Текст книги "Кроваво-красный (СИ)"
Автор книги: Ulgar Ridt
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 52 страниц)
Глава 55
Сознание возвращалось медленно, и несколько мгновений были напрочь лишены мыслей и тревоги. Только полумрак, державшее на грани сна тепло и ноющая боль в спине – она лежала уже давно, но шевелиться не хотелось из-за ощущения, что одно движение – и хрупкое спокойствие рухнет. Произошло что-то очень плохое, о чем удалось забыть во время сна, и что теперь оказалось неумолимо реальным и голодной собакой скреблось в еще не ожившей памяти.
Темнота, кровь на полу, панический страх. Не хватало деталей для полной картины, и искать их не хотелось; стоит вспомнить, и отчаяние вернется, раздавит, превратит в пыль…
Где-то за стеной раздались шаги, и взвесью поднялись со дна сознания тяжелые, отравляющие мысли, от которых захотелось снова спрятаться в забытье.
Спикер тяжело ранен, Тацкат убит. Все плохо. И...она спала долго, что-то могло измениться.
Мысли сгорели, оставив давящий страх перед неизвестностью и обострившийся до предела слух.
– ...она вернется только завтра утром, – выдержка Винсента Вальтиери не знала границ, но сейчас в спокойствии его интонаций то и дело сквозило раздражение, – Но если...если должность Спикера перейдет ей, она приступит к выполнению приказа Черной Руки, как только сможет.
– Я передам это Слушателю, – бесцветный голос курьера выражал некоторое сочувствие, не то искреннее, не то положенное по обстоятельствам. – Но надеюсь, что Спикер все же придет в себя. Было бы бесконечно жаль...
– Ты окажешь нам огромную услугу, если пришлешь целителя.
– Я обязательно передам вашу просьбу Слушателю. – заученная фраза была лишена всякого выражения. – Думаю, он не оставит ее без внимания.
– Слишком долго. Ты только к нему будешь ехать дня три. Ты же можешь...
– Я не имею права, – курьер перебил вампира с пугающей уверенностью в своей правоте. – Наши целители подчиняются Слушателю, а приводить сюда кого-то постороннего... Кому как не вам это понимать. Есть правила. И сейчас слишком опасно, особенно после провала задания. Мы не можем рисковать еще кем-то. Сожалею, но я ничего не могу сделать.
Пару мгновений висела тишина, и Терис казалось, что следующим звуком, который она услышит, будет хруст шеи курьера.
– В таком случае передашь Слушателю, что нам нужен маг, – голос Винсента не изменился. – Он осведомлен касательно Очивы. В случае... необходимости я приеду вместе с ней.
– Все будет исполнено. Я надеюсь, что вы справитесь. Есть еще один момент, о котором я должен сообщить... – тон убийцы изменился, выдавая страх, но он все же заставил себя говорить. – Слушатель...он сказал, что задание все еще числится за Спикером. И оружие выдано ему. То, которое осталось. Если...если вдруг ему станет лучше... Филида уезжает в Лейавин, надо бы поторопиться.
Тишина звенела в унисон со стуком крови в висках, злость выжигала все страхи, заставляя забыть о Догматах. Черная Рука давно не вызывала ни доверия, ни симпатий, но теперь под натиском ненависти исчезли попытки хотя бы следовать их правилам, и страх услышать предсмертных хрип курьера превратился в желание.
– Я...я уже ухожу, – тишина прервалась дрогнувшим голосом убийцы, быстрые шаги прозвучали, удаляясь, и стихли наверху.
Терис села, выпутываясь из пледа, в который ее заботливо завернул Винсент, видимо, на всякий случай решив не только усыпить ее, но и лишить движения. Не зря – злость все еще клокотала внутри, вызывая желание догнать курьера и, наплевав на Догматы, перерезать ему глотку ножом для бумаг, который вампир неосторожно оставил на столе. Нельзя и нет смысла. Если убивать – то начинать надо не с него…
– Уже проснулась, – лицо Винсента вспыхнуло в полумраке нездоровой бледностью, когда он шагнул в комнату. Все то же спокойствие, через силу выпрямленная спина и усталый взгляд, в котором тлела недавняя ярость. Курьеру повезло, что у вампира бесконечный запас терпения и, наверное, еще большая верность Догматам – плод долгих лет в Братстве, где иначе было бы не выжить.
