса говорит об обратном. – он с неохотой отставил бокал с остатками вина, – Что-то случилось?
– Что с Терис? – Винсент смотрел, как и двадцать лет назад, скрестив руки на груди и не оставляя выбора, кроме как отвечать – трехсотлетний возраст вампира заставлял забывать об иерархии.
– С ней что-то не так? – вопрос вызвал смутное и безосновательное беспокойство. Терис Спикер видел не далее как полчаса назад – полукровка сидела в пустом зале, обложенная книгами, и что-то сосредоточенно выписывала из анатомического атласа, вооружившись словарем. Настолько сосредоточенно, что даже не заметила его. Выглядела она все еще ужасно, но не настолько, чтобы опасаться за ее жизнь и здоровье.
– Тебе лучше знать, она такая с тех пор, как вернулась.
– Тогда тебе лучше спросить у Аркуэн. – упоминание об альтмерке будило редко засыпающее желание вопреки устоям Черной Руки ускорить ее уход. Взаимное и не вызывающее никаких редких для него угрызений совести желание.