– Я все слышала, – Терис спустила ноги и с трудом распрямила затекшую спину. Притворяться и скрывать свою осведомленность уже не было смысла, особенно когда от злости трясло. – Они там ненормальные?
– Все, кто здесь оказался, не совсем нормален, – вампир сел за заваленный бумагами стол и взялся за перо. – И надо быть совсем ненормальным, чтобы попасть в Черную Руку. Там уже нет семьи, как здесь, я тебе говорил, да ты и сама видишь. Каждый сам за себя, и бывают ситуации, когда от кого-то решают избавиться. Так что... – перо нырнуло в чернильницу, – там довольно странные...эльфы. Да и хаджит тоже, хотя он, думаю, не слишком все это одобряет. И долгий срок службы всем им не идет на пользу.
Терис сдержалась, чтобы не высказать все, что накопилось внутри. Слишком резкие выражения для Винсента, хотя он, наверное, за свою долгую жизнь и не такое слышал.
– Как Спикер? – охрипший после долгого молчания голос дрогнул.
– Жив. Зелья действуют, но... – Винсент не закончил фразу, надолго прилипнув взглядом к попавшей в руки бумаге и пряча за молчанием усталость от того, что за последнее время приходилось сообщать одни дурные вести.
– Что? – неприятный холод внутри разросся, иглами покалывая пальцы.
– В крови яд, это будет мешать. Это не метод Легиона, но, похоже, кто-то им посоветовал. – Вампир опустил перо, так и не коснувшись им бумаги, и поднял на Терис взгляд. – Если...и дальше все пойдет хорошо, лечение все равно затянется надолго. Месяца полтора в лучшем случае, хотя он уже пытается вставать. Я стараюсь брать его работу на себя, насколько могу, но только документы. С остальным…ты слышала, что говорил курьер.
Все уже не так плохо, наверное, но ожидаемое облегчение так и не пришло. Филида уезжает, и Черной Руке не терпится покончить с ним чужими руками – и уже понятно, что они с легкостью разменяют его жизнь на жизнь Лашанса. И эта пугающая осведомленность Легиона...
– Их сдал кто-то свой?
– Да, – Винсент кивнул, но, увидев ее лицо, поспешно продолжил. – Не Черная Рука, это исключено. Какими бы ни были их отношения, они не стали бы так поступать. Это безумие, и смерть Филиды была им нужна. Наше убежище сейчас тоже вне подозрений. Тот, кто их сдал, должен был знать о месте и времени, а это... – он умолк, борясь с какими-то мыслями. – Альга общалась со многими, когда добывала информацию. Когда она вернется, все должно проясниться.
Целая сеть нищих, бродяг и черт знает кого еще, чьими услугами Братство не брезговало. Деньги, выпивка – каждый требовал своего, и за плату был готов подслушивать, подглядывать, по пятам следовать за легионерами, ловя обрывки их разговоров... и каждый мог предать, если бы тот же легионер стражи взял его за горло. Только откуда у отребья информация о деталях покушения? Едва ли Альга сказала им лишнее.
– И...когда ее ждать?
– Не знаю, – вампир нахмурился и зашелестел бумагой, – у нее много работы, она собиралась в Скайрим... Если она поехала туда, то могла и не узнать, что случилось. Если узнала... – он тяжело вздохнул, и желтоватые пальцы нервно скомкали того же цвета лист. – Тацкат был для нее родным. Она обучала новичков алхимии. Люсьен был намного способнее, все же некроманты многому его научили, а Тацкат читать мог с трудом, но очень старался. Она сразу привязалась к нему, даже с его сестрой познакомилась. Мало того – устроила для девочки целый спектакль, когда Тацкат привозил ее в столицу. Амрена до сих пор уверена, что ее брат служит в охране какого-то аристократа. – Винсент тепло улыбнулся своим воспоминаниям, но через мгновение красные глаза затопила горечь. – Придётся сообщить ей...
– Я слышала, она беременна, – так же хрипло выдавила полукровка. – Может...потом?
Винсент выдохнул сквозь зубы, отодвигая документы в сторону и откидываясь на спинку стула. Устремленный в потолок взгляд выражал смесь отчаяния и тоски, которые заполняли все вокруг, сливаясь с собственными чувствами Терис и заставляя забыть, что в мире осталось что-то еще кроме сумрака, раздражающе-желтых огоньков свечей и давящего чувства безысходности.
– Ты права, лучше подождать. Сейчас некому ехать – Спикер ранен, Альга не вернулась, Очива...не до этого ей будет. А я... – бескровные губы Винсента тронула едва заметная грустная улыбка. – Мне, как аристократу, было бы правильно приехать к семье своего верного охранника, но я не выдержу, там всегда солнце, жарко и...
"И Амрена слишком быстро выросла". – прочиталась в глазах вампира недосказанная фраза.
– Я могу сейчас что-то сделать? – Терис встала, подгоняемая назойливым желанием куда-то себя деть, уйти подальше, вырваться из липких лап бездействия и сделать хоть что-то. Должен быть выход. Исправить уже ничего нельзя, можно только сделать так, чтобы не стало еще хуже. И Винсент должен понимать, как, он прожил долго, он знает, что делать, знает лучше нее…
«Просто прикажи».
– Готовить умеешь? – вопрос вампира разрушил еще не успевшую принять форму надежду, и Терис не слишком уверенно кивнула. За пять лет, минувшие после приюта, она от своей стряпни не отравилась, Спикер тоже не жаловался. И, наверное, здесь от нее и не ждали большего, куда ей что-то исправлять, когда отчеты о собственных заданиях один красочнее другого…
– Отлично. Иди тогда сделай что-нибудь, только прошу, без чеснока. Телендрил нет, а на то, что готовит Мари, у меня аллергия.
Полукровка замерла в шаге от двери, так и не коснувшись ручки – призрак вчерашнего страха всплыл из памяти вместе с белесым отблеском оружия, оставленного вчера на полу. Что-то странное, чужеродное и, несомненно, слишком важное, чтобы не спросить.
– Лук и стрелы из кости, что это?
Винсент не изменил положения, только слегка повернул голову в ее сторону и глядел пару мгновений, взвешивая про себя, стоит ли говорить ей или нет.
– Черная Рука решила сделать убийство Филиды незабываемым во всех отношениях. Лук и стрелы очень ценные, достать их непросто, но раны от них смертельные. Такая стрела – своего рода предупреждение для Легиона. Хотя, на мой взгляд, могли бы ограничиться и пальцем в ящике стола его преемника. Но Слушатель любит такое, с ним не поспоришь.
Терис промолчала, мысленно еще раз прокляв главу Черной Руки. Никому не нужный балаган только ради некого предупреждения, когда можно обойтись письмом, привязанным к обычной стреле. И яд использовать попроще, не требующий огромных усилий. И не рисковать Спикером и душителем. Все проще, чем придумал он, пугающе проще, но от осознания этого на душе становилось спокойнее.
***
Шипение Очивы долетало из коридора, и Терис невольно вздрагивала каждый раз, когда чешуйчатый хвост аргонианки хлестал по каменной стене.
Она вернулась недавно в сопровождении М'Раадж-Дара, и последние полчаса Винсент успокаивал ее, пытаясь объяснить последние события. Альги нет, и она рассказать ничего не может, Тацкат мертв, обязанности Спикера сейчас разделены между ними, в случае его смерти она займет место в Черной Руке, душителем станет Тейнава или Мари.
"И неверные будут истреблены во имя Ситиса", – почти безразличная мысль сопровождалась тонким свистом тетивы. Стрела попала немного левее центра мишени – отсутствие тренировок сказывалось, хотя в целом было все равно, войдет острие в середину шеи или пробьет артерию. Главное, чтобы с первого раза и наверняка. Гоблинов бить было не трудно, скелетов тоже, а человек мало чем отличается. Особенно если есть хорошее оружие и яд.
Пальцы начинали болеть, но свист стрел успокаивал, вводя в состояние транса, когда все мысли и страхи отступали перед осознанием того, что она неплохо стреляет. Наверное, единственное, чему она научилась хорошо за свою жизнь. И сам процесс успокаивал – вытянуть стрелу, прицелиться, задержать дыхание, проследить, как оперение улетает вдаль и подрагивает, когда стрела вонзается в красный круг.
Тяжелая дверь тренировочного зала закрылась с глухим ударом, и Антуанетта Мари прошла вдоль стены, бросив оценивающий взгляд на утыканную стрелами мишень.
– Неплохо, – в ее голосе почти не слышалось привычного высокомерия, – Кто учил?
– Один аргонианин, потом сама. До Братства я охотилась, – Терис краем глаза уловила, как Мари кивнула с наполовину отсутствующим выражением лица, и задумчиво взялась за висевший на стене тренировочный меч.
– А вот я ядами увлекалась. Отравила тетушку... – бретонка усмехнулась без сожаления, с легкой ностальгией, как будто бы вспоминала о безобидной детской шалости. – Наверное, стоило изучать еще и медицину.
Терис опустила лук, со смутным удивлением понимая, что Мари устало стоит, прислонившись к стене, и смотрит в пол, так и не взяв меча. Не пытается делать колких замечаний, не бросает недовольные взгляды, и даже ее голос звучит спокойно, без ранее старательно подчеркиваемого презрения. Ей тоже плохо, она не железная. Во что бы она ни верила, с каким фанатизмом не нападала бы на неверных, но она тоже чувствует, насколько удивительным бы это ни казалось.
Терис безотчетно шагнула вперед, протягивая руку к убийце. Симпатии к ней никогда не было, но сейчас не до ссор, и лучше даже на время забыть...
– Знала бы, что так будет, не свидетельствовала бы против Корнелия, – Мари зло оскалилась, берясь за клинок, и шагнула к манекену, не заметив замершей с протянутой рукой Терис.
Забыть не удастся. Она никогда не поймет, чего сделала, никогда не почувствует себя виноватой – она ведь все сделала верно. Ситис требует крови предателей, а бретонка верно ему служит, даже слышит его и выполняет его приказы. Может, лучше думать, что это он ей нашептал...
– Он не был виноват. – собственный голос прозвучал холодно. – Его подставили.
Мари только скривилась, нанося рубящий удар по уже изрядно изрубленному деревянному чучелу.
– Ничего, если Очива выберет меня душителем, я поквитаюсь со всеми, – от следующего удара отлетела щепка.
"Если Очива выберет". Она уже даже не сомневалась, что Лашанс умрет, и это убивало едва зародившееся сочувствие.
– Спикер еще жив. Раадж привез лекарства, ему помогут.
– Ненадолго. Даже если и вылечат, будут осложнения из-за зелий. Я не лекарь, но любой идиот знает, что если такие раны лечить быстро, потом проблем не оберешься. Или они перестанут действовать, или кровь перестанет сворачиваться даже после легких ранений. И ему еще убивать Филиду, а этот ублюдок теперь окружит себя охраной. Его это добьет, понимаешь? – клинок вонзился в манекен, и бретонка всем телом развернулась к полукровке, сверля ненавидящим взглядом. – И не смотри так, будто бы тебе одной тут так жаль. Ты здесь слишком мало и не понимаешь, какие тут правила. Даже не пытаешься понять, тебе проще строить из себя святошу вроде Корнелия. Тебе...лучше сейчас уйти. Я не хочу омрачать последние дни жизни Спикера своим нарушением Догматов.
"Видимо, это придется сделать мне". – спокойная мысль заглушила эмоции и Терис молча отошла, спиной чувствуя недоумение Мари – убийца явно ждала от нее ответа, злости, но никак не отступления.
– Мари, – она остановилась у двери, – как надо обращаться к Ситису?
– Решила прийти к вере? – бретонка криво усмехнулась, но, не дождавшись ответа, с усилием над собой продолжила спокойнее. – Мысленно. Обратись к Пустоте, почувствуй ее. Загляни в нее без страха и прими как свое единственное будущее. Ситис услышит тебя, ты почувствуешь это... – голубые глаза блеснули лихорадочно и жутко, и только что холодный тон зажегся знакомым и пугающим восторгом, – это ни с чем нельзя сравнить. Он отвечает мне, я знаю, что говорю. Каждый раз, когда я убиваю, я чувствую, что он доволен мной, что я все делаю так, как угодно ему...
– Спасибо, – хлопок двери обрубил дальнейшую речь Мари, перенося из разрастающегося омута фанатизма в реальность.
Сумрак, трепещущие пятна света, пустой коридор. Наверное, уже ночь – голоса Очивы и Тейнавы доносятся из столовой, хотелось бы верить, что Раадж с ними. И Гогрон, хотя объясниться с ним было бы проще всего – орк был не из тех, кто задавал лишние вопросы и искал в чужих действиях скрытый смысл. Он поверит всему, что она скажет, если вообще до него дойдет задать вопрос, куда и зачем она идет.
Тихо – в красную дверь и по лестнице наверх, в холодный полумрак подвала. Несколько шагов, снова лестница...
Дверь распахнулась, ослепляя светом, и Терис замерла, щурясь на возникшую на пути фигуру.
– Ты куда собралась? – сердитое шипение хаджита оглушило после мертвой тишины подземелья.
– На улицу. Воздухом подышать. – ложь вырвалась сама, прозвучав уверенно и искренне, и М'Раадж-Дар только фыркнул, сощурив желтые глаза.
– Ну, иди, – он нехотя отодвинулся, пропуская ее, но Терис спиной чувствовала его сверлящий спину взгляд.
– Как Спикер?..
– Может, заснет, если ты будешь ходить потише. Не задерживайся. – он не собирался уходить, даже прислонился к дверному косяку и скрестил на груди руки. Янтарные глаза смотрели все так же зло, на носу шерсть топорщилась, и хвост нервно стучал по стене, заставляя вспомнить о пумах, которые пару раз встречались Терис в горах. Оба раза закончились не совсем удачно.
Терис кивнула и на цыпочках выбралась на крыльцо, как можно тише закрыв за собой дверь.
Ночь наступила уже давно, огни в соседних домах погасли, небо заволокли тучи, и в полной темноте единственным пятном света было окно кухни. Холод колол иглами, пробирая до костей и заставляя напрягать слух в ожидании хлопка двери в подвал. Не будет же хаджит ждать ее здесь... Он старый, хромой, устал после дороги и тоже едва ли рад последним событиям, должен потерять терпение и уйти, освободив ей путь.
Терис переступила с ноги на ногу, дыша на руки. Холодно, как и всегда в конце зимы. В Имперском городе бывало так же, а Чейдинхолл находится севернее, в предгорьях, где и летом бывает прохладно. Неудивительно, что Филида подался в Лейавин, там сейчас тепло, и снега, наверное, почти не осталось. Только до этого тепла ехать дня два, и то если гнать лошадь без отдыха…
– Нагулялась? – раздалось, едва Терис переступила через порог. М'Раадж-Дар не изменил позы, только хвост нервно и зло бил по стене.
– Холодно. Я...потом лучше... – не глядя ему в глаза, Терис проскользнула в темноту подвала и вздрогнула, когда хаджит, закрыв дверь, последовал за ней. Он шел молча, как и всегда не пытаясь скрыть своего отношения, но сейчас это трогало меньше всего. Он искалеченный, старый, озлобленный, но все это мелочи, если он оставит ее и ничего не заподозрит.
Бесконечная дорога по лестнице, по коридору, красная дверь... Мыслей не осталось, только иногда вспыхивало неверие в происходящее, ставящее реальность под сомнение. Слишком странный, затянувшийся сон, который из кошмара превращается в безумие.
– Спокойной ночи, – Терис свернула в ведший к комнате Винсента коридор, и долетевшее недовольное шипение хаджита успокоило, убивая страх, что он так и будет всюду следовать за ней.
Все будет хорошо. План прост, очень прост, если не думать, насколько он безумен.
Тихие шаги к двери, рука замерла в дюйме от нее, когда холодной скользкой змеей вполз в мысли вопрос, мучивший уже не первый час. Жаль, что такое не спросишь, слишком очевидна будет причина…
– Терис, заходи, – голос, раздавшийся из-за двери, подарил облегчение, отчасти прогнавшее тяжелые раздумья. В этот раз все будет хорошо, не придется идти по тонкой грани между нарушением и своеволием, гадая, насколько велика для Ситиса разница между заимствованием без разрешения и воровством.
– Добрый вечер, – Терис просочилась в дверь и замолкла; простые и заранее готовые слова встали в горле, что-то внутри вновь закричало о безумии происходящего.
– Ты что-то хотела? – вампир поднял голову от бумаг, и в желтом свете оплавленных свечей его лицо казалось таким же восковым. – Ты выглядишь нездорово.
– Снотворное, если можно. Не могу заснуть, – она смотрела в пол, испытывая облегчение от того, что на лице не написан повод не скрывшейся от глаз вампира нервной дрожи. – Пыталась потренироваться немного, но...не могу не думать.
– Возьми, там стоит рядом с "Историей Морровинда Первой эры", – Винсент указал рукой в сторону заставленных книгами и склянками полок. – Тебе хватит трех капель на стакан воды. Больше не пей. Вино летаргии все же своего рода яд, плохо влияет на память.
– Я чуть позже верну, можно? – пузырек с прозрачной жидкостью исчез в глубинах рукава, как когда-то исчезали карты и безделушки, к которым неровно дышали некоторые заказчики, – Мари тоже жаловалась на сон.
– Да, конечно, – вампир рассеянно кивнул, в этот раз не отрываясь от своей работы.
– Спасибо большое, – полукровка помедлила, задержав на нем взгляд.
Надо бы сказать что-то еще, что-то важное, искреннее, о том, как он ей дорог, как она благодарна за все – только нельзя. Они прощаются только до утра.
– Еще чего-нибудь? – звук голоса спугнул, заставляя вспомнить о том, что надо идти. Чем быстрее, тем лучше.
– Нет, прости. Устала, соображаю медленно. – Терис торопливо вышла и, поднявшись на лестницу, сорвалась на бег.
В комнате темно, удача на ее стороне и с ненужными встречами на сегодня покончено – Мари еще не пришла. Нашарить куртку, нащупать во внутреннем кармане кошелек – тяжелый, хватит на все, что нужно, вытянуть из-под кровати сапоги и – из-под подушки – кинжал. Больше не нужно, этого достаточно.
Дверь закрылась так же тихо, промелькнула лестница, коридор, снова лестница и холл, ослепила неожиданно ярким светом красная дверь, отозвавшись в душе паническим страхом, коротким, не имеющим формы и имени.
"Я ничего не нарушаю. Нет прямого запрета..." – Терис тихо закрыла за собой дверь в дом и пару секунд вслушивалась в тишину, пытаясь убедить себя в своей правоте. Хотелось бы верить, что все пройдет без лишних отступлений от правил, хватит и одного почти нарушенного Догмата.
Сапоги и куртку было почти не видно под лавкой на кухне, и никто даже не посмотрит туда, если придет. Деревянная лестница скрипнула под ногами, постеленный в узком и коротком коридоре половик заглушил звук шагов в сторону комнаты. Запах лекарств говорил сам за себя, не оставляя сомнений, что она на верном пути, дверь даже не скрипнула...
Темно, свет, пробивающийся из окна, даже нельзя назвать светом – просто сумрак становился не таким густым, позволяя что-то различить. Черной бесформенной грудой свалены в угол сумка и плащ, белым выделяется лежащая поверх одеяла рука, чуть более тусклым обозначены оставленные на столе у окна лук и стрелы...
– Терис? – звук хриплого голоса приморозил к месту, и усилием воли полукровка заставила себя не выбежать за дверь.
– Я...я вас разбудила?.. – страх перекрывался чувством вины, и дрожь в голосе не должна была выдать.
– Нет, – Спикер шевельнулся, приподнимаясь на локте, – Ты чего не спишь?
– За вас волнуюсь... – Терис вгляделась в густой сумрак, чувствуя, как все слова ускользают, и внутри разрастается полнейшее незнание, что говорить. Слишком много всего произошло, чтобы вести себя как обычно. Сорвалось задание, завелся еще один предатель, убили Тацката, но она не умела выражать сочувствие, да и стоило ли лишний раз об этом напоминать... – Вы...вы как?
– Скоро встану на ноги, – Лашанс пытался говорить спокойно, но привыкший к темноте взгляд Терис уже пробежался по рядам склянок с лекарствами, зацепил стоявший у кровати костыль и скомканный платок с пятнами крови на полу, и эти слова не вызвали доверия. С другой стороны, он не говорил о выздоровлении. Залечить раны, протянуть на зельях столько, сколько потребует Черная Рука, добраться до Филиды – все это не предполагало здоровья и долгой жизни.
– Можно я с вами посижу? – выдавленные через силу слова упали в тишину, немного рассеивая тяжелые мысли.
– Можно. Только избавь меня от разговоров о Черной Руке.
– Я понимаю, буду о них молчать, – Терис нервно сжала пальцы, впиваясь ногтями в ладони.
Все не так страшно. Точнее, все будет не так страшно, как может быть. Она знает, что делать, и все получится, Ситис должен быть на ее стороне…
Шаг, еще шаг, нога зацепила ножку кровати, падение, судорожно вытянутая в попытке зацепиться за что-то рука – и из опрокинутой чашки плеснулась вода, блеснув в полумраке и лужей разлившись на полу.
– Простите, я случайно... – Терис поднялась, отводя взгляд и трясущимися руками поднимая чашку, – Я сейчас еще воды налью, извините... Темно очень…
– Осторожно на лестнице, у нас сейчас плохо с лекарями, – Спикер только устало прикрыл глаза.
Дверь, неяркий свет коридора, лестница – вниз, на первый этаж, навстречу если не нарушению, то самому большому безумию в ее жизни. Самое время последовать совету Мари, обратиться к Пустоте, попытаться что-то увидеть…
Руки дрожали, расплескивая воду, дыхание перехватило, когда из рукава в ладонь скатился пузырек. Подчиняться старшим... Спикер никогда не запрещал подливать ему снотворное, да и Винсент, если считать его вышестоящим, тоже. Оно даже получено честно – вампир сам отдал его. И она оставит его в доме...не совсем на видном месте, но с собой брать не станет.
«И когда все станет ясно…»
Мысль оборвалась, как будто бы после этого «когда» раскрывалась черная как Пустота бездна. Возможно, у нее даже будет возможность убедиться в ее существовании, если что-то пойдет не так.
Три, пять…шесть капель. Должно хватить. Спикеру все равно не помешало бы выспаться, Раадж это говорил, а он немного лекарь, к его мнению надо прислушиваться.
– Держите, – она заставила руку не дрожать, когда протягивала стакан, заставила себя смотреть в ввалившиеся глаза убийцы и не отводить взгляд, – Только пейте больше, вам нужно. Я когда ногу ломала, тоже много крови потеряла, по себе знаю.
– Ты хоть что-то не ломала? – Спикер сделал пару глотков и отставил стакан на прежнее место.
– Позвоночник и пальцы. У меня кости от природы хрупкие, – Терис покосилась на наполовину опустевший стакан. – Вы все-таки попробуйте поспать, пожалуйста. Вам отдыхать надо.
– В Пустоте отдохну, – от спокойного на грани безразличия тона темнело в глазах, и старательно изгнанное отчаяние накатывало с новой силой, вынуждая тяжело опуститься на свободный край кровати.
– Может, потом, через много лет? – голос дрогнул несмотря на жалкую попытку не принимать слова всерьез, – Вы нам здесь нужны. Вас вылечат. И…все еще наладится.
– Только слез не надо, я еще живой, – забинтованная рука коснулась плеча. – Лучше о себе подумай.
Снова подобие напутственного слова, почти завещание, но возражать уже не было сил. Спорить и убеждать бесполезно, а думать о себе всегда получалось плохо. Наверное, как и думать вообще, ей часто об этом говорили, и последние события только подтверждали правоту этого замечания.
Терис молча свернулась на краю кровати, не встретив сопротивления, осторожно обхватила Спикера за руку, щекой чувствуя под рубашкой слои бинтов. Даже с зельями лечиться еще дня три, если Винсент позволит окончательно угробить здоровье и не притащит сюда целителя, послав к черту формальности. А может, все же заставит растянуть лечение на положенный срок, за это время все получится… Лучше даже не думать, как.
Терис зажмурилась, когда Спикер погладил по волосам здоровой рукой, и страх перед будущим на время отступил. Все это потом, сейчас есть только густой сумрак, в котором тускло поблескивает костяными изгибами лук и топорщатся рядом с ним костяным оперением стрелы.
"Самое время помолиться Ситису"...
Мари говорила о том, что надо просто обратиться, увидеть Пустоту во всем ее величии, но вместо Пустоты рисовалось только не менее мрачное и пугающее настоящее. Темная комната, тусклый блеск склянок с лекарствами, хриплое дыхание Спикера и замораживающее осознание происходящего.
"Ситис, если ты...если ты меня слышишь, я все это делаю не для себя. Братству так будет лучше, и...пожалуйста, не присылай свою Ярость", – беззвучная молитва непонятному божеству ничем не отличалась от молитв Девятерым, которые она исправно читала перед сном в приюте. Сначала она просила, чтобы вернули маму, потом – чтобы дали пережить зиму, вылечили от свирепствовавшей в тех местах лихорадки, помогли научиться стрелять из лука и стать как Защитница... А потом она перестала молиться совсем, и теперь слова с трудом шли на ум, сливаясь в не вяжущиеся с образом божества Пустоты просьбы. Может, следует помолиться и им, милосердие и помощь в исцелении по их части… и Шеогорату, чтобы покровительствовал и заглушал голос здравого смысла, шептавший, что еще есть дорога назад.
– Вы спите? – шепот утонул в тишине, и Терис, выждав минуту, осторожно встала.
Тихо. В доме никого нет, слышно, как в трубе печки воет ветер и как где-то внизу скребется в дверь Шемер. Надо торопиться, пока он своим шуршанием не разбудил кого-нибудь внизу.
Половицы не скрипнули под ногами, когда Терис подошла к столу. Белесый лук и стрелы тускло поблескивали костяной гладкостью, приковывая взгляд к изгибам и наростам, от мысли о происхождении которых становилось не по себе до стука зубов. Пустота есть. Есть Ярость Ситиса, в этом сомневаться не приходилось – забыть мертвого Корнелия не получилось бы при всем желании, как и про ожившую в ту ночь темноту в каждом углу подземелий. Порождение Пустоты добралось до него, когда он преступил Догмат. Добралось, но не сразу. У него была неделя, а то и больше – он успел вернуться с задания, его судили, он приехал в Чейдинхолл… Больше недели, и у нее должно быть столько же. И, может, Ситис все же способен на снисхождение и понимание...
Руки дрожали, безотчетно натягивая рукава до кончиков пальцев, и слова молитвы заблудились в закоулках сознания, когда пальцы коснулись гладкой кости. Через тонкую ткань рубашки опалил холод, пробежала по костям боль – терпимая, затаившаяся через пару мгновений. Оружие не принимало чужих, или Ситис предостерегал от нарушения Догмата – неважно. Перчатки должны исправить дело. Перчатки, быстрая лошадь и хотя бы четыре дня в запасе – до Лейавина слишком далеко.
Рука сжала лук, колчан оттянул тяжестью плечо, скрипнули под быстрыми шагами половицы, и ответившая на звук тишина была полна укора. Еще одно нарушение если не Догмата, то неписаных и без того ясных правил, за которое достанется если не от высших сил, то от более близкого начальства.
"Простите, Спикер, но это для вашего блага», – осторожно закрытая дверь отделила от сомнений, не оставляя пути назад и даря краткое спокойствие, – «Видит Ситис, я все верну".
